Панина Татьяна. Сила магии

   — Я дам тебе два дня, — чуть помедлив, сказал Арси. — Если за это время их не найдут, а твой ответ будет отрицательным, тебя высекут так, что тебе понадобится новая кожа.
   — А если найдут ребят, пороть будут их? — не удержался я с вопросом.
   — Девчонку никто не тронет, — успокоил советник. — А твой приятель будет наказан только за побег. Потом они оба смогут покинуть Запределье.
   Я представил себе щуплого Ронни в руках Арсиковых головорезов, и у меня снова застучало в висках. Рональд, конечно, редкий разгильдяй, но такого будущего и врагу не пожелаешь.
   — Знаешь, Арси, я скорее добровольно лягу под плеть, чем поверю в чистоту твоих намерений. Отвяжись ты от меня. Не знаю я, где эти якобы мои приятели.
   — Грубиян, — равнодушно сказал советник. — Мне нужны эти люди, и я их найду. С твоей помощью или нет — от этого зависит только твоя участь, но не результат поисков. Рано или поздно эта парочка все равно попадется. Но ты-то уже здесь, правда? — Он поднес к моим глазам фасонистый хлыст, плетенный из тоненьких ремешков. — Нравится?
   Убил бы гада, так он меня достал. Но на сегодня приключений достаточно. Не сопротивляюсь, не возражаю, не огрызаюсь. Терпи, дурак. Не умеешь сражаться до полной победы, в плен не попадать и от плеточных проклятий как следует защищаться, значит, терпи, заработал.
   — Сейчас тебя отведут в Башню. У тебя есть два дня. — Арси связал мне запястья и легонько подтолкнул в спину. — Иди, отдыхай.

Глава 42

   — Лора, пригласи господина Корна, — Велес жестом отпустил секретаршу, — и позаботься, чтобы в ближайшие полчаса я никого не видел и не слышал.
   — Да, господин председатель, — прелестная шатенка ящерицей выскользнула из кабинета, и почти тут же появился Корн.
   — К тебе прорваться, как в магистральную лотерею выиграть, — немедленно разворчался он, усаживаясь в кресло у стола Велеса. «Хитрый старый черт, — думал Корн, приветливо улыбаясь, — что-то он задумал. Зачем я ему понадобился ни свет, ни заря? От дорогого компаньона только и жди гадостей. Определенно, сейчас свинью подложит, по роже его любезной видно».
   — Извини, бестолковая Лора вечно что-то перепутает. Еще вчера велел ей пригласить тебя в первую очередь, но у девчонки сплошной сквозняк в голове .
   «Так я тебе и поверил, — Корн имел редкое чутье на неприятности и был уверен, что встреча не принесет ничего хорошего. — Твоя Лора скорее собственное имя забудет, чем твои распоряжения. Ты велел ей промариновать меня в приемной, она так и сделала, нечего валить с больной головы на исполнительную».
   — Пустяки, ВВ, — Корн махнул рукой, — сам был молодым, понимаю. Так в чем дело, почему такая спешка?
   — Спешка? — удивился Велес. — Что ты! Просто появилась необходимость обсудить наши дальнейшие планы, вот я и попросил тебя придти. Компаньоны должны хоть иногда общаться, ты не находишь?
   — Нет возражений.
   — Отлично, — Велес извлек из стола папку с какими-то бумагами. — Надеюсь, ты читал отчет о работе «Пегаса» за последние два месяца, который я тебе отправил?
   — Отчет? — переспросил Корн, выигрывая время. Он не знал, что выгоднее в данной ситуации — «да» или «нет».
   Велес покосился на собеседника. «Не читал он, как же, — Великолепный не один год знал компаньона. — Каждую цифру, уверен, под лупой рассматривал. Отчет я сам составлял. Не документ, а финансовая поэма, не подкопаешься».
   — Да, я просмотрел бумаги, — осторожно сказал Корн. «Что же этот хищник задумал? — он тоже превосходно изучил партнера по бизнесу. — Судя по вылизанному отчету, гадость ожидается фантастических размеров».
   — Ты обратил внимание, что мы несем колоссальные убытки?
   — Не преувеличивай, это временные трудности.
   — Нет ничего более постоянного, чем временные сложности. За последние дни мы потеряли почти два миллиона мерлинов на отказных билетах. Еще месяц таких временных трудностей — и мы банкроты.
   — Едва ли. Кризисы бывают в любом бизнесе. А недельный спад — это даже не кризис, так, неприятность.
   — Из-за этой неприятности наши акции упали на тридцать пунктов. На сегодняшний день стоимость компании уменьшилась почти на треть, и по оценке независимых экспертов мы сейчас стоим не больше двадцати миллионов мерлинов.
   — Во-первых, я не собираюсь продавать акции «Пегаса», — спокойно сказал Корн, хотя его внутренний голос просто кричал о надвигающейся опасности. — Во-вторых, ты, думаю, лучше меня знаешь, что девяносто девятью процентами убытков мы обязаны не обстоятельствам, а господину Локи, на весь Эйр кричащему, что наши перелеты над Запредельем не безопасны, и обвиняющему нас в том, что из-за ошибки нашего оператора провел в Ваурии почти год.
   — В его утверждениях есть хоть капля правды?
   — Откуда мне знать? Я там не был и билет на перемещение ему не продавал. Кроме того, он первый и единственный, кто ухитрился: а) сгинуть в Ваурии, б) оттуда вернуться. Его словам нечего противопоставить.
   — Так ли? — усомнился Велес. — А твоя дочь? Разве она не была в Альваре по делам службы?
   — Она и сейчас там. Но услугами нашей компании для возвращения на Эйр пользоваться вряд ли станет, — осторожно сказал Корн.
   — Да, я знаю, — Великолепный украдкой покосился на компаньона, — служебные перемещения гарантирует Коллегия Высшего суда. Но ведь это только в том случае, когда полностью выполняются условия контракта, а Айка немного отступила от исполнения обязанностей. По личным мотивам, я полагаю.
   — О чем это ты? — насторожился Корн.
   — Может быть, ты не знаешь… Она должна была общаться с Посланником лично, а не через посредников.
   — Я не интересуюсь работой Высшего суда и его сотрудников.
   — А зря. У твоей Айки могут быть большие неприятности, — словно между делом бросил Велес, — если о ее недоработке станет известно коллегии.
   — Я не спрашиваю об источниках твоей информации, — Корн почувствовал, что задыхается в своем элегантном галстуке, и распустив немного узел, расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке, — все равно не скажешь… Но хоть намекни, кто собирается дезинформировать коллегию о промахах Айки.
   — Сам не догадываешься?
   — Нет, конечно. Неужто вездесущий Локи?
   — Нет. Допускаю, что Локи в курсе происходящего, но пока он этого не озвучивал.
   — Итак, господин Велес, кто?
   — Я ничего не утверждаю, но об этом знал только один. Наблюдатель.
   — И он сообщил все это тебе, а не независимой комиссии? — не поверил Корн своим ушам. — Но почему?
   — Это лишь мои предположения, насчет Наблюдателя. Ко мне обратился анонимный доброжелатель. Если хочешь знать мое мнение — это посредник.
   — Но если это правда, чего я даже в мыслях не допускаю, откуда такая секретность? Обратились бы прямиком к Высшему, если жаждут справедливости, или ко мне — если хотят денег.
   — Мне кажется, хотят того и другого, но очень боятся.
   — Ничего удивительного, шантаж — бизнес трусов, — Корн был вне себя от злости. В глубине души он вполне допускал справедливость обвинений в адрес дочери.
   — Да, но на сей раз, похоже, боятся не тебя, не меня и не магистральной полиции.
   — А кого? — огрызнулся Корн. — Тени Великого Мерлина?
   — Не знаю, что произошло в Запределье, но это что-то, кажется, серьезно ущемило интересы Школы Скорпиона, — помолчав, ответил Велес. — Требуя с тебя деньги за молчание, он или она до смерти боится, что об этой сделке прознает Черный Локи. Отсюда и длинная цепочка посредников. Мне информацию передала Лора.
   — А как она ее получила?
   — Голубиной почтой. Письмо без подписи, почерк не определить — постоянно изменяется.
   — И сколько этот аноним хочет за обоюдное соблюдение тайны?
   — Семь миллионов мерлинов.
   — То есть ровно столько, сколько стоит сегодня моя доля акций «Пегаса», — прищурился Корн. — Неплохая осведомленность.
   — Три дня назад твои акции стоили десять миллионов, — напомнил Великолепный, — но цифра семь была названа уже тогда.
   — То есть, три дня ты знал и молчал? Ну, знаешь, это уж слишком. Мог бы и раньше сообщить!.
   — Меня об этом никто не просил.
   — А сам ты, конечно, не догадался…
   — Я не настолько прозорлив, — Велес бросил на стол небольшой свиток. — Вот. То самое послание. Читай.
   Корн с опаской взял письмо в руки. Тончайшей выделки пергамент, на мерцающей серебристой поверхности — единственное предложение. Семь слов. Буквы постоянно меняют очертания, наползают друг на друга, рассыпаются в беспорядке и вновь складываются в слова.
   — «Молчание о Ваурии стоит семь миллионов монет», — растерянно прочитал Корн. — И что?
   — И все. До сегодняшнего утра я считал это чьим-то розыгрышем.
   — А сегодня утром тебя осенило, — мрачно сказал Корн.
   — Нет, сегодня пришло продолжение. — Велес выложил на стол второй свиток.
   — «Айка намеренно прищемила хвост Скорпиона в Ваурии. Сколько за эту информацию заплатит Локи?» Черт побери, — Корн швырнул письмо на стол. — Спасибо и на том, что ты решил выяснить это у меня, а не у Черного Локи.
   — Я все-таки твой компаньон, а не его, — обиделся Велес.
   — Ладно, — взял себя в руки Корн, — передай своему шантажисту, что я не могу дать ответ немедленно. Это очень большие деньги. Мне нужно подумать. Кроме того, я ни мерлина не дам без доказательств.
   — Не думаю, что он, или она снова обратится ко мне, — пожал плечами Велес. — Он хочет сохранить инкогнито, а при подобном способе общения это невозможно. На его месте я бы вел переговоры с заинтересованными лицами тет-а-тет.
   — То есть со мной, — пробормотал Корн, — и без свидетелей.
   — Или с Локи, — напомнил Велес. — Знаешь, это не мое дело, но… я бы не тянул с этим. Если Локи продолжит кампанию по нашей дискредитации, через несколько дней твоя доля будет стоить много дешевле.
   — Я сказал, что подумаю о деньгах, — не глядя на компаньона, ответил Корн, — нопри этом и в мыслях не держал продажу акций «Пегаса». Я в состоянии изыскать такую сумму, не трогая основной капитал. Кстати, прежде чем принять решение, я хотел бы встретиться с этим… будущим миллионером лично.
   — Если ко мне обратятся, я передам твои пожелания, — без всякого выражения сообщил Велес, — но в ближайшие дни, думаю, встреча вряд ли состоится.
   — Почему?
   — Наблюдатель еще в Ваурии. Если, конечно, это он — шантажист.
   — А-а-а… — протянул Корн, думая о чем-то своем. — Не важно, я не спешу. Послушай, у тебя ведь были каналы в Высшем. Попытайся узнать, кто был Наблюдателем.
   — Уже пробовал. Пока ничего. Или не знают, или боятся. Ты же знаешь, что у них там за гадюшник. С утра до вечера друг друга подсиживают.
   — Плохо, — Корн был явно выбит из колеи. — Ладно, наша деловая встреча ограничивается предложением продажи моей доли акций, или есть что-то еще, о чем стоит поговорить?
   — Есть. Нам нужно срочно попытаться договориться с Локи. Он сознательно играет на понижение. В силу обстоятельств, я не могу взять на себя эти переговоры, так что придется тебе.
   — Мне?! Самое время.
   — Если бы Локи… нет, не знал, а только заподозрил Айку, скандал бы уже разразился, — успокоил Великолепный. — Ты ничем не рискуешь, кроме нашихубытков.
   — А ты-то что с ним не поделил, бизнес или что-то личное? — поинтересовался Корн.
   — Если бы бизнес… — буркнул Велес. — Дела семейные.
   — Дела с семьей Локи? — Корн так удивился, что даже неприятности с Айкой и финансовые передряги с «Пегасом» отошли на второй план. — Это что-то совсем новенькое. Нельзя ли поподробнее?
   — Ничего интересного, — Великолепный уже пожалел о своей откровенности. — Школа Дев и раньше была не в лучших отношениях со Школой Скорпиона, а теперь конфликт между нашими учениками вот-вот дойдет до суда. Не думаю, что моя встреча с досточтимым Локи принесет хоть какую-то пользу нашему бизнесу. Более того, я уверен в обратном.
   — И что же не поделила молодежь? Да, с каких это пор беспредельщик Локи стал таскаться по судам?!
   — Я толком и не знаю, — не моргнув глазом, солгал Велес, — что-то из области волшебства.… Может, попробуешь побеседовать с ним по-соседски, пока и ты в число его врагов не попал.
   — Даже не знаю. Сосед-то он сосед, но не близкий друг. Здороваемся при встрече — и ладно. Сам не пойму, чего он так на нас взъелся? Действительно злится за провал в Ваурию, или умело использует сложившиеся обстоятельства, чтобы отомстить без вмешательства судейских?
   — Кто ж его знает, Локи господин загадочный.
   — Мало мне своих проблем, — проворчал Корн. — Семь миллионов мерлинов! Форменный грабеж!
   — Локи — тоже твоя проблема, или судьба «Пегаса» тебя уже не волнует?
   — Меня очень многое на сегодняшний день волнует, — Корн взглянул на часы и встал из-за стола. — Я попробую поговорить с Локи, но ни за что не ручаюсь. Он непредсказуем. — Корн подошел к двери, обернулся у самого порога. — А знаешь, что волнует меня больше всего? Очень хочется знать, почему все-таки шантажист обратился к тебе, а не ко мне. Ты не находишь это странным?
   — Он обратился не лично ко мне, а в офис «Пегаса», — уточнил Великолепный. — Если бы ты не темнил, что Айка в Ваурии, информация нашла бы тебя быстрее.
   — Напомни Лоре, пусть попытается определить отправителя.
   — А ты постарайся пообщаться с Локи, пока он нас окончательно не разорил.
   — Тебя, — ровным голосом уточнил Корн. — Ты сам сказал, что Локи не знает об Айке, значит, убытки, что мы уже понесли, — это твои проблемы, Велес. Может, ты решил покрыть их, присоединившись к таинственному доброжелателю? Сколькотыхочешь за молчание, компаньон?

* * *

   Лестница вверх, коридор направо, налево, снова ступеньки вверх. Походка у меня и впрямь стала почти балетная, на пятки не наступить, зато па-де-де танцевать — в самый раз. Господи, ну сколько же можно ходить! Еще чуть-чуть — и рухну прямо на ступеньки, ноги подкашиваются. Вот, наконец, и дверь. Массивная, высоченная, обитая металлическими пластинами.
   Охрана загремела засовами и втолкнула меня в темноту Башни. Я ухнул в пустоту. В последние дни я так налетался, что новому полету ни испугался, ни удивился. И напрасно. В Башне энергия в минусе, а волшебство на нуле. Если б грохнулся, костей бы не собрал. Но конструкция оказалась на высоте, появление новой жертвы не проморгала и мой свободный полет прервала, притянув к стене. Если не считать, что в плечах что— то хрустнуло, а веревка резанула запястья, обошлось без жертв.
   Где-то в темноте подвала нудно капала вода, долбя по моим и без того измученным нервам. Ну, бардак, толпа работничков, никто кран починить не может! А императорского водопроводчика советник выпороть не желает за преступное безделье? Уплывут ведь когда-нибудь с Башней своей паскудной…
   Что ж со мной все-таки приключилось, что меня таким склерозом пробрало? Вряд ли это парализатор, пусть мне его и в лошадиной дозе вкатили. Ну-с, как говорит Арси, начнем с нуля. Что я наверняка помню? Мирна и Ронни. Что я с ними сделал? Пальцы связанных рук непроизвольно шевельнулись в знаке перемещения. Так. Значит, я их, и правда, куда-то забросил. Куда, зачем? Ну, раз советник их по всей Ваурии с фонарями разыскивает, значит, не зря забросил и, похоже, далеко. И на том спасибо. А может, я и ни при чем вовсе, они ребята самостоятельные, могли и своими силами смыться. Нет. Пальцы шевельнулись, значит, помнят действие. Ладно, теперь шаг назад. Что было?
   Ох, задолбала эта вода по мозгам стучать, и так ничего не соображаю! Вот гадство, теперь еще и бок заболел… Э-э, в боку-то у меня, помнится, копье торчало. Ну да, очень даже помню, торчало и таяло. Стоп, с него-то все и началось, оно меня сегодняшним склерозом заразило, не таращиться на него надо было, а выдирать двумя руками. Ага, а до копья что было? Как я его вообще поймал? Вспоминай, пока хоть какие-то силы остались!
   Битва с Магистром встала перед глазами вполне отчетливо. Я несколько раз проиграл ее в памяти, но так и не смог понять, как Таур ухитрился промазать решающим ударом. Мистика какая-то. Его ледяная стрела летела мне в сердце, я видел это своими глазами. Готов поклясться, что увернуться я не успел. Время летело назад и изменить что-то я был бессилен, так как не владею обратным шагом. Магистр смог сломать ход времени, но не смог скорректировать полет своего копья. Не смог или не захотел? А что он захотел, умереть от руки безродного Волшебника? Слабо верится. Не для того он двух Посланников угрохал, чтобы мне без боя сдаться. Да нет, не сдавался он, а очень даже активно меня прикончить пытался. Выбить-то я его из Ваурии выбил, но вместо лаврового венка и всенародной любви в награду получил Арси, розги и Черную Башню. Еще не известно, кому повезло больше: мне здесь или Магистру там. Сдается мне, в этой битве вообще не сложилось победителя. Проигравших целых двое, а победителей ноль. Странная арифметика.
   Меня ударило горячей пульсирующей болью, ломая и разрывая сознание, окатило ледяной волной ужаса и безысходности. Когда я смог выскочить из этого кошмара, сил у меня убавилось наполовину. Уж лучше бы Таур меня в бою прикончил, чем вот так, капля по капле, подыхать в этой дыре! Это ж ясно, что живым меня Арси не выпустит. Я тряхнул головой, пытаясь отогнать крамольные мысли о легкой смерти.
   Эта вода проклятая когда-нибудь, наконец, вытечет?! Я от этой капели скоро с ума сойду! И какого черта Магистр промахнулся? А может, он как раз в цель и попал? Может, именно такую смерть он мне изначально приготовил? С него станется, законник чертов. Чего меня убивать-то, я и без посторонней помощи умру от такой жизни.
   Нет, стоп. Я же своими глазами видел смерть Таура. Это сейчас я законченный псих, а тогда-то я еще в здравом уме существовал и убил Магистра. Или не убил? Да нет, орал он весьма натурально, когда мой клинок пронзил его сущность. Если это притворство, он — талантливый симулянт. Но все осталось на местах, выходит, Битва не кончилась. Просто декорации поменялись, и в основном составе произошла замена. С кем воевать-то теперь, с Арси? Арсик в весе короля! Обхохочешься. Только зачем советник со мной возится? Добил бы по-тихому в ратуше и объявил себя главным по Ваурии. А что? Арси — властелин Запределья, звучит. Надо будет при встрече посоветовать. При условии, что я до этой встречи доживу, конечно.
   Да почините вы свою проклятую воду, в конце концов! У меня уже в голове помутилось от ее монотонного капанья! Ну, точно, должок из прошлой жизни. Сколько раз Алеида просила заняться кранами в кухне? Если ее слова на капли перевести, ручей получится, а может, и речка накапает, на Рио-Гранде потянет. Чем революции вершить, лучше бы по хозяйству отдохнул, краны починил. А еще лучше было не выпендриваться, и с Чинчиной оставаться: ни кранов, ни Боливии, ни революции, ни Таура. Во дворцах краны не текут… Сидел бы сейчас в Кордове, пил русскую водку с тинто и наслаждался жизнью с любимой женщиной в окружении детей, внуков, правнуков и десятка миллионов долларов… Ага, в семьдесят лет, самое наслаждение. Ну, дорогой, или в семьдесят как человек в Кордове с Чинчиной, или в двадцать пять в Альваре до синевы отполированный семихвосткой… Сам выбирал, претензии не принимаются…
   Чертов колодец опять за меня взялся, и я временно про краны и Чинчину забыл. Меня очень уж сильно затянуло в Запредельную реальность и так закрутило, что я без подсказок понял, что умираю.
   Сознание снова начало выкидывать неожиданности. Мир вдруг померк, и я кубарем покатился по зеркальному коридору. Я отлетал миллионом отражений от стен, пола и потолка, сломя голову несся вперед, пока сам не стал зеркальным шаром. Ударился о стену, рассыпался тысячей осколков, стал облаком световых отблесков и рванулся вверх, закручиваясь в бесконечную мерцающую спираль и ввинчиваясь в черноту ночи. Разлетевшись по ней миллиардами брызг, восстал радугой и завис над миром.
   Где-то далеко, в прошлой жизни, остались тревоги, сомнения и боль. В моем счастливом сегодня было место только любви и радости созидания. Но наступило завтра, и неведомая сила швырнула меня на площадь Альвара. Народ Ваурии опять жаждал моей смерти, и, привязав меня к золотому столбу, в упор расстреливал картонными стрелами. Толпу возглавляли Ронни с Мирной, они размахивали большими скалками и требовали немедленно утопить меня в бочке эйрского светлого, толпа их поддерживала, но огромный щит посреди базара на всех языках мира сообщал: «Пива нет». Я им даже посочувствовал, но тут появилась Альвертина и, собрав валяющиеся по всей площади картонные стрелы, предложила меня просто сжечь. Добрый ребенок, я всегда в нее верил. Костер запылал как газовый факел, но боли не было. Я становился светом и с легким сердцем уходил высоко в поднебесье, где нет места страданию.
   Я снова ощутил свое тело. Его хлестал ледяной дождь, и пронзали тысячи молний, а я не мог ничего сделать. Я был уже не совсем я, а только отражение в разбившемся у меня под ногами зеркале. Мое живое «я» пыталось соединиться с моим «я» отраженным, но тонкая грань разбитого зеркала не давала нам такой возможности, и это меня расстраивало почти до слез. Душа металась над осколками и рвалась в царство добра и света.
   Оба моих «я» сошлись в поединке. Черный рыцарь и белый рыцарь. И черный победил. Мне до одури было жалко белого — он был весь в крови и над ним рыдала Алиса. А черное «я» праздновало победу и требовало, чтобы Алиса отдала ему розу победителя. Зачем мне понадобился этот цветок, ума не приложу. Может, просто хотелось досадить белому. Но ему было уже все равно, он умирал на руках Алисы, а я оставался здесь. Со мной оставались ужас и боль, а он уходил к счастью и радости. И хоть я отвоевал билет в царство света, а он свою битву проиграл, нельзя было понять, кто победитель, а кто побежденный. И не было справедливости ни в каком мире — ни в реальном, ни в отраженном. Все смешалось, и распутать невозможно. Ничего удивительного… Ну не починил я в свое время краны на собственной кухне, что ж мне теперь, этой водой захлебнуться? А у него цветок на плаще… у него или у меня?
   Альвар, Аргентина, Боливия, Город… Не дождетесь, я жил, жив и буду жить… Так решил. Так хочу… Потому, что моя реальность сильнее вашей карусели условностей.

Глава 43

   — Договорись о встрече с Локи, — бросил Корн, проходя мимо секретаря. — В любое удобное ему время.
   — Не думаю, что смогу, — поправив пальцем очки на переносице, сообщил молодой человек, разбиравший в кабинете бумаги. Маленькая черная бородка, тонкие усики и сросшиеся на переносье брови делали его похожим на Мефистофеля. Он и имя имел подходящее — Люцер.
   — Это еще почему? — Корн затормозил на пороге.
   — Локи никого не желает видеть.
   — Я тоже не хотел встречаться с Велесом, но его Лора меня все-таки достала.
   — Она и Локи достанет, если потребуется, — усмехнулся секретарь.
   — А тебе что мешает?
   — Главным образом, отсутствие ног, произрастающих от ушей, внушительного бюста, наивного взгляда и голоса-щебетунчика.
   — С удовольствием устрою тебе все эти прелести для пользы дела, — пообещал, стоя в дверях, Корн. — Если хочешь сохранить прежний вид, советую постараться.
   — С Локи невозможно разговаривать. Он всех ненавидит, — Люцер заерзал на стуле. — А помощница его, Севинч, еще хуже….
   — Это ее ты собрался обольщать ногами и бюстом?
   — Ее можно обольстить только предложением руки и сердца или шелестом наличных.
   — Руку и сердце можешь оставить при себе, — проворчал Корн. — Попробуй ограничиться легким флиртом. Не поможет — возьмешь в сейфе пару сотен для шуршания. Только не забудь внести их в представительские расходы, не хватало еще платить налоги со взяток чужим секретаршам.
   — Она не секретарша, она И.О., — сообщил Люцер. — Стал бы Локи работать с такой идиоткой.
   — Ну, работает же, — пожал плечами Корн.
   — Ага, работает! — усмехнулся Люцер. — Плетет втихаря какие-то интриги, а Севинч от звонков отбивается, чтобы посетители на гадостях сосредоточиться не мешали.
   — Какие интриги? — насторожился Корн. — Откуда ты знаешь?
   — Да весь город знает. Как Илка пропала, так сразу и началось.
   — Считай, что я из другого города. Кто такая Илка, что там у них началось и при чем здесь Черный Локи со своими интригами?
   — Илка — это его настоящая секретарша, та, что была до Севинч. Пока Локи по миру ходил, она здесь все хозяйство вела. Стерва, между прочим. Хуже Локи. А потом у них рокировочка вышла — Илка пропала, Локи нарисовался.
   — Илка, Илка… что-то знакомое. Я ее знаю?
   — Наверно. Блондиночка такая симпатичная с чернющими глазами. Года два, как на Волшебницу сдала. Про нее в свое время много болтали, потому чтоона Чародея не на Земле отрабатывала, а в коллегии Высшего.
   — С чего бы такие привилегии?
   — Так они с Инсилаем близнецы, и Чародеев одновременно получили. Чтобы они во время практики не спелись, их разделили. Илку — в коллегию, Илая — на Землю.