Страница:
Юноша уснул, так и не признавшись себе, что кроме "старого должка" потянуло его на романтику блокбастеров. Самолёты – невидимки, парашюты, лихие ребята, размазывающие брызгами по скалам всевозможных террористов. И такая возможность поучаствовать! И без риска. Ну, кто бы в его возрасте устоял? Да ещё с такой сердечной раной. Эх, Тоня, Тоня.
– Ну, что скажешь? – уже утром, за чаем угрюмо поинтересовался полковник.
– Я, конечно, со второй группой. Когда?
– "Конечно!" – передразнил его спецназовец. – Я тут себя в группу включить не могу, оказывается, а тебя…
– Тогда зачем…
– Ладно-ладно. Есть задумка. Я просто насчёт "конечно". Ты мне вот что скажи.
Говорили, ты одним махом эээ нейтрализовал сотню авторитетов на их сходке?
– Ну, не сотню…
– А с бандой так сможешь? Что тебе надо? Визуальный контакт? И с какого расстояния?
– Вообще-то не знаю. Тогда, у церкви, ну, когда в… Тоньку стреляли, я тех ну, метров с тридцати – сорока, наверное.
– Семидесяти. А… вот, мог бы ты одних эээ нейтрализовать, а других – оставить.
– Ну, для этого уж, точно, их видеть надо. Так что никуда от меня не денетесь.
– Вообще-то, есть мнение, что справились бы и без тебя. Просто…
– Понимаю, с таким оружием-то сподручнее.
– Если на чистоту, то где-то так. Не хочется ребят на смерть посылать. И если бы не некоторые вопросы, я вообще попросил тебя устроить тот же фокус с телефоном.
– А что, разговаривает?
– Очень коротко. Спутниковая связь. Правда, сейчас довольно часто. Или замышляют что, или новые вливания требуют.
– Можно попробовать.
– Знаешь, тогда ты большого ихнего козла замочил.
– Да, а толку? Всё равно был сигнал. Сам слышал, как Шакал обрадовался.
– Был дублёр. Здесь.
– Здесь?
– В смысле у нас. Из столицы команду получил. Не разобрались пока. Вот, Каракурта и надо поспрошать. С пристрастием. Теперь вот что. В группу я тебя официально включить не могу. Сам понимаешь. Поэтому… объявлю об этом в последний момент. А там, на месте уже поздно будет канцелярщиной заниматься.
– А потом? Когда вернёмся?
– Победителей не судят. Главное – дело сделать. Ну, что скажешь?
– Да конечно же, согласен. Когда?
– Ты подожди. Ты с парашютом прыгал?
– Только два раза – соврал Максим. Да, соврал. Но он видел как это происходит – отец возил на прыжки лётного состава. Правда, это были не "крылья", а штатные авиационные парашюты и прыгавшие не парили, а довольно быстро сыпались вниз.
Один из прапоров даже ногу сломал. А Максим тогда во все глаза следил за наземными тренировками, и потом примеривал всё на себя. Дважды. Пацаном в двенадцать и подростком в четырнадцать. Так что сказал Максим "полуправду".
– И с каким? – тут же поинтересовался полковник.
– С десантным.
– А-а-а. Ну тогда придётся немного поупражняться. Жаль времени нет. Прыгнуть здесь не успеем.
– Ай, да ничего…
– Знаю-знаю. Ничего с тобой не случиться. Но занести может чёрт знает куда. Ищи потом… Давай сегодня вечерком, а? Здесь недалеко. А днём, если не против, к твоему старому знакомцу – пеленгатору, да?
– Починили?
– Да ты о чём? Об этом, что в машине? Да он такие расстояния не берёт! Это так, для близиру сейчас. Учения якобы. Мы на стационар поедем. На пункт ДКС.
– Дальней космической связи? Так это же…
– Что "это же"? Да, были времена. А с кем теперь вдали связываться? Это штаты где-то за пределами солнечной системы связь со своими Пионерами и Вояджерами поддерживают. А наши уже и не пыжатся. Не с чем. Вот и используем порой по мелочам. Едем?
– А если я это… как тогда с вашим пеленгатором? Не влетит?
– Гм… да… Ну, ты уж постарайся аккуратно.
Поездка заняла около трёх часов, но в пути молчали. С ними ехал тот самый мрачный майор и разговаривать ни с ним, ни при нём Максиму не хотелось. Максим пока переваривал новую порцию информации. Тогда он "грохнул" кукловода террористов. По растерянности Шакала видел – разваливалась операция. И если бы ещё немного, Макс успел бы нащупать и обезопасить взрыватели. Но пришёл второй сигнал. Отсюда. Дублёр? Почему бы этому дублёру, если он здесь, ближе, и не руководить? Ладно, действительно, надо будет переговорить с Шакалом.
– Юрий Владимирович, а сейчас откуда сигнал? – спросил он у полковника.
– Сейчас – из… впрочем, когда как, – покосился командир на своего зама.
Антенна всё равно, даже сегодня, поражала своими размерами. А влюблённого в романтику первых шагов космонавтики юношу – и своим славным прошлым. Кто его знает, может она принимала сигналы станций – смертников из ада Венеры? Или давала команду на первый оборот колеса Лунохода? А, может, через неё услышали последние слова Комарова? Да и голос отца, наверное, будут слышать. Говорят, при старте и приземлении и эти махины задействованы. Ладно… Каждому – своё. Кому-то дерзать, кому-то летать, а кому-то, вот, убивать…
– Тебе вообще- то что надо? В смысле… там… ты за какие провода хватался? – перебил его тоскливые размышления полковник.
– Если можно, я посижу, разберусь, прочувствую… Мне бы куда поближе к ним "проводам" этим.
– Хорошо. Попросим спецов. Вы Евгений Борисович давайте на центральный пост.
– Есть!
"Спецом" оказался весьма (конечно, по меркам Максима) пожилой мужичок в форме прапорщика. На просьбу полковника рассказать молодому человеку в общих чертах схему функционирования комплекса охотно согласился. Оказалось, что здесь, наверху, Максу в принципе нечего делать. Всё силовые кабели "там" – показал вниз специалист. А всё "это" можно назвать одним здоровенным допотопным дисплеем. Но туда посторонним, конечно, вход заказан. Оно и "не посторонним" – не каждому.
Хотя, неспециалистам там и неинтересно будет. Вот так то.
Честно говоря, сейчас не было ничего интересного и на центрально посту. Много выключенных экранов. На светящихся, отнюдь не "допотопных" дисплеях – какие-то синусоиды. Несколько замерших в ожидании офицеров – операторов. Зная, что от него ждут, Максим по жесту полковника, присел на пост у неработающего сейчас пульта и начал прощупывать биения электрической крови этого гиганта. Прапорщик – "спец" не соврал. Здесь был главный нервный узел организма. Но все вены и артерии были внизу. Вскоре Максим уже видел пульсирующую систему приёма сигналов и их усиления. В принципе… в принципе, можно было бы и её перевести на передачу. Но здесь дремлет и вторая сила, посылавшая сигналы аж до Марса. Аж…
Правильно сказал Юрий Владимирович, сейчас этим не удивишь. Да и в прошлом всё это… Но всё равно подключить, и уже по этому каналу – послать приветик. А если не подключается? Чтобы приём настроить на передачу, надо будет…
– Где-то минут через пятнадцать наступит их время. Ну, ты как?
– Пусть включат передающую.
– Передам.
– И, потом, где здесь туалет?
– Ах, не вовремя.
– Успеем! – улыбнулся Максим. – Мы по – маленькому.
В туалете Максим начал раздеваться, передавая из-за дверки кабины одежду изумлённому полковнику.
– После сигнала принесёте назад! – попросил Макс спецназовца. Тот что – то промычал, затем поинтересовался, что это значит. Не получив ответа, постучал в дверку. Тихо. Вскарабкавшись по деревянному стояку, заглянул в кабинку. Никого.
– Не просочиться бы в канализацию, – вспомнил он Стругацких и, качая головой, направился на пост.
Майор, поглядев на ворох одежды, недоумённо поднял брови, но расспрашивать ни о чём не стал. Не по чину.
Сигнал появился через десяток минут. К его приёму были готовы все. Максим тоже.
Он уже прошёл все эти бетонные перекрытия (на случай атомного удара, что ли?), тёмные лестницы, стальные двери. И теперь, в подземном сердце титана нашёл главный поток его энергии. Он уже соединил в обе половины приёмника- передатчика в единое целое. Увидеть и ударить. Глаза и кулак. Нет, глаза и молния!
– Есть сигнал! – сообщил один из операторов. Тут же заученными движениями заработали и другие. И опять разговор длился недолго. Ни засечь, ни…
– Передатчик сработал? – поинтересовался полковник.
– Никак нет.
Операторы уже выключали аппаратуру, майор переписывал запись разговора, а полковник направился в туалет. Из кабинки протянулась рука.
– Ну что? Какие успехи? Что случилось? – пытался растормошить спецназовец мрачного юношу. – Да нам не туда! Нам в машину. Там сегодня делать нечего! И где ты был… вообще? Это круто, конечно, но…
– Юрий Владимирович, я, наверное… не смогу… – уже командирском кунге, оставшись вдвоём, начал Максим.
– Ты толком объясни. И не волнуйся. Никто, кроме меня, конечно, ничего и не ожидал. Ты вообще, как оттуда…?
– А, ерунда. Я сквозь всё прохожу. Хоть вниз, хоть в стороны. Только вот одежда остаётся. Вот я вниз и… В общем нашёл всё, что надо.
– Круто. Вот так взял и сквозь бетон? Да тебе цены нет! Это что, в любой бункер?
А сквозь там, скалу? – недослушал восхищённый полковник.
– Сквозь всё. Но я не об этом.
– Да- да, конечно. Ты подожди, дай сосредоточится. Что же ты раньше не говорил?
И что же, вот так под землёй взял и пошёл? Знаешь, есть у меня одна задумка. Да нет, почему одна? Это же ни одна гм…гм… не укроется, да? Сможем каждого за это самое – и на солнышко? – восторгался перспективами Юрий Владимирович.
– Да не об этом я сейчас! Понимаете, я не смог. Не смог сегодня… убить. Зла не было. Не могу. Вот так по заказу, не знаючи. Ну… ну не пистолет я. Вы направили, нажали курок, а я только – бабах. Понимаете? Я – не орудие! Я – человек! Это я, я прочувствовать должен! Ладно бы – Шакала. Знаю. Ненавижу. И то…
И то… Ведь Он не убивал, а?
– Мммда. Понимаю. Не учёл. Всё- таки – цивильный… Ладно… Поешь, потом пойдём, кое- что покажу.
– А тренинг?
– С таким настроением? Нет. Отложим. Ешь!
– Не хочется.
– Это потом не захочется. Давай.
Показанные записи расправ террористов леденили кровь. Не случайно они так и не были показаны " широкой общественности".
– А вот это – убивают жену нашего майора. Видел, какой он теперь. Нет! Не отворачиваться! А вот это… О, чёрт! Ну-ка быстро быстро из кунга!
Бедный юноша, давясь дурнотой, всё же успел вырваться на свежий воздух.
– Пойдём смотреть дальше? – спросил полковник, когда Максиму полегчало.
– Да. Нет… Я всё понял. Кто он?
– Пойдём, покажу.
– Нет! не хочу!!! Я к себе.
Максим устроился в своём кунге, выключил свет и решил заснуть. Не удалось. В сознании стояли увиденные жертвы. Только теперь – их глаза. Полные ужаса, предсмертной тоски и обращённой в камеру немой мольбы о помощи. Максиму казалось, что эти молоденькие, немного старше его ребята и эти женщины кричали в камеру именно ему: "Спаси!". Нет, не так. Уже и не кричали. Уже поняли и укоряли: " Где же ты был тогда?". А где я был? Судя по титрам, купался с шахом! Миллиарды некоторым уродам зарабатывал! Потрясённый увиденным парнишка уже не вспоминал, каким способом кинули его с этим шейхом. Он уже винил только себя и теперь от жалости к погибшим и от стыда разревелся. Да, он был ещё мальчишка. Не испорченный всеобщим цинизмом, наделённый светлой способностью сопереживания мальчик. Способностью воспринимать чужое горе, может, более остро, чем собственное. Он всё же уснул, и ночью ему снились какие-то жуткие сны.
Утром он долго сидел на ступеньке лесенки, ведущей в кунг, заряжаясь восходящим зимним солнцем. Да, зима вступала в свои права.
– Ну, как ты? – подошёл звать Максима на завтрак полковник.
– Юрий Владимирович, вы простите меня. Я готов.
Глава 29
Они шли по свежему снегу, мимо дико теперь смотрящихся на белом фоне по-летнему закамуфлированных автомобилей.
– Да чего там. Ты просто не мог знать всего. И имей в виду. После ликвидации тогда Ифрита, его, как мы говорили " здешний дублёр" вышел на связь только один раз. Тогда, в храме. Сейчас, если мы… ты… в общем, если порешаем с Феррой, то здешнему придётся…
– Как вы сказали его зовут? – насторожился Максим.
– Ферра. А что?
– Какое-то глупое знакомое имя.
– Не знаю. Не задумывался. Не об этом сейчас.
– Да, конечно. Сегодня поедем?
– Давай, набирайся сил, – кивнул спецназовец на принесенный завтрак.
– Уже набрался!
– Ну, подумай о других. Обо мне, например, – предложил полковник, придвигая к себе тарелку.
Максим согласился и взялся за забытое на "гражданке" какао.
И, конечно, сегодня он сделал это. Даже не так, как виделось ещё вчера – не разнёс в горячую пыль Ферру и его убежище. Столь мощный импульс мог быть засечен другими союзничками в борьбе с терроризмом. Поэтому посланный Максимом импульс был как смертельный яд – минимален, но мучителен.
– Всё! – сообщил мститель спецназовцу, принимая в той же кабинке одежду.
– Удалось? Но…
– Всё. И все. Он не один там был. И знаете где?
– Догадываюсь. Но… честно – "всё"? Просто я ожидал чего-то… ну…
– Я только что убил четверых человек. Вам надо ещё праздничный салют? Или торнадо на их голову? Я бы мог! Отсюда! А завтра бы все СМИ расписали про такой удар с этой антенны!
– Прости старого дурака! Не подумал!
– Да ладно вам, – тут же смягчился Максим, садясь в машину. -Кроме Ферры там было ещё трое. Приближённых. В общем – все. Тут уже скрыть не удастся. Услышим.
– Вы это… серьёзно? – подал вдруг голос их молчаливый мрачный попутчик – майор.
– Я думаю, мы это сегодня-завтра узнаем в новостях, – повернулся к майору с переднего сидения Максим. – Там тоже солидная приёмная станция и довольно много персонала.
Он ошибся. В смысле сроков. Информация о случившемся просачивалась медленно, – афишировать себя союзнички не хотели. А здесь ещё заторопилось начальство – больше никаких отсрочек в проведении спецоперации не допускало. Только и успел Максим повисеть вечером на парашютных лямках, запоминая некоторые правила управления крылом.
– Не ахти, – тяжело вздохнул полковник. – Нет, для начинающего неплохо, неплохо, но пару прыжков днём на полянку не помешало бы. Ладно. Придётся вдвоём. Тоже опасно – в горах ноги поломаем…
– Юрий Владимирович, – заглянул в глаза спецназовцу юноша – со мной ничего не случится. Я очень хорошо усвоил Ваш тренаж. Правда?
– Правда-то правда. А! Приходится верить. Только вот если на скорости под землю уйдёшь, ты там надолго не застревай, хорошо? – уже пошутил Юрий Владимирович.
– Хорошо – хорошо. Я бегом наверх, – в тон ему пообещал парень.
На следующий день группа подгоняла амуницию. Здоровые мужики удивлённо косились на наблюдателя "оттуда". Но длительная дрессировка сказалась – никаких вопросов или замечаний. Словно и не было постороннего. Тем более, судя по ожогу – свой, тёртый.
О районе высадки сообщили в общем – только для учёта ландшафта при приземлении.
Задачу тоже не детализировали – всё на месте. А в общем – и говорить не о чем.
Не ромашки собирать. Днём пошли отсыпаться.
Уже вечером, перед поездкой к аэродрому Максим не выдержал- таки, позвонил Тоне.
– Пропажа объявилась! – вроде как искренне обрадовалась девушка. – Ты где обретаешься? И если не найдёшь убедительного алиби – пеняй на себя.
– Улетаю на одно задание…
– Мог бы и заглянуть. Не такое оно у тебя, чтобы… Я вот и тогда весь день и вечер ждала. А ты, оказывается – у Танькиной журналистки…
– Но… Ждала? Где это, интересно было бы знать? – начал заводится Максим.
– Как где? Дома конечно!
– Вручка! – соединил два слова в одно Максим и со злостью шваркнул сотовиком о землю. Всё! Завязано! Не знает, кому врёт! Он сел в затянутый брезентом кузов к остальной группе.
Самолёт был удивительным творением нынешних конструкторов. Да и не только их.
Всё же создателем следует считать и тех, чьими руками все эти чудеса воплощены в реальность. Большое количество углов не уменьшало ощущения стремительности, напряжённости. Максиму вспомнились кадры крадущегося перед рывком леопарда.
Красавец. Но красавец же! – не удержался Максим и погладил край чёрного крыла.
А внутри было тесновато. И неуютно. Десантный "Стелс" предназначался для незаметного проникновения, через систему ну, скажем так "любых" ПВО. И чужих и своих. Поэтому прежде всего – эта сама незаметность. А всё остальное только прилагалось. Отсюда и узкая кабина десантирования, и отсутствие иллюминаторов.
Да и встать в полный прост здесь не удалось бы. Хотя, как понял Максим, его спутники были не в претензии. Только его присутствие восприняли, озадаченно переглянувшись. Да и то, может, только потому, что и без этого "проверяющего оттуда" тесновато. Ну – в тесноте да не в обиде.
Рёв турбин поначалу оглушал. Затем уши закладывало – и ничего, становилось терпимо. Сидеть, уставившись в собственные мысли. Вы прыгали с парашютом?
Советую. Тем более, сегодня это доступно. Даже в связке с инструктором, заглянув перед этим в бездну что-то поймёте. А в такой ночной прыжок, да и не на полянку, да и когда прыжок вообще всего лишь первый шаг в смертельную опасность? Мысли застывают. Или в лучшем случае лишь вяло копошатся. А вы отстранённо, нет, не думаете, лишь наблюдаете это копошение. А над этим что-то внутри отсчитывает каждую секунду. "Кап" – и упала ещё одна капелька жизни. Кап. Кап. Кап-кап-кап…
И сигнал к десантированию никогда не бывает неожиданным. Как, между нами говоря, и никогда – желанным. Но есть ребята, которые выполняют свой долг. Кто-то – по призыву, кто-то – по призванию. Эти ребята даже не долг выполняли. Никому и ничего они не были должны. Просто… Просто мужики делали свою мужскую работу защитников Отечества. Защитников своих и чужих семей, своих и чужих детей. Своих и чужих возлюбленных, своих и чужих родителей. А что вот так – ну, каждому своё.
А поэтому – вперёд!
– А теперь и ты, сынок, – сноровисто пристегнул полковник парашют Максиму. – Дуй всё время прямо по ветру без виражей. Включишь маячок и жди. Найдём.
– Да всё я помню, Юрий Владимирович! Ничего не случится! – крикнул Максим, ныряя в гудящую темноту.
Он ошибся. Случилось. Почему-то, как тогда, при падении со скалы он со вспышкой растворился в этой тьме. Только успел увидеть, как раскрылся парашют у прыгнувшего за ним полковника, и как уходило куда-то в сторону, прячась под облаком от лунного света ещё одно крыло.
Отбросило Максима недалеко. По прежним, конечно, меркам. "Но зачем, зачем сейчас-то?" – корчась от боли, и с трудом сдерживая крик, возмущался он. Со вспыхнувшей, было, надеждой, он посмотрел на свои руки. Нет. Всё та же обгоревшая кожа. Да ещё бусы наравне с крестом, оказались на теле. И перстень на пальце.
" Сиди на месте, найдём". Как же! Чёрт знает куда отнесло. Скалы кругом. А выбрасывались, в смысле десантировались в предгорьях. Будут искать! Как же. Если вообще поймут, что случилось. Найдут парашют, одежду и… ну, вот что можно подумать? Вы бы что подумали? Ладно, делать-то что? Искать самому? Где? Они должны будут идти на северо-восток, так? А если я уже там, на этом " северо-востоке"?
Это только может быть. Ладно, пойдём в том же направлении. Вот только отдышусь.
Максим улёгся на какой-то мох и расслабился, ловя лучи мелькавшей в облаках луны.
К стыду своему он должен был признаться, что вот по луне-то он ориентироваться и не умел. Вроде бы, наоборот, чем по солнцу? А если нет? Голому телу было холодно, и от безделья Максим задумался – может, как пресловутый профессор Вагнер залезть в какое дерево? Но деревьев вокруг не было. Или вот что… В этом, проницаемом состоянии от ведь не чувствует ничего, а? Юноша встал и вошёл в огромный осколок рухнувшей когда-то скалы. Вот так. Вокруг – слои, и какие-то прожилки. Как в торте. Уже не холодно. Можно отдохнуть и подумать. Как не вовремя всё же. И почему? Никакая опасность то не грозила. Но… Но тогда, когда упал со скалы, тоже, вроде не грозила, а? Ну, тогда без парашюта… Хотя, ну, вошёл бы в землю по макушку, почему бы и нет? Почему-то "нет". Ну ладно, это тогда. А сейчас?
Сейчас же с парашютом. Ну? Горячее. Что, с парашютом что-то? Кстати, кстати, чёрт побери, я видел только два раскрывшихся. После меня – у Юрия и один – закручивающий вираж. Остальные? А если… нет, надо идти.
Максим вышел из своего необычного убежища. Всё ещё ночь. Надо искать. Надо идти.
Что-то здесь не так. Но где? Где искать. Ну? Думай же! Может, они тоже включали эти… маячки? Вряд ли. Ещё те профи. Тогда… но, тогда они сами… а? Я же, чёрт возьми, мёртвых слышал! Уходящих. Или почти ушедших… Почему не могу слышать живых? Не пробовал? Вот и попробуй! Юноша уселся на какой-то валун и закрыл глаза. Надо было погрузится в другой, может, новый мир – мир мыслей. Или мир чувственных волн? Той самой неоднократно преданной анафеме телепатии. А ведь зря предавали. Вот они – волны чувств. Вот – голод какой-то учуявшей меня змеюки.
Но до утра хладнокровная тварь будет только облизываться обо мне. Вот – страх какого-то мохнатого зверька, учуявшего эту змеюку. Ну-ну, трусишка, не ты добыча.
Вот более далёкие шевеления чувств. Всякая мелкая шпана. Крупняк, что, спит что ли? Ну, по крайней мере, не мешает. Да ладно. Люди. Где люди? Он настраивался на полковника, на спецназавцев, как настраиваются на мелкую, ускользающую в шуме помех радиостанцию. И, наконец, вот! Вот! Но… Господи! Господи!!! Что же это?
Пойманная Максимом волна оказалась жутким всплеском ярости, боли и муки. И физической и духовной муки полковника. Юрия Владимировича. Не мог этот большой сильный мужик так кричать! Хотя, и не крик это. Едва уловив азимут, Макс рванулся в ту сторону. Судя по сигналу – где-то далеко, надо спешить. Но как? – через несколько шагов остановился он. В этих скалах, казалось, даже тропинок, и то не было. Идти насквозь, по прямой – чёрт его знает. А эти расщелины как? Не перепрыгнешь. Или перепрыгнешь? Максим вспомнил тот свой прыжок. А почему бы и нет? Этак вот с того камня вооон на тот, потом – вон туда, потом там оттолкнуться… Больно потом было. А, когда, чёрт его бери, не было больно?
Юноша примерился для разбега, в несколько шагов разогнался и сильно оттолкнулся на холодном камне. Удалось. Это было новое захватывающее ощущение. Невероятно длинные – метров в пятнадцать прыжки и чувство полёта между толчками. Быстрый вдох перед очередным толчком и длиннющий – а-а-а-ах – выдох в воздухе. А впрочем, почему на один выдох? А если ещё и на вдох? Если держаться? Нет не сюда, а вон на тот камень, подальше? И сейчас дальше. И сейчас? Да, было бы фурору на олимпиаде. И это уже совсем другая дисциплина – "подлёты в длину". Кажется у вертолётчиков было такое понятие " подлёт для взлёта". Оно хорошо бы вообще взлететь и помчаться… нет. Не получается. Но и так нехило.
Когда впереди слева скалы начали окрашиваться в розовый свет, Максим понял – надо остановиться. Даже не понял – просто перестало прыгаться. И пришла – таки боль. Оно и понятно – судя по тому, сколько он эээ проскакал, затраты энергии были солидные. Да и сигнал, вроде, где-то недалеко. Но что же с ним, Господи?
Нет, ждать не будем, а медленно пойдём. Вот и солнышко. Будем идти и подзаряжаться. И – осторожненько. Стоп – стоп – стоп. Он услышал и чужие мысли.
Не кричащие. Торжествующие. Злорадствующие. Враги. Уже недалеко. Максим всё-таки присел – от слабости подкашивались ноги. Вслушиваясь в чужие мысли, поднял глаза к солнечным лучам. Читать мысли пока не удавалось. Чувства – да. Но, может, с последующей тренировкой. Как и с этими прыжками. К примеру, чтобы увидеть лагерь духов, надо бы подняться вон на ту скалу. Если попробовать не карабкаться а одним прыжком? Ну, ладно, не одним, а тремя – вон туда, затем туда и – на ту площадку. Правда, это уже прыжки вверх. Не в высоту, а именно вверх. Должно получиться. И чего тогда расселся? Давай. Ну!
Получилось! Испытывая восторг от новых возможностей, юноша отдышался на каменной площадке, затем выглянул вниз. Скала, на которой он находился, круто обрывалась к низине. Да, предгорье. Район их высадки. И даже вот этот изгиб реки – запомнившийся по показанной ему полковником карте ориентир. Дымок от костра. Три больших палатки. Привязанный к дереву полковник. Живой, слышу. И ещё кто-то, привязанный рядом. Мёртвый. Кто? Где остальные? А вот и наши подопечные.
Хозяйничают.
"Подопечные" сворачивали лагерь. К спецназавцу подошёл один из них. Было довольно далеко, но Макс был уверен – Шакал. Что-то показал. Жуткое.
Отозвавшееся у пленного очередным всплеском боли и тоски. И ещё. И ещё. И ещё. А потом… Потом нукеры отвязали тело мёртвого и… Не выдержав, Максим закричал и большими прыжками кинулся со скалы. Реакция на такое появление нового действующего лица была мгновенная и ожидаемая – нежданного гостя начали поливать изо всех стволов. Секунд через десять начали попадать, по мере приближения – всё больше и больше. Затем перестали – начали сдавать нервы. Тем не менее – стреляли долго. И только когда страшный голый человек оказался на поляне, когда уже воочию стало ясно, что не берут пули шайтана, выстрелы прекратились. Хотя, наверное, даже не от этого. Все, кроме бородатого Шакала- каракурта и такого же заросшего, но коричневого бандюгана лежали, корчась от дикой боли.
– Ну, что скажешь? – уже утром, за чаем угрюмо поинтересовался полковник.
– Я, конечно, со второй группой. Когда?
– "Конечно!" – передразнил его спецназовец. – Я тут себя в группу включить не могу, оказывается, а тебя…
– Тогда зачем…
– Ладно-ладно. Есть задумка. Я просто насчёт "конечно". Ты мне вот что скажи.
Говорили, ты одним махом эээ нейтрализовал сотню авторитетов на их сходке?
– Ну, не сотню…
– А с бандой так сможешь? Что тебе надо? Визуальный контакт? И с какого расстояния?
– Вообще-то не знаю. Тогда, у церкви, ну, когда в… Тоньку стреляли, я тех ну, метров с тридцати – сорока, наверное.
– Семидесяти. А… вот, мог бы ты одних эээ нейтрализовать, а других – оставить.
– Ну, для этого уж, точно, их видеть надо. Так что никуда от меня не денетесь.
– Вообще-то, есть мнение, что справились бы и без тебя. Просто…
– Понимаю, с таким оружием-то сподручнее.
– Если на чистоту, то где-то так. Не хочется ребят на смерть посылать. И если бы не некоторые вопросы, я вообще попросил тебя устроить тот же фокус с телефоном.
– А что, разговаривает?
– Очень коротко. Спутниковая связь. Правда, сейчас довольно часто. Или замышляют что, или новые вливания требуют.
– Можно попробовать.
– Знаешь, тогда ты большого ихнего козла замочил.
– Да, а толку? Всё равно был сигнал. Сам слышал, как Шакал обрадовался.
– Был дублёр. Здесь.
– Здесь?
– В смысле у нас. Из столицы команду получил. Не разобрались пока. Вот, Каракурта и надо поспрошать. С пристрастием. Теперь вот что. В группу я тебя официально включить не могу. Сам понимаешь. Поэтому… объявлю об этом в последний момент. А там, на месте уже поздно будет канцелярщиной заниматься.
– А потом? Когда вернёмся?
– Победителей не судят. Главное – дело сделать. Ну, что скажешь?
– Да конечно же, согласен. Когда?
– Ты подожди. Ты с парашютом прыгал?
– Только два раза – соврал Максим. Да, соврал. Но он видел как это происходит – отец возил на прыжки лётного состава. Правда, это были не "крылья", а штатные авиационные парашюты и прыгавшие не парили, а довольно быстро сыпались вниз.
Один из прапоров даже ногу сломал. А Максим тогда во все глаза следил за наземными тренировками, и потом примеривал всё на себя. Дважды. Пацаном в двенадцать и подростком в четырнадцать. Так что сказал Максим "полуправду".
– И с каким? – тут же поинтересовался полковник.
– С десантным.
– А-а-а. Ну тогда придётся немного поупражняться. Жаль времени нет. Прыгнуть здесь не успеем.
– Ай, да ничего…
– Знаю-знаю. Ничего с тобой не случиться. Но занести может чёрт знает куда. Ищи потом… Давай сегодня вечерком, а? Здесь недалеко. А днём, если не против, к твоему старому знакомцу – пеленгатору, да?
– Починили?
– Да ты о чём? Об этом, что в машине? Да он такие расстояния не берёт! Это так, для близиру сейчас. Учения якобы. Мы на стационар поедем. На пункт ДКС.
– Дальней космической связи? Так это же…
– Что "это же"? Да, были времена. А с кем теперь вдали связываться? Это штаты где-то за пределами солнечной системы связь со своими Пионерами и Вояджерами поддерживают. А наши уже и не пыжатся. Не с чем. Вот и используем порой по мелочам. Едем?
– А если я это… как тогда с вашим пеленгатором? Не влетит?
– Гм… да… Ну, ты уж постарайся аккуратно.
Поездка заняла около трёх часов, но в пути молчали. С ними ехал тот самый мрачный майор и разговаривать ни с ним, ни при нём Максиму не хотелось. Максим пока переваривал новую порцию информации. Тогда он "грохнул" кукловода террористов. По растерянности Шакала видел – разваливалась операция. И если бы ещё немного, Макс успел бы нащупать и обезопасить взрыватели. Но пришёл второй сигнал. Отсюда. Дублёр? Почему бы этому дублёру, если он здесь, ближе, и не руководить? Ладно, действительно, надо будет переговорить с Шакалом.
– Юрий Владимирович, а сейчас откуда сигнал? – спросил он у полковника.
– Сейчас – из… впрочем, когда как, – покосился командир на своего зама.
Антенна всё равно, даже сегодня, поражала своими размерами. А влюблённого в романтику первых шагов космонавтики юношу – и своим славным прошлым. Кто его знает, может она принимала сигналы станций – смертников из ада Венеры? Или давала команду на первый оборот колеса Лунохода? А, может, через неё услышали последние слова Комарова? Да и голос отца, наверное, будут слышать. Говорят, при старте и приземлении и эти махины задействованы. Ладно… Каждому – своё. Кому-то дерзать, кому-то летать, а кому-то, вот, убивать…
– Тебе вообще- то что надо? В смысле… там… ты за какие провода хватался? – перебил его тоскливые размышления полковник.
– Если можно, я посижу, разберусь, прочувствую… Мне бы куда поближе к ним "проводам" этим.
– Хорошо. Попросим спецов. Вы Евгений Борисович давайте на центральный пост.
– Есть!
"Спецом" оказался весьма (конечно, по меркам Максима) пожилой мужичок в форме прапорщика. На просьбу полковника рассказать молодому человеку в общих чертах схему функционирования комплекса охотно согласился. Оказалось, что здесь, наверху, Максу в принципе нечего делать. Всё силовые кабели "там" – показал вниз специалист. А всё "это" можно назвать одним здоровенным допотопным дисплеем. Но туда посторонним, конечно, вход заказан. Оно и "не посторонним" – не каждому.
Хотя, неспециалистам там и неинтересно будет. Вот так то.
Честно говоря, сейчас не было ничего интересного и на центрально посту. Много выключенных экранов. На светящихся, отнюдь не "допотопных" дисплеях – какие-то синусоиды. Несколько замерших в ожидании офицеров – операторов. Зная, что от него ждут, Максим по жесту полковника, присел на пост у неработающего сейчас пульта и начал прощупывать биения электрической крови этого гиганта. Прапорщик – "спец" не соврал. Здесь был главный нервный узел организма. Но все вены и артерии были внизу. Вскоре Максим уже видел пульсирующую систему приёма сигналов и их усиления. В принципе… в принципе, можно было бы и её перевести на передачу. Но здесь дремлет и вторая сила, посылавшая сигналы аж до Марса. Аж…
Правильно сказал Юрий Владимирович, сейчас этим не удивишь. Да и в прошлом всё это… Но всё равно подключить, и уже по этому каналу – послать приветик. А если не подключается? Чтобы приём настроить на передачу, надо будет…
– Где-то минут через пятнадцать наступит их время. Ну, ты как?
– Пусть включат передающую.
– Передам.
– И, потом, где здесь туалет?
– Ах, не вовремя.
– Успеем! – улыбнулся Максим. – Мы по – маленькому.
В туалете Максим начал раздеваться, передавая из-за дверки кабины одежду изумлённому полковнику.
– После сигнала принесёте назад! – попросил Макс спецназовца. Тот что – то промычал, затем поинтересовался, что это значит. Не получив ответа, постучал в дверку. Тихо. Вскарабкавшись по деревянному стояку, заглянул в кабинку. Никого.
– Не просочиться бы в канализацию, – вспомнил он Стругацких и, качая головой, направился на пост.
Майор, поглядев на ворох одежды, недоумённо поднял брови, но расспрашивать ни о чём не стал. Не по чину.
Сигнал появился через десяток минут. К его приёму были готовы все. Максим тоже.
Он уже прошёл все эти бетонные перекрытия (на случай атомного удара, что ли?), тёмные лестницы, стальные двери. И теперь, в подземном сердце титана нашёл главный поток его энергии. Он уже соединил в обе половины приёмника- передатчика в единое целое. Увидеть и ударить. Глаза и кулак. Нет, глаза и молния!
– Есть сигнал! – сообщил один из операторов. Тут же заученными движениями заработали и другие. И опять разговор длился недолго. Ни засечь, ни…
– Передатчик сработал? – поинтересовался полковник.
– Никак нет.
Операторы уже выключали аппаратуру, майор переписывал запись разговора, а полковник направился в туалет. Из кабинки протянулась рука.
– Ну что? Какие успехи? Что случилось? – пытался растормошить спецназовец мрачного юношу. – Да нам не туда! Нам в машину. Там сегодня делать нечего! И где ты был… вообще? Это круто, конечно, но…
– Юрий Владимирович, я, наверное… не смогу… – уже командирском кунге, оставшись вдвоём, начал Максим.
– Ты толком объясни. И не волнуйся. Никто, кроме меня, конечно, ничего и не ожидал. Ты вообще, как оттуда…?
– А, ерунда. Я сквозь всё прохожу. Хоть вниз, хоть в стороны. Только вот одежда остаётся. Вот я вниз и… В общем нашёл всё, что надо.
– Круто. Вот так взял и сквозь бетон? Да тебе цены нет! Это что, в любой бункер?
А сквозь там, скалу? – недослушал восхищённый полковник.
– Сквозь всё. Но я не об этом.
– Да- да, конечно. Ты подожди, дай сосредоточится. Что же ты раньше не говорил?
И что же, вот так под землёй взял и пошёл? Знаешь, есть у меня одна задумка. Да нет, почему одна? Это же ни одна гм…гм… не укроется, да? Сможем каждого за это самое – и на солнышко? – восторгался перспективами Юрий Владимирович.
– Да не об этом я сейчас! Понимаете, я не смог. Не смог сегодня… убить. Зла не было. Не могу. Вот так по заказу, не знаючи. Ну… ну не пистолет я. Вы направили, нажали курок, а я только – бабах. Понимаете? Я – не орудие! Я – человек! Это я, я прочувствовать должен! Ладно бы – Шакала. Знаю. Ненавижу. И то…
И то… Ведь Он не убивал, а?
– Мммда. Понимаю. Не учёл. Всё- таки – цивильный… Ладно… Поешь, потом пойдём, кое- что покажу.
– А тренинг?
– С таким настроением? Нет. Отложим. Ешь!
– Не хочется.
– Это потом не захочется. Давай.
Показанные записи расправ террористов леденили кровь. Не случайно они так и не были показаны " широкой общественности".
– А вот это – убивают жену нашего майора. Видел, какой он теперь. Нет! Не отворачиваться! А вот это… О, чёрт! Ну-ка быстро быстро из кунга!
Бедный юноша, давясь дурнотой, всё же успел вырваться на свежий воздух.
– Пойдём смотреть дальше? – спросил полковник, когда Максиму полегчало.
– Да. Нет… Я всё понял. Кто он?
– Пойдём, покажу.
– Нет! не хочу!!! Я к себе.
Максим устроился в своём кунге, выключил свет и решил заснуть. Не удалось. В сознании стояли увиденные жертвы. Только теперь – их глаза. Полные ужаса, предсмертной тоски и обращённой в камеру немой мольбы о помощи. Максиму казалось, что эти молоденькие, немного старше его ребята и эти женщины кричали в камеру именно ему: "Спаси!". Нет, не так. Уже и не кричали. Уже поняли и укоряли: " Где же ты был тогда?". А где я был? Судя по титрам, купался с шахом! Миллиарды некоторым уродам зарабатывал! Потрясённый увиденным парнишка уже не вспоминал, каким способом кинули его с этим шейхом. Он уже винил только себя и теперь от жалости к погибшим и от стыда разревелся. Да, он был ещё мальчишка. Не испорченный всеобщим цинизмом, наделённый светлой способностью сопереживания мальчик. Способностью воспринимать чужое горе, может, более остро, чем собственное. Он всё же уснул, и ночью ему снились какие-то жуткие сны.
Утром он долго сидел на ступеньке лесенки, ведущей в кунг, заряжаясь восходящим зимним солнцем. Да, зима вступала в свои права.
– Ну, как ты? – подошёл звать Максима на завтрак полковник.
– Юрий Владимирович, вы простите меня. Я готов.
Глава 29
Они шли по свежему снегу, мимо дико теперь смотрящихся на белом фоне по-летнему закамуфлированных автомобилей.
– Да чего там. Ты просто не мог знать всего. И имей в виду. После ликвидации тогда Ифрита, его, как мы говорили " здешний дублёр" вышел на связь только один раз. Тогда, в храме. Сейчас, если мы… ты… в общем, если порешаем с Феррой, то здешнему придётся…
– Как вы сказали его зовут? – насторожился Максим.
– Ферра. А что?
– Какое-то глупое знакомое имя.
– Не знаю. Не задумывался. Не об этом сейчас.
– Да, конечно. Сегодня поедем?
– Давай, набирайся сил, – кивнул спецназовец на принесенный завтрак.
– Уже набрался!
– Ну, подумай о других. Обо мне, например, – предложил полковник, придвигая к себе тарелку.
Максим согласился и взялся за забытое на "гражданке" какао.
И, конечно, сегодня он сделал это. Даже не так, как виделось ещё вчера – не разнёс в горячую пыль Ферру и его убежище. Столь мощный импульс мог быть засечен другими союзничками в борьбе с терроризмом. Поэтому посланный Максимом импульс был как смертельный яд – минимален, но мучителен.
– Всё! – сообщил мститель спецназовцу, принимая в той же кабинке одежду.
– Удалось? Но…
– Всё. И все. Он не один там был. И знаете где?
– Догадываюсь. Но… честно – "всё"? Просто я ожидал чего-то… ну…
– Я только что убил четверых человек. Вам надо ещё праздничный салют? Или торнадо на их голову? Я бы мог! Отсюда! А завтра бы все СМИ расписали про такой удар с этой антенны!
– Прости старого дурака! Не подумал!
– Да ладно вам, – тут же смягчился Максим, садясь в машину. -Кроме Ферры там было ещё трое. Приближённых. В общем – все. Тут уже скрыть не удастся. Услышим.
– Вы это… серьёзно? – подал вдруг голос их молчаливый мрачный попутчик – майор.
– Я думаю, мы это сегодня-завтра узнаем в новостях, – повернулся к майору с переднего сидения Максим. – Там тоже солидная приёмная станция и довольно много персонала.
Он ошибся. В смысле сроков. Информация о случившемся просачивалась медленно, – афишировать себя союзнички не хотели. А здесь ещё заторопилось начальство – больше никаких отсрочек в проведении спецоперации не допускало. Только и успел Максим повисеть вечером на парашютных лямках, запоминая некоторые правила управления крылом.
– Не ахти, – тяжело вздохнул полковник. – Нет, для начинающего неплохо, неплохо, но пару прыжков днём на полянку не помешало бы. Ладно. Придётся вдвоём. Тоже опасно – в горах ноги поломаем…
– Юрий Владимирович, – заглянул в глаза спецназовцу юноша – со мной ничего не случится. Я очень хорошо усвоил Ваш тренаж. Правда?
– Правда-то правда. А! Приходится верить. Только вот если на скорости под землю уйдёшь, ты там надолго не застревай, хорошо? – уже пошутил Юрий Владимирович.
– Хорошо – хорошо. Я бегом наверх, – в тон ему пообещал парень.
На следующий день группа подгоняла амуницию. Здоровые мужики удивлённо косились на наблюдателя "оттуда". Но длительная дрессировка сказалась – никаких вопросов или замечаний. Словно и не было постороннего. Тем более, судя по ожогу – свой, тёртый.
О районе высадки сообщили в общем – только для учёта ландшафта при приземлении.
Задачу тоже не детализировали – всё на месте. А в общем – и говорить не о чем.
Не ромашки собирать. Днём пошли отсыпаться.
Уже вечером, перед поездкой к аэродрому Максим не выдержал- таки, позвонил Тоне.
– Пропажа объявилась! – вроде как искренне обрадовалась девушка. – Ты где обретаешься? И если не найдёшь убедительного алиби – пеняй на себя.
– Улетаю на одно задание…
– Мог бы и заглянуть. Не такое оно у тебя, чтобы… Я вот и тогда весь день и вечер ждала. А ты, оказывается – у Танькиной журналистки…
– Но… Ждала? Где это, интересно было бы знать? – начал заводится Максим.
– Как где? Дома конечно!
– Вручка! – соединил два слова в одно Максим и со злостью шваркнул сотовиком о землю. Всё! Завязано! Не знает, кому врёт! Он сел в затянутый брезентом кузов к остальной группе.
Самолёт был удивительным творением нынешних конструкторов. Да и не только их.
Всё же создателем следует считать и тех, чьими руками все эти чудеса воплощены в реальность. Большое количество углов не уменьшало ощущения стремительности, напряжённости. Максиму вспомнились кадры крадущегося перед рывком леопарда.
Красавец. Но красавец же! – не удержался Максим и погладил край чёрного крыла.
А внутри было тесновато. И неуютно. Десантный "Стелс" предназначался для незаметного проникновения, через систему ну, скажем так "любых" ПВО. И чужих и своих. Поэтому прежде всего – эта сама незаметность. А всё остальное только прилагалось. Отсюда и узкая кабина десантирования, и отсутствие иллюминаторов.
Да и встать в полный прост здесь не удалось бы. Хотя, как понял Максим, его спутники были не в претензии. Только его присутствие восприняли, озадаченно переглянувшись. Да и то, может, только потому, что и без этого "проверяющего оттуда" тесновато. Ну – в тесноте да не в обиде.
Рёв турбин поначалу оглушал. Затем уши закладывало – и ничего, становилось терпимо. Сидеть, уставившись в собственные мысли. Вы прыгали с парашютом?
Советую. Тем более, сегодня это доступно. Даже в связке с инструктором, заглянув перед этим в бездну что-то поймёте. А в такой ночной прыжок, да и не на полянку, да и когда прыжок вообще всего лишь первый шаг в смертельную опасность? Мысли застывают. Или в лучшем случае лишь вяло копошатся. А вы отстранённо, нет, не думаете, лишь наблюдаете это копошение. А над этим что-то внутри отсчитывает каждую секунду. "Кап" – и упала ещё одна капелька жизни. Кап. Кап. Кап-кап-кап…
И сигнал к десантированию никогда не бывает неожиданным. Как, между нами говоря, и никогда – желанным. Но есть ребята, которые выполняют свой долг. Кто-то – по призыву, кто-то – по призванию. Эти ребята даже не долг выполняли. Никому и ничего они не были должны. Просто… Просто мужики делали свою мужскую работу защитников Отечества. Защитников своих и чужих семей, своих и чужих детей. Своих и чужих возлюбленных, своих и чужих родителей. А что вот так – ну, каждому своё.
А поэтому – вперёд!
– А теперь и ты, сынок, – сноровисто пристегнул полковник парашют Максиму. – Дуй всё время прямо по ветру без виражей. Включишь маячок и жди. Найдём.
– Да всё я помню, Юрий Владимирович! Ничего не случится! – крикнул Максим, ныряя в гудящую темноту.
Он ошибся. Случилось. Почему-то, как тогда, при падении со скалы он со вспышкой растворился в этой тьме. Только успел увидеть, как раскрылся парашют у прыгнувшего за ним полковника, и как уходило куда-то в сторону, прячась под облаком от лунного света ещё одно крыло.
Отбросило Максима недалеко. По прежним, конечно, меркам. "Но зачем, зачем сейчас-то?" – корчась от боли, и с трудом сдерживая крик, возмущался он. Со вспыхнувшей, было, надеждой, он посмотрел на свои руки. Нет. Всё та же обгоревшая кожа. Да ещё бусы наравне с крестом, оказались на теле. И перстень на пальце.
" Сиди на месте, найдём". Как же! Чёрт знает куда отнесло. Скалы кругом. А выбрасывались, в смысле десантировались в предгорьях. Будут искать! Как же. Если вообще поймут, что случилось. Найдут парашют, одежду и… ну, вот что можно подумать? Вы бы что подумали? Ладно, делать-то что? Искать самому? Где? Они должны будут идти на северо-восток, так? А если я уже там, на этом " северо-востоке"?
Это только может быть. Ладно, пойдём в том же направлении. Вот только отдышусь.
Максим улёгся на какой-то мох и расслабился, ловя лучи мелькавшей в облаках луны.
К стыду своему он должен был признаться, что вот по луне-то он ориентироваться и не умел. Вроде бы, наоборот, чем по солнцу? А если нет? Голому телу было холодно, и от безделья Максим задумался – может, как пресловутый профессор Вагнер залезть в какое дерево? Но деревьев вокруг не было. Или вот что… В этом, проницаемом состоянии от ведь не чувствует ничего, а? Юноша встал и вошёл в огромный осколок рухнувшей когда-то скалы. Вот так. Вокруг – слои, и какие-то прожилки. Как в торте. Уже не холодно. Можно отдохнуть и подумать. Как не вовремя всё же. И почему? Никакая опасность то не грозила. Но… Но тогда, когда упал со скалы, тоже, вроде не грозила, а? Ну, тогда без парашюта… Хотя, ну, вошёл бы в землю по макушку, почему бы и нет? Почему-то "нет". Ну ладно, это тогда. А сейчас?
Сейчас же с парашютом. Ну? Горячее. Что, с парашютом что-то? Кстати, кстати, чёрт побери, я видел только два раскрывшихся. После меня – у Юрия и один – закручивающий вираж. Остальные? А если… нет, надо идти.
Максим вышел из своего необычного убежища. Всё ещё ночь. Надо искать. Надо идти.
Что-то здесь не так. Но где? Где искать. Ну? Думай же! Может, они тоже включали эти… маячки? Вряд ли. Ещё те профи. Тогда… но, тогда они сами… а? Я же, чёрт возьми, мёртвых слышал! Уходящих. Или почти ушедших… Почему не могу слышать живых? Не пробовал? Вот и попробуй! Юноша уселся на какой-то валун и закрыл глаза. Надо было погрузится в другой, может, новый мир – мир мыслей. Или мир чувственных волн? Той самой неоднократно преданной анафеме телепатии. А ведь зря предавали. Вот они – волны чувств. Вот – голод какой-то учуявшей меня змеюки.
Но до утра хладнокровная тварь будет только облизываться обо мне. Вот – страх какого-то мохнатого зверька, учуявшего эту змеюку. Ну-ну, трусишка, не ты добыча.
Вот более далёкие шевеления чувств. Всякая мелкая шпана. Крупняк, что, спит что ли? Ну, по крайней мере, не мешает. Да ладно. Люди. Где люди? Он настраивался на полковника, на спецназавцев, как настраиваются на мелкую, ускользающую в шуме помех радиостанцию. И, наконец, вот! Вот! Но… Господи! Господи!!! Что же это?
Пойманная Максимом волна оказалась жутким всплеском ярости, боли и муки. И физической и духовной муки полковника. Юрия Владимировича. Не мог этот большой сильный мужик так кричать! Хотя, и не крик это. Едва уловив азимут, Макс рванулся в ту сторону. Судя по сигналу – где-то далеко, надо спешить. Но как? – через несколько шагов остановился он. В этих скалах, казалось, даже тропинок, и то не было. Идти насквозь, по прямой – чёрт его знает. А эти расщелины как? Не перепрыгнешь. Или перепрыгнешь? Максим вспомнил тот свой прыжок. А почему бы и нет? Этак вот с того камня вооон на тот, потом – вон туда, потом там оттолкнуться… Больно потом было. А, когда, чёрт его бери, не было больно?
Юноша примерился для разбега, в несколько шагов разогнался и сильно оттолкнулся на холодном камне. Удалось. Это было новое захватывающее ощущение. Невероятно длинные – метров в пятнадцать прыжки и чувство полёта между толчками. Быстрый вдох перед очередным толчком и длиннющий – а-а-а-ах – выдох в воздухе. А впрочем, почему на один выдох? А если ещё и на вдох? Если держаться? Нет не сюда, а вон на тот камень, подальше? И сейчас дальше. И сейчас? Да, было бы фурору на олимпиаде. И это уже совсем другая дисциплина – "подлёты в длину". Кажется у вертолётчиков было такое понятие " подлёт для взлёта". Оно хорошо бы вообще взлететь и помчаться… нет. Не получается. Но и так нехило.
Когда впереди слева скалы начали окрашиваться в розовый свет, Максим понял – надо остановиться. Даже не понял – просто перестало прыгаться. И пришла – таки боль. Оно и понятно – судя по тому, сколько он эээ проскакал, затраты энергии были солидные. Да и сигнал, вроде, где-то недалеко. Но что же с ним, Господи?
Нет, ждать не будем, а медленно пойдём. Вот и солнышко. Будем идти и подзаряжаться. И – осторожненько. Стоп – стоп – стоп. Он услышал и чужие мысли.
Не кричащие. Торжествующие. Злорадствующие. Враги. Уже недалеко. Максим всё-таки присел – от слабости подкашивались ноги. Вслушиваясь в чужие мысли, поднял глаза к солнечным лучам. Читать мысли пока не удавалось. Чувства – да. Но, может, с последующей тренировкой. Как и с этими прыжками. К примеру, чтобы увидеть лагерь духов, надо бы подняться вон на ту скалу. Если попробовать не карабкаться а одним прыжком? Ну, ладно, не одним, а тремя – вон туда, затем туда и – на ту площадку. Правда, это уже прыжки вверх. Не в высоту, а именно вверх. Должно получиться. И чего тогда расселся? Давай. Ну!
Получилось! Испытывая восторг от новых возможностей, юноша отдышался на каменной площадке, затем выглянул вниз. Скала, на которой он находился, круто обрывалась к низине. Да, предгорье. Район их высадки. И даже вот этот изгиб реки – запомнившийся по показанной ему полковником карте ориентир. Дымок от костра. Три больших палатки. Привязанный к дереву полковник. Живой, слышу. И ещё кто-то, привязанный рядом. Мёртвый. Кто? Где остальные? А вот и наши подопечные.
Хозяйничают.
"Подопечные" сворачивали лагерь. К спецназавцу подошёл один из них. Было довольно далеко, но Макс был уверен – Шакал. Что-то показал. Жуткое.
Отозвавшееся у пленного очередным всплеском боли и тоски. И ещё. И ещё. И ещё. А потом… Потом нукеры отвязали тело мёртвого и… Не выдержав, Максим закричал и большими прыжками кинулся со скалы. Реакция на такое появление нового действующего лица была мгновенная и ожидаемая – нежданного гостя начали поливать изо всех стволов. Секунд через десять начали попадать, по мере приближения – всё больше и больше. Затем перестали – начали сдавать нервы. Тем не менее – стреляли долго. И только когда страшный голый человек оказался на поляне, когда уже воочию стало ясно, что не берут пули шайтана, выстрелы прекратились. Хотя, наверное, даже не от этого. Все, кроме бородатого Шакала- каракурта и такого же заросшего, но коричневого бандюгана лежали, корчась от дикой боли.