Страница:
Ладно. Ронни прорвался в нормальную жизнь, девчонки с ним. А с чего я взял, что им удалось вырваться отсюда? Но я же видел это своими глазами. Ага, когда, как муха в паутине, висел в Черной Башне! Чего я там только не видел, разве что Страшного Суда. Вполне допускаю, что отлет Ронни был просто фантазией измученного сознания. Возможно, пока я здесь прохлаждаюсь в клетке, девчонки умирают от страха и голода в лесу, а где сейчас Ронни — одному богу ведомо, ну может быть, еще чуть-чуть Магистру. Если и так, я все равно им ничем помочь не могу, мне сейчас рукой шевельнуть сродни подвигу. Кто бы мне помог.
Таур, конечно, сволочь порядочная, но законник. Если б я не задирался, обошлось бы разбитой спиной.
Все, хватит ныть, свои последние три дня я проведу с удовольствием, имею право. Я собрался с духом и одним движением поднялся на ноги. Болеть будем потом, если будет кому. Все забыть, наслаждаться жизнью. Удивительно, но боль отступила. Черт возьми, меня уже лет сто так не унижали, отходили плетьми, как нашкодившего мальчишку. И я хорош, извивался, как уж на сковородке, под ударами, а еще о медитации заикался. Теперь весь в рубцах, как тигр в полосках. Может, не окажись я такой легкой добычей, Таур так бы не пировал на моей крови. Он и отпустил-то меня только потому, что взять с меня уже нечего, выжатый лимон по сравнению со мной полон жизни.
Опять сбился. Все, беру себя в руки и думаю только о хорошем. Пока я воевал с собой, прямо у моих ног оказалась деревянная выдолбленная чашка с водой. Мираж, сразу понял я, но тут раздался тоненький детский голосок:
— Пей скорее, здесь полно шпионов.
Я опустил глаза и увидел Алису. Сердце дрогнуло и оборвалось в пустоту, а печенка заныла так, будто я пропустил пяток хороших ударов. Какого черта я играю в прятки со смертью, если они все еще в Запределье?!!
— Ты что здесь делаешь?! — зашипел я.
— Принесла тебе воду. Ты не рад? Да пей же, наконец!
Это было предложение, от которого я не нашел сил отказаться. Однако, что же происходит?
— Где остальные? — грозно спросил я.
— Все нормально, они в безопасности.
— Где именно?
— Наверно, уже дома, — вздохнула Алиса.
— А ты почему здесь?
— Должен же кто-то принести тебе воды, когда у тебя неприятности, — без всякого выражения сообщила Алиса. Ей пришлось приподняться на цыпочки, чтоб забрать чашку. — Тебе больно? У тебя вся спина в синяках и шея в крови…
— Нет, приятно до невозможности…
Книга вторая
Часть четвертая
Глава 25
Таур, конечно, сволочь порядочная, но законник. Если б я не задирался, обошлось бы разбитой спиной.
Все, хватит ныть, свои последние три дня я проведу с удовольствием, имею право. Я собрался с духом и одним движением поднялся на ноги. Болеть будем потом, если будет кому. Все забыть, наслаждаться жизнью. Удивительно, но боль отступила. Черт возьми, меня уже лет сто так не унижали, отходили плетьми, как нашкодившего мальчишку. И я хорош, извивался, как уж на сковородке, под ударами, а еще о медитации заикался. Теперь весь в рубцах, как тигр в полосках. Может, не окажись я такой легкой добычей, Таур так бы не пировал на моей крови. Он и отпустил-то меня только потому, что взять с меня уже нечего, выжатый лимон по сравнению со мной полон жизни.
Опять сбился. Все, беру себя в руки и думаю только о хорошем. Пока я воевал с собой, прямо у моих ног оказалась деревянная выдолбленная чашка с водой. Мираж, сразу понял я, но тут раздался тоненький детский голосок:
— Пей скорее, здесь полно шпионов.
Я опустил глаза и увидел Алису. Сердце дрогнуло и оборвалось в пустоту, а печенка заныла так, будто я пропустил пяток хороших ударов. Какого черта я играю в прятки со смертью, если они все еще в Запределье?!!
— Ты что здесь делаешь?! — зашипел я.
— Принесла тебе воду. Ты не рад? Да пей же, наконец!
Это было предложение, от которого я не нашел сил отказаться. Однако, что же происходит?
— Где остальные? — грозно спросил я.
— Все нормально, они в безопасности.
— Где именно?
— Наверно, уже дома, — вздохнула Алиса.
— А ты почему здесь?
— Должен же кто-то принести тебе воды, когда у тебя неприятности, — без всякого выражения сообщила Алиса. Ей пришлось приподняться на цыпочки, чтоб забрать чашку. — Тебе больно? У тебя вся спина в синяках и шея в крови…
— Нет, приятно до невозможности…
Книга вторая
Смерть в рассрочку
Корни основного магического уравнения — выигрыш и проигрыш, противоположны по знаку и равны по абсолютному значению, при этом также прямо пропорциональны степени риска, необходимой для осуществления расчетного предприятия.
Часть четвертая
Бывают решения, о которых сожалеешь всю жизнь…
Только почему куда чаще мы жалеем о том, что в свое время не приняли никакого решения?
Глава 25
Турнир. Последний бой, финальный. Белый Рыцарь и Черный рыцарь сошлись в поединке. Они уже сильнейшие, им нет равных. Но победа одна. И сейчас за нее будет битва — решающая, между лучшими. Зрители, флаги, звон мечей. Радостно и тревожно…
Я сижу в королевской ложе и сжимаю в руке пурпурную розу. Я знаю, кому отдам ее. Я молюсь за него, я желаю ему удачи, я хочу его победы. Как много людей. Все кричат, машут руками, бросают под ноги лошадей цветы и золотые монеты. Ржание коней, гортанные крики воинов. Господи, помоги ему, он должен выиграть этот бой! Белый всадник мчится навстречу Черному, плащи развеваются за спиной, как крылья.
Я сжала в кулаке несчастный цветок, так что шипы до крови вонзились в ладонь. Лязг оружия, ржание коней, мгновение… и оба — на земле. Я пытаюсь встать, но не могу, ноги словно ватные. А все вокруг вскочили, топают ногами, орут, размахивают знаменами с гербами рыцарей.
— Давай, давай, убей его!
Почему они все болеют за Черного воина? Это не честно. Черный всадник — рыцарь зла, неужели вы не понимаете этого?! Мне, наконец, удается встать. Я вижу, как тот, что в черном, уже заносит меч над лежащим соперником. Ну, вставай же, вставай! Как громко все кричат. О нет, нет, не так! Не может этого быть! Кровь на белом плаще, бессильно поникшее на земле тело.
Мне наплевать, что скажут в королевстве, — я бегу к нему. Как же мешают длинные юбки! Красиво, но ужасно неудобно. Да еще этот проклятый ветер, сильный, почти ураган, бьет мне в лицо. Я уже рядом, я помогаю поверженному рыцарю снять золотой шлем с белым плюмажем. О господи, Инсилай, только не это! Я кричу, но голоса нет. А вокруг все ликуют, празднуя победу. Какой ужас, ведь их победа — это поражение добра и света. Вы сумасшедшие, остановитесь, опомнитесь!
Я проснулась от собственного крика. Рядом уютно сопела Альвертина. Инсилай сидел у костра и смотрел в огонь. Видимо, крик мне тоже приснился. Вокруг царили тишина и покой. Инсилай был живей живого, и ни шлема с перьями, ни белого плаща у него не наблюдалось. А куртку свою он нам еще вчера отдал. Я ткнулась носом в ее воротник и с удовольствием вдохнула запах моря, дымка и едва ощутимый аромат полыни. Все верно: океан был, у костра сидели, а полынь… Интересно, это запах травы, туалетной воды или самого Инсилая?
Он увидел, что я проснулась, и жестом пригласил меня к костру. Я осторожно, чтобы не разбудить Альвертину, выскользнула из-под куртки.
— Привет. Выспалась? — огонь костра отражался в черных глазах Инсилая, и они мерцали каким-то колдовским блеском.
— Да, спасибо, — я присела рядом с ним.
— Замерзла? — он вертел в руках черную травинку. Какие у него тонкие длинные пальцы. На безымянном — узкий золотисто-красный ободок кольца. А у меня — серебристо-голубое, знак, чтобы мы не потеряли друг друга в чужом мире.
— Нет, я в порядке. Ронни не вернулся?
— Нет. Скоро рассветет, и я поищу его.
— Не уходи, — испугалась я. — Мы все пропадем в этом лесу!
— Не бойся. Когда встанет солнце, все страхи умрут. Да я и не пойду далеко. Не думаю, что Ронни забрался на край света. Он просто заблудился в темноте и ждет рассвета. Найду его, и двинемся дальше. Мы уже на середине пути, и та часть дороги, что нам осталась, намного легче предыдущей. — Он подбросил хвороста в костер, достал из рюкзачка стопку блокнотов. Какие сильные красивые руки, золотисто-бронзовый загар подчеркивает каждый мускул. Огонь вздохнул новой жизнью, и стало намного светлее.
— Хочешь, я научу тебя пользоваться атласом и таблицами? — спросил Инсилай.
— Зачем? — насторожилась я. Он думает, что не вернется?
— Для общего развития, — он улыбнулся.
— Давай, — согласилась я. Он открыл блокнот и начал рассказывать про соответствие таблиц и карт измерениям, а я думала о том, что совсем недавно знать не знала про существование этих самых измерений, про волшебников читала только в сказках, а самым красивым мужчиной в жизни считала Леонардо Ди Каприо, ну, и еще немножко Тома Круза.
— Алиса, ты здесь? — Инсилай заглянул мне в глаза. Привычка, отработанная в гимназии не подвела.
— Угол расчета берем из таблицы с номером карты последующего измерения, — отрапортовала я последнюю его фразу.
— Странно, — удивился Инсилай. — Мне показалось, ты совсем меня не слушаешь.
— Креститься надо, когда кажется, — огрызнулась я в пределах допустимой самообороны. Папа говорит, что все мои мысли у меня на лице крупными буквами написаны. А если так, то Инсилаю это читать не рекомендуется. Кажется, я влюбилась и думаю только о нем.
— Когда хамит Альвертина, — проворчал Инсилай, — это воспринимается, как должное. Ведьменок по-другому не умеет. Но ты-то ведь девица воспитанная… Нонсенс какой-то.
— Извини, — немедленно отступила я. — Это нервное.
Я с ума сойду от его глаз. Огромные, миндалевидные агаты. Когда вижу их, приятный холодок бежит по позвоночнику, и мысли путаются.
Он усмехнулся и снова уткнулся в блокнот. Вдруг по лицу его пробежала темная тень, он перелистал пару страниц назад и начал что-то быстро-быстро считать.
— Что-то не так? — спросила я, когда он закончил расчеты.
— Надеюсь, что нет, — ответил он, но особой уверенности в его голосе не было.
Мы сидели у костра до самого рассвета. Когда встало солнце, Инсилай отправился на поиски Ронни. Я смотрела ему вслед и видела, как ветки кустарников царапают его руки. Я схватила куртку и догнала его.
— Возьми, ты забыл, — мне показалось, что глаза его — усталые, чуть покрасневшие от бессонной ночи — потеплели. Я побежала назад, к костру, обернулась на полпути. Инсилай уходил, а мне было страшно и грустно. Что-то тревожное витало в воздухе. Мне вдруг показалось, что я больше никогда его не увижу.
Были и более современные преступники. Эти влезали в компьютерные сети транс-телепортических компаний, отправляя свои жертвы в дикие измерения вместо пятизвездочного «Голубого рая». Надеясь загнать конкурентов в рабство Запределья, выключали энергетические лучи над пограничьем в то время, когда эти самые конкуренты над ним проносились. Фантазия Магов не знала границ. Вошедшего в раж Волшебника, как правило, не останавливали ни страх наказания, ни здравый смысл. Кто-то затаил обиду и мстил, кто-то устал от спокойной жизни и таким образом вносил в нее разнообразие, кто-то просто устранял конкурентов, преследуя лишь финансовую выгоду и не испытывая к жертве никакой личной неприязни.
Но — и это Зоор знал абсолютно точно — в каждом преступлении всегда имелись причина, цель, исполнитель, жертва и, иногда, заказчик. В деле двух сестер, так называл председатель историю Маши и Катарины, отсутствовало практически все, кроме жертв. Может быть, кто-то и знал причины конфликта, но этот кто-то был неведом следствию.
Количество вовлеченных в эту семейную разборку множилось изо дня в день, пострадавшие шли косяком, а цель, причины и исполнители продолжали оставаться неизвестными. Впрочем, нет, исполнители время от времени появлялись, но стоило им вмешаться в эту путаную историю, как они тут же пополняли собой ряды жертв.
От всего происходящего сильно попахивало войной магических школ, но кто с кем воюет и по какому поводу, не мог понять даже умудренный опытом Зоор.
Альвертина еще держится, утверждает, что все обойдется. А как оно обойдется, если мы даже с места этого проклятого уйти не можем, на каждый шорох: а вдруг? Вдруг на нас нападут дикие звери, вдруг змея, вдруг аборигены нас разыскали, вдруг колдун местный…. И, конечно, самое приятное «вдруг»: вдруг наши вернулись.
Ни одно из ожидаемых «вдруг» не произошло. Мы совсем одни в этом черном лесу. Птицы и те не летают, бедный Боря скоро с ума сойдет от одиночества. Сегодня утром Альвертина изловила какую-то бабочку размером с ворону и зажарила ее на костре. Подгоревший пожарный шланг, на мой взгляд, выглядел бы аппетитнее. Хоть мой живот и прирос уже к позвоночнику, я это чудо гастрономии есть не рискнула. Альвертина промучилась часа два и решилась. Безумству храбрых поем мы соответствующую песню: «Приятного аппетита».
От нечего делать достала инсилаевские блокноты и стала рассчитывать маршрут возвращения. Смотрю в таблицы, но вижу не ряды цифр, а его глаза. Черные, почти без зрачков, грустные и насмешливые одновременно. «Алиса, ты здесь?» — я услышала его голос, как наяву. Вскочила, обернулась.
— Ты что? — вскинулась Альвертина. — Ты тоже слышала?
— Что?
Может, в этом мире можно читать чужие мысли? Будем надеяться, что нет. У меня, во всяком случае, это не получается.
— Ветка хрустнула.
— Показалось, — неуверенно говорю я. А может, и правда, хрустнула, только мне другое мерещится.
— Господи, ну когда же они вернутся?! — спросила Альвертина таким мрачным голосом, что я сразу засомневалась в твердости ее духа. Прислушалась. Или у меня галлюцинации на почве ожидания, или и правда кто-то идет. А если это и не наши вовсе, а разведка местных людоедов?
— Прячемся, — прошептала я и шарахнулась в кусты.
Исцарапалась немедленно до крови о колючие ветки, споткнулась о какую-то корягу, но хоть частично замаскировалась. Альвертина немного замешкалась, но потом последовала моему примеру: залезла в ближайшие заросли в обнимку с драконом и притворилась местной фауной или флорой, я их все время путаю.
Шаги приближались. Точнее говоря, не шаги, а треск веток. Судя по производимому шуму, к нам прорывался конный отряд рыцарей в тяжелом вооружении или стадо диких кабанов голов в двести.
Появился Ронни. Видок у него был жутковатый. Босой, взлохмаченный, всей одежды — драные на коленках джинсы… Глаза сумасшедшие и испуганные, а лицо грязное и усталое. Альвертина взвизгнула и, вылетев из зарослей, как ракета, повисла на шее у Ронни. От ее бурной радости он пошатнулся, но на ногах устоял. А где Инсилай, хотела бы я знать? И что так напугало Рональда, не Альвертинины же восторги?
— Где ты был?! — придя в себя от счастья, заголосила она на весь лес.
— Молчи, грусть, — вздохнул Ронни и аккуратно поставил Альвертину на землю. — Скажу — не поверите.
— Где Инсилай? — я вылезла из кустов и уставилась на Рональда.
Что-то подсказывало мне, что ответ его меня не обрадует.
— Нам надо срочно убираться отсюда, — игнорируя наши вопросы, заявил он. — Это Ваурия.
— Где Инсилай? — повторила я. — Он нашел тебя?
— Да, — коротко ответил Ронни. — Он помог мне бежать, чтобы я вытащил вас отсюда. Если вы не перестанете болтать, его жертва будет бесполезной. Вы этого хотите?
— Что случилось? — я поняла, что произошло что-то страшное. — Пока ты не объяснишь, что случилось, я не двинусь с места.
— Я же сказал, это Ваурия.
— И?
— Это ад для Волшебников. Мы с Инсилаем попали в самое пекло.
— Ты попал, — уточнила я, — Инсилаю пришлось идти за тобой.
— Это уже случилось, — без всякого выражения сказал Ронни. — Обсуждать бесполезно. Все, что ты думаешь обо мне, ты сможешь высказать в Москве, сейчас на это нет времени. Чтобы мы успели убраться отсюда, Инсилаю пришлось принять удар на себя. Ему это будет дорого стоить. Ты же не хочешь, чтобы все это оказалось напрасным?
— Я не хочу, чтобы меня всю жизнь грызла совесть! — отрезала я. — Рассказывай, или я никуда не пойду.
— Мы попали в плен, — неохотно сообщил Ронни. — Сперва я, потом он. Знаешь, что такое плен в Ваурии? Кандалы, каторжный труд и жесточайшие побои за малейшее ослушание. Инсилай помог мне бежать, и за это с ним расправятся по зверским законам этой страны. Но выхода не было, кто-то должен был вытащить вас отсюда. Он остался там, потому что уйти мог только один. Последнее, что я видел — его волокли в сторону города. Все. Ты довольна?
Я поняла только то, что Инсилай в беде, и мы бросаем его здесь, чтобы спасти свою шкуру.
— Почему он решился на это? — удивилась Альвертина. — Мне казалось, он нас недолюбливает, и вдруг такие жертвы.
— Потому что он Волшебник, — чуть слышно ответил Ронни.
— Здесь есть город? — спросила я, и только потом до меня дошло про волшебника. — Как волшебник, почему волшебник?
— Обыкновенный Волшебник, — буркнул Рональд. — Не знаю, почему. Потому. Все, хватит болтать, надо делать ноги. Где блокноты с картами?
— Возьми, — я отдала Ронни пачку блокнотов, — страница 76 бис. А где город-то?
— Внизу, у обрыва. Вольный город Альвар, столица Ваурии.
— Надо спасать Инсилая, — сказала я, ни к кому не обращаясь.
— Для этого надо попасть на Землю, — отрезал Ронни, — тут нужен не наш голый энтузиазм, а пара-тройка Магов или, на худой конец, рота Волшебников. В противном случае будет просто братская могила. Держитесь за руки.
— Дракошка, — напомнила Альвертина, — и птица. Здесь, что ли, оставим, Инсилаю в компанию?
— Быстрее, — напомнил Ронни. Альвертина бросилась за драконом. Боря спикировал Рональду на голову самостоятельно.
Одной рукой Ронни вцепился в блокноты, другой — в Альвертину, она, в свою очередь, мертвой хваткой обняла дракона. Я стояла рядом с ними и держала Ронни за локоть. Теплая компания, ничего не скажешь. У всех одна мысль: спасти свою шкуру.
Вольный город Альвар. Туда увели Инсилая. Что с ним будет? Рональд говорил, что он принял удар на себя, и они с ним расправятся по их законам… Кто они и что за законы? Неужели можно так просто уйти, зная, что кто-то остался в беде? Даже если мы идем за помощью… Ваурия — ад для волшебников. Инсилай — настоящий волшебник. Но он остается здесь, а я ухожу… Так не должно быть!
— Все готовы? — уточнил Ронни.
— Да! — откликнулись мы с Альвертиной.
Снова закачалась земля, яркая вспышка в небе, смерч вокруг нас все быстрее…
— Есть! — рыкнул Ронни, как раненый тигр. — Слава богу, получилось… Земля выскользнула у меня из-под ног. Все, домой.
Словно молния сверкнула у меня в мозгу. Это уже случилось, сказал Ронни. Но то, что должно случиться только завтра, сегодня еще не произошло, и я могу хоть что-то изменить — так говорил Инсилай. Я не уйду. Я не могу уйти и бросить здесь Инсилая. Пусть мне будет хуже, но я остаюсь. Если я буду рядом, разве это не поможет ему хоть чуть-чуть? Он будет не один, а это уже немало, когда ты в страшном, чужом мире. Это так важно — знать, что ты не один.
Я выпустила руку Ронни и осталась на полянке в черной траве, а цветастый вихрь рванулся в небо. Приятного пути, дай вам бог удачи. Совсем одна, но мне не страшно. Ведь где-то совсем рядом в вольном городе Альваре — Инсилай, лучший в мире волшебник.
— Вы говорите со мной так, будто я у Вас главный подозреваемый, — Великолепный забарабанил пальцами по столу.
— Пока нет, но от свидетеля до соучастника — один шаг, — ответил Зоор.
— Так я пока еще свидетель? — Иронично уточнил Велес.
— Да. Пожалуйста, ладонь на индикатор и отвечайте на вопросы.
Великолепный к пентаграмме не торопился.
— Могу я знать, кого Вы обвиняете?
— Марию и Катарину, — председатель начал терять терпение. — Можно подумать, Вы этого сами не знаете.
— Машеньку и Кэт? — будто не слыша Зоора, переспросил Велес. — Ничем не могу быть полезен. Согласно Хартии Магов, имею полное право не свидетельствовать против своих учеников.
— Мы предъявим Вам обвинение в соучастии, и Вам придется ответить! — взорвался Зоор.
— Предъявляйте. Отвечу. Постановление суда, повестку — и я к Вашим услугам, — Велес встал. — Если Вы не имеете больше никаких вопросов…
— Иди— иди, — проворчал председатель. — Встретимся в суде.
Я медленно шла в том направлении, куда ушел он и откуда вернулся Ронни. Где-то там, по словам Рональда, был вольный город Альвар. Жаль, не спросила Ронни, что в этих краях носят. Как-то неуютно я себя чувствую в Инсилаевой футболке, джинсы бы мне наверняка не помешали, но чего нет, того нет.
Пока я себя жалела, успела добраться до края высоченного обрыва. Картина сверху открывалась мрачноватая. Как в гигантской чаше, расположился внизу большой город. Чуть приглядевшись, я заметила, что чашка оказалась битой. Горы располагались полукругом, а вдали от меня, у горизонта была вода. Или большая река, или море, отсюда не видно. У меня под ногами была пропасть.
Спускаться по почти отвесному песчаному склону я не решилась. И куда теперь? Далеко справа видно какое-то подобие дороги, но это отсюда так кажется, а что там вблизи будет, кто его знает. Но видно, что там полегче спуститься. Кроме того, дальний склон весь в пещерах, если что, будет, где спрятаться. Надо идти, не сидеть же всю жизнь на обрыве, свесив ножки.
Город начался внезапно. Узкая тропинка, петлявшая по лесу, чуть-чуть расширилась и вдруг превратилась в мощеную булыжниками дорогу, на обочине которой стояли какие-то темные сараи. Другая сторона дороги утопала в кустарнике, за которым темнела почти отвесная скала. Я испугалась и на всякий случай продолжила путешествие по канаве вдоль дороги. Кто его знает, чего ждать от местных жителей, которые ни за что ни про что отправляют пришельцев на каторжные работы в кандалах.
Канава была забита каким-то мусором, обломками деревяшек и жидкой, чрезвычайно вонючей грязью. Продвигалась я очень медленно. Нужно было следить за дорогой, чтобы не попасться на глаза бдительным горожанам, не потерять направление и одновременно смотреть под ноги, чтоб не перемазаться с ног до головы. Хороша я буду, явившись к Инсилаю в этой вонючей жиже.
Но я шла и шла, а город словно вымер. Ни звука, ни огонька. Не только прохожие, даже бродячие собаки не попадались.
Я на четвереньках вылезла из канавы на дорогу и осмотрелась. Все то же. Черные сараи, темная улица, чахлые деревца у обочины и никого. Может, у них тут комендантский час? С них станется. Нет, надо подождать до утра, и осмотреться пообстоятельнее. Влипну еще в историю, и вместо помощи Инсилаю получится совсем наоборот.
Я полезла обратно в канаву, споткнулась обо что-то теплое и мягкое и кубарем покатилась вниз, прямиком в вонючую жижу. Кто-то зажал мне рот и всей тяжестью навалился на меня. Я зажмурилась от страха. Господи, сделай так, чтоб это были не бандиты.
— Фьюк, — свистнули мне в ухо.
— Что-что? — от удивления я открыла глаза. Так же посвистывали Инсилай с Альвертиной.
В темноте канавы мерцали зеленые кошачьи глаза с длинными вертикальными зрачками. Какая огромная кошка, ну, сейчас точно сожрет… Я приготовилась заорать.
— Тихо, — помедлив, сказала кошка на чистейшем русском языке. — Не ори и не дергайся, я друг.
Ну, чего только не увидишь в тридесятом царстве-государстве! Уже и кошки по-русски заговорили, а я даже не удивляюсь. А чего удивляться-то, я же знала, что все получится! Судьба благосклонна к смелым. Я рискнула и выиграла подачу. Найти в этом жутком мире хоть кого-то говорящего по-русски, пусть даже и кошку, разве это не подарок судьбы?
— Я Мирна, — сообщила она доверительным шепотом и ослабила хватку.
— Алиса, — представилась я, одновременно пытаясь отряхнуться и рассмотреть собеседницу. Судя по голосу, это была особа женского пола. Об остальном в темноте можно было только догадываться.
— Откуда ты взялась? — прошипела Мирна.
— Из леса, — честно ответила я.
— Ага, — озадачилась она и уставилась на меня. Я в свою очередь, таращилась на нее.
Не знаю, как я ей показалась, а ее я кое-как разглядела. Никакая она не кошка. Девица неопределенного возраста — от шестнадцати до двадцати, на голову выше меня, повышенной лохматости. Глаза, правда, кошачьи, желто-зеленые с вертикальными зрачками и полупрозрачными веками. Моя новая знакомая сильно смахивала на маленькую разбойницу из «Снежной королевы». Не самое страшное в этом сумасшедшем мире.
— И какая нелегкая занесла тебя в лес? — продолжала она свой допрос.
— Так получилось, — буду я вдаваться в подробности первому встречному. Кто ее знает, что у нее на уме? Сейчас как заорет: «Держи-хватай!» и — добро пожаловать на каторгу.
Я сижу в королевской ложе и сжимаю в руке пурпурную розу. Я знаю, кому отдам ее. Я молюсь за него, я желаю ему удачи, я хочу его победы. Как много людей. Все кричат, машут руками, бросают под ноги лошадей цветы и золотые монеты. Ржание коней, гортанные крики воинов. Господи, помоги ему, он должен выиграть этот бой! Белый всадник мчится навстречу Черному, плащи развеваются за спиной, как крылья.
Я сжала в кулаке несчастный цветок, так что шипы до крови вонзились в ладонь. Лязг оружия, ржание коней, мгновение… и оба — на земле. Я пытаюсь встать, но не могу, ноги словно ватные. А все вокруг вскочили, топают ногами, орут, размахивают знаменами с гербами рыцарей.
— Давай, давай, убей его!
Почему они все болеют за Черного воина? Это не честно. Черный всадник — рыцарь зла, неужели вы не понимаете этого?! Мне, наконец, удается встать. Я вижу, как тот, что в черном, уже заносит меч над лежащим соперником. Ну, вставай же, вставай! Как громко все кричат. О нет, нет, не так! Не может этого быть! Кровь на белом плаще, бессильно поникшее на земле тело.
Мне наплевать, что скажут в королевстве, — я бегу к нему. Как же мешают длинные юбки! Красиво, но ужасно неудобно. Да еще этот проклятый ветер, сильный, почти ураган, бьет мне в лицо. Я уже рядом, я помогаю поверженному рыцарю снять золотой шлем с белым плюмажем. О господи, Инсилай, только не это! Я кричу, но голоса нет. А вокруг все ликуют, празднуя победу. Какой ужас, ведь их победа — это поражение добра и света. Вы сумасшедшие, остановитесь, опомнитесь!
Я проснулась от собственного крика. Рядом уютно сопела Альвертина. Инсилай сидел у костра и смотрел в огонь. Видимо, крик мне тоже приснился. Вокруг царили тишина и покой. Инсилай был живей живого, и ни шлема с перьями, ни белого плаща у него не наблюдалось. А куртку свою он нам еще вчера отдал. Я ткнулась носом в ее воротник и с удовольствием вдохнула запах моря, дымка и едва ощутимый аромат полыни. Все верно: океан был, у костра сидели, а полынь… Интересно, это запах травы, туалетной воды или самого Инсилая?
Он увидел, что я проснулась, и жестом пригласил меня к костру. Я осторожно, чтобы не разбудить Альвертину, выскользнула из-под куртки.
— Привет. Выспалась? — огонь костра отражался в черных глазах Инсилая, и они мерцали каким-то колдовским блеском.
— Да, спасибо, — я присела рядом с ним.
— Замерзла? — он вертел в руках черную травинку. Какие у него тонкие длинные пальцы. На безымянном — узкий золотисто-красный ободок кольца. А у меня — серебристо-голубое, знак, чтобы мы не потеряли друг друга в чужом мире.
— Нет, я в порядке. Ронни не вернулся?
— Нет. Скоро рассветет, и я поищу его.
— Не уходи, — испугалась я. — Мы все пропадем в этом лесу!
— Не бойся. Когда встанет солнце, все страхи умрут. Да я и не пойду далеко. Не думаю, что Ронни забрался на край света. Он просто заблудился в темноте и ждет рассвета. Найду его, и двинемся дальше. Мы уже на середине пути, и та часть дороги, что нам осталась, намного легче предыдущей. — Он подбросил хвороста в костер, достал из рюкзачка стопку блокнотов. Какие сильные красивые руки, золотисто-бронзовый загар подчеркивает каждый мускул. Огонь вздохнул новой жизнью, и стало намного светлее.
— Хочешь, я научу тебя пользоваться атласом и таблицами? — спросил Инсилай.
— Зачем? — насторожилась я. Он думает, что не вернется?
— Для общего развития, — он улыбнулся.
— Давай, — согласилась я. Он открыл блокнот и начал рассказывать про соответствие таблиц и карт измерениям, а я думала о том, что совсем недавно знать не знала про существование этих самых измерений, про волшебников читала только в сказках, а самым красивым мужчиной в жизни считала Леонардо Ди Каприо, ну, и еще немножко Тома Круза.
— Алиса, ты здесь? — Инсилай заглянул мне в глаза. Привычка, отработанная в гимназии не подвела.
— Угол расчета берем из таблицы с номером карты последующего измерения, — отрапортовала я последнюю его фразу.
— Странно, — удивился Инсилай. — Мне показалось, ты совсем меня не слушаешь.
— Креститься надо, когда кажется, — огрызнулась я в пределах допустимой самообороны. Папа говорит, что все мои мысли у меня на лице крупными буквами написаны. А если так, то Инсилаю это читать не рекомендуется. Кажется, я влюбилась и думаю только о нем.
— Когда хамит Альвертина, — проворчал Инсилай, — это воспринимается, как должное. Ведьменок по-другому не умеет. Но ты-то ведь девица воспитанная… Нонсенс какой-то.
— Извини, — немедленно отступила я. — Это нервное.
Я с ума сойду от его глаз. Огромные, миндалевидные агаты. Когда вижу их, приятный холодок бежит по позвоночнику, и мысли путаются.
Он усмехнулся и снова уткнулся в блокнот. Вдруг по лицу его пробежала темная тень, он перелистал пару страниц назад и начал что-то быстро-быстро считать.
— Что-то не так? — спросила я, когда он закончил расчеты.
— Надеюсь, что нет, — ответил он, но особой уверенности в его голосе не было.
Мы сидели у костра до самого рассвета. Когда встало солнце, Инсилай отправился на поиски Ронни. Я смотрела ему вслед и видела, как ветки кустарников царапают его руки. Я схватила куртку и догнала его.
— Возьми, ты забыл, — мне показалось, что глаза его — усталые, чуть покрасневшие от бессонной ночи — потеплели. Я побежала назад, к костру, обернулась на полпути. Инсилай уходил, а мне было страшно и грустно. Что-то тревожное витало в воздухе. Мне вдруг показалось, что я больше никогда его не увижу.
* * *
Председателя Комиссии по магической этике звали Зоор. Он был Магом умеренного направления — признавал право на существование магии черной, но придерживался канонов магии белой. Пост председателя он занимал уже полвека по эйрскому исчислению и такого насмотрелся, что удивить его было практически невозможно. Какие только преступления не проходили через руки Зоора — от развеивания энергетической сущности до хладнокровных физических убийств: подмешивали друг другу траву магического бессилия в утренний кофе, подсовывали в офисы цветы безденежья под видом талисмана богатства, испепеляли финансовую документацию за пяток веков на глазах налоговой полиции….Были и более современные преступники. Эти влезали в компьютерные сети транс-телепортических компаний, отправляя свои жертвы в дикие измерения вместо пятизвездочного «Голубого рая». Надеясь загнать конкурентов в рабство Запределья, выключали энергетические лучи над пограничьем в то время, когда эти самые конкуренты над ним проносились. Фантазия Магов не знала границ. Вошедшего в раж Волшебника, как правило, не останавливали ни страх наказания, ни здравый смысл. Кто-то затаил обиду и мстил, кто-то устал от спокойной жизни и таким образом вносил в нее разнообразие, кто-то просто устранял конкурентов, преследуя лишь финансовую выгоду и не испытывая к жертве никакой личной неприязни.
Но — и это Зоор знал абсолютно точно — в каждом преступлении всегда имелись причина, цель, исполнитель, жертва и, иногда, заказчик. В деле двух сестер, так называл председатель историю Маши и Катарины, отсутствовало практически все, кроме жертв. Может быть, кто-то и знал причины конфликта, но этот кто-то был неведом следствию.
Количество вовлеченных в эту семейную разборку множилось изо дня в день, пострадавшие шли косяком, а цель, причины и исполнители продолжали оставаться неизвестными. Впрочем, нет, исполнители время от времени появлялись, но стоило им вмешаться в эту путаную историю, как они тут же пополняли собой ряды жертв.
От всего происходящего сильно попахивало войной магических школ, но кто с кем воюет и по какому поводу, не мог понять даже умудренный опытом Зоор.
* * *
Как мы, то есть человечество, не вымерли на стадии первобытности, ума не приложу. Второй день в лесу, а я уже голодная, холодная и поцарапанная всем, чем можно. Хорошо хоть костер горит, без него бы мы с Альвертиной точно одичали. Нет, не получается взбодриться, страшно мне и одиноко. Чужой лес, чужая трава, чужое небо…. Солнце тоже чужое — ядовито-зеленое, жаркое, как в Сахаре, и скачет, как теннисный мячик. Взлетит в зенит, зависнет там на целый день и камнем падает в море. Рассвет с закатом не больше получаса, а потом — сплошной полдень. Ни Инсилая, ни Ронни, никого… Никому мы не нужны в этом мире. Оба ушли и бросили. Живи, как хочешь, выпутывайся, как знаешь…Альвертина еще держится, утверждает, что все обойдется. А как оно обойдется, если мы даже с места этого проклятого уйти не можем, на каждый шорох: а вдруг? Вдруг на нас нападут дикие звери, вдруг змея, вдруг аборигены нас разыскали, вдруг колдун местный…. И, конечно, самое приятное «вдруг»: вдруг наши вернулись.
Ни одно из ожидаемых «вдруг» не произошло. Мы совсем одни в этом черном лесу. Птицы и те не летают, бедный Боря скоро с ума сойдет от одиночества. Сегодня утром Альвертина изловила какую-то бабочку размером с ворону и зажарила ее на костре. Подгоревший пожарный шланг, на мой взгляд, выглядел бы аппетитнее. Хоть мой живот и прирос уже к позвоночнику, я это чудо гастрономии есть не рискнула. Альвертина промучилась часа два и решилась. Безумству храбрых поем мы соответствующую песню: «Приятного аппетита».
От нечего делать достала инсилаевские блокноты и стала рассчитывать маршрут возвращения. Смотрю в таблицы, но вижу не ряды цифр, а его глаза. Черные, почти без зрачков, грустные и насмешливые одновременно. «Алиса, ты здесь?» — я услышала его голос, как наяву. Вскочила, обернулась.
— Ты что? — вскинулась Альвертина. — Ты тоже слышала?
— Что?
Может, в этом мире можно читать чужие мысли? Будем надеяться, что нет. У меня, во всяком случае, это не получается.
— Ветка хрустнула.
— Показалось, — неуверенно говорю я. А может, и правда, хрустнула, только мне другое мерещится.
— Господи, ну когда же они вернутся?! — спросила Альвертина таким мрачным голосом, что я сразу засомневалась в твердости ее духа. Прислушалась. Или у меня галлюцинации на почве ожидания, или и правда кто-то идет. А если это и не наши вовсе, а разведка местных людоедов?
— Прячемся, — прошептала я и шарахнулась в кусты.
Исцарапалась немедленно до крови о колючие ветки, споткнулась о какую-то корягу, но хоть частично замаскировалась. Альвертина немного замешкалась, но потом последовала моему примеру: залезла в ближайшие заросли в обнимку с драконом и притворилась местной фауной или флорой, я их все время путаю.
Шаги приближались. Точнее говоря, не шаги, а треск веток. Судя по производимому шуму, к нам прорывался конный отряд рыцарей в тяжелом вооружении или стадо диких кабанов голов в двести.
Появился Ронни. Видок у него был жутковатый. Босой, взлохмаченный, всей одежды — драные на коленках джинсы… Глаза сумасшедшие и испуганные, а лицо грязное и усталое. Альвертина взвизгнула и, вылетев из зарослей, как ракета, повисла на шее у Ронни. От ее бурной радости он пошатнулся, но на ногах устоял. А где Инсилай, хотела бы я знать? И что так напугало Рональда, не Альвертинины же восторги?
— Где ты был?! — придя в себя от счастья, заголосила она на весь лес.
— Молчи, грусть, — вздохнул Ронни и аккуратно поставил Альвертину на землю. — Скажу — не поверите.
— Где Инсилай? — я вылезла из кустов и уставилась на Рональда.
Что-то подсказывало мне, что ответ его меня не обрадует.
— Нам надо срочно убираться отсюда, — игнорируя наши вопросы, заявил он. — Это Ваурия.
— Где Инсилай? — повторила я. — Он нашел тебя?
— Да, — коротко ответил Ронни. — Он помог мне бежать, чтобы я вытащил вас отсюда. Если вы не перестанете болтать, его жертва будет бесполезной. Вы этого хотите?
— Что случилось? — я поняла, что произошло что-то страшное. — Пока ты не объяснишь, что случилось, я не двинусь с места.
— Я же сказал, это Ваурия.
— И?
— Это ад для Волшебников. Мы с Инсилаем попали в самое пекло.
— Ты попал, — уточнила я, — Инсилаю пришлось идти за тобой.
— Это уже случилось, — без всякого выражения сказал Ронни. — Обсуждать бесполезно. Все, что ты думаешь обо мне, ты сможешь высказать в Москве, сейчас на это нет времени. Чтобы мы успели убраться отсюда, Инсилаю пришлось принять удар на себя. Ему это будет дорого стоить. Ты же не хочешь, чтобы все это оказалось напрасным?
— Я не хочу, чтобы меня всю жизнь грызла совесть! — отрезала я. — Рассказывай, или я никуда не пойду.
— Мы попали в плен, — неохотно сообщил Ронни. — Сперва я, потом он. Знаешь, что такое плен в Ваурии? Кандалы, каторжный труд и жесточайшие побои за малейшее ослушание. Инсилай помог мне бежать, и за это с ним расправятся по зверским законам этой страны. Но выхода не было, кто-то должен был вытащить вас отсюда. Он остался там, потому что уйти мог только один. Последнее, что я видел — его волокли в сторону города. Все. Ты довольна?
Я поняла только то, что Инсилай в беде, и мы бросаем его здесь, чтобы спасти свою шкуру.
— Почему он решился на это? — удивилась Альвертина. — Мне казалось, он нас недолюбливает, и вдруг такие жертвы.
— Потому что он Волшебник, — чуть слышно ответил Ронни.
— Здесь есть город? — спросила я, и только потом до меня дошло про волшебника. — Как волшебник, почему волшебник?
— Обыкновенный Волшебник, — буркнул Рональд. — Не знаю, почему. Потому. Все, хватит болтать, надо делать ноги. Где блокноты с картами?
— Возьми, — я отдала Ронни пачку блокнотов, — страница 76 бис. А где город-то?
— Внизу, у обрыва. Вольный город Альвар, столица Ваурии.
— Надо спасать Инсилая, — сказала я, ни к кому не обращаясь.
— Для этого надо попасть на Землю, — отрезал Ронни, — тут нужен не наш голый энтузиазм, а пара-тройка Магов или, на худой конец, рота Волшебников. В противном случае будет просто братская могила. Держитесь за руки.
— Дракошка, — напомнила Альвертина, — и птица. Здесь, что ли, оставим, Инсилаю в компанию?
— Быстрее, — напомнил Ронни. Альвертина бросилась за драконом. Боря спикировал Рональду на голову самостоятельно.
Одной рукой Ронни вцепился в блокноты, другой — в Альвертину, она, в свою очередь, мертвой хваткой обняла дракона. Я стояла рядом с ними и держала Ронни за локоть. Теплая компания, ничего не скажешь. У всех одна мысль: спасти свою шкуру.
Вольный город Альвар. Туда увели Инсилая. Что с ним будет? Рональд говорил, что он принял удар на себя, и они с ним расправятся по их законам… Кто они и что за законы? Неужели можно так просто уйти, зная, что кто-то остался в беде? Даже если мы идем за помощью… Ваурия — ад для волшебников. Инсилай — настоящий волшебник. Но он остается здесь, а я ухожу… Так не должно быть!
— Все готовы? — уточнил Ронни.
— Да! — откликнулись мы с Альвертиной.
Снова закачалась земля, яркая вспышка в небе, смерч вокруг нас все быстрее…
— Есть! — рыкнул Ронни, как раненый тигр. — Слава богу, получилось… Земля выскользнула у меня из-под ног. Все, домой.
Словно молния сверкнула у меня в мозгу. Это уже случилось, сказал Ронни. Но то, что должно случиться только завтра, сегодня еще не произошло, и я могу хоть что-то изменить — так говорил Инсилай. Я не уйду. Я не могу уйти и бросить здесь Инсилая. Пусть мне будет хуже, но я остаюсь. Если я буду рядом, разве это не поможет ему хоть чуть-чуть? Он будет не один, а это уже немало, когда ты в страшном, чужом мире. Это так важно — знать, что ты не один.
Я выпустила руку Ронни и осталась на полянке в черной траве, а цветастый вихрь рванулся в небо. Приятного пути, дай вам бог удачи. Совсем одна, но мне не страшно. Ведь где-то совсем рядом в вольном городе Альваре — Инсилай, лучший в мире волшебник.
* * *
— Я должен допросить Вас по делу о заклятии, — сообщил Зоор Велесу. Великолепный одарил председателя взором честным и преданным. — Предупреждаю, Вы обязаны говорить правду и только правду. В противном случае Вам будет предъявлено обвинение по закону о даче ложных показаний. — Зоор подсунул Велесу пластинку черного металла. — Кладите ладонь на пентаграмму и отвечайте на вопросы.— Вы говорите со мной так, будто я у Вас главный подозреваемый, — Великолепный забарабанил пальцами по столу.
— Пока нет, но от свидетеля до соучастника — один шаг, — ответил Зоор.
— Так я пока еще свидетель? — Иронично уточнил Велес.
— Да. Пожалуйста, ладонь на индикатор и отвечайте на вопросы.
Великолепный к пентаграмме не торопился.
— Могу я знать, кого Вы обвиняете?
— Марию и Катарину, — председатель начал терять терпение. — Можно подумать, Вы этого сами не знаете.
— Машеньку и Кэт? — будто не слыша Зоора, переспросил Велес. — Ничем не могу быть полезен. Согласно Хартии Магов, имею полное право не свидетельствовать против своих учеников.
— Мы предъявим Вам обвинение в соучастии, и Вам придется ответить! — взорвался Зоор.
— Предъявляйте. Отвечу. Постановление суда, повестку — и я к Вашим услугам, — Велес встал. — Если Вы не имеете больше никаких вопросов…
— Иди— иди, — проворчал председатель. — Встретимся в суде.
* * *
Я, наверное, сошла с ума, когда решила остаться в этом кошмарном черно-белом мире, пусть даже ради Инсилая. Господи, о чем я только думала? О чем, о чем?! Об Инсилае, конечно.Я медленно шла в том направлении, куда ушел он и откуда вернулся Ронни. Где-то там, по словам Рональда, был вольный город Альвар. Жаль, не спросила Ронни, что в этих краях носят. Как-то неуютно я себя чувствую в Инсилаевой футболке, джинсы бы мне наверняка не помешали, но чего нет, того нет.
Пока я себя жалела, успела добраться до края высоченного обрыва. Картина сверху открывалась мрачноватая. Как в гигантской чаше, расположился внизу большой город. Чуть приглядевшись, я заметила, что чашка оказалась битой. Горы располагались полукругом, а вдали от меня, у горизонта была вода. Или большая река, или море, отсюда не видно. У меня под ногами была пропасть.
Спускаться по почти отвесному песчаному склону я не решилась. И куда теперь? Далеко справа видно какое-то подобие дороги, но это отсюда так кажется, а что там вблизи будет, кто его знает. Но видно, что там полегче спуститься. Кроме того, дальний склон весь в пещерах, если что, будет, где спрятаться. Надо идти, не сидеть же всю жизнь на обрыве, свесив ножки.
Город начался внезапно. Узкая тропинка, петлявшая по лесу, чуть-чуть расширилась и вдруг превратилась в мощеную булыжниками дорогу, на обочине которой стояли какие-то темные сараи. Другая сторона дороги утопала в кустарнике, за которым темнела почти отвесная скала. Я испугалась и на всякий случай продолжила путешествие по канаве вдоль дороги. Кто его знает, чего ждать от местных жителей, которые ни за что ни про что отправляют пришельцев на каторжные работы в кандалах.
Канава была забита каким-то мусором, обломками деревяшек и жидкой, чрезвычайно вонючей грязью. Продвигалась я очень медленно. Нужно было следить за дорогой, чтобы не попасться на глаза бдительным горожанам, не потерять направление и одновременно смотреть под ноги, чтоб не перемазаться с ног до головы. Хороша я буду, явившись к Инсилаю в этой вонючей жиже.
Но я шла и шла, а город словно вымер. Ни звука, ни огонька. Не только прохожие, даже бродячие собаки не попадались.
Я на четвереньках вылезла из канавы на дорогу и осмотрелась. Все то же. Черные сараи, темная улица, чахлые деревца у обочины и никого. Может, у них тут комендантский час? С них станется. Нет, надо подождать до утра, и осмотреться пообстоятельнее. Влипну еще в историю, и вместо помощи Инсилаю получится совсем наоборот.
Я полезла обратно в канаву, споткнулась обо что-то теплое и мягкое и кубарем покатилась вниз, прямиком в вонючую жижу. Кто-то зажал мне рот и всей тяжестью навалился на меня. Я зажмурилась от страха. Господи, сделай так, чтоб это были не бандиты.
— Фьюк, — свистнули мне в ухо.
— Что-что? — от удивления я открыла глаза. Так же посвистывали Инсилай с Альвертиной.
В темноте канавы мерцали зеленые кошачьи глаза с длинными вертикальными зрачками. Какая огромная кошка, ну, сейчас точно сожрет… Я приготовилась заорать.
— Тихо, — помедлив, сказала кошка на чистейшем русском языке. — Не ори и не дергайся, я друг.
Ну, чего только не увидишь в тридесятом царстве-государстве! Уже и кошки по-русски заговорили, а я даже не удивляюсь. А чего удивляться-то, я же знала, что все получится! Судьба благосклонна к смелым. Я рискнула и выиграла подачу. Найти в этом жутком мире хоть кого-то говорящего по-русски, пусть даже и кошку, разве это не подарок судьбы?
— Я Мирна, — сообщила она доверительным шепотом и ослабила хватку.
— Алиса, — представилась я, одновременно пытаясь отряхнуться и рассмотреть собеседницу. Судя по голосу, это была особа женского пола. Об остальном в темноте можно было только догадываться.
— Откуда ты взялась? — прошипела Мирна.
— Из леса, — честно ответила я.
— Ага, — озадачилась она и уставилась на меня. Я в свою очередь, таращилась на нее.
Не знаю, как я ей показалась, а ее я кое-как разглядела. Никакая она не кошка. Девица неопределенного возраста — от шестнадцати до двадцати, на голову выше меня, повышенной лохматости. Глаза, правда, кошачьи, желто-зеленые с вертикальными зрачками и полупрозрачными веками. Моя новая знакомая сильно смахивала на маленькую разбойницу из «Снежной королевы». Не самое страшное в этом сумасшедшем мире.
— И какая нелегкая занесла тебя в лес? — продолжала она свой допрос.
— Так получилось, — буду я вдаваться в подробности первому встречному. Кто ее знает, что у нее на уме? Сейчас как заорет: «Держи-хватай!» и — добро пожаловать на каторгу.