МакРоберт Стюарт. Полые холмы

поскольку у Бана болела рука. К тому времени, когда двойняшки-ягнята мирно
уснули перед очагом, свернувшись на коленях у Бана, а мать-овца лежала
поблизости и не сводила с них глаз, короткий зимний день уже угас,
завершившись багровым закатом. Я простился с пастухами и пошел к себе
через гребень холма. Наступила ночь, когда я вошел в сосновую рощу над
пещерой. Небо прояснилось и украсилось яркими звездами, только туманный
лик луны бросал на заиндевелую землю голубые тени. Тени я и заметил.
Движущиеся. Я замер на месте и присмотрелся.
Четверо мужчин находились на площадке перед входом в пещеру. Снизу,
из-за терновых зарослей, доносилось бряканье сбруи их привязанных коней.
Пришельцы сбились в кучу и негромко переговаривались - я слышал невнятный
звук их речей. У двоих в руках были обнаженные мечи.
А луна с каждой минутой светила все ярче, и новые звезды высыпали в
морозном небе. Далеко внизу, у входа в долину, залаяла собака. Вскоре
вслед за тем я услышал неторопливый перестук копыт. Мои незваные гости под
скалой тоже услыхали эти звуки. Один из них тихо отдал распоряжение, и они
все устремились вниз, туда, где стояли их кони.
Но едва только они ступили на тропу, как я окликнул их сверху.
Можно было подумать, что я свалился с неба в огненной колеснице. Это
довольно жутко - когда в темноте у тебя над головой вдруг раздается голос
человека, который, по твоим понятиям, только что въехал в долину внизу, в
полумиле отсюда. К тому же тот, кто берется шпионить за колдуном, уже
находится во власти страха и склонен поверить в любое диво. Один из
незваных гостей испуганно вскрикнул, вожак вполголоса выругался. Их
запрокинутые лица показались мне сверху, в свете звезд, серыми, словно
заиндевелыми.
Я проговорил:
- Я Мерлин. Что вам от меня угодно?
Наступила тишина, и стал явственно слышен приближающийся лошадиный
скок - лошади припустились рысью, чуя дом и ужин. Я заметил, что стоящие
внизу подо мною люди готовы удариться в бегство. Но вожак откашлялся и
сказал:
- Мы от короля.
- В таком случае спрячьте ваши глупые мечи. Я сейчас спущусь.
Подойдя к ним, я убедился, что они меня послушались, но руки держали
вблизи ножен и сгрудились потеснее.
- Кто из вас главный? - спросил я.
Самый рослый шагнул вперед. И ответил вежливо, но злобно - как видно,
пережитая минута страха не доставила ему удовольствия.
- Мы дожидались тебя, принц. Мы посланные короля.
- Это с обнаженными-то мечами? Ну что ж, ведь вас всего четверо
против одного, если уж на то пошло.
- Четверо против чар, - возразил уязвление вожак.
Я улыбнулся.
- Разве вы не знали, что мои чары не страшны людям короля? Вы могли
быть уверены в радушном приеме. - Я помолчал. Они переступали с ноги на
ногу, хрустя инеем. Один из них пробормотал что-то - то ли божбу, то ли
проклятье - на своем наречии. Я сказал: - Ну ладно. Здесь не место для
разговоров. Мой дом, как видите, открыт для гостей. Отчего вы не развели
огонь, не запалили светильники и не ждали меня, укрывшись от непогоды?
Они опять помялись, переглянулись. Ни один не произнес ни слова мне в
ответ. При луне их черные следы вели по заиндевелой земле ко входу в
пещеру. Было очевидно, что они уже побывали внутри.
- Что ж, - сказал я. - Милости прошу хоть теперь.
Я приблизился к святому источнику, над которым в темной нише, еще
различимое, белело деревянное изваяние божества. Взял чашу от его
подножия, плеснул ему и напился сам. Потом жестом предложил воды их
вожаку. Он замялся в нерешительности и покачал головой.
- Я христианин, - сказал он. - А это что за бог?
- Мирддин, - ответил я. - Бог возвышенных мест. До меня этот полый
холм принадлежал ему. Он доверил его мне, но сам держит под неусыпным
надзором.
Тут я заметил, как и ожидал, что они, пряча руки за спину, все
четверо сделали знак, охраняющий от чар. Потом, один за другим, подошли к
источнику, каждый напился и плеснул воды здешнему богу. Я кивнул.
- Да, лучше не забывать, что старые боги по-прежнему надзирают над
нами сверху и таятся в полых холмах. Иначе как бы я узнал о вашем приезде?
- Неужто ты знал?
- Неужто нет? Входите же. - Я обернулся на пороге, придерживая куст,
который загораживал вход. Ни один не шевельнулся, только вожак сделал шаг
вперед, но тоже в нерешительности остановился. - В чем дело? - спросил я.
- В пещере ведь никого нет? Или есть? Вы что, нашли там беспорядок, когда
заходили, и боитесь мне признаться?
- Нет, никакого беспорядка там не было, - ответил вожак. - Мы не
заходили... то есть мы... - Он прокашлялся и начал сызнова: - То есть мы
зашли, это правда, но только переступили через порог...
Он опять не договорил, и опять они стали переглядываться,
перешептываться, потом один из них вслух произнес:
- Да скажи ты ему толком, Кринас!
Кринас в третий раз начал сначала:
- Дело в том, сэр...
Он долго раскачивался и мялся, но в конце концов я все же услышал его
рассказ, стоя у входа в пещеру в полукольце перепуганных воинов.
Оказалось, что они прибыли в Маридунум за два дня до того и выжидали
случая подъехать к пещере никем не замеченными. У них был приказ открыто
со мной в общение не вступать, чтобы другие соглядатаи, находящиеся, как
подозревал король, где-нибудь поблизости, не вздумали подкараулить их на
обратном пути и силой оружия отнять у них письмо, если я его им вручу для
передачи королю.
- Ну и что же?
И вот нынче утром, продолжал Кринас, они углядели внизу возле кузницы
мою кобылу, под седлом и свежеподкованную. Кузнец им на прямой вопрос
ничего не ответил, и они заключили, что я нахожусь где-то в городе,
занятый делами, покуда кузнец возится с моей лошадью. Тогда они решили,
что если еще кто шпионит за мной, то, наверно, тоже находится сейчас
где-нибудь поблизости, в городе, воспользовались удобной минутой и поехали
к пещере.
Он опять замолчал. Я чувствовал, что они пытаются в темноте угадать,
как я воспринимаю этот рассказ. Но я молчал, и Кринас, сглотнув,
продолжил.
То, что он рассказал дальше, звучало по крайней мере правдоподобно.
Находясь в Маридунуме, они успели, как бы между прочим, разузнать дорогу в
Брин Мирддин. Можно не сомневаться, что ответы на их расспросы люди щедро
сдобрили рассказами о святости этих мест, о волшебном могуществе их
обитателя. Окрестные жители очень гордились своим колдуном и, пересказывая
мои подвиги, не скупились на красочные подробности. Поэтому мои гости
подъехали к пещере уже несколько напуганные.
Пещера, как они и ожидали, оказалась пуста. На белом снежном покрове
перед входом не было видно ничьих следов. Глубокая тишина встретила их
среди холмов, только журчал, изливаясь, святой родник. Они зажгли факел и,
остановясь у входа, заглянули внутрь пещеры; там было все прибрано, но
пусто, зола в очаге остыла...
- И что же? - понудил я Кринаса, который снова умолк.
- Мы знали, что тебя там нет, господин, но у нас было такое
чувство... Мы позвали, никто не ответил, а потом вдруг из темноты донесся
какой-то шелест. Он словно бы шел из глубины пещеры, где находится твое
ложе и светильник подле него...
- И вы вошли?
- Нет, сударь.
- И ничего не трогали?
- Нет. - Поспешно ответил он. - Мы... мы не посмели.
- Хорошо хоть так, - заметил я. - Что же дальше?
- Мы огляделись вокруг, но там никого не было. А звук не прекращался.
Нам стало страшно. Мы наслушались разных историй... Один из нас сказал,
что ты, может быть, подсматриваешь сейчас за нами, невидимый. Я велел ему
не болтать вздора, но, по чести признаться, у меня все время было такое
чувство...
- Будто тебе смотрят в спину? Вполне понятно. Продолжай.
Он сглотнул.
- Мы опять крикнули. И тогда они вдруг вылетели из-под крыши. Целое
облако летучих мышей.
В эту минуту нас прервали. Стилико доехал до терновых зарослей и
обнаружил там привязанных чужих лошадей. Я услышал, как он закрыл в загоне
наших и бросился со всех ног вверх по извилистой тропе. Вот он с кинжалом
в руке, оскользаясь на полегшей траве, выскочил на поляну у входа в
пещеру.
На бегу он что-то кричал. Лунный луч отсвечивал на длинном лезвии
кинжала в низко опущенной и готовой разить руке. Солдаты, лязгнув мечами,
разом обернулись ему навстречу. Но я растолкал их, сделал два быстрых шага
вперед и успел остановить его, со всей силой сжав ему правое запястье.
- Не надо. Это люди короля. Убери.
Пришельцы тоже спрятали мечи. Я спросил:
- За тобой не было погони, Стилико?
Он мотнул головой. Его била дрожь. Раб не привычен к оружию, как сын
свободного человека. Я только здесь, в Брин Мирддине, впервые позволил ему
носить кинжал. Я выпустил его руку и обратился к Кринасу:
- Ты говорил про летучих мышей. Сдается мне, вы слишком много веры
придаете людским россказням, Кринас. Если потревожишь летучих мышей, они и
впрямь могут напугать на минуту. Но ведь это всего только мыши.
- Не только мыши, сударь. Мышей мы действительно вспугнули, и они
вылетели из темноты под сводами и пролетели мимо нас. Будто хвост серого
дыма. И оставили после себя смрад в воздухе. Но когда они улетели, стал
слышен другой звук. Какая-то музыка.
Стилико взволнованно слушал, в темноте переводя широко раскрытые
глаза с солдат на меня. Я заметил, что они снова сделали охранительный
знак.
- Музыка звучала вокруг нас, - продолжал Кринас. - Тихо-тихо, почти
шепотом, и слабое эхо, не умолкая, отдавалось от стен пещеры. Признаюсь
без стыда, господин, мы вышли вон и не решались войти снова. Поджидали
тебя снаружи.
- Обнажив мечи против чар? Понятно. Однако теперь уже нет более нужды
оставаться на холоде. Сейчас вы можете войти. Ручаюсь вам в полной
безопасности, если вы не вздумаете поднять руку на меня и моего слугу.
Стилико, ступай вперед и разведи огонь. Ну так как же? Нет, нет, не
пытайтесь уйти, вы ведь еще не передали мне весть от короля. Забыли?
В конце концов угрозами и уверениями я завел их в пещеру - они
ступали осторожно и переговаривались только шепотом. Вожак согласился
сесть рядом со мною, но остальные ни за что не хотели углубиться так
далеко и остались сидеть на полпути между входом и очагом. Стилико вскоре
подогрел вино с пряностями и обнес всех.
Теперь, при свете, я увидел, что пришельцы одеты не как солдаты
короля: ни значков, ни герба на них не было. По виду их можно было принять
за воинов какого-нибудь мелкого царька. Выправка, несомненно, военная, и к
Кринасу обращаются хотя и без чинов, но почтительно, как к старшему по
званию.
Я разглядывал их. Вожак сидел невозмутимо, но остальные трое под моим
взглядом беспокойно заерзали, и один, худощавый и низкорослый, с черными
волосами и бледным лицом, украдкой опять сделал охранительный знак.
Наконец я нарушил молчание:
- Вы говорите, что прибыли ко мне как посланцы короля. Поручил ли он
вам передать мне письмо?
Ответил Кринас. Он был высокий, рыжеволосый, глаза голубые. Наверно,
с примесью саксонской крови, хотя есть и кельты вот такой же светлой
масти.
- Нет, сударь. Нам поручено только передать тебе привет от короля и
справиться о его сыне.
- Но почему?
- Почему? - переспросил он недоуменно.
- Да, почему? Я четыре месяца как покинул королевский двор. Король
получал за это время вести. Почему же он вдруг теперь шлет вас, и притом
ко мне? Он ведь знает, что мальчик не у меня. Очевидно, что здесь, - я
обвел взглядом четырех вооруженных мужчин, - он не был бы в безопасности.
Известно королю и то, что я намерен был задержаться в Брин Мирддине,
прежде чем отправиться к принцу Артуру. Я опасался шпионов, и мне трудно
поверить, что вы получили такое поручение от короля.
Трое по ту сторону очага переглянулись. Один из них, здоровый детина
с красным, рябым лицом, нервно поддернул пояс с ножнами, рука его
потянулась к рукоятке меча. Я видел, что Стилико взглянул на него
настороженно и прямо с кувшином вина шагнул поближе ко мне.
Кринас минуту молча смотрел мне в глаза, потом кивнул и проговорил:
- Ладно, господин, твоя взяла. Да я особенно и не надеялся на успех,
тебя такими баснями не проведешь. Просто с ходу сказал первое, что пришло
в голову, когда ты вдруг объявился у нас над головой.
- Отлично. Стало быть, вы шпионите. Опять же, я хочу узнать почему.
Он пожал широкими плечами.
- Кому и знать, господин, как не тебе, каков нрав у королей: Мы не
задавали вопросов, когда нам было приказано пробраться сюда и тайно
осмотреть пещеру в твое отсутствие.
Трое его товарищей взволнованно закивали, подтверждая его слова.
- И мы не причинили вреда, господин. В пещере мы не были, это мы
правду сказали.
- Да, и почему не были - тоже.
Он вскинул руку.
- Ничего не скажешь, сударь, ты вправе на нас сердиться. Вина наша.
Обычно, сам понимаешь, мы такими делами не занимаемся, но ведь приказ есть
приказ.
- И что же вам было приказано разыскать?
- Определенного - ничего. Просто поспрашивать народ в округе,
оглядеть твое жилище, узнать, когда ты собираешься в путь. - Быстрый
взгляд искоса: как я это приму? - Я понял так, что королю ты не все
открыл, и он хочет дознаться сам. Ты знал, что за тобой следили с первой
минуты, как ты оставил Лондон?
Еще одна толика правды.
- Догадывался, - ответил я.
- Ну вот видишь. - Он сказал это так, будто тем самым все
разъяснилось. - Таковы уж они, короли, никому не доверяют и хотят
непременно все знать сами. Сдается мне, господин, если ты простишь мне эти
слова...
- Говори.
- По-моему, король не поверил тебе, когда ты объяснял ему, где у тебя
содержится маленький принц. Наверно, он решил, что ты хочешь переправить
его в другое место... спрятать, как раньше. Вот он и послал нас доглядеть
потихоньку - авось нам удастся разгадать куда.
- Может быть. Желание все знать - болезнь королей. И кстати, о
болезнях, не наступило ли ухудшение в здоровье короля, что он вот так
вдруг забеспокоился о сыне?
Я ясно прочел по его лицу, словно он выразил свою досаду словами, как
ему обидно, что он сам не вспомнил к месту про королевскую болезнь. Но,
поколебавшись, он решил, что безопаснее, где можно, говорить правду.
- Что до этого, сударь, то у нас нет сведений. Сам я его перед
отъездом не видел. Но слышал, что немочь его прошла и он вернулся на поле
брани.
То же самое было известно и мне. Я помолчал немного, внимательно
разглядывая моих гостей. Кринас попивал вино с показной непринужденностью,
а сам не сводил с меня сторожкого взгляда. Потом я сказал:
- Ну что ж, вы выполнили приказ и разузнали то, что нужно было
королю. Я все еще здесь, а мальчика здесь нет. В остальном же королю
волей-неволей придется довериться мне. И срок моего предстоящего отбытия я
ему сообщу в свое время.
Кринас откашлялся.
- Такой ответ едва ли годится для передачи королю, господин.
Он говорил нарочито громко, словно бы ничего не боялся, он и вправду
был отважный малый. Остальные разделяли его страх, но при этом не пытались
скрыть своего малодушия. У низкорослого черные глаза так и бегали на
бледном от испуга лице, он потянулся к вожаку, дернул его за рукав. Я
услышал, как он вполголоса сказал:
- Уйдем лучше. Не забывай, кто он такой... Довольно с нас... Еще
разозлим его.
Я резко возразил:
- Мне не за что злиться. Вы выполняете свой долг, не ваша вина, что
король так недоверчив и всему требует дополнительных подтверждений. Можете
передать ему от меня, - я сделал паузу, будто обдумывал, как бы лучше
выразиться, и все четверо жадно вытянули шеи, - что его сын находится в
том месте, которое я ему называл, что он в безопасности и благополучии и
что я жду только подходящей погоды, чтобы отправиться в плаванье.
- В плаванье? - мгновенно переспросил Кринас.
Я поднял брови.
- А что? Я думал, всему свету известно, где находится Артур. Ну да
король-то, во всяком случае, поймет.
Один из солдат хриплым голосом проговорил:
- Мы слышали, господин, но то были только слухи. Стало быть, это
правда, про остров?
- Истинная правда.
- Ги-Бразиль? Но это сказка, сударь, прошу прощения, - возразил
Кринас.
- Разве я называл имя? За слухи я не отвечаю. Место, о котором я
говорю, имеет много названий, и рассказывают о нем всего столько, что
хватило бы на Девять Книг черной магии... И всякому, кто ни увидит его
своими глазами, открывается иное. Когда я отвез туда Артура...
Я оборвал речь и промочил горло, словно певец перед тем, как
коснуться струн. Трое по ту сторону очага приготовились слушать. На
Кринаса я старался не смотреть, обращаясь через его голову прямо к ним
зычным и распевным голосом сказителя:
- Все вы знаете, что мальчик был передан мне на руки в третью ночь
как родился на свет. Я отвез его в безопасное укрытие, а потом, улучив
удобное время, когда в мире было спокойно, переправил к западу на
побережье. В том месте у подножия отвесных скал находится песчаная бухта,
и вокруг нее стоят стоймя камни, точно волчьи зубы, - о них разбивается
насмерть и пловец, и лодочник в часы прилива. По сторонам той бухты волны
пробили в скалах высокие арки. Скалы там в солнечных лучах отсвечивают
сизым, и розовым, и нежно-бирюзовым, а в летние вечера при отливе, когда
садится солнце, на горизонте глазам открывается земля, но, когда угасает
свет дня, она исчезает. Это - Летний остров, который, говорят, всплывает и
тонет по воле небес, и Стеклянный остров, сквозь который видно звезды и
облака, но для тех, кто там обитает, он изобилует деревьями и травами и
кристальными родниками.
Солдат с бледным лицом весь подался ко мне, разинув рот, другой, я
видел, под шерстяным плащом зябко передернул плечами. У Стилико глаза
блестели, как бляхи на щите.
- Это - Остров Дев, куда после кончины попадают короли. И
когда-нибудь настанет день...
- Господин! Я все это видел своими глазами! - Чтобы вот так оборвать
прорицателя на первых же словах прорицания, бледнолицый должен был дойти
до совершенного исступления. - Да, да, видел! Когда был еще маленький. Так
же ясно, как Касситериды в ясный день после дождя. Но тогда это была
пустая земля.
- Она не пустая. И не только там могут видеть ее люди, подобные тебе.
Если знаешь, как искать, ее можно найти даже зимой. Но мало кто может
добраться туда и вернуться обратно.
Кринас слушал не шевелясь, с каменным лицом.
- Стало быть, он на корнуолльской земле?
- Так ты и это знаешь?
В моем голосе не прозвучало и тени насмешки, но он обиженно буркнул:
- Нет, - и, поставив пустой кубок, встал. Рука его потянулась к
поясу. - Стало быть, то, что ты рассказал, мы и должны передать королю?
Остальные, по его кивку, тоже поднялись. Стилико со стуком поставил
кувшин, но я успокоил его, покачав головой, и улыбнулся.
- Вам, я думаю, несдобровать, если этим исчерпаются все ваши новости?
И мне тоже мало радости, если ко мне пришлют новых соглядатаев. Так что,
ради нашего с вами общего блага, надо будет утолить королевское
любопытство. Отвезете в Лондон мое письмо?
Мгновенье Кринас стоял как вкопанный, не отводя воинственного
взгляда. Потом тряхнул головой и мирно засунул большие пальцы за пояс.
Только услышав, как он облегченно перевел дух, я понял, что он уже совсем
готов был пустить в ход единственные известные ему доводы.
- Охотно.
- Тогда подождите еще немного. Сядьте. Наполни им кубки, Стилико.
Мое письмо к Утеру было кратким. Сначала я справлялся о его здоровье,
потом писал, что принц, насколько мне известно из надежных источников,
здоров и благополучен. С наступлением весны, сообщал я далее, я намерен
съездить и повидать мальчика сам. А пока буду следить за ним по-своему
отсюда и все новости сообщать королю.
Запечатав письмо, я снова вышел в переднюю пещеру. Мои гости
вполголоса о чем-то торопливо и озабоченно переговаривались. Здесь же
находился и Стилико с кувшином. При моем появлении они смолкли и
поднялись. Я передал письмо Кринасу.
- Остальное, что я имел сказать королю, заключено в этом письме. Он
будет удовлетворен. - Я добавил: - Даже если вы не совсем точно выполнили
приказ, королевской немилости вам нечего опасаться. А теперь оставьте
меня, и да оберегает вас бог путешествий.
И они наконец ушли, не выказав особой благодарности за мое
напутственное благословение. Пересекая заснеженную площадку перед входом в
пещеру, они настороженно поглядывали во мглу по сторонам и зябко кутались
в свои шерстяные плащи, словно чувствуя на спине морозное дыхание ночи.
Поравнявшись со святым источником, каждый снова сделал охранительный знак,
и, по-моему, у последнего - Кринаса - это был не знак креста.

7

Стук их копыт смолк на уходящей вниз тропе. Стилико прибежал сверху с
обрыва, откуда смотрел им вслед.
- Уехали. - Зрачки его были расширены не только от морозной тьмы. -
Господин, я думал, они тебя убьют.
- Могли убить. Они храбрые люди и натерпелись страху. Это опасное
сочетание. Тем более что один из них - христианин.
Он немедленно понял, что я имею в виду.
- То есть он тебе не поверил?
- Вот именно. Он мне не поверил, но побиться об заклад, что я лгу, не
рискнул бы. А теперь, Стилико, собери мне что-нибудь поесть, неважно что,
только поскорее, и уложи, что подвернется, на дорогу. Одежду я упакую сам.
Кобыла подкована?
- Конечно, господин, но... разве ты уезжаешь сегодня?
- Прямо сейчас. Этого случая я как раз и дожидался. Они себя
обнаружили, и к тому времени, когда поймут, что след, который я им дал, -
ложный, я буду уже далеко - перенесусь за море на запад... Что тебе после
этого делать, ты знаешь, мы обсуждали это много раз.
И в самом деле, у вас был план, что после моего отъезда Стилико
останется в Брин Мирддине, будет, как и прежде, закупать и привозить из
города провизию, чтобы казалось, будто я дома. Я сделал запасы лечебных
снадобий и научил его простейшие из них составлять самому - он должен был
раздавать их беднякам, которые придут за помощью, чтобы они не ощутили
моего отсутствия, так что разговоры о том, что я уехал, должны были
начаться далеко не сразу. Может быть, не так уж и много времени я
выгадывал этим способом, но много мне и не надо было: достаточно мне
перевалить через ближние холмы и ступить на лесные тропы, и выследить меня
уже будет трудно.
Поэтому Стилико только кивнул мне в ответ и бросился со всех ног
выполнять мое повеление. В одну минуту трапеза моя была готова, и, пока я
ел, он собрал мне еды в дорогу. Я видел, что его распирают вопросы, и дал
ему выговориться. Я умел, правда не без запинок, объясняться с ним на его
родном языке, но он свободно, хотя и с акцентом, говорил по-латыни, и ею
мы обычно и пользовались. С тех пор как мы выехали из Константинополя,
Стилико, как и следовало ожидать от такой страстной натуры, горячо ко мне
привязался; но он не мог жить без собеседника, и было бы жестоко
настаивать на немом почитании, которое завел было у нас вымуштрованный
Гай. Да я этого и не любил. И потому, пока он был занят сборами, вопросы
так и сыпались у него с языка.
- Господин, если этот человек, Кринас, добивался сведений о принце,
но не поверил твоему рассказу про Стеклянный остров, почему же он в таком
случае уехал?
- Прочесть мое письмо. Он думает, что в нем содержится правда.
Стилико широко раскрыл глаза.
- Но он не посмеет распечатать письмо, адресованное королю! А ты
написал в нем правду?
Я поднял брови.
- Правду? А ты разве тоже не веришь в Стеклянный остров?
- Нет, почему же. Про это все знают. - Он говорил серьезно. - Даже в
Сицилии у нас слышали про невидимый остров за краем заката. Но ты сейчас
держишь путь не туда, готов прозакладывать что угодно!
- Откуда такая уверенность?
Он сверкнул на меня влажными черными глазами.
- А как же, господин? Ты, да чтобы пустился в плаванье через Западное
море? И еще зимой? Во что угодно готов поверить, но не в это! Если бы ты
имел магическую власть над морской стихией, разве мы маялись бы так, плывя
по Срединному морю? Вспомни шторм у Пилоса.
Я засмеялся.
- Когда всей магии у нас был один рвотный корень? Еще бы мне не
помнить. Нет, Стилико, из моего письма они ничего не узнают. И к королю
оно тоже не попадет. Этих людей не король подослал.
- Не король? - Он разинул рот и выпучил глаза, но тут же опомнился и
опять склонился над переметной сумой, куда набивал поклажу. - Откуда ты
знаешь? Они знакомы тебе?
- Нет. Но Утер не назначает своих солдат шпионить, ведь таких шпионов
сразу можно узнать. Это чьи-то солдаты, посланные, как Кринас сам сказал,
побродить по базару и тавернам Маридунума, поспрашивать людей, а потом
подняться сюда, обшарить пещеру в наше отсутствие и найти либо принца,
либо какой-нибудь след, который приведет к нему. Они даже и не настоящие
шпионы. Какой шпион осмелится возвратиться к хозяину и признать, что его
разоблачили, но дали письмо со всеми необходимыми сведениями? Я постарался
облегчить им положение, и, может быть, они решили, что сумели меня
обмануть, но, как бы то ни было, им необходимо было заполучить это письмо.
Надо отдать должное Кринасу, он соображает быстро. Когда я застал их на
месте, он ловко вывернулся. Не его вина, что один из его подчиненных выдал
его с головой.
- Каким образом?
- Тот, низкорослый, с бледным лицом. Я услышал, как он произнес
что-то на своем родном языке. Кринас, наверное, даже внимания не обратил.
Но он говорил по-корнийски. Тогда я рассказал им про Стеклянный остров и
описал бухту, и ему это все было знакомо. Знал он и Касситериды. Это
острова у корнуолльского побережья, в них даже Кринас не мог не поверить.
- У корнуолльского? - переспросил Стилико, как бы взвешивая новое