Подвойская Леонида. Предтечи Зверя. Книга третья. Тьма

   Тихо подкрадывающуюся панику прервал звонок Тони.
   – Звонил? – тоже сонным голосом поинтересовалась она.
   – Да! Здравствуй! Ты где? Что случилось?
   – Как где? Дома, – спокойно зевая соврала Тоня.
   – Как… дома? – остолбенел юноша.
   – А где же ещё? Вот ты- то где?
   – Тоже… дома, – скривил обожжённые губы в улыбке Максим. – А Коля рядом?
   – Нет. Он ещё вчера вечером по делам. А я одна. Приезжай скорее. И позвони.
   Обязательно встречу.
   – Всенепременнейше! Уже выезжаю! К вечеру буду! – отключил связь Максим.
   Первая ревность, как и первая любовь – пронзительна. До крика. До почти физической боли. До ослепления. Не был исключением и Максим. Он уже представил, как лежит девушка с кем-то в обнимку и врёт ему по телефону. И тот кто-то ехидно улыбается. Ох уж это юношеское самолюбие! "Кто-то" над ним ехидно улыбается – самое страшное, самое мучительное в этой полудетской ревности. В порыве гнева Максим выжег всю насекомую живность, притаившуюся в щелях особняка Миколы.
   Хлопнув дверью, выскочил из жилища. Натравил псину на не вовремя попавшегося на глаза её хозяина. Тоже неистребимая, как тараканы, порода – эти собачники.
   Поднял гневный взгляд на небо. К счастью, уже давно наступил рассвет, иначе кто его знает, что начертал бы ревнивый маг на ночном небе теперь.
   Новый звонок прервал его терзания. Звонила следователь. Теперь её голос был далеко не такой парадный. Она спрашивала, где сможет с ним встретиться по приезду. Узнав о том, что и он в столице, вроде, как обрадовалась. Поскольку оба знали столицу поверхностно, решили не мудрить – Максим пообещал немедленно приехать к ней в гостиницу. А там видно будет.
   Гостиница оказалась так себе. Может, потому, что ведомственная, типа: "Мы – скромняги", а, может, за этим фасадом скрывалась роскошь генеральских номеров, кто знает? Во всяком случае Максим видал номера и получше. Только и всего, что двухкомнатный со спальней и чем – то типа гостиной.
   – Это у них люкс под двухместный переделали, – объяснила Зинаида. А я сейчас одна. Не сезон. Да вы проходите – проходите.
   Столик наспех сервирован на двоих. Разве что по спиртному – человек на шесть.
   Водка, коньяк, шампанское. За пьянь какую принимает? или у них в ментовке мерки такие?
   – Просто я не знала, что вы пить будете, – угадала мысли Максима женщина.
   – А с чего я буду… вообще? – хмуро поинтересовался юноша.
   – Ах, да! Есть повод. Звёздочку замочим. Большую. Майорскую.
   – Ого! Как я помню, вы уезжали старшим лейтенантом?
   – У министра есть такие права. Тем более, что назначили меня туда начальником. А прежние все – уже… того… дают показания. Надо ехать. Целая группа.
   Прокуратура – своё, мы- своё. Поэтому и… Я вообще-то надеялась на вашу помощь там.
   – Нет. Туда я больше не вернусь. Но, поздравляю, конечно.
   – Понимаю вашу иронию. Не за что… Ещё позавчера по указке Ясеня…
   – Да что вы! Я то здесь – сторона. А что этот Ясень у меня защитником пять минут побыл – так, ерунда!
   Говоря такое, Максим показал жестом, что прослушивают и Зинаида согласно кивнула.
   – Ну, если так, то вы со мной выпьете.
   – Знаете, оставьте для коллег…
   – Нет – нет. Хотя бы чисто символически! Потом побеседуем, – новоиспеченная майорша включила телевизор.
   Максим отрицательно покачал головой, сосредоточился, затем перемкнул ручейки электросигналов, текущие от "клопов".
   – Вот теперь можно и поговорить. Слушайте. Вот код, счет и пароль вклада.
   Получите деньги, передадите матери и дочке Валентины. Или вот что… Там… будут и другие. Уже знаете. Может, тоже… и им. Посмотрите, кому ещё надо будет. Ещё…
   – Кто вы? Из какой конторы?
   – Я сам по себе. Так…
   – Я знала про одного такого. Тоже навёл шухер в соседнем районе. Сходку авторитетов угрохал. Но тот – мальчишка был. Из ваших тоже?
   – Да… Где- то.
   – Понимаю. Недостойна. Но я согласна и так. Если бы вы знали! Если бы вы знали, как достаёт всё это! И прежде всего – связанные руки. Как бы я хотела вот так, как вы. Рраз – и всё. И вся тебе проблема. Возьмите меня к себе!
   – Куда это, к себе?
   – В вашу контору. Где не цацкаются. Их уже надо выжигать. Просто выжигать. Иначе проиграем. Или, уже проиграли, а? Проиграли, да? И теперь осталась лишь месть уходящих?
   – Я… нет я так не думаю. Хотя тоже много видел… А может, и не много ещё. Но про "месть уходящих" – это красиво. Поэтично. Но не по адресу.
   – Значит, не возьмёте. Ну и не надо. Я теперь сколочу группу, и мы возьмёмся.
   Министр намекал, что хватит в белых перчатках. как бы и президент поддерживает…
   – Это – не моё дело.
   – Вы просто чем-то расстроены. Я могу помочь?
   – Да нет, – вздохнул Максим, глядя на экран, на котором вновь на всё небо красовалась его надпись.
   – Вот тоже, – перехватила его взгляд Зинаида. – Хорошо, что не додумался написать что-либо типа "смерть неверным", а? С таким небесным знамением… Или : "Аргомеддон близится!" Нет, надо срочно изловить этого Гарина с его гиперболоидом и впредь запретить смущать людей. Хотя… конечно, такое признание… вот уж точно на весь мир. Трудно не поверить. И устоять.
   – Ну почему же? Если в руках такой гиперболоид, почему нельзя написать ложь? Да и ответить ложью. И "устоять" тоже несложно.
   – Ну, тут вы не правы. Не знаете ещё женского сердца. Поверьте, тот, кто вот такое учудил, уже целуется со своей возлюбленной. Детвора!!!
   – Детвора. А взрослые? – оторвался Максим от своих мрачных воспоминаний, внимательно взглянув на майоршу.
   – Будто не знаете! Хотя… бывает.
   " На моё уродство намекает. Мол, бывает, что вот такие и не знают, как это происходит у взрослых. Ладно, я тебе покажу!" – Не знаю. Расскажете? Только я на минуточку в ванную. Сниму этот грим.
   " Какой типаж ей внушить? – думал Макс, глядя в зеркало. Судя по всему, она в девичестве увлекалась… да, конечно! Ладно, Тонька, теперь я проверю, что чувствовал Дартаньян в шкуре графа Варда!".
   – Боже мой, боже мой… – прошептала несчастная жертва этого опыта, когда Максим, выйдя из ванной, заглянул ей в глаза. Чисто рефлекторно попыталась отвернуться от восхитительных губ своего кумира, но сдалась при первом же более настойчивом приступе.
   И всё это оказалось враньём классика. И этот день, и ночь до раннего утра Максим чувствовал себя превосходно. И месть была сладостной. И совсем не терзали муки совести. Лишь когда, на прощание, Зинаида спросила, будет ли он опять одевать свой грим, и добавила, что Максим мог его и не снимать, юноша вновь увидел в ней человека.
   – Что ты имеешь в виду?
   – Я бы с тобой и… с тем. Ещё только увидела, ты меня к себе… притянул.
   – Такая образина?
   – Да не комплексуй ты по этому вопросу. Для любящей женщины это не главное.
   – Для любящей?
   – А ты думаешь, я… я… вот так просто?
   – Нет, почему же… – смутился Максим.
   – Неет, быстро – что ты обо мне думаешь? Ментовская подстилка, да? А если я влюбилась? Как дура! С первого взгляда! Не веришь?
   – Не верю! – вздохнул Максим. – Знаешь, Зин, меня столько раз уже… предавали…
   – Поэтому и носишь ту маску?
   – Нет, Зин. Вот это – маска. А вот это – на самом деле. – Он заглянул женщине в глаза и убрал наваждение.
   – Тогда зачем было… Но это… это же подлость!
   – Но почему? ты же сказала, что всё равно, что и вот такого…
   – Уходи! Убирайся, Фантомас хренов! – кинула Зинаида в Максима его куртку.
   Преисполненный стыда Максим кинулся к двери. А когда он уже открывал замок, хозяйка поймала его сзади за рубаху.
   – Фантомас, а Фантомас, ну возьми меня в свою команду! Или… хотя бы… не забывай очередную дурочку, а?
   – Знаешь, я… честное слово… не хотел… это… думал, как лучше…
   Зина прервала оправдания, крепко поцеловав юношу теперь уже в обожжённые, а не воображаемые губы.
   – Ничего больше не говори, дурачок. Спасибо тебе. Удачи.
   – Если придут с паролем "Гелла" – значит от меня, – решил Максим.
   – Спасибо. Спасибо. Но лучше – приходи сам. Хоть когда-нибудь, а?
   – Постараюсь, – соврал Максим, ответил на поцелуй и, глупо озираясь, выбрался из гостиницы.
 

Глава 28

 
   К столице вплотную подбиралась припоздавшая зима и, казалось бы, с ясного неба сыпался мелкий колючий снег. Куда теперь? Учинить разборку с Самом? Как раз настроение подходящее. Или уже напрямую к Князю? Нет. Он потерял Алёну. Тоже мне князь. Хотя, как говорил адвокат, Тьма свирепа и первобытна. Значит, и слуг таких себе подбирает. Сподвижников, скорее. Слуги и поумнее быть могут. И не в том дело. А если вот также сиганёт, как Ясень? Или ещё как… самоликвидируется?
   Нет, надо пока наперегонки. Прямо сейчас – на поиски.
   "Прямо сейчас" не удалось.
   – Татьяна сказала, что ты в городе.
   – Не в деревне.
   – Максим, приедь. Вот и Григорий просит. И ещё одному человеку ты очень нужен.
   Приедь, а?
   – Но у меня нет времени! Совсем.
   – Опять за кем охотишься?
   – За шкурой своей охочусь!
   – Максим… Таня рассказывала, что, пока не стала на колени… И мне так?
   Краска стыда залила лицо Максима.
   – Она сама! Я даже… даже…
   – Я найду тебя и стану. Этого хочешь?
   – Ага, а потом в Комсомолке папарацци фото поместят: "Новый бойфренд…" Что Холера скажет? – уже заулыбался Максим. Стыд воспоминания о сидящей в снегу на коленях девушке растопил – таки лёд ожесточения.
   – Ну вот, не хочешь моих семейных скандалов, немедленно приезжай.
   – Ладно. Через часок, – сдался Максим. Он решил ещё раз скокнуть к Николаю.
   Выяснить всё-же по-людски. Не удалось. Пусто. Поэтому к Ситничке юноша приехал мрачный. И тут же попал в крепкие мужские объятия. Нет, не холеры. Тот до выяснения отношений только пожал руку. А в охапку Максима сгрёб действительно "сюрприз" – полковник – омоновец. Знакомец по странным бациллам и эпопее с заложниками в церкви.
   – А… Таня? – поинтересовался, снимая куртку, юноша.
   – Нет, не будет. Она со своим новым знакомым опять в интернате. Там снова давка.
   Помогают.
   " Штурмует Микола. Или это не штурм, а медленный подкоп?" – улыбнулся Максим.
   – Ты нам расскажешь, что это за дружок такой и что вообще там случилось? Да проходите все! Чего в коридоре столпились? – командовала Синичка. – Давайте сразу за стол. Ты же не ел, поди? Да и где… Всё в дороге, в дороге – быстро поправила она несколько неловкую фразу. Уже в зале к Максиму прорвался и прижался к его ногам Алексей.
   – Ну как, жив-здоров, браток? – приподнял того юноша.
   – И жив и здоров, спасибо! А ты когда уже вылечишься? – с присущей детям непосредственностью поинтересовался мальчик.
   – Лёшка!
   – Да чего вы? Я, браток, вылечусь, когда болезнь свою найду. Она вот, навредила и убежала. Такая вот микроба.
   – Ага! Найдёшь, убьешь и вылечишься?
   – Да, где- то так.
   – Ну, садимся-садимся. Гриня, наливай (это она уже Холере. "Гриня!").
   – Если можно, я первый! – поднял тост полковник. – Я хочу выпить… если бы ты знал, чёрт, как я рад, что ты живой…
   – "Дымной жизнью труб, канатов и крюков" – улыбнулся застеснявшийся Максим. Уж очень прочувственно, очень трогательно говорил сейчас этот большой серьёзный мужик.
   – Знание Маяковского делает тебе честь. Только поэтому и прощаю. У нас правило – перебивший тостующего выпивает. И с новой рюмкой слушает дальше.
   – Так можно с первого же тоста набраться, – засмеялся Холера.
   – Так принимается? Тогда ша. Не пощажу! Так вот. Когда мне сказали о твоей смерти – не поверил. Когда показали, под каким камушком ты лежал – поверил.
   Потом сказали, что живым тебя отправили в больницу – вновь поверил, что выживешь.
   А когда митрополит сказал, что ты умер на операции… Митрополит всё-таки. И сам вскорости умер. Я подумал – от огорчения. А потом, решил, ты бы позвонил своему старшему другу. Успокоил бы.
   – Да я…
   – Ну вот. Уговор!
   – Да нельзя мне.
   – Раньше надо было. Уговор!
   – Выпей, Максим. Это мягкое доброе вино, – попросила Синичка.
   – Хорошо, но вы неправы. Просто… просто я считал… да и не считал. Просто видел, что не нужен никому… А ещё после того, как… – он взглянул на журналистку и залпом выпил.
   – Молодец. Хотя это ты не прав. Но тостующего больше не перебивай. Ну вот. И я решил рассказать о неизвестном герое. Тем более – повод был. Нас же потом президент принимал. Вот – как-то неловко кивнул полковник головой в сторону ордена на мундире. За спасение людей всех наградил. В том числе и погибших. И по моему рапорту – тебя.
   – Ме-еня?
   – Естественная реакция. Будем считать, что не перебивал. Вас, молодой человек.
   Только в закрытом указе, со всеми нами. И… уж извини… посмертно. Вот тебе указ, а вот тебе и орден. Передали мне, чтобы родственников отыскал. И вручил.
   Вот. Вручаю! За тебя, родной мой скромник! За тебя, добрый славный парень! За долгую твою жизнь!
   Спецназовец ахнул явно несоразмерно маленькую для него рюмочку, после чего забрал назад орден, который озадаченно рассматривал юноша.
   – Пока не замочишь, носить нельзя. Дайте-ка что-нибудь повместительнее. Типа армейского котелка. Боевой орден всё- таки!
   Нашли какой-то раздутый фужер.
   – Водкой полагается. Ну да ладно, сделаем исключение. Обмоем шампанским. Вот та-а-ак.
   Теперь бросаем его сюда. Ну, дай Бог, не последний. Пей! А теперь вот так. На эту сторону груди! Носи!
   Пока Максим переваривал происходящее, полковник рассказал, как подсказали ему обратится к тележурналистке. Интересную передачу можно было бы сверстать из этих двух случаев. И как она уже рассказала некоторые странички совсем недавней биографии некого Максима Чёрного. И как ошалел он от радости, узнав, что жив курилка.
   – Но таких проколов от наших коллег не ожидал, не ожидал, – закончил рассказ военный. Как правило, контора вычисляет в момент. а здесь… – он осуждающе покачал головой. Это же как главного подставить? живого человека посмертно наградить. Выяснится – огребут.
   Потом выпили ещё – "между первой и второй". Затем третью, стоя, "за присутствующих здесь дам".
   – Кстати, о дамах. А Танина подружка новая… не звонила?
   – Нет, Максим. Да и Татьяна – то с нами… Да ты знаешь и сам. А уж подружки…
   – Синичка развела руками.
   – Ясно…
   Вскоре мужчины вышли в лоджию – покурить.
   – Есть у меня разговор, Макс.
   – Да?
   – Каракурт.
   – Что?
   – Тот, главарь.
   – А-а-а. Шакал? Ну, это я его так окрестил. И что?
   – Должок за ним числится. И ещё, кто его надоумил, кто этот ход показал. Из моих – вряд ли. Они, судя по всему, сразу там обосновались. И заминировали – сразу.
   Так что… А контора и здесь мышей не ловит. Понимаешь, кто-то на самом верху…
   Представляешь, что было бы, если бы не ты тогда? А если бы там та зараза пошла?
   И чего ждать дальше, а? слушай, Максим, а может вместе – этого Каракурта? мы район его обитания приблизительно знаем. А потом – с твоими проблемами поможем.
   Искать твою бациллу.
   – Понимаете… я вот уже с осени не могу со своими проблемами… Всё – с чужими…
   – Но это – не совсем чужая.
   – Да и остальные были " не совсем".
   – Ну, Макс, не ломайся. Разберёмся с этим уродом, потом воскресим тебя, ко мне в штат зачислим… а?
   – У него совсем другие планы. Правда, Максим? – заглянула ему в глаза подошедшая Синичка. И сразу отвела взгляд. Максим уже не раз видел такое – как женщины отводили взгляд от его уродливого лица. Разве что вот Тоня. Ай, да ну её. Поеду искать Шакала. А за это время…
   – Тогда вот что. Вы поможете мне найти Седую.
   – Эту девушку? Но она пропала… – начала было журналистка.
   – Я знаю. Поэтому и прошу. Хоть какие следы. И ещё – мне нужен будет список действующих монастырей в районе… нет, вообще. А потом, после нашей встречи с Шакалом вы подбросите меня к отцу Афанасию. Холера, в соседнем с нашим районе, ну, в курортном, раскрыли банду. Крышевали силовики. Сейчас разбираться направили такую Зинаиду Иосифовну. Поможешь? Всё- таки места и люди знакомые.
   – О да! Люди чёрт их побери знакомые. С превеликим удовольствием. Думаю, там одним районом не ограничатся, а? Составишь протеже?
   – Позвоню. И вам репортаж будет – закачаешься.
   Синичка кисло улыбнулась, но кивнула головой.
   – Тогда поехали сейчас! – предложил Максим. Находится здесь всё равно было в тягость. Не простил? Да нет, не в этом, наверное дело. Просто… просто… ай, да ну их, всех этих женщин!
   – Вот за что его люблю! Лёгок на подъём! Тогда на посошок – и вперёд! Знаете, тогда, у церкви… я вообще-то не разрешал. А он в рясу переоделся – и к террористам.
   – Ну не будем об этом больше, ладно?
   – Да ты как стыдишься? Своего мужества стыдишься? Того, что людей спас?
   – Да нет. Просто… ну, не по… заслугам честь, так что ли? Вот ваши ребята – они жизнью рисковали.
   – А ты, значит – нет?
   – А я – нет.
   – Знал, что ничего они тебе не сделают?
   – Ну… тогда… в тот момент… так, " фифти- фифти".
   – Ну вот видишь. А рванулся. Мы ведь тоже не на верную смерть идём. И при "фифти-фифти" мужество надо. Так что, за тебя!
   – Спасибо, но это… это несправедливо всё-таки. За такие эээ способности ордена получать.
   – А премии типа пулховских или награды олимпиад – справедливо? – уколола вдруг Синичка.
   – Вы… вы… – вскочил из-за стола Максим. – Вы…
   – При всём уважении к вам… Максим, – поднялась из-за стола и женщина, – я не могу терпеть лицемерия. Вам же приятен орден? И вы его заслужили? Нет? Зачем тогда всё это? Перед кем здесь – то выламываться?
   – Я не выламываюсь! Действительно, было бы перед кем! Я в себе разобраться хочу!
   Ай, ну вас! Поехали!
   – Я только хотела сказать…
   – Поехали же! – быстро одеваясь, торопил полковника Максим. Из дома он выскочил не попрощавшись с хозяйкой, но, пожав протянутую Холерой руку. Вслед за ним через некоторое время вышел и спецназовец. Этот, наверняка, попрощался и, наверное, успел накоротке обсудить поведение вспыльчивого гостя. Потому что, садясь в армейский "Козлик", пробурчал: "Не одобряю".
   – Она не имеет права мне морали читать. Когда мне нужна была помощь, она… она…
   – Э, не. Мне это самое не морочь. Кто-то другой тебя крепко задел. А на ней ты уже выместил. Сейчас сидит, ревёт.
   – Она… ревёт? Быть того не может! Уж я то знаю!
   – Ты? Знаешь? Сколько тебе лет, знаток? Давай, позвони, извинись. Тем более, что она где-то права. В смысле – заслужил – гордись. А то на какое-то жеманство смахивало.
   – А куда мы едем?
   – На базу. Ты мне зубы не заговаривай. Позвони. Ну, пожалуйста.
   – Ладно, – потянулся к сотовику Максим. – Хотя, она и не права насчёт премии или там олимпиады. Ну, все там с вывихом. Нормальный человек всё это не решит. У меня вывих оказался больше, чем у других… Алло! Это я. Извините. Просто… ну, накипело, наверное, уже… и пить мне нельзя. Вернусь, поговорим подольше, да?
   Хорошо. Да, конечно, я теперь понял, что вы хотели сказать. Конечно, звоните.
   – Ну вот и молодчага. Теперь с лёгким сердцем – в путь.
   – А… куда?
   – Всё узнаешь. Ещё не вечер. Подготовимся как следует – и вперёд. До Нового года успеть бы.
   – До нового года? Кстати, надо посмотреть новости НАСА. Или там ЕКА.
   – А что интересует? Я отслеживаю.
   – Ну, последние новости по станции.
   – А-а-а. Да ничего особенного. Основу поменяли в следующей экспедиции.
   – Что? Что именно.
   – Там командир заболел. Чаще всего в таком случае весь экипаж меняют, да? А здесь француженка упёрлась. Ну, вот, исследователя командиром и назначили.
   Должен был на декаду смотаться, понюхать, как говориться, а пойдёт на пол – года.
   Белый, как я помню. Что, знакомый?
   – Да-а! Ещё какой! – тут же начал набирать номер отца Максим.
   – От Геллы. Ну, поздравляю, па! Это же здорово, а? Да справишься ты! Я? Да всё будет нормально. А когда, если не секрет? Объявлено? Даже так? Нет, наверное, не смогу. Тут опять одна забота. Да и в этом фейсе. Ну, это тебе – глупости. Нет.
   Но встречать буду, наверняка уже в своём. Да, только этим и буду заниматься.
   Удачи!
   – Странно. Очень странно…- пробурчал полковник.
   – Что именно? Разные фамилии?
   – Да нет. Бывает. Странно, что контора этого не знает. Деградировала? Или молчит?
   – Думаю, не до таких мелочей им теперь. Это раньше – да. Читал – всех родственников проверяли. А теперь…
   – Да нет, насколько я знаю – и сейчас проверяют. Другое дело – как реагируют. Но поверь мне, Максим, вот так прошляпить – это просто невероятно, это нереально.
   За тобой уже такой шлейф тянется… Не знаю, не знаю. Ну да ладно. Приехали.
   Добро пожаловать.
   На поляне в лесу, накрытые маскировочной сеткой, выстроились в каре десятка два автомобилей с кунгами. Максим узнал в одной из них тот самый пеленгатор.
   – Жить будешь пока вот в этом – остановил "козла" полковник. – Устраивайся.
   Ординарец тебе всё покажет.
   – Ординарец? Или денщик? – усмехнулся Максим.
   – Называй как хочешь. Солдат закреплён за тобой.
   – Давно?
   – Ну… я знал, что ты согласишься. Иди, переодевайся, осмотрись, потом вон в ту машину. Ко мне. Покумекаем. Совещание проведём утром.
   Камуфляж пришёлся Максиму впору и даже ко двору. Оно и естественно – обоженный военный человек вызывает больше уважения и меньше гадливой жалости. Вроде, как по долгу службы пострадал, а не в постели курил. Или там сосед газ в квартире забыл закрыть. И такое же кепи с козырьком скрыло обгоревшую лысину и часть лба.
   Неплохо – неплохо. Ещё бы очки…
   Но были не только очки. У этих ребят был свой "визажист". И ещё этим же вечером Максим вновь обзавёлся бровями, усами и небольшой, но пышной кучерявой бородкой.
   И вот теперь, надев ещё и очки Максим стал похож на… моджахеда!
   – Ещё свои прострелят, – пожаловался Макс, рассматривая себя в зеркало.
   – Но ты же у нас неуязвим, а?
   – Вот я и говорю "прострелят". Костюма жалко.
   – Мне бы твои заботы. Ладно. Сейчас принесут ужин. Придёт мой зам. Подумаем, что и как. План-то у нас уже просматривается. Вот как учесть фактор твоих способностей?
   – Но о них желательно…
   – Конечно. Поэтому слушай и помалкивай. Потом скажешь мне. И ничему не удивляйся.
   Денщик – ординарец полковника принёс макароны по-флотски, варёные яйца, хлеб с маслом, чай. Открыл пару банок каких-то консервов, по запаху – рыбных.
   Предусмотрительно порезал лимон. В командирский кунг забрался и "зам" – жилистый майор с жёстко поджатыми губами и мрачным взглядом.
   – Вот, Анатолий Борисович, познакомься. Представитель "оттуда" – отрекомендовал Максима командир. – Будем ужинать и ознакомим с нашим планом.
   – Это необходимо? – хмуро уточнил майор, быстро, но демонстративно нехотя пожимая руку Максима.
   – Это – приказ, – уточнил полковник. – А пока, – он налил в кружки коньяку, – за удачу.
   – Мне нельзя, – отставил Максим свою.
   – Глупости, хороший коньяк всем можно, – заявил майор, но ждать или уговаривать не стал – одним глотком выпил. Тоже сделал и полковник.
   – Теперь вкратце доложи в этой неформальной обстановке, – уже не приказал, а предложил командир, когда все принялись за ужин.
   – Да вообще-то и докладывать нечего. В смысле деталей. Каракурт со своей бандой сидит в горах. Район мы приблизительно установили. Не рядом. Мочить надо сейчас, потому как весной в зелёнку вновь уйдёт. Фишка в том, что они отсиживаются не у нас. С воздуха не ударишь, скандалюга начнётся. И вертушку не пошлёшь через кордон. Эти соседушки наши, наверняка и ухом бы не повели, а вот янки…
   Поэтому два пути – через границу пёхом, контрабандой. Но уже лежит снег. По горным тропам… Второй – десантируемся. Ночью. За перевалом. И к нашим подопечным – с тыла.
   – Но вы сказали, что американцы…, – встрял-таки Максим.
   – Это не высадка среди бела дня с вертушки. Всё проведём скрытно. И вам, товарищ "представитель оттуда" должно быть известно, что есть и у нас технологии шапок- невидимок. Не только штатовские "стелсы" по небу шастают. Или я выболтал тайну?
   – Ладно тебе, Анатолий Борисович, – смягчил отповедь командир. – Продолжай.
   – Поэтому один отряд пойдёт пёхом, до границы. Отвлечёт внимание. Второй – прыгает. Вот в таком приблизительно виде – кивнул он в сторону Максима. Такая группа духов в горах внимания особого не привлечёт. Задача максимум – уничтожить банду и кое-кого из кукловодов. Минимум – уничтожить Каракурта.
   – Группа?
   – Первая – рота. И для представительства и, возможно, на кое- какую мерзость нарвёмся. Вторая…
   – Докладывай-докладывай.
   – Семь человек. Вы знаете кто. В принципе, мы готовы. Ждём только некоторых сведений и – приказа.
   – Мы? – поднялся из-за столика полковник. – Мы?
   – Товарищ полковник! – также поднялся его заместитель. – Сегодня командиром второй группы назначен я. Не хотел докладывать о персоналиях при посторонних.
   – Ладно. Обойдёмся без посторонних. Пойдём, потолкуем. Максим, если поел, иди, устраивайся, отдыхай.
   В предоставленном Максу кунге уже была расстелена постель. Юноша плюхнулся на одеяло, заложив руки под голову. В конце концов, а почему бы и нет. Он вспомнил оскал Шакала. Завтра он устроит ещё что похлеще. Надо, конечно надо помочь.
   Майор, правда, очень неприятный. Какой-то старый козёл просто. И майор всё ещё.
   Но всё равно. Надо.
   Максим немножко врал себе. Может, и не надо? Может, каждый должен делать своё дело, а ему надо делать то, чего не могут другие? Убивать – то могут и другие. И ведь хорошо могут. Странное же наше человечество. Нашли тысячи или миллионы способов убивать. И способы убивать миллионы. И не одного – воскрешать. Был, правда, один. Воскрешал. Не оценили. Плохо кончил. Или не кончил? Или… Максим внезапно сел на своём ложе. Или тот был… первым? Тоже ведь и исцелял, и потом, после воскресения сквозь стены проходил. А я… значит… Нет. Христос не убивал. Что он совершил самое жестокое? Усушил смоковницу? Да. И всё. А я… вот и сейчас убивать подрядился. Ладно. Старый же должок. И всё же, кто я?