Страница:
Скажем больше, Россию принципиально нельзя понять, не поняв того, что есть в ней русская нация, не поняв самой русской нации, того, чем она была, что она есть, чем может и должна стать в будущем. Россия остро нуждается в национальном понимании себя как России и не только потому, что именно от такого понимания на долгие десятилетия была отлучена Октябрем 1917 года, но и потому и, прежде всего потому, что только такое понимание соответствует ее исторической, цивилизационной, культурной и духовной сущности, тому, что она есть в своей действительной русско-российской сущности. Поэтому, если мы хотим понять феномен России в истории, мы должны понимать его именно как феномен исторической и национальной России. Мы слишком долго подходили к России только как к социально-экономическому феномену, только формационно, не замечая, что она еще и цивилизация и, следовательно, этнокультурный феномен, самоорганизующийся вокруг своего русско-российского цивилизационного ядра, в котором национальная составляющая играет определяющую роль.
При этом возможна и неизбежно реализуется и иная национальная точка зрения на Россию - татарская, еврейская, чеченская, украинская, армянская?иная, но вполне очевидно, что ни каждая из них в отдельности, ни все вместе они не могут определить понимание России как России. Они могут в разной мере и в разном отношении дополнить, но никак не определить само понимание самой сути России как исторической и национальной России, ее русско-российской сущности. Более того, они могут растащить целостное и адекватное понимание России по "национальным квартирам", в каждой из которых русский народ может оказаться в неожиданном для себя положении - в положении гостя в своей собственной стране.
Но при всем при этом, при всех различиях и несовпадениях русской и не русской точек зрения на Россию именно русская и именно в своем национальном качестве ни в каком смысле не противопоставляется и не отчуждается от национальных интересов и позиций союзных ей наций, подчеркиваем - союзных, то есть накрепко и навсегда связавших свою историческую судьбу с русской и с Россией. В этом парадокс бытия русской нации в России и России в бытии всех других наций России: чем больше они становятся российскими, наполняют свою душу Россией, тем больше они россиизируются, а чем больше они россиизируются, идентифицируют себя с Россией и растворяют себя в ней, при этом, не растворяясь как нации, тем больше, собственно, русская национальная точка зрения и позиция становится точкой зрения и позицией их нации, тем меньше оснований для противопоставления русской точки зрения и позиции в истории, как национальной, всякой иной.
В итоге оказывается, историческая и национальная судьба русской нации в России - это историческая и национальная судьба всех других наций России, это одна и та же историческая и национальная судьба, судьба исторической и национальной России. Такое отношение к проблеме единства русской и нерусских наций в России всецело оправдано, так как оно соответствует самой природе этих отношений, в частности, особому положению русской нации в России, настолько особому, что без преувеличения можно сказать, что ключ к процветанию России находится в руках русской нации.
Россия как Россия возродится вместе с возрождением русской нации как нации или погибнет вместе с ней. Иного не дано, ибо нам дана Россия, в которой русская нация выполняет миссию не просто государствообразующей нации, а куда более фундаментальную и незаменимую цивилизационнообразующую. Дополнить эту миссию русской нации в России может любая, которая ассоциирует себя с Россией, но заменить ее не может никто и никогда, во всяком случае, до тех пор, пока Россия остается Россией и будет утверждать себя в истории в качестве Великой России.
РАЗДЕЛ I
ФИЛОСОФИЯ ЦИВИЛИЗАЦИИ
(Проблемы цивилизационной логики истории)
Я вижу феномен множества мощных культур, с первобытной силой вырастающих из недр породивших их стран, к которой они строго привязаны на всем протяжении своего существования, и каждая из них налагает на свой материал - человечество - свою собственную форму, и у каждой своя собственная идея, собственные страсти, собственная жизнь, желания и чувствования и, наконец, собственная смерть.
О. Шпенглер
1. ФЕНОМЕН ЦИВИЛИЗАЦИИ
Итак, что такое цивилизация? Чем она отличается от общественно-экономической формации и, соответственно, в чем специфика цивилизационной исторической реальности и логики истории по сравнению с формационной и, наконец, как все это проявляется в логике исторического развития России - что есть Россия, ее история в аспекте цивилизационных закономерностей истории? Вот далеко не полный, но, пожалуй, главный перечень тех вопросов, ответы на которые, имея значение сами по себе, приобретают его еще и в той связи, в какой являются идейно-теоретическим основанием для понимания логики национального возрождения современной России.
Ведь после почти векового опьянения коммунистическим проектом цивилизационного переустройства России и мира, логика национального возрождения в России и для России становится именно национальной возрождением в геополитическом пространстве России цивилизационной логики истории в ее локальной русско-российской специфике. Именно она станет основой, конечной и действующей причиной не только исторического успокоения России, но и ее национального возрождения, которое, как его ни трактовать, есть возрождение России как центра локальности русско-российской цивилизации, утверждение ее бытия в истории в качестве России.
Со времен введения в конце XVIII века в научный оборот самого термина "цивилизация" сложилось три базовых направления в его интерпретации: стадиальное, культурологическое и, собственно, цивилизационное. Что касается всех остальных, то различия между ними могут быть сведены к тем или иным различиям в их сочетании.
Стадиальное. С ним связано исходное значение и сам первоначальный смысл термина "цивилизация" - как определенной стадии всемирно-исторического процесса, следующей за стадиями "дикости" и "варварства". Но с ним связано и нечто большее - то, что за этим переходом в действительности стоит: становление принципиально нового типа социальности, приходящего на смену первичной, кровнородственной, первобытнообщинной. Тем самым главными критериями, позволяющими отличать цивилизационную стадию исторического развития от ей предшествующих доцивилизационных, стали те качественно новые особенности социальности, которые она, как система универсальных отношений со всем сущим, обнаружила в трех базовых типах отношений человека: к природе; в обществе - другому человеку; к самому себе как к человеку.
Дело в том, что если оставаться на почве строго научного понимания истории, нельзя признать оправданным сохранение противопоставления цивилизационной стадии мировой истории доцивилизационной, как стадии "дикости" или "варварства". Реальная история не дает никаких оснований для такой оценочной альтернативы: каждая эпоха, каждый период истории есть закономерный этап исторического развития со своей социальностью, культурой, духовностью. И даже в самых примитивных своих формах они необычайно сложны, а потому не поддаются характеристике с позиции дикости или варварства. Ценностный критерий, на основании которого специфицируется "цивилизация", "варварство", "дикость", носит во многом вкусовой, а не концептуально-категориальный оттенок и с позиций современных представлений о развитии культуры и самой истории оказывается трудно применимым для цивилизационного разграничения стадий мировой истории, ее научной периодизации. Варварства и дикости хватает и в современной социальности и порой в масштабах, намного превосходящих древнюю и первобытную историю. Реальная история дает основания для другой альтернативности: противопоставления цивилизации, как развитой социальности, доцивилизационной, как первичной и неразвитой социальности.
Действительно, цивилизация - это, прежде всего, совершенно новый тип отношений человека с природой. Его сущность составили следующие основные элементы: неолитическая техническая революция, ее сердцевина - переход от каменных орудий труда к металлическим; экономическое следствие технической революции неолита - возникновение системы производящей экономики (скотоводство, земледелие) пришедшей на смену присваивающей (собирательство, охота, рыболовство); соответственно, далеко зашедшая специализация и общественно-экономическое разделение труда и, в первую очередь, отделение умственного труда от физического; наконец, появление и интенсивнейшее развитие феномена прибавочного труда и связанного с ним прибавочного продукта. В связи с этим важно понять, что исходной материальной основой цивилизации является не просто производящая система хозяйствования, прибавочный труд и систематическое производство прибавочного продукта, а еще более глубокий пласт материальности общества, определяемый сущностью самого нового типа отношения человека с природой.
Ее можно попытаться связать с переходом человека и его общества от отношения к природе, как только к естественно возникшему источнику богатств средств существования и, соответственно, естественно возникших средств труда, в силу своей примитивности чуть ли не данных самой природой, к отношению к природе, как к естественно возникшему источнику богатств средств труда и, следовательно, к производству таких средств труда, которые представляют собой уже не простую модификацию предметов природы, а воплощают в себе развитие силы самой природы, саму ее сущность. Только такие средства труда, являющиеся уже овеществленной силой знаний, знаний сущностных сил природы, могут стать предметным воплощением природных сил и, следовательно, основой для превращения сил природы в средства человеческого труда.
Иными словами, цивилизация есть отход от простого сосуществования с силами природы, имеющего много общего с жизнедеятельностью животных, которые, как известно, изменяют природу не иначе и не больше, как только самим фактом своего существования в ней. Цивилизация есть переход к подлинно социальному освоению сил природы, их преобразованию в статус средств труда. Соответственно, она предстает как продукт перехода от отношения подчинения силам природы к отношению их преобразования и превращения в средства господства над самими силами природы - процедура, целиком и полностью зависимая от того, до какой степени человек познает мир сущностей Универсума и предметно воплощает их в мир средств человеческого труда, в технологически осваиваемый Универсум.
Тем самым в цивилизации феномен труда окончательно реализует природу своей универсальности и неисчерпаемости - обусловленности своего развития всей системой сущностей Универсума, неисчерпаемым потенциалом развития самого Универсума. На этой основе в цивилизации человеческая история окончательно реализует природу своей самообусловленности, обусловленности своего развития не столько эволюцией форм природы, сколько эволюцией форм самого труда, тем, до какой степени человек саму природу превращает в средства своего труда, в средства своего собственного развития как человека. В этом процессе цивилизация становится социокультурной основой для окончательной самообусловленности развития человеческой истории человеческим трудом и через него системой сущностей всего Универсума, самим Универсумом.
Таким образом, цивилизация фиксирует новую возросшую степень преобразовательного отношения человека к природе, которая всякий раз производна от обретения в качестве новых производительных сил общества новых сил природы, их превращения из просто природных в социально и культурно обусловленные - в средства труда, производства и воспроизводства материальных основ существования человека. Человек меняет свое отношение к природе и в этом процессе самого себя как человека и при этом в той мере и так, в какой и как вовлекает в обменные процессы веществом, энергией и информацией с окружающей его природой саму природу, ее все новые и новые силы и процессы, превращая их в силы и процессы своей производственной деятельности, своей культуры и духовности, в какой, следовательно, универсализирует себя универсальными силами самой природы.
Феномен цивилизации, его становление и стадии развития фиксируют становление и новые стадии в социализации отношений человека с природой, которая определяется степенью социокультурного освоения человеком природы в ранее недоступных для себя свойствах, связях и отношениях, степенью перевоплощения мира природы в мир человеческой культуры и духовности. Вот почему мера цивилизованности общества есть мера социализированности его отношений с природой, а это не только мера превращения конкретных сил и процессов природы в средства человеческого труда, но и на этой основе в мир ценностей и смыслов подлинно человеческого существования, в средства саморазвития самого человека.
Итак, с точки зрения отношения человека с природой возникновение цивилизации, как стадии исторического развития общества, было обусловлено самим фактом первичного перехода от сосуществования с силами природы к их направленному преобразованию в универсальные средства труда, перехода от во многом естественного способа обеспечения основ своего существования путем присвоения средств существования, данных в готовом виде самой природой через собирательство, охоту, рыболовство к их производству на базе земледелия и скотоводства. Базой осуществления этого перехода стала неолитическая революция в средствах труда и в самом типе отношения человека к природе, позволившая использовать в качестве средств труда землю и животных, и в них новые и огромные по своей производительной силе силы природы, несоизмеримые со всеми ранее бывшими в распоряжении человека. Достаточно напомнить, скотоводство стало продуктивнее охоты в 20 раз, а земледелие - в 400-600 раз. Это и стало материальной основой нового типа социальности.
Совершенно новый тип отношения человека с природой стал основой для принципиально нового типа отношения людей друг к другу. Цивилизация, как новый тип социальности, возникает тогда, когда оказался исчерпанным потенциал развития человека в рамках социальности родового общества. В связи с этим цивилизация разрешила, прежде всего, противоречие между зарождающимися возможностями роста прибавочного продукта и крайне ограниченными формами его присвоения в условиях первобытно-родовой общины. Это противоречие было разрешено вытеснением системы естественно возникших, кровнородственных зависимостей и структур собственно социальными связями и отношениями, построенных не на основе первобытно-коммуналистических отношений собственности, а на основе возникающей частной собственности. Именно она, в конечном счете, взорвала мир родовой, кровнородственной социальности. При этом возникающие собственно социальные связи и отношения противостоят кровнородственным не как социальные биологическим, а как более развитые социальные первичной и неразвитой социальности.
Иначе говоря, речь идет не о том, что первобытная община якобы была первобытным стадом, а родовые отношения биологическими и что, следовательно, антропосоциогенез не был ни становлением человека современного вида, ни его общества. Следует отличать биологическую эволюцию от биосоциальной в период антропосоциогенеза, а биосоциальную от социальной в период человеческой истории, истории вида Homo sapiens. Там, где есть дуально-родовая организация, есть социальность, там половые отношения, как чисто биологические, через механизмы экзогамного запрета преобразуются в социальные, ибо половые отношения внутри первобытного стада остаются биологическими, а точнее биосоциальными, а между стадами становятся социальными. Это происходит в той связи и мере, в какой в отношения между полами двух первобытных стад вторгаются отношения собственности и, прежде всего, на субъектов половых отношений и их результат - детей, основную ценность общества вообще и родового, в частности.
Именно на этой основе половые отношения перестают носить неупорядоченный характер, подчиняться только инстинктам и факторам регуляции чисто биологического или смешанного биосоциального происхождения. Они становятся социально упорядоченными. Не лишаясь своей инстинктивной основы, они начинают регулироваться факторами социально-экономического происхождения, а потому становятся частью социальных отношений, оказываются подчиненными им, а не своей биологической основе. Они становятся объективацией не столько инстинктов, биологии человека, сколько специфики и содержания его отношений к природе, другим людям, самому себе - специфики и содержания своей социальности.
Вместе с тем следует различать первичную социальность в той форме, в какой она сложилась на базе дуально-родовой организации общества и просуществовала на протяжении большей части истории первобытного общества, от форм развитой социальности, пришедшей ей на смену в результате неолитической революции. Без этого трудно будет понять в конкретности сущность того цивилизационного переворота, который произошел в отношениях людей друг к другу, в самом типе социальности. В своих базовых проявлениях он может быть сведен к возникновению новых форм социальной общности людей, основанных не на кровно-родственных связях и отношениях. Основой новых форм интеграции людей становятся факторы сугубо экономического, социального, политического, культурного и духовного происхождения и порядка. Они становятся доминирующими во всех отношениях людей друг к другу. В итоге родовая община, как кровнородственная, разлагается и перерастает в соседско-территориальную. Одной из форм ее разложения становится патриархат. Он взрывает матрилокальный брак, его групповую природу, выводит процессы эволюции семейно-брачных отношений к формированию моногамного брака, окончательно превращая семью из просто социальной еще и в основную экономическую единицу общества.
Новый тип социальности неразрывно связан с прогрессирующим общественно-экономическим разделением труда. При этом на смену первобытнообщинному разделению труда, основанному на возрастно-половых, во многом еще биологических признаках, приходит новое, базирующееся на сугубо социальных и экономических факторах. И в этом случае, как мы видим, задействована общая особенность того типа социальности, которая характеризует цивилизацию: отношения между людьми перестают определяться особенностями их тела, они становятся независимыми и от биологического в отношениях между телами. Кровнородственные связи и отношения не только наполняются новым социокультурным содержанием, но и перестают играть роль главных социообразующих факторов. Им на смену приходят новые с выраженным социокультурным и духовным наполнением - закон, военная и трудовая повинность, догматы веры, идеология долженствования и запрета и т. д.
Цивилизация - это торжество собственно социокультурных и духовных принципов и норм связи индивидов и их интеграции в социальные общности более высокого порядка, чем те, которые способны сложиться на базе кровнородственных связей и отношений. Цивилизация - это разрушение родоплеменной изолированности и замкнутости, это тип социальности с тенденцией к всеобщей связи индивидов и их общностей с сопутствующим этому созданием соответствующей идейной, информационной и транспортной инфраструктуры.
Цивилизация - это возникновение новых видов социальных отношений политических, правовых; новых социальных институтов - государство, наука; возникновение новых субъектов истории, включая сюда, прежде всего, таких фундаментальнейших, как классы и сословия. Цивилизация - это и новые, сугубо социальные антагонизмы: между различными видами труда; классами, сословиями; между властью и обществом; прошлым и будущим в процессе набирающей силу исторической преемственности; между различными этнокультурными группами; разными формами культуры и духовности; противоречия эксплуатации человека человеком и те, источником которых стали возникшие формы его отчуждения - экономического, социального, политического, правового, культурного, антропологического. Но все они, как противоречия, стали и принципиально новыми источниками развития социальности в принципиально новых направлениях, в которых социальность усиливала свою сущность как социальности.
Однако, все это лишь проявления нового типа социальности, но не его сущность и, соответственно, не сущность самой цивилизации, как нового типа социальности. За всем этим следует видеть более глубокую сущность более глубокого пласта социальности, лишь выражающего в специфике новых отношений людей друг к другу специфику их новых отношений с природой. И если в своих отношениях с природой самый глубокий пласт социальности связан с переходом от простого сосуществования с силами природы к превращению их в средства своего труда, в средства преобразования самой природы, то для того, чтобы соответствовать новому типу отношений с природой, природе тех новых сил, которые вовлекаются в процесс общественного производства, человек должен был радикально изменить тип своих отношений друг к другу: перестать определять их бытие бытием своего тела и отношениями его воспроизводства как тела и прежде всего кровнородственными отношениями.
Вовлекая в процесс своих отношений с природой, в прогрессирующий процесс производства новых материальных основ своего бытия новые силы природы, человек уже не может определять своего отношения к ним и, соответственно, к другому человеку только ограниченностью своей телесности и теми отношениями, которые есть отношения воспроизводства человека как тела. Человек вынужден определять свое отношение к новым силам природы и, соответственно, к другому человеку силами самой природы, сущностью всего сущего и, следовательно, теми отношениями, которые есть отношения воспроизводства человека как человека, его сущности и в тех ее измерениях, которые позволяют ему быть постоянно созвучным объективной логике мира.
В этом смысле логика и содержание отношения человека к другому человеку есть инобытие логики и содержания его отношения к природе и в конечном итоге самой природы. Это логика тех сил человека, которые через изменения самого человека и его отношений к другому человеку позволяют придать его бытию формы и содержание, способные стать формами и содержанием инобытия самой природы, способные стать основой для социокультурного освоения природы в ранее недоступных для человека свойствах, связях и отношениях. Социальность и есть то, что позволяет человеку придать себе, своему бытию такую сущность, такую форму и такое содержание, которые будут созвучны сущности, форме и содержанию самой природы. Социальность и есть та абсолютно подвижная форма бытия человека в мире, которая обусловливает саму возможность абсолютной изменчивости человека, его отношений к природе, другому человеку, самому себе и, следовательно, саму способность принять такую социальную форму и содержание, такое бытие, которое делает его инобытием природы, по сути, тождественным ей. Социальность живет этой тождественностью, она и есть это тождество - не только способ перевода бытия всего сущего, самой его субстанциальности в бытие самого человека, его сущности, но и форма и содержание бытия этого бытия в человеке, в частности, в ценностях и смыслах его культуры и духовности.
Таким образом, цивилизация действительно выражает принципиально новый тип социальности, новый тип отношений человека друг к другу, которые уже не определяются ограниченностью человеческой телесности, задачами только ее воспроизводства, а значит, социальностью только кровнородственных отношений. Цивилизация есть стадия в историческом развитии человечества, с которой справедливо связывается преодоление абсолютной зависимости отношений людей друг к другу от кровнородственных отношений. На смену их доминированию в обществе идет новый тип отношений людей друг к другу, который определяется их способностью в специфике своей формы и содержания воспроизводить содержание и формы тех новых сил природы, которые вовлекаются в процесс общественного производства. Иными словами, он определяется способностью придать социальности такую форму, которая станет адекватной основой для бытия человека по логике любого социально осваиваемого объекта, а потому и всего сущего.
Это действительно превращает цивилизацию в принципиально новый тип социальности, который и по своей форме, и по своему содержанию начинает определяться формой и содержанием самой природы, задачами их воспроизводства и воплощения в человеке. При этом человек тем больше становится человеком, чем большего тождества достигает со всем сущим, чем больше и глубже живет по логике всего сущего, в частности, по логике связей и отношений всего сущего. Последнее окончательно объясняет универсальную сущность цивилизации как нового типа социальности: она есть то, что позволяет в специфике отношений людей друг к другу воспроизводить логику связей и отношений всего сущего, тех новых сил природы, которые вовлекаются в процесс общественного производства и на этой основе позволяют жить производительным потенциалам этих природных сил, по их логике связей и отношений и, в конечном итоге, по логике связей и отношений всего сущего. Цивилизация универсализирует социальность человека, которая утверждает себя в качестве его сущности по мере того, как превращает человека в феномен, тождественный Универсуму, становится средством воспроизводства в нем свойств, связей и отношений всего Универсума. Начиная с этого момента, каждый новый этап в освоении новых сил природы становится и новым этапом в развитии природы социальности и через нее самого человека.
При этом возможна и неизбежно реализуется и иная национальная точка зрения на Россию - татарская, еврейская, чеченская, украинская, армянская?иная, но вполне очевидно, что ни каждая из них в отдельности, ни все вместе они не могут определить понимание России как России. Они могут в разной мере и в разном отношении дополнить, но никак не определить само понимание самой сути России как исторической и национальной России, ее русско-российской сущности. Более того, они могут растащить целостное и адекватное понимание России по "национальным квартирам", в каждой из которых русский народ может оказаться в неожиданном для себя положении - в положении гостя в своей собственной стране.
Но при всем при этом, при всех различиях и несовпадениях русской и не русской точек зрения на Россию именно русская и именно в своем национальном качестве ни в каком смысле не противопоставляется и не отчуждается от национальных интересов и позиций союзных ей наций, подчеркиваем - союзных, то есть накрепко и навсегда связавших свою историческую судьбу с русской и с Россией. В этом парадокс бытия русской нации в России и России в бытии всех других наций России: чем больше они становятся российскими, наполняют свою душу Россией, тем больше они россиизируются, а чем больше они россиизируются, идентифицируют себя с Россией и растворяют себя в ней, при этом, не растворяясь как нации, тем больше, собственно, русская национальная точка зрения и позиция становится точкой зрения и позицией их нации, тем меньше оснований для противопоставления русской точки зрения и позиции в истории, как национальной, всякой иной.
В итоге оказывается, историческая и национальная судьба русской нации в России - это историческая и национальная судьба всех других наций России, это одна и та же историческая и национальная судьба, судьба исторической и национальной России. Такое отношение к проблеме единства русской и нерусских наций в России всецело оправдано, так как оно соответствует самой природе этих отношений, в частности, особому положению русской нации в России, настолько особому, что без преувеличения можно сказать, что ключ к процветанию России находится в руках русской нации.
Россия как Россия возродится вместе с возрождением русской нации как нации или погибнет вместе с ней. Иного не дано, ибо нам дана Россия, в которой русская нация выполняет миссию не просто государствообразующей нации, а куда более фундаментальную и незаменимую цивилизационнообразующую. Дополнить эту миссию русской нации в России может любая, которая ассоциирует себя с Россией, но заменить ее не может никто и никогда, во всяком случае, до тех пор, пока Россия остается Россией и будет утверждать себя в истории в качестве Великой России.
РАЗДЕЛ I
ФИЛОСОФИЯ ЦИВИЛИЗАЦИИ
(Проблемы цивилизационной логики истории)
Я вижу феномен множества мощных культур, с первобытной силой вырастающих из недр породивших их стран, к которой они строго привязаны на всем протяжении своего существования, и каждая из них налагает на свой материал - человечество - свою собственную форму, и у каждой своя собственная идея, собственные страсти, собственная жизнь, желания и чувствования и, наконец, собственная смерть.
О. Шпенглер
1. ФЕНОМЕН ЦИВИЛИЗАЦИИ
Итак, что такое цивилизация? Чем она отличается от общественно-экономической формации и, соответственно, в чем специфика цивилизационной исторической реальности и логики истории по сравнению с формационной и, наконец, как все это проявляется в логике исторического развития России - что есть Россия, ее история в аспекте цивилизационных закономерностей истории? Вот далеко не полный, но, пожалуй, главный перечень тех вопросов, ответы на которые, имея значение сами по себе, приобретают его еще и в той связи, в какой являются идейно-теоретическим основанием для понимания логики национального возрождения современной России.
Ведь после почти векового опьянения коммунистическим проектом цивилизационного переустройства России и мира, логика национального возрождения в России и для России становится именно национальной возрождением в геополитическом пространстве России цивилизационной логики истории в ее локальной русско-российской специфике. Именно она станет основой, конечной и действующей причиной не только исторического успокоения России, но и ее национального возрождения, которое, как его ни трактовать, есть возрождение России как центра локальности русско-российской цивилизации, утверждение ее бытия в истории в качестве России.
Со времен введения в конце XVIII века в научный оборот самого термина "цивилизация" сложилось три базовых направления в его интерпретации: стадиальное, культурологическое и, собственно, цивилизационное. Что касается всех остальных, то различия между ними могут быть сведены к тем или иным различиям в их сочетании.
Стадиальное. С ним связано исходное значение и сам первоначальный смысл термина "цивилизация" - как определенной стадии всемирно-исторического процесса, следующей за стадиями "дикости" и "варварства". Но с ним связано и нечто большее - то, что за этим переходом в действительности стоит: становление принципиально нового типа социальности, приходящего на смену первичной, кровнородственной, первобытнообщинной. Тем самым главными критериями, позволяющими отличать цивилизационную стадию исторического развития от ей предшествующих доцивилизационных, стали те качественно новые особенности социальности, которые она, как система универсальных отношений со всем сущим, обнаружила в трех базовых типах отношений человека: к природе; в обществе - другому человеку; к самому себе как к человеку.
Дело в том, что если оставаться на почве строго научного понимания истории, нельзя признать оправданным сохранение противопоставления цивилизационной стадии мировой истории доцивилизационной, как стадии "дикости" или "варварства". Реальная история не дает никаких оснований для такой оценочной альтернативы: каждая эпоха, каждый период истории есть закономерный этап исторического развития со своей социальностью, культурой, духовностью. И даже в самых примитивных своих формах они необычайно сложны, а потому не поддаются характеристике с позиции дикости или варварства. Ценностный критерий, на основании которого специфицируется "цивилизация", "варварство", "дикость", носит во многом вкусовой, а не концептуально-категориальный оттенок и с позиций современных представлений о развитии культуры и самой истории оказывается трудно применимым для цивилизационного разграничения стадий мировой истории, ее научной периодизации. Варварства и дикости хватает и в современной социальности и порой в масштабах, намного превосходящих древнюю и первобытную историю. Реальная история дает основания для другой альтернативности: противопоставления цивилизации, как развитой социальности, доцивилизационной, как первичной и неразвитой социальности.
Действительно, цивилизация - это, прежде всего, совершенно новый тип отношений человека с природой. Его сущность составили следующие основные элементы: неолитическая техническая революция, ее сердцевина - переход от каменных орудий труда к металлическим; экономическое следствие технической революции неолита - возникновение системы производящей экономики (скотоводство, земледелие) пришедшей на смену присваивающей (собирательство, охота, рыболовство); соответственно, далеко зашедшая специализация и общественно-экономическое разделение труда и, в первую очередь, отделение умственного труда от физического; наконец, появление и интенсивнейшее развитие феномена прибавочного труда и связанного с ним прибавочного продукта. В связи с этим важно понять, что исходной материальной основой цивилизации является не просто производящая система хозяйствования, прибавочный труд и систематическое производство прибавочного продукта, а еще более глубокий пласт материальности общества, определяемый сущностью самого нового типа отношения человека с природой.
Ее можно попытаться связать с переходом человека и его общества от отношения к природе, как только к естественно возникшему источнику богатств средств существования и, соответственно, естественно возникших средств труда, в силу своей примитивности чуть ли не данных самой природой, к отношению к природе, как к естественно возникшему источнику богатств средств труда и, следовательно, к производству таких средств труда, которые представляют собой уже не простую модификацию предметов природы, а воплощают в себе развитие силы самой природы, саму ее сущность. Только такие средства труда, являющиеся уже овеществленной силой знаний, знаний сущностных сил природы, могут стать предметным воплощением природных сил и, следовательно, основой для превращения сил природы в средства человеческого труда.
Иными словами, цивилизация есть отход от простого сосуществования с силами природы, имеющего много общего с жизнедеятельностью животных, которые, как известно, изменяют природу не иначе и не больше, как только самим фактом своего существования в ней. Цивилизация есть переход к подлинно социальному освоению сил природы, их преобразованию в статус средств труда. Соответственно, она предстает как продукт перехода от отношения подчинения силам природы к отношению их преобразования и превращения в средства господства над самими силами природы - процедура, целиком и полностью зависимая от того, до какой степени человек познает мир сущностей Универсума и предметно воплощает их в мир средств человеческого труда, в технологически осваиваемый Универсум.
Тем самым в цивилизации феномен труда окончательно реализует природу своей универсальности и неисчерпаемости - обусловленности своего развития всей системой сущностей Универсума, неисчерпаемым потенциалом развития самого Универсума. На этой основе в цивилизации человеческая история окончательно реализует природу своей самообусловленности, обусловленности своего развития не столько эволюцией форм природы, сколько эволюцией форм самого труда, тем, до какой степени человек саму природу превращает в средства своего труда, в средства своего собственного развития как человека. В этом процессе цивилизация становится социокультурной основой для окончательной самообусловленности развития человеческой истории человеческим трудом и через него системой сущностей всего Универсума, самим Универсумом.
Таким образом, цивилизация фиксирует новую возросшую степень преобразовательного отношения человека к природе, которая всякий раз производна от обретения в качестве новых производительных сил общества новых сил природы, их превращения из просто природных в социально и культурно обусловленные - в средства труда, производства и воспроизводства материальных основ существования человека. Человек меняет свое отношение к природе и в этом процессе самого себя как человека и при этом в той мере и так, в какой и как вовлекает в обменные процессы веществом, энергией и информацией с окружающей его природой саму природу, ее все новые и новые силы и процессы, превращая их в силы и процессы своей производственной деятельности, своей культуры и духовности, в какой, следовательно, универсализирует себя универсальными силами самой природы.
Феномен цивилизации, его становление и стадии развития фиксируют становление и новые стадии в социализации отношений человека с природой, которая определяется степенью социокультурного освоения человеком природы в ранее недоступных для себя свойствах, связях и отношениях, степенью перевоплощения мира природы в мир человеческой культуры и духовности. Вот почему мера цивилизованности общества есть мера социализированности его отношений с природой, а это не только мера превращения конкретных сил и процессов природы в средства человеческого труда, но и на этой основе в мир ценностей и смыслов подлинно человеческого существования, в средства саморазвития самого человека.
Итак, с точки зрения отношения человека с природой возникновение цивилизации, как стадии исторического развития общества, было обусловлено самим фактом первичного перехода от сосуществования с силами природы к их направленному преобразованию в универсальные средства труда, перехода от во многом естественного способа обеспечения основ своего существования путем присвоения средств существования, данных в готовом виде самой природой через собирательство, охоту, рыболовство к их производству на базе земледелия и скотоводства. Базой осуществления этого перехода стала неолитическая революция в средствах труда и в самом типе отношения человека к природе, позволившая использовать в качестве средств труда землю и животных, и в них новые и огромные по своей производительной силе силы природы, несоизмеримые со всеми ранее бывшими в распоряжении человека. Достаточно напомнить, скотоводство стало продуктивнее охоты в 20 раз, а земледелие - в 400-600 раз. Это и стало материальной основой нового типа социальности.
Совершенно новый тип отношения человека с природой стал основой для принципиально нового типа отношения людей друг к другу. Цивилизация, как новый тип социальности, возникает тогда, когда оказался исчерпанным потенциал развития человека в рамках социальности родового общества. В связи с этим цивилизация разрешила, прежде всего, противоречие между зарождающимися возможностями роста прибавочного продукта и крайне ограниченными формами его присвоения в условиях первобытно-родовой общины. Это противоречие было разрешено вытеснением системы естественно возникших, кровнородственных зависимостей и структур собственно социальными связями и отношениями, построенных не на основе первобытно-коммуналистических отношений собственности, а на основе возникающей частной собственности. Именно она, в конечном счете, взорвала мир родовой, кровнородственной социальности. При этом возникающие собственно социальные связи и отношения противостоят кровнородственным не как социальные биологическим, а как более развитые социальные первичной и неразвитой социальности.
Иначе говоря, речь идет не о том, что первобытная община якобы была первобытным стадом, а родовые отношения биологическими и что, следовательно, антропосоциогенез не был ни становлением человека современного вида, ни его общества. Следует отличать биологическую эволюцию от биосоциальной в период антропосоциогенеза, а биосоциальную от социальной в период человеческой истории, истории вида Homo sapiens. Там, где есть дуально-родовая организация, есть социальность, там половые отношения, как чисто биологические, через механизмы экзогамного запрета преобразуются в социальные, ибо половые отношения внутри первобытного стада остаются биологическими, а точнее биосоциальными, а между стадами становятся социальными. Это происходит в той связи и мере, в какой в отношения между полами двух первобытных стад вторгаются отношения собственности и, прежде всего, на субъектов половых отношений и их результат - детей, основную ценность общества вообще и родового, в частности.
Именно на этой основе половые отношения перестают носить неупорядоченный характер, подчиняться только инстинктам и факторам регуляции чисто биологического или смешанного биосоциального происхождения. Они становятся социально упорядоченными. Не лишаясь своей инстинктивной основы, они начинают регулироваться факторами социально-экономического происхождения, а потому становятся частью социальных отношений, оказываются подчиненными им, а не своей биологической основе. Они становятся объективацией не столько инстинктов, биологии человека, сколько специфики и содержания его отношений к природе, другим людям, самому себе - специфики и содержания своей социальности.
Вместе с тем следует различать первичную социальность в той форме, в какой она сложилась на базе дуально-родовой организации общества и просуществовала на протяжении большей части истории первобытного общества, от форм развитой социальности, пришедшей ей на смену в результате неолитической революции. Без этого трудно будет понять в конкретности сущность того цивилизационного переворота, который произошел в отношениях людей друг к другу, в самом типе социальности. В своих базовых проявлениях он может быть сведен к возникновению новых форм социальной общности людей, основанных не на кровно-родственных связях и отношениях. Основой новых форм интеграции людей становятся факторы сугубо экономического, социального, политического, культурного и духовного происхождения и порядка. Они становятся доминирующими во всех отношениях людей друг к другу. В итоге родовая община, как кровнородственная, разлагается и перерастает в соседско-территориальную. Одной из форм ее разложения становится патриархат. Он взрывает матрилокальный брак, его групповую природу, выводит процессы эволюции семейно-брачных отношений к формированию моногамного брака, окончательно превращая семью из просто социальной еще и в основную экономическую единицу общества.
Новый тип социальности неразрывно связан с прогрессирующим общественно-экономическим разделением труда. При этом на смену первобытнообщинному разделению труда, основанному на возрастно-половых, во многом еще биологических признаках, приходит новое, базирующееся на сугубо социальных и экономических факторах. И в этом случае, как мы видим, задействована общая особенность того типа социальности, которая характеризует цивилизацию: отношения между людьми перестают определяться особенностями их тела, они становятся независимыми и от биологического в отношениях между телами. Кровнородственные связи и отношения не только наполняются новым социокультурным содержанием, но и перестают играть роль главных социообразующих факторов. Им на смену приходят новые с выраженным социокультурным и духовным наполнением - закон, военная и трудовая повинность, догматы веры, идеология долженствования и запрета и т. д.
Цивилизация - это торжество собственно социокультурных и духовных принципов и норм связи индивидов и их интеграции в социальные общности более высокого порядка, чем те, которые способны сложиться на базе кровнородственных связей и отношений. Цивилизация - это разрушение родоплеменной изолированности и замкнутости, это тип социальности с тенденцией к всеобщей связи индивидов и их общностей с сопутствующим этому созданием соответствующей идейной, информационной и транспортной инфраструктуры.
Цивилизация - это возникновение новых видов социальных отношений политических, правовых; новых социальных институтов - государство, наука; возникновение новых субъектов истории, включая сюда, прежде всего, таких фундаментальнейших, как классы и сословия. Цивилизация - это и новые, сугубо социальные антагонизмы: между различными видами труда; классами, сословиями; между властью и обществом; прошлым и будущим в процессе набирающей силу исторической преемственности; между различными этнокультурными группами; разными формами культуры и духовности; противоречия эксплуатации человека человеком и те, источником которых стали возникшие формы его отчуждения - экономического, социального, политического, правового, культурного, антропологического. Но все они, как противоречия, стали и принципиально новыми источниками развития социальности в принципиально новых направлениях, в которых социальность усиливала свою сущность как социальности.
Однако, все это лишь проявления нового типа социальности, но не его сущность и, соответственно, не сущность самой цивилизации, как нового типа социальности. За всем этим следует видеть более глубокую сущность более глубокого пласта социальности, лишь выражающего в специфике новых отношений людей друг к другу специфику их новых отношений с природой. И если в своих отношениях с природой самый глубокий пласт социальности связан с переходом от простого сосуществования с силами природы к превращению их в средства своего труда, в средства преобразования самой природы, то для того, чтобы соответствовать новому типу отношений с природой, природе тех новых сил, которые вовлекаются в процесс общественного производства, человек должен был радикально изменить тип своих отношений друг к другу: перестать определять их бытие бытием своего тела и отношениями его воспроизводства как тела и прежде всего кровнородственными отношениями.
Вовлекая в процесс своих отношений с природой, в прогрессирующий процесс производства новых материальных основ своего бытия новые силы природы, человек уже не может определять своего отношения к ним и, соответственно, к другому человеку только ограниченностью своей телесности и теми отношениями, которые есть отношения воспроизводства человека как тела. Человек вынужден определять свое отношение к новым силам природы и, соответственно, к другому человеку силами самой природы, сущностью всего сущего и, следовательно, теми отношениями, которые есть отношения воспроизводства человека как человека, его сущности и в тех ее измерениях, которые позволяют ему быть постоянно созвучным объективной логике мира.
В этом смысле логика и содержание отношения человека к другому человеку есть инобытие логики и содержания его отношения к природе и в конечном итоге самой природы. Это логика тех сил человека, которые через изменения самого человека и его отношений к другому человеку позволяют придать его бытию формы и содержание, способные стать формами и содержанием инобытия самой природы, способные стать основой для социокультурного освоения природы в ранее недоступных для человека свойствах, связях и отношениях. Социальность и есть то, что позволяет человеку придать себе, своему бытию такую сущность, такую форму и такое содержание, которые будут созвучны сущности, форме и содержанию самой природы. Социальность и есть та абсолютно подвижная форма бытия человека в мире, которая обусловливает саму возможность абсолютной изменчивости человека, его отношений к природе, другому человеку, самому себе и, следовательно, саму способность принять такую социальную форму и содержание, такое бытие, которое делает его инобытием природы, по сути, тождественным ей. Социальность живет этой тождественностью, она и есть это тождество - не только способ перевода бытия всего сущего, самой его субстанциальности в бытие самого человека, его сущности, но и форма и содержание бытия этого бытия в человеке, в частности, в ценностях и смыслах его культуры и духовности.
Таким образом, цивилизация действительно выражает принципиально новый тип социальности, новый тип отношений человека друг к другу, которые уже не определяются ограниченностью человеческой телесности, задачами только ее воспроизводства, а значит, социальностью только кровнородственных отношений. Цивилизация есть стадия в историческом развитии человечества, с которой справедливо связывается преодоление абсолютной зависимости отношений людей друг к другу от кровнородственных отношений. На смену их доминированию в обществе идет новый тип отношений людей друг к другу, который определяется их способностью в специфике своей формы и содержания воспроизводить содержание и формы тех новых сил природы, которые вовлекаются в процесс общественного производства. Иными словами, он определяется способностью придать социальности такую форму, которая станет адекватной основой для бытия человека по логике любого социально осваиваемого объекта, а потому и всего сущего.
Это действительно превращает цивилизацию в принципиально новый тип социальности, который и по своей форме, и по своему содержанию начинает определяться формой и содержанием самой природы, задачами их воспроизводства и воплощения в человеке. При этом человек тем больше становится человеком, чем большего тождества достигает со всем сущим, чем больше и глубже живет по логике всего сущего, в частности, по логике связей и отношений всего сущего. Последнее окончательно объясняет универсальную сущность цивилизации как нового типа социальности: она есть то, что позволяет в специфике отношений людей друг к другу воспроизводить логику связей и отношений всего сущего, тех новых сил природы, которые вовлекаются в процесс общественного производства и на этой основе позволяют жить производительным потенциалам этих природных сил, по их логике связей и отношений и, в конечном итоге, по логике связей и отношений всего сущего. Цивилизация универсализирует социальность человека, которая утверждает себя в качестве его сущности по мере того, как превращает человека в феномен, тождественный Универсуму, становится средством воспроизводства в нем свойств, связей и отношений всего Универсума. Начиная с этого момента, каждый новый этап в освоении новых сил природы становится и новым этапом в развитии природы социальности и через нее самого человека.