Страница:
ощущается сейчас не только в детской литературе, но и во всей нашей жизни.
Время требует от нас проверки всего, что мы делаем. Появляется новый
читатель - в каждом колхозе, в каждом заводском поселке - детский сад,
детская библиотека. Этот читатель живет в новых условиях и требует новой
книги. Нужна серьезная операция. Но при этом надо думать о том, чтобы не
убить больного, не лишить детскую книгу жизненных соков.
Письмо мое вышло слишком пространным. Я хотел бы еще поделиться с Вами
своими колхозными впечатлениям, но сделаю это в другой раз.
Крепко жму руку.
С. Маршак
Спасибо за книгу ("Rhein"). Мы переведем ее.
1 А. М. Горький, Человек, уши которого заткнуты ватой. - "Правда",
1930, Э 19, 19 января.
2 По поручению журнала "Наши достижения", С. Я. Маршак ездил в
творческую командировку в колхоз "Гигант" (Ирбитский район Свердловской
области). Статья С. Я. Маршака "Гигант учится" была напечатана в июльском
номере журнала "Наши достижения" в 1930 году.
3 Е. Флерива - в то время председатель комиссии по детской книге
Наркомпроса РСФСР, автор статьи "С ребенком надо говорить всерьез"
("Литературная газета", 1929, Э 37, 30 декабря); Д. Кальм - автор статьи
"Против халтуры в детской литературе" ("Литературная газета", 1929, Э 35, 16
декабря).
4 Речь идет об "Открытом письме М. Горькому", опубликованному в
"Литературной газете", 1930, Э 4, 27 января. Авторы письма - группа детских
писателей и деятелей детской книги - пытались взять под защиту выступления
Д. Кальма и Е. Флериной, подвергнутые суровой критике А. М. Горьким в статье
"Человек, уши которого заткнуты ватой".
5 В том же номере "Литературной газеты" Д. Кальм поместил свое
"Открытое письмо М. Горькому", в котором, между прочим, ставил детские стихи
С. Маршака в один ряд с формалистическими опытами Пильняка.
6 Из стихотворения Ф. И. Тютчева "Две силы есть, две роковые силы...",
7 Повесть Г. Белых и Л. Пантелеева "Республика Шкид"; первое ее издание
было выпущено ленинградской детской редакцией в 1927 году.
8 Книга под редакцией Б. Житкова, выпущенная ленинградской детской
редакцией в 1927 году.
9 Имеется в виду доклад А. В. Луначарского, произнесенный им в Доме
печати в Москве на дискуссии о детской литературе (декабрь 1929 г.).
77. Я. С, И. С. и С. М. МАРШАК
Запорожье, 5 мая 1930 г.
Дорогие мои Лялик, Элик и Софьюшка,
(...)Днепрострой мне очень понравился. Если ты, Элик прочел "Тараса
Бульбу", ты знаешь про Запорожскую Сечь. Так вот в этих местах она и была.
Теперь там взрывают скалы и целые горы, строят шлюз, плотину, электростанцию
в 900 000 лошад(иных) сил, множество заводов. Будет громадный американский
город. Но уже и сейчас, когда подъезжаешь к Днепрострою вечером, тебя
ослепляют тысячи разбросанных на большом пространстве огней.
Работают день и ночь. Почти всю работу делают грандиозные машины.
Кран-великан поворачивается, зацепляет крюком целую постройку, несет ее и
бережно опускает куда надо. Потом переезжает на другое место (он сам и
паровоз). Называется деррик. Другой великан экскаватор. Тоже паровоз. У него
огромный черпак - вроде головы на вытянутой вперед подвижной шее. Врежется
он рылом в землю, зачерпнет целый воз земли, груду камней, а потом захлопнет
нижнюю челюсть и несет груз на платформу стоящего рядом поезда. Над
платформой челюсть его опять отвисает (ее дергает за веревку помощник
машиниста) и земля с камнями сыплется на платформу. Платформа тоже не
простая, а с механизмом. Когда нагруженный поезд въезжает в здание бетонною
завода, вагоны-платформы ложатся на бок и высыпают песок и камни в огромные
железные ящики. Ящики тоже не простые. Они встают на дыбы и опрокидывают
каменные глыбы в люк, который находится между двумя ящиками. Камни гремят,
сшибаются с громом и треском - даже их становилось жалко, - рассыпают искры.
Но их мучения на этом не кончаются. Этажом ниже они попадают в страшную
мельницу. Два железных жернова - вернее, две терки - в огромном котле то
сдвигаются, то раздвигаются и со вкусом жуют каменные глыбы. Камни летят в
котел лавиной, рекой - что-то вроде горного обвала. А на дерев(янном)
помосте над котлом стоит всего один человек и поворачивает ручки. Повернул
одну - горный обвал. Повернул другую - заскрежетали железные зубы. Всю
работу делают гигантские приводные ремни от моторов. В большом зале -
высокий помост, по сторонам его два приводных ремня, а внизу какие-то машины
в стальных коробках с ярлыками, на которых нарисованы черепа и написано: "Не
трогать. СМЕРТЕЛЬНО". Вероятно, это трансформаторы. Становится страшно.
Шипят приводные ремни, похрустывает мельница, дрожит помост. У каждой
машины свой голос и свой ритм. Покой и лад нарушается только изредка
суматошной пляской сыплющихся камней. Четкость, порядок, простота
работающего механизма дают ощущение величавости.
Кажется, именно так движутся небесные тела.
И вдруг что-то испортилось в камнедробилке. Рабочий насыпал слишком
много каменных глыб. Стала работа. Смотрю - по потолку едет помощник -
большой крюк с каким-то инструментом. Поковырял он в котле, прочистил горло
камнедробилке - и спокойно поехал назад. Вместе с ним поехали какие-то
деревянные блоки. А людей почти не видно. Потом камень дробят еще какие-то
закрытые машины, потом его смешивают с песком в большом барабане с лопастями
внутри. Материал подается из отделения в отделение конвейерами - на широких
резиновых лентах. Очень приятно щупать толстую, гладкую резину. Богатая
штука. Готовый цемент автоматически насыпается в бадьи, бадьи опрокидывают
его на платформы и поезд увозит на постройку. Там разгружают его краны.
Как строят плотину - расскажу, когда приеду.
Был я на заводе жидкого воздуха. Температура его -183o. Во много раз
холоднее, чем воздух на полюсе. Из пузатого бидона налили мне немного
воздуха в кружку. Кипит в кружке воздух. Сунули в него веточку - вмиг
замерзла, - ломается, как стеклянная. Плеснули на пол - посыпались капли,
как сухие, и мгновенно испарились. Плеснули немного в лужицу - лужица
покрылась льдом. Сунули в кружку зажженную папиросу (спичку опасно)
-вспыхнул воздух ярким, как электрический свет, пламенем. Пропитали жид(ким)
воздухом кусок ваты и зажгли - разлетелась вата пухом, как одуванчик.
Этим жидким воздухом взрывают скалы и целые горы.
А вчера я летал над Днепростроем на военном самолете. Это был мой
первый полет в открытой машине. Сел я в кабинку позади летчика. Надел шлем,
очки, застегнул на животе пряжку широкого ремня (чтобы не выпасть на
поворотах). Снялись с земли очень легко и плавно. Поднялись на 1000 метров.
Днепр стал ручейком. При повороте я увидел Землю не внизу, а сбоку перед
собой. Стала она стеной - зеленая и коричневая стена с домиками и деревьями.
Движется эта стена прямо на меня. Это оттого, что при повороте самолет
накренился, встал почти боком. Вниз спускались так: 500 метров "спиралили",
потом 200 метров почти падали - "скользили", а потом плавно опустились и
опять побежали по траве. Замечательно!
Когда приеду, расскажу больше. Спал на Днепрострое плохо. Жил в
общежитии, которое я называю "общежутием" (от слова "жуткий"). Немного
устал. В дороге отдохну. В Москве пробуду дня три.
Надеюсь там получить от Вас известия.
Крепко целую мою милую дружную тройку - Софьюшку, Эдика и Лялика.
Ваш С. М.
Ст. Токсово, Комендантская Гора, дача Кондратьева,
8 июля 1930 г.
Дорогая Мария Михайловна,
Открытку Вашу [1] получил только сегодня. В редакции мне никто ничего
не говорил о Вашей корректуре, оставшейся у меня.
Как только буду в городе, разыщу листки корректуры (если они остались у
меня) и пришлю Вам.
Книгу Вашу [2] прочту с большой радостью и напишу о своих впечатлениях.
Надеюсь, что мне удастся как-нибудь, несмотря на явное сопротивление судьбы,
втянуть Вас в детскую литературу.
Долго ли еще пробудете в Ленинграде? Куда едете?
Ваш С. Маршак
Автограф письма хранится в ЦГАЛИ (фонд 2182).
1 Почтовая открыта М. М. Шкапской не сохранилась.
2 М. М. Шкапская кончала работу над двумя книгами, которые были изданы
в следующем году: "Вода и ветер (Дальний Восток)", Гиз, М. - Л. 1931, и
"Пятнадцать и один", Л. 1931 (Очерки о Ленинграде и других индустриальных
центрах). О какой книге идет речь в письме С. Я. Маршака, установить не
удалось.
79. С. М., И, С. и Я. С. МАРШАК
Абхазия, Новый Афон, 23 мая 1931 г.
Моя дорогая Софьюшка, мои милые ребята Элик и Лялик!
Получил письма (закрытое от детей и открытку от тебя, Софьюшка) от 15
мая. Не слишком ли рано вы собираетесь на дачу? (...) Беспокоит меня полное
отсутствие писем из редакции. Только Смирнов мне иногда пишет.
Чувствую я себя значительно лучше.
Два с половиной дня я провел в горах, на пасеке. Это были замечательные
дни. Чудесный воздух, тишина. Вдали между нашей горой и противоположной
виднеется море. Ульи с двускатными разноцветными крышами расположены
правильными рядами на склоне горы - на площадках. Целые дни я просиживал на
корточках вместе с двумя благодушными пчеловодами (один бородатый, другой
усатый) и наблюдал за пчелами. У летка (щелочка - вход в улей с дощечкой
внизу) все время толпятся пчелы. На задних ножках у них будто штанишки - это
желтые или красные сгустки цветочной пыли. Пчеловод снимает с улья крышу,
потом газету и мешок, которыми прикрывают улей для тепла, - и начинает
вынимать из улья одну за другой стоячие рамы с восковыми сотами, густо
покрытые пчелой. Серая мохнатая масса пчел, поблескивая крылышками, глухо
жужжит, не слетая с рамы. Только десяток-другой вьется над пчеловодом,
садится ему на щеки, усы, брови и руки, а он, нисколько не волнуясь, мягко и
спокойно нащупывает пчелу и снимает ее с себя корявыми пальцами. Для того,
чтобы пчелы не слишком жалили, их слегка окуривают дымом. У пчеловодов есть
такой "дымарь" - маленькая жаровня с мехами. Но днем, когда пчелы заняты
усиленной работой, их не окуривают. Я никогда не думал, что можно так смело
переворачивать улей вверх дном, вытаскивать рамы с тысячами пчел, вырезывать
части вощины, не боясь пчелиных жал. И не только пчеловоды, но даже и я
просиживал среди ульев целые часы. Иногда я надевал на лицо сетку, а иногда
сидел без сетки. Ужалили меня всего три раза - один раз в щеку и два раза в
руку. Один миг было больно, а потом прошло. Только на щеке оставалось два
дня маленькое затвердение.
Видел я замечательный эпизод пчелиной жизни - роение. В улье Э 131
стало очень тесно. Часть пчел с маткой решила лететь на поиски нового улья.
Мы сначала не разобрали, в чем дело. Над ульем носились тучи пчел.
Жужжанье заглушало все остальные ульи. С каждой минутой рой становился все
гуще и гуще. Потом этот гул начал затихать, и не успели мы оглянуться, как
большая часть пчел снялась и улетела. Пчеловоды кинулись на поиски.
Необходимо во что бы то ни стало найти рой на первом его привале. Дело в
том, что весь рой обыкновенно садится где-нибудь вблизи и посылает
пчел-разведчиц искать помещение для нового улья.
Так было и теперь. Мы нашли рой на ветви кипариса шагах в двадцати -
тридцати. Пчелы успели усеять ветку дерева и повисли на ней мохнатыми
космами. Нижние цепляются за верхних, другие еще за нижних - так образуются
огромные космы - целая борода. Пчеловоды принесли мешок на шесте, вроде
большого сачка. Мальчишка взобрался на ветку и стряхнул пчел в мешок.
Стряхивать пришлось три раза, в три приема. Потом пчел побрызгали водой из
шприца, чтобы они успокоились. Мешок взвесили, - оказалось пчел было больше
4-х фунтов. Принесли новый улей. Открыли крышку и часть пчел всыпали в улей
сверху. Потом протянули от мешка, который лежал на земле, к летку (входу в
улей) холст - устроили что-то вроде лестницы. Пчеловод подогнал к летку
передних пчел, и тогда вся масса - тысячи пчел - двинулась в новый дом. Это
было грандиозное шествие, длившееся два часа. Пчелы, не давя друг друга,
медленно и спокойно шли и вливались в улей. Через несколько часов улей уже
жил трудовой жизнью - пчелы входили в леток со "взятком" - цветочной пыльцой
на задних ножках и с "нектаром" - медом - в зобиках.
Когда приеду, расскажу про пчел подробнее.
По вечерам вокруг домика, где я гостил у пчеловодов, начинался
волшебный спектакль. По всем направлениям летали светляки - светящиеся
жучки. Они летают, вспыхивая и погасая. Очень интересно следить за одним
светлячком. Летит он зигзагами, углами, как резвится рыбка в хорошую погоду.
Одни говорят, что он светится зеленоватым светом, другие - голубоватым,
третьи - желтым. Но лучше всего определил цвет этого света мальчик - сын
пчеловода. Я его спросил, каким цветом горят светляки. Он ответил: "огненным
цветом". Я почему-то все время вспоминал "Midsummer night dream" ("Сон в
летнюю ночь") Шекспира.
А где-то близко воют шакалы. Заливаются, захлебываются воем, и воя
такой хороший - дикий. Впрочем, далеко не всем этот вой нравится. Многие его
считают жутким и противным.
Вот теперь я вернулся в пансионат. Осталось пробыть здесь неделю. (...)
Если бы не надо было торопиться в Ленинград (я жду от тебя по этому поводу
телеграммы, Софьюшка), я бы заехал по дороге и в Тифлис, и в Батум, и в
Симферополь. Почему из редакции не пишут? Не был ли в Ленинграде Горький? *
Не знаю, успею ли получить от вас ответ на это письмо - почтой и даже
телеграфом.
Крепко, горячо целую вас всех. Берегите друг друга.
Ваш С. М.
1 13 мая 1931 года А. М. Горький приехал в СССР; в Ленинград он в это
время не приезжал.
80. С. М., И. С. и Я. С. МАРШАК
Москва, Гостиница "Селект". Улица Дзержинского, 21.
Комната Э 14а, 7 октября 1931 г.
Дорогая Софьюшка, милые Элик и Лялик,
Сейчас получил от Вас телеграмму. Очень меня волнует вопрос о твоей
поездке, Софьюшка. Хорошо ли, что ты отказываешься ехать? Среди года отдых и
лечение тебе необходимы. А теперь придется ждать, по крайней мере, до весны.
Не показаться ли тебе доктору для того, чтобы решить окончательно, ехать ли.
Мы с Люсей [1] живем в гостинице, спать ложимся довольно рано. Если бы
не дела, я бы отдохнул.
С Горьким виделись два раза - один раз провели у него почти целый день,
на другой день были вечером и обедали.
Он меня заставил читать "Рассеянного", а о Люсиной книге [2] говорил
очень много. Рассказывает, что начал читать с недоверием, а потом смеялся от
радости.
Он нездоров, и потому о делах с ним почти не разговаривали.
Вчера были в Гизе и в "Молодой гвардии". Видели Татлина, Михаила
Александровича) [3]. Пробудем еще дня два, а мож(ет) быть, и три. Если ты
решишь ехать, телеграфируй - выеду раньше.
Крепко целую вас всех.
Люсенька тоже целует.
Ваш С. Маршак
1 Уменьшительное имя младшего брата С. Я. Маршака - Ильи Яковлевича
(лит. псевд. - М. Ильин).
2 М. Ильин, Рассказ о великом плане, Гиз, М. - Л. 1930.
3 М. А. Алексинского.
Villa il Sorito,
Capo di Sorrento,
Provincia di Napoli, Italia [1],
22 апреля 1933 г.
Уважаемая Надежда Григорьевна,
Буду Вам бесконечно благодарен, если сообщите мне, в каком положении
моя книжка [2]. Тов. Сокольников [3] обещал прислать мне корректуру.
Воспроизводятся ли рисунки? Вышли ли уже Калевала и Кузьма Прутков? [4] Что
еще?
Я пробуду здесь еще недели три. А потом - либо останусь здесь же, либо
сообщу новый адрес.
Свои итальянские впечатления изложу Вам, когда немного поправлюсь.
После дороги и автомобильной катастрофы [5] я еще не совсем пришел в себя.
Здесь хорошо, все в цвету, на улицах поют и насвистывают, но прохладно и
часто идет дождь. Был я только в Венеции и Неаполе. (...) Пишите по
указанному выше адресу, Горькому для меня.
С. Маршак
Автограф письма хранится в ЦГАЛИ (фонд 629).
1 Вилла Сорито, Соррентиискии мыс, провинция Неаполь, Италия (итал.).
Сюда по приглашению А. М. Горького приехал С. Я. Маршак.
2 Письмо адресовано Н. Г. Антокольской, секретарю редакционного совета
издательства "Academia". Речь идет о сборнике С. Я. Маршака "Сказки, песпи,
загадки" с рисунками В. В. Лебедева. Книга вышла в свет в 1935 году.
3 М. П. Сокольников, искусствовед, в то время художественный редактор
издательства "Academia".
4 С. Я. Маршак имеет в виду книги, выпущенные издательством "Academia"
в 1933 году: "Калевала" в переводе Л. П. Вельского и Полное собрание
сочинений Козьмы Пруткова.
5 Незадолго до отъезда в Италию С. Я. Маршака сбила автомашина на
Кузнецком мосту в Москве.
Capo di Sorrento, 7 мая 1933 г.
Дорогой Корней Иванович!
Письмо Ваше [1] получил только сегодня. Большое Вам спасибо (...) за
то, что не забываете меня. На днях Горький со своей семьей уезжает [2], и я
остаюсь один на даче il Sorito. Может быть, со мной вместе останется и
Бабель [3].
За три недели моего пребывания здесь я еще не успел прийти в себя.
Часто болит голова, плохо сплю (только, пожалуйста, не рассказывайте об этом
Софье Михайловне!). Это все следствие переутомления и моего столкновения с
автомобилем, о котором Вы так хорошо рассказываете. Но сейчас я не похож на
человека, который может сокрушить автомобиль. Во время отдыха я становлюсь
грустным созерцателем жизни.
Алексей Максимович бодр, здоров, много пишет. Никогда я не слышал от
него таких великолепных рассказов о Волге, о купцах, об актерах, о татарах и
пр., как в эту встречу. Здесь, несмотря на всю его занятость, у него больше
свободных минут, чем в Москве.
Италии я почти еще не видел. Почти целый день я провожу в саду. Учусь
итальянскому языку и тому замечательному языку жестов, на котором говорят
неаполитанцы - народ полувосточный и полузападный. Но, к сожалению, они
жестами не ограничиваются и так громко орут и поют на улице у меня за окном
с самого рассвета, что не дают мне спать. Мои главные враги - соседский
павлин и осел. Здесь сейчас primavera - весна, днем жарко, ночью холодно.
Когда немного поправлюсь, поеду в Помпею и на Везувий. Пока видел только
издали - и на одно мгновение - красное облако над Везувием.
Пишите мне и попросите Лиду писать о редакционных делах, о себе, о
Тарасе Шевченко [4] и о Джоне Брауне [5], а также о своей дочке.
Очень нравится мне Ваша мысль написать о Пантелееве [6]. Конечно, он
самый талантливый из всей нашей литературной молодежи и заслуживает того,
чтобы о нем писали. Оказывается, он очень популярен за границей, особенно в
Германии и Испании. Я встретил по дороге немецкую писательницу, которая с
восторгом рассказала мне сюжет "Часов".
Жму вашу руку и жду писем.
Ваш С. Маршак
Пишете ли повесть об Астор и Моргане? [7] Поклонитесь Мар(ии)
Бор(исовне) и Бобе [8].
1 Письмо К. И. Чуковского не сохранилось.
2 А. М. Горький выехал в СССР 9 мая 1933 года.
3 Писатель И. Э. Бабель (1894-1941) гостил в это время у А. М.
Горького.
4 Первая часть "Повести о Тарасе Шевченко" Л. К. Чуковской была
напечатана в 1930 году. Чуковская работала над второй частью повести.
5 С. Я. Маршак предлагал Лидии Чуковской написать книгу о Джоне Брауне
(1800-1859), борце за освобождение негров в Соединенных Штатах Америки.
6 Замысел статьи о Л. Пантелееве был осуществлен К. И. Чуковским много
лет спустя (см. его статьи "Мускулатура таланта". - "Литературная газета",
1954, 4 декабря; "Две удачи". - "Литературная Россия", 1968, 30 августа;
"Пантелеев". - Корней Чуковский, Собрание сочинений, "Художественная
литература", т. 6).
7 Повесть не была написана К. И. Чуковским.
8 Жена К. И. Чуковского и его сын - Борис.
Сорренто, 12 мая 1933 г.
Моя дорогая Софьюшка,
Получил твою телеграмму и спешное письмо от 6 мая. Это письмо дошло
очень скоро, - я получил его воздушной почтой (Par avion) 10 мая, то есть на
пятый день. Хорошо бы, если бы письма всегда шли так быстро.
Удивляет меня, что ты жалуешься на мое молчание. Я пишу очень часто, -
по крайней мере, через день. (...)
Не знаешь ли, сделал ли Пахомов рисунки к "Мячу" и приступил ли к
сборнику? [1] А в каком положении академическое издание? [2] "Известия"
должны были уплатить по напечатании статьи [3], а она до сих пор еще не
появилась. Вероятно, размеры ее слишком велики, и она ждет очереди, а может
быть, есть и другие какие-нибудь причины замедления в ее печатании. Перед
отъездом я был в "Известиях", и мне сказали совершенно определенно, что она
пойдет. Жалко, что медлят, - статья хорошая. Но особенно меня это не
беспокоит.
9-го Горький с семьей уехал в СССР. Собирается побывать и в Ленинграде.
Я остался на даче il Sorito один. С завтрашнего дня здесь будет жить Исаак
Бабель. Из служащих здесь остался только один человек, - таким образом, на
даче нас будет трое. Питаться будем дома, - это дешевле, чем в пансионате.
Доктор оставил мне очень длинное расписание относительно порядка моего дня,
- постараюсь его выполнить и обойтись без санатории, которая стоит очень
дорого. Я много сплю - и днем и ночью, - читаю, сижу в саду. После отъезда
семьи Горького здесь стало совсем тихо и безлюдно. Но это ничего. Такая
тишина - лучшее условие для отдыха, в котором я нуждаюсь после трудной
работы. А когда становится скучно, - можно сходить в ближайший город -
Сорренто. Это всего в 1,5-2 километрах от Capo di Sorrento (Соррентинского
мыса), где я живу. Можно съездить и в Неаполь, - 1,5 часа езды пароходом.
Это огромный город, третий по величине в Италии (первый Рим, второй Милан на
севере).
Проводив Горького, его семью и Крючкова [4], я поехал на два дня в
Неаполь. Побродил и по великолепным площадям, и по узким старинным уличкам,
похожим на щели между домами. В этих уличках копошатся дети, пробираются
ослики и лошади зеленщиков, а иногда, занимая всю ширину улицы, тревожно
трубит автомобиль. Толстые женщины, сидящие у открытых дверей лавочек,
мастерских и квартир, переговариваются друг с другом через дорогу. Из окон
верхних этажей спускается на веревке корзина, и торговец накладывает в нее
овощи или рыбу, а чаще всего морскую живность в ракушках и без ракушек.
Побывал я в замечательном неаполитанском аквариуме, о котором напишу
ребятам.
Вчера вернулся из шумного Неаполя в наше безлюдье и нашел твое письмо.
Я ждал его с нетерпением и ехал домой с уверенностью, что оно будет. (...)
Напиши мне о Люсе побольше. Сам он написал только один раз. Работает ли
он над своей новой книгой? [5] Алек<сей> Макс<имович> очень интересуется ею
и хотел поговорить о ней при встрече в Ленинграде. Не пришлет ли мне Люся
хоть начало книги? Я уверен, что эта книга будет не хуже "Рассказа о великом
плане". Читал ли ее Люся кому-нибудь в редакции?
Сам я ничего не пишу. Когда почувствую, что отдохнул и окреп, начну
понемногу работать. Не знаю, сколько проживу здесь, месяц, полтора, два. Это
зависит и от моего состояния, и от денег. Пока еще у меня деньги есть. (...)
Последствий автомобильной катастрофы я не чувствую. Следы ушибов прошли.
Горький оставил мне довольно много книг и по истории Рима, и классиков.
После редакционных рукописей приятно читать книги, которые не надо править.
Впрочем, я успел уже соскучиться по редакционной работе.
Погода стоит здесь прохладная, особенно по вечерам. Жара еще впереди.
А как у вас?
Пишите мне часто - хоть понемногу и по очереди.
Крепко целую тебя. Ребятам пишу отдельно. Если у Вас будут снимки,
пришлите.
Будь здорова, дорогая.
Твой С. М.
1 Рисунки А. Пахомова к стихотворению С. Маршака "Мяч", впервые
напечатанному в журнале "Чиж", 1933, Э 5 (май). Сборник стихов С. Маршака
"Лодыри и кот", с иллюстрациями А. Пахомова, издан ленинградским отделением
Детиздата в 1935 году.
2 См. письмо Э 81 и прим. 2 к нему.
3 Статья С. Маршака "Литература - детям". - "Известия", 1933, 23 и 27
мая.
4 П. П. Крючков - секретарь А. М. Горького.
5 Новая книга М. Ильина "Горы и люди. Рассказы о перестройке природы"
была издана ленинградским отделением Детиз-дата в 1935 году.
Capo di Sorrento, 12 мая 1933 г.
Мой милый Лялик!
Спасибо тебе за письмо. Ты пишешь очень интересные письма. Вчера я был
в огромном аквариуме в Неаполе. Видел осьминогов и рака отшельника, у
которого на спине живет актиния - полуживотное, полурастение. Актиния
защищает его спину, - это его самое слабое место, - а он ее кормит.
Маленький рак похож на носильщика с пышным кустом на спине. Я видел одного
рака, который почему-то остался без актинии. Он чувствовал себя очень
несчастным и искал места, где бы спрятаться. А еще я видел, как другие
раки-отшельники и одна длинноногая лангуста ели своего соседа но аквариуму -
обыкновенного рака. Видел ветки кораллов, видел яйца акулы. Но об этом в
другой раз. На днях поеду в Помпею и напишу тебе о ней подробно. А ты мне
пиши подробно, что видишь и что делаешь. (...) Если устанешь писать, диктуй
кому-нибудь. Крепко тебя целую.
Твой папа
85. С. М., И. С. и Я. С. МАРШАК
Capo di Sorrento, 20 мая 1933 г.
Моя дорогая Софьюшка, мои милые мальчики!
Получил вчера твою телеграмму, Софьюшка, а сегодня письмо от 9-го.
Напрасно ты беспокоишься обо мне. Меня неверно поняли, очевидно. Доктор не
запретил мне двигаться, а только не советовал совершать дальние поездки но
Италии, пока я не отдохну. Вот и все. Чувствую я себя гораздо лучше.
Автомобильную катастрофу я давно успел позабыть, даже синяка ни одного не
осталось. Дышу я лучше, кашляю меньше. Все бы хорошо, - только бы письма от
вас приходили чаще и скорее. В жизни моей нынешней никаких событий нет.
Несколько дней тому назад я побывал в Помпее. Она от Неаполя в часе
Время требует от нас проверки всего, что мы делаем. Появляется новый
читатель - в каждом колхозе, в каждом заводском поселке - детский сад,
детская библиотека. Этот читатель живет в новых условиях и требует новой
книги. Нужна серьезная операция. Но при этом надо думать о том, чтобы не
убить больного, не лишить детскую книгу жизненных соков.
Письмо мое вышло слишком пространным. Я хотел бы еще поделиться с Вами
своими колхозными впечатлениям, но сделаю это в другой раз.
Крепко жму руку.
С. Маршак
Спасибо за книгу ("Rhein"). Мы переведем ее.
1 А. М. Горький, Человек, уши которого заткнуты ватой. - "Правда",
1930, Э 19, 19 января.
2 По поручению журнала "Наши достижения", С. Я. Маршак ездил в
творческую командировку в колхоз "Гигант" (Ирбитский район Свердловской
области). Статья С. Я. Маршака "Гигант учится" была напечатана в июльском
номере журнала "Наши достижения" в 1930 году.
3 Е. Флерива - в то время председатель комиссии по детской книге
Наркомпроса РСФСР, автор статьи "С ребенком надо говорить всерьез"
("Литературная газета", 1929, Э 37, 30 декабря); Д. Кальм - автор статьи
"Против халтуры в детской литературе" ("Литературная газета", 1929, Э 35, 16
декабря).
4 Речь идет об "Открытом письме М. Горькому", опубликованному в
"Литературной газете", 1930, Э 4, 27 января. Авторы письма - группа детских
писателей и деятелей детской книги - пытались взять под защиту выступления
Д. Кальма и Е. Флериной, подвергнутые суровой критике А. М. Горьким в статье
"Человек, уши которого заткнуты ватой".
5 В том же номере "Литературной газеты" Д. Кальм поместил свое
"Открытое письмо М. Горькому", в котором, между прочим, ставил детские стихи
С. Маршака в один ряд с формалистическими опытами Пильняка.
6 Из стихотворения Ф. И. Тютчева "Две силы есть, две роковые силы...",
7 Повесть Г. Белых и Л. Пантелеева "Республика Шкид"; первое ее издание
было выпущено ленинградской детской редакцией в 1927 году.
8 Книга под редакцией Б. Житкова, выпущенная ленинградской детской
редакцией в 1927 году.
9 Имеется в виду доклад А. В. Луначарского, произнесенный им в Доме
печати в Москве на дискуссии о детской литературе (декабрь 1929 г.).
77. Я. С, И. С. и С. М. МАРШАК
Запорожье, 5 мая 1930 г.
Дорогие мои Лялик, Элик и Софьюшка,
(...)Днепрострой мне очень понравился. Если ты, Элик прочел "Тараса
Бульбу", ты знаешь про Запорожскую Сечь. Так вот в этих местах она и была.
Теперь там взрывают скалы и целые горы, строят шлюз, плотину, электростанцию
в 900 000 лошад(иных) сил, множество заводов. Будет громадный американский
город. Но уже и сейчас, когда подъезжаешь к Днепрострою вечером, тебя
ослепляют тысячи разбросанных на большом пространстве огней.
Работают день и ночь. Почти всю работу делают грандиозные машины.
Кран-великан поворачивается, зацепляет крюком целую постройку, несет ее и
бережно опускает куда надо. Потом переезжает на другое место (он сам и
паровоз). Называется деррик. Другой великан экскаватор. Тоже паровоз. У него
огромный черпак - вроде головы на вытянутой вперед подвижной шее. Врежется
он рылом в землю, зачерпнет целый воз земли, груду камней, а потом захлопнет
нижнюю челюсть и несет груз на платформу стоящего рядом поезда. Над
платформой челюсть его опять отвисает (ее дергает за веревку помощник
машиниста) и земля с камнями сыплется на платформу. Платформа тоже не
простая, а с механизмом. Когда нагруженный поезд въезжает в здание бетонною
завода, вагоны-платформы ложатся на бок и высыпают песок и камни в огромные
железные ящики. Ящики тоже не простые. Они встают на дыбы и опрокидывают
каменные глыбы в люк, который находится между двумя ящиками. Камни гремят,
сшибаются с громом и треском - даже их становилось жалко, - рассыпают искры.
Но их мучения на этом не кончаются. Этажом ниже они попадают в страшную
мельницу. Два железных жернова - вернее, две терки - в огромном котле то
сдвигаются, то раздвигаются и со вкусом жуют каменные глыбы. Камни летят в
котел лавиной, рекой - что-то вроде горного обвала. А на дерев(янном)
помосте над котлом стоит всего один человек и поворачивает ручки. Повернул
одну - горный обвал. Повернул другую - заскрежетали железные зубы. Всю
работу делают гигантские приводные ремни от моторов. В большом зале -
высокий помост, по сторонам его два приводных ремня, а внизу какие-то машины
в стальных коробках с ярлыками, на которых нарисованы черепа и написано: "Не
трогать. СМЕРТЕЛЬНО". Вероятно, это трансформаторы. Становится страшно.
Шипят приводные ремни, похрустывает мельница, дрожит помост. У каждой
машины свой голос и свой ритм. Покой и лад нарушается только изредка
суматошной пляской сыплющихся камней. Четкость, порядок, простота
работающего механизма дают ощущение величавости.
Кажется, именно так движутся небесные тела.
И вдруг что-то испортилось в камнедробилке. Рабочий насыпал слишком
много каменных глыб. Стала работа. Смотрю - по потолку едет помощник -
большой крюк с каким-то инструментом. Поковырял он в котле, прочистил горло
камнедробилке - и спокойно поехал назад. Вместе с ним поехали какие-то
деревянные блоки. А людей почти не видно. Потом камень дробят еще какие-то
закрытые машины, потом его смешивают с песком в большом барабане с лопастями
внутри. Материал подается из отделения в отделение конвейерами - на широких
резиновых лентах. Очень приятно щупать толстую, гладкую резину. Богатая
штука. Готовый цемент автоматически насыпается в бадьи, бадьи опрокидывают
его на платформы и поезд увозит на постройку. Там разгружают его краны.
Как строят плотину - расскажу, когда приеду.
Был я на заводе жидкого воздуха. Температура его -183o. Во много раз
холоднее, чем воздух на полюсе. Из пузатого бидона налили мне немного
воздуха в кружку. Кипит в кружке воздух. Сунули в него веточку - вмиг
замерзла, - ломается, как стеклянная. Плеснули на пол - посыпались капли,
как сухие, и мгновенно испарились. Плеснули немного в лужицу - лужица
покрылась льдом. Сунули в кружку зажженную папиросу (спичку опасно)
-вспыхнул воздух ярким, как электрический свет, пламенем. Пропитали жид(ким)
воздухом кусок ваты и зажгли - разлетелась вата пухом, как одуванчик.
Этим жидким воздухом взрывают скалы и целые горы.
А вчера я летал над Днепростроем на военном самолете. Это был мой
первый полет в открытой машине. Сел я в кабинку позади летчика. Надел шлем,
очки, застегнул на животе пряжку широкого ремня (чтобы не выпасть на
поворотах). Снялись с земли очень легко и плавно. Поднялись на 1000 метров.
Днепр стал ручейком. При повороте я увидел Землю не внизу, а сбоку перед
собой. Стала она стеной - зеленая и коричневая стена с домиками и деревьями.
Движется эта стена прямо на меня. Это оттого, что при повороте самолет
накренился, встал почти боком. Вниз спускались так: 500 метров "спиралили",
потом 200 метров почти падали - "скользили", а потом плавно опустились и
опять побежали по траве. Замечательно!
Когда приеду, расскажу больше. Спал на Днепрострое плохо. Жил в
общежитии, которое я называю "общежутием" (от слова "жуткий"). Немного
устал. В дороге отдохну. В Москве пробуду дня три.
Надеюсь там получить от Вас известия.
Крепко целую мою милую дружную тройку - Софьюшку, Эдика и Лялика.
Ваш С. М.
Ст. Токсово, Комендантская Гора, дача Кондратьева,
8 июля 1930 г.
Дорогая Мария Михайловна,
Открытку Вашу [1] получил только сегодня. В редакции мне никто ничего
не говорил о Вашей корректуре, оставшейся у меня.
Как только буду в городе, разыщу листки корректуры (если они остались у
меня) и пришлю Вам.
Книгу Вашу [2] прочту с большой радостью и напишу о своих впечатлениях.
Надеюсь, что мне удастся как-нибудь, несмотря на явное сопротивление судьбы,
втянуть Вас в детскую литературу.
Долго ли еще пробудете в Ленинграде? Куда едете?
Ваш С. Маршак
Автограф письма хранится в ЦГАЛИ (фонд 2182).
1 Почтовая открыта М. М. Шкапской не сохранилась.
2 М. М. Шкапская кончала работу над двумя книгами, которые были изданы
в следующем году: "Вода и ветер (Дальний Восток)", Гиз, М. - Л. 1931, и
"Пятнадцать и один", Л. 1931 (Очерки о Ленинграде и других индустриальных
центрах). О какой книге идет речь в письме С. Я. Маршака, установить не
удалось.
79. С. М., И, С. и Я. С. МАРШАК
Абхазия, Новый Афон, 23 мая 1931 г.
Моя дорогая Софьюшка, мои милые ребята Элик и Лялик!
Получил письма (закрытое от детей и открытку от тебя, Софьюшка) от 15
мая. Не слишком ли рано вы собираетесь на дачу? (...) Беспокоит меня полное
отсутствие писем из редакции. Только Смирнов мне иногда пишет.
Чувствую я себя значительно лучше.
Два с половиной дня я провел в горах, на пасеке. Это были замечательные
дни. Чудесный воздух, тишина. Вдали между нашей горой и противоположной
виднеется море. Ульи с двускатными разноцветными крышами расположены
правильными рядами на склоне горы - на площадках. Целые дни я просиживал на
корточках вместе с двумя благодушными пчеловодами (один бородатый, другой
усатый) и наблюдал за пчелами. У летка (щелочка - вход в улей с дощечкой
внизу) все время толпятся пчелы. На задних ножках у них будто штанишки - это
желтые или красные сгустки цветочной пыли. Пчеловод снимает с улья крышу,
потом газету и мешок, которыми прикрывают улей для тепла, - и начинает
вынимать из улья одну за другой стоячие рамы с восковыми сотами, густо
покрытые пчелой. Серая мохнатая масса пчел, поблескивая крылышками, глухо
жужжит, не слетая с рамы. Только десяток-другой вьется над пчеловодом,
садится ему на щеки, усы, брови и руки, а он, нисколько не волнуясь, мягко и
спокойно нащупывает пчелу и снимает ее с себя корявыми пальцами. Для того,
чтобы пчелы не слишком жалили, их слегка окуривают дымом. У пчеловодов есть
такой "дымарь" - маленькая жаровня с мехами. Но днем, когда пчелы заняты
усиленной работой, их не окуривают. Я никогда не думал, что можно так смело
переворачивать улей вверх дном, вытаскивать рамы с тысячами пчел, вырезывать
части вощины, не боясь пчелиных жал. И не только пчеловоды, но даже и я
просиживал среди ульев целые часы. Иногда я надевал на лицо сетку, а иногда
сидел без сетки. Ужалили меня всего три раза - один раз в щеку и два раза в
руку. Один миг было больно, а потом прошло. Только на щеке оставалось два
дня маленькое затвердение.
Видел я замечательный эпизод пчелиной жизни - роение. В улье Э 131
стало очень тесно. Часть пчел с маткой решила лететь на поиски нового улья.
Мы сначала не разобрали, в чем дело. Над ульем носились тучи пчел.
Жужжанье заглушало все остальные ульи. С каждой минутой рой становился все
гуще и гуще. Потом этот гул начал затихать, и не успели мы оглянуться, как
большая часть пчел снялась и улетела. Пчеловоды кинулись на поиски.
Необходимо во что бы то ни стало найти рой на первом его привале. Дело в
том, что весь рой обыкновенно садится где-нибудь вблизи и посылает
пчел-разведчиц искать помещение для нового улья.
Так было и теперь. Мы нашли рой на ветви кипариса шагах в двадцати -
тридцати. Пчелы успели усеять ветку дерева и повисли на ней мохнатыми
космами. Нижние цепляются за верхних, другие еще за нижних - так образуются
огромные космы - целая борода. Пчеловоды принесли мешок на шесте, вроде
большого сачка. Мальчишка взобрался на ветку и стряхнул пчел в мешок.
Стряхивать пришлось три раза, в три приема. Потом пчел побрызгали водой из
шприца, чтобы они успокоились. Мешок взвесили, - оказалось пчел было больше
4-х фунтов. Принесли новый улей. Открыли крышку и часть пчел всыпали в улей
сверху. Потом протянули от мешка, который лежал на земле, к летку (входу в
улей) холст - устроили что-то вроде лестницы. Пчеловод подогнал к летку
передних пчел, и тогда вся масса - тысячи пчел - двинулась в новый дом. Это
было грандиозное шествие, длившееся два часа. Пчелы, не давя друг друга,
медленно и спокойно шли и вливались в улей. Через несколько часов улей уже
жил трудовой жизнью - пчелы входили в леток со "взятком" - цветочной пыльцой
на задних ножках и с "нектаром" - медом - в зобиках.
Когда приеду, расскажу про пчел подробнее.
По вечерам вокруг домика, где я гостил у пчеловодов, начинался
волшебный спектакль. По всем направлениям летали светляки - светящиеся
жучки. Они летают, вспыхивая и погасая. Очень интересно следить за одним
светлячком. Летит он зигзагами, углами, как резвится рыбка в хорошую погоду.
Одни говорят, что он светится зеленоватым светом, другие - голубоватым,
третьи - желтым. Но лучше всего определил цвет этого света мальчик - сын
пчеловода. Я его спросил, каким цветом горят светляки. Он ответил: "огненным
цветом". Я почему-то все время вспоминал "Midsummer night dream" ("Сон в
летнюю ночь") Шекспира.
А где-то близко воют шакалы. Заливаются, захлебываются воем, и воя
такой хороший - дикий. Впрочем, далеко не всем этот вой нравится. Многие его
считают жутким и противным.
Вот теперь я вернулся в пансионат. Осталось пробыть здесь неделю. (...)
Если бы не надо было торопиться в Ленинград (я жду от тебя по этому поводу
телеграммы, Софьюшка), я бы заехал по дороге и в Тифлис, и в Батум, и в
Симферополь. Почему из редакции не пишут? Не был ли в Ленинграде Горький? *
Не знаю, успею ли получить от вас ответ на это письмо - почтой и даже
телеграфом.
Крепко, горячо целую вас всех. Берегите друг друга.
Ваш С. М.
1 13 мая 1931 года А. М. Горький приехал в СССР; в Ленинград он в это
время не приезжал.
80. С. М., И. С. и Я. С. МАРШАК
Москва, Гостиница "Селект". Улица Дзержинского, 21.
Комната Э 14а, 7 октября 1931 г.
Дорогая Софьюшка, милые Элик и Лялик,
Сейчас получил от Вас телеграмму. Очень меня волнует вопрос о твоей
поездке, Софьюшка. Хорошо ли, что ты отказываешься ехать? Среди года отдых и
лечение тебе необходимы. А теперь придется ждать, по крайней мере, до весны.
Не показаться ли тебе доктору для того, чтобы решить окончательно, ехать ли.
Мы с Люсей [1] живем в гостинице, спать ложимся довольно рано. Если бы
не дела, я бы отдохнул.
С Горьким виделись два раза - один раз провели у него почти целый день,
на другой день были вечером и обедали.
Он меня заставил читать "Рассеянного", а о Люсиной книге [2] говорил
очень много. Рассказывает, что начал читать с недоверием, а потом смеялся от
радости.
Он нездоров, и потому о делах с ним почти не разговаривали.
Вчера были в Гизе и в "Молодой гвардии". Видели Татлина, Михаила
Александровича) [3]. Пробудем еще дня два, а мож(ет) быть, и три. Если ты
решишь ехать, телеграфируй - выеду раньше.
Крепко целую вас всех.
Люсенька тоже целует.
Ваш С. Маршак
1 Уменьшительное имя младшего брата С. Я. Маршака - Ильи Яковлевича
(лит. псевд. - М. Ильин).
2 М. Ильин, Рассказ о великом плане, Гиз, М. - Л. 1930.
3 М. А. Алексинского.
Villa il Sorito,
Capo di Sorrento,
Provincia di Napoli, Italia [1],
22 апреля 1933 г.
Уважаемая Надежда Григорьевна,
Буду Вам бесконечно благодарен, если сообщите мне, в каком положении
моя книжка [2]. Тов. Сокольников [3] обещал прислать мне корректуру.
Воспроизводятся ли рисунки? Вышли ли уже Калевала и Кузьма Прутков? [4] Что
еще?
Я пробуду здесь еще недели три. А потом - либо останусь здесь же, либо
сообщу новый адрес.
Свои итальянские впечатления изложу Вам, когда немного поправлюсь.
После дороги и автомобильной катастрофы [5] я еще не совсем пришел в себя.
Здесь хорошо, все в цвету, на улицах поют и насвистывают, но прохладно и
часто идет дождь. Был я только в Венеции и Неаполе. (...) Пишите по
указанному выше адресу, Горькому для меня.
С. Маршак
Автограф письма хранится в ЦГАЛИ (фонд 629).
1 Вилла Сорито, Соррентиискии мыс, провинция Неаполь, Италия (итал.).
Сюда по приглашению А. М. Горького приехал С. Я. Маршак.
2 Письмо адресовано Н. Г. Антокольской, секретарю редакционного совета
издательства "Academia". Речь идет о сборнике С. Я. Маршака "Сказки, песпи,
загадки" с рисунками В. В. Лебедева. Книга вышла в свет в 1935 году.
3 М. П. Сокольников, искусствовед, в то время художественный редактор
издательства "Academia".
4 С. Я. Маршак имеет в виду книги, выпущенные издательством "Academia"
в 1933 году: "Калевала" в переводе Л. П. Вельского и Полное собрание
сочинений Козьмы Пруткова.
5 Незадолго до отъезда в Италию С. Я. Маршака сбила автомашина на
Кузнецком мосту в Москве.
Capo di Sorrento, 7 мая 1933 г.
Дорогой Корней Иванович!
Письмо Ваше [1] получил только сегодня. Большое Вам спасибо (...) за
то, что не забываете меня. На днях Горький со своей семьей уезжает [2], и я
остаюсь один на даче il Sorito. Может быть, со мной вместе останется и
Бабель [3].
За три недели моего пребывания здесь я еще не успел прийти в себя.
Часто болит голова, плохо сплю (только, пожалуйста, не рассказывайте об этом
Софье Михайловне!). Это все следствие переутомления и моего столкновения с
автомобилем, о котором Вы так хорошо рассказываете. Но сейчас я не похож на
человека, который может сокрушить автомобиль. Во время отдыха я становлюсь
грустным созерцателем жизни.
Алексей Максимович бодр, здоров, много пишет. Никогда я не слышал от
него таких великолепных рассказов о Волге, о купцах, об актерах, о татарах и
пр., как в эту встречу. Здесь, несмотря на всю его занятость, у него больше
свободных минут, чем в Москве.
Италии я почти еще не видел. Почти целый день я провожу в саду. Учусь
итальянскому языку и тому замечательному языку жестов, на котором говорят
неаполитанцы - народ полувосточный и полузападный. Но, к сожалению, они
жестами не ограничиваются и так громко орут и поют на улице у меня за окном
с самого рассвета, что не дают мне спать. Мои главные враги - соседский
павлин и осел. Здесь сейчас primavera - весна, днем жарко, ночью холодно.
Когда немного поправлюсь, поеду в Помпею и на Везувий. Пока видел только
издали - и на одно мгновение - красное облако над Везувием.
Пишите мне и попросите Лиду писать о редакционных делах, о себе, о
Тарасе Шевченко [4] и о Джоне Брауне [5], а также о своей дочке.
Очень нравится мне Ваша мысль написать о Пантелееве [6]. Конечно, он
самый талантливый из всей нашей литературной молодежи и заслуживает того,
чтобы о нем писали. Оказывается, он очень популярен за границей, особенно в
Германии и Испании. Я встретил по дороге немецкую писательницу, которая с
восторгом рассказала мне сюжет "Часов".
Жму вашу руку и жду писем.
Ваш С. Маршак
Пишете ли повесть об Астор и Моргане? [7] Поклонитесь Мар(ии)
Бор(исовне) и Бобе [8].
1 Письмо К. И. Чуковского не сохранилось.
2 А. М. Горький выехал в СССР 9 мая 1933 года.
3 Писатель И. Э. Бабель (1894-1941) гостил в это время у А. М.
Горького.
4 Первая часть "Повести о Тарасе Шевченко" Л. К. Чуковской была
напечатана в 1930 году. Чуковская работала над второй частью повести.
5 С. Я. Маршак предлагал Лидии Чуковской написать книгу о Джоне Брауне
(1800-1859), борце за освобождение негров в Соединенных Штатах Америки.
6 Замысел статьи о Л. Пантелееве был осуществлен К. И. Чуковским много
лет спустя (см. его статьи "Мускулатура таланта". - "Литературная газета",
1954, 4 декабря; "Две удачи". - "Литературная Россия", 1968, 30 августа;
"Пантелеев". - Корней Чуковский, Собрание сочинений, "Художественная
литература", т. 6).
7 Повесть не была написана К. И. Чуковским.
8 Жена К. И. Чуковского и его сын - Борис.
Сорренто, 12 мая 1933 г.
Моя дорогая Софьюшка,
Получил твою телеграмму и спешное письмо от 6 мая. Это письмо дошло
очень скоро, - я получил его воздушной почтой (Par avion) 10 мая, то есть на
пятый день. Хорошо бы, если бы письма всегда шли так быстро.
Удивляет меня, что ты жалуешься на мое молчание. Я пишу очень часто, -
по крайней мере, через день. (...)
Не знаешь ли, сделал ли Пахомов рисунки к "Мячу" и приступил ли к
сборнику? [1] А в каком положении академическое издание? [2] "Известия"
должны были уплатить по напечатании статьи [3], а она до сих пор еще не
появилась. Вероятно, размеры ее слишком велики, и она ждет очереди, а может
быть, есть и другие какие-нибудь причины замедления в ее печатании. Перед
отъездом я был в "Известиях", и мне сказали совершенно определенно, что она
пойдет. Жалко, что медлят, - статья хорошая. Но особенно меня это не
беспокоит.
9-го Горький с семьей уехал в СССР. Собирается побывать и в Ленинграде.
Я остался на даче il Sorito один. С завтрашнего дня здесь будет жить Исаак
Бабель. Из служащих здесь остался только один человек, - таким образом, на
даче нас будет трое. Питаться будем дома, - это дешевле, чем в пансионате.
Доктор оставил мне очень длинное расписание относительно порядка моего дня,
- постараюсь его выполнить и обойтись без санатории, которая стоит очень
дорого. Я много сплю - и днем и ночью, - читаю, сижу в саду. После отъезда
семьи Горького здесь стало совсем тихо и безлюдно. Но это ничего. Такая
тишина - лучшее условие для отдыха, в котором я нуждаюсь после трудной
работы. А когда становится скучно, - можно сходить в ближайший город -
Сорренто. Это всего в 1,5-2 километрах от Capo di Sorrento (Соррентинского
мыса), где я живу. Можно съездить и в Неаполь, - 1,5 часа езды пароходом.
Это огромный город, третий по величине в Италии (первый Рим, второй Милан на
севере).
Проводив Горького, его семью и Крючкова [4], я поехал на два дня в
Неаполь. Побродил и по великолепным площадям, и по узким старинным уличкам,
похожим на щели между домами. В этих уличках копошатся дети, пробираются
ослики и лошади зеленщиков, а иногда, занимая всю ширину улицы, тревожно
трубит автомобиль. Толстые женщины, сидящие у открытых дверей лавочек,
мастерских и квартир, переговариваются друг с другом через дорогу. Из окон
верхних этажей спускается на веревке корзина, и торговец накладывает в нее
овощи или рыбу, а чаще всего морскую живность в ракушках и без ракушек.
Побывал я в замечательном неаполитанском аквариуме, о котором напишу
ребятам.
Вчера вернулся из шумного Неаполя в наше безлюдье и нашел твое письмо.
Я ждал его с нетерпением и ехал домой с уверенностью, что оно будет. (...)
Напиши мне о Люсе побольше. Сам он написал только один раз. Работает ли
он над своей новой книгой? [5] Алек<сей> Макс<имович> очень интересуется ею
и хотел поговорить о ней при встрече в Ленинграде. Не пришлет ли мне Люся
хоть начало книги? Я уверен, что эта книга будет не хуже "Рассказа о великом
плане". Читал ли ее Люся кому-нибудь в редакции?
Сам я ничего не пишу. Когда почувствую, что отдохнул и окреп, начну
понемногу работать. Не знаю, сколько проживу здесь, месяц, полтора, два. Это
зависит и от моего состояния, и от денег. Пока еще у меня деньги есть. (...)
Последствий автомобильной катастрофы я не чувствую. Следы ушибов прошли.
Горький оставил мне довольно много книг и по истории Рима, и классиков.
После редакционных рукописей приятно читать книги, которые не надо править.
Впрочем, я успел уже соскучиться по редакционной работе.
Погода стоит здесь прохладная, особенно по вечерам. Жара еще впереди.
А как у вас?
Пишите мне часто - хоть понемногу и по очереди.
Крепко целую тебя. Ребятам пишу отдельно. Если у Вас будут снимки,
пришлите.
Будь здорова, дорогая.
Твой С. М.
1 Рисунки А. Пахомова к стихотворению С. Маршака "Мяч", впервые
напечатанному в журнале "Чиж", 1933, Э 5 (май). Сборник стихов С. Маршака
"Лодыри и кот", с иллюстрациями А. Пахомова, издан ленинградским отделением
Детиздата в 1935 году.
2 См. письмо Э 81 и прим. 2 к нему.
3 Статья С. Маршака "Литература - детям". - "Известия", 1933, 23 и 27
мая.
4 П. П. Крючков - секретарь А. М. Горького.
5 Новая книга М. Ильина "Горы и люди. Рассказы о перестройке природы"
была издана ленинградским отделением Детиз-дата в 1935 году.
Capo di Sorrento, 12 мая 1933 г.
Мой милый Лялик!
Спасибо тебе за письмо. Ты пишешь очень интересные письма. Вчера я был
в огромном аквариуме в Неаполе. Видел осьминогов и рака отшельника, у
которого на спине живет актиния - полуживотное, полурастение. Актиния
защищает его спину, - это его самое слабое место, - а он ее кормит.
Маленький рак похож на носильщика с пышным кустом на спине. Я видел одного
рака, который почему-то остался без актинии. Он чувствовал себя очень
несчастным и искал места, где бы спрятаться. А еще я видел, как другие
раки-отшельники и одна длинноногая лангуста ели своего соседа но аквариуму -
обыкновенного рака. Видел ветки кораллов, видел яйца акулы. Но об этом в
другой раз. На днях поеду в Помпею и напишу тебе о ней подробно. А ты мне
пиши подробно, что видишь и что делаешь. (...) Если устанешь писать, диктуй
кому-нибудь. Крепко тебя целую.
Твой папа
85. С. М., И. С. и Я. С. МАРШАК
Capo di Sorrento, 20 мая 1933 г.
Моя дорогая Софьюшка, мои милые мальчики!
Получил вчера твою телеграмму, Софьюшка, а сегодня письмо от 9-го.
Напрасно ты беспокоишься обо мне. Меня неверно поняли, очевидно. Доктор не
запретил мне двигаться, а только не советовал совершать дальние поездки но
Италии, пока я не отдохну. Вот и все. Чувствую я себя гораздо лучше.
Автомобильную катастрофу я давно успел позабыть, даже синяка ни одного не
осталось. Дышу я лучше, кашляю меньше. Все бы хорошо, - только бы письма от
вас приходили чаще и скорее. В жизни моей нынешней никаких событий нет.
Несколько дней тому назад я побывал в Помпее. Она от Неаполя в часе