Страница:
А коней Большого театра ничто не заслонило. Колесница Аполлона рвется в небо.
Высотные дома как бы обозначают части света. На севере их два. Гостиница у вокзала и здание министерства. Его звезда поднялась над площадью Лермонтова. Да, не думал Михаил Юрьевич, глядя на столицу, что спустя век москвичи назовут его именем площадь у Красных ворот и установят памятник. Розовая Меньшикова башня, бывшая когда-то высотной, гнездится теперь у подножия настоящего высотного дома...
Не померкла только радуга в камне - купола самого удивительного творения архитектуры - храм Василия Блаженного.
"И что же? Рядом с этим великолепным угрюмым зданием прямо против его дверей кипит грязная толпа, блещут ряды лавок, кричат разносчики, суетятся булочники у пьедестала монумента, воздвигнутого Минину..."
Нет, не осталось ничего грязного, суетливого у дверей Василия Блаженного. Не спеша идут по Красной площади люди, огибают ее стороной потоки автомобилей - все движется бесшумно, торжественно. И уже не кажется угрюмым храм Василия Блаженного. Он, как яркий букет, вечно цветет у стен Кремля, заставляя всех восхищаться своей немеркнущей красотой.
По другую сторону зубчатых стен - красота наших дней, еще не тронутый временем серебристый Дворец съездов. Он выглядит прозрачным, легким и ослепительно чистым.
И все вокруг Кремля дерзание: новый город, полный новых улиц, проспектов, мостов, башен, домов - древний и совсем молодой город. Сорок сороков можно было сосчитать раньше в панораме Москвы, но как сосчитать то, что создано руками современников? С высоты птичьего полета почти не видно людей, но они во всем, что не позволяет оторвать от себя взор. Их трудом и талантом рождена эта великая картина.
Каким небольшим выглядит на горизонте Юго-запад! В черный прямоугольник слились его большие дома. А в прямоугольнике этом столько домов, сколько построено в Москве за 800 лет.
Глядя окнами в спокойные волны Москвы-реки, на востоке и поныне белеет бывший Воспитательный дом. Когда-то заложили его под гром пушек, собрали в тот день по Москве пятьдесят бедных невест, дали им приданое и выдали замуж за ремесленников.
По другую сторону реки еще две достопримечательности - бывшая первая суконная фабрика и бывшее самое большое здание города - Кокоревское подворье, гостиница и склад. Сейчас большие заводы выдают лишь трубы на горизонте, фабрики и не рассмотреть среди домов. А где теперь самое большое здание? Или это выросшая напротив гостиница "Россия", или, может быть, белеющий в Замоскворечье Дом радио, или его обозначили контуры университета на бровке Воробьевых гор.
Когда-то рядом с колокольней, в пристройке, хранилась диковина огромный глобус земли, царское чудо. А сейчас с колокольни видны башни обсерватории, где создан первый глобус Луны, и на него нанесено море Москвы.
В каменные окна колокольни врывается ветер, холодный мартовский ветер. На мгновение ему удается разорвать облака, и на Москву падают лучи солнца. Только им под силу осветить эту гигантскую панораму, позолотить стены и крыши, Москву-реку и снег в Тайницком саду.
Не видно теперь с верхнего яруса колокольни памятника Минину и Пожарскому, его перенесли ближе к кремлевской стене. Но, поднявшись в самый купол, можно увидеть и памятник.
Вверх ведет узкая железная лестница, вделанная в стену, - это еще метров пятнадцать. В куполе темно, безветренно, тепло. По сторонам форточки, похожие на иллюминаторы, а купол сам, словно воздушный шар. Отодвигаю засов, форточка распахивается. Какая высота! Может голова закружиться, если долго вниз смотреть. Прямо подо мной распластался Царь-колокол и его осколок.
"Нет. Ни Кремля, ни его зубчатых стен, ни его темных переходов, ни пышных дворцов его описать невозможно... Надо видеть, видеть... надо чувствовать все, что они говорят сердцу и воображению!.."
Зазвонили колокола Спасской башни. Куранты пробили двенадцать. И снова тихо. Но это только кажется.
Звучит весь город. Трубные звуки издают золотые купола, они как начищенные до блеска инструменты духового оркестра, поднятые в небо. Трелью разливается Москва-река, несущая свои волны под мостами. Струны Крымского моста гигантской арфой звенят в прозрачном воздухе. А белые стены и черные крыши - клавиши какого рояля могут издавать такие звуки? Звучит весь город - симфония в камне.
СУХАРЕВА БАШНЯ
Среди многих московских башен предметом особого пристрастия москвичей была Сухарева, что стояла у Сретенских ворот, на площади, которая носила имя башни, а теперь Сухаревская площадь. Ни про одну башню не сложили столько преданий, столько легенд, ни одну, пожалуй, так часто не вспоминали, как эту. Звали ее и Сухаревой барышней, и невестой "Ивана Великого", и сестрой Меншиковой башни...
"Сухарева башня весьма популярна в России - миллионы рисунков с нее разошлись по всем городам. Это очень красивое, высокой оригинальной архитектуры здание построено Петром Великим..." - писал в одном из очерков "Московской старины" знаток города Павел Богатырев.
Стояла Сухарева башня на Садовом кольце, где сейчас день и ночь несется лавина автомобилей. Это и сыграло решающую роль в ее судьбе. Когда в 30-х годах XX века Москва расширяла свои старые улицы и площади, Сухареву башню, оказавшуюся на пути потоков транспорта, снесли. Смириться с тем, что ее не стало, трудно. Слишком много значила она в истории города, слишком много воспоминаний связано с ней. Поэтому в планах московские градостроители не забывают о Сухаревой башне, все чаще вспоминают о ней, особенно когда заходит речь о реконструкции центра Москвы, ее исторического ядра.
...Звоню в исторический архив Главного архитектурно-планировочного управления и спрашиваю, не могли бы мне показать Сухареву башню. Работники архива, привыкшие выполнять срочные задания, приглашают в зал, где на столе лежат четыре большие папки под одним названием - "Сухарева башня". Ее белый камень и красный обожженный большемерный кирпич растворились в каких-то новых постройках XX века.
Сохранились ли чертежи, планы, фотографии, рисунки? Нахожу в этих папках изданный в начале XX века очерк, составленный на основании более ранних документов. Погружаюсь в описание и вижу в воображении уникальное сооружение, которому, быть может, суждено возродиться.
Так было сравнительно недавно с Триумфальной аркой, без которой сегодня трудно вообразить площадь Победы на Кутузовском проспекте. Так бывало и прежде. Например, Водовзводная башня Московского Кремля возводилась трижды: в XV, XVIII и в XIX веках. То, что мы видим теперь, это третий вариант.
Архитектуру называют застывшей музыкой. Она, как и музыка, исполняется по нотам, по чертежам. И если они есть, то даже уникальное здание можно повторить.
Но сохранились ли "ноты"-чертежи Сухаревой башни, как говорят специалисты, графические материалы? Читаю название первого дела: "План Сухаревой башни с прилегающими к оной каменными строениями Адмиралтейского ведомства, состоящей Мещанской части второго квартала..." Это план 1834 года. Белый большой плотный лист. Вижу очертания башни, ее сложный контур, состоящий из нескольких частей разной конфигурации, а также проезд, палаты, лестницы...
Листаю дальше. Перед глазами выполненный тонко отточенным карандашом рисунок фасада со стороны Сретенки. Виден каждый завиток окна, все архитектурные украшения, а их тут сотни - от основания до державного орла, взлетевшего на вершину башни.
Графических материалов много, они и на ватмане, и на кальке, и на синьке; есть чертежи разных строений, фотографии отдельных деталей, они реставрировались не один раз до сноса...
А история башни уходит в конец XVII века, в царствование Петра I. Тогда Москву окружал Земляной вал - огромная средневековая оборонительная стена, проходившая как раз там, где сейчас пролегло Садовое кольцо: у Сретенки находились ворота Земляного города. На этом месте Петр I распорядился построить новые каменные ворота и башню. Как известно, во время стрелецкого бунта, чуть было не окончившегося плачевно для юного Петра, несколько верных ему стрельцов известили его о заговоре, а полк стрельцов под командованием полковника Лаврентия Сухарева целиком остался верен Петру. В том месте, где располагался полк, и была сооружена памятная башня, ставшая как бы символом верности. На одной из мемориальных досок, висевших на башне, была такая надпись: "Построены во втором стрелецком полку по Земляному городу Сретенские ворота, а над теми воротами палаты и шатер с часами... а начато строение в лето 7200 (1692 год), а совершены 7203 (1695 год), а в то время будущего у полку стольника и полковника Лаврентия Панкратьева сына Сухарева".
Как видно из этих дат, началась стройка через три года после подавления стрелецкого мятежа и фактического перехода власти к Петру. Так что башня - не только память о верности полка, но более того - памятник, который Петр соорудил в честь своей первой решительной победы над противником.
Известно, что сооружалась башня под наблюдением опытного и умелого мастера Михаила Ивановича Чоглокова, который позднее наблюдал за сооружением другого большого здания времен Петра - Арсенала в Кремле. Сухарева башня - первое гражданское сооружение петровского времени. С нее начались в архитектуре те преобразования, которые распространялись затем по всей России и восторжествовали в новой столице на берегах Невы.
Кто же был зодчим, с чьим именем можно связать это эпохальное сооружение, предваряющее приход на смену допетровской архитектуре нового современного стиля, связавшего русскую архитектуру с новой, европейской?
Кто бы ни писал о Сухаревой башне, все возвращаются к ее описанию, сделанному знатоком Москвы, историком, археологом И. Снегиревым. Снегирев считал, что, хотя предание и связывает ее имя с Лефортом, другом Петра, его полководцем, но так как "Петр I любил архитектуру и сам чертил планы для многих церквей и других зданий в Москве и Петербурге, то весьма вероятно, что было сие сооружено по его плану...".
Внешне башня напоминала ратушу старых европейских городов и, как пишет Снегирев, представляла смесь "ломбардского с готическим" стилем. В то же время в каждой своей детали - будь то окно, лестница, шатровый верх - башня являлась произведением русской архитектуры. Хотя башня и была окружена, как водилось тогда, часовнями, кельями, караульнями, амбарами, это было гражданское сооружение. Ему нашли достойное применение - тут обосновалась математическо-навигационная школа, основанная Петром. Она готовила кадры для созданного им русского флота.
Вскоре после основания в школе обучалось 500 человек. Из этого видно, сколь велика была башня. Она состояла из трех ярусов-этажей. В первом этаже имелся проезд. На верхних ярусах располагались палаты. В одной из них, которая называлась Рапирной, обучались фехтованию. Можно предположить, что здесь же происходили театральные представления, столь любимые молодым Петром.
В здании школы были классные помещения, а некоторые ученики жили здесь, хотя, как писали они в одной из жалоб, "за холодом от зимы тут жить невозможно". Математику и навигацию в школе преподавали три англичанина во главе с неким Фарварсоном, арифметику - Л.Ф. Магницкий. Он автор первой русской "Арифметики"; она вышла через три года после основания школы, тогда же вышли и таблицы логарифмов Фарварсона и учебник "Геометрии". В школе, довольно демократической по тем временам, учились дети от 12 до 17 лет представители разных сословий, "кто похочет, а иных паче и с принуждением".
Так что Сухареву башню можно считать колыбелью кадров для русского флота. Из стен ее школы вышла Морская академия.
На башне под часами оборудовали астрономическую площадку, установили телескоп, а значит, башня была первой нашей обсерваторией. Тут имелась библиотека, сюда же поместили большой медный глобус голландской работы.
Какими были размеры башни? Находим ответ у Снегирева. "Вышина всей башни от подошвы до герба 30 сажен. Ширина при подошве 19 сажен 1 аршин, а длина 11 сажен 1 и 3/4 аршина, кроме лестницы ко входу". Сажень равняется 2,13 метра, а аршин - 0,71 метра.
В 1829 году в палатах Сухаревой башни установили резервуар на 7 тысяч ведер для мытищинской воды, которая поступала по водопроводу к Москве. Таким образом, башня стала водонапорной...
Многим казалось, что башня похожа на большой корабль. Такое сходство придавали ей шпиль - мачта, ярусы - палубы, лестница, похожая на нос корабля.
Из одного архива иду в другой Музея архитектуры. Снова листаю альбомы чертежей. Это обмеры, сделанные перед сносом башни. Они выполнены в масштабе 1:100, 1:50 и 1:25. Причерчены каждое окно, каждая дверь, вычерчен орел, не забыта ни одна деталь.
Кроме чертежей, здесь хранятся фотографии башни, ее искусный макет, сделанный из папье-маше любителем русской архитектуры. А подойдя к стене Донского монастыря, вижу два парных окна от Сухаревой башни. Они отделаны белым камнем, украшены колоннами граненой формы. Стоит прийти сюда и посмотреть на них.
МЕНШИКОВА БАШНЯ
Башни Сухарева и Меншикова господствуют над ближайшими высотами, обе издалека видны...
Русские достопамятности, 1877 г.
Высокая башня - всегда прорыв: взлет мысли и духа, вызов силам природы - законам тяготения, прижимающим человека к земле. Так было и когда сооружали древние колокольни, так происходит и сейчас, когда воздвигаются телевизионные башни, опоры электропередач, железобетонные столпы...
Когда Александр Меншиков решил на своем дворе у Мясницких ворот воздвигнуть башню, он хотел тем самым бросить вызов старой Москве, всем, кто противился петровским преобразованиям. Баловень судьбы, бывший полунищий торговец пирожками, волею Петра вознесенный на вершины государственной лестницы, Меншиков пожелал соорудить башню выше "Ивана Великого".
Недалеко от усадьбы Меншикова, у Сретенских ворот уже поднялась Сухарева башня. Если одни ее черты принадлежали прошлому русской архитектуры (она была сооружена палатным способом), а другие - будущему, то башня во дворе Меншикова прочно стояла на почве новой архитектуры. Вместе с ней пришел в Москву стиль праздничный, пышный, светский, жизнелюбивый. Она была возведена в 1707 году на месте старого храма зодчим Иваном Зарудным. Была она, к удивлению москвичей, выше не только Сухаревой, но и всех колоколен московских, даже выше "Ивана Великого". Да, ближайший сподвижник Петра мог себе позволить это. Петр не мешал ему в этом, так как и сам стремился построить новую столицу, новые дворцы и новые башни краше старых, московских.
Поднял зодчий над землей сначала один четверик, затем другой поменьше, а над ними каменщики выложили восьмерик. Над каменным столпом поднялся деревянный шатер. Вот этот-то шатер и сделал башню выше "Ивана Великого" на полтора сажени - 3 метра.
Судьба, однако, сыграла злую шутку со светлейшим князем Меншиковым, лишившимся вскоре после смерти Петра всех своих привилегий и прав. Башню, вошедшую в историю Москвы под именем Меншиковой, поразила молния. Она сожгла деревянный верх...
Правда, несчастья для столпа начались еще при жизни князя, после того, как он переехал в столицу на Неве и утратил прежний интерес к московской усадьбе, в том числе и к башне. Стояла она после его отъезда неотделанной, поднятые наверх куранты, привезенные из-за границы, не действовали, а кровля давала течь. 14 июня 1723 года молния со страшной силой ударила в деревянный шпиль, как его тогда называли "шпиц", увенчанный позолоченным изображением архангела Гавриила с крестом в руке. Начался сильный пожар. Дубовые перекладины, на которых висели большие и малые колокола, сгорели. Всей своей тяжестью 50 колоколов рухнули вниз, проломили кирпичный свод, "подавили не мало солдат и разных званий людей", как повествует рукописная церковная книга. Рухнули и куранты. Тушили пожар солдаты Преображенского и Семеновского полков, вернувшиеся к тому времени в Москву из похода...
Полвека стояла башня в запустении, а потом была отделана. И опять же не так, как другие церкви в Москве. Как писал 100 лет назад знаток Москвы Н. Розанов, "не по обычаю православных церквей, а с измышленными эмблематическими изображениями и латинскими знаками-надписями". Дело в том, что в приходе этой церкви в Кривоколенном переулке жил профессор Московского университета И. Г. Шварц, основатель московского Общества мартинистов, т.е. масонов. Жили поблизости отсюда и другие видные масоны, в том числе выдающийся просветитель, крупнейший издатель того времени Н. И. Новиков. Масоны-то и отделали Меншикову башню по своему вкусу. Были среди ее "эмблематических изображений" круг с надписью: "Без конца", орел, летящий к солнцу, с надписью: "По доблести отцов" и многие другие в таком же духе... Эти надписи и изображения были впоследствии по распоряжению известного московского митрополита Филарета переделаны на обычные. Но снаружи башни сохранилось множество уникальных скульптурных изображений.
Вместо сгоревшего меншиковского деревянного "шпица" был сооружен другой, покрытый медными листами. Он сохранился до наших дней и тоже очень высок.
- Высота его 79 метров, - сказал мне бригадир строителей-реставраторов, хозяйничавших на вершине башни. Это значит, что башня всего на 2 метра ниже "Ивана Великого".
Предвкушая увидеть картину неописуемой красоты, вместе с бригадиром поднимаюсь вверх.
В каменной толще храма, почти в самом его центре есть небольшая узкая дверь. Через нее попадаешь в каменный колодец, круто поднимающийся вверх. По узким крутым ступеням из белого камня, прижимаясь к стене, поднимаемся сначала в первом четверике, потом во втором. Идешь, плечами касаясь кладки, рука достает потолок.
Заходим в восьмигранник из красного кирпича. Над ним навис купол. Тут царство голубей, пустые стены, а когда-то висели колокола. Раскрыты настежь проемы, куда врывается ветер, разносивший прежде медные звуки. Далее вверх дорога идет по столь же крутой, но уже деревянной лестнице. 79 метров нетрудно пройти по земле, а если подниматься вверх, то это все равно, что взобраться без лифта на двадцать пятый этаж.
Вижу на этом пути работу, сделанную на века. Столп стоит без малого 300 лет. И простоит еще долго-долго. И чтобы он стоял всегда, сюда пришли реставраторы. Слышу их работу на самом верху, над головой. Преодолеваем еще несколько лестниц, совсем уже узких, опоясавших винтообразный шпиль, и оказываемся на площадке-лесах, которая устроена на самой верхней точке, выше креста. Бригадир покачал проволочные растяжки, и площадка вместе с крестом, кажется, уходит из-под ног. Тут все качается, когда разгуливает ветер.
А сейчас тихо, ветерок чуть покачивает площадку. Маляры красят листья, гирлянды и шар шпиля желтой краской, а затем все это позолотят сусальным золотом. На это пойдет примерно полкилограмма позолоты, но зато десятки лет не потребуется никакой реставрации.
Меншикова башня, некогда видная всем в Москве, стоит теперь в окружении домов. Нужно подойти к ней близко, чтобы полюбоваться этой восхитительной фантазией архитектора Ивана Зарудного. Князь Александр Меншиков также руку приложил к ее плану, как это делывал Петр I.
Панорама, которая открывается перед глазами, вознаграждает за все трудности восхождения по шатким наклонным лестницам. С высоты 79 метров видишь Москву, всю сразу, во всей ее мощи, во всем величии. Такая панорама не открывается даже с балкона более высокого здания - мешают стены. А тут, на башне - словно летишь над городом.
Небо, покоившееся прежде на шпиле Меншиковой башни и куполов соборов (а было их, как утверждает легенда, сорок сороков), несут на себе теперь другие вершины: шпили высотных зданий, крыши новых многоэтажных домов.
ШУХОВА БАШНЯ
Когда-то чаще рисовали и демонстрировали эту радиобашню, вышитую стальными нитями по голубой канве неба. Но и увидев хоть один раз, невозможно потом забыть ее, как невозможно забыть колокольню Ивана Великого, иглу телебашни.
Подходишь к забору, открываешь калитку - и пропадает удивление, когда прямо перед собой видишь сплетения железных полос. Но это длится недолго. Перешагнув бетонный барьер, проходишь в центр 40-метрового круга, буйно заросшего травой, запрокидываешь голову, и вновь возвращается прежнее чувство удивления, радости и полета.
Голова кружится от высоты, куда вслед за радиоволнами ввинчивается стальная упругая спираль.
Кто скажет, что башня Шухова старая? Она выглядит современнее, чем построенная сравнительно недавно другая мачта, передававшая вторую программу телевидения.
Навстречу мне идут хозяева башни - высокие, стройные парни. Самый высокий среди них - Николай. Он старший инженер по должности, по-старому мачтмейстер, попросту - верхолаз. Лет ему около сорока, но выглядит он моложе.
На вершину Шуховой башни, где установлены антенны и куда с земли змеится кабель высокого напряжения, верхолазам часто приходится совершать подъемы. По сторонам смотрят четырнадцать круглых тарелок-антенн, и восемь из них постоянно меняют свое направление. То они смотрят на соседний Ленинский проспект, то обращаются на север, где золотятся купола Кремля, то поворачиваются на восток, держа равнение на трубы автозавода. Транспортом служит железная клеть, подвешенная на тросе по центру башни. 17 минут длится подъем на вершину, отстоящую от земли на 165 метров.
Летом трудовой день верхолаза начинается до восхода солнца: и так жарко от работы и краски. Проходят семь лет - приходит срок обновить покраску. Ярусы башни попеременно красят в оранжевый и белый цвета. Чтобы ей стать красивой, одетой в новое оранжево-белое платье, верхолазы надевают на себя тяжелую робу. Она меняет свою окраску, становясь то оранжевой, то белой, в зависимости от того, каким цветом покрывают ярус. Но спецовка неизменно продолжает оставаться тяжелой и неудобной. На нее, как дождь, падают капли еще не высохшей краски.
Я увидел, как работают верхолазы, становясь малярами. К тросу, свисающему с верхнего яруса, привязана доска-"люлька", похожая одновременно и на трапецию и на качели. В нее пересаживаются верхолазы из клети, поднятой лебедкой. Это выглядит примерно так же, как в цирке, кода артист поднимается вверх и усаживается на трапецию. Вообразите, что на акробате комбинезон, а в руке - кисть, с трапеции свешиваются ведро с краской и все действие происходит под куполом, раз в 8 выше купола Московского цирка.
Ноги свисают с доски, а рука держится за трос, протянутый внутри башни. С его помощью подтягиваются к фермам, обхватывают их ногами, а свободной рукой красят... Передвигаются вокруг башни, перебирая ногами фермы. Вся эта акробатика называется у мачтовиков: "ходить". Снизу тонкий трос незаметен, и кажется: верхолазы пребывают в невесомости, шагают, сидят в небе и красят башню.
Деды тех, кто сегодня поднимается на головокружительную высоту, пришли на Шаболовку артелью в незабываемый 1919-й, кода Совет Народных Комиссаров в чрезвычайно срочном порядке решил построить башню "для обеспечения надежной и постоянной связи центра республики с западными государствами и окраинами".
Верхолазы сообщили мне только то, что они слыхали от стариков, тех, кто раньше работал на их месте. Слушаю легенду наших дней:
- Когда инженер Шухов умирал и завещал башню народу, он говорил: башня простоит 50 и 100 и 200 лет, если ее будут клепать, а не сваривать.
Видите заклепки? (Черные круглые выпуклости легко различаю на металлических фермах.) Делали так: поднимали жаровню, раскаляли заклепки и клепали все наверху...
Эти слова дополняет рассказ очевидца - комиссара строительства Ф. Коваля:
- Работа на Шаболовке велась спешно. Более 100 рабочих с восхода солнца до темноты трудились над сооружением башни. Двадцать верхолазов на люльках работали в течение дня, не спускаясь на землю.
В лютую зиму 1921 года при сильном морозе одежда верхолазов, находившихся на высоте от 25 до 150 метров, леденела.
Когда смотришь на башню, не думаешь о том, что составляет ее шесть гиперболоидов, не думаешь о геометрии, а думаешь об искусстве. Блистательный инженер Владимир Шухов, всю жизнь создававший котлы, клепаные баржи, нефтехранилища, вдохновленный башней, превратился в художника-творца.
Вместе с мачтмейстером Николаем становлюсь в клеть. Раздается команда "вира", и трос наматывается на вал лебедки.
Наш лифт, поднимаясь в небо, поравнялся с бровкой Воробьевых гор, дугой трамплина. Пока я следил за юго-западной стороной, город предстал отовсюду. Теперь можно легко сосчитать шесть ярусов башни. Они разделили всю Москву на шесть круговых панорам: верхней досталось только небо, нижней - дома Шаболовки. Зато на четырех других изображен по вертикали, как на старинной картине, весь необъятный город.
Неловко восклицать и восторгаться, стоя рядом с малознакомым человеком. Но он понимающе смотрит на меня, молчит, стараясь не отвлекать от того, что он может видеть каждый день, а другие никогда.
- Интересно отсюда смотреть, когда вечером зажигаются огни или когда утром восходит солнце...
Николай много лет смотрит на Москву с высоты. До этого он много лет мечтал о том, чтобы вот так запросто подняться на вершину башни. Он увидел ее впервые вместе с московским небом в тот миг, когда его вынесли из родильного дома, стоящего рядом с башней. Николай увидел башню в перевернутом виде, как все новорожденные. И сейчас он часто видит ее перевернутой - сверху вниз, когда висит в люльке, поглядывая сразу и на свой родильный дом, и на свой отчий дом. Домам ничто не угрожает. Башня стоит неколебимо. Ее наклон всего 6 сантиметров - почти за полвека.
Высотные дома как бы обозначают части света. На севере их два. Гостиница у вокзала и здание министерства. Его звезда поднялась над площадью Лермонтова. Да, не думал Михаил Юрьевич, глядя на столицу, что спустя век москвичи назовут его именем площадь у Красных ворот и установят памятник. Розовая Меньшикова башня, бывшая когда-то высотной, гнездится теперь у подножия настоящего высотного дома...
Не померкла только радуга в камне - купола самого удивительного творения архитектуры - храм Василия Блаженного.
"И что же? Рядом с этим великолепным угрюмым зданием прямо против его дверей кипит грязная толпа, блещут ряды лавок, кричат разносчики, суетятся булочники у пьедестала монумента, воздвигнутого Минину..."
Нет, не осталось ничего грязного, суетливого у дверей Василия Блаженного. Не спеша идут по Красной площади люди, огибают ее стороной потоки автомобилей - все движется бесшумно, торжественно. И уже не кажется угрюмым храм Василия Блаженного. Он, как яркий букет, вечно цветет у стен Кремля, заставляя всех восхищаться своей немеркнущей красотой.
По другую сторону зубчатых стен - красота наших дней, еще не тронутый временем серебристый Дворец съездов. Он выглядит прозрачным, легким и ослепительно чистым.
И все вокруг Кремля дерзание: новый город, полный новых улиц, проспектов, мостов, башен, домов - древний и совсем молодой город. Сорок сороков можно было сосчитать раньше в панораме Москвы, но как сосчитать то, что создано руками современников? С высоты птичьего полета почти не видно людей, но они во всем, что не позволяет оторвать от себя взор. Их трудом и талантом рождена эта великая картина.
Каким небольшим выглядит на горизонте Юго-запад! В черный прямоугольник слились его большие дома. А в прямоугольнике этом столько домов, сколько построено в Москве за 800 лет.
Глядя окнами в спокойные волны Москвы-реки, на востоке и поныне белеет бывший Воспитательный дом. Когда-то заложили его под гром пушек, собрали в тот день по Москве пятьдесят бедных невест, дали им приданое и выдали замуж за ремесленников.
По другую сторону реки еще две достопримечательности - бывшая первая суконная фабрика и бывшее самое большое здание города - Кокоревское подворье, гостиница и склад. Сейчас большие заводы выдают лишь трубы на горизонте, фабрики и не рассмотреть среди домов. А где теперь самое большое здание? Или это выросшая напротив гостиница "Россия", или, может быть, белеющий в Замоскворечье Дом радио, или его обозначили контуры университета на бровке Воробьевых гор.
Когда-то рядом с колокольней, в пристройке, хранилась диковина огромный глобус земли, царское чудо. А сейчас с колокольни видны башни обсерватории, где создан первый глобус Луны, и на него нанесено море Москвы.
В каменные окна колокольни врывается ветер, холодный мартовский ветер. На мгновение ему удается разорвать облака, и на Москву падают лучи солнца. Только им под силу осветить эту гигантскую панораму, позолотить стены и крыши, Москву-реку и снег в Тайницком саду.
Не видно теперь с верхнего яруса колокольни памятника Минину и Пожарскому, его перенесли ближе к кремлевской стене. Но, поднявшись в самый купол, можно увидеть и памятник.
Вверх ведет узкая железная лестница, вделанная в стену, - это еще метров пятнадцать. В куполе темно, безветренно, тепло. По сторонам форточки, похожие на иллюминаторы, а купол сам, словно воздушный шар. Отодвигаю засов, форточка распахивается. Какая высота! Может голова закружиться, если долго вниз смотреть. Прямо подо мной распластался Царь-колокол и его осколок.
"Нет. Ни Кремля, ни его зубчатых стен, ни его темных переходов, ни пышных дворцов его описать невозможно... Надо видеть, видеть... надо чувствовать все, что они говорят сердцу и воображению!.."
Зазвонили колокола Спасской башни. Куранты пробили двенадцать. И снова тихо. Но это только кажется.
Звучит весь город. Трубные звуки издают золотые купола, они как начищенные до блеска инструменты духового оркестра, поднятые в небо. Трелью разливается Москва-река, несущая свои волны под мостами. Струны Крымского моста гигантской арфой звенят в прозрачном воздухе. А белые стены и черные крыши - клавиши какого рояля могут издавать такие звуки? Звучит весь город - симфония в камне.
СУХАРЕВА БАШНЯ
Среди многих московских башен предметом особого пристрастия москвичей была Сухарева, что стояла у Сретенских ворот, на площади, которая носила имя башни, а теперь Сухаревская площадь. Ни про одну башню не сложили столько преданий, столько легенд, ни одну, пожалуй, так часто не вспоминали, как эту. Звали ее и Сухаревой барышней, и невестой "Ивана Великого", и сестрой Меншиковой башни...
"Сухарева башня весьма популярна в России - миллионы рисунков с нее разошлись по всем городам. Это очень красивое, высокой оригинальной архитектуры здание построено Петром Великим..." - писал в одном из очерков "Московской старины" знаток города Павел Богатырев.
Стояла Сухарева башня на Садовом кольце, где сейчас день и ночь несется лавина автомобилей. Это и сыграло решающую роль в ее судьбе. Когда в 30-х годах XX века Москва расширяла свои старые улицы и площади, Сухареву башню, оказавшуюся на пути потоков транспорта, снесли. Смириться с тем, что ее не стало, трудно. Слишком много значила она в истории города, слишком много воспоминаний связано с ней. Поэтому в планах московские градостроители не забывают о Сухаревой башне, все чаще вспоминают о ней, особенно когда заходит речь о реконструкции центра Москвы, ее исторического ядра.
...Звоню в исторический архив Главного архитектурно-планировочного управления и спрашиваю, не могли бы мне показать Сухареву башню. Работники архива, привыкшие выполнять срочные задания, приглашают в зал, где на столе лежат четыре большие папки под одним названием - "Сухарева башня". Ее белый камень и красный обожженный большемерный кирпич растворились в каких-то новых постройках XX века.
Сохранились ли чертежи, планы, фотографии, рисунки? Нахожу в этих папках изданный в начале XX века очерк, составленный на основании более ранних документов. Погружаюсь в описание и вижу в воображении уникальное сооружение, которому, быть может, суждено возродиться.
Так было сравнительно недавно с Триумфальной аркой, без которой сегодня трудно вообразить площадь Победы на Кутузовском проспекте. Так бывало и прежде. Например, Водовзводная башня Московского Кремля возводилась трижды: в XV, XVIII и в XIX веках. То, что мы видим теперь, это третий вариант.
Архитектуру называют застывшей музыкой. Она, как и музыка, исполняется по нотам, по чертежам. И если они есть, то даже уникальное здание можно повторить.
Но сохранились ли "ноты"-чертежи Сухаревой башни, как говорят специалисты, графические материалы? Читаю название первого дела: "План Сухаревой башни с прилегающими к оной каменными строениями Адмиралтейского ведомства, состоящей Мещанской части второго квартала..." Это план 1834 года. Белый большой плотный лист. Вижу очертания башни, ее сложный контур, состоящий из нескольких частей разной конфигурации, а также проезд, палаты, лестницы...
Листаю дальше. Перед глазами выполненный тонко отточенным карандашом рисунок фасада со стороны Сретенки. Виден каждый завиток окна, все архитектурные украшения, а их тут сотни - от основания до державного орла, взлетевшего на вершину башни.
Графических материалов много, они и на ватмане, и на кальке, и на синьке; есть чертежи разных строений, фотографии отдельных деталей, они реставрировались не один раз до сноса...
А история башни уходит в конец XVII века, в царствование Петра I. Тогда Москву окружал Земляной вал - огромная средневековая оборонительная стена, проходившая как раз там, где сейчас пролегло Садовое кольцо: у Сретенки находились ворота Земляного города. На этом месте Петр I распорядился построить новые каменные ворота и башню. Как известно, во время стрелецкого бунта, чуть было не окончившегося плачевно для юного Петра, несколько верных ему стрельцов известили его о заговоре, а полк стрельцов под командованием полковника Лаврентия Сухарева целиком остался верен Петру. В том месте, где располагался полк, и была сооружена памятная башня, ставшая как бы символом верности. На одной из мемориальных досок, висевших на башне, была такая надпись: "Построены во втором стрелецком полку по Земляному городу Сретенские ворота, а над теми воротами палаты и шатер с часами... а начато строение в лето 7200 (1692 год), а совершены 7203 (1695 год), а в то время будущего у полку стольника и полковника Лаврентия Панкратьева сына Сухарева".
Как видно из этих дат, началась стройка через три года после подавления стрелецкого мятежа и фактического перехода власти к Петру. Так что башня - не только память о верности полка, но более того - памятник, который Петр соорудил в честь своей первой решительной победы над противником.
Известно, что сооружалась башня под наблюдением опытного и умелого мастера Михаила Ивановича Чоглокова, который позднее наблюдал за сооружением другого большого здания времен Петра - Арсенала в Кремле. Сухарева башня - первое гражданское сооружение петровского времени. С нее начались в архитектуре те преобразования, которые распространялись затем по всей России и восторжествовали в новой столице на берегах Невы.
Кто же был зодчим, с чьим именем можно связать это эпохальное сооружение, предваряющее приход на смену допетровской архитектуре нового современного стиля, связавшего русскую архитектуру с новой, европейской?
Кто бы ни писал о Сухаревой башне, все возвращаются к ее описанию, сделанному знатоком Москвы, историком, археологом И. Снегиревым. Снегирев считал, что, хотя предание и связывает ее имя с Лефортом, другом Петра, его полководцем, но так как "Петр I любил архитектуру и сам чертил планы для многих церквей и других зданий в Москве и Петербурге, то весьма вероятно, что было сие сооружено по его плану...".
Внешне башня напоминала ратушу старых европейских городов и, как пишет Снегирев, представляла смесь "ломбардского с готическим" стилем. В то же время в каждой своей детали - будь то окно, лестница, шатровый верх - башня являлась произведением русской архитектуры. Хотя башня и была окружена, как водилось тогда, часовнями, кельями, караульнями, амбарами, это было гражданское сооружение. Ему нашли достойное применение - тут обосновалась математическо-навигационная школа, основанная Петром. Она готовила кадры для созданного им русского флота.
Вскоре после основания в школе обучалось 500 человек. Из этого видно, сколь велика была башня. Она состояла из трех ярусов-этажей. В первом этаже имелся проезд. На верхних ярусах располагались палаты. В одной из них, которая называлась Рапирной, обучались фехтованию. Можно предположить, что здесь же происходили театральные представления, столь любимые молодым Петром.
В здании школы были классные помещения, а некоторые ученики жили здесь, хотя, как писали они в одной из жалоб, "за холодом от зимы тут жить невозможно". Математику и навигацию в школе преподавали три англичанина во главе с неким Фарварсоном, арифметику - Л.Ф. Магницкий. Он автор первой русской "Арифметики"; она вышла через три года после основания школы, тогда же вышли и таблицы логарифмов Фарварсона и учебник "Геометрии". В школе, довольно демократической по тем временам, учились дети от 12 до 17 лет представители разных сословий, "кто похочет, а иных паче и с принуждением".
Так что Сухареву башню можно считать колыбелью кадров для русского флота. Из стен ее школы вышла Морская академия.
На башне под часами оборудовали астрономическую площадку, установили телескоп, а значит, башня была первой нашей обсерваторией. Тут имелась библиотека, сюда же поместили большой медный глобус голландской работы.
Какими были размеры башни? Находим ответ у Снегирева. "Вышина всей башни от подошвы до герба 30 сажен. Ширина при подошве 19 сажен 1 аршин, а длина 11 сажен 1 и 3/4 аршина, кроме лестницы ко входу". Сажень равняется 2,13 метра, а аршин - 0,71 метра.
В 1829 году в палатах Сухаревой башни установили резервуар на 7 тысяч ведер для мытищинской воды, которая поступала по водопроводу к Москве. Таким образом, башня стала водонапорной...
Многим казалось, что башня похожа на большой корабль. Такое сходство придавали ей шпиль - мачта, ярусы - палубы, лестница, похожая на нос корабля.
Из одного архива иду в другой Музея архитектуры. Снова листаю альбомы чертежей. Это обмеры, сделанные перед сносом башни. Они выполнены в масштабе 1:100, 1:50 и 1:25. Причерчены каждое окно, каждая дверь, вычерчен орел, не забыта ни одна деталь.
Кроме чертежей, здесь хранятся фотографии башни, ее искусный макет, сделанный из папье-маше любителем русской архитектуры. А подойдя к стене Донского монастыря, вижу два парных окна от Сухаревой башни. Они отделаны белым камнем, украшены колоннами граненой формы. Стоит прийти сюда и посмотреть на них.
МЕНШИКОВА БАШНЯ
Башни Сухарева и Меншикова господствуют над ближайшими высотами, обе издалека видны...
Русские достопамятности, 1877 г.
Высокая башня - всегда прорыв: взлет мысли и духа, вызов силам природы - законам тяготения, прижимающим человека к земле. Так было и когда сооружали древние колокольни, так происходит и сейчас, когда воздвигаются телевизионные башни, опоры электропередач, железобетонные столпы...
Когда Александр Меншиков решил на своем дворе у Мясницких ворот воздвигнуть башню, он хотел тем самым бросить вызов старой Москве, всем, кто противился петровским преобразованиям. Баловень судьбы, бывший полунищий торговец пирожками, волею Петра вознесенный на вершины государственной лестницы, Меншиков пожелал соорудить башню выше "Ивана Великого".
Недалеко от усадьбы Меншикова, у Сретенских ворот уже поднялась Сухарева башня. Если одни ее черты принадлежали прошлому русской архитектуры (она была сооружена палатным способом), а другие - будущему, то башня во дворе Меншикова прочно стояла на почве новой архитектуры. Вместе с ней пришел в Москву стиль праздничный, пышный, светский, жизнелюбивый. Она была возведена в 1707 году на месте старого храма зодчим Иваном Зарудным. Была она, к удивлению москвичей, выше не только Сухаревой, но и всех колоколен московских, даже выше "Ивана Великого". Да, ближайший сподвижник Петра мог себе позволить это. Петр не мешал ему в этом, так как и сам стремился построить новую столицу, новые дворцы и новые башни краше старых, московских.
Поднял зодчий над землей сначала один четверик, затем другой поменьше, а над ними каменщики выложили восьмерик. Над каменным столпом поднялся деревянный шатер. Вот этот-то шатер и сделал башню выше "Ивана Великого" на полтора сажени - 3 метра.
Судьба, однако, сыграла злую шутку со светлейшим князем Меншиковым, лишившимся вскоре после смерти Петра всех своих привилегий и прав. Башню, вошедшую в историю Москвы под именем Меншиковой, поразила молния. Она сожгла деревянный верх...
Правда, несчастья для столпа начались еще при жизни князя, после того, как он переехал в столицу на Неве и утратил прежний интерес к московской усадьбе, в том числе и к башне. Стояла она после его отъезда неотделанной, поднятые наверх куранты, привезенные из-за границы, не действовали, а кровля давала течь. 14 июня 1723 года молния со страшной силой ударила в деревянный шпиль, как его тогда называли "шпиц", увенчанный позолоченным изображением архангела Гавриила с крестом в руке. Начался сильный пожар. Дубовые перекладины, на которых висели большие и малые колокола, сгорели. Всей своей тяжестью 50 колоколов рухнули вниз, проломили кирпичный свод, "подавили не мало солдат и разных званий людей", как повествует рукописная церковная книга. Рухнули и куранты. Тушили пожар солдаты Преображенского и Семеновского полков, вернувшиеся к тому времени в Москву из похода...
Полвека стояла башня в запустении, а потом была отделана. И опять же не так, как другие церкви в Москве. Как писал 100 лет назад знаток Москвы Н. Розанов, "не по обычаю православных церквей, а с измышленными эмблематическими изображениями и латинскими знаками-надписями". Дело в том, что в приходе этой церкви в Кривоколенном переулке жил профессор Московского университета И. Г. Шварц, основатель московского Общества мартинистов, т.е. масонов. Жили поблизости отсюда и другие видные масоны, в том числе выдающийся просветитель, крупнейший издатель того времени Н. И. Новиков. Масоны-то и отделали Меншикову башню по своему вкусу. Были среди ее "эмблематических изображений" круг с надписью: "Без конца", орел, летящий к солнцу, с надписью: "По доблести отцов" и многие другие в таком же духе... Эти надписи и изображения были впоследствии по распоряжению известного московского митрополита Филарета переделаны на обычные. Но снаружи башни сохранилось множество уникальных скульптурных изображений.
Вместо сгоревшего меншиковского деревянного "шпица" был сооружен другой, покрытый медными листами. Он сохранился до наших дней и тоже очень высок.
- Высота его 79 метров, - сказал мне бригадир строителей-реставраторов, хозяйничавших на вершине башни. Это значит, что башня всего на 2 метра ниже "Ивана Великого".
Предвкушая увидеть картину неописуемой красоты, вместе с бригадиром поднимаюсь вверх.
В каменной толще храма, почти в самом его центре есть небольшая узкая дверь. Через нее попадаешь в каменный колодец, круто поднимающийся вверх. По узким крутым ступеням из белого камня, прижимаясь к стене, поднимаемся сначала в первом четверике, потом во втором. Идешь, плечами касаясь кладки, рука достает потолок.
Заходим в восьмигранник из красного кирпича. Над ним навис купол. Тут царство голубей, пустые стены, а когда-то висели колокола. Раскрыты настежь проемы, куда врывается ветер, разносивший прежде медные звуки. Далее вверх дорога идет по столь же крутой, но уже деревянной лестнице. 79 метров нетрудно пройти по земле, а если подниматься вверх, то это все равно, что взобраться без лифта на двадцать пятый этаж.
Вижу на этом пути работу, сделанную на века. Столп стоит без малого 300 лет. И простоит еще долго-долго. И чтобы он стоял всегда, сюда пришли реставраторы. Слышу их работу на самом верху, над головой. Преодолеваем еще несколько лестниц, совсем уже узких, опоясавших винтообразный шпиль, и оказываемся на площадке-лесах, которая устроена на самой верхней точке, выше креста. Бригадир покачал проволочные растяжки, и площадка вместе с крестом, кажется, уходит из-под ног. Тут все качается, когда разгуливает ветер.
А сейчас тихо, ветерок чуть покачивает площадку. Маляры красят листья, гирлянды и шар шпиля желтой краской, а затем все это позолотят сусальным золотом. На это пойдет примерно полкилограмма позолоты, но зато десятки лет не потребуется никакой реставрации.
Меншикова башня, некогда видная всем в Москве, стоит теперь в окружении домов. Нужно подойти к ней близко, чтобы полюбоваться этой восхитительной фантазией архитектора Ивана Зарудного. Князь Александр Меншиков также руку приложил к ее плану, как это делывал Петр I.
Панорама, которая открывается перед глазами, вознаграждает за все трудности восхождения по шатким наклонным лестницам. С высоты 79 метров видишь Москву, всю сразу, во всей ее мощи, во всем величии. Такая панорама не открывается даже с балкона более высокого здания - мешают стены. А тут, на башне - словно летишь над городом.
Небо, покоившееся прежде на шпиле Меншиковой башни и куполов соборов (а было их, как утверждает легенда, сорок сороков), несут на себе теперь другие вершины: шпили высотных зданий, крыши новых многоэтажных домов.
ШУХОВА БАШНЯ
Когда-то чаще рисовали и демонстрировали эту радиобашню, вышитую стальными нитями по голубой канве неба. Но и увидев хоть один раз, невозможно потом забыть ее, как невозможно забыть колокольню Ивана Великого, иглу телебашни.
Подходишь к забору, открываешь калитку - и пропадает удивление, когда прямо перед собой видишь сплетения железных полос. Но это длится недолго. Перешагнув бетонный барьер, проходишь в центр 40-метрового круга, буйно заросшего травой, запрокидываешь голову, и вновь возвращается прежнее чувство удивления, радости и полета.
Голова кружится от высоты, куда вслед за радиоволнами ввинчивается стальная упругая спираль.
Кто скажет, что башня Шухова старая? Она выглядит современнее, чем построенная сравнительно недавно другая мачта, передававшая вторую программу телевидения.
Навстречу мне идут хозяева башни - высокие, стройные парни. Самый высокий среди них - Николай. Он старший инженер по должности, по-старому мачтмейстер, попросту - верхолаз. Лет ему около сорока, но выглядит он моложе.
На вершину Шуховой башни, где установлены антенны и куда с земли змеится кабель высокого напряжения, верхолазам часто приходится совершать подъемы. По сторонам смотрят четырнадцать круглых тарелок-антенн, и восемь из них постоянно меняют свое направление. То они смотрят на соседний Ленинский проспект, то обращаются на север, где золотятся купола Кремля, то поворачиваются на восток, держа равнение на трубы автозавода. Транспортом служит железная клеть, подвешенная на тросе по центру башни. 17 минут длится подъем на вершину, отстоящую от земли на 165 метров.
Летом трудовой день верхолаза начинается до восхода солнца: и так жарко от работы и краски. Проходят семь лет - приходит срок обновить покраску. Ярусы башни попеременно красят в оранжевый и белый цвета. Чтобы ей стать красивой, одетой в новое оранжево-белое платье, верхолазы надевают на себя тяжелую робу. Она меняет свою окраску, становясь то оранжевой, то белой, в зависимости от того, каким цветом покрывают ярус. Но спецовка неизменно продолжает оставаться тяжелой и неудобной. На нее, как дождь, падают капли еще не высохшей краски.
Я увидел, как работают верхолазы, становясь малярами. К тросу, свисающему с верхнего яруса, привязана доска-"люлька", похожая одновременно и на трапецию и на качели. В нее пересаживаются верхолазы из клети, поднятой лебедкой. Это выглядит примерно так же, как в цирке, кода артист поднимается вверх и усаживается на трапецию. Вообразите, что на акробате комбинезон, а в руке - кисть, с трапеции свешиваются ведро с краской и все действие происходит под куполом, раз в 8 выше купола Московского цирка.
Ноги свисают с доски, а рука держится за трос, протянутый внутри башни. С его помощью подтягиваются к фермам, обхватывают их ногами, а свободной рукой красят... Передвигаются вокруг башни, перебирая ногами фермы. Вся эта акробатика называется у мачтовиков: "ходить". Снизу тонкий трос незаметен, и кажется: верхолазы пребывают в невесомости, шагают, сидят в небе и красят башню.
Деды тех, кто сегодня поднимается на головокружительную высоту, пришли на Шаболовку артелью в незабываемый 1919-й, кода Совет Народных Комиссаров в чрезвычайно срочном порядке решил построить башню "для обеспечения надежной и постоянной связи центра республики с западными государствами и окраинами".
Верхолазы сообщили мне только то, что они слыхали от стариков, тех, кто раньше работал на их месте. Слушаю легенду наших дней:
- Когда инженер Шухов умирал и завещал башню народу, он говорил: башня простоит 50 и 100 и 200 лет, если ее будут клепать, а не сваривать.
Видите заклепки? (Черные круглые выпуклости легко различаю на металлических фермах.) Делали так: поднимали жаровню, раскаляли заклепки и клепали все наверху...
Эти слова дополняет рассказ очевидца - комиссара строительства Ф. Коваля:
- Работа на Шаболовке велась спешно. Более 100 рабочих с восхода солнца до темноты трудились над сооружением башни. Двадцать верхолазов на люльках работали в течение дня, не спускаясь на землю.
В лютую зиму 1921 года при сильном морозе одежда верхолазов, находившихся на высоте от 25 до 150 метров, леденела.
Когда смотришь на башню, не думаешь о том, что составляет ее шесть гиперболоидов, не думаешь о геометрии, а думаешь об искусстве. Блистательный инженер Владимир Шухов, всю жизнь создававший котлы, клепаные баржи, нефтехранилища, вдохновленный башней, превратился в художника-творца.
Вместе с мачтмейстером Николаем становлюсь в клеть. Раздается команда "вира", и трос наматывается на вал лебедки.
Наш лифт, поднимаясь в небо, поравнялся с бровкой Воробьевых гор, дугой трамплина. Пока я следил за юго-западной стороной, город предстал отовсюду. Теперь можно легко сосчитать шесть ярусов башни. Они разделили всю Москву на шесть круговых панорам: верхней досталось только небо, нижней - дома Шаболовки. Зато на четырех других изображен по вертикали, как на старинной картине, весь необъятный город.
Неловко восклицать и восторгаться, стоя рядом с малознакомым человеком. Но он понимающе смотрит на меня, молчит, стараясь не отвлекать от того, что он может видеть каждый день, а другие никогда.
- Интересно отсюда смотреть, когда вечером зажигаются огни или когда утром восходит солнце...
Николай много лет смотрит на Москву с высоты. До этого он много лет мечтал о том, чтобы вот так запросто подняться на вершину башни. Он увидел ее впервые вместе с московским небом в тот миг, когда его вынесли из родильного дома, стоящего рядом с башней. Николай увидел башню в перевернутом виде, как все новорожденные. И сейчас он часто видит ее перевернутой - сверху вниз, когда висит в люльке, поглядывая сразу и на свой родильный дом, и на свой отчий дом. Домам ничто не угрожает. Башня стоит неколебимо. Ее наклон всего 6 сантиметров - почти за полвека.