Панина Татьяна. Сила магии

   Я увидела башню ратуши. Всю ночь я бегала вокруг нее, как секундная стрелка по циферблату. Рассвет… Это все, конец. Я опоздала.
   Я рванула, не разбирая дороги, по незнакомым улицам, поставила личный рекорд в стайерском забеге и вылетела на площадь.
   О, господи! Народу, как гремлинов в ужастике, не протолкнуться. Свистят, фьюкают, галдят, как вороны на городской свалке. Ненавижу! В центре площади высокий деревянный помост. Понятно, эшафот, сто раз в кино видела. Когда только успели, еще утром ничего не было. Где Инсилай? Где Мирна со своей живой водой? Может, все уже кончилось? Нет, это невозможно, я даже летать сегодня научилась, не для того ведь, чтоб прилететь к трупу Инсилая! Приподнялась на цыпочки, может, хоть что-нибудь увижу. Нет, далеко и народу пруд пруди. Протолкалась поближе, нашла какой-то огромный валун, вскарабкалась на него, как обезьяна и увидела площадь. Вот ужас-то, как же это могло случиться? В серебряной клетке Мирна. Худенькая, маленькая, сидит в углу, обхватив руками колени. Как ее угораздило попасться? Да, а где Инсилай? Обе золотых клетки пусты… Что они с ним сделали, господи?
   Я увидела его, и сердце забилось в горле.
   Они вышли из ратуши. Впереди шел кто-то в черной длинной хламиде, то ли палач, то ли священник. В руках у него был свиток бумаги и какая-то книга. Следом двое громил в красных плащах с капюшонами поддерживали Инсилая. Лицо его было в крови, руки связаны за спиной, синяки, рубцы от плетей, золотистый ободок Эфы на шее…
   Он шел очень медленно, опустив голову и чуть нагнувшись вперед. Чувствовалось, что каждый шаг давался ему с трудом, но он шел сам. Замыкал шествие Арси, маленький, коренастый с торжествующей улыбкой на тонких губах.
   Процессия подошла к эшафоту. Тот, что в черном, поднялся наверх. Следом за ним — двое в красном. Потом поднимался Инсилай. Прямо на середине лестницы он чуть качнулся вперед, споткнулся на ступеньках и упал на колени. Арси, шедший следом, хлестнул его плетью. Я вздрогнула, будто ударили меня. Инсилай чуть помедлил, встал на ноги и пошел вперед. Он не сопротивлялся, мне показалось, ему совершенно безразлично, что с ним будет. Таур выполнил свое обещание, забил до полусмерти.
   — Именем Властелина, — торжественно провозгласил тот, кого я приняла за священника, обращаясь к Инсилаю, — за преступления против народа Ваурии ты приговорен к смерти. В связи с новыми обстоятельствами, отягчающими твою вину, предыдущий приговор пересмотрен. Ты не умрешь от стрел, тебя забьют камнями.
   Господи, это еще страшнее. Ну да, Таур ведь обещал изуродованный труп. Сумасшествие какое-то, первобытные дикие нравы. Что-то такое я по телеку видела в новостях, в той еще, не волшебной жизни. Так это варварство всем миром осуждали, а здесь все молчат. Хотя там, в той стране, тоже, кажется, молчали… Черно-красные ушли с помоста и в тот же миг из толпы в Волшебника полетели камни. Это все из-за кольца. Инсилай не выдал меня, хотя, я уверена, понял, что кольцо у меня. Кольцо…
   — Илай! — заорала я во все горло и подняла руку с кольцом так, чтоб он мог его видеть. Инсилай поднял голову, несмотря на град камней. Я поняла, что он заметил меня. — Глаза в глаза, — торопливо забормотала я заклинание, — возьми всю мою силу и спасайся, слышишь, спасайся!
   Я вдруг отчетливо вспомнила нарисованные Мирной закорючки. Не опуская руки с кольцом, второй я нашла в кармане склянки, выбрала нужную и из последних сил швырнула ее Инсилаю. Она пролетела через всю площадь, упала на помост к его ногам, и в ту же секунду среди площади взметнулся фонтан огня.
   Тысячи искр обрушились на эшафот, и каждая превращалась в крылатого воина в алых одеждах. Живой огненной стеной они окружили Волшебника, их крылья и одежды реяли в воздухе, как языки пламени. Зрелище завораживало. Инсилай уже не был безучастным. Он разорвал веревку, связывающую его руки. Теперь он — один из них, сильный и могучий. Воины сломали клетки и освободили Мирну. Они взмыли в небо, и огненный дождь пролился на город. Инсилай взлетел выше всех. Я понимала, что он ищет меня, но сил не было даже на шепот. Я отдала ему все и не могла даже шевельнуться. Ничего, он все равно найдет меня.
   — Алиса! — кричит Илай. — Алиса!
   Народ заметался по площади. Я слетела с камня. Кажется, сейчас меня просто растопчут. Господи, сегодня ужасный день! Кто-то наступил мне на ногу. Пытаюсь спрятаться под камень, но там такая узкая щель. Чьи-то ноги у самого моего лица. От страха я вытянулась в нитку и все же ухитрилась проскользнуть… Мимо все бегут и бегут люди, а откуда-то с неба меня зовут голоса Мирны и Инсилая. Все меркнет, темнеет, я словно проваливаюсь в черную вату. А ведь они не найдут меня, понимаю я на пределе сознания, никогда не найдут под этим проклятым валуном…
   Кто-то тряс меня за плечи, вырывая из вязкой трясины забытья. Я открыла глаза и увидела Мирну.
   — Ты в порядке? — у нее испуганное лицо и усталые глаза.
   Конечно, в порядке, если они нашли меня под этим проклятым камнем. Но почему Мирна одна, где Илай, что с ним?
   — Да, все о кей. Что с Инсилаем?
   — Все нормально, — чуть удивилась она, — я отнесла ему живую воду. Ты нашла шкатулку?
   О чем она, ведь все уже кончилось… Я огляделась по сторонам. Пещера, груда тряпья, баночки, скляночки.… Зачем она меня сюда притащила? Какая вода? Где огненные воины? И где я возьму шкатулку, если она уже отработала свое? Я на всякий случай порылась в карманах и, к великому своему удивлению нашла все три склянки с металлическими крышками. Чем же я подмогу вызвала? Странно… Я протянула Мирне банку с заветными закорючками, ту, что вроде бы бросала под ноги Инсилаю.
   — Смотри-ка, запомнила, — похвалила она меня. — Открывала уже?
   — Нет. — Неужели только сон? Не могу поверить. Все было так реально. Помощь пришла, как и обещал Локи. И на тебе, все сначала. — Ты же сказала, на закате, — вздохнула я, чувствуя в груди странный холодок и опустошенность.
   Мирна открыла склянку и высыпала на ладонь содержимое.
   — Очень мило! — она с недоумением смотрела на грубоватую, старинной работы серьгу. Толстое золотое кольцо на короткой тонкой дужке. — Серьга. Пиратская. Ну, папаша дает. Чудненькая антенна.
   Чувствовалось, что Гаара изрядно удивилась. Первый раз я слышу от нее столь вольное упоминание Локи. В одном она права, серьга и впрямь пиратская, как на картинках.
   — Ну и что? — не поняла я ее удивления. Было бы удивительно найти здесь микропередатчик в шариковой ручке или булавке для галстука. Серьга куда больше гармонирует с местным колоритом. — Вполне подходящая штучка. Никто внимания не обратит.
   — Н-да? — скривилась в усмешке Мирна. — Ну-ну. Хотелось бы видеть, как ты уговоришь Инсилая эту штучку надеть. Слышала я, что даже татуировку избранного он дал себе сделать с боем. Отбивался руками и ногами и утверждал, что это украшение для байкеров, уголовников и девиц определенной профессии. Только когда Локи пригрозил разрисовать его в мелкий цветочек с головы до пяток, сдался, но все равно еще долго ворчал, что татуировка на волшебнике все равно, что клеймо на золотой рыбке. А здесь серьга. Прикидываешь? Он с ума сойдет от злости. Не знаю чем ему угрожать, чтоб он на такое украшение согласился.
   — Это не украшение, — возразила я, — это просто источник сигнала SOS.
   — Ага, — хмыкнула Мирна, — у тебя будет возможность объяснить это Инсилаю. Я в этом не участвую, разве что в качестве зрителя. Не люблю, когда на меня орут.
   — Не будет он орать, — вздохнула я, — не та ситуация. Он — Волшебник, он поймет.
   — Твоими бы устами… — проворчала Мирна. — Собирайся, солнце садится. Пора. Ох, чуть не забыла. Подожди, возьму свои таблетки от аллергии. В этой чертовой стране какая-то гадость расцвела махровым цветом, я скоро собственными слезами захлебнусь.

* * *

   Наталья оценила крутизну ступенек и сняла босоножки, не рискнув спускаться по темной лестнице на высоченных шпильках. Лика помедлила и последовала ее примеру. Ронни покосился на Фиму и его бритоголовых коллег по бизнесу и предпочел спускаться последним. «Стукнут камушком по темечку, — мелькнуло в голове подмастерья, — и, считай, сделка состоялась. И пушки целы, и денежки в кармане». Но ничего подобного не произошло. После пятиминутного спуска вся компания оказалась перед изрядно поржавевшей железной дверью. Фима достал из кармана пистолет и начал выстукивать им какой-то замысловатый ритм по двери, при этом с нее обильно сыпалась ржавая перхоть. Еще минут пять компания слушала грохот металла о металл, потом послышались чьи-то шаркающие шаги, и дверь приоткрылась.
   — И что случилось? — спросили из темноты.
   — Открывай, дед, ОМОН пришел, — хмыкнул Фима.
   — Я тебя умоляю, — дверь открылась нараспашку, явив гостям благообразного старичка лет семидесяти в тренировочных штанах с надписью «Пума», белой майке и замшевом клубном пиджаке от кутюр. — Фимочка, в тот день, когда ты пойдешь в ОМОН, я отдам всем, кому должен. Проходите. — Дед увидел Наташку с Ликой и глазки его плотоядно сверкнули. — Что ж ты не сказал, паршивец, что с вами, вахлаками, барышни будут. Даже угостить нечем, позор на мою голову. Мальчики, быстро за шампанским! — он покопался в кармане засаленного пиджака и извлек оттуда горсть смятых гривен. — Пирожных возьмите, фрукту.
   — Не положено, — насупились бритоголовые.
   — Это не твоя забота, что у меня здесь положено! — цыкнул дед. — Фима, объясни своим бандитам .
   Ефим что-то сказал приятелям, и они потопали назад в город. Дедок застегнул пиджак на все пуговицы и галантно предложил дамам пройти «в его хижину». Хижина оказалась размером с небольшой аэродром, хоть и подземный. На металлических стеллажах лежали груды самого разного оружия, от суперсовременных винтовок с лазерным прицелом до штыков времен первой мировой войны. Ронни уставился на этот разномастный арсенал, и глаза его загорелись.
   — Молодой человек понимает, — одобрительно прошуршал дед. — Ты, милый, пока погуляй, посмотри, а мы с Фимой и с барышнями поболтаем. Фимочка, девочки, у нас ужасно воспитан, просто безобразно, — дедок приподнявшись на цыпочки, приобнял за плечи Лику с Натальей. — Он выше того, чтоб представить дамам хозяина. Ну, что возьмешь, новая Одесса, а проблемы старые… Меня зовут Аркадий Леонардович, для вас, милые дамы, просто Аркаша.
   — Наталья, — ошарашенная красноречием хозяина, пробормотала Наташка и после паузы добавила, указывая на подругу, — Анжелика.
   — Очень приятно, очень приятно, — зашуршал шустрый Аркадий Леонардович .
   В углу комнаты стояло огромное продавленное кожаное кресло с высокой спинкой и драными подлокотниками. Рядом — тяжеленный дубовый стол-бюро и красный плюшевый, изрядно потертый диван для гостей. На столе мирно соседствовали бронзовый письменный прибор с позеленевшими ангелами и пластмассовой шариковой ручкой в пузатой чернильнице, жидкокристаллический монитор, початая бутылка минеральной воды «Куяльник» и почему-то кассовый аппарат. Освещение обеспечивал модернистский светильник в форме большого матово-голубого шара на серебристом треножнике.
   — Проходите, девочки, присаживайтесь, — Аркадий забурился в кресло и широким жестом указал гостям на диван. — Будьте, как дома. Старый Аркаша готов вас послушать и решить проблемы за небольшую комиссию, за очень небольшую…
   — Утомил, Леопольдович, — проворчал Фима, — девочки спешат. Хвались товаром.
   — По-моему, никто никуда не спешит, кроме отдельных назойливых личностей. Даже твои мальчики не торопятся, до ближайшего лотка — два шага, а их тю-тю. Может, они у тебя вежливые, в очереди стоят, или старушек через дорогу переводят? Таки у нас здесь давно ни очередей, ни старушек. На твоем месте я бы спросил у них, где они гуляют, такие шустрые.
   Тут где-то вдали загрохотали в дверь.
   — О, — обрадовался Аркадий Леонардович, — орлы твои прилетели, не прошло и года. За смертью посылать таких марафонцев, до мирового коммунизма доживешь .
   — Торговать будем? — лениво спросил Фима.
   — А как же, — немедленно согласился дед. — Вот выпьем шипучечки за знакомство и начнем, благословясь.
   — Леопольдович, — хихикнул Фима, — ты ж вроде шампанским хвалился, и вдруг шипучка.
   — Это я, Фимочка, мечтал, а пить мы будем суровую действительность. Шампанское за нас в Париже попьют. — Аркадий обернулся к девушкам. — Барышни! Присаживаемся, кушаем… не все так плохо. — Тут он вспомнил о Ронни. — А кавалер ваш к нам не присоединится? Счастливый возраст, он еще может выбирать между стреляющим хламом и юными прелестницами. А у меня, увы, остались только мои ржавые ружья.
   — Аркадий, — возмутился Фима, — не пугай мне клиента! Нормальные у него ружья, девочки, это он кокетничает.

Глава 32

   — А если помощь не придет, что тогда? — спросила я Мирну.
   — Что-что, сама не знаешь?
   — Знаю. Его убьют.
   — Не смей высказывать вслух дурные предчувствия! — Мирна так разозлилась, что остановилась посреди дороги. — Слово материально! Даже мысль может притягивать неприятности, а слово… Никогда, слышишь, никогда не говори, что случится что-то такое, чего ты боишься. Не смей говорить о смерти Илая! Даже думать об этом не советую, если не хочешь, чтобы это действительно произошло.
   — Пойдем, я все поняла, — потянула я ее за рукав, — я верю, что все будет хорошо. Я очень на это надеюсь.
   Мы вошли в Альвар. Было уже совсем темно, совсем как во сне, не хватало еще ратушу потерять и в городе заблудиться. Стоп, о плохом не думаю. Помощь придет, Инсилай не умрет и выиграет у Таура великую Битву. Серьга в кармане, огненные воины на подходе, все будет хорошо. Вот и площадь. Не заблудились, и ратуша на месте.
   Мирна остановилась.
   — Ну все, пришли. Иди и не забудь про серьгу.
   — А ты?
   — Иди, ты же хочешь побыть с ним. Ему, я думаю, тоже есть что сказать тебе без посторонних ушей. Иди, общайся.
   — Спасибо, — прошептала я.
   — Не стоит благодарности…

* * *

   — Слушай, у вас это серьезно, или так? — допытывалась Софка, рыдая над луком.
   — Ты о чем? — хитрым глазом зыркнула Альвертина на подругу.
   — А как вы познакомились? — зашла с другого конца Софка.
   — Да о ком ты? — мастерски изобразила удивление Альвертина.
   — Голову не морочь! — разозлилась Софка. — Где мальчика нарыла?
   — Сам пришел, в гости, — Альвертина предпочитала не очень далеко отходить от истины. Поводов для вранья было предостаточно, еще, не дай бог, запутаешься.
   — Что значит Америка, а ко мне только тараканы и Иоська ходят, — вздохнула Софка и потащилась к раковине.
   Кран плюнул ржавой водой и зашелся в удушливом кашле.
   — Черти, опять воды нет, да когда ж это кончится?! У вас в Америке тоже такая фигня, или как. — Она с грохотом сняла крышку с большого эмалированного бака и зачерпнула ковш воды.
   — Или как .
   Кухня в Софкиной квартире была здоровенная, но ужасно бестолковая: длинная кишка с окном в финале. Подоконник заставлен горшками с геранью, полувыжатыми тюбиками какой-то косметики, трехлитровыми бутылями с водой и пластиковыми стаканчиками из-под сметаны, где произрастали укроп, петрушка и прочая зелень. Вдоль стены стояли три газовых плиты, наследство от бывшей коммуналки, при этом на средней красовался керогаз. Софкина мама утверждала, что следом за водой отрубят газ, свет и всю остальную цивилизацию. Выбрасывать керосинку она категорически запретила. Еще имели место два стола, парочка табуреток, детская пластмассовая ванна с водой, буфет времен НЭПа с цветными стеклышками и два холодильника. Короче, не повернуться. Софка смыла нарезанный лук и вернулась к столу. В этот момент кран хрюкнул и выдал фонтан воды.
   — Гадство, — равнодушно констатировала Софья и пошла закрывать прорезавшуюся воду, — и так каждый день. В прошлом месяце соседей залили, теперь судимся и не здороваемся. А мальчик классный.
   — У соседей? — уточнила Альвертина.
   — Не делай из меня дуру, — проворчала Софка, — Ронни — прелесть. Если соберешься бросать, скажи место, я подберу.
   — Щас, — хмыкнула Альвертина, — только шнурки поглажу.
   — Вы целовались? — Софка умирала от любопытства.
   — Не играй в мою маму, — ушла от ответа Альвертина.
   — Дурная ты стала в своей Америке, — разозлилась Софка, — у вас там все такие? А в Дисней-Лэнде ты была?
   — Не случилось.
   — А чего ты с ним целоваться не хочешь? Мальчик классный, все получится.
   — Кто-то очень, очень, очень сексуально озабочен, — почти пропела Альвертина.
   — Тоже мне секс, — проворчала Софа, — я уже в первом классе целовалась, а ты уже вон какая лошадь.
   — С кем целовалась-то, с Иоськой, что ли?
   — Тебе все расскажи.
   — Ну, значит с тараканами, — догадалась ехидная Альвертина.
   На кухню вплыла Софкина мама. Ее внушительные габариты заняли остатки свободного пространства.
   — Девочки, все готово? Пора накрывать, сейчас уже наши вернутся. Голодные, небось, с дороги. И что за глупости, не пимши не емши по делам бегать? Что это за дела такие, что бежать сломя голову? И чего вы с Фимкой этим связались, он же форменный бандит. Доведет вас до плохого, что за дела можно делать с бандитом, это же не дела, это уголовщина!
   — Мама, — Софка ухитрилась вставить слово, — все остынет и засохнет.
   — Да, — немедленно согласилась Вера Абрамовна и тут же переключилась. — А что же мама твоя не приехала, Алечка? У вас там все хорошо?
   — Нормально, — Альвертина прихватила с украшенного зеленью блюда кусок колбасы. — Можно я возьму?
   — Уморили ребенка голодом! — запричитала Вера Абрамовна. — Да где ж черти носят этого поганого Фиму, чтоб его покорежило! Возьми деточка, кушай, это ж невозможно столько ждать! Как они ходят, можно было уже десять раз на Привоз скататься!
   — Они не на Привоз, они к Аркаше поехали, — сказал Иоська, с трудом протискиваясь между плитой, ванной и Верой Абрамовной. — Это надолго.
   — Я тебя умоляю, и что они позабывали у этого жулика? Он в жизни ничего такого не сделал, за что срок не дают! — возмутилась Вера Абрамовна. — Это ж паразит, он черта обманет и обмухлюет, а тут девочки молоденькие! И какой дурак надоумил вас с ним связаться, с чертом старым? Он же маму родную за деньги продаст и упакует!
   «Эти девочки сами кого хочешь упакуют, — подумала Альвертина. — Не знаю я, как там Аркаша, но я ему точно не завидую, если он будет крутить. Девушки у нас нервные и чувствительные, могут и не сдержаться, если что».

* * *

   — Послушай, Алиса, — Инсилай опустился на колени и взялся руками за прутья клетки.
   Я видела прямо перед собой его усталые глаза, ссадины на лице, кандалы на запястьях и не понимала почти ни слова. В моем сознании был только ужас. Я прижалась щекой к его руке, пальцы Инсилая пахли морем и полынью. Что он говорит, господи, ничего не понимаю. Слишком свеж был в памяти мой кошмарный сон; он был так ярок, что смешивался с реальностью. А если в жизни все будет так же, только без счастливого финала? Не думать о плохом, дурные мысли притягивают неприятности, у нас все будет хорошо.
   — Конечно, чудеса бывают. Разумеется, в них нужно верить. Но… ты только не плачь, если чуда не произойдет. Никто не знает, что будет завтра. Мне жаль, но ты можешь остаться одна в этой дыре. Конечно, Мирна не бросит тебя, но надеяться ты должна на Варвару и Ронни. Они обязательно вернутся за тобой. Постарайся, чтобы им не пришлось искать тебя в этом проклятом мире. Он слишком опасен для волшебников. Найди место, где мы с вами ждали Ронни, и будь поблизости. Не бойся, все будет хорошо, я знаю.
   Я разревелась. Инсилай погладил меня по голове.
   — Не плачь, с Мирной ты не пропадешь. Ее мать из кошачьего народа. Гаара — ее вторая сущность. В минуту опасности она превратится в пантеру или пуму и сможет защитить тебя.
   — Ты же говорил, что в этом мире может колдовать только Таур, — всхлипнула я.
   — Это не колдовство, Алиса, просто одно ее «я» победит другое. Тебе трудновато это понять, в твоем мире так не бывает. Но Мирна — дочь Мага, у нее несколько сущностей. В Эйре это естественно.
   — У тебя тоже есть второе «я»?
   — Нет, я не Маг и не сын Мага. У меня только одна сущность, и ты ее видишь. Подожди, дружок, не перебивай, у нас слишком мало времени, — сказал он, не дав мне задать следующий вопрос. — Может случиться, что Варвару и Ронни тебе придется ждать очень долго. Не потому, что они не торопятся, уверен, они изо всех сил спешат на помощь, но сюда не так просто попасть и еще труднее выбраться. Наберись терпения, помощь обязательно придет.
   — Какие у тебя холодные руки, — прошептала я, только сейчас поняв, что пальцы Илая просто ледяные, — ты замерз. — Господи, что я говорю, конечно, замерз, ночи-то здесь не южные, а у него всей одежды — одни джинсы.
   — Ничего, это ненадолго, — грустно усмехнулся Инсилай.
   — Ты о чем? — ну я и дура. «Завтра ты останешься совсем одна»… Он же прощается со мной, он готовится умирать!
   — Скоро встанет солнце и снова будет очень жарко, — пояснил он ровным, ничего не выражающим голосом. — Видишь, как темно. Темней всего ночь бывает перед рассветом.
   Надо передать ему маяк. Чем раньше они услышат наш сигнал, тем больше шансов, что помощь не опоздает. Если Мирна права, сейчас начнется…
   — Возьми, — я сунула в руку Инсилаю пиратскую серьгу.
   — Что это? — удивился он, разглядывая лежащую у него на ладони вещицу. — И что мне с ней делать?
   — Локи велел передать тебе, что это маяк. Она должна быть у тебя, чтобы ни случилось. Желательно, чтобы ее ничего не заслоняло, и при этом она не попалась на глаза Тауру.
   — То есть в карман нельзя? — переспросил Илай, продолжая таращиться на серьгу.
   — Я не знаю. Локи сказал, ты сам догадаешься, что делать.
   — Ага, — растерялся Инсилай, — по-моему, он слишком хорошо думает о моей сообразительности.
   — Локи сказал, это твой последний шанс. — Слезы снова потекли по щекам, хоть я изо всех сил пыталась их сдержать.
   — Не реви, — Инсилай взял меня за руку и посмотрел в глаза. — Лучше вспомни дословно, что сказал Учитель.
   — Нам все время мешали, — я очень старалась сосредоточиться, но мысль о том, что завтра Илая убьют, а он, как назло, не любит татуировки и побрякушки, перебивала все остальные. — Он сказал, что вещи надо использовать по назначению, и еще, что не надо мудрить.
   — А по-человечески он сказать не мог! — разозлился Инсилай. — Обожаю разгадывать шарады среди ночи.
   — Он сказал, ты догадаешься, — в отчаянии повторила я, глядя на злое и растерянное лицо Инсилая. — Ну, подумай! — пусть лучше скажет сам. Некстати Мирна нагнала на меня страху, боюсь я предлагать ему очевидное решение.
   — Фью! — свистнул он сквозь зубы. Ну, опять перешел на свое чириканье. Чем ругаться, лучше бы подумал хорошенько.
   — Может, ее просто воткнуть в ухо? — Нет у меня времени ждать, пока он додумается до ответа. К тому же, если верить Мирне, мне еще скандальчик предстоит часика на два. Впрочем, может быть, ее опасения напрасны, и все не так критично?
   — Не мой гардеробчик, — огрызнулся Инсилай, немедленно подтверждая прогноз Гаары. — К тому же на сегодняшний день золотых украшений предостаточно, — он грохнул кандалами.
   — Если они не увидят маяк, нас просто не найдут! — в отчаянии от собственного бессилия прошептала я.
   — Кто они? — поднял брови Инсилай.
   — Те, кто спешит на помощь. Сам же говорил.
   Илай опустил глаза и сжал серьгу в кулаке. Не знаю, о чем он думал, о серьге или о возможном спасении, но по губам его пробежала усмешка. Ну, он мне сейчас расскажет…, но он промолчал. Помедлил немного, вздохнул, поднял рукой волосы, прикрывавшие левое ухо и, наклонив голову, протянул мне серьгу на открытой ладони:
   — Вдевай, коли такая необходимость.
   — Может, ты лучше сам? — испугалась я. — Темно. Я не вижу, куда.
   — А там и видеть нечего, — успокоил Инсилай. — До сего дня я ничего подобного не носил. Прокалывай ухо и вдевай свою антенну.
   — Я боюсь. Это же больно.
   — У нас мало времени. Если ты веришь Локи, вперед.
   — А ты ему веришь? — спросила я. После того, как я увидела Мага, моя вера в его помощь и, еще больше, сохранившийся рассудок, несколько померкла.
   — Конечно, — хмыкнул Инсилай, — дал бы я колоть собственное ухо, если б не верил.
   — Я попробую, — промямлила я и взяла у него серьгу. Руки у меня дрожали. — Нет, не могу, — я действительно не могла причинить ему боль, даже ради нашего спасения. — Ты уверен, что это правильное решение?
   — Ни в чем я не уверен, — проворчал Инсилай, — давай скорее, не тяни.
   — Тебе больно, — только и смогла сказать я.
   — Ну что вы возитесь? — прошипела вынырнувшая из темноты Мирна.