Подвойская Леонида. Предтечи Зверя. Книга третья. Тьма

   – На следующем посту всё равно тормознули бы.
   – Не надо было этих заморочек сразу. У меня все ксивы в порядке. Ну, в крайнем случае, дал бы на лапу.
   – А я бы эту "лапу" сразу же парализовал! Ещё один калека появился бы. А так…
   – А так остался здоровым ещё один поганый мент. Не, Макс, что-то хромает в твоей логике. Ну, не мне судить. Вот, вроде мотельчик ничего. Идём, перекуснём. Буди свою красуню.
   – Я почему-то опять уснула. Долго? – осматривалась Татьяна.
   – Ну, так себе. Сейчас устроим обед. Или ранний ужин, – отозвался Николай.
   – Вы идите, а мы с Таней немного переговорим, – отослал попутчиков Максим.
   – Теперь послушай, – обратился он к девушке. – Ты просилась со мной. Я был против. Уговорили. Может, и правильно уговорили. Только имей в виду – ты со мной не как слуга, не как почитательница, тем более, не как некая Мария Магдалина.
   Пока понятно?
   Девушка кивнула, заворожено глядя в черную пропасть глаз собеседника.
   – Я не знаю, кто я такой. И, как видишь, попал в беду. Хочешь помочь мне, мне лично? Тогда слушай, запоминай, думай, спрашивай. И ещё – отдыхай. Каникулы для души и тела. Без истерик. Всё! Пошли.
   В кафешку Максим зашёл уже с другой девушкой. Садясь за столик, Татьяна впервые улыбнулась. Николай тут же отвёл глаза, уставившись в меню.
   – Что будем заказывать? Я бы посоветовал…
   Он начал рассказывать, какие блюда в придорожных кафешках готовятся классно, какие – просто съедобно, а какие – не рекомендуется есть вообще.
   – Вы много ездите? – поинтересовалась Татьяна.
   – Ну, сейчас не так. А вот раньше…
   Обед прошёл в его воспоминаниях о дальних поездках и интересных случаях.
   " Распушает хвост" – толкнула под столом Максима Тоня. Судя по всему, она была права.
   Может, заночуем здесь? – предложил Николай. – Посидим, – покалякаем. А утром, со свежей головой…
   – Надо ехать, Николай, – не согласился Максим.
   – Ну, это я так, к слову. По коням!
   Видимо, он всё же несколько обиделся, поскольку, включив музыку погромче, замолчал.
   – А чем вы сейчас занимаетесь? – поинтересовалась Татьяна, и её новый знакомый с готовностью начал рассказывать о своём бизнесе. Причём рассказывал ярко, образно, конечно, привираючи. Интересничал.
   – Послушай, Макс, я вот подумала…, – начала Антонина.
   – Ну, это событие мы отметим! – хохотнул её братец.
   – Да иди ты! Вот, Макс, менты впрямь подумали, что я – это она, да? Значит, ты можешь внушить, что и ты – кто угодно?
   – Конечно. Вот к примеру…
   Максим несколько раз оборачивался к девушкам в разных обличиях ныне действующих, а затем и бывших девушкиных кумиров.
   – Да-а… – восхищённо прошептала Тоня. – Да тебе цены нет! Вот жене повезёт!
   На каждую ночь сможет заказывать…
   – Не говори гадости! – покраснела Татьяна.
   – Ай, ну тебя! Я же шучу. Да и сам ты, Макс, своего счастья не знаешь, такой… таким… ходишь, хотя каждому можешь внушить… и каждой тоже… А?
   – Знаешь… я, честно говоря, и не думал даже. Это Зевс додумался переспать с Ледой (была такая красавица) в виде её же мужа. Не смог соблазнить по-другому.
   Верной женой была. Может, и красиво. В легенде, может, и красиво. А так… У Шекли в " Обмене разумов" есть жук, который питается чужими эмоциями.
   Присасывается, вызывает всякие мнимые ситуации и…
   – Поняла. Это, как Дартаньян, да? Переспал с миледи под видом Варда и – никакого удовольствия, пока уже в своём собственном виде…
   – Ну, это всё – о морали. А вот ментам можешь, значит, хоть фигу показывать, а они её всё равно за какой ты хошь документ примут. И ещё откозыряют, – перевёл разговор на дела более приземлённые Николай. – Да-а, об этом не подумал, – согласился Максим.
   По дороге их больше не останавливали и к утру Максим начал узнавать своеобразные ландшафты. Девчата давно спали, явно начал сдавать и Николай. Всё же сутки за рулём.
   – Давай, я поведу? – предложил Максим.
   – А можешь?
   – Приходилось.
   – А права?
   – Шутишь? Если кто тормознёт, теперь не министром – Иваном Грозным представлюсь.
   – Ну давай. Я спать не буду, пусть только глаза отдохнут.
   Держался он минут пятнадцать, после чего бодрствовавшим остался лишь Максим.
   Автомобиль, словно какой укрощённый зверь, глухо урча, рассекал мокрое шоссе.
   Снега не было – обычная здесь для этого времени года слякоть. Быстро светало, и Максим заулыбался, увидев впереди голубое небо. Там будет ещё светло и тепло.
   Если, конечно, зима не догонит этот лендровер. Сзади-то угрюмо нависали чёрные тучи.
   Затем пошли уже совсем знакомые места. А вот и знак города. Сейчас через мост… конечно, так и не отремонтированный!
   От встряски на колдобине проснулся Николай.
   – Вздремнул немного… Ого! – взглянул он на часы. – И где мы?
   – Родной город.
   – А! Это который ты нам расписывал? Тормознём?
   – Нет! Нет. Едем до курорта. А там… потом…
   – Без проблем. Давай, я. Транспорт и всё такое…
   Максим не возражал и вскоре жадно вглядывался в идущих на занятия школьников.
   Никого. Разве вон… Нет, показалось.
   Как они и думали, проблем по размещению в санатории в это время года не было.
   Ещё и покрутились, повыбирали достойнейший. Переговоры с администрацией взял на себя более опытный в таких делах и делишках Николай. Вернувшись, брезгливо скривился.
   – Это… ну не знаю. Ты прав. Сравнивать не с чем. Мне тут посоветовали… В общем…
   В общем они сняли за весьма умеренную по словам Николая сумму мал-ю-юсенький коттедж с гаражом, залом, холлом, двумя спальнями, кухней и столовой.
   – А процедуры купим.
   – Какие ещё процедуры? – насторожилась Антонина.
   – Ну, какие там тебе пропишут. Ванны там всякие, массажи…
   – Да ну тебя! Я абсолютно здорова. А если что,… – она посмотрела на Максима.
   – Не помешает. Без всяких там " если что" не помешает, – улыбнулся Макс. – И тебе, Тань, тоже.
   – Но я…
   – Мы же договорились.
   – Ни о чём таком мы не договаривались! – взроптала девушка.
   – Ну, Танюш, за компанию, а? – попросилась Антонина.
   – А, ладно, махнула рукой та. Хотя…
   – Тогда и я "за компанию" – подхватил Николай. А то оставь вас здесь одних среди отдыхающих!
   – Одну, – поправила Антонина.
   – Что? – не понял вначале намёка брат. – Да ну тебя! – А ты, Макс?
   – Нет, мне не до этого будет.
   – И не думай. Одного никуда не пущу.
   – Ладно – ладно, дуйте к своим врачам. Я пока отдохну.
   Ребята вспомнили, что, действительно, Макс – единственный, кто вообще не спал всё это время, пожелали ему приятного отдыха, ещё потолкались, определяясь со спальнями, затем ушли.
   Максим посмотрел в окно. Низенькая оградка, за ней – пешеходная дорожка вверх – к центральной площади. Он неоднократно бывал здесь с отцом. Нет, не лечились.
   Просто приезжали сюда давать концерты знаменитости. Курорт всё-таки. А вон там, дальше вверх, уже лесопарк. И множество белок. Однажды шли с отцом возле одного из санаториев – сидит пройдоха на каком-то совсем уж маленьком деревце. А мимо идёт ну, не знаю. Толи санитарка, толи медсестра, в общем, в белом халате. И укоряет: " Ну чего так рано – то? Я же ещё только туда иду. Потерпи, скоро вынесу". И рыжий чертёнок утроился поудобнее, пушистый хвост на спинку – и сидит, ждёт.
   Навалилась вдруг такая тоска, что Максим завалился в кровать и приказал себе уснуть. "Это плохо, когда начинаешь себе приказывать", – подумал он ещё, засыпая.
   Вечером идти на танцы Максим категорически отказался. "Тут людям нервную систему неделями успокаивают. А я появлюсь – и всё насмарку" – полушутя объяснил он свой отказ, но остальных не удерживал. Правда, отказалась и Татьяна, устроившись в кресле с библией. Брат с сестрой заявили, что в таком случае, "прошвырнутся только на разведку". Максим же запустил комп, влез в Интернет, где и надолго застрял.
   – Ничего вы не сожгли, ребятушки. Одну только стену закоптили. И не думает никто на вас. Так что, можешь смело возвращаться, – оторвался от монитора Максим.
   – Опять гонишь? Разве я из-за этого?
   – Хорошо. Давай-таки определимся. Чего ты хочешь?
   – Только быть с тобой.
   – Но зачем, Тань, зачем?
   – Хочу быть причастна к твоим чудесам. Хочу хоть чем тебе помогать. Быть хотя бы рядом, если ничем…
   – Знаешь, я, наверно, мог бы и понять. Это как у нас бывшие лётчики. Их списали, а они – хоть дворником, хоть полосу подметать – но на аэродром… Только вот что, Танюш. Мне ведь не только исцелять, мне и убивать приходится. И калечить. И, чувствую, что… Подожди-ка, – замолчал он, осенённый какой-то мыслью. А почему бы и нет? А возможно ли? И… как она…
   – Послушай, а вот как бы ты поступала на моём месте?
   – Ну, не знаю… Тоже искала бы ту девушку…
   – Ту девушку? Максим вставил в комп флэшку отца, начал листать информацию.
   – Вот, смотри. У неё тоже были способности исцелять и убивать. И вот что получалось.
   – Но я…
   – Хорошо, а если бы у тебя была только способность исцелять?
   – Я бы… я бы…
   – Конкретнее!
   – Всю жизнь бы отдала этому!
   – Не сомневаюсь. А как? Вот прямо сейчас пошла бы в больничку и лечила всех подряд? Или, как раньше говорила, только единоверцев?
   – Нет!!! Это прошло. Всех подряд!
   – Тогда место, в котором ты остановишься, запрудит огромная, если хочешь, миллионная толпа страждущих, которая сначала перетопчет друг друга, а потом разорвёт тебя. Вот ты не подумала ещё со своей Библией, почему ни один из исцелённых Христом за него не заступился? Почему толпа орала " Распни Христа!"?
   – Ну это была…
   – Знаю – знаю. Воля Божия. И все эти исцелённые тоже её, эту волю, знали, поэтому заступались за убийцу, а не за их спасителя?
   – К чему это?
   – Ни тогда, ни теперь люди не созрели до искренней благодарности за добро. Как только перестаёт что-то болеть, мы тут же забываем о враче. А можем ещё и плюнуть. Нет, в спину, конечно, потому, что – а вдруг ещё понадобится!
   – Максим, ты просто сейчас обижен. Люди лучше. По крайней мере, очень многие…
   – Хорошо. Но всё- таки – всех?
   – Детей – всех!
   – Но рождаются и вообще безмозглые!
   – Но ты же можешь! Можешь ведь?
   – Нет… только некоторые участки…
   – Вот и я бы…
   – А потом пришёл бы ооочень умный дядя, посмотрел бы на этих деток, на их исцеление, объявил бы тебя преступницей и запер куда следует, а?
   – Но за что???
   – За то, что ты исцеляешь детей без разрешения родителей.
   – Он что, дурак?
   – Да нет, я же сказал, он очень умный. И вообще, кто его знает, как твоё лечение аукнется? Может, ты вообще как эти… "Чужие". Подкладываешь в детские организмы яйца чудовищ, а лет через десять или двадцать – всё равно, вылезет из кокона такое эээооэээрррр!
   – Ну, это уже больное воображение. Очень больное. Таких время – средние века в инквизиции. Или в тридцатые годы прошлого века доносы писать. Но это ты уже выдумал, правда?
   – Ну почему? Дать им волю – запрут. Не дать – просто загадят. К счастью, их единицы, этих озлобленных воинствующих серостей. Но ты же не сможешь их убивать!
   – Допекут – убью! Или убьют мои… сторонники. У меня же будут сторонники?
   – Будут. Но не надо уж так круто. Они трусливые. Один раз по морде – и…
   – О чём мы с тобой, Максим? Какой-то совсем глупый трёп!
   – Так вот. Ты поедешь к отцу Афанасию. Там есть монастырь. Нет! До этого ты заглянешь в один город к одной врачихе. Заведующей хосписом. И если она согласится… Обязательно согласится! Вот вместе тогда – к отшельнику. И исцелять будешь с их ведома и совета. И ещё будешь учиться. Не только Библию до дыр зачитывать. Тебе медицину надо будет изучать. Сможешь более эээ ну, эффективно исцелять.
   – Я? Исцелять?
   – Но ты согласна променять столицу на глушь?
   – Я не понимаю…
   – Ладно, иди сюда!
   Как недавно со старым музыкантом, Максим положил ладони на виски девушки.
   Сосредоточился. На миг заколебался, осознав, что это – навсегда. Ну и пусть. Что мне это дало, кроме боли и бесконечных бессонных ночей? Как что дало? Как что?
   Разве не почувствовал ты пронзительного счастья, неведомого простому смертному?
   Разве только врачи испытывают что – то подобное. Да и то… Да ещё женщина, рождая по любви, прижимая к себе комочек подаренной ею жизни. А ты? Скольким ты подарил жизнь! И теперь, "что дало?". Неблагодарный! Тем более. Пусть этот дар перейдёт к этой светлой девочке. Ей бы ещё защитника на первых порах. Впрочем, наверное, уже есть, – улыбнулся Максим. И толковую, без церковных вывертов советчицу, чтобы Афанасия уравновешивала. Найдётся? Да это уже целая команда получается! Тогда – бери! Бери!! Бери!!!
   Сиреневым туманом наполнилась комната. Затем тёплым светом утреннего восходящего солнца начал светиться кудесник. Ярче, ярче, до рези в глазах. Свечение передалось девушке – виски, лицо, даже волосы в немудрёной причёске – и вот уже и она вся, нет – уже оба, как две танцующие в пламени и застывшие на миг саламандры.
 

Глава 26

 
   Когда брат с сестрой вернулись, они застали своих друзей какими-то странными.
   Оба были погружены в глубокую задумчивость. Но если юноша был чем-то подавлен или озабочен, то Татьяна просто светилась от сдерживаемых эмоций, от плохо скрываемого счастья.
   По-своему поняв происшедшее, Николай вызвал Максима на кухню для разговора.
   – Ну, мужик, времени не терял? – начал набычиваться он.
   – Ты о чём? – прикинулся наивняком Макс.
   – О чём? Об энтом. Об самом. Уже с Танькой?
   – С Танькой… что?
   – Не крути. Я всё вижу! Ну? Было?
   – А-а-а. Ну да. И ещё как было!
   – И ещё как!!! – в воздухе просвистели кулаки и два мощнейших удара обрушились на стену за Максимом.
   – Ну, Микола, ну ты даёшь, честное слово! – улыбался Максим, глядя, как его визави, матерясь, слизывает кровь с костяшек то одной, то другой кисти. – Ну, я же не… Ну, не знаю, кем надо быть, чтобы такую чистую девочку… Да ещё и малолетку. Ну, похоже это на меня?
   – Сам признался, что между вами уже было, – бурчал, остывая, Николай.
   – А вот, что было – иди со своими ранами к ней, пусть попрактикуется.
   – Что?
   – Да-да. Давай.
   Максим смотреть не пошёл. Пусть сама учится. А может, и ревность. Думаете, не бывает? Ого-го! Даже у мастеров к превзошедшим их ученикам. А здесь… Здесь…
   Когда падает шар, скидывают балласт. И когда тонут, избавляются от всего, что тянет ко дну. Так и с Максом. Затягивал его этот дар в бесконечное целительство.
   А так… Ай, ну зачем опять и опять объяснять самому себе, что поступил правильно? Зачем? Просто… ну, жаль, что больше никогда не сотворить такого светлого чуда. Что, ну что ещё может с ним сравниться?
   – Зачем ты это сделал? – ворвалась на кухню Антонина.
   – Так надо, Тонь. Я просто… просто погиб бы с этим…
   – Ты! А она? Птичка Божия? Она вон пальчики полечила – уже никакая. А если за что серьёзное возьмётся?
   – Ничего. Это должно… Это – по первому разу… У меня тоже…
   – У тебя! Ты что меряешь! Она ведь не ты! Она – человек!
   – А я, я кто!? – взвился Максим.
   – А чё ты взъерошился? Обычный человечишко, что ли? Кому лапшу вешать надумал?
   Сядь. Сядь-сядь-сядь, и подумаем, что делать будем.
   Вошёл мрачный Николай. Показал исцелённые костяшки. Сел за стол рядом.
   – Отдыхает. Спит. Ну, джинн, что делать будем?
   – Она поедет к одному отшельнику…
   – Так вот, послушай. Без меня она никуда не поедет. И вообще, какие ещё отшельники? Это ещё дитё, понимэ? А ты её – к отшельнику? Не много ли на себя берёшь?
   – Но она выбрала свою судьбу. До меня. Она будет приносить людям счастье, а не тлеть всю жизнь над библией.
   – А сама? Сама она будет счастлива? Одна в какой-нибудь пещере?
   – Почему одна в пещере?
   – А что, с отшельником твоим?
   – Да глупости какие! – возмутился Максим. – Отец Афанасий её просветит немного по её перегибам в вере. А так… может, клинику какую откроют. Или, вот с одной женщиной из хосписа сведу – тоже здравомыслящая. Главное, чтобы поначалу дров не наломала. И потом, – есть у неё сестра, ещё та женщина, в обиду не даст.
   – Две женщины и старик – отшельник. Тоже мне защита и забота!
   – Ну так, вот тебе и карты в руки.
   – Подумаю!
   – Чего там "подумаю!" – подала, наконец, голос Антонина. – Ты уже, я вижу, давно надумал. Даже и без чудес этих, а?
   – Да ладно тебе, сеструнчик! Хотя… очень хорошая девушка.
   – Была, братец, была. Теперь она – фея. И ей будет не до тебя, смертного, как некоторым чародеям – не до нас смертных. Максим, а мне подари знаешь что… вот ту способность другими людьми оборачиваться. Я бы пришла к тебе… с кем бы ты хотел провести вечерок? Шучу-шучу. Что дальше? К этому отшельнику рванём?
   – Я ещё не закончил… точнее, даже и не начал здесь одного дельца.
   – Ну, тогда баиньки?
   Поиск Максим решил начать с того самого загадочного бетонного зубца башни в парке. Раскопками которого он с ребятами пытался заниматься в позапрошлом году.
   И которые прервались обнаружением сапога с костью. То есть костью в сапоге.
   Интересно же, что там, в конце концов?
   В парке, в стороне от главных аллеек, было сыро и неуютно. Какие – то сухие не скошенные сорняки стояли в рост человека. Жуткими мёртвыми чудовищами казались рухнувшие от старости деревья. Протоптанные тропинки превратились в грязевые болотца. Да-а, тут или зима или лето нужны – под снегом или зеленью скрыть это запустение. Как же он раньше не замечал? Или парк, как человек, старел, но держался, держался, а потом разом сдался и подляхлел. Ведь, говорят, лет двести ему. То есть, деревьям некоторым. А парк – вообще со средних веков.
   Странное сооружение в виде бетонного козырька с бойницами за это время ещё больше вросло в землю. Пройдёшь и не заметишь. Вряд ли кто проникал в подземелья именно отсюда. Но будем пробовать.
   – Может, в ресторане подождёшь? – предложил Макс Николаю. Вообще-то он никого и не ввязывал бы в эту экспедицию, но возникал вопрос с одеждой. Конечно, можно было бы сразу из машины нырнуть вниз, как тогда, с архивом. Но потом трудно сориентироваться. И вообще… вообще, если честно, не нравились ему подземные экспедиции. Эти все черви, кости, кабели, и трубы канализаций с полчищами крыс.
   Да и кроты те же. Это только в мультиках они – симпатяги. Поэтому и договорились – он начнёт отсюда, а Николай заберёт его одежду.
   – Ну, найду чем заняться. Закончишь – звони, – положил Николай мобильник, прикрыв его какой-то ветхой мерзостью. Вероятность, что кто – то сейчас, утром рабочего дня припрётся сюда и будет рыться в этой трухе, была крайне низкой.
   – Всё, пошёл.
   – Ни пуха… Во, блин! К этому не привыкнешь – покачал головой Микола, глядя на то, как земля поглощает его странного знакомого. Затем собрал одежду и направился к машине. Ресторан – это после. А пока можно прошвырнуться по городу.
   Максим опускался вглубь забитой землёй и мусором странной башенки, следуя узеньким вьющимся вдоль неё ступенькам. Досюда, насколько ему известно, докапывались. А вот и площадка, дальше – люк. Тоже говорили. А за люком ещё одна площадка – и всё. Изломы в стенах, словно где-то здесь дверь. Но никто так её не нашёл и не открыл. Ну и понятно. Снаружи и не открывается. Своим чудесным зрением юноша увидел узкий, словно щель, лаз, хитроумно закрытый плитой, в свою очередь подпёртой ещё одной плитой изнутри. Значит – туда!
   Подземный ход здесь был завален, и судя по всему – давным-давно. Но куда-то же он вёл! Предания говорили – чуть ли не в горы. Но нам туда сейчас не надо.
   Откуда вёл-то? Ясно, что из замка, но откуда именно? В завале лежали два скелета – судя по ржавой кольчуге на одном из них – современники этого хода. Мечи, шишаки. Жаль, что не разбираюсь в оружии и амуниции. В смысле – когдашнее и чьё?
   Ладно, пошли дальше. А дальше, метров через триста а может, и через пятьсот, подземелье оказалось в целости. Можно было даже дышать. Но это был лишь кусочек уцелевшего хода – ничем не интересный кусочек. Вновь завал. И ещё скелеты воинов.
   Ерунда какая-то. Что они здесь во время обвала делали? И почему это всё посыпалось? Ну да ладно. Вот теперь интереснее.
   Максим прошёл сквозь плиту, закрывающую обваленный ход и оказался в каком-то помещении. Судя по тому, что тело Макса приняло свою "твёрдую" форму, человеческой жизни здесь ничто не угрожало. Покосившись на правую руку, Максим мысленно пожал плечами – бусы были здесь, принимали ту же ипостась, что и он, и его крест. Значит, одна шайка – лейка. Впрочем, удивляться следовало бы обратному. Макс вновь сконцентрировал внимание на подземном ходе. Воздух здесь был прегадкий. Пыль с запахом сдохших крыс. Зато вдоль выложенного камнем коридора за вмурованными решётками в нишах стояли всё ещё крепкие сундуки. Одна из решёток была отогнута. Да, не зря ходили слухи о том, что добрался-таки один удалец до древних сокровищ! Даже сундук открыт. Монеты. Серебро. Поэтому и бросил? Хотел до золотишка добраться? Ладно, не до этого. Хотя, если рассказать Николаю, пусть бы разрабатывал. Но надо искать другой выход. Или вход. Хотя, пока надо искать другое. Максим пошёл вдоль коридора. Замурованная дверь. Туда чуть позже. Конец коридора, ступеньки вверх. Плита. И обвал. Максим опять втиснулся в землю. Обваленный ход, перекрывавшийся несколько раз массивными плитами, вёл довольно далеко и оканчивался последней перекрывающей его плитой у небольшого озерца. Насколько знал Максим, озеро это было вырыто уже в их бытность. И входная плита была вывернута, видимо, рывшимся здесь экскаватором.
   Так и обнаружили. Как отодвигали другие перекрытия – Бог весть. Может, знали эти секреты, а может – нахрапом, что и повлекло в конце концов обвал? Сейчас было не до этого. Макс быстро вернулся к замурованному входу. Каменные ступеньки с обратной стороны повели вниз. Этот довольно узкий ход был гораздо древнее и чем-то страшнее. Мощные гранитные блоки стен казалось, тут же возненавидели пришельца и готовились его раздавить. Такие же блоки нависали сверху и с них капала какая-то гадкая липкая влага. А ход вёл ещё ниже и вдруг заканчивался тупиком. Для непосвященных, конечно. Вон та плита слева сдвигается. А рычаг справа. Но если его потянуть не вверх, а вниз, то откроется вон та яма. Кто – то уже попробовал.
   Да ты смотри! В каменном мешке скалил зубы череп. И белели разбросанные кости в обрывках полуистлевшей чёрной формы с рунами в петлицах.
   " Значит, вход замуровали уже после войны? Или он грохнулся сюда идя с той стороны? Интересно грохнулся – конечности в разные углы разбросаны. Или потом крысы растащили?" – догадывался Макс, передвигаясь вдоль коварного хода. За плитой – тот же тоннель, ещё несколько шагов – и небольшое – ну, два на два максимум, помещение. Раскрытый сундук. И три раскрытых, валяющихся на каменном полу ларца. На тёмно-красном бархате одного из них – явная вмятина от креста.
   Его креста! Второй, продолговатый… ну тут и догадываться теперь не надо.
   Третий – явно от какого-то кольца. Или перстня? Но чьё? Кто и когда? Максим заглянул в сундук, вытащил со дня здоровенную книжищу. Старинная. С пожелтевшими страницами, поблекшими рукописными текстами. Не прочесть, так хоть запомнить.
   Юноша присел, аккуратно переворачивая страницы старинного фолианта. Машинально взглянул на пол. Присмотрелся. На плите, уже покрытые пылью, но меньшим слоем, выделялись следы – вероятно сапог эсэса. Медленно перелистав книгу и помотав головой, загоняя бесполезную пока информацию в дальние углы сознания, Макс направился дальше. Из потайной комнаты ход вёл в ещё одну сокровищницу, правда с нишами поменьше. Судя по золотым кубкам и чашам – церковную. И не разграбленную.
   А дальше – ещё одно перекрытие – и ступеньки наверх. И опять – завал. Пройдя по длинному – метров в пятьсот загруженному тяжёлой – с большим количеством камней замлёй коридору, исследователь поднялся к мощному фундаменту и люку в нём.
   Дальше был какой-то обширный подвал. Услышав сверху звуки органа, Максим понял – костёл.
   Он был необычно красив, костёл в их городе. По-своему компактный и пропорциональный, он не давил на душу, а словно приподнимал её, подталкивал вверх, к Богу. И ещё в нём был знаменитый орган. Говорят, настолько знаменитый, что немцы просили продать. Дикие деньги обещали. Но для этого надо было бы расширять вход – то есть что-то ломать. На это не согласились. Святыня. Во время войны всё вокруг рвалось, всё в развалинах лежало (вот откуда и завал!), а костёл остался нетронутым. Да, и, конечно, ходили смутные слухи о несметных сокровищах и каких-то тайнах. Ты видишь, как получилось-то? И ловушки, и приманки с двух сторон из злата-серебра, а главное, сокровенное, всё равно не уберегли. Кто-то умыкнул. Ну почему "кто-то?" Наверняка этот эсэс. Но почему он попёрся сюда, в эту сторону? Может, тот вход завалило? Вот такая случайность?
   Или последняя реакция на этот "несанкционированный доступ"? Хотя, размышлял Максим, возвращаясь, могли и не обрушивать так вход. Может, одна из плит просто потом не открывалась. Без какого ещё одного рычага. Только вот эта – ведущая в ловушку. Вот он и… А сокровища вытянули уже теперь. Может, и не зная им цены.
   Преодолев свою неприязнь к покойникам, юноша спустился в западню. Осмотрел остатки зловещей формы. В нагрудном кармане лежало что – то типа удостоверения.
   Не понимая немецкого, Максим только запомнил всё написанное. На всякий случай.
   Ещё раз посмотрел на разбросанные кости. Не-е-ет, не крысы. Руки – ноги, вон, с рукавами и штанинами оторваны. И в кисти вон, вальтер зажат. Совсем проржавел. А на пальце… поморщившись от брезгливости, Макс снял с костяшки массивный перстень. Повертел в руках. И тот внезапно блеснул ярко – голубой вспышкой в странном свете странного зрения юноши. Озадаченно покачав головой, Максим надел находку на указательный палец. И тут же раздался вой. Тот самый. Злобный.