Панина Татьяна. Сила магии

   — Разве это не могу сделать я?
   Чего-то я, наверно, не поняла. Какая разница, доживет — не доживет. Казнь — это все равно смерть, а я хочу спасти жизнь.
   — Можешь. Но по основному закону магии, если в одном месте что-то прибудет, в другом обязательно убудет — столько же, если не больше. Ты уверена, что твоих сил хватит на двоих?
   — Но если казни не избежать, все наши усилия напрасны. Или нет?
   — Прости, Алиса, — вздохнул Локи, — я не точно выразился. Каждая лишняя минута жизни может изменить происходящее, наша задача — выиграть время у смерти. Ты поняла?
   — Да, — соврала я. Единственное, что я поняла, так это, что шансы на спасение Инсилая весьма призрачны.
   — Слушай и запоминай. Подойдешь к Инсилаю и окликнешь его. Это важно, ты обязательно должна произнести вслух его имя. Поймаешь его взгляд и медленно проговоришь про себя: «Рука к руке, глаза в глаза, сила в слабость, слабость в силу». Потом ты будешь смотреть ему в глаза столько, сколько хватит сил. Есть одна сложность — он может понять, что происходит, и, скорей всего, поймет. На нем заклятье, но он Волшебник. Он попытается отвести глаза, ибо не захочет черпать силу ценой твоей слабости. Вот тогда ты покажешь ему одну вещицу… Где-то у тебя под ногами должна быть большая коряга, под ней найдешь кольцо. Покажешь его Инсилаю так, чтобы он увидел. Ищи.
   Я встала на четвереньки и начала ощупывать землю. Мусор, песок, камни, — все, что угодно, кроме коряги. Наконец я нашла ее, засунула руку в пустоту. По пальцам скользнуло что-то влажное и холодное. Будь я в Москве, заорала бы, как сумасшедшая, до смерти боюсь змей и лягушек. Хотя в Москве я и под забор бы вряд ли полезла.
   Обнаружив кольцо, я вернулась к Локи.
   — Я нашла.
   — Молодец. Ты все запомнила?
   — А если кольцо не поможет? — страх страхом, а в клетке на площади — избитый до полусмерти Инсилай, и ему нужна моя помощь.
   — Поможет. Не родился еще Волшебник, способный отвести глаза от кольца Великого Мерлина. Видно, упустил я что-то в этой жизни, раз не разглядел в Инсилае Посланца. Я знал, что Посланник будет из нашего Дома, но что жребий падет на Илая… Сумасброд, склонный к авантюрам, расшалившийся мальчишка. А вот Таур понял, что к чему, поэтому и пытается его уничтожить. Впрочем, ничего удивительного, жизнь всегда забирает самое дорогое. Ну почему именно Инсилай? Ладно, надень кольцо на палец.
   — Оно очень большое, я его потеряю, — возразила я.
   — Надень кольцо, — повторил Локи.
   Я надела перстень, и он намертво устроился на моей руке.
   — Ты все запомнила? — у Локи откровенно испортилось настроение. Голос его помрачнел, а тон стал заметно суховатым, будто я виновата в том, что Инсилай оказался чьим-то там посланцем. Или посланником?
   — Да. Но если у кольца такая сила, может, мне сразу отдать его Инсилаю?
   — Отдай, если хочешь его смерти. Ни Маг, ни Волшебник, ни Чародей не смеют коснуться этого кольца. Его не может носить даже взрослый человек, только ребенок. Благодаря тебе я понял, что Илай — Посланник.
   — Я не ребенок! — возмутилась я.
   — Для меня вы оба дети — и ты, и Илай. И помни — у кольца нет силы, сила — у тебя. Это кольцо ждало твоей руки много веков. Оно дает власть над любым жителем страны Эйр, но никого из них не сделает сильнее. Когда Илай будет смотреть на кольцо, он будет черпать у тебя жизненную силу, если, конечно, ты не пожелаешь от него что-нибудь еще. Будь осторожна в своих желаниях, даже в мыслях. Волшебники — рабы кольца. Инсилаю придется выполнить все, что ты прикажешь. Если ты захочешь, чтобы он умер — он умрет. Я верю, ты все сделаешь правильно, девочка, ты добрый человек и преданный друг. Не забудь, кольцо ничего не берет и ничего не дает, это делаешь ты. А теперь уходи. У тебя мало времени.
   — Спасибо, — я повернула перстень камнем к ладони. — Я обязательно приду и расскажу, что получилось.
   — Береги себя. Человек слаб, даже если на его руке кольцо Мерлина.
   Я шмыгнула в лазейку под забором и попала прямиком в объятия Мирны.
   — Ненормальная, — ворчала она, сжав меня так крепко, что я чуть не задохнулась, — скоро начнет светать. Я уж думала, тебя поймали, чуть с ума не сошла.
   — Светать? — испугалась я. — Ни в коем случае! Ты должна найти цветок Ильты еще до рассвета.
   — Белую мяту? — удивилась Мирна. — Разве она здесь водится?
   — Так сказал твой отец.
   — Значит, найду. Он никогда не ставит неисполнимых задач. — Она вдруг остановилась. — Ильта нужна отцу?
   — Нет, Локи велел передать ее Инсилаю.
   Мне показалось, что Мирна вздохнула с облегчением. Я заметила, что за время моего отсутствия глаза ее припухли и покраснели.
   — Ты что? — подозрительно посмотрела я на нее. — Не плачь, мы обязательно спасем Илая.
   — Да не плачу я! — она шмыгнула носом. — Это просто аллергия. Сто лет ее не было, и вот пожалуйста. Так что придется тебе смириться с моим чихом и плачем.
   — А никакой травки нет, чтобы прошло?
   — Есть, но сейчас нам надо найти мяту, а не средство от насморка.
   Малюсенький росток Ильты Мирна увидела в тот момент, когда первый солнечный луч почти вылетел из-за горизонта. Обратно мы шли долго. Я рассказала Мирне все, о чем говорил Локи, кроме перстня. Не уверена, можно кому-то знать об этом или нет.
   Потом я пристала к ней по поводу посланца. Все такие загадочные, ничего не понятно. Она объяснила мне, что Черная Книга Перемен — священная книга Внеземелья, предсказала приход сюда посланца Мерлина за много веков до этого дня. Таур должен будет биться с этим посланником.
   — Будет он ни человек, ни Волшебник, — процитировала Мирна, — но разорвется пространство, ледяной смерч закружит звезды и, когда возвестят они о начале Великой Битвы, рука ребенка силой Мерлина смешает карты. И будет кровь и смерть, и Маги преклонят колени, а волшебство будет бессильно перед реальностью.
   — Выходит, Черному Магистру не чуждо благородство, — пришла я к выводу. — Он ведь мог убить Инсилая еще в ратуше и досрочно выиграть по неявке противника, но не сделал этого.
   — Не мог. Убив Инсилая сегодня, завтра он лишился бы магической силы, став клятвопреступником. Очень давно, когда Таур только-только стал Властелином, его сына казнили во Внеземелье за приравненное к убийству заклятие, а через три дня выяснилось, что он был невиновен. И тогда Таур поклялся, что ни один смертный приговор в Запределье не будет приведен в исполнение раньше, чем через три ночи после его вынесения. Если он изменит клятве, он станет бессилен, как слепой котенок. Так что благородство здесь не при чем.
   — Для этого и клетки на площади поставили? — спросила я.
   — Нет, это другая история. Лет сто назад, если не больше, троим пленникам удалось сбежать отсюда: двум Волшебникам и Чародею. Тогда и поставили на площади эти клетки, помнишь, две золотые, одну серебряную. Таур заявил, что любой ценой вернет беглецов в Запределье, посадит их в клетки и будет держать в них вечно, чтоб другим было неповадно.
   — Не думаю, что пахать на себе землю приятнее, чем прохлаждаться в золотой клетке.
   — У тебя будет возможность выяснить это у своего друга, ему есть, что сравнивать, — усмехнулась Мирна. — Но думаю, он предпочел бы работу, пусть и тяжелую.
   — С чего ты взяла? — удивилась я.
   — Он Волшебник, — пожала она плечами. — Безделье для него — смерть. Даже на Земле, а в Ваурии — и говорить нечего.
   — Ты так много знаешь, будто всю жизнь прожила здесь, — сказала я с восхищением.
   — Я пришла сюда, чтобы спасти отца. Я подготовилась. И потом, я уже почти год живу здесь. Вполне достаточно, чтобы разобраться в происходящем.
   — Все равно, без тебя я бы пропала. Слушай, а что твой отец говорил о вашем доме и Инсилае? Он твой брат?
   — С чего ты взяла? — удивилась Мирна. — У меня нет братьев.
   — Значит, я ошиблась. Но Локи очень расстроился, поняв, что жребий пал на Илая.
   — Странно, — Мирна остановилась и уставилась на меня своими кошачьими глазами. — Отец всегда гордился тем, что Посланник Мерлина будет из клана Скорпиона, и приветствовал выбор судьбы. Одно время я думала, что он сам мечтает о миссии посланца. Хотя… кажется, понимаю… Ты не обратила внимания, у твоего приятеля есть какие-нибудь татуировки?
   — По-моему, нет.
   — Ты уверена? Может быть, ты видела что-то подобное, но не обратила внимания? — она засучила рукав свитера почти до плеча, и я увидела вытатуированного на ее руке маленького черного скорпиона. Мирна взяла меня за руку, заглянула в глаза, и вдруг моя память побежала назад.
   Площадь, клетки, Инсилай чуть шевельнул скованными руками и застонал… нет. Ронни стоит посреди поляны, ни на кого не глядя, говорит чуть слышно: «Они жестоко расправятся с ним. Он принял удар на себя». «Почему он решился на это? — удивляется Альвертина. — Мне казалось, он нас недолюбливает». «Потому, что он — Волшебник», — говорит Ронни и земля выпрыгивает у меня из-под ног… нет, не то. Дом Варвары, кухня, свечи. Инсилай стягивает со стола разбушевавшегося Ронни. Руки Илая мускулистые и загорелые, тонкая цепочка какого-то сине-черного металла на запястье… нет, чуть назад. Лес, ночь, блики огня в темноте, Илай у костра. Сидит на бревне, нагнувшись вперед, обхватив руками колени. Проскочила. Мы разожгли костер. Инсилай стаскивает через голову мокрую насквозь футболку. Стоп, вот оно. Прямо на левой лопатке маленькая черная татуировка, да, абсолютно такая же, как у Мирны: скорпион с хвостом-колючкой и мощными клешнями.
   — Вспомнила! — говорю я, и Мирна отпускает мою руку. — У него есть скорпион на спине, на уровне сердца. Но откуда ты об этом знаешь? Ты ведь говорила, что видишь его впервые.
   — Я не знаю Инсилая. Но судя по татуировке, он — любимый ученик моего отца. Сыновей у Локи нет, выходит, Слово Мага перейдет Илаю. Он наследник семьи, преемник Школы Скорпиона. Понятно, почему отцу не понравился выбор. Таур может убить наследника Слова. Это катастрофа.
   — Слово мага? — не поняла я.
   — Да, это основное богатство семьи. Уходя, Маг отдает его самому достойному из сыновей или избранному из учеников.
   — Это действительно просто слово? — заинтересовалась я.
   — Я точно не знаю. Спроси у Инсилая, он наследник.

Глава 27

   Мы вернулись в город, когда уже совсем рассвело. По улицам спешили люди и телеги с овощами, которые волокли на себе Волшебники, Маги и Чародеи. Их можно было узнать по обнаженным по пояс фигурам, исполосованным кнутом спинам и изможденным лицам. Кое-кто из местных жителей тоже впрягался в телеги и повозки, но они были в длинных рубахах, никто не смел подгонять их плетью, а на усталых лицах хоть иногда появлялось подобие улыбки. Видно, местная беднота жила не многим лучше рабов, а лошади, быки и буйволы в этом измерении начисто отсутствовали.
   Наконец я смогла как следует рассмотреть город. На окраине — серые покосившиеся домишки, одноэтажные, маленькие, похожие на сараи. Ближе к центру — добротные каменные дома. Двухэтажные, с балкончиками и башенками, но все равно серые, как грязная майка. Самое высокое сооружение в Альваре — ратуша. От одного ее вида, мрачного и зловещего, делается страшно. Удивительный мир: ни птиц, ни животных. Люди хмурые, испуганные, с несчастными глазами. Какой-то толстяк в черном кафтане с золотыми пуговицами промчался мимо нас на колеснице, запряженной четырьмя рабами. Пыль поднял такую, что я минут пять чихала. Как они здесь живут, ума не приложу.
   А вот так и существуют. На базаре, например, вовсю кипела жизнь. Народ покупал и продавал, торговались, ссорились, били по рукам при удачной сделке. Ну и смешной у них язык! Если закрыть глаза, кажется, что и не в Ваурии я вовсе, а в весеннем лесу, птички поют, деревья шелестят, ветерок, красота, как скажет карикус Боря.
   Мирна объяснила, что говорят здесь на старо-эйрском. То-то мне показалось, что мадам Катарина свистела немного не так. Современный язык страны Эйр сильно отличается от того, что в Альваре, но это для тех, кто понимает, а по мне — просто разные птицы щебечут, и вся разница.
   Несмотря на кажущуюся хаотичность базара, торговая площадь была строго распланирована. Здесь продавали все: диковинные фрукты, странного вида овощи, одежду, обувь и, что самое страшное, рабов. Единственное, чего я не обнаружила на прилавках, так это мяса и рыбы. Интересно, для этого у них другой рынок, или это страна вегетарианцев? Надо будет спросить у Мирны. Торговцы живым товаром располагались в самом центре площади. Чтобы подойти к Инсилаю, надо было пройти мимо них.
   Сектор для рабов был буквально набит связанными и скованными людьми. Продавцы в шикарных шелковых халатах расхаживали вдоль шеренги полуобнаженных людей и на всю площадь рекламировали живой товар. Продавали мужчин и женщин, детей и стариков, но покупатели, как я видела, интересовались только сильными здоровыми парнями и молодыми девушками. Остальной товар спросом почти не пользовался. Пока мы продирались сквозь толпу зевак и покупателей, в одном из рядов случилась громкая заварушка. На крик немедленно метнулись два охранника в зеленых камзолах.
   — Что там происходит? — шепотом спросила я у Мирны.
   — Какого-то Гарма обвиняют в торговле беглым рабом, — перевела она.
   Крик усилился. Народ расступился. По мгновенно образовавшемуся проходу четыре охранника пронесли какого-то парня, привязанного за руки и за ноги к толстому деревянному шесту. Голова его была бессильно откинута назад, лицо залито кровью, на шее — серебряный ошейник со свободно волочащейся по земле цепью. Следом, размахивая руками и горланя, как стая карикусов, бежали два купца в шелковых халатах. Судя по ошейнику, спор возник из-за Чародея. Процессия проследовала к ратуше. Мы пристроились за ними и без приключений добрались до Инсилаевой клетки.
   У помоста людей было немного, на Инсилая они внимания почти не обращали. Собственно, и смотреть было не на что: лежит себе человек и лежит, даже лица не видно.
   — Надо принести воды, — напомнила Мирна. — Сейчас найду чашку.
   Через несколько минут она вернулась с какой-то деревянной плошкой, полной воды.
   — Иди, — она отдала мне чашку, — только будь осторожна. Тут полно шпионов, а за сочувствие осужденным могут запросто отправить в тюрьму. Может, лучше мне пойти?
   — Нет, я сама.
   Со своего угла я увидела, что Инсилай, наконец, зашевелился и приподнялся на локтях. Надо поспешить, пока он в сознании.
   — Попробую. Не получится у меня, пойдешь ты. Давай свою мяту.
   Пока я собиралась, он снова уткнулся лицом в пол. Как же он будет драться с Тауром? Это же гарантированный проигрыш, все равно, что выпустить меня на корт против сестер Уильямс и требовать, чтобы я победила.
   Когда я подошла к клеткам, Инсилай все-таки поднялся на ноги. Он стоял ко мне спиной, и мне были отчетливо видны багрово-черные рубцы на его руках и лопатках. Да, крепко ему досталось, прав Локи, плохо дело. Я приподнялась на цыпочки и незаметно поставила чашку с водой на пол клетки. Пришлось позвать его, чтобы он меня заметил. Не сказать, что он обрадовался встрече. Может, ему было бы приятнее иметь дело с Альвертиной, может, мой новый имидж его разочаровал, а может, ему просто плевать на меня вместе с моим видом, кто его знает.
   — Возьми. — Надо поторопиться, пока меня не отогнали от клетки. Я бросила на пол веточку Ильты.
   Инсилай нагнулся, чтобы ее поднять, не удержал равновесия и упал на одно колено. Его цепи громыхнули, как колокола. Мне показалось, что на нас таращится вся площадь. На всякий случай я нырнула под помост, прихватив с собой пустую чашку.
   Через несколько минут рискнула вылезти обратно. Он стоял на коленях вполоборота ко мне, мяты на полу уже не было. Пора переходить к третьему пункту программы, пока он снова не упал.
   — Инсилай!
   Он обернулся, я увидела его глаза — огромные, черные, полные боли. «Рука в руке, глаза в глаза, сила в слабость, слабость в силу», — скороговоркой пробормотала я про себя и уставилась в глаза Инсилая. Пару мгновений он недоуменно смотрел на меня, потом его глаза метнулись в сторону. Ну уж нет. Я подняла руку и разжала кулак. Перстень был прекрасно виден на ладони.
   — Смотри!
   Инсилай увидел кольцо на моем пальце и замер, как зачарованный. Глаза его заволокло дымкой, но через мгновение они вспыхнули каким-то волшебным блеском. Как же мне хотелось потребовать от него вечной любви, даже голова закружилась. Но, взглянув на его исполосованные плетью плечи и спину, я медленно, будто заклинание, проговорила про себя: «Я хочу, чтобы ты жил, ты должен жить, ты будешь жить, я дам тебе свою силу и возьму твою боль».
   Со мной происходило нечто странное. Голова закружилась, зазнобило, как в лихорадке, слабость охватила руки и ноги, волна тупой ноющей боли захлестнула все мое существо. Кто-то схватил меня за руку, я вырвалась, сжала кулак с кольцом, но выронила пустую чашку.
   — Держите девчонку! — заорал чей-то голос у меня над головой. — Она принесла ему воду!
   Я пролезла под помостом, чтоб избежать толпы, и рванула по первой попавшейся улице прочь от базара. Бежала я так, как не бегала на соревнованиях.
   — Сюда, — сильная рука схватила меня за рукав и втянула в кусты какой-то колючей гадости. Погоня пронеслась мимо. Я обернулась и увидела Мирну. Сердце выпрыгивало из груди, руки и ноги бессовестно дрожали. Дышала я как загнанная лошадь. Странно, пробежала-то я совсем немного, а будто прошла дистанцию в пять километров. Спина болела так, будто меня два дня кряду били прыгалками.
   — Что ты ему сказала? — приступила к допросу Мирна, дождавшись, пока я отдышусь. — Спиши слова.
   — Что-то не так? — я сделала страшные глаза.
   — Он чуть клетку не разнес, когда за тобой погнались, я сама видела.
   — Ничего особенного, — я не торопилась раскрывать тайну перстня. — Только то, что велел твой отец. Наверно, мне надо поспать, у меня глаза слипаются, и голова кружится.
   — Пойдем, здесь рядом есть пещера. Очень маленькая, но зато оттуда отличный вид на площадь.
   Говоря, что пещера маленькая, Мирна явно поскромничала. Чтобы уместиться там, мне пришлось сложиться вдвое.
   Когда я проснулась, солнце уже клонилось к горизонту. Мирна сидела рядом, не сводя глаз с площади. Интересно, она когда-нибудь спит?
   — Как дела? — спросила я, пытаясь потянуться. В моем сложенном положении это было весьма проблематично.
   — Пока все спокойно, — не оборачиваясь, проинформировала Мирна. — Раз ты проснулась, я схожу вниз, на рынок. Попытаюсь напоить твоего Илая и найти нам что-нибудь на ужин.
   — Я пока не голодна, — соврала я. — Покорми лучше Инсилая.
   — Волшебнику нельзя есть перед Битвой, — отрезала Мирна. — Только ключевая вода. А тебе обязательно надо подкрепиться, у нас будет трудная ночь: много беготни и ни капли сна.
   Ее не было почти до сумерек. Я воспользовалась отсутствием подруги и как следует рассмотрела перстень Локи. Кольцо как кольцо, даже не золотое. Обычный металл, камень, сильно смахивающий на простую речную гальку. Правда, очень красивая ажурная оправа, но все равно бижутерия из недорогих. Странно, такая сила в такой простоте.
   Мирна не появлялась. Я уже начала волноваться, когда из кустов у пещеры вынырнула ее голова. По бесстрастному лицу было совершенно невозможно понять, как сложился ее поход.
   — Я принесла нам викули, — сообщила она. — Почти целые, только немного подвяли, они весь день лежали на прилавке.
   — А что это? — спросила я.
   — Основная еда местной бедноты.
   Викули видом и вкусом напоминали авокадо.
   — Они здесь неплохо живут, — буркнула я. — Ты говорила с Инсилаем?
   — Да, все нормально, — успокоила Мирна. — Он хорошо держится. Только очень волнуется за тебя. Это плохо. Он должен сконцентрироваться на своем «я», не отвлекаясь ни на что и ни на кого.
   — Разве это возможно? — удивилась я. — Человек не может все время думать только о себе, так можно сойти с ума.
   — Он не человек, — напомнила Мирна. — Он — Волшебник. Он может и умеет концентрироваться на любой капле крови своего тела и на каждой частичке своего духа. Это азы магии, известные даже начинающим Чародеям.
   — А как он себя чувствует?
   — Вполне сносно. Принимая во внимание, что с ним сделали, могло быть хуже.
   — Я видела его спину, — насторожилась я. Ощущение, что мне все время что-то не договаривают, с каждой минутой становилось все отчетливее. — Судя по твоим словам, это далеко не все потери. Скажи, я чего-то не знаю?
   — С чего ты взяла? — удивилась Мирна. — По-твоему, его избили недостаточно сильно?
   — С ума сошла, он еле на ногах стоит!
   — Тогда что еще ты хочешь узнать?
   — Ничего, — вздохнула я. — Локки говорил о какой-то Черной Башне и опасался, что Инсилай не проживет и трех дней. Вдруг они еще что-нибудь с ним сделают? Я помню, Ваурия — ад для Волшебников. Мне страшно.
   — Не бойся, — успокоила она меня. — Ты не Волшебник, а Илай доживет до Великой Битвы. Ешь, и будем собираться. Скоро стемнеет.
   — Слушай, — вспомнила я утреннюю заварушку, — а что будет с тем парнем на базаре, с беглым?
   — Если смогут доказать, что беглый, — заберут в императорские рабы, а продавца заставят выплатить компенсацию бывшему хозяину. А если нет — продавец подаст в суд за клевету, и завтра же продаст раба по дешевке в Баффало.
   — Почему? Он же докажет, что не торгует краденым.
   — Потому, что этот раб — из дорогих, а императорская компенсация маленькая. Скинув пару монет, он все равно останется в выигрыше. Купцы очень не любят скандально известный товар и избавляются от него при первой возможности.
   — Ничего не понимаю.
   — Потому-то ты и ешь гнилые викули, спишь под рыночным прилавком и шарахаешься от каждого шороха, а они пьют дорогое вино, ходят в шелковых халатах и торгуют рабами, — рассмеялась Мирна.

Глава 28

   Дракон-хранитель возлюбил Анжелику и ходил за ней по пятам, как щенок. Лика сначала ворчала, а потом налила ему молока. Дракон осчастливился и стал тереться о ее ноги маленькими мягкими рожками. Анжелика смирилась и определила дракону место в углу кухни, где постелила ему старое одеяло. Карикус метался по квартире, ругался, требовал тапочки и вел себя совершенно непотребно, Наталья утверждала, что он ревнует.
   Ронни, хоть и излеченный, был мрачнее тучи и, мучимый угрызениями совести, бесцельно шатался по квартире. Если сначала он еще мог утешаться мыслью, что вернулся за помощью, то теперь, в отсутствие Варвары, оставалось только считать себя трусом, бросившим друзей в смертельной опасности. Альвертина тоже была в миноре, но скорее, в знак солидарности, или просто хотела спать.
   Вечер был посвящен рассказу Ронни о его приключениях в Санта-Хлюпино, Мерлин-Лэнде и Ваурии. О кознях мадам Катарины, заблокированном Варварой доме, о Черном Маге Локи и, наконец, о том, что Инсилай — Волшебник.
   Последнее сообщение произвело эффект разорвавшейся под ногами гранаты и окончательно похоронило надежды Ронни на помощь извне. Убедившись, что сообщение это более чем правдиво, Наталья категорически запретила посвящать в эту историю кого бы то ни было, сказав, что это погубит Варвару, а Инсилай, раз уж его угораздило оказаться Волшебником, вполне может позаботиться о себе самостоятельно. Потом все, кроме Ронни, занялись обсуждением феномена Алисы и таинственным раздвоением капитана Горбули.
   Ронни засел за систему поиска и, воспользовавшись Варвариным кодом доступа, стал сканировать измерения. Он искал Варвару, Алису и Инсилая. Странно, хоть Наталья с Анжеликой в один голос утверждали, что Алиса в Москве, система ее не показывала. Не показывала она ее и в Запределье. Но это было не удивительно — в Ваурии эйрская система поиска не работала.
   Лика, заинтересовавшись странной ситуацией, немедленно предприняла попытку поиска двуликого Горбули. Капитан нашелся без хлопот, он сидел дома у телевизора и с упоением наблюдал за четкой работой Жеглова и Шарапова. Выходит, хоть один из следователей был настоящим. О другом Горбуле история умалчивала. Больше всего настораживало отсутствие Алисы. По всему выходило, что настоящая осталась в Ваурии. Кто же тогда был в Москве?
   Лика, промучившись до позднего вечера, не выдержала и позвонила Горохову, справиться о здоровье его дочери. По словам Вадима Игоревича, Алиса чувствовала себя прекрасно. Поблагодарив Анжелику за проявленную заботу, он пообещал непременно зайти к ней завтра вместе с Алисой. На этом месте все окончательно запутались и пошли спать. Правда, уже через два часа вся компания, за исключением Альвертины, снова собралась на кухне. Как выяснилось, у всех случилась бессонница. Прибывшая последней Наталья оценила ситуацию и начала варить кофе.
   — Как я понимаю, прения продолжаются, — заявила она, разливая дымящийся напиток по чашкам. — Вторую серию дебатов объявляю открытой. Какие будут предложения?
   — Найти Варвару, — буркнул Ронни. — Может, у нее неприятности покруче, чем у Инсилая. Хотя это вряд ли возможно.
   — Я — за, — немедленно согласилась Лика. — Только как?