Страница:
---------------------------------------------------------------------------
Собрание сочинений в восьми томах. Том 8.
Издательство "Художественная литература", Москва, 1972
Издание осуществляется под редакцией В. М. Жирмунского, И. С. Маршака, С. В. Михалкова, А. И. Пузикова, А. Т. Твардовского
ББК Р2 М30
---------------------------------------------------------------------------
С. Я. Маршак оставил большое эпистолярное наследие, имеющее несомненное
историко-литературное значение.
Еще при жизни поэта часть его писем поступила в архивы - Института
русской литературы (Пушкинского дома) и Центрального Государственного архива
литературы и искусства, в Архив А. М. Горького.
После смерти С. Я. Маршака родные, друзья и его многочисленные
корреспонденты передали Комиссии по литературному наследию поэта подлинники
или фотокопии многочисленных писем Самуила Яковлевича. Общее количество
выявленных писем составило около трех тысяч.
Работа по собиранию писем С. Я. Маршака далеко еще не закончена.
Видимо, многие письма будут найдены при обработке архивов творческих союзов,
издательств, журнальных и газетных редакций, частных коллекций, личных
фондов в государственных архивах. К сожалению, некоторые корреспонденты не
предоставили Комиссии по литературному наследию хранящиеся у них письма
Самуила Яковлевича. Многих адресатов поэта не удалось разыскать.
Тем не менее печатаемые в томе письма дают достаточно полное
представление об эпистолярном наследии поэта {Настоящий том составлен
членами Комиссии по литературному наследию С. Я. Маршака - И. С. Маршаком и
Ц. И. Кин}.
Открывают том письма юного Маршака к великому русскому критику и
общественному деятелю Владимиру Васильевичу Стасову. Встреча
четырнадцатилетнего гимназиста и маститого критика, описанная С. Я. Маршаком
через много лет в повести "В начале жизни", сыграла определяющую роль в
судьбе мальчика. По письмам Маршака к критику можно проследить его
"литературную учебу" под руководством "дедушки Стасова", формирование
литературных вкусов и взглядов юноши.
В январе 1905 года Маршак послал свое первое письмо Екатерине Павловне
Пешковой. Началу переписки с женой и другом А. М. Горького предшествовали
новые важные события в жизни юного поэта: встреча с великим писателем
Максимом Горьким на даче у В. В. Стасова 22 августа 1904 года и переезд в
Ялту в семью писателя (см. последние главы повести С. Я. Маршака "В начале
жизни" и его очерк "Издали и вблизи" в т. 6 наст. изд.). Переписка с Е. П.
Пешковой продолжалась почти шестьдесят лет. Она прерывалась на долгие годы:
друзья то теряли друг друга из виду, то, живя в одном городе, часто
встречались и не нуждались в услугах почты. Е. П. Пешкова и С. Я. Маршак
бережно хранили письма друг к другу, и ныне многие из них - особенно письма
1904- 1906 годов - стали важными источниками для биографии поэта.
Особую группу составляют письма С. Я. Маршака английского периода
(1912-1914 гг.). Адресованные жене и сестрам, они кажутся, на первый взгляд,
чисто семейными. Действительно, так называемый "Лондонский листок"
("Софьюшкина газета") - это отчет Маршака жене об устройстве его сестры в
лондонскую школу прикладных искусств. Но, вчитавшись в "листок", мы
убеждаемся, что эти письма еще и "проба пера" в прозе молодого поэта, -
кстати, "проба", носившая на себе явные следы увлечения диккенсовскими
романами. Из писем-отчетов родным, написанных во время пеших путешествий по
Англии и Ирландии (1912-1914гг.), мы узнаем, как внимательно Маршак изучал
быт, фольклор, природу страны, - и не случайно первые его переводы с
английского были сделаны именно в этот период.
К сожалению, письма С. Я. Маршака 1915-1921 годов еще не выявлены в
полной мере, а сохранившиеся дают довольно слабое представление о жизни и
творчестве поэта в то время. Так, например, в публикуемых в томе письмах тех
лет не нашли свое отражение ни работа поэта в организациях по оказанию
помощи детям беженцев в годы первой мировой войны, ни участие Маршака в
мероприятиях молодой Советской власти по борьбе с детской беспризорностью
(например, работа в краснодарском Детском городке в 1920-1922 гг.).
В середине 1922 года С. Я. Маршак вместе с семьей переезжает в
Петроград. Начинается "ленинградский" период в жизни и творчестве поэта
(1922-1937 гг.). Один из первых в стране Театр Юного Зрителя, первый детский
журнал, первая редакция детской книги, наконец, первые стихи поэта для детей
- вот вехи пути С. Я. Маршака, одного из пионеров нового и труднейшего из
искусств - "большой литературы для маленьких".
Большинство писателей, поэтов, художников, издателей, привлеченных
Маршаком к созданию детской книги, жили в Ленинграде или в его пригородах.
Импульсивный, стремительный по натуре, С. Я. Маршак предпочитал пользоваться
такими быстрыми видами связи, как телефон, телеграф. И все же время от
времени Маршаку приходилось заниматься и сочинением писем. Раз в году он с
трудом отрывался от редакционных дел - и отправлялся на дачу, в санаторий,
на юг, чтобы отдохнуть, полечиться, набрать сил для новых работ. Полностью
отрешиться от редакционных забот С. Я. Маршак не мог: он забирал с собою
свои и чужие рукописи и на расстоянии руководил работой детского отдела
Гиза. Письма-напоминания, адресованные редакторам, авторам или жене,
наполнены просьбами "позвонить", "уточнить", "проверить". В этих письмах
чувствуется привычный напряженный ритм работы "ленинградской редакции".
1928-м годом датируются самые ранние из сохранившихся писем С. Я.
Маршака к Корнею Ивановичу Чуковскому. Переписка между двумя
основоположниками советской детской литературы продолжалась до самой смерти
Самуила Яковлевича. Она то затухала вследствие творческих расхождений двух
столь непохожих друг на друга мастеров, то возобновлялась с новой силой,
когда нужно было совместными усилиями отстаивать детскую книгу от наскоков
вульгаризаторов, схоластов-педагогов. В томе представлены почти все письма
С. Я. Маршака к Чуковскому, сохранившиеся в архиве Корнея Ивановича.
Дошедшие до нас письма С. Я. Маршака к А. М. Горькому в томе
представлены полностью. Переписка и личное общение с великим советским
писателем -исключительный по важности Эпизод в творческой биографии С. Я.
Маршака. Как в 1927 году, так и в 1930 - в пору ожесточенных нападок на
молодую советскую детскую литературу со стороны вульгаризаторов-педологов,
настойчиво пытавшихся вытравить из детской книги сказку, выдумку, игру,
смех, надеть на нее оковы сухой назидательности, - в эту пору переписка с А.
М. Горьким и статьи Горького о детской литературе были для Маршака мощной
поддержкой в его борьбе за детскую книгу.
Несколько слов о письмах Самуила Яковлевича к своим сыновьям. Эти
маленькие очерки (отчеты отца об увиденном) - настоящие образцы прозы для
детей, - примеры той простоты, лаконичности, точности, к которой стремился
Маршак в работе с авторами ленинградской детской редакции, писавшими, по его
выражению, "на трех языках" - дошкольников, младших и старших школьников.
В 1938 году С. Я. Маршак переезжает в Москву. Напряженная работа
детской редакции, часто отнимавшая время от творческих задач, осталась
позади. Теперь поэт все силы отдает переводам, сочинениям стихов для детей,
составлению хрестоматий и учебника для школы, наконец, работе в Союзе
писателей и в периодике. Больше внимания он уделяет переписке. Расширяется
круг корреспондентов, интенсивней становится переписка с друзьями,
оставшимися в Ленинграде (Т. Г. Габбе, А. И. Любарской, В. В. Лебедевым, Е.
Л. Шварцем и многими другими).
Появляется новый жанр в эпистолярии поэта: письма-рецензии,
письма-консультации начинающим авторам. Доклад на Первом съезде писателей о
детской литературе, многочисленные выступления и статьи о путях ее развития,
итоги работы ленинградской редакции Детгиза, наконец, творческие достижения
поэта -все это создало С. Я. Маршаку заслуженный авторитет мастера - знатока
искусства детской книги. В адрес поэта начинает поступать множество посылок
и бандеролей с рукописями, книгами, вырезками из газет и журналов. Их авторы
- люди разных возрастов и профессий - просили Маршака прочесть их первые
литературные опыты, разрешить основной для них вопрос, стоит ли продолжать
начатое дело. С. Я. Маршак сознавал ограниченные возможности писем-рецензий.
Писанию рецензий он предпочитал личную встречу с авторами, во время которой
он щедро делился с собеседником своими знаниями и наблюдениями.
Однако часто такая встреча была невозможна, и поэту приходилось
составлять отзыв на присланную рукопись или книгу. Маршак исписывал черновик
за черновиком, добиваясь точности в своих формулировках, неоспоримой
убедительности оценок.
Сопоставив между собой письма-рецензии, легко заметить, что со временем
у Маршака выработался привычный план таких ответов: удачи присланной
рукописи (примеры), промахи автора (примеры), путь к исправлению
недостатков, советы учиться у классиков. И все же внимательный читатель
найдет в каждом из этих, казалось, похожих одно на другое писем новые и
важные советы. А некоторые подробные письма-рецензии (например, послевоенные
письма к Л. Л. Буновой от 1 августа 1957 года, к И. Г. Калиману от 20 мая
1960 года) по значительности наблюдений поэта могут быть поставлены в ряд с
лучшими его критическими работами.
Кстати, черновые рукописи, оставшиеся после кропотливой работы над
такими письмами-рецензиями, дали возможность напечатать эти письма в
настоящем томе, несмотря на то, что их подлинники были утеряны в годы
Отечественной войны.
Война нарушила замыслы поэта, круто изменила его жизнь. В октябре 1941
года он был вынужден эвакуироваться в Казань, затем - в Алма-Ату. В январе
1942 года, без семьи, С. Я. Маршак возвратился в Москву для работы в
центральной и военной печати. Письма С. Я. Маршака того времени к семье, к
друзьям - волнующие свидетельства гражданского мужества поэта, его душевной
отзывчивости и щедрости. Они являются также важным источником для его
биографии.
Говоря о послевоенном периоде эпистолярии поэта, хотелось бы прежде
всего указать на ряд больших циклов, образовавшихся в результате длительной
переписки с определенными лицами, общение с которыми в тот или иной период
времени или в продолжение всей жизни было для С. Я. Маршака насущной
потребностью. Мы уже упоминали о циклах писем к В. В. Стасову, Е. П.
Пешковой, А. М. Горькому, К. И. Чуковскому.
Исключительный интерес представляет собой переписка С. Я. Маршака и А.
Т. Твардовского, начавшаяся еще в довоенные годы.
Большим другом, советчиком и помощником поэта была Тамара Григорьевна
Габбе, ближайший сотрудник Маршака по ленинградской детской редакции.
Друзья, живя в одном городе, встречались часто, еще чаще звонили друг другу.
Переписка возникала спорадически, когда они оказывались на далеком
расстоянии друг от друга (хотя Маршак зачастую и в такой ситуации прибегал к
услугам междугороднего телефона). По своему содержанию очень интересны
письма поэта к Т. Г. Габбе 1942-1943 годов, когда Тамара Григорьевна
выполняла в Москве множество поручений Маршака, вынужденного на время уехать
в Алма-Ату к больному сыну.
Укажем также на циклы писем С. Я. Маршака к друзьям, сотрудникам по
ленинградской редакции Детгиза - к Лидии Чуковской, А. И. Любарской, В. В.
Лебедеву.
В 50-е и 60-е годы тяжело заболевший С. Я. Маршак, по требованию
врачей, подолгу жил на южном берегу Крыма (Тессели, Нижняя Ореанда, Ялта).
Оторванный от московских и ленинградских друзей, он часто пишет им письма,
рассказывая в них о своих новых произведениях, о творческих планах.
Собранные в одном томе, эти письма по содержанию - в деталях - иногда
повторяют друг друга, особенно в информационной части. Например, об
окончании работы над переводом большой поэмы Р. Бернса "Смерть и доктор
Горнбук" Маршак упоминает в четырех письмах.
О завершении многолетней работы над пьесой "Умные вещи" Самуил
Яковлевич писал в шести письмах лета 1963 года. При публикации в настоящем
томе такие повторения оставлены в тексте: при сокращении неизбежно оказались
бы исключенными какие-то важные детали, подробности, важные для
исследователей творчества С. Я. Маршака.
Помимо писем к друзьям, деловой переписки с издательствами, редакциями
журналов и газет значительное место в эпистолярии поэта занимала переписка с
читателями, начинающими литераторами, студентами и аспирантами. Тематика
этой переписки разностороння: тут и вопросы специфики детской литературы,
проблемы художественного перевода, суждения о собственных произведениях,
автобиографические сведения, воспоминания о людях, с которыми довелось
встречаться Маршаку. По мере сил Маршак стремился ответить на все вопросы
своих корреспондентов, опровергнуть неверные суждения, посоветовать,
поддержать, помочь.
Мы уже упоминали о потоке бандеролей и посылок с рукописями начинающих
писателей. В последние годы жизни поэт часто не успевал отвечать своим
корреспондентам. К тому же переписку время от времени нарушала тяжелая
болезнь -письма скапливались, а корреспонденты иногда отчаивались получить
ответ от Маршака.
Вот почему многие письма поэта последних лет начинаются с извинений за
опоздание с ответом, с жалоб на болезни, обилие корректур, спешных работ.
Болезни часто нарушали планы Маршака, не давали ему возможности
выступать с докладами и речами на важных литературных форумах (см.,
например, письмо к А. А. Суркову и К. М. Симонову от июля 1952 г.). Тем
больше значения придавал С. Я. Маршак своим обращениям, открытым письмам к
таким совещаниям. В этих письмах он делился важными для него мыслями по
вопросам, обсуждавшимся без его личного участия (см., например, письмо
пленуму Правления Союза писателей СССР от 5 декабря 1960 г. - о путях
развития детской литературы; Всероссийскому съезду учителей от 9 июля 1960
г. - по проблемам воспитания).
Из большой переписки С. Я. Маршака с детьми отобраны наиболее
интересные письма, в которых в полной мере проявилось умение поэта без
ложной сентиментальности, без подделки под "детскость" своих маленьких
читателей, разговаривать с детьми непринужденно, с мягким юмором отвечая на
их самые разные вопросы.
Из представленных в томе писем лишь небольшая часть была опубликована в
периодической печати; подавляющее большинство писем публикуется впервые.
Письма печатаются по автографам или фотокопиям, хранящимся в архиве
поэта. В случае, если автографы писем находятся в государственных архивах, в
примечаниях дается ссылка на источник публикации.
Если подлинники писем оказались недоступными для редакции (подлинник
письма утерян или связь с корреспондентом С. Я. Маршака установить не
удалось), для публикации используются рукописные и машинописные копии,
снятые с отправленных писем самим поэтом или его литературными секретарями.
В таких случаях источник текста специально оговаривается в примечаниях.
Письма публикуются в хронологическом порядке, как правило, полностью.
Из текста писем исключены лишь подробности интимно-семейного характера.
Восстановленные части слов и целиком пропущенные авторот слова, а также
установленные редакцией даты и адреса заключены в угловые скобки.
В правом или левом углу первой страницы письма С. Я. Маршак обычно
выписывал свой почтовый адрес: название города, улицы, номер дома и
квартиры. Все это точно воспроизводится при публикации письма с новым
адресом Самуила Яковлевича; в дальнейшем такие данные, кроме названия
города, опускаются,
Письма снабжены краткими примечаниями. Личные имена, литературные
произведения комментируются при первом упоминании в тексте.
Личные имена, литературные произведения, отдельные факты, к которым
имеются примечания в предыдущих (5-7) томах настоящего собрания сочинений, в
данном томе не комментируются.
Упоминаемые в комментариях письма к С. Я. Маршаку хранятся в архиве
поэта.
Редакция и Комиссия по литературному наследию С. Я. Маршака приносят
глубокую благодарность лицам, предоставившим письма поэта для публикации и
своими консультациями содействовавшим выпуску настоящего тома.
^TИЗБРАННЫЕ ПИСЬМА^U
Острогожск, 20 августа 1902 г.
Милый, дорогой дедушка!
Как я рад, как я счастлив, как я благодарен Вам за Ваше письмо. Всю эту
неделю я нахожусь под впечатлением, произведенным на меня Вашим теплым
словом [1].
Помните: "Старик Державин нас приметил и, в гроб сходя, благословил"
[2].
Так же и Вы благословили меня - и я бодро пойду вперед. Глубоко в душу
мне запали Ваши слова. Я с увлечением примусь за чтение Ваших произведений.
А у нас, дорогой дедушка, несчастье: Поповский (Вы помните учителя, про
которого я Вам говорил) уже не будет преподавать у нас, а вместо него будет
заниматься Антонов, буквоед, черствый человек. Требовать от нас он будет
только хорошего поведения (как учитель Чичикова). Он ужасно не любит, если
ученик, как он выражается, "открывает Америку", то есть высказывает свое
мнение в классных сочинениях, а не то, что сказано в книге. Сегодня он нам
объяснял в классе урок - "Повествованием, - говорит он, - называется то, что
повествуется, описанием - то, что описывается, а рассуждением - то, о чем
рассуждается". Как Вам это покажется... И все у нас здесь как-то странно
устроено. Например, на праздник древонасаждения какой-то офицер явился,
гремя шпорами, к ученикам и произнес соответствующую этому торжеству речь:
"Священник, - сказал он, - учит вас крестом, а я вот этим", - и при этом
показал ученикам свой огромнейший кулак. Вообще мне отчего-то здесь так
душно! Все это как то противно, несносно!.. Товарищи теперь у меня ужасные.
Друзей здесь у меня решительно нет, не с кем даже иногда поделиться
впечатлениями. Спасибо Вам, горячее спасибо за Ваши сочинения и за Ваше
письмо... [3] Как бы хотел я увидеть ЛЬВА ВЕЛИКОГО... [4] С какой радостью,
с каким счастьем смотрел бы я на автора "Поликушки", "Холстомера" - и
особенно "Детство, отрочество и юность". О "Воскресении" я буду говорить с
Вами тогда, когда еще раз прочту его... Ну довольно! Вы просите меня не
забывать Вас. Ах, дедушка, дорогой дедушка! Помните Вы, как первый раз я
выступил читать пред Вами свои стихотворения... Как нужно было мне тогда
Ваше горячее слово одобрения - и я услышал его. Если когда-нибудь я буду в
силах работать, трудиться на том пути, который Вы завещаете мне, то всегда,
всегда я буду говорить: "Вы первые указали мне путь". Я внимательно прочел
Ваше письмо и заметил, что иногда у меня встречаются-таки фразы, бьющие на
эффект, но я постараюсь писать проще, яснее, а если я постараюсь - то это
должно выйти [5]. Пишу я немного. Написал недавно "Еврейскую легенду".
Когда-нибудь я пришлю Вам ее. Теперь собираюсь писать рассказ из
гимназической жизни: "Жид". Там я выставлю забитого ученика-еврея,
оттолкнутого от всех товарищей, слабого, потерявшего даже сознание того, что
он человек. И постараюсь писать беспристрастно. Напишите мне, пожалуйста,
как Вам нравится эта тема?
Перед отъездом был я у доктора с папой. Профессора мы не застали, а
вместо него нас принял ассистент его. Он сказал, что порока у меня нет, а
только ужасный невроз сердца, да грудь узка, слаба и т. п. Говорил мне еще,
что надо хорошо питаться, принимать ванны, заниматься гимнастикой... Ну
довольно! Горячо, крепко целую Вас, обнимаю и остаюсь
маленький внук Ваш
Сам
В следующем письме напишу Вам о том, какое впечатление произвели на
меня слова Льва Великого [6].
Любящий Сам
1 Впервые В. В. Стасов и С. Маршак встретились на даче критика 4
августа 1902 года. Познакомил их востоковед и общественный деятель, барон Д.
Г. Гинцбург (1857-1910). С. Маршак читал Стасову свои стихотворения, которые
произвели на критика хорошее впечатление. Впоследствии В. В. Стасов принял
самое активное участие в судьбе одаренного мальчика выхлопотал ему перевод
из острогожской в петербургскую гимназию, познакомил юного поэта с
крупнейшими деятелями русской культуры: А. К. Глазуновым, И. Е. Репиным, Ф.
И. Шаляпиным и др., наконец, с А. М. Горьким (см. подробно в повести С. Я.
Маршака "В начале жизни (Страницы воспоминаний)" - т. 6 наст. изд.).
15 августа 1902 года В. В. Стасов послал письмо своему юному другу в
Острогожск, куда возвратился С. Маршак из Петербурга. Этим письмом было
положено начало переписке между ними. Переписка продолжалась до самой смерти
критика в 1906 году. (Письма С. Я. Маршака к В. В. Стасову хранятся в фонде
Стасовых в архиве Института русской литературы (Пушкинский дом.)
Письма В. В. Стасова к С. Маршаку частично опубликованы с большими
сокращениями и неточностями в "Неделе", приложении к газете "Известия" (Э 28
за 1964 г., стр. 17) и в кн.: В. В. Стасов, Письма к деятелям русской
литературы, т. 2, "Наука", М. 1967, стр. 12-18.
2 Неточная цитата из "Евгения Онегина" А. С. Пушкина (глава VIII,
строфа 2). У Пушкина: "Старик Державин нас заметил и, в гроб сходя,
благословил".
3 В. В. Стасов подарил Маршаку три тома своего собрания сочинений,
вышедшего в свет в 1894 году.
4 В своем письме от 15 августа 1902 года В. В. Стасов описал поездку к
Л. Н. Толстому (10-14 августа).
5 В. В. Стасов в письме к С. Маршаку призывал юного друга "искать все
больше и больше правды в жизни", "все больше и больше чуждаться риторики,
красивых, но праздных слов и картин, пустых фейерверков и цветных
иллюминаций".
6 В. В. Стасов рассказал Л. Н. Толстому о своем знакомстве с
четырнадцатилетним поэтом. В письме к С. Маршаку он передал слова Л. Н.
Толстого, сказанные им под впечатлением от рассказа Стасова: "Ах, эти мне
"Wunder-Kinder"! Сколько я их встречал и сколько раз обманулся! Так они
часто летают праздными и ненужными ракетами! Полетит, полетит светло и
красиво, а там и скоро лопнет в воздухе и исчезнет! Нет! Я уже теперь никому
и ничему между ними не верю! Пускай вперед вырастут и окрепнут и докажут,
что они не пустой фейерверк!"
Острогожск, 13 сентября 1902 г.
Милый, дорогой дедушка!
Ежедневно собираюсь я Вам написать - но занятия и вообще многое мешало
мне. Прежде всего, я поссорился с учителем латинского яз(ыка), который ни за
что ни про что обозвал 2 учеников-евреев "жидами". Я ему просто сказал, что
он, как учитель, должен был показывать хороший пример нам, а он сам
поступает, как какой-нибудь гимназист. Он ужасно рассердился. Учитель
русск(ого) языка у нас ужасный: он за что-то ненавидит меня. За что - не
знаю. Должно быть, за то, что я "жид". С величайшим удовольствием прочел я
"25 лет русского искусства" [1]. Все глубоко, глубоко запало мне в душу. Мне
кажется, что все то, что Вы считаете качествами и недостатками художника,
может быть применено и к писателю. Я уверен, что вместо того, чтоб под звуки
"лиры" носиться в небесах - художник должен познакомиться лучше с землей, с
ее людьми. Тут он может принести много, много пользы. Знаете, дедушка, какая
у меня заветная мечта: после университета забраться куда-нибудь в местечко
"черты оседлости". Там я буду работать, ближе познакомлюсь с ними, моими
бедными братьями. Там я нужен - и я буду там. Мне говорят, что я могу
перемениться, но я твердо верю, что человек с волей никогда не изменит
своего намерения. А у человека, который хочет поработать в своей жизни -
должна быть сильная воля. Когда прочел я эту статью ("25 лет русск(ого)
искусства"), в каком восторге был я: мне казалось, что я хоть сколько-нибудь
понял Вас. У меня лицо горело - и предстал перед моими глазами тот день,
когда я читал Вам впервые мои стихи. (...) [2]
Ах, как хотел бы я сейчас увидеть Вас - а между нами более тысячи
верст... Как счастлив я был, когда получил Ваши строки... Не лишайте же меня
этого счастья. Я жду со дня на день Вашего письма - и беспокоит меня одна
мысль: не заболели ли Вы? Ведь я, дорогой дедушка, не перенесу этого!..
Татьяне Александровне [3] я написал - а ответа нет. От барона я получил
письмо [4] - какой он хороший, благородный человек и как хорошо пишет!
Один из учителей, Поповский (про которого я говорил Вам), поклонник
народного искусства, хотел бы приобресть Ваши сочинения, но не знает где.
Напишите, пожалуйста, где он может достать их.
Грудь у меня болит, болит сильно - не знаю, что дальше будет.
Крепко, горячо обнимаю Вас, мои милый дорогой дедушка! Как я хочу
увидеть Вас, мой милый добрый дедушка!
Ваш Сам
Жду с величайшим нетерпением Вашего письма. Кланяюсь всем Вашим. Барону
напишу завтра.
1 С. Маршак делится впечатлениями от только что прочитанной работы В.
В. Стасова "25 лет русского искусства", помещенной в I томе Собрания
сочинений критика.
2 С. Маршак вспоминает о первой встрече с В. В. Стасовым 4 августа 1902
года.
3 Татьяна Александровна Майзель - литератор (псевдоним: Татьяна
Майская), знакомая В. В. Стасова, принимала живое участие в судьбе юного
Маршака. Письмо С. Маршака к ней неизвестно.
4 Письмо Д. Г. Гинцбурга не сохранилось.
Осиповка [1], 28 марта 1903 г.
Дорогой дедушка!
Спасибо за чудное письмо! [2] Я чуть не бросился на шею "почтарю",
когда он мне отдал его и я увидел Ваш почерк! А то как я беспокоился, какие
мысли лезли мне в голову! Я был счастлив, получив Ваше письмо. Я не могу
Собрание сочинений в восьми томах. Том 8.
Издательство "Художественная литература", Москва, 1972
Издание осуществляется под редакцией В. М. Жирмунского, И. С. Маршака, С. В. Михалкова, А. И. Пузикова, А. Т. Твардовского
ББК Р2 М30
---------------------------------------------------------------------------
С. Я. Маршак оставил большое эпистолярное наследие, имеющее несомненное
историко-литературное значение.
Еще при жизни поэта часть его писем поступила в архивы - Института
русской литературы (Пушкинского дома) и Центрального Государственного архива
литературы и искусства, в Архив А. М. Горького.
После смерти С. Я. Маршака родные, друзья и его многочисленные
корреспонденты передали Комиссии по литературному наследию поэта подлинники
или фотокопии многочисленных писем Самуила Яковлевича. Общее количество
выявленных писем составило около трех тысяч.
Работа по собиранию писем С. Я. Маршака далеко еще не закончена.
Видимо, многие письма будут найдены при обработке архивов творческих союзов,
издательств, журнальных и газетных редакций, частных коллекций, личных
фондов в государственных архивах. К сожалению, некоторые корреспонденты не
предоставили Комиссии по литературному наследию хранящиеся у них письма
Самуила Яковлевича. Многих адресатов поэта не удалось разыскать.
Тем не менее печатаемые в томе письма дают достаточно полное
представление об эпистолярном наследии поэта {Настоящий том составлен
членами Комиссии по литературному наследию С. Я. Маршака - И. С. Маршаком и
Ц. И. Кин}.
Открывают том письма юного Маршака к великому русскому критику и
общественному деятелю Владимиру Васильевичу Стасову. Встреча
четырнадцатилетнего гимназиста и маститого критика, описанная С. Я. Маршаком
через много лет в повести "В начале жизни", сыграла определяющую роль в
судьбе мальчика. По письмам Маршака к критику можно проследить его
"литературную учебу" под руководством "дедушки Стасова", формирование
литературных вкусов и взглядов юноши.
В январе 1905 года Маршак послал свое первое письмо Екатерине Павловне
Пешковой. Началу переписки с женой и другом А. М. Горького предшествовали
новые важные события в жизни юного поэта: встреча с великим писателем
Максимом Горьким на даче у В. В. Стасова 22 августа 1904 года и переезд в
Ялту в семью писателя (см. последние главы повести С. Я. Маршака "В начале
жизни" и его очерк "Издали и вблизи" в т. 6 наст. изд.). Переписка с Е. П.
Пешковой продолжалась почти шестьдесят лет. Она прерывалась на долгие годы:
друзья то теряли друг друга из виду, то, живя в одном городе, часто
встречались и не нуждались в услугах почты. Е. П. Пешкова и С. Я. Маршак
бережно хранили письма друг к другу, и ныне многие из них - особенно письма
1904- 1906 годов - стали важными источниками для биографии поэта.
Особую группу составляют письма С. Я. Маршака английского периода
(1912-1914 гг.). Адресованные жене и сестрам, они кажутся, на первый взгляд,
чисто семейными. Действительно, так называемый "Лондонский листок"
("Софьюшкина газета") - это отчет Маршака жене об устройстве его сестры в
лондонскую школу прикладных искусств. Но, вчитавшись в "листок", мы
убеждаемся, что эти письма еще и "проба пера" в прозе молодого поэта, -
кстати, "проба", носившая на себе явные следы увлечения диккенсовскими
романами. Из писем-отчетов родным, написанных во время пеших путешествий по
Англии и Ирландии (1912-1914гг.), мы узнаем, как внимательно Маршак изучал
быт, фольклор, природу страны, - и не случайно первые его переводы с
английского были сделаны именно в этот период.
К сожалению, письма С. Я. Маршака 1915-1921 годов еще не выявлены в
полной мере, а сохранившиеся дают довольно слабое представление о жизни и
творчестве поэта в то время. Так, например, в публикуемых в томе письмах тех
лет не нашли свое отражение ни работа поэта в организациях по оказанию
помощи детям беженцев в годы первой мировой войны, ни участие Маршака в
мероприятиях молодой Советской власти по борьбе с детской беспризорностью
(например, работа в краснодарском Детском городке в 1920-1922 гг.).
В середине 1922 года С. Я. Маршак вместе с семьей переезжает в
Петроград. Начинается "ленинградский" период в жизни и творчестве поэта
(1922-1937 гг.). Один из первых в стране Театр Юного Зрителя, первый детский
журнал, первая редакция детской книги, наконец, первые стихи поэта для детей
- вот вехи пути С. Я. Маршака, одного из пионеров нового и труднейшего из
искусств - "большой литературы для маленьких".
Большинство писателей, поэтов, художников, издателей, привлеченных
Маршаком к созданию детской книги, жили в Ленинграде или в его пригородах.
Импульсивный, стремительный по натуре, С. Я. Маршак предпочитал пользоваться
такими быстрыми видами связи, как телефон, телеграф. И все же время от
времени Маршаку приходилось заниматься и сочинением писем. Раз в году он с
трудом отрывался от редакционных дел - и отправлялся на дачу, в санаторий,
на юг, чтобы отдохнуть, полечиться, набрать сил для новых работ. Полностью
отрешиться от редакционных забот С. Я. Маршак не мог: он забирал с собою
свои и чужие рукописи и на расстоянии руководил работой детского отдела
Гиза. Письма-напоминания, адресованные редакторам, авторам или жене,
наполнены просьбами "позвонить", "уточнить", "проверить". В этих письмах
чувствуется привычный напряженный ритм работы "ленинградской редакции".
1928-м годом датируются самые ранние из сохранившихся писем С. Я.
Маршака к Корнею Ивановичу Чуковскому. Переписка между двумя
основоположниками советской детской литературы продолжалась до самой смерти
Самуила Яковлевича. Она то затухала вследствие творческих расхождений двух
столь непохожих друг на друга мастеров, то возобновлялась с новой силой,
когда нужно было совместными усилиями отстаивать детскую книгу от наскоков
вульгаризаторов, схоластов-педагогов. В томе представлены почти все письма
С. Я. Маршака к Чуковскому, сохранившиеся в архиве Корнея Ивановича.
Дошедшие до нас письма С. Я. Маршака к А. М. Горькому в томе
представлены полностью. Переписка и личное общение с великим советским
писателем -исключительный по важности Эпизод в творческой биографии С. Я.
Маршака. Как в 1927 году, так и в 1930 - в пору ожесточенных нападок на
молодую советскую детскую литературу со стороны вульгаризаторов-педологов,
настойчиво пытавшихся вытравить из детской книги сказку, выдумку, игру,
смех, надеть на нее оковы сухой назидательности, - в эту пору переписка с А.
М. Горьким и статьи Горького о детской литературе были для Маршака мощной
поддержкой в его борьбе за детскую книгу.
Несколько слов о письмах Самуила Яковлевича к своим сыновьям. Эти
маленькие очерки (отчеты отца об увиденном) - настоящие образцы прозы для
детей, - примеры той простоты, лаконичности, точности, к которой стремился
Маршак в работе с авторами ленинградской детской редакции, писавшими, по его
выражению, "на трех языках" - дошкольников, младших и старших школьников.
В 1938 году С. Я. Маршак переезжает в Москву. Напряженная работа
детской редакции, часто отнимавшая время от творческих задач, осталась
позади. Теперь поэт все силы отдает переводам, сочинениям стихов для детей,
составлению хрестоматий и учебника для школы, наконец, работе в Союзе
писателей и в периодике. Больше внимания он уделяет переписке. Расширяется
круг корреспондентов, интенсивней становится переписка с друзьями,
оставшимися в Ленинграде (Т. Г. Габбе, А. И. Любарской, В. В. Лебедевым, Е.
Л. Шварцем и многими другими).
Появляется новый жанр в эпистолярии поэта: письма-рецензии,
письма-консультации начинающим авторам. Доклад на Первом съезде писателей о
детской литературе, многочисленные выступления и статьи о путях ее развития,
итоги работы ленинградской редакции Детгиза, наконец, творческие достижения
поэта -все это создало С. Я. Маршаку заслуженный авторитет мастера - знатока
искусства детской книги. В адрес поэта начинает поступать множество посылок
и бандеролей с рукописями, книгами, вырезками из газет и журналов. Их авторы
- люди разных возрастов и профессий - просили Маршака прочесть их первые
литературные опыты, разрешить основной для них вопрос, стоит ли продолжать
начатое дело. С. Я. Маршак сознавал ограниченные возможности писем-рецензий.
Писанию рецензий он предпочитал личную встречу с авторами, во время которой
он щедро делился с собеседником своими знаниями и наблюдениями.
Однако часто такая встреча была невозможна, и поэту приходилось
составлять отзыв на присланную рукопись или книгу. Маршак исписывал черновик
за черновиком, добиваясь точности в своих формулировках, неоспоримой
убедительности оценок.
Сопоставив между собой письма-рецензии, легко заметить, что со временем
у Маршака выработался привычный план таких ответов: удачи присланной
рукописи (примеры), промахи автора (примеры), путь к исправлению
недостатков, советы учиться у классиков. И все же внимательный читатель
найдет в каждом из этих, казалось, похожих одно на другое писем новые и
важные советы. А некоторые подробные письма-рецензии (например, послевоенные
письма к Л. Л. Буновой от 1 августа 1957 года, к И. Г. Калиману от 20 мая
1960 года) по значительности наблюдений поэта могут быть поставлены в ряд с
лучшими его критическими работами.
Кстати, черновые рукописи, оставшиеся после кропотливой работы над
такими письмами-рецензиями, дали возможность напечатать эти письма в
настоящем томе, несмотря на то, что их подлинники были утеряны в годы
Отечественной войны.
Война нарушила замыслы поэта, круто изменила его жизнь. В октябре 1941
года он был вынужден эвакуироваться в Казань, затем - в Алма-Ату. В январе
1942 года, без семьи, С. Я. Маршак возвратился в Москву для работы в
центральной и военной печати. Письма С. Я. Маршака того времени к семье, к
друзьям - волнующие свидетельства гражданского мужества поэта, его душевной
отзывчивости и щедрости. Они являются также важным источником для его
биографии.
Говоря о послевоенном периоде эпистолярии поэта, хотелось бы прежде
всего указать на ряд больших циклов, образовавшихся в результате длительной
переписки с определенными лицами, общение с которыми в тот или иной период
времени или в продолжение всей жизни было для С. Я. Маршака насущной
потребностью. Мы уже упоминали о циклах писем к В. В. Стасову, Е. П.
Пешковой, А. М. Горькому, К. И. Чуковскому.
Исключительный интерес представляет собой переписка С. Я. Маршака и А.
Т. Твардовского, начавшаяся еще в довоенные годы.
Большим другом, советчиком и помощником поэта была Тамара Григорьевна
Габбе, ближайший сотрудник Маршака по ленинградской детской редакции.
Друзья, живя в одном городе, встречались часто, еще чаще звонили друг другу.
Переписка возникала спорадически, когда они оказывались на далеком
расстоянии друг от друга (хотя Маршак зачастую и в такой ситуации прибегал к
услугам междугороднего телефона). По своему содержанию очень интересны
письма поэта к Т. Г. Габбе 1942-1943 годов, когда Тамара Григорьевна
выполняла в Москве множество поручений Маршака, вынужденного на время уехать
в Алма-Ату к больному сыну.
Укажем также на циклы писем С. Я. Маршака к друзьям, сотрудникам по
ленинградской редакции Детгиза - к Лидии Чуковской, А. И. Любарской, В. В.
Лебедеву.
В 50-е и 60-е годы тяжело заболевший С. Я. Маршак, по требованию
врачей, подолгу жил на южном берегу Крыма (Тессели, Нижняя Ореанда, Ялта).
Оторванный от московских и ленинградских друзей, он часто пишет им письма,
рассказывая в них о своих новых произведениях, о творческих планах.
Собранные в одном томе, эти письма по содержанию - в деталях - иногда
повторяют друг друга, особенно в информационной части. Например, об
окончании работы над переводом большой поэмы Р. Бернса "Смерть и доктор
Горнбук" Маршак упоминает в четырех письмах.
О завершении многолетней работы над пьесой "Умные вещи" Самуил
Яковлевич писал в шести письмах лета 1963 года. При публикации в настоящем
томе такие повторения оставлены в тексте: при сокращении неизбежно оказались
бы исключенными какие-то важные детали, подробности, важные для
исследователей творчества С. Я. Маршака.
Помимо писем к друзьям, деловой переписки с издательствами, редакциями
журналов и газет значительное место в эпистолярии поэта занимала переписка с
читателями, начинающими литераторами, студентами и аспирантами. Тематика
этой переписки разностороння: тут и вопросы специфики детской литературы,
проблемы художественного перевода, суждения о собственных произведениях,
автобиографические сведения, воспоминания о людях, с которыми довелось
встречаться Маршаку. По мере сил Маршак стремился ответить на все вопросы
своих корреспондентов, опровергнуть неверные суждения, посоветовать,
поддержать, помочь.
Мы уже упоминали о потоке бандеролей и посылок с рукописями начинающих
писателей. В последние годы жизни поэт часто не успевал отвечать своим
корреспондентам. К тому же переписку время от времени нарушала тяжелая
болезнь -письма скапливались, а корреспонденты иногда отчаивались получить
ответ от Маршака.
Вот почему многие письма поэта последних лет начинаются с извинений за
опоздание с ответом, с жалоб на болезни, обилие корректур, спешных работ.
Болезни часто нарушали планы Маршака, не давали ему возможности
выступать с докладами и речами на важных литературных форумах (см.,
например, письмо к А. А. Суркову и К. М. Симонову от июля 1952 г.). Тем
больше значения придавал С. Я. Маршак своим обращениям, открытым письмам к
таким совещаниям. В этих письмах он делился важными для него мыслями по
вопросам, обсуждавшимся без его личного участия (см., например, письмо
пленуму Правления Союза писателей СССР от 5 декабря 1960 г. - о путях
развития детской литературы; Всероссийскому съезду учителей от 9 июля 1960
г. - по проблемам воспитания).
Из большой переписки С. Я. Маршака с детьми отобраны наиболее
интересные письма, в которых в полной мере проявилось умение поэта без
ложной сентиментальности, без подделки под "детскость" своих маленьких
читателей, разговаривать с детьми непринужденно, с мягким юмором отвечая на
их самые разные вопросы.
Из представленных в томе писем лишь небольшая часть была опубликована в
периодической печати; подавляющее большинство писем публикуется впервые.
Письма печатаются по автографам или фотокопиям, хранящимся в архиве
поэта. В случае, если автографы писем находятся в государственных архивах, в
примечаниях дается ссылка на источник публикации.
Если подлинники писем оказались недоступными для редакции (подлинник
письма утерян или связь с корреспондентом С. Я. Маршака установить не
удалось), для публикации используются рукописные и машинописные копии,
снятые с отправленных писем самим поэтом или его литературными секретарями.
В таких случаях источник текста специально оговаривается в примечаниях.
Письма публикуются в хронологическом порядке, как правило, полностью.
Из текста писем исключены лишь подробности интимно-семейного характера.
Восстановленные части слов и целиком пропущенные авторот слова, а также
установленные редакцией даты и адреса заключены в угловые скобки.
В правом или левом углу первой страницы письма С. Я. Маршак обычно
выписывал свой почтовый адрес: название города, улицы, номер дома и
квартиры. Все это точно воспроизводится при публикации письма с новым
адресом Самуила Яковлевича; в дальнейшем такие данные, кроме названия
города, опускаются,
Письма снабжены краткими примечаниями. Личные имена, литературные
произведения комментируются при первом упоминании в тексте.
Личные имена, литературные произведения, отдельные факты, к которым
имеются примечания в предыдущих (5-7) томах настоящего собрания сочинений, в
данном томе не комментируются.
Упоминаемые в комментариях письма к С. Я. Маршаку хранятся в архиве
поэта.
Редакция и Комиссия по литературному наследию С. Я. Маршака приносят
глубокую благодарность лицам, предоставившим письма поэта для публикации и
своими консультациями содействовавшим выпуску настоящего тома.
^TИЗБРАННЫЕ ПИСЬМА^U
Острогожск, 20 августа 1902 г.
Милый, дорогой дедушка!
Как я рад, как я счастлив, как я благодарен Вам за Ваше письмо. Всю эту
неделю я нахожусь под впечатлением, произведенным на меня Вашим теплым
словом [1].
Помните: "Старик Державин нас приметил и, в гроб сходя, благословил"
[2].
Так же и Вы благословили меня - и я бодро пойду вперед. Глубоко в душу
мне запали Ваши слова. Я с увлечением примусь за чтение Ваших произведений.
А у нас, дорогой дедушка, несчастье: Поповский (Вы помните учителя, про
которого я Вам говорил) уже не будет преподавать у нас, а вместо него будет
заниматься Антонов, буквоед, черствый человек. Требовать от нас он будет
только хорошего поведения (как учитель Чичикова). Он ужасно не любит, если
ученик, как он выражается, "открывает Америку", то есть высказывает свое
мнение в классных сочинениях, а не то, что сказано в книге. Сегодня он нам
объяснял в классе урок - "Повествованием, - говорит он, - называется то, что
повествуется, описанием - то, что описывается, а рассуждением - то, о чем
рассуждается". Как Вам это покажется... И все у нас здесь как-то странно
устроено. Например, на праздник древонасаждения какой-то офицер явился,
гремя шпорами, к ученикам и произнес соответствующую этому торжеству речь:
"Священник, - сказал он, - учит вас крестом, а я вот этим", - и при этом
показал ученикам свой огромнейший кулак. Вообще мне отчего-то здесь так
душно! Все это как то противно, несносно!.. Товарищи теперь у меня ужасные.
Друзей здесь у меня решительно нет, не с кем даже иногда поделиться
впечатлениями. Спасибо Вам, горячее спасибо за Ваши сочинения и за Ваше
письмо... [3] Как бы хотел я увидеть ЛЬВА ВЕЛИКОГО... [4] С какой радостью,
с каким счастьем смотрел бы я на автора "Поликушки", "Холстомера" - и
особенно "Детство, отрочество и юность". О "Воскресении" я буду говорить с
Вами тогда, когда еще раз прочту его... Ну довольно! Вы просите меня не
забывать Вас. Ах, дедушка, дорогой дедушка! Помните Вы, как первый раз я
выступил читать пред Вами свои стихотворения... Как нужно было мне тогда
Ваше горячее слово одобрения - и я услышал его. Если когда-нибудь я буду в
силах работать, трудиться на том пути, который Вы завещаете мне, то всегда,
всегда я буду говорить: "Вы первые указали мне путь". Я внимательно прочел
Ваше письмо и заметил, что иногда у меня встречаются-таки фразы, бьющие на
эффект, но я постараюсь писать проще, яснее, а если я постараюсь - то это
должно выйти [5]. Пишу я немного. Написал недавно "Еврейскую легенду".
Когда-нибудь я пришлю Вам ее. Теперь собираюсь писать рассказ из
гимназической жизни: "Жид". Там я выставлю забитого ученика-еврея,
оттолкнутого от всех товарищей, слабого, потерявшего даже сознание того, что
он человек. И постараюсь писать беспристрастно. Напишите мне, пожалуйста,
как Вам нравится эта тема?
Перед отъездом был я у доктора с папой. Профессора мы не застали, а
вместо него нас принял ассистент его. Он сказал, что порока у меня нет, а
только ужасный невроз сердца, да грудь узка, слаба и т. п. Говорил мне еще,
что надо хорошо питаться, принимать ванны, заниматься гимнастикой... Ну
довольно! Горячо, крепко целую Вас, обнимаю и остаюсь
маленький внук Ваш
Сам
В следующем письме напишу Вам о том, какое впечатление произвели на
меня слова Льва Великого [6].
Любящий Сам
1 Впервые В. В. Стасов и С. Маршак встретились на даче критика 4
августа 1902 года. Познакомил их востоковед и общественный деятель, барон Д.
Г. Гинцбург (1857-1910). С. Маршак читал Стасову свои стихотворения, которые
произвели на критика хорошее впечатление. Впоследствии В. В. Стасов принял
самое активное участие в судьбе одаренного мальчика выхлопотал ему перевод
из острогожской в петербургскую гимназию, познакомил юного поэта с
крупнейшими деятелями русской культуры: А. К. Глазуновым, И. Е. Репиным, Ф.
И. Шаляпиным и др., наконец, с А. М. Горьким (см. подробно в повести С. Я.
Маршака "В начале жизни (Страницы воспоминаний)" - т. 6 наст. изд.).
15 августа 1902 года В. В. Стасов послал письмо своему юному другу в
Острогожск, куда возвратился С. Маршак из Петербурга. Этим письмом было
положено начало переписке между ними. Переписка продолжалась до самой смерти
критика в 1906 году. (Письма С. Я. Маршака к В. В. Стасову хранятся в фонде
Стасовых в архиве Института русской литературы (Пушкинский дом.)
Письма В. В. Стасова к С. Маршаку частично опубликованы с большими
сокращениями и неточностями в "Неделе", приложении к газете "Известия" (Э 28
за 1964 г., стр. 17) и в кн.: В. В. Стасов, Письма к деятелям русской
литературы, т. 2, "Наука", М. 1967, стр. 12-18.
2 Неточная цитата из "Евгения Онегина" А. С. Пушкина (глава VIII,
строфа 2). У Пушкина: "Старик Державин нас заметил и, в гроб сходя,
благословил".
3 В. В. Стасов подарил Маршаку три тома своего собрания сочинений,
вышедшего в свет в 1894 году.
4 В своем письме от 15 августа 1902 года В. В. Стасов описал поездку к
Л. Н. Толстому (10-14 августа).
5 В. В. Стасов в письме к С. Маршаку призывал юного друга "искать все
больше и больше правды в жизни", "все больше и больше чуждаться риторики,
красивых, но праздных слов и картин, пустых фейерверков и цветных
иллюминаций".
6 В. В. Стасов рассказал Л. Н. Толстому о своем знакомстве с
четырнадцатилетним поэтом. В письме к С. Маршаку он передал слова Л. Н.
Толстого, сказанные им под впечатлением от рассказа Стасова: "Ах, эти мне
"Wunder-Kinder"! Сколько я их встречал и сколько раз обманулся! Так они
часто летают праздными и ненужными ракетами! Полетит, полетит светло и
красиво, а там и скоро лопнет в воздухе и исчезнет! Нет! Я уже теперь никому
и ничему между ними не верю! Пускай вперед вырастут и окрепнут и докажут,
что они не пустой фейерверк!"
Острогожск, 13 сентября 1902 г.
Милый, дорогой дедушка!
Ежедневно собираюсь я Вам написать - но занятия и вообще многое мешало
мне. Прежде всего, я поссорился с учителем латинского яз(ыка), который ни за
что ни про что обозвал 2 учеников-евреев "жидами". Я ему просто сказал, что
он, как учитель, должен был показывать хороший пример нам, а он сам
поступает, как какой-нибудь гимназист. Он ужасно рассердился. Учитель
русск(ого) языка у нас ужасный: он за что-то ненавидит меня. За что - не
знаю. Должно быть, за то, что я "жид". С величайшим удовольствием прочел я
"25 лет русского искусства" [1]. Все глубоко, глубоко запало мне в душу. Мне
кажется, что все то, что Вы считаете качествами и недостатками художника,
может быть применено и к писателю. Я уверен, что вместо того, чтоб под звуки
"лиры" носиться в небесах - художник должен познакомиться лучше с землей, с
ее людьми. Тут он может принести много, много пользы. Знаете, дедушка, какая
у меня заветная мечта: после университета забраться куда-нибудь в местечко
"черты оседлости". Там я буду работать, ближе познакомлюсь с ними, моими
бедными братьями. Там я нужен - и я буду там. Мне говорят, что я могу
перемениться, но я твердо верю, что человек с волей никогда не изменит
своего намерения. А у человека, который хочет поработать в своей жизни -
должна быть сильная воля. Когда прочел я эту статью ("25 лет русск(ого)
искусства"), в каком восторге был я: мне казалось, что я хоть сколько-нибудь
понял Вас. У меня лицо горело - и предстал перед моими глазами тот день,
когда я читал Вам впервые мои стихи. (...) [2]
Ах, как хотел бы я сейчас увидеть Вас - а между нами более тысячи
верст... Как счастлив я был, когда получил Ваши строки... Не лишайте же меня
этого счастья. Я жду со дня на день Вашего письма - и беспокоит меня одна
мысль: не заболели ли Вы? Ведь я, дорогой дедушка, не перенесу этого!..
Татьяне Александровне [3] я написал - а ответа нет. От барона я получил
письмо [4] - какой он хороший, благородный человек и как хорошо пишет!
Один из учителей, Поповский (про которого я говорил Вам), поклонник
народного искусства, хотел бы приобресть Ваши сочинения, но не знает где.
Напишите, пожалуйста, где он может достать их.
Грудь у меня болит, болит сильно - не знаю, что дальше будет.
Крепко, горячо обнимаю Вас, мои милый дорогой дедушка! Как я хочу
увидеть Вас, мой милый добрый дедушка!
Ваш Сам
Жду с величайшим нетерпением Вашего письма. Кланяюсь всем Вашим. Барону
напишу завтра.
1 С. Маршак делится впечатлениями от только что прочитанной работы В.
В. Стасова "25 лет русского искусства", помещенной в I томе Собрания
сочинений критика.
2 С. Маршак вспоминает о первой встрече с В. В. Стасовым 4 августа 1902
года.
3 Татьяна Александровна Майзель - литератор (псевдоним: Татьяна
Майская), знакомая В. В. Стасова, принимала живое участие в судьбе юного
Маршака. Письмо С. Маршака к ней неизвестно.
4 Письмо Д. Г. Гинцбурга не сохранилось.
Осиповка [1], 28 марта 1903 г.
Дорогой дедушка!
Спасибо за чудное письмо! [2] Я чуть не бросился на шею "почтарю",
когда он мне отдал его и я увидел Ваш почерк! А то как я беспокоился, какие
мысли лезли мне в голову! Я был счастлив, получив Ваше письмо. Я не могу