Козин Н.. Постижение России; Опыт историософского анализа

   Отсюда понятен и масштаб той ненависти, а в лучшем случае безразличия, которое пронизывает само отношение к России и к собственной нации. Оно, собственно, и не является отношением к собственной нации и к России. И то и другое воспринимается как чужое. Это многое объясняет в парадоксах ментальности современной России, когда в ней многим почему-то своего не жалко. Да потому и не жалко, что оно, похоже, и не является своим. Для вненациональной России многое в национальной и исторической России является чужим и даже враждебным и именно потому, что является национально и исторически укорененным не где-нибудь, а в самой России.
   Россия - цивилизационно расколотая страна, расколотая на ту, которая ищет и находит себя в России, и на ту, которая ищет и находит себя в преодолении России как России, на ту, для которой Россия - абсолютный максимум истории, и на ту, для которой Россия - несуществующая сущность истории или такая, которую следует преодолеть в истории и чем быстрее, тем лучше для самой России. Это парадоксально, но это именно так: вненациональная Россия основной вектор модернизационных процессов в России связывает с тем, что должно преодолеть Россию.
   Какие же реформы могут состояться, если в их основание кладется преодоление основ локальности собственной цивилизации и базовых структур идентичности? Все модернизационные процессы в истории питаются соками исторической преемственности и идентичности. Там же, где и то и другое взламывается, историческая модернизация превращается в кризис идентичности и логика исторической модернизации уступает место логике цивилизационного переворота.
   В России трагическая ситуация: в силу цивилизационного раскола ее субъектной базы в ней не получил развития тот национально ориентированный субъект, который был бы способен осуществить преодоление исторически сложившегося зазора между Россией, локальными особенностями ее цивилизации и необходимостью ее формационной модернизации, который смог бы провести модернизацию как специфически российский феномен, совместить ее с особенностями локальности русско-российской цивилизации, без слома основ ее идентичности.
   В России ситуация, созданная далеко зашедшими процессами разрушения субъектных основ ее истории, основ идентичности русской нации как нации и вслед за этим и на основе этого России как России. Отсюда и непомерная историческая апатия, безразличие ко всему, что не вмещается в пространство эгоцентрического бытия. Она не от сложности бытия. Бывали времена и посложнее. Она от потери смыслов, целей и ценностей бытия - всего того, что выходит за границы личного бытия, что не вмещается в эти границы. Она от потери Веры в России и в Россию, без чего нет России и самого феномена русскости и российскости, которые в высших и подлинных своих проявлениях питаются только тем, что превышает индивидуальное начало истории, что выходит на основы Великой России в истории, которые и только которые достойны того, чтобы во имя их не только жить, а, если понадобится, за них отдать и саму жизнь. И истоки всего этого в формах исторической активности вненациональной России, в навязанном ей, второй раз за одно столетие, цивилизационном перевороте, в потере идентичности, в сломе архетипов социальности, культуры и духовности, в разрыве преемственности в истории, в попытке начать ее как бы заново, с новых цивилизационных основ.
   Все это значит, что все основные противоречия в современной России будут определяться содержанием главного цивилизационного конфликта в России - конфликта между национальной и вненациональной Россией. Все противоречия в России, так или иначе, в той или иной мере или форме, но будут пропитываться и подпитываться этим самым фундаментальным противоречием современной России, противоречием между теми, кто хотел бы жить в России и Россией, и теми, кто хотел бы жить как бы в России, но отнюдь не Россией. Но нельзя жить и творить историю в России, не будучи Россией, не живя Россией, не считаясь с тем, что есть Россия.
   Это совершенно маргинальная историческая ситуация, обусловленная действием маргинального исторического субъекта - вненациональной Россией. Он подготовлен хаотизацией истории России, процессами ее долговременной коммунизации, советизации, западнизации, которые, несмотря на все их различия, объединены общей сущностью: стремлением в основание исторического развития России заложить реализацию одной и той же утопии - утопии вненационального исторического развития, никак не связанного с основами исторической, цивилизационной и национальной идентичности, а если и связанного, то только через их преодоление в истории. Отсюда и задача, которой нет ни у одной страны мира,- обретение порушенных основ национальной идентичности. Речь идет о собирании России и не столько ее земель, сколько ее национального сознания. Речь идет о восстановлении исторической и национальной субъектности в России на основе восстановления основ ее идентичности в истории.
   В конце концов, вопрос стоит и о власти в России и над Россией. И его решение будет определяться тем, какое сознание в России станет господствующим - национальное или вненациональное. Оно, сознание, будет определять то, какой субъект будет доминировать в России - национальный или вненациональный. От всего этого будет зависеть будущий сценарий цивилизационного и формационного развития России, от того, какие духовные основы истории станут господствующими в духовных основах человеческой души. А потому душу, душу надо устраивать и спасать, ценности национальной идентичности и на этой и только на этой основе все остальное устроится.
   При этом вопрос о национальной и вненациональной России - это не вопрос об отношении русской и нерусских наций в России, хотя он и включает в себя этот аспект. Он значительно шире этого аспекта. Больше того, для него главным является другой - об отношении национального и вненационального в самой русской нации. Сама русская нация является главным носителем комплексов вненациональной России. Если бы вопрос об отношении национальной и вненациональной России свелся бы к вопросу об отношении, соответственно, русской и нерусских наций, то, собственно, не было бы никакого вопроса. Но в том-то и дело, что этот вопрос является основным для бытия самой русской нации, определяя ее бытие как нации.
   Прежде всего, именно она и является цивилизационно расколотой нацией. Это ее специфически национальная проблема. Инонациональный элемент во вненациональной России лишь оттеняет и в зависимости от исторической ситуации ферментизирует ее вненациональное бытие и сущность и не более того. Поэтому было бы большой ошибкой этнизировать проблему, отождествляя вненациональную Россию только с нерусскими этносами. Это было бы и просто несправедливо и фактически неверно. Среди нерусских всегда находилось немало таких, кто не только адекватнее, но острее и даже экстатичнее, чем сами русские, переживал свою идентичность Великой России, так, как ее переживал русский генерал осетин Бабиев, обессмертивший себя своим отношением к России. Человек, осознающий, что "идя в этот решающий бой, мы должны считать себя уже погибшими за Веру и Россию", - такой человек неотъемлем от России, не только он принадлежит России, но еще в большей степени она принадлежит ему.
   Россия всегда была сильна тем, что ей верно, искренне и до конца служили многие нерусские этносы, представители разных наций. Она была сильна тем, что сумела стать для них Родиной, ибо не делила тех, кто идентифицировал себя с Россией, на "своих" и "чужих". Она делила всех по другому, в сущности, цивилизационному признаку - на тех, кто за Россию, и на тех, кто против нее. Вот почему национальная Россия всегда больше, чем русская нация. Она национальная, но Россия, Россия, но национальная феномен, органически синтезирующий в себе этническое многообразие российской Евразии на русско-российской основе. Это специфический национальный субъект, осознающий себя в качестве основного субъекта России-цивилизации, но на русской национальной основе, так как всякая иная будет неидентична России, всякая иная превратит всякое бытие в России в цивилизационно безосновное бытие.
   Вот почему, если национальная Россия хочет оставаться национальной, она будет вынуждена базировать свое бытие на логике национально ориентированного исторического развития, такой, которая адекватна генетическому коду истории локальности русско-российской цивилизации. Всякая иная будет логикой исторической деградации. Историческое сосредоточение России на самой себе как на России невозможно без сосредоточения на себе как на исторической и национальной России, невозможно без обретения Россией и в ней русской нацией основ своей национальной, цивилизационной и исторической идентичности.
   Вполне очевидно, что различия между национальной и вненациональной Россией, строго говоря, не носят и политического характера. Все политические различия, без какого-либо исключения, носят вторичный характер по отношению к цивилизационным, выражением которых являются национальные различия, различия по степени идентичности и укорененности той или иной нации в локальности той или иной цивилизации. Нельзя быть правее, левее или по центру от своего Отечества. Все политические различия отражают различия политических ориентаций своего Отечества и в интересах своего Отечества, одни и те же национальные интересы, одного и того же Отечества, но разных социально-классовых стратификационных групп.
   Политическая идентичность тем и отличается от национальной и в конечном итоге от локально цивилизованной, что она более мозаична, фрагментарна, ситуативна, динамична и преходяща. Она связывает людей по их экономическим, социальным и политическим интересам, по их объективному социально-экономическому положению в обществе и в идеале не может противоречить национальным интересам и основам национальной идентичности. Ибо как бы и насколько бы не отличались политические интересы разных стратификационных групп общества, их политическая идентичность - все это не может противоречить их национальным интересам и национальной идентичности. Она выражает самые базовые структуры идентичности в обществе, тяготеющие к архетипам социальности, культуры, духовности, к способу объективации их в истории и самой истории. Все это вечно, а не преходяще, фундаментально, а не ситуативно, целостно, а не фрагментарно. Все это объединяет всех поверх их любых политических различий.
   Все это требует освоения принципиально новой логики политического мышления, самого политического способа понимания современной России. В ней нет и не может быть места для некой третьей или бог весть еще какой-то политической силы. Хватит дробить единую и неделимую Россию, расталкивая ее по политическим баррикадам. В России есть две силы, действительно принципиально противостоящие друг другу: за Россию и против нее, только два центра политической консолидации - за историческую и национальную Россию и против нее.
   Историческая Россия - это то, что не нам только принадлежит, не только нашему времени. Это то, что было до нас и будет после. Это то, что должно сохранить и приумножить. Это миллионы судеб людей до нас, их пот, кровь, слезы, труд и подвиг. Это духовные прозрения и ратная доблесть наших предков. Это то, благодаря чему мы есть и мы есть мы - Великая Россия. Национальная Россия - это наша культура и духовность, вся система наших ценностей и высших смыслов существования, наши святыни. Это то, чем мы живем и как люди, и как русские люди. Это то, что делает нас русскими, а Россию - Россией.
   Историческая и национальная Россия - это высший символ нашей Веры, то, с чем мы родились, с чем мы живем и с чем должны будем умирать. Это то, что не только всех нас объединяет, но это и та последняя черта, которую никто не может преступить, не наступая на самое святое в себе. Великая Россия это то, перед чем все, независимо от политических предпочтений, равны, перед чем все смиренно должны преклонить колени, ибо Россия - это не политика, это больше, чем политика. Это абсолютный максимум истории и потому нашего существования, предел всякой политической активности России. За ней больше ничего нет, никаких исторических смыслов и целей существования.
   Таким образом, различие между национальной и вненациональной Россией это не политическое, а цивилизационное различие, связанное не с разной политической, а цивилизационной ориентацией, с различиями не в политической, а национальной и цивилизационной идентичности. Вненациональная Россия - это подход к пониманию России и поведения в ней с архетипических позиций иных цивилизаций и культур. Различия в этом случае приобретают более глубокий и инаковый характер, чем в случае с политическими различиями. В ряде случаев обрастают даже свойствами несовместимости, дорастая до уровня принципиальной цивилизационной несовместимости. Естественно, что это не может не найти политического выражения. Но и в этом случае необходимо различать политическое выражение цивилизационных противоречий от самих цивилизационных противоречий, как сущность от формы ее выражения. Все эти различия приобретают особое значение в условиях цивилизационного раскола современной России на национальную и вненациональную Россию, которое находит и политическое продолжение и выражение.
   Политическая борьба в России не имела бы такой остроты, если бы за ней и в ее основании не лежала борьба между национальной и вненациональной Россией, если бы она не выражала остроту цивилизационного раскола России и связанных с ним цивилизационных противоречий. В этом трагедия политической реальности современной России. Многие процессы в ней замутнены и сверх меры обострены реальностями цивилизационного раскола и цивилизационных противоречий России, разрушительными действиями вненационального субъекта, не идентичного исторической и национальной России. Его политические пристрастия, в зависимости от конъюнктуры исторического момента, могут приобретать самый различный характер и оттенки - от коммунистического до антикоммунистического, от либерального до тоталитарного, но неизменным остается главное, что и определяет вненациональную суть вненациональной России - ее неидентичность архетипическим основам русско-российской цивилизации, ее вненациональное отношение к России, легко перерастающие в антинациональные.
   В этой связи чрезвычайно важно отличать друг от друга оппозицию в России от оппозиции к самой России. Это два совершенно разных типа политического сознания, поведения и отношения в России и к России, за которыми стоят не просто разные политические интересы (это абсолютно терпимо), а принципиально разные представления о самой России, выражающие суть национального и вненационального отношения к ней национальной и вненациональной России. И в этом случае нет достаточных оснований для политического плюрализма и толерантности.
   В самом деле, ни одна политическая партия или движение не может адекватно выразить всех интересов всех слоев российского общества, в котором именно поэтому всегда будут существовать оппозиционные друг другу или официальной власти политические настроения и организации. Но при этом такая оппозиция не покушается на цивилизационные устои России, она есть оппозиция в России, но не к самой России, она требует изменений и преобразований социальных, экономических, политических реальностей в России, но во имя Великой России. В этом суть поведения национально ориентированной оппозиции в России, которая имеет равные права с любой другой политической силой в России, ибо она неотъемлемая часть России, какой бы политически экзотической при этом она не была.
   Другое дело оппозиция к самой России, полностью или частично игнорирующая национальную составляющую в интересах России, а потому действующая против России, за счет России и на обломках Великой России, пренебрегающая ее коренными интересами в коренных проблемах исторического бытия и развития России. Это позиция - оппозиция вненациональной России в России. И она политически является абсолютно нетерпимой. В этом случае нет достаточных оснований для политического плюрализма и толерантности, ибо они станут плюрализмом и толерантностью по отношению к антинациональным силам, разрушающим сами устои исторического и национального бытия России. Есть вещи, по отношению к которым не может быть двух мнений и никакой терпимости. Они недопустимы в вопросах, затрагивающих коренной пласт национально-государственных интересов России, интересы нации, независимо от ее социально-стратификационных различий.
   В России недопустимо быть в оппозиции к самой России. Лозунг - у каждого своя Россия, не пройдет, если он сопряжен с вненациональным отношением к России. Плюрализм в отношении к России допустим в пределах национального отношения к России, так как всякое иное всякий раз будет завершаться разрушением России, и прежде всего базовых структур ее идентичности в истории, самым тяжелым кризисом в истории - кризисом идентичности. Россия выстрадала не русскоязычную, невнятную с точки зрения выражения национально-государственных интересов России, а русскую историческую и национальную позицию в мире. И не стоит комплексовать по поводу ее национальной составляющей: есть нация, есть национальные интересы и национальная позиция, нет нации, нет национальных интересов и национальной позиции в мире. А посему в доказательстве нуждается не их реальность, а те причины, по которым произошло и происходит массовое отчуждение русских и России от своих национальных интересов.
   В самом деле, если численность нации в условиях мирного времени начинает сокращаться с выраженной тенденцией на 1 млн. и более человек в год, то нет необходимости в том, чтобы как-то обосновывать сам факт отчуждения России и русской нации от своих национальных интересов. То, что в апокалиптических масштабах произошло на бескрайних просторах российской Евразии с русской нацией и отнюдь не только в сфере демографической, но и во всех остальных - геополитической, экономической, социальной, культурной, духовной, экологической,- все это возможно только при условии тотального отчуждения России и русских от своих национальных интересов, долговременного издевательства над самими основами, духом и смыслом национального интереса русских в России и России в мире. А потому в доказательстве нуждается не столько сам факт отчуждения русских и России от своих национальных интересов, сколько объяснение того, в силу каких причин это стало возможно.
   Среди прочих причин есть одна духовного порядка, которой, в силу глубоко укоренившихся экономоцентричных представлений об основах общественного развития, не уделялось и до сих пор не уделяется должного внимания, такого, какого она действительно заслуживает в объяснении поразительной исторической аномалии России - оттеснению на периферию исторического бытия русской нации ее национальных интересов, а в ряде случаев и их прямого предательства. Эта причина глубокого исторического залегания и, как показали события ХХ века, с катастрофическими историческими последствиями для России. Она коренится в идеологии и, соответственно, в практике национального нигилизма, которая, как раковая опухоль, своими злокачественными метастазами поразила национальное сознание и самосознание русской нации в масштабах, неприемлемых, больше того, разрушительных для самих основ гармоничного исторического существования нации.
   И это не должно удивлять: там, где есть национальный нигилизм, нет места для национального интереса, он вытесняется как национальный, а вслед за ним разрушается национальное в истории и историческое в нации национальные основы истории. И, напротив, там, где есть национальный интерес, не остается места для национального нигилизма, он преодолевается и как нигилизм и, тем более, как национальный, как идеология, разрушающая основы национальной истории России как России.
   Именно идеология национального нигилизма на протяжении всего ХХ столетия, наряду с исторической модернизацией, а, по сути, вместо нее, навязывала России цивилизационный переворот - бегство от российской сущности своей цивилизации, а русским от своей русскости и России. Именно она стала духовной основой исторического погрома России в начале и конце ХХ столетия. Именно она в итоге привела к духовной смуте, которая на наших глазах завершается потерей Россией и в ней русской нацией своей истинной исторической, национальной и духовной идентичности.
   Еще раз подчеркнем, наш кризис более глубокий и фундаментальный, а потому и более трагический: он связан не просто с радикальным формационным переходом общества - в начале века от капитализма к казарменному социализму, а в конце в обратном направлении - от социализма к архаическому капитализму. Хотя уже только это, второе за одно столетие радикальное изменение социально-экономического строя способно до основания потрясти и до предела хаотизировать историю любой страны. Но в том-то и дело, что стране поверх всех и всяких изменений формационных качеств общества, в основание изменений отношений собственности и власти заложили изменение типа своей цивилизации - национальных архетипов социальности, культуры, духовности, самого способа их объективации в своей истории и, следовательно, самой истории.
   Все это: цивилизационный хаос, историческая, национальная, духовная дезориентация, потеря русской нацией себя как нации, в себе России и себя в России - закономерный итог изгнания из своей истории национального начала, а вслед за этим и национального интереса, включая сюда и его адекватное понимание. При этом изгнание из своей истории национального начала началось значительно раньше, с его изгнания из нашего сознания. История лишь объективирует то, что было и есть в человеческом сознании. Она не может стать чем-то большим того, что есть наше сознание, ибо социальность есть объективированная духовность. Мы в системе наших отношений к природе, обществу, к самим себе объективируем наше сознание. А потому разруха вне нас начинается с разрухи в нас самих, с разрухи нашего сознания. И если оно пронизано нигилизмом, в частности, национальным, то общество неизбежно обрекает себя на потрясения, сначала национальные, а вслед за ними и на их основе цивилизационные.
   Национальное и цивилизационное в истории - это ее сообщающиеся сосуды, одно живет отраженным бытием другого, больше того - именно нация является основным субъектом цивилизации и цивилизационной логики в истории. Вот почему всякое покушение на национальное своеобразие и основы истории превращается в покушение на цивилизационное своеобразие и основы истории, а идеология национального нигилизма - в идеологию погрома национальных и цивилизационных основ истории, в идеологию цивилизационных потрясений России. В связи с этим удивляет поведение "мыслящего слоя нации", интеллигенции и если не всей, то весьма существенной ее части.
   С поражающей исторической безответственностью и постоянством вбрасывая в общество ядовитые духовные споры национального нигилизма - идеологию цивилизационных потрясений России и на этой основе разрушая ее как Россию, она в итоге оказывается на историческом и духовном пепелище собственной страны. Но вместо того, чтобы самокритично признать себя в качестве главного субъекта идеологии и практики национального нигилизма, разрушающих все, что есть русского в России, а значит, и саму Россию, вненациональная интеллигенция обнаружила показательную по своей нравственной симптоматике позицию - искать и находить основного субъекта исторических потрясений и преступлений в России в исторических и национальных устоях самой России и в ней русской нации. Странная, но вполне укладывающаяся в логику поведения вненациональной России ценностная аберрация, неотделимая от ценностных основ идеологии национального нигилизма в России.
   Все это побуждает к более внимательному отношению к феномену русского национального нигилизма, к его сущности, структуре, историческим последствиям функционирования в современном историческом пространстве России. Особый интерес представляет его структура, анализ тех социально-политических и духовных сил, которые в формах своей исторической и идеологической активности слагают феномен национального нигилизма в России.
   И первым среди них следует выделить коммунистический национальный нигилизм. Конечно, по сравнению с началом ХХ века, к его концу он претерпел существенные изменения и в настоящее время под давлением реальностей истории пересмотрел наиболее одиозные стороны своей национальной идеологии и политики. Но не подлежит никакому сомнению: а) что именно коммунистический национальный нигилизм был первой и политически самой мощной силой, которая после Октября 1917-го средствами государства и тотального политического насилия институализировала в обществе русский национальный нигилизм в качестве официальной идеологии; б) эта идеология породила крайне уродливые формы национальной политики, которые в первые двадцать лет приняли выраженные формы антинациональной политики, и прежде всего антирусской и антиросийской направленности; в) и это не было случайным отклонением в развитии коммунистических идей, ибо они по природе своей вненациональны. Другое дело, что в исторических условиях России они приняли еще и крайне антинациональные формы. Но это вытекало отнюдь не только из конкретно-исторических и духовных условий самой России первой половины ХХ века, но все-таки еще и из глубинных основ самой коммунистической идеологии и прежде всего из такой ее неотъемлемой составляющей, как национальный нигилизм.