Страница:
покинуть к этому времени Крым. А если нет, - не навестите ли Вы меня в Ялте?
С благодарностью вспоминаю свою работу со всем дружным коллективом над
Петефи - работу, в которую завлекла меня своими чарами и чарами самого
Шандора Агнесса [2]. До сих пор еще у меня в комнате на Чкаловской улице
звучит голос Агнеесы и добрый смех Антала Гидаша.
Свою "Избранную лирику" и новые издания Шекспира, Бернса, а также книгу
моих статей о литературном мастерстве, о стихе и о слове пошлю Вам, когда
все это выйдет из печати. Прежние издания у меня расхватали по выходе (во
время моей болезни). Пока же я прошу моего секретаря - Розалию Ивановну
(которую Вы, надеюсь, помните) послать Вам единственную имеющуюся у меня
книгу - о моем детстве и юности - "В начале жизни". Между прочим, на
польский язык ее перевел перед самой своей кончиной Владислав Броневский. Я
не успел даже его поблагодарить.
Когда прочтете книгу, напишите мне. Это не мемуары, а попытка увидеть
себя на фоне пережитой эпохи (или Эпох) и проследить почти неуловимые
переходы от возраста к возрасту.
Передайте мой сердечный привет издательству "Корвин" и поблагодарите
его за любезную присылку гонорара, которого я, признаться, и не ждал.
А Вас обоих я крепко целую и желаю Вам всяческих поэтических радостей.
Всегда Ваш
С. Маршак
1 Вместе с письмом от 2 июля 1963 года венгерский писатель Антал Гидаш
(Будапешт) прислал книгу своих стихов в переводе на русский язык: А. Гидaш,
Улица жасмина, "Иностранная литература", М. 1963.
2 Речь идет о работе над первым собранием сочинений Ш. Петефи на
русском языке в 1951-1952 годах. Агнесса Кун была составителем и редактором
этого издания.
Ялта, 9 августа 1963 г.
Дорогая Екатерина Павловна,
Как всегда, был рад Вашему письму [1], но был очень смущен и огорчен
тем, что не поздравил Вас 26 июля с днем Вашего рождения [2]. У меня нет и
никогда не было памяти на даты и числа, и поэтому мои поздравления чаще
всего приходили с опозданием. Вот и сейчас я поздравляю Вас - очень дорогого
мне человека - слишком поздно. Мне хочется пожелать Вам бодрости, сил,
душевного покоя и радости. А еще хочу воспользоваться случаем, чтобы еще раз
высказать Вам самые глубокие свои чувства, сказать Вам, что я всю жизнь - с
юношеских лет - любуюсь Вами, Вашей цельностью, чистотой и прямотой, Вашим
светлым и добрым отношением к людям.
Дата "26" (26 июля) напомнила мне, что Вам было всего 26 лет, когда мы
встретились с Вами впервые. И поверьте, что Вы до сих пор полностью
сохранили все то лучшее и прекрасное, что было в Вас тогда.
Недаром в письмах к Вам - пожалуй, больше, чем во всех других письмах,
- отразился верный и подлинный, без каких-либо прикрас, образ Алексея
Максимовича.
Хорошо, что дело с изданием второго тома [3] наконец двинулось. Жаль,
что Горький в фильме "Appassionata" слабоват, как и в других виденных мною
фильмах о Горьком. Очевидно, нужно, чтобы какой-нибудь большой актер сыграл
когда-нибудь Горького (если только вообще нужно показывать великих писателей
в кино), чтобы преодолеть создавшийся в фильмах неверный и уже трафаретный
облик Алексея Максимовича.
Живу я по-прежнему в трудах. Пишу обещанную мною Твардовскому статью о
поэтическом мастерстве [4], собираюсь закончить работу над переводом
избранных стихов великого поэта второй половины восемнадцатого века и первой
четверти девятнадцатого Вильяма Блейка - мудрого и смелого мыслителя с душой
ребенка. Перевожу его с 1913 года - почти полвека. Вот Вам доказательство
моей верности всему, что я любил и люблю. Пьесу (драматическую сказку "Умные
вещи") пришлю Вам или привезу, когда окончательно отделаю ее.
Вернуться в Москву надеюсь во второй половине сентября. А может быть, в
сентябре еще поеду в Болгарию, куда меня зовут уже лет 8-10. Союз болгарских
писателей приглашал меня весной, но я обещал приехать ранней осенью, если
позволит здоровье. Сын мой так и не мог и, должно быть, не сможет приехать
ко мне. Сестра [5] моя уезжает в Москву послезавтра. До последних чисел
августа со мною будет племянница [6], читающая курс химии в Ленинградском
технологическом институте. Так меня все время передают с рук на руки, и я
даже придумал себе прозвище - "старик-подкидыш".
Если не вернусь в Москву до приезда Марии Игнатьевны [7], было бы
хорошо, если бы она навестила меня в Крыму (полет продолжается всего два
часа и столько же поездка на машине из Симферополя в Ялту). Мне очень
хотелось бы увидеть ее перевод моей книги, который будет выпущен двумя
издательствами в двух странах. Когда она прислала мне первые главы перевода,
мой знакомый англичанин (вернее, шотландец) нашел, что, несмотря на то, что
Мария Игнатьевна отлично владеет языком, некоторые обороты речи кажется у
нее слишком переводными. Со всей возможной деликатностью я написал об этом
Марии Игнатьевне и осторожно посоветовал ей консультироваться в работе с
какими-нибудь писателями-англичанами. Кажется, она на меня не обиделась.
Хотелось бы, чтобы перевод удался. Книга эта мне очень дорога.
Боюсь, что я утомил Вас слишком пространным письмом. Жду от Вас
весточки. Как чувствует себя Всеволод Иванов [8]? Очень болит душа за него.
Привет Тимоше [9] и всем правнукам.
Всегда Ваш
С. Маршак
1 Письмо Е. П. Пешковой от 31 июля 1963 года.
2 26 июля 1963 года Е. П. Пешковой исполнилось 85 лет.
3 Второй том писем А. М. Горького к Е. П. Пешковой (IX том "Архива А.
М. Горького") в это время готовился Институтом мировой литературы и
издательством "Художественная литература""
4 Статья о молодых поэтах (см. т. 6 наст. изд.).
5 Л. Я. Прейс (Елена Ильина).
6 Е. М. Маршак, дочь М. Я. Маршака.
7 М. И. Будберг (см. письмо Э 382).
8 Тяжело заболевший писатель Вс. Иванов находился в больнице.
9 Н. А. Пешкова - вдова М. А. Пешкова.
Ялта, 11 августа 1963 г. Глубокоуважаемый Яков Самуилович,
Только недавно переслали мне из Москвы Ваше письмо 1 вместе со всей
корреспонденцией, накопившейся за время моей длительной болезни. Поэтому
отвечаю Вам так поздно.
Очень жалею, что так легко и опрометчиво согласился с поправкой доцента
Буткевича. Вероятно, я бы отнесся к ней более критически, если бы речь шла о
появлении этой Эпиграммы в печати, но Буткевич просил только разрешения
изменить одну строку в устной лекции.
Конечно, Вы совершенно правы. Новая редакция эпиграммы, предложенная
Буткевичем, убивает всю ее остроту. После Вашего письма я получил еще
несколько писем от физиков и математиков с протестом против той же поправки.
В моей книге сатирических стихов и эпиграмм (оригинальных и переводных) эта
эпиграмма будет помещена в первоначальной редакции.
Жму Вашу руку и сердечно благодарю за внимание.
С. Маршак
1 В письме от 28 июня 1963 года Я. С. Кан (Харьков) сожалел, что С. Я.
Маршак согласился с предложением доцента Буткевича ("Наука и жизнь", 1963, Э
4) изменить эпиграмму "Сегодня в полдень пущена ракета..." (см. т. 4 наст,
изд.): слова "куда скорее" заменить словами "чуть медленнее". "Эпиграмма в
своем первоначальном виде, - писал Я. С. Кан, - очень точно отражала самую
сущность основной аксиомы теории относительности - предельное значение
скорости света. Движение со скоростью большей, чем скорость света,
невозможно как раз потому, что в этом случае следствие предшествовало бы
причине. И поэтому ракета может достичь цели вчера только при условии, что
она будет лететь "куда скорее света".
Эпиграмма печаталась без поправки, в Э 7 "Наука и жизнь" за 1963 год С.
Маршак опубликовал возражение Буткевичу.
Ялта, 11 августа 1963 г.
Моя дорогая Шурочка, мой милый друг,
Очень давно ничего не знаю о Вас, - здоровы ли Вы, где Вы, в каком
душевном состоянии, что делаете?
По приезде сюда я почти сразу заболел, потом долго еще был очень слаб,
и это оторвало меня от всех моих друзей на Севере. Один раз звонил Лиде [1],
справлялся о Вас, а она ни разу не удосужилась позвонить или написать мне.
К наступлению жары кончился срок моей путевки в санатории, и мы с Лелей
перебрались в Дом литфонда. Кроме жары, меня здесь угнетает множество людей,
которые хотят, чтобы я прочел их рукопись, книгу или просто побеседовал с
ними. И все же в утренние часы я успел заново переписать мою пьесу,
написанную и принятую к постановке в 1941 году, перед самой войной. После
войны я только и делал, что запрещал театрам ставить ее, так как был ею
недоволен. Пьесу эту я все эти годы брал с собой во все больницы и
санатории, но приступить к работе над ней не мог. Энергичные напоминания и
требования разных театров наконец расшевелили меня, и я написал совершенно
новую пьесу, оставив от прежнего варианта страниц шесть. Пока мне кажется,
что пьеса (сказка "Умные вещи") удалась. В ней много забавного на
поверхности, а подспудные мысли довольно серьезны. Жаль только, что проза
(пьеса написана прозой, но со стихотворными вставками) отвлекла меня от
лирических стихов, которые до того я почти непрерывно писал.
Впрочем, во время болезни и позже я перевел несколько стихотворений
Блейка. (Кстати, в этом году исполнилось 50 лет с тех пор, как я перевожу
его. Разве я не образец постоянства и верности?)
Дорогая Шурочка, мне очень не хватает Вас. А когда мы с Вами увидимся?
Врачи боятся моего переезда на север, где у меня не проходит месяца без
нового воспаления легких. Завтра утром уезжает Лелечка. Ее сменила до 25
августа моя ленинградская племянница Женя [2]. А кто ее сменит, - не знаю. Я
придумал себе такое прозвище: "старик-подкидыш".
Напишите мне поскорее, моя дорогая. Крепко Вас целую.
Всегда Ваш
С. Маршак
1 Л. К. Чуковская.
2 Е. М. Маршак.
Ялта, 29 сентября 1963 г.
Дорогой Наум Моисеевич,
Простите, что отвечаю Вам так поздно. В последнее время у меня
настолько ухудшилось зрение, что врачи запретили мне читать и писать, а
диктовать я не умею. В первое время я думал, что просто переутомил глаза
работой. Но в Одессе, куда я ездил на два дня, профессора нашли у меня
серьезный недуг - потускнение хрусталиков обоих глаз. Восстановить в
какой-то степени зрение может только операция, но делать ее еще рано.
Вы представляете себе, как огорчен я вынужденным перерывом в работе,
которая всегда была главным содержанием моей жизни. Придется учиться у
Гомера (или у Джамбула) сочинять стихи устно.
Спасибо, дорогой, за присылку книги [1]. От души поздравляю Вас с ее
выходом. Мне читают Ваши стихи вслух, и я любуюсь жаром Вашей поэтической
мысли, Вашей искренностью и глубиной.
Постараюсь написать о книге, когда хоть немного отдохнут глаза. До
поездки в Одессу я их не щадил: написал большую сказочную пьесу ("Умные
вещи"), перевел много стихов Блейка, начал писать большую статью о
поэтическом мастерстве для "Нового мира" [2] написал о новой поэме
Твардовского. (Эту статью я послал в "Известия". Они собираются ее печатать,
но что-то долго тянут, объясняя это промедление размерами моей статьи и
обилием текущего материала.)
Теперь всю работу я вынужден на время прервать.
Напишите мне, как встречена Ваша книга в Москве. Она не может пройти
незамеченной. Уверен, что ее оценят все, кто сколько-нибудь понимает и любит
поэзию.
Не знаю, когда мне удастся вернуться домой. Мне очень надоела жизнь в
санаториях и домах отдыха, вдали от родных и друзей. Но врачи советуют
побыть в Крыму до того времени, когда в Москве начнут топить, а это будет не
раньше середины октября.
Ну, пишите мне. Передайте мой привет Евг. Винокурову, расскажите ему
обо мне и попросите писать.
Крепко жму руку.
Ваш С. Маршак
1 Н. М. Коржавин прислал книгу своих стихов. "Годы", "Советский
писатель", М. 1963.
Ялта, 29 сентября 1963 г.
Уважаемая Людмила Александровна,
В присланной Вами статье обо мне я нашел некоторые неточности [1].
Например, следовало бы, на мой взгляд, исправить фразу: "В драматургии
М(аршака) обретают новое осмысление старые фольклорные сказочные сюжеты".
На самом деле в моих драматических сказках наряду с фольклорными
сюжетами есть и совершенно оригинальные сказочные сюжеты, не заимствованные
из фольклора. Таков, например, сюжет пьесы "Умные вещи". В пьесе "Горя
бояться - счастья не видать" только образ самого Горя-злосчастья взят из
фольклора, а сюжет целиком придуман мною. То же относится и к сказкам
"Кошкин дом" и "Теремок", в которых есть отзвуки народных мотивов, а сюжет
разработан самостоятельно. Да и в "Двенадцати месяцах" западнославянская
легенда подсказала только завязку пьесы, а не весь сюжет.
Поэтому было бы правильнее сформулировать эту фразу примерно так: "В
драматургии М(аршака) наряду с оригинальными сказочными сюжетами обретают
новое осмысление и сюжеты народных сказок".
В примечании, написанном от руки на полях текста статьи, тоже есть
неточность.
Пьесы "Жар-птица" у меня нет [2]. "Сказка про козла" - 1920 год - была
написана мною без участия Е. И. Васильевой, как и первоначальный краткий
вариант "Кошкиного дома". (В сборнике моем и Е. И. Васильевой "Театр для
детей", изданном в Краснодаре в 1922 году, не было указано, какие из пьес
были написаны каждым из авторов в отдельности, а какие совместно. Например,
"Цветы маленькой Иды" написаны Е. И. Васильевой без моего участия, "Сказка
про козла" и "Кошкин дом" - только мною; "Финист Ясный Сокол", "Таир и
Зорэ", "Опасная привычка", "Зеленый мяч" - написаны совместно мною и Е. И.
Васильевой.)
Пьеса "Умные вещи" была написана мною (в первоначальном варианте) не в
1945 году, а в конце 1940-го и в начале 1941 года.
В этом году (1963-м) я совершенно заново написал эту пьесу, оставив от
первоначального варианта всего только несколько страниц. Новый вариант пьесы
на днях отдан мною Малому театру.
"Двенадцать месяцев" написаны в 1945 году, и Государственная премия за
1946 год, указанная в присланной Вами статье, была присуждена мне именно за
эту пьесу.
В перечне моих пьес пропущена пьеса "Петрушка-иностранец", идущая
вместе с инсценировкой моего "Мистера Твистера" в кукольном театре под
руководством Сергея Образцова. Мне сейчас трудно вспомнить точно, когда была
написана эта пьеса. Помню только, что в 30-х годах.
Список наград и перечень пьес, приложенный к статье (должно быть,
полученный Вами от моего секретаря), а также и текст статьи возвращаю при
сем.
Прошу Вас по получении моего письма написать мне, а еще лучше позвонить
по телефону: Ялта, 3-33-61 (с утра до четырех часов или после 8 ч. вечера).
С искренним приветом.
С. Маршак
P. S. Указать, когда и где именно были впервые поставлены мои пьесы,
мне сейчас, пока я нахожусь в Ялте, трудно. Можно навести об этом справки
(или попросить справиться моего секретаря) в МХАТе, в Театре Вахтангова, в
Центральном детском театре или в охране авторских прав.
В Англии я учился в Лондонском университете на факультете искусств.
Статьи обо мне, кроме указанных в Вашей статье:
А. Твардовский. О переводах С. Я. Маршака, III том Собрания сочинений
С. Маршака (Гослитиздат, 1959 г.).
Корней Чуковский ("Новый мир", Э 11, ноябрь).
Сергей Наровчатов. Статья "Старый друг" ("Известия", февраль или март
1963 г.) 3.
Борис Полевой, статья в газете "Правда" - февраль или март 1963 г.4 и
мн. др.
Уточнить названия и даты этих статей обо мне, а также и других (не
названных мною) может мой секретарь Розалия Ивановна Вилтцин (телефон К
7-75-70).
1 Статья о С. Я. Маршаке, подготовленная для "Театральной
Энциклопедии". Письмо адресовано редактору издательства "Советская
энциклопедия" Л. А. Кононенко (Москва).
2 В архиве С. Я. Маршака сохранился черновик пьесы "Жар-птица",
написанный в начале 20-х годов частью рукой С. Я., частью рукой Е.
Васильевой.
3 "Известия", 1963, Э 58, 8 марта, под названием "Добрый и старый
друг".
4 Б. Полевой, Многообразие таланта. - "Правда", 1963" Э 42, 11 февраля.
Ялта, 12 октября 1963 г.
Дорогой Корней Иванович,
Рад, что Вы в Барвихе, работаете, гуляете и даже на лодке катаетесь
[1]. Пожалуй, у Вас теплее, чем в Крыму. Здесь утром бывает жарко, а к
вечеру так холодно и неприютно, что мечтаешь о теплой квартире в Москве.
Не знаю, сколько пробуду в Крыму. Врачи и родные уговаривают еще пожить
здесь, - в Ялте я за четыре месяца ни разу не болел воспалением легких, а в
Москве большую часть года проводил в постели.
Ваша книга "Высокое искусство" сейчас особенно нужна. Я то и дело
получаю письма с просьбой разъяснить всякого рода невеждам, что это -
искусство, и очень трудное и сложное искусство. Сколько стихотворцев,
праздных и ленивых, едва владеющих стихом и словом, носят звание поэта, а
мастеров и подвижников перевода считают недостойными даже состоять в Союзе
писателей. А я на своем личном опыте вижу, что из всех жанров, в которых я
работаю, перевод стихов, пожалуй, самый трудный.
К сожалению, до сих пор еще Гейне, Мицкевич, Байрон и другие большие
поэты продолжают у нас выходить в ремесленных переводах. Надо накапливать
хорошие - истинно поэтические - переводы и не включать в план иностранного
или иноплеменного поэта, пока не накопятся такие переводы.
Я понимаю, как трудно писать о пастернаковских переводах Шекспира. В
свое время он на меня обиделся, когда я сказал ему о его неточностях и
чрезмерных русицизмах. И все же его переводы, на мой взгляд, выше и лучше
переводов Лозинского. Все же это переводы настоящего поэта, радующие при
всех недостатках неожиданными удачами и находками.
Главная беда переводчиков пьес Шекспира в том, что они не чувствуют
музыкального строя подлинника. Как в сонетах чуть ли не над каждым стихом
можно поставить музыкальные обозначения - "allegro", "andante" и т. д., -
так и в пьесах то и дело меняется стиль, характер и внутренний ритм в
зависимости от содержания. Вспомните слова Отелло после убийства Дездемоны -
"Скажите Сенату"... и т. д. Ведь это обращение не к Сенату, а к векам. И как
трагически-величаво это обращение. Переводчик должен чувствовать ритм
подлинника, как пульс.
А в комедиях Шекспира, как в опере, у каждого персонажа свой тембр
голоса: бас, баритон, тенор (любовник) и т. д.
Слова Верлена "Музыка прежде всего" должны относиться и к переводам.
Мне лично всегда было важно - прежде всего - почувствовать музыкальный строй
Бернса, Шекспира, Вордсворта, Китса, Блейка, Киплинга, детских английских
песенок.
Простите, если утомил Вас своими рассуждениями. Но кто, кроме Вас,
может понять и почувствовать то, о чем я Здесь говорю?
Вижу я плохо, сквозь туман. Для операции нужно дождаться полного
потускнения хрусталиков, а вот когда это будет и восстановит ли операция
зрение полностью?
Пишу с трудом, а жить без работы не могу. Очень хочу познакомить Вас с
новой пьесой [2] и с новыми переводами.
Желаю Вам бодрости, душевного покоя и радости в работе.
Крепко обнимаю Вас. Поцелуйте за меня Лиду.
С. Маршак
1 Ответ на письмо К. И. Чуковского от 9 октября 1963 года из
подмосковного санатория Барвиха. Корней Иванович писал: "Я кончаю книгу
"Высокое искусство", где будет глава о Ваших переводах". Речь идет о втором
издании книги "Высокое искусство", выпущенном издательством "Искусство" в
следующем, 1964 году.
2 "Умные вещи".
Ялта, 24 октября 1963 г.
Дорогой Александр Иванович,
Возвращаю Вам подписанный мною договор (в двух Экземплярах) на
"Избранное" К Буду ждать корректур "Избранного", а также "Избранной лирики".
Как я сказал Вам сегодня по телефону, мне переслали из Москвы большую
статью английского историка с новыми данными о Сонетах Шекспира [2],
уточняющими время написания сонетов. В этой статье даются также комментарии
биографического характера ко многим сонетам. Вероятно, эта статья, которая
выйдет отдельной книгой к юбилею Шекспира, будет еще подвергнута критике
литературоведов. Однако некоторые фактические сведения, заключающиеся в ней,
заслуживают внимания. Может быть, я внесу кое-какие небольшие поправки в
свой перевод (для нашего юбилейного издания 1964 года). Конечно, эти
поправки надо будет вносить с большой осторожностью, чтобы не нарушить
цельности, стройности, а главное - эмоциональности поэтического перевода.
Надеюсь, что у меня еще будет время серьезно обдумать каждую из этих
поправок. Вот почему мне хотелось бы заранее знать, когда будет сдаваться в
печать это новое издание.
Не знаю еще, когда вернусь в Москву. За эти четыре с половиной месяца
моего пребывания в Ялте я ни разу не болел воспалением легких, а в Москве за
последние годы я почти непрерывно болел. Сейчас здесь стоят солнечные дни,
хотя по вечерам бывает холодно и неприютно.
Вероятно, все же мне надо будет вернуться в Москву к праздникам или
после праздников. Этого требуют некоторые мои литературные дела, а к тому же
меня ждет Малый театр, где я должен буду прочесть труппе свою новую
(написанную в Ялте) пьесу [3] перед тем, как театр приступит к постановке.
А пока пишите мне, а иногда звоните по телефону.
Жму Вашу руку и шлю привет всем товарищам по работе.
Ваш С. Маршак
1 Договор на книгу: С. Маршак. Избранное (Библиотека советской поэзии);
вышла в издательстве "Художественная литература" в 1964 году.
2 Цикл статей проф. А. Л. Рауза "История отвечает на вопросы о
Шекспире", напечатанный в лондонской газете "Таймс" 17-19 сентября 1963
года.
3 "Умные вещи".
Ялта, 31 октября 1963 г.
Дорогой Корней Иванович!
Конечно, я буду очень рад, если Вам пригодится для книги любой отрывок
из моего письма [1]. Но только у меня нет под рукой Шекспира, чтобы
проверить цитируемые мною по памяти печально-торжественные слова Отелло -
что-то вроде "Скажите Сенату" и т. д. Если не трудно, посмотрите это место в
оригинале. В переводах музыка этих слов потеряна.
Видели ли Вы в трех номерах лондонского "Times" статью о Шекспире (в
частности, о Сонетах), написанную историком Елизаветинской эпохи доктором
Рауз? [2] В ней много интересного, но шекспироведы, несомненно, примут ее в
штыки, - слишком уж много у автора апломба. А мне лично очень неприятен его
биографический метод расшифровки стихов. (Может ли служить комментарием к
"Чудному мгновенью" известное письмо Пушкина об Анне Керн?!) [3]
Да и как-то принижает этот историк Шекспира долгими рассуждениями о его
материальной зависимости от графа Саутгемтона в годы чумы, когда все театры
были закрыты. Вероятно, Шекспир и в самом деле мог бы помереть с голоду без
помощи этого мецената. Но и в самых комплиментарных сонетах нет и тени
подобострастия. А лучшие сонеты полны гордости, достоинства, презрения к
судьбе и к случайным ее баловням.
Хорошо, по крайней мере, что Рауз начисто отметает какое бы то ни было
подозрение в том, будто Шекспир был гомосексуалистом (а вот Марлоу - по его
утверждению - был).
Я внимательно прочел все эти статьи, но не нашел в них почти ничего
такого, что заставило бы меня изменить что-либо в моих переводах. Вот только
в одной строфе известного сонета (20-го) я исправил две строчки, сделав их
откровеннее и грубее.
У меня было:
Тебя природа женщиною милой
Задумала, но, страстью пленена,
Она меня с тобою разлучила,
А женщин осчастливила она.
Две последние строчки я хочу заменить такими:
Она тебя приметой наделила,
Что мне в тебе нисколько не нужна.
Я был рад, когда нашел слово "примета". Раньше я пробовал перевести это
"one thing to my purpose nothing" более вещественно, но получалось слишком
уж похабно.
Никак не могу решить, стоит ли переадресовать два-три любовных сонета,
которые Рауз считает явно относящимися к Саутгемтону. Ведь в английском
языке родовых окончаний нет, а по-русски определенность в обозначении пола
может придать сонетам ложный - уайльдовский - оттенок.
Как Вам живется в Барвихе? Здоровы ли? Часто ли выпадают у Вас хорошие
осенние дни? Рад, что Вы с прежним увлечением работаете над изданием
Некрасова [4].
Я опять болел - всю прошлую неделю. Когда немного окрепну, начну
готовиться к возвращению на север. Значит, скоро увидимся.
А пока, если будет желание и время, пишите мне сюда.
Обнимаю Вас, дорогой друг, и шлю самый нежный привет милой Екатерине
Павловне [5].
Ваш С. Маршак
1 В письме от 24 октября 1963 года К. И. Чуковский писал: "Мне хочется
процитировать в книге Ваше чудесное письмо о переводчиках и переводах.
Разрешите?" Речь идет о письме Э 404.
2 См. письмо Э 405 и прим. 2 к нему,
3 Письмо А. С. Пушкина к С. А. Соболевскому (вторая половина февраля
1828 г.) - А. С. Пушкин, Полное собрание сочинений, т. XIV, М. 1941, стр. 5.
4 "Я редактирую 8-томник Некрасова, - писал К. И. Чуковский, - и вновь
испытываю влюбленность в него".
5 Е. П. Пешкова, находившаяся в то время в Барвихе.
Москва, 8 декабря 1963 г.
Дорогая Лия Евсеевна и ребята,
Я очень рад, что Вы взяли темой для радиопередачи сонеты Шекспира [1].
Правда, вполне оценить сонеты способен только человек, накопивший
жизненный опыт и опыт чувств. Но многое в них может быть и для юного
человека той звездой, "которою моряк определяет место в океане". Да и в деле
воспитания литературного вкуса сонеты могут оказать неоценимую помощь.
Я сейчас очень занят, плохо вижу (У меня помутнение обоих хрусталиков.
Вероятно, потребуется операция), но все же постараюсь ответить на Ваши
вопросы.
Я взялся за переводы сонетов, потому что давно любил их, а в последние
С благодарностью вспоминаю свою работу со всем дружным коллективом над
Петефи - работу, в которую завлекла меня своими чарами и чарами самого
Шандора Агнесса [2]. До сих пор еще у меня в комнате на Чкаловской улице
звучит голос Агнеесы и добрый смех Антала Гидаша.
Свою "Избранную лирику" и новые издания Шекспира, Бернса, а также книгу
моих статей о литературном мастерстве, о стихе и о слове пошлю Вам, когда
все это выйдет из печати. Прежние издания у меня расхватали по выходе (во
время моей болезни). Пока же я прошу моего секретаря - Розалию Ивановну
(которую Вы, надеюсь, помните) послать Вам единственную имеющуюся у меня
книгу - о моем детстве и юности - "В начале жизни". Между прочим, на
польский язык ее перевел перед самой своей кончиной Владислав Броневский. Я
не успел даже его поблагодарить.
Когда прочтете книгу, напишите мне. Это не мемуары, а попытка увидеть
себя на фоне пережитой эпохи (или Эпох) и проследить почти неуловимые
переходы от возраста к возрасту.
Передайте мой сердечный привет издательству "Корвин" и поблагодарите
его за любезную присылку гонорара, которого я, признаться, и не ждал.
А Вас обоих я крепко целую и желаю Вам всяческих поэтических радостей.
Всегда Ваш
С. Маршак
1 Вместе с письмом от 2 июля 1963 года венгерский писатель Антал Гидаш
(Будапешт) прислал книгу своих стихов в переводе на русский язык: А. Гидaш,
Улица жасмина, "Иностранная литература", М. 1963.
2 Речь идет о работе над первым собранием сочинений Ш. Петефи на
русском языке в 1951-1952 годах. Агнесса Кун была составителем и редактором
этого издания.
Ялта, 9 августа 1963 г.
Дорогая Екатерина Павловна,
Как всегда, был рад Вашему письму [1], но был очень смущен и огорчен
тем, что не поздравил Вас 26 июля с днем Вашего рождения [2]. У меня нет и
никогда не было памяти на даты и числа, и поэтому мои поздравления чаще
всего приходили с опозданием. Вот и сейчас я поздравляю Вас - очень дорогого
мне человека - слишком поздно. Мне хочется пожелать Вам бодрости, сил,
душевного покоя и радости. А еще хочу воспользоваться случаем, чтобы еще раз
высказать Вам самые глубокие свои чувства, сказать Вам, что я всю жизнь - с
юношеских лет - любуюсь Вами, Вашей цельностью, чистотой и прямотой, Вашим
светлым и добрым отношением к людям.
Дата "26" (26 июля) напомнила мне, что Вам было всего 26 лет, когда мы
встретились с Вами впервые. И поверьте, что Вы до сих пор полностью
сохранили все то лучшее и прекрасное, что было в Вас тогда.
Недаром в письмах к Вам - пожалуй, больше, чем во всех других письмах,
- отразился верный и подлинный, без каких-либо прикрас, образ Алексея
Максимовича.
Хорошо, что дело с изданием второго тома [3] наконец двинулось. Жаль,
что Горький в фильме "Appassionata" слабоват, как и в других виденных мною
фильмах о Горьком. Очевидно, нужно, чтобы какой-нибудь большой актер сыграл
когда-нибудь Горького (если только вообще нужно показывать великих писателей
в кино), чтобы преодолеть создавшийся в фильмах неверный и уже трафаретный
облик Алексея Максимовича.
Живу я по-прежнему в трудах. Пишу обещанную мною Твардовскому статью о
поэтическом мастерстве [4], собираюсь закончить работу над переводом
избранных стихов великого поэта второй половины восемнадцатого века и первой
четверти девятнадцатого Вильяма Блейка - мудрого и смелого мыслителя с душой
ребенка. Перевожу его с 1913 года - почти полвека. Вот Вам доказательство
моей верности всему, что я любил и люблю. Пьесу (драматическую сказку "Умные
вещи") пришлю Вам или привезу, когда окончательно отделаю ее.
Вернуться в Москву надеюсь во второй половине сентября. А может быть, в
сентябре еще поеду в Болгарию, куда меня зовут уже лет 8-10. Союз болгарских
писателей приглашал меня весной, но я обещал приехать ранней осенью, если
позволит здоровье. Сын мой так и не мог и, должно быть, не сможет приехать
ко мне. Сестра [5] моя уезжает в Москву послезавтра. До последних чисел
августа со мною будет племянница [6], читающая курс химии в Ленинградском
технологическом институте. Так меня все время передают с рук на руки, и я
даже придумал себе прозвище - "старик-подкидыш".
Если не вернусь в Москву до приезда Марии Игнатьевны [7], было бы
хорошо, если бы она навестила меня в Крыму (полет продолжается всего два
часа и столько же поездка на машине из Симферополя в Ялту). Мне очень
хотелось бы увидеть ее перевод моей книги, который будет выпущен двумя
издательствами в двух странах. Когда она прислала мне первые главы перевода,
мой знакомый англичанин (вернее, шотландец) нашел, что, несмотря на то, что
Мария Игнатьевна отлично владеет языком, некоторые обороты речи кажется у
нее слишком переводными. Со всей возможной деликатностью я написал об этом
Марии Игнатьевне и осторожно посоветовал ей консультироваться в работе с
какими-нибудь писателями-англичанами. Кажется, она на меня не обиделась.
Хотелось бы, чтобы перевод удался. Книга эта мне очень дорога.
Боюсь, что я утомил Вас слишком пространным письмом. Жду от Вас
весточки. Как чувствует себя Всеволод Иванов [8]? Очень болит душа за него.
Привет Тимоше [9] и всем правнукам.
Всегда Ваш
С. Маршак
1 Письмо Е. П. Пешковой от 31 июля 1963 года.
2 26 июля 1963 года Е. П. Пешковой исполнилось 85 лет.
3 Второй том писем А. М. Горького к Е. П. Пешковой (IX том "Архива А.
М. Горького") в это время готовился Институтом мировой литературы и
издательством "Художественная литература""
4 Статья о молодых поэтах (см. т. 6 наст. изд.).
5 Л. Я. Прейс (Елена Ильина).
6 Е. М. Маршак, дочь М. Я. Маршака.
7 М. И. Будберг (см. письмо Э 382).
8 Тяжело заболевший писатель Вс. Иванов находился в больнице.
9 Н. А. Пешкова - вдова М. А. Пешкова.
Ялта, 11 августа 1963 г. Глубокоуважаемый Яков Самуилович,
Только недавно переслали мне из Москвы Ваше письмо 1 вместе со всей
корреспонденцией, накопившейся за время моей длительной болезни. Поэтому
отвечаю Вам так поздно.
Очень жалею, что так легко и опрометчиво согласился с поправкой доцента
Буткевича. Вероятно, я бы отнесся к ней более критически, если бы речь шла о
появлении этой Эпиграммы в печати, но Буткевич просил только разрешения
изменить одну строку в устной лекции.
Конечно, Вы совершенно правы. Новая редакция эпиграммы, предложенная
Буткевичем, убивает всю ее остроту. После Вашего письма я получил еще
несколько писем от физиков и математиков с протестом против той же поправки.
В моей книге сатирических стихов и эпиграмм (оригинальных и переводных) эта
эпиграмма будет помещена в первоначальной редакции.
Жму Вашу руку и сердечно благодарю за внимание.
С. Маршак
1 В письме от 28 июня 1963 года Я. С. Кан (Харьков) сожалел, что С. Я.
Маршак согласился с предложением доцента Буткевича ("Наука и жизнь", 1963, Э
4) изменить эпиграмму "Сегодня в полдень пущена ракета..." (см. т. 4 наст,
изд.): слова "куда скорее" заменить словами "чуть медленнее". "Эпиграмма в
своем первоначальном виде, - писал Я. С. Кан, - очень точно отражала самую
сущность основной аксиомы теории относительности - предельное значение
скорости света. Движение со скоростью большей, чем скорость света,
невозможно как раз потому, что в этом случае следствие предшествовало бы
причине. И поэтому ракета может достичь цели вчера только при условии, что
она будет лететь "куда скорее света".
Эпиграмма печаталась без поправки, в Э 7 "Наука и жизнь" за 1963 год С.
Маршак опубликовал возражение Буткевичу.
Ялта, 11 августа 1963 г.
Моя дорогая Шурочка, мой милый друг,
Очень давно ничего не знаю о Вас, - здоровы ли Вы, где Вы, в каком
душевном состоянии, что делаете?
По приезде сюда я почти сразу заболел, потом долго еще был очень слаб,
и это оторвало меня от всех моих друзей на Севере. Один раз звонил Лиде [1],
справлялся о Вас, а она ни разу не удосужилась позвонить или написать мне.
К наступлению жары кончился срок моей путевки в санатории, и мы с Лелей
перебрались в Дом литфонда. Кроме жары, меня здесь угнетает множество людей,
которые хотят, чтобы я прочел их рукопись, книгу или просто побеседовал с
ними. И все же в утренние часы я успел заново переписать мою пьесу,
написанную и принятую к постановке в 1941 году, перед самой войной. После
войны я только и делал, что запрещал театрам ставить ее, так как был ею
недоволен. Пьесу эту я все эти годы брал с собой во все больницы и
санатории, но приступить к работе над ней не мог. Энергичные напоминания и
требования разных театров наконец расшевелили меня, и я написал совершенно
новую пьесу, оставив от прежнего варианта страниц шесть. Пока мне кажется,
что пьеса (сказка "Умные вещи") удалась. В ней много забавного на
поверхности, а подспудные мысли довольно серьезны. Жаль только, что проза
(пьеса написана прозой, но со стихотворными вставками) отвлекла меня от
лирических стихов, которые до того я почти непрерывно писал.
Впрочем, во время болезни и позже я перевел несколько стихотворений
Блейка. (Кстати, в этом году исполнилось 50 лет с тех пор, как я перевожу
его. Разве я не образец постоянства и верности?)
Дорогая Шурочка, мне очень не хватает Вас. А когда мы с Вами увидимся?
Врачи боятся моего переезда на север, где у меня не проходит месяца без
нового воспаления легких. Завтра утром уезжает Лелечка. Ее сменила до 25
августа моя ленинградская племянница Женя [2]. А кто ее сменит, - не знаю. Я
придумал себе такое прозвище: "старик-подкидыш".
Напишите мне поскорее, моя дорогая. Крепко Вас целую.
Всегда Ваш
С. Маршак
1 Л. К. Чуковская.
2 Е. М. Маршак.
Ялта, 29 сентября 1963 г.
Дорогой Наум Моисеевич,
Простите, что отвечаю Вам так поздно. В последнее время у меня
настолько ухудшилось зрение, что врачи запретили мне читать и писать, а
диктовать я не умею. В первое время я думал, что просто переутомил глаза
работой. Но в Одессе, куда я ездил на два дня, профессора нашли у меня
серьезный недуг - потускнение хрусталиков обоих глаз. Восстановить в
какой-то степени зрение может только операция, но делать ее еще рано.
Вы представляете себе, как огорчен я вынужденным перерывом в работе,
которая всегда была главным содержанием моей жизни. Придется учиться у
Гомера (или у Джамбула) сочинять стихи устно.
Спасибо, дорогой, за присылку книги [1]. От души поздравляю Вас с ее
выходом. Мне читают Ваши стихи вслух, и я любуюсь жаром Вашей поэтической
мысли, Вашей искренностью и глубиной.
Постараюсь написать о книге, когда хоть немного отдохнут глаза. До
поездки в Одессу я их не щадил: написал большую сказочную пьесу ("Умные
вещи"), перевел много стихов Блейка, начал писать большую статью о
поэтическом мастерстве для "Нового мира" [2] написал о новой поэме
Твардовского. (Эту статью я послал в "Известия". Они собираются ее печатать,
но что-то долго тянут, объясняя это промедление размерами моей статьи и
обилием текущего материала.)
Теперь всю работу я вынужден на время прервать.
Напишите мне, как встречена Ваша книга в Москве. Она не может пройти
незамеченной. Уверен, что ее оценят все, кто сколько-нибудь понимает и любит
поэзию.
Не знаю, когда мне удастся вернуться домой. Мне очень надоела жизнь в
санаториях и домах отдыха, вдали от родных и друзей. Но врачи советуют
побыть в Крыму до того времени, когда в Москве начнут топить, а это будет не
раньше середины октября.
Ну, пишите мне. Передайте мой привет Евг. Винокурову, расскажите ему
обо мне и попросите писать.
Крепко жму руку.
Ваш С. Маршак
1 Н. М. Коржавин прислал книгу своих стихов. "Годы", "Советский
писатель", М. 1963.
Ялта, 29 сентября 1963 г.
Уважаемая Людмила Александровна,
В присланной Вами статье обо мне я нашел некоторые неточности [1].
Например, следовало бы, на мой взгляд, исправить фразу: "В драматургии
М(аршака) обретают новое осмысление старые фольклорные сказочные сюжеты".
На самом деле в моих драматических сказках наряду с фольклорными
сюжетами есть и совершенно оригинальные сказочные сюжеты, не заимствованные
из фольклора. Таков, например, сюжет пьесы "Умные вещи". В пьесе "Горя
бояться - счастья не видать" только образ самого Горя-злосчастья взят из
фольклора, а сюжет целиком придуман мною. То же относится и к сказкам
"Кошкин дом" и "Теремок", в которых есть отзвуки народных мотивов, а сюжет
разработан самостоятельно. Да и в "Двенадцати месяцах" западнославянская
легенда подсказала только завязку пьесы, а не весь сюжет.
Поэтому было бы правильнее сформулировать эту фразу примерно так: "В
драматургии М(аршака) наряду с оригинальными сказочными сюжетами обретают
новое осмысление и сюжеты народных сказок".
В примечании, написанном от руки на полях текста статьи, тоже есть
неточность.
Пьесы "Жар-птица" у меня нет [2]. "Сказка про козла" - 1920 год - была
написана мною без участия Е. И. Васильевой, как и первоначальный краткий
вариант "Кошкиного дома". (В сборнике моем и Е. И. Васильевой "Театр для
детей", изданном в Краснодаре в 1922 году, не было указано, какие из пьес
были написаны каждым из авторов в отдельности, а какие совместно. Например,
"Цветы маленькой Иды" написаны Е. И. Васильевой без моего участия, "Сказка
про козла" и "Кошкин дом" - только мною; "Финист Ясный Сокол", "Таир и
Зорэ", "Опасная привычка", "Зеленый мяч" - написаны совместно мною и Е. И.
Васильевой.)
Пьеса "Умные вещи" была написана мною (в первоначальном варианте) не в
1945 году, а в конце 1940-го и в начале 1941 года.
В этом году (1963-м) я совершенно заново написал эту пьесу, оставив от
первоначального варианта всего только несколько страниц. Новый вариант пьесы
на днях отдан мною Малому театру.
"Двенадцать месяцев" написаны в 1945 году, и Государственная премия за
1946 год, указанная в присланной Вами статье, была присуждена мне именно за
эту пьесу.
В перечне моих пьес пропущена пьеса "Петрушка-иностранец", идущая
вместе с инсценировкой моего "Мистера Твистера" в кукольном театре под
руководством Сергея Образцова. Мне сейчас трудно вспомнить точно, когда была
написана эта пьеса. Помню только, что в 30-х годах.
Список наград и перечень пьес, приложенный к статье (должно быть,
полученный Вами от моего секретаря), а также и текст статьи возвращаю при
сем.
Прошу Вас по получении моего письма написать мне, а еще лучше позвонить
по телефону: Ялта, 3-33-61 (с утра до четырех часов или после 8 ч. вечера).
С искренним приветом.
С. Маршак
P. S. Указать, когда и где именно были впервые поставлены мои пьесы,
мне сейчас, пока я нахожусь в Ялте, трудно. Можно навести об этом справки
(или попросить справиться моего секретаря) в МХАТе, в Театре Вахтангова, в
Центральном детском театре или в охране авторских прав.
В Англии я учился в Лондонском университете на факультете искусств.
Статьи обо мне, кроме указанных в Вашей статье:
А. Твардовский. О переводах С. Я. Маршака, III том Собрания сочинений
С. Маршака (Гослитиздат, 1959 г.).
Корней Чуковский ("Новый мир", Э 11, ноябрь).
Сергей Наровчатов. Статья "Старый друг" ("Известия", февраль или март
1963 г.) 3.
Борис Полевой, статья в газете "Правда" - февраль или март 1963 г.4 и
мн. др.
Уточнить названия и даты этих статей обо мне, а также и других (не
названных мною) может мой секретарь Розалия Ивановна Вилтцин (телефон К
7-75-70).
1 Статья о С. Я. Маршаке, подготовленная для "Театральной
Энциклопедии". Письмо адресовано редактору издательства "Советская
энциклопедия" Л. А. Кононенко (Москва).
2 В архиве С. Я. Маршака сохранился черновик пьесы "Жар-птица",
написанный в начале 20-х годов частью рукой С. Я., частью рукой Е.
Васильевой.
3 "Известия", 1963, Э 58, 8 марта, под названием "Добрый и старый
друг".
4 Б. Полевой, Многообразие таланта. - "Правда", 1963" Э 42, 11 февраля.
Ялта, 12 октября 1963 г.
Дорогой Корней Иванович,
Рад, что Вы в Барвихе, работаете, гуляете и даже на лодке катаетесь
[1]. Пожалуй, у Вас теплее, чем в Крыму. Здесь утром бывает жарко, а к
вечеру так холодно и неприютно, что мечтаешь о теплой квартире в Москве.
Не знаю, сколько пробуду в Крыму. Врачи и родные уговаривают еще пожить
здесь, - в Ялте я за четыре месяца ни разу не болел воспалением легких, а в
Москве большую часть года проводил в постели.
Ваша книга "Высокое искусство" сейчас особенно нужна. Я то и дело
получаю письма с просьбой разъяснить всякого рода невеждам, что это -
искусство, и очень трудное и сложное искусство. Сколько стихотворцев,
праздных и ленивых, едва владеющих стихом и словом, носят звание поэта, а
мастеров и подвижников перевода считают недостойными даже состоять в Союзе
писателей. А я на своем личном опыте вижу, что из всех жанров, в которых я
работаю, перевод стихов, пожалуй, самый трудный.
К сожалению, до сих пор еще Гейне, Мицкевич, Байрон и другие большие
поэты продолжают у нас выходить в ремесленных переводах. Надо накапливать
хорошие - истинно поэтические - переводы и не включать в план иностранного
или иноплеменного поэта, пока не накопятся такие переводы.
Я понимаю, как трудно писать о пастернаковских переводах Шекспира. В
свое время он на меня обиделся, когда я сказал ему о его неточностях и
чрезмерных русицизмах. И все же его переводы, на мой взгляд, выше и лучше
переводов Лозинского. Все же это переводы настоящего поэта, радующие при
всех недостатках неожиданными удачами и находками.
Главная беда переводчиков пьес Шекспира в том, что они не чувствуют
музыкального строя подлинника. Как в сонетах чуть ли не над каждым стихом
можно поставить музыкальные обозначения - "allegro", "andante" и т. д., -
так и в пьесах то и дело меняется стиль, характер и внутренний ритм в
зависимости от содержания. Вспомните слова Отелло после убийства Дездемоны -
"Скажите Сенату"... и т. д. Ведь это обращение не к Сенату, а к векам. И как
трагически-величаво это обращение. Переводчик должен чувствовать ритм
подлинника, как пульс.
А в комедиях Шекспира, как в опере, у каждого персонажа свой тембр
голоса: бас, баритон, тенор (любовник) и т. д.
Слова Верлена "Музыка прежде всего" должны относиться и к переводам.
Мне лично всегда было важно - прежде всего - почувствовать музыкальный строй
Бернса, Шекспира, Вордсворта, Китса, Блейка, Киплинга, детских английских
песенок.
Простите, если утомил Вас своими рассуждениями. Но кто, кроме Вас,
может понять и почувствовать то, о чем я Здесь говорю?
Вижу я плохо, сквозь туман. Для операции нужно дождаться полного
потускнения хрусталиков, а вот когда это будет и восстановит ли операция
зрение полностью?
Пишу с трудом, а жить без работы не могу. Очень хочу познакомить Вас с
новой пьесой [2] и с новыми переводами.
Желаю Вам бодрости, душевного покоя и радости в работе.
Крепко обнимаю Вас. Поцелуйте за меня Лиду.
С. Маршак
1 Ответ на письмо К. И. Чуковского от 9 октября 1963 года из
подмосковного санатория Барвиха. Корней Иванович писал: "Я кончаю книгу
"Высокое искусство", где будет глава о Ваших переводах". Речь идет о втором
издании книги "Высокое искусство", выпущенном издательством "Искусство" в
следующем, 1964 году.
2 "Умные вещи".
Ялта, 24 октября 1963 г.
Дорогой Александр Иванович,
Возвращаю Вам подписанный мною договор (в двух Экземплярах) на
"Избранное" К Буду ждать корректур "Избранного", а также "Избранной лирики".
Как я сказал Вам сегодня по телефону, мне переслали из Москвы большую
статью английского историка с новыми данными о Сонетах Шекспира [2],
уточняющими время написания сонетов. В этой статье даются также комментарии
биографического характера ко многим сонетам. Вероятно, эта статья, которая
выйдет отдельной книгой к юбилею Шекспира, будет еще подвергнута критике
литературоведов. Однако некоторые фактические сведения, заключающиеся в ней,
заслуживают внимания. Может быть, я внесу кое-какие небольшие поправки в
свой перевод (для нашего юбилейного издания 1964 года). Конечно, эти
поправки надо будет вносить с большой осторожностью, чтобы не нарушить
цельности, стройности, а главное - эмоциональности поэтического перевода.
Надеюсь, что у меня еще будет время серьезно обдумать каждую из этих
поправок. Вот почему мне хотелось бы заранее знать, когда будет сдаваться в
печать это новое издание.
Не знаю еще, когда вернусь в Москву. За эти четыре с половиной месяца
моего пребывания в Ялте я ни разу не болел воспалением легких, а в Москве за
последние годы я почти непрерывно болел. Сейчас здесь стоят солнечные дни,
хотя по вечерам бывает холодно и неприютно.
Вероятно, все же мне надо будет вернуться в Москву к праздникам или
после праздников. Этого требуют некоторые мои литературные дела, а к тому же
меня ждет Малый театр, где я должен буду прочесть труппе свою новую
(написанную в Ялте) пьесу [3] перед тем, как театр приступит к постановке.
А пока пишите мне, а иногда звоните по телефону.
Жму Вашу руку и шлю привет всем товарищам по работе.
Ваш С. Маршак
1 Договор на книгу: С. Маршак. Избранное (Библиотека советской поэзии);
вышла в издательстве "Художественная литература" в 1964 году.
2 Цикл статей проф. А. Л. Рауза "История отвечает на вопросы о
Шекспире", напечатанный в лондонской газете "Таймс" 17-19 сентября 1963
года.
3 "Умные вещи".
Ялта, 31 октября 1963 г.
Дорогой Корней Иванович!
Конечно, я буду очень рад, если Вам пригодится для книги любой отрывок
из моего письма [1]. Но только у меня нет под рукой Шекспира, чтобы
проверить цитируемые мною по памяти печально-торжественные слова Отелло -
что-то вроде "Скажите Сенату" и т. д. Если не трудно, посмотрите это место в
оригинале. В переводах музыка этих слов потеряна.
Видели ли Вы в трех номерах лондонского "Times" статью о Шекспире (в
частности, о Сонетах), написанную историком Елизаветинской эпохи доктором
Рауз? [2] В ней много интересного, но шекспироведы, несомненно, примут ее в
штыки, - слишком уж много у автора апломба. А мне лично очень неприятен его
биографический метод расшифровки стихов. (Может ли служить комментарием к
"Чудному мгновенью" известное письмо Пушкина об Анне Керн?!) [3]
Да и как-то принижает этот историк Шекспира долгими рассуждениями о его
материальной зависимости от графа Саутгемтона в годы чумы, когда все театры
были закрыты. Вероятно, Шекспир и в самом деле мог бы помереть с голоду без
помощи этого мецената. Но и в самых комплиментарных сонетах нет и тени
подобострастия. А лучшие сонеты полны гордости, достоинства, презрения к
судьбе и к случайным ее баловням.
Хорошо, по крайней мере, что Рауз начисто отметает какое бы то ни было
подозрение в том, будто Шекспир был гомосексуалистом (а вот Марлоу - по его
утверждению - был).
Я внимательно прочел все эти статьи, но не нашел в них почти ничего
такого, что заставило бы меня изменить что-либо в моих переводах. Вот только
в одной строфе известного сонета (20-го) я исправил две строчки, сделав их
откровеннее и грубее.
У меня было:
Тебя природа женщиною милой
Задумала, но, страстью пленена,
Она меня с тобою разлучила,
А женщин осчастливила она.
Две последние строчки я хочу заменить такими:
Она тебя приметой наделила,
Что мне в тебе нисколько не нужна.
Я был рад, когда нашел слово "примета". Раньше я пробовал перевести это
"one thing to my purpose nothing" более вещественно, но получалось слишком
уж похабно.
Никак не могу решить, стоит ли переадресовать два-три любовных сонета,
которые Рауз считает явно относящимися к Саутгемтону. Ведь в английском
языке родовых окончаний нет, а по-русски определенность в обозначении пола
может придать сонетам ложный - уайльдовский - оттенок.
Как Вам живется в Барвихе? Здоровы ли? Часто ли выпадают у Вас хорошие
осенние дни? Рад, что Вы с прежним увлечением работаете над изданием
Некрасова [4].
Я опять болел - всю прошлую неделю. Когда немного окрепну, начну
готовиться к возвращению на север. Значит, скоро увидимся.
А пока, если будет желание и время, пишите мне сюда.
Обнимаю Вас, дорогой друг, и шлю самый нежный привет милой Екатерине
Павловне [5].
Ваш С. Маршак
1 В письме от 24 октября 1963 года К. И. Чуковский писал: "Мне хочется
процитировать в книге Ваше чудесное письмо о переводчиках и переводах.
Разрешите?" Речь идет о письме Э 404.
2 См. письмо Э 405 и прим. 2 к нему,
3 Письмо А. С. Пушкина к С. А. Соболевскому (вторая половина февраля
1828 г.) - А. С. Пушкин, Полное собрание сочинений, т. XIV, М. 1941, стр. 5.
4 "Я редактирую 8-томник Некрасова, - писал К. И. Чуковский, - и вновь
испытываю влюбленность в него".
5 Е. П. Пешкова, находившаяся в то время в Барвихе.
Москва, 8 декабря 1963 г.
Дорогая Лия Евсеевна и ребята,
Я очень рад, что Вы взяли темой для радиопередачи сонеты Шекспира [1].
Правда, вполне оценить сонеты способен только человек, накопивший
жизненный опыт и опыт чувств. Но многое в них может быть и для юного
человека той звездой, "которою моряк определяет место в океане". Да и в деле
воспитания литературного вкуса сонеты могут оказать неоценимую помощь.
Я сейчас очень занят, плохо вижу (У меня помутнение обоих хрусталиков.
Вероятно, потребуется операция), но все же постараюсь ответить на Ваши
вопросы.
Я взялся за переводы сонетов, потому что давно любил их, а в последние