Страница:
неугодническое! — будет, сколько возможно, реконструировано.
И ещё. Кассандру Гомер называет мантисом, другие, более поздние, авторы «Троянского цикла» — тоже; но это их свидетельство столь же легковесно, как и все их тексты. К тому же в их эпоху понятие «мантис» уже было полностью размыто.
Во всём «Троянском цикле» Кассандра изображена скорее как прорицательница или провозвестница. Словом, утверждать, что Кассандра — мантис в древнем смысле этого слова, столь же рискованно, как некогда было рискованно говорить доброе о Понтии Пилате. Понадобилось написать два толстых тома «КАТАРСИСа», прежде чем в третьем стало возможным доказать верность этой точки зрения.
А ведь и в случае с Пилатом всё начиналось лишь с внутреннего ощущения…
Вот и сейчас внутреннее ощущение подсказывает, что Кассандра значительней, чем принято считать…
Когда «ахейцы» притворно отступили от стен Трои и оставили у ворот города деревянного коня, внутри которого был спрятан десант, толпари Трои склонялись к самоубийственному решению: ввезти дарёного коня (символ страсти) в пределы оборонительных стен города и поставить не где-нибудь, а в храме Девы.
Их безумию, не столько судя по «Троянскому циклу», сколько доверяя внутреннему голосу, противостали лишь двое — Лаокоон и Кассандра.
Согласно «Троянскому циклу», Кассандра рисовала лишь типичные в случае захвата города врагом картины резни горожан, она говорила о плачущих детях защитников прелюбодеев (Париса и Елены) и любителей символа страсти (вспоминая верную классификацию Фрейда, анальной), говорила о домах, охваченных огнём, умоляла о решении покориться благоразумию-истине. Горожане же смотрели на авторитетов. Но авторитеты (старцы, «уважаемые граждане») с Истиной, как всегда и везде, были духовно не совместимы…
Почему толпа не вняла вести-предостережению Кассандры?
В чём причина?
Как эти идиоты (вспоминая пепел Трои) рассуждали?
Толпари не могут не ублажать себя, что они—«хорошие-расхорошие», следовательно, виновна сама Кассандра, а именно: недовыразила, неубедительная, безбожница. И толпа в лице популярных поэтов и драматургов сляпала соответствующий миф, который приведён во всех современных справочниках как единственное возможное объяснение глухоты толпы к истине. Аполлон-де, потрясённый нравственными качествами Кассандры, преподнёс ей дар мантиса, а потом потребовал половой близости. Кассандра отказала — прекраснейшему из мужчин! богу! — за что и поплатилась. Аполлон-де не нарушил своего слова, и дар мантиса не отнял, но месть его за строптивость была страшна: он не присовокупил к дару мантиса дар профета-популяризатора.
Если верить этому мифу, то получается: раз Истину толпа не приемлет, то виновна не толпа, не её бездуховность, а виновен носитель Истины — не совокупился с тем начальником, который всё даёт, вот и остался без авторитета.
Блеск! Это и называется лестью, подхалимажем, толпарством—«бульваром», одним словом.
Но возможен и другой взгляд — неугоднический.
Не обязательно заучивать цитаты из Евангелия, достаточно одной способности к критическому мышлению, чтобы при взгляде на окружающую нас действительность разглядеть: чем ближе человек к Истине, чем более он порядочен, тем менее он совпадает с толпой и тем менее он ей понятен. Отказ Кассандры от постельной близости с прекраснейшим из случайных мужчин (отказ от прелюбодейства) указывает не на её бездуховность, но на её готовность соединиться только с половинкой, раскрывает её уважение к своей половинкеи желание предстать перед супругом во всей чистоте. Принципиальный отказ от случайной связи — также и забота о личностности своих детей (вспомним эффект телегонии — ребёнок похож также и на партнёров, предварявших биологического отца). Кассандра отказалась от коллекционного экземпляра — согласно внушениям для толпарей, более нежного любовника, чем Аполлон, и не сыскать! Такая женщина-Личность, как Кассандра, неугодник, толпе чужда, непонятна — и потому ненавистна. Даже родне. (Кассандру «ахейцам» выдал, сообщив им, что она скрывается в алтаре храма Афины, явно кто-то из своих.)
Если Аполлон и сделал срамное предложение, то оно не было проявлением его дегенеративной фригидности (неразборчивости), поползновением к совращению, но, напротив, образным пояснением всем интересующимся, да и самой Кассандре тоже, сути характера мантиса.
Необходимость стремления к внутренней чистоте как условие получения дара пророчества (того или иного рода) подтверждается тем, что в Дельфийском храме Аполлона Пифия не получала оракула для человека, совершившего особо тяжкие преступления. В истории Дельфийского Храма получить оракул мерзавцы предпринимали попытки не раз. Но умение скрывать свои преступления перед людьми им не помогло перед лицом бога — Аполлон нечистых распознавал и устами Пифии выставлял этих нравственных уродов вон. (Храм Аполлона — не бульвар, где самым умным считают самого убедительного, а святым — кривляющегося на особый манер извращенца или преступника.)
Итак, вопреки верованиям античной толпы (да и современной тоже), в одном человеке два разнородных дара- таланта, мантиса и профета, не совмещаются. (В сущности, к тому же выводу мы приходим при исследовании «Деяний апостолов»: профету Павлу помогали провозвестники, а те и другие пользовались древними книгами хресмологов.)
Истинный мантис, слова которого понятны лишь весьма узкому кругу лиц, может реализовать свой таланттолько в сотрудничестве с хресмологами, провозвестниками, профетами, предтечей и иными соработниками «пророческой „бригады”».
Но если бы «пророческой бригаде» противостояла только толпа!
Есть ещё и «младенцы». Это те, о которых апостол (профет) Павел написал:
…впрочем сам спасётся, но так, как бы из огня…
1 Кор. 3:15
…но трудно истолковывать, потому что вы сделались неспособны слушать.
Ибо, судя по времени, вам надлежало быть учителями; но вас снова нужно учить первым началам слова Божия, и для вас нужно молоко, а не твёрдая пища…
Всякий, питаемый молоком, несведущ в слове правды, потому что он младенец.
Евр. 5:11–13
Кто такие «младенцы», апостол Павел знал не понаслышке и их стократное и более численное преобладание над посвящёнными, судя по стилю Посланий, осознавал. «Младенец», несмотря на бесталанность, полагает, что может если не всё, то многое, почти всё. Приглядитесь к реальным церквам пилатоненавистников — в каждой пруд пруди полагающих себя и мантисами, и профетами одновременно, хотя они не способны постичь духовно-психологические портреты не то что Пилата или Петра, но даже и женщины, взятой якобы в прелюбодеянии. «Младенец» такого плода Духа Святого, как смирение, не знает, а ведь созревание этого плода — единственный путь к принятию таланта . (Проблема смирения на пути к талантузатронута на конкретном примере в главе «Не малодушествуй в молитве своей…»)
В концепцию смирения- талантасоставной частью входит концепция родовой памяти — не случайно толпы бесталанных рвутся верить в любую чушь вроде переселения душ или концепции человека, рождающегося «чистым листом бумаги» и т. п… Из этих мракобесных концепций исполнители пытаются черпать бражку самооправдания: нет родовой памяти, следовательно, убогость пустопорожней жизни оправдана. Это не считая того, что бесталанного всякая истина угнетает непосредственно.
В «пророческую „бригаду”» входят и «посвящённые» — это те, которые познали свой талант, хотя их талантне обязательно связан с владением словом. Например, если бы во времена апостолов существовала видеотехника, то для создания видеоматериалов потребовалось бы сотрудничество музыкантов и компьютерщиков — талантливых.
Подсчитано, что обычный (далёкий от науки) человек не может воспринимать текст, в котором свыше 5 % нового. Из одного только этого следует, что между мантисом, устремлённым к Вышнему, и «беременной» «младенцами» толпой (состоящей из толпарей, полностью погружённых в идиотизм) для возможности общения требуется целая череда посредников: профет — учитель — благовестник — предтеча. Названия «специальностей» взяты из апостольских посланий, вошедших в каноническое Евангелие, возможно, перечень их обширней. И наверняка разветвлённей.
Здесь, похоже, пора сделать ещё одно отступление.
Мантис Кассандра в рамках «Троянского цикла» как-то не кажется мыслителем-концептуалистом. Ясно, что её образ, сравнительно с утраченным неугодническимпервоисточником, авторами-толпарями «Троянского цикла» сужен. Но как бы то ни было, не стоит забывать, что ограничений возраста не перепрыгнуть — Кассандра была молода, к тому же не знала ни брака, ни деторождения, в силу чего на зрелого концептуалиста не тянула. (Разве что в совершенстве владела умением пользоваться родовой памятью.)
Причина звериной ненависти цивилизованного мира (бандитов — ахейских или нет — не важно) к осаждённому Илиону скорее в непосредственной духовнойнесовместимости. Проступки Трои, укрывшей прелюбодеев, — лишь повод, истинная мишень — Илион. Невольно напрашивается вопрос: а что такого было в Кассандре, что штурму и надежде победить Илион толпари придавали вселенское значение? В самой Кассандре лично или… Или?! Может, она не просто она, а прежде всего свой далёкий потомок — потенциальныйМантис?!
Иными словами, может, от неё, Девы, в веках должен был родиться Некто, Которому и надлежало стать Мантисом, воплощённой Истиной?
Но в котором по счёту поколении?
Это интересно, но не столь уж важно. (По оценкам различных исторических школ, с момента падения Трои и до появления Авраама в Харране прошло от нескольких десятилетий до многих веков*.)
* По мнению традиционных историков, падение Трои произошло ок. 1200 г. до н. э. Как считают библейские исследователи, переселение Авраама в Ханаан произошло намного раньше (по разным оценкам — в 1800–2000 гг. до н. э.). Однако в гомеровском эпосе (и во всех последующих переложениях и домысливаниях «Троянского цикла») на действительные события Троянской войны XIII века до н. э. могли быть наслоены и все предыдущие, ко времени Гомера уже ставшие мифологическими (с глубоким, как и в большинстве мифов, психологическим смыслом), сказания о какой-то очень давнейвойне стаи с метанацией(где, когда, кого с кем — никто, кроме автора не дошедшего до нас «Предсказания», не знает…). И хотя в тексте «КАТАРСИСа-3» «Троя» и «Илион» не разнесены автором в пространстве и времени, а разнесены лишь в области духа, однако это духовное отличие не противоречит тому, что «Илион» в «Трою» не случайно запрятанименно в результате этого наслоения. И тогда, как считает автор, Кассандра с Лаокооном, действительно, именно из того, Илионского, до-авраамовского и до-ахейского, времени. Это утверждение, как признаётся сам автор, невозможно ни опровергнуть, ни доказать, оно построено только на ощущении — того же рода, что двигало им, когда он писал «Пилата». (Примеч. ред.)
Но не стоит полагать, что от девы Кассандры мог произойти один только Мантис и более никто из «пророческой „бригады”». Конечно же, могли быть и другие, был, возможно, среди них и мантис, и, возможно, не один.
Мантиса от профета отличает повторение судьбыКассандры—«младенцы» ценят благовестника или предтечу, порой понимают отдельные фразы профета, мантис же им не понятен вовсе.
Если Мантис биологически происходит от Кассандры, то в отношении к Нему толпы должна быть яркая неадекватность. Заключаться она должна в том, что толпа должна жаждать выдать Его на поругание врагам-оккупантам. Это понятно непосредственно: после событий в Илионе можно было с уверенностью говорить о том, что в далёком будущем сойдутся в противостоянии Мантис (потомок Кассандры) и предавшие её на поругание врагам земляки (возможно, даже формальные потомки самой Кассандры).
Действительно, что произойдёт, если «Кассандра» переселится в другой народ — одна?
Проведём умозрительный эксперимент, который будет понятен с полуслова лишь физикам, знакомым с принципом «чёрного ящика», остальным же, видимо, придётся «попотеть».
Представим некоторое замкнутое пространство, в котором помещается «Кассандра» — в полном одиночестве. В этом умозрительном пространстве мы придаём ей свойство размножаться самой по себе. По общим законам наследования, согласно которым в Льва Николаевича пошёл лишь один убиенный Ваничка, а восемь выживших — в его жену-копрофилку, от «Кассандры» произойдёт гораздо больше некрофилов, чем биофилов. Через, допустим, пятьсот лет в нашем гипотетическом замкнутом пространстве окажется, предположим, сто потомков Кассандры. В какой пропорции распределятся биофилы и некрофилы? Для простоты предположим, что один к девяноста девяти. Вот к нашему гипотетическому пространству подошли враги. По законам психологии, в пространстве должна начаться гражданская война. Вопрос: сами девяносто девять (копии родственников Кассандры) убьют единственного настоящегопотомка Кассандры или выведут Его к врагам?
Ответ: выведут к врагам. (Выдавшие Кассандру тоже были не оригиналы, а лишь невротики.)
Таким образом, переселение «Кассандры» в другой народ даже в одиночестве не спасёт еёпотомка от преследований, аналогичных по смыслу тем, что претерпела Кассандра лично.
Может, здесь на психологическом уровне и заключена движущая сила того неадекватного желания иерусалимской толпы повести Христа на римский суд, в общем-то, нисколько для Убийства не нужный (Стефана убили и без того)?
Сын шёл к Голгофе Сам и волен был выбрать кратчайшую дорогу, но поскольку и Пилату, и нам была необходима встреча в претории, то Отец допустилреализацию вожделения толпы предать Мантиса (Логос, Слово) врагам, само же вожделение было невротического происхождения — из прошлого, ибо толпа не живёт, но лишь повторяет преступления предков, часто даже не своих, а своего вождя.
«Младенец», не говоря уж о совсем чуждых Истине толпарях, мыслит по-прежнему иерархически, следовательно, он враждебен ко всякому человеку, кто, по его мнению, выше в иерархии духовности, иерархии , самим же «младенцем» и надуманной. Бредовое подозрение о существовании подобной иерархии (вместо «бригады», в которой, несмотря на разность «профессий», все равны) — свидетельство о власти над «младенцем» неизжитой гордости, барьере на пути к таланту.
Тем более, что массовая Церковь первохристиан, состоявшая из мерзавца апостола Петра с прихвостнями и «юношами» — специалистами по моментальному захоронению свидетелей нечестия, была классической иерархией. С соответствующими членами и на периферии.
Есть верный слух, что у вас появилось блудодеяние, и притом такое блудодеяние, какого не слышно даже у язычников, что некто… имеет жену отца…
И вы возгордились, вместо того, чтобы лучше плакать…
Нечем вам хвалиться. Разве не знаете, что малая закваска квасит всё тесто?
1-е Кор. 5:1, 2, 6
Но эта грязь ещё только начаток, а не верх достигнутого первохристианами Петра.
Секта николаитов — самая омерзительная из сект (Откр. 2:6), отколовшихся от материнской иерархии Петра. Николаиты учили, что благодать от Бога может получить только согрешающий, следовательно, чтобы получить б`ольшую благодать, следует больше грешить. Ценили николаиты, понятно, наиболее «благодатных». Вот и соревновались. В подтверждение своей истинной святости николаиты, верно, указывали на то, что они «чудотворно» исцеляли много активней, чем апостолы (о механизме «чудотворных» исцелений см. «КАТАРСИС-1» — чем больший ты мерзавец, тем более невыборочны и массовы исцеления). Николаиты не прикалывались, они действительно верили в особую свою святость.
Николай, который организовал эту секту и по имени которого она и была названа, был прежде выбран в первые дьяконы советом во главе с Петром (Деян. 6:2–6), точнее, учитывая уподобление церковных иерархов своему начальнику, самим Великим Кормчим, признанным специалистом по всем мыслимым во Вселенной вопросам. Сама секта появилась, очевидно, после смерти Петра.
«Младенцы» готовы слушать рассказы о хресмологах (всё равно фактов истории они или не знают, или желают их понимать в рамках «философии» бытового суверенитизма). «Младенцы» восхищаются предсказателями, не будучи в состоянии отличить провозвестника от прорицателя, они поклоняются живущим иерархам и умершим профетам (в интерпретации иерархов), живой же мантис должен вызывать у них активную неприязнь.
Замещение Протоевангелия от Пилата на набор схожих между собой даже профетических произведений, выдаваемых за высшую форму письменной Благой Вести, «младенцам» не могло не нравиться: из обилия авторов следовало, что писать может разве что не каждый, надо всего лишь оказаться в нужное время в нужном месте. Косвенно множество «евангелий» снимало обличающую проблему таланта. Вовсе не случайно древняя церковь породила такое множество апокрифов — толпе это нравилось. Очень.
Отсюда правило древнего апостольства: хочешь, чтобы толпа-«младенцы» не выгнала взашей и создавалась видимость бурного увеличения численности вставших на Путь, — молчи про многоступенчатость познания, про его квантованность, не заикайся о таланте —о мантисе же прежде всего.
Но это среди «младенцев». А среди своих, посвящённых?
Упоминание о Пилате становилось своеобразным паролем, понятным только для уха особо посвящённых. Даже если его имя упоминалось как бы невпопад.
Невпопад, но с эдакой ругательной полуинтонацией — это уже полная конспирация.
Упоминание о Пилате возможно и в письмах.
А может, поискать подобное в Новом Завете среди Посланий?
Послания подразделяются на три группы:
— для коллективного чтения перед «младенцами» (например, Послание к римлянам, Послание к евреям и т. п. — абсолютное большинство Посланий);
— индивидуальное письмо кому-то из «младенцев» (например, Третье Послание Иоанна или Послание к Филимону);
— личное письмо «посвящённому».
Упоминание имени Пилата в Посланиях первых двух групп невозможно.
Писем же последней категории всего три —Первое и Второе Послания к Тимофею и Послание к Титу. Автор всех трёх — апостол Павел.
Судя по содержанию письма к Титу, оно далеко не первое, никакой пароль переписывающимся уже не нужен, а искать надо только в первом.
Что ж, откроем Первое Послание к Тимофею.
Ба! «Понтий Пилат»!
В Первом!
Как бы мимоходом!
Вскользь!
Невпопад!
На первый взгляд глупое, никчёмное упоминание, — но если его воспринимать не как пароль, а как информационное сообщение.
Читаем последние строчки письма:
Пред Богом, всё животворящим, и перед Христом Иисусом, Который засвидетельствовал пред Понтием Пилатом доброе исповедание, завещаю тебе Соблюсти заповедь чисто и неукоризненно даже до явления Господа нашего Иисуса Христа… вЂ№и т. п. ›
1 Тим. 6:13, 14
Что сообщает Павел, если не проникать глубже голо-логического уровня?
Приводит список тех, с кем Иисус общался лично? Но почему тогда не воспомянуты апостолы, Ирод и многие прочие?
Может, Павел хотел совершить экскурс в историю? А то Тимофей не знал, что, где, когда и с кем?
Может, Павел хотел напомнить Тимофею, служителю церкви, азы внешних аспектов христианского бытия?
Можно, конечно, верить и в это — если очень нужно и Истина безразлична.
Следовательно, «Пилат» — пароль.
Теперь смотрим другие Послания: есть ли раздражающие «младенцев» упоминания о Пилате?
Нет… Нет… Нет… Нет… Нет… Нет… Нет!
Нет, потому что и быть не может.
Однако не следует забывать, что неупоминание имени Пилата и вести Протоевангелия объясняется не только вкусами «младенцев», но и тем обстоятельством, что все общины были «под колпаком» у Великого Цензора…
Во многой мудрости много печали — сказал в «Экклезиасте» поздний Соломон. Пилат — величайший автор всех времён и народов — перестрадал этот аспект талантливойжизни много острее Соломона, автора, в общем-то, не великой глубины обобщений.
Пилат работал над Протоевангелием много лет, но не мог даже мечтать вкусить от плодов, которые утешают менее значительного автора-философа.
Пилат знал, что по завершении возвышающей работы над Протоевангелием он церкви Петра станет не просто чужд, но будет вызывать звериную ненависть.
Посещение «домов молитвы» станет просто небезопасно ещё и по другой причине. Представьте, что бы было, если бы в «дом молитвы» вошёл человек, который сказал, что он — истинный автор тех текстов, о которых нынешние католики учат, что надиктовал их сам Пётр?!.. (Так должны были веровать и петровские «первохристиане»: плоды холуйской психологии одни во все времена.)
Но и сохраняй даже Пилат на богослужении-собрании молчание, церковные расхитители начинали бы «вдруг» угадывать в нём вора и опасливо хватались бы за карманы, воины с задней скамьи считали бы его тупым и примитивным исполнителем, любители сикеры угадывали бы в нём несомненные признаки любителя выпить, а церковные активисты-авторитеты дружно бы обличили Пилата в бездуховности и желании учительствовать.
Трудно, неимоверно трудно писать, если знаешь наверняка, что как бы ты ни старался, всё равно понят будешь лишь немногими, что тот способ особо быстрого мышления, который ты нарабатывал годами и вообще всей жизнью, и даже не одним поколением предков, способ, который ведёт к поразительным результатам, не может быть сохранён даже на пергаменте или бумаге: он ненавистен не только потому, что непонятен, он бесталанных обличает — и будет уничтожен.
В такой тягостной ситуации Пилату не могла не быть оказана поддержка — в частности от провозвестников.Уж на что апостол Павел кремень, но провозвестники и его ободряли, предупреждая даже о такой мелочи, как арест. Понятно, предупреждали не для того, чтобы Павел избежал ареста: он от испытаний не бегал.
Поддержка же писателю может быть оказана только одного рода: сообщить, где, когда (да хоть бы и через несколько веков) и кем его труд будет востребован.
Кем и в какой местности будет оценён его труд?
…Мой, Пилата, труд?
Говоришь, не в разных местах, а в одной стране?
Даже один город?
Стык Гилеи и Гипербореи?!
Ну надо же!
Путь туда прямой и удобный? Всего-то навсего вверх по Ра-реке? Верховья?
Послушай, Малх, а ведь бог Лаокоона-Копьеносца из Илиона родом-то с Гипербореи…
Не знал?
Бога счастья толпа изгнала ещё давно, в храмах его запустение, но его жрецы… Где они? Закончив миссию, вернулись… в Гиперборею?
Малх! Ну конечно же, Геракл, в единственном своёмсыне Скифе, тоже давно в Гилее! Геракл умел читать будущее!
«Я же это чувствовала», — как сказала бы одна известная нам обоим дама!
Похоже, там, на севере, собирается интереснейшая компания?!
Не то что здесь.
Две тысячи лет подождать — не срок.
Пошли, Малх! А?!
Ну их, всех этих козлов, на …!
глава тридцать пятая
И ещё. Кассандру Гомер называет мантисом, другие, более поздние, авторы «Троянского цикла» — тоже; но это их свидетельство столь же легковесно, как и все их тексты. К тому же в их эпоху понятие «мантис» уже было полностью размыто.
Во всём «Троянском цикле» Кассандра изображена скорее как прорицательница или провозвестница. Словом, утверждать, что Кассандра — мантис в древнем смысле этого слова, столь же рискованно, как некогда было рискованно говорить доброе о Понтии Пилате. Понадобилось написать два толстых тома «КАТАРСИСа», прежде чем в третьем стало возможным доказать верность этой точки зрения.
А ведь и в случае с Пилатом всё начиналось лишь с внутреннего ощущения…
Вот и сейчас внутреннее ощущение подсказывает, что Кассандра значительней, чем принято считать…
Когда «ахейцы» притворно отступили от стен Трои и оставили у ворот города деревянного коня, внутри которого был спрятан десант, толпари Трои склонялись к самоубийственному решению: ввезти дарёного коня (символ страсти) в пределы оборонительных стен города и поставить не где-нибудь, а в храме Девы.
Их безумию, не столько судя по «Троянскому циклу», сколько доверяя внутреннему голосу, противостали лишь двое — Лаокоон и Кассандра.
Согласно «Троянскому циклу», Кассандра рисовала лишь типичные в случае захвата города врагом картины резни горожан, она говорила о плачущих детях защитников прелюбодеев (Париса и Елены) и любителей символа страсти (вспоминая верную классификацию Фрейда, анальной), говорила о домах, охваченных огнём, умоляла о решении покориться благоразумию-истине. Горожане же смотрели на авторитетов. Но авторитеты (старцы, «уважаемые граждане») с Истиной, как всегда и везде, были духовно не совместимы…
Почему толпа не вняла вести-предостережению Кассандры?
В чём причина?
Как эти идиоты (вспоминая пепел Трои) рассуждали?
Толпари не могут не ублажать себя, что они—«хорошие-расхорошие», следовательно, виновна сама Кассандра, а именно: недовыразила, неубедительная, безбожница. И толпа в лице популярных поэтов и драматургов сляпала соответствующий миф, который приведён во всех современных справочниках как единственное возможное объяснение глухоты толпы к истине. Аполлон-де, потрясённый нравственными качествами Кассандры, преподнёс ей дар мантиса, а потом потребовал половой близости. Кассандра отказала — прекраснейшему из мужчин! богу! — за что и поплатилась. Аполлон-де не нарушил своего слова, и дар мантиса не отнял, но месть его за строптивость была страшна: он не присовокупил к дару мантиса дар профета-популяризатора.
Если верить этому мифу, то получается: раз Истину толпа не приемлет, то виновна не толпа, не её бездуховность, а виновен носитель Истины — не совокупился с тем начальником, который всё даёт, вот и остался без авторитета.
Блеск! Это и называется лестью, подхалимажем, толпарством—«бульваром», одним словом.
Но возможен и другой взгляд — неугоднический.
Не обязательно заучивать цитаты из Евангелия, достаточно одной способности к критическому мышлению, чтобы при взгляде на окружающую нас действительность разглядеть: чем ближе человек к Истине, чем более он порядочен, тем менее он совпадает с толпой и тем менее он ей понятен. Отказ Кассандры от постельной близости с прекраснейшим из случайных мужчин (отказ от прелюбодейства) указывает не на её бездуховность, но на её готовность соединиться только с половинкой, раскрывает её уважение к своей половинкеи желание предстать перед супругом во всей чистоте. Принципиальный отказ от случайной связи — также и забота о личностности своих детей (вспомним эффект телегонии — ребёнок похож также и на партнёров, предварявших биологического отца). Кассандра отказалась от коллекционного экземпляра — согласно внушениям для толпарей, более нежного любовника, чем Аполлон, и не сыскать! Такая женщина-Личность, как Кассандра, неугодник, толпе чужда, непонятна — и потому ненавистна. Даже родне. (Кассандру «ахейцам» выдал, сообщив им, что она скрывается в алтаре храма Афины, явно кто-то из своих.)
Если Аполлон и сделал срамное предложение, то оно не было проявлением его дегенеративной фригидности (неразборчивости), поползновением к совращению, но, напротив, образным пояснением всем интересующимся, да и самой Кассандре тоже, сути характера мантиса.
Необходимость стремления к внутренней чистоте как условие получения дара пророчества (того или иного рода) подтверждается тем, что в Дельфийском храме Аполлона Пифия не получала оракула для человека, совершившего особо тяжкие преступления. В истории Дельфийского Храма получить оракул мерзавцы предпринимали попытки не раз. Но умение скрывать свои преступления перед людьми им не помогло перед лицом бога — Аполлон нечистых распознавал и устами Пифии выставлял этих нравственных уродов вон. (Храм Аполлона — не бульвар, где самым умным считают самого убедительного, а святым — кривляющегося на особый манер извращенца или преступника.)
Итак, вопреки верованиям античной толпы (да и современной тоже), в одном человеке два разнородных дара- таланта, мантиса и профета, не совмещаются. (В сущности, к тому же выводу мы приходим при исследовании «Деяний апостолов»: профету Павлу помогали провозвестники, а те и другие пользовались древними книгами хресмологов.)
Истинный мантис, слова которого понятны лишь весьма узкому кругу лиц, может реализовать свой таланттолько в сотрудничестве с хресмологами, провозвестниками, профетами, предтечей и иными соработниками «пророческой „бригады”».
Но если бы «пророческой бригаде» противостояла только толпа!
Есть ещё и «младенцы». Это те, о которых апостол (профет) Павел написал:
…впрочем сам спасётся, но так, как бы из огня…
1 Кор. 3:15
…но трудно истолковывать, потому что вы сделались неспособны слушать.
Ибо, судя по времени, вам надлежало быть учителями; но вас снова нужно учить первым началам слова Божия, и для вас нужно молоко, а не твёрдая пища…
Всякий, питаемый молоком, несведущ в слове правды, потому что он младенец.
Евр. 5:11–13
Кто такие «младенцы», апостол Павел знал не понаслышке и их стократное и более численное преобладание над посвящёнными, судя по стилю Посланий, осознавал. «Младенец», несмотря на бесталанность, полагает, что может если не всё, то многое, почти всё. Приглядитесь к реальным церквам пилатоненавистников — в каждой пруд пруди полагающих себя и мантисами, и профетами одновременно, хотя они не способны постичь духовно-психологические портреты не то что Пилата или Петра, но даже и женщины, взятой якобы в прелюбодеянии. «Младенец» такого плода Духа Святого, как смирение, не знает, а ведь созревание этого плода — единственный путь к принятию таланта . (Проблема смирения на пути к талантузатронута на конкретном примере в главе «Не малодушествуй в молитве своей…»)
В концепцию смирения- талантасоставной частью входит концепция родовой памяти — не случайно толпы бесталанных рвутся верить в любую чушь вроде переселения душ или концепции человека, рождающегося «чистым листом бумаги» и т. п… Из этих мракобесных концепций исполнители пытаются черпать бражку самооправдания: нет родовой памяти, следовательно, убогость пустопорожней жизни оправдана. Это не считая того, что бесталанного всякая истина угнетает непосредственно.
В «пророческую „бригаду”» входят и «посвящённые» — это те, которые познали свой талант, хотя их талантне обязательно связан с владением словом. Например, если бы во времена апостолов существовала видеотехника, то для создания видеоматериалов потребовалось бы сотрудничество музыкантов и компьютерщиков — талантливых.
Подсчитано, что обычный (далёкий от науки) человек не может воспринимать текст, в котором свыше 5 % нового. Из одного только этого следует, что между мантисом, устремлённым к Вышнему, и «беременной» «младенцами» толпой (состоящей из толпарей, полностью погружённых в идиотизм) для возможности общения требуется целая череда посредников: профет — учитель — благовестник — предтеча. Названия «специальностей» взяты из апостольских посланий, вошедших в каноническое Евангелие, возможно, перечень их обширней. И наверняка разветвлённей.
Здесь, похоже, пора сделать ещё одно отступление.
Мантис Кассандра в рамках «Троянского цикла» как-то не кажется мыслителем-концептуалистом. Ясно, что её образ, сравнительно с утраченным неугодническимпервоисточником, авторами-толпарями «Троянского цикла» сужен. Но как бы то ни было, не стоит забывать, что ограничений возраста не перепрыгнуть — Кассандра была молода, к тому же не знала ни брака, ни деторождения, в силу чего на зрелого концептуалиста не тянула. (Разве что в совершенстве владела умением пользоваться родовой памятью.)
Причина звериной ненависти цивилизованного мира (бандитов — ахейских или нет — не важно) к осаждённому Илиону скорее в непосредственной духовнойнесовместимости. Проступки Трои, укрывшей прелюбодеев, — лишь повод, истинная мишень — Илион. Невольно напрашивается вопрос: а что такого было в Кассандре, что штурму и надежде победить Илион толпари придавали вселенское значение? В самой Кассандре лично или… Или?! Может, она не просто она, а прежде всего свой далёкий потомок — потенциальныйМантис?!
Иными словами, может, от неё, Девы, в веках должен был родиться Некто, Которому и надлежало стать Мантисом, воплощённой Истиной?
Но в котором по счёту поколении?
Это интересно, но не столь уж важно. (По оценкам различных исторических школ, с момента падения Трои и до появления Авраама в Харране прошло от нескольких десятилетий до многих веков*.)
* По мнению традиционных историков, падение Трои произошло ок. 1200 г. до н. э. Как считают библейские исследователи, переселение Авраама в Ханаан произошло намного раньше (по разным оценкам — в 1800–2000 гг. до н. э.). Однако в гомеровском эпосе (и во всех последующих переложениях и домысливаниях «Троянского цикла») на действительные события Троянской войны XIII века до н. э. могли быть наслоены и все предыдущие, ко времени Гомера уже ставшие мифологическими (с глубоким, как и в большинстве мифов, психологическим смыслом), сказания о какой-то очень давнейвойне стаи с метанацией(где, когда, кого с кем — никто, кроме автора не дошедшего до нас «Предсказания», не знает…). И хотя в тексте «КАТАРСИСа-3» «Троя» и «Илион» не разнесены автором в пространстве и времени, а разнесены лишь в области духа, однако это духовное отличие не противоречит тому, что «Илион» в «Трою» не случайно запрятанименно в результате этого наслоения. И тогда, как считает автор, Кассандра с Лаокооном, действительно, именно из того, Илионского, до-авраамовского и до-ахейского, времени. Это утверждение, как признаётся сам автор, невозможно ни опровергнуть, ни доказать, оно построено только на ощущении — того же рода, что двигало им, когда он писал «Пилата». (Примеч. ред.)
Но не стоит полагать, что от девы Кассандры мог произойти один только Мантис и более никто из «пророческой „бригады”». Конечно же, могли быть и другие, был, возможно, среди них и мантис, и, возможно, не один.
Мантиса от профета отличает повторение судьбыКассандры—«младенцы» ценят благовестника или предтечу, порой понимают отдельные фразы профета, мантис же им не понятен вовсе.
Если Мантис биологически происходит от Кассандры, то в отношении к Нему толпы должна быть яркая неадекватность. Заключаться она должна в том, что толпа должна жаждать выдать Его на поругание врагам-оккупантам. Это понятно непосредственно: после событий в Илионе можно было с уверенностью говорить о том, что в далёком будущем сойдутся в противостоянии Мантис (потомок Кассандры) и предавшие её на поругание врагам земляки (возможно, даже формальные потомки самой Кассандры).
Действительно, что произойдёт, если «Кассандра» переселится в другой народ — одна?
Проведём умозрительный эксперимент, который будет понятен с полуслова лишь физикам, знакомым с принципом «чёрного ящика», остальным же, видимо, придётся «попотеть».
Представим некоторое замкнутое пространство, в котором помещается «Кассандра» — в полном одиночестве. В этом умозрительном пространстве мы придаём ей свойство размножаться самой по себе. По общим законам наследования, согласно которым в Льва Николаевича пошёл лишь один убиенный Ваничка, а восемь выживших — в его жену-копрофилку, от «Кассандры» произойдёт гораздо больше некрофилов, чем биофилов. Через, допустим, пятьсот лет в нашем гипотетическом замкнутом пространстве окажется, предположим, сто потомков Кассандры. В какой пропорции распределятся биофилы и некрофилы? Для простоты предположим, что один к девяноста девяти. Вот к нашему гипотетическому пространству подошли враги. По законам психологии, в пространстве должна начаться гражданская война. Вопрос: сами девяносто девять (копии родственников Кассандры) убьют единственного настоящегопотомка Кассандры или выведут Его к врагам?
Ответ: выведут к врагам. (Выдавшие Кассандру тоже были не оригиналы, а лишь невротики.)
Таким образом, переселение «Кассандры» в другой народ даже в одиночестве не спасёт еёпотомка от преследований, аналогичных по смыслу тем, что претерпела Кассандра лично.
Может, здесь на психологическом уровне и заключена движущая сила того неадекватного желания иерусалимской толпы повести Христа на римский суд, в общем-то, нисколько для Убийства не нужный (Стефана убили и без того)?
Сын шёл к Голгофе Сам и волен был выбрать кратчайшую дорогу, но поскольку и Пилату, и нам была необходима встреча в претории, то Отец допустилреализацию вожделения толпы предать Мантиса (Логос, Слово) врагам, само же вожделение было невротического происхождения — из прошлого, ибо толпа не живёт, но лишь повторяет преступления предков, часто даже не своих, а своего вождя.
«Младенец», не говоря уж о совсем чуждых Истине толпарях, мыслит по-прежнему иерархически, следовательно, он враждебен ко всякому человеку, кто, по его мнению, выше в иерархии духовности, иерархии , самим же «младенцем» и надуманной. Бредовое подозрение о существовании подобной иерархии (вместо «бригады», в которой, несмотря на разность «профессий», все равны) — свидетельство о власти над «младенцем» неизжитой гордости, барьере на пути к таланту.
Тем более, что массовая Церковь первохристиан, состоявшая из мерзавца апостола Петра с прихвостнями и «юношами» — специалистами по моментальному захоронению свидетелей нечестия, была классической иерархией. С соответствующими членами и на периферии.
Есть верный слух, что у вас появилось блудодеяние, и притом такое блудодеяние, какого не слышно даже у язычников, что некто… имеет жену отца…
И вы возгордились, вместо того, чтобы лучше плакать…
Нечем вам хвалиться. Разве не знаете, что малая закваска квасит всё тесто?
1-е Кор. 5:1, 2, 6
Но эта грязь ещё только начаток, а не верх достигнутого первохристианами Петра.
Секта николаитов — самая омерзительная из сект (Откр. 2:6), отколовшихся от материнской иерархии Петра. Николаиты учили, что благодать от Бога может получить только согрешающий, следовательно, чтобы получить б`ольшую благодать, следует больше грешить. Ценили николаиты, понятно, наиболее «благодатных». Вот и соревновались. В подтверждение своей истинной святости николаиты, верно, указывали на то, что они «чудотворно» исцеляли много активней, чем апостолы (о механизме «чудотворных» исцелений см. «КАТАРСИС-1» — чем больший ты мерзавец, тем более невыборочны и массовы исцеления). Николаиты не прикалывались, они действительно верили в особую свою святость.
Николай, который организовал эту секту и по имени которого она и была названа, был прежде выбран в первые дьяконы советом во главе с Петром (Деян. 6:2–6), точнее, учитывая уподобление церковных иерархов своему начальнику, самим Великим Кормчим, признанным специалистом по всем мыслимым во Вселенной вопросам. Сама секта появилась, очевидно, после смерти Петра.
«Младенцы» готовы слушать рассказы о хресмологах (всё равно фактов истории они или не знают, или желают их понимать в рамках «философии» бытового суверенитизма). «Младенцы» восхищаются предсказателями, не будучи в состоянии отличить провозвестника от прорицателя, они поклоняются живущим иерархам и умершим профетам (в интерпретации иерархов), живой же мантис должен вызывать у них активную неприязнь.
Замещение Протоевангелия от Пилата на набор схожих между собой даже профетических произведений, выдаваемых за высшую форму письменной Благой Вести, «младенцам» не могло не нравиться: из обилия авторов следовало, что писать может разве что не каждый, надо всего лишь оказаться в нужное время в нужном месте. Косвенно множество «евангелий» снимало обличающую проблему таланта. Вовсе не случайно древняя церковь породила такое множество апокрифов — толпе это нравилось. Очень.
Отсюда правило древнего апостольства: хочешь, чтобы толпа-«младенцы» не выгнала взашей и создавалась видимость бурного увеличения численности вставших на Путь, — молчи про многоступенчатость познания, про его квантованность, не заикайся о таланте —о мантисе же прежде всего.
Но это среди «младенцев». А среди своих, посвящённых?
Упоминание о Пилате становилось своеобразным паролем, понятным только для уха особо посвящённых. Даже если его имя упоминалось как бы невпопад.
Невпопад, но с эдакой ругательной полуинтонацией — это уже полная конспирация.
Упоминание о Пилате возможно и в письмах.
А может, поискать подобное в Новом Завете среди Посланий?
Послания подразделяются на три группы:
— для коллективного чтения перед «младенцами» (например, Послание к римлянам, Послание к евреям и т. п. — абсолютное большинство Посланий);
— индивидуальное письмо кому-то из «младенцев» (например, Третье Послание Иоанна или Послание к Филимону);
— личное письмо «посвящённому».
Упоминание имени Пилата в Посланиях первых двух групп невозможно.
Писем же последней категории всего три —Первое и Второе Послания к Тимофею и Послание к Титу. Автор всех трёх — апостол Павел.
Судя по содержанию письма к Титу, оно далеко не первое, никакой пароль переписывающимся уже не нужен, а искать надо только в первом.
Что ж, откроем Первое Послание к Тимофею.
Ба! «Понтий Пилат»!
В Первом!
Как бы мимоходом!
Вскользь!
Невпопад!
На первый взгляд глупое, никчёмное упоминание, — но если его воспринимать не как пароль, а как информационное сообщение.
Читаем последние строчки письма:
Пред Богом, всё животворящим, и перед Христом Иисусом, Который засвидетельствовал пред Понтием Пилатом доброе исповедание, завещаю тебе Соблюсти заповедь чисто и неукоризненно даже до явления Господа нашего Иисуса Христа… вЂ№и т. п. ›
1 Тим. 6:13, 14
Что сообщает Павел, если не проникать глубже голо-логического уровня?
Приводит список тех, с кем Иисус общался лично? Но почему тогда не воспомянуты апостолы, Ирод и многие прочие?
Может, Павел хотел совершить экскурс в историю? А то Тимофей не знал, что, где, когда и с кем?
Может, Павел хотел напомнить Тимофею, служителю церкви, азы внешних аспектов христианского бытия?
Можно, конечно, верить и в это — если очень нужно и Истина безразлична.
Следовательно, «Пилат» — пароль.
Теперь смотрим другие Послания: есть ли раздражающие «младенцев» упоминания о Пилате?
Нет… Нет… Нет… Нет… Нет… Нет… Нет!
Нет, потому что и быть не может.
Однако не следует забывать, что неупоминание имени Пилата и вести Протоевангелия объясняется не только вкусами «младенцев», но и тем обстоятельством, что все общины были «под колпаком» у Великого Цензора…
Во многой мудрости много печали — сказал в «Экклезиасте» поздний Соломон. Пилат — величайший автор всех времён и народов — перестрадал этот аспект талантливойжизни много острее Соломона, автора, в общем-то, не великой глубины обобщений.
Пилат работал над Протоевангелием много лет, но не мог даже мечтать вкусить от плодов, которые утешают менее значительного автора-философа.
Пилат знал, что по завершении возвышающей работы над Протоевангелием он церкви Петра станет не просто чужд, но будет вызывать звериную ненависть.
Посещение «домов молитвы» станет просто небезопасно ещё и по другой причине. Представьте, что бы было, если бы в «дом молитвы» вошёл человек, который сказал, что он — истинный автор тех текстов, о которых нынешние католики учат, что надиктовал их сам Пётр?!.. (Так должны были веровать и петровские «первохристиане»: плоды холуйской психологии одни во все времена.)
Но и сохраняй даже Пилат на богослужении-собрании молчание, церковные расхитители начинали бы «вдруг» угадывать в нём вора и опасливо хватались бы за карманы, воины с задней скамьи считали бы его тупым и примитивным исполнителем, любители сикеры угадывали бы в нём несомненные признаки любителя выпить, а церковные активисты-авторитеты дружно бы обличили Пилата в бездуховности и желании учительствовать.
Трудно, неимоверно трудно писать, если знаешь наверняка, что как бы ты ни старался, всё равно понят будешь лишь немногими, что тот способ особо быстрого мышления, который ты нарабатывал годами и вообще всей жизнью, и даже не одним поколением предков, способ, который ведёт к поразительным результатам, не может быть сохранён даже на пергаменте или бумаге: он ненавистен не только потому, что непонятен, он бесталанных обличает — и будет уничтожен.
В такой тягостной ситуации Пилату не могла не быть оказана поддержка — в частности от провозвестников.Уж на что апостол Павел кремень, но провозвестники и его ободряли, предупреждая даже о такой мелочи, как арест. Понятно, предупреждали не для того, чтобы Павел избежал ареста: он от испытаний не бегал.
Поддержка же писателю может быть оказана только одного рода: сообщить, где, когда (да хоть бы и через несколько веков) и кем его труд будет востребован.
Кем и в какой местности будет оценён его труд?
…Мой, Пилата, труд?
Говоришь, не в разных местах, а в одной стране?
Даже один город?
Стык Гилеи и Гипербореи?!
Ну надо же!
Путь туда прямой и удобный? Всего-то навсего вверх по Ра-реке? Верховья?
Послушай, Малх, а ведь бог Лаокоона-Копьеносца из Илиона родом-то с Гипербореи…
Не знал?
Бога счастья толпа изгнала ещё давно, в храмах его запустение, но его жрецы… Где они? Закончив миссию, вернулись… в Гиперборею?
Малх! Ну конечно же, Геракл, в единственном своёмсыне Скифе, тоже давно в Гилее! Геракл умел читать будущее!
«Я же это чувствовала», — как сказала бы одна известная нам обоим дама!
Похоже, там, на севере, собирается интереснейшая компания?!
Не то что здесь.
Две тысячи лет подождать — не срок.
Пошли, Малх! А?!
Ну их, всех этих козлов, на …!
глава тридцать пятая
Вечный Жрец извечного Илиона
В 1506 году была раскопана скульптура: две змеи душили с мукой глядевшего в небо человека. Рядом из колец тех же змей рвались ещё две маленькие фигурки.
Знакомые с «Троянским циклом» авторитеты в центральной фигуре узнавали Лаокоона из Трои-Илиона, жреца Аполлона, бога счастья и в`едения.
Из письменных же источников известно: Лаокоон метнул своё положенное по сану единственное копьё в деревянного коня, символ страсти и толпарности. Тут появился дракон и безоружного Лаокоона задушил — и никто из наблюдавшей за происходящим толпы за него не вступился…
Осада Трои подходила к концу, осаждавшие, безуспешно терявшие людей под стенами города в течение десяти лет, решили взять Илион хитростью: они изготовили полого деревянного коня, якобы в дар Афине Деве, и спрятали в нём вооружённый десант, сами же ночью удалились от стен города на расстояние достаточное, чтобы скрыться из виду.
Наутро население Трои собралось у коня решать: принимать дар или нет?
Вся толпа, включая жрецов разных коллегий, старцев, учителей, врачей, адвокатов, торговцев, ремесленников, проституток, «избранников народа» и т. п., была за то, чтобы ввезти символ страсти внутрь города к Деве (вообще коней посвящали и приносили в жертву толькоПриапу).
Согласно «Троянскому циклу» (если не считать «Энеиду» Вергилия, официоз из официоза), лишь двое из илионцев были против:
— мантис (?) Кассандра;
— жрец Аполлона, т. е. провозвестник Лаокоон.
Предостережение Кассандры выслушали. А выслушав, государственно-городские авторитеты (старцы, «уважаемые граждане», царская семья) высказались в том смысле, что Кассандра сошла с ума и речи её бессмысленны.
Что касается Лаокоона, то все современные и дошедшие до нас античные толкователи полагают — он выступил противнастроя толпы на самоубийство. Но это неверно. Разве мудрый жрец не знал, что могут сообразить толпари города, а чт`о им не по силам? Раз жрец был мудр, то он должен был знать наперёд нулевую реакцию Трои. А раз Лаокоон голос и копьё поднял, то, значит, рядом с деревянным конём, кроме толпарей, был ещё кто-то, кто
Знакомые с «Троянским циклом» авторитеты в центральной фигуре узнавали Лаокоона из Трои-Илиона, жреца Аполлона, бога счастья и в`едения.
Из письменных же источников известно: Лаокоон метнул своё положенное по сану единственное копьё в деревянного коня, символ страсти и толпарности. Тут появился дракон и безоружного Лаокоона задушил — и никто из наблюдавшей за происходящим толпы за него не вступился…
Осада Трои подходила к концу, осаждавшие, безуспешно терявшие людей под стенами города в течение десяти лет, решили взять Илион хитростью: они изготовили полого деревянного коня, якобы в дар Афине Деве, и спрятали в нём вооружённый десант, сами же ночью удалились от стен города на расстояние достаточное, чтобы скрыться из виду.
Наутро население Трои собралось у коня решать: принимать дар или нет?
Вся толпа, включая жрецов разных коллегий, старцев, учителей, врачей, адвокатов, торговцев, ремесленников, проституток, «избранников народа» и т. п., была за то, чтобы ввезти символ страсти внутрь города к Деве (вообще коней посвящали и приносили в жертву толькоПриапу).
Согласно «Троянскому циклу» (если не считать «Энеиду» Вергилия, официоз из официоза), лишь двое из илионцев были против:
— мантис (?) Кассандра;
— жрец Аполлона, т. е. провозвестник Лаокоон.
Предостережение Кассандры выслушали. А выслушав, государственно-городские авторитеты (старцы, «уважаемые граждане», царская семья) высказались в том смысле, что Кассандра сошла с ума и речи её бессмысленны.
Что касается Лаокоона, то все современные и дошедшие до нас античные толкователи полагают — он выступил противнастроя толпы на самоубийство. Но это неверно. Разве мудрый жрец не знал, что могут сообразить толпари города, а чт`о им не по силам? Раз жрец был мудр, то он должен был знать наперёд нулевую реакцию Трои. А раз Лаокоон голос и копьё поднял, то, значит, рядом с деревянным конём, кроме толпарей, был ещё кто-то, кто