Подвойская Леонида. Предтечи Зверя. Книга третья. Тьма

   – Как говорил Бендер, в таком виде вы можете вращаться, – улыбнулся заботливый спонсор. – Ну, ожидай нас. Слушай пока и вспоминай, – он вновь включил музыку и, подъёхав к тому же салону, вышел из автомобиля. Забрав и ключи. По привычке, наверное. И Максим, откинувшись на спинку кожаного сидения, попробовал задуматься. Его опять несло каким-то неведомым течением в неизвестном направлении. А что делать? Обратиться в милицию? "Вот я мальчик Максик Белый, неизвестно как сюда попал. Не смотрите, дяди милиционеры, на мой видон, я правду говорю лучше отправьте меня к папочке". Интересно, какая была бы реакция? В дурдом бы заперли наверняка. И вообще неизвестно, чем всё это кончится. Нет, надо дождаться денег и сматываться отсюда. Где-то отсидеться, осмотреться, обдумать. В таком виде в столицу? И без документов? Но папа, папа! Его – то как успокоить? Смс? Поверит ли? А почему нет? Вот расскажу ему всё, что знали только мы оба, куда он денется? Или написать? Нет, судя по рукам, почерк тоже изменился.
   Может, скоро всё станет на свои места и не надо пороть горячку? Что-то ведь уже проявляется? В общем, деньги – раз. Успокоить папулю – два, отсидеться – три.
   Нет, докопаться до истины – вот это три. Кто мне такую козу устроил? Что за девушка? Кого это я и когда, в смысле её братиков. И вообще, что это было? И она, и… потом, это чёрное поле? Надо разбираться. Да и старые разборки не закончены – упрямо встряхнул он головой. А в таком виде… инкогнито… Может, оно и к лучшему? Вот и денежку вот, получил. Спасибо Холере, не пожадничал.
   Размышления прервала подошедшая к автомобилю пара. Да-а, недолго школьникам осталось радоваться на свою директоршу!
 

Глава 3

 
   Юбиляр – высокий, лобастый, с седой, но ещё пышной шевелюрой мужичище вышел навстречу очередным гостям. Именно таким представлял себе Максим Собакевича. И шёл он по – медвежьи, и Вершаловского обнял по-медвежьи, словно подмял под себя, и руку Леокадьевне поцеловал, поклонившись с грацией циркового медведя. Но когда удивлённо посмотрел на незваного гостя, увидел Макс в карих медвежьих глазках – не цирковой это мишка, а дикий гризли.
   – Ладно, сюрприз, так сюрприз. Пока пускай с остальными контачит, – кивнул он в сторону копошащихся на маленькой сцене девушки и двух ребят.
   Музыканты приняли его настороженно – не конкурент ли?
   – Что можешь? – поинтересовалась девушка.
   – Играть, – пожал плечами Макс.
   – Ух ты! А я думала, что подтанцовка к нам. Ребята, слыхали? Он играть может!
   Радость то какая! Ладно. Некогда, вот-вот начнём. На чём специализируешься?
   – Ну, не знаю… На клавишных.
   – Это хорошо. Я тоже. Ладно, будешь меня подменять. Иди пока посиди – вон наш столик. Хотя, непонятно, зачем вообще… Всё. Проехали. Начали!
   На "взрослых" юбилеях Максим ещё не бывал, поэтому, сидя за отдельным столиком, накрытым для музыкантов, с интересом следил за развитием событий. Сам, жена (ну и жена!) родители, дети – рядом с юбиляром в торце. Остальные – за двумя параллельными рядами столов. Столы, конечно, ломятся. Тосты – может, и искренние, но какие-то… пресные, что ли. Максим вспомнил, что ему желали на пятнадцатилетии и фыркнул. Да, тогда ещё вино не выходило у него кровавым потом.
   Он налил себе сока, полагая, что на большее ещё не заработал, и продолжал наблюдать за развитием процесса. Под руководством ведущёй – плотненькой симпатичной молодицы и под музыкальное сопровождение гости довольно быстро и верно надирались. Юбиляр пил за каждый тост до дна, но пьянел меньше всех – не то медвежья натура не сдавалась, не то наливал он себе не спиртное. И всё же, всё же к первому перерыву поплыл и он.
   – Ну, теперь твой черёд. Дерзай, – потрепал его за плечо спонсор Владимир Иванович, выходя в фойе ресторана.
   И действительно, ведущая, пообещав поле "перерывчика" танцевальную программу, привела музыкантов к их столику. А Максим пошёл на эстраду. Юбиляр ещё не вышел, почтительно склонившись, выслушивал какую-то весёлую историю от коротышки в исключительно дорогом прикиде. Макс поймал взгляд этого медведя. Ах, как же хотелось юбиляру чем-нибудь удивить гостей, сделать юбилей чем-то незабываемым не только для него! Если бы не эти расстояния, он, наверняка, зазвал бы какую столичную штучку, а так… "Ладно, начнём".
   Играя в спортзале, Максим стоял вполоборота к слушателям, точнее, почти спиной к ним. Здесь же он мог наблюдать, что делает с людьми музыка. Его музыка. Его?
   Ладно, потом подумаю. А сейчас. Замолкли разговоры. Тихонько, чуть ли не на цыпочках вернулись вышедшие на перекур гости. И светлели лица, и появлялись за столом один за другим чистые одухотворённые юноши и девушки, ещё не измятые, не изжёванные низкими страстями. Вот таким был юбиляр в свои шестнадцать – медвежонок с добрым отзывчивым сердцем, защитник всех младших со своего двора.
   Это потом на штанге, он порвёт мышцы и расшатает позвонки, станет ненужным и озлобится. Вон рядом – почётный гость, мэр города. Сейчас мальчишка, мечтающий о море. Это потом он не пройдёт по состоянию здоровья и тоже озлобится. А рядом с ним – его жена. Сейчас – девушка, зачитывающаяся любовными романами и мечтающая о рыцаре. Это потом она обкурится на дискотеке и разуверится в рыцарстве, как явлении. Это потом она, работая парикмахершей, окрутит уже стареющего мэра. А пока… Пока Максим окунул их в светлую романтику прошедшей юности. Но здесь следовало знать меру – банкет всё-таки.
   – А теперь, танцы? – неуверенным голосом прервала наступившую тишину ведущая.
   – Вы подождите, – спохватился юбиляр. Он встал за столом и высоко поднял свою рюмку.
   – За маэстро! Браво!
   И банкетный зал наполнился аплодисментами.
   – Я думаю, мы сегодня ещё услышим что-нибудь похожее? Да? Тогда потанцуем?
   Приглашённый ансамбль вновь занял свои рабочие места, а Макс, провожаемый теперь многочисленными взглядами, сел за их столик. Рядом пристроилась и ведущая.
   – Ну, давай знакомиться. Меня Галиной зовут. А ты кто и откуда такой талантливый.
   – Макс. Максим. Откуда – долгая история.
   – Инкогнито хочешь остаться? Да чего стесняться-то. И великие на вечеринках зарабатывают. Но это твоё дело. Слушай, позанимался бы с нашими ребятами, а?
   Чтобы хотя бы в общем приближении. Никогда ничего подобного не слышала. В смысле исполнения. Ладно, пока танцуют, давай за знакомство? Не пьёшь? Ну ладно. Пойду веселить, а то после твоего соло они вон какие задумчивые.
   А за столик подсел юбиляр.
   – Ну ты талантище, парень. Это так в душу заглянуть! Если ты ещё поёшь, нет? Но ведь поёшь же! Ну-ка глаза в глаза!
   – Пел… один раз. Но это было так… экспромтом.
   – Понимаю. Двойной гонорар? Или тройной? Тебя Вовка за сколько подрядил?
   – Не говорили мы конкретно. И не в деньгах дело. Ну, не только в них, – спохватился Максим.
   – Тогда вот что. Ты спой. Из тех, прошлых. Попадёшь в точку – проси, что хочешь.
   " А почему бы и нет?" – решил окрылённый успехом Максим. Спел же тогда. И неплохо спел. Правда, какие тогда были глаза напротив. Эх, Лариска, Лариска. Не судьба… Ну что же, для тебя.
   Он снова встал за синтезатор и зал наполнила музыка романса. Юноша вновь угадал и уже после первых строк о хрустальном звоне бокала, исполненных голосом Малинина, юбиляр, радостно взревев, захлопал в свои огромные ладони. Потом спохватился сел и только урчал и взрёвывал, – "тихонько подпевал".
   Аплодисменты были искренние, восторженные, но немного озадаченные.
   – Откуда ты взялся такой, а? Даже если из столицы, то о таком не слыхала, – озвучила эту озадаченность ведущая, когда Максим вновь оказался за столиком. – Послушай. А давай скооперируемся? Ты вон, даже губернаторшу достал. Но ничего.
   Это у неё ненадолго. Знаешь, она как из грязи в князи выбралась, так вот такую маску и надела – во-во. Смотри. Будто всему миру одолжение делает своим присутствием. Говорят, она даже в постели с таким же видом… А наш дурачок…гм… ну, не будем о грустном. Он вообще-то душа человек, и профессионал, говорят, выдающийся. Но… второй брак и первая любовь.
   – Это как? – удивился Максим, вглядываясь в презрительно- величественную гримаску экс – парикмахерши.
   – Ну, первая женитьба, как правило, по глупости, по молодости. Нет, конечно, всяких там "ах" и "ох" хватает с избытком. Но потом – суровый быт всё это изничтожает. И лет через двадцать вот такая… гм… вертихвостка сводит этакого тронутого сединой мужичка с ума и загоняет под свой каблук. Нет, ты мне объясни, – начала горячится собеседница. Что с этими мужиками происходит, что они на эти формы кидаются? Ведь всем известно, – ничего другого то у них нет.
   – Ну, неправда. Не всегда! – стал защищать Максим своего отца. – Я знаю случай, когда эээ не из-за форм.
   Юбиляр подозвал изогнувшегося в "чего изволите" метрдотеля и кивнув в сторону Максима, коротко распорядился. Тотчас или, ну, почти тотчас к столику музыкантов припорхнула молоденькая официанточка с каким – то дорогим коньяком. Другая обновила блюда – появились бутерброды с какими-то полосами намазанной чёрной и красной икрой, целое блюдо, судя по всему очень диковинной рыбы, какие- то экзотические фрукты – овощи. Но Макса, уже вкушавшего у шейха, эти диковины не тронули. Он с удивлением рассматривал причёски официанток – у каждой девушки красовалась седая прядка на чёлке. Или на локоне – но именно красовалась, явно на показ.
   – Это что за прибабах? – поинтересовался Максим у ведущей.
   – Что? А, седина… Ты в самом деле откуда? – удивилась Галина. – Это из-за воительницы. Ну, девушка разборки устраивала. Слышал же! Да не мог не слышать!
   Все СМИ гудели. Потом похороны показывали. Вначале прошлась по скверам – пьянь и хулиганье покалечила, потом в ресторане авторитетов покончала. Знаешь, какие похороны были! Нет, где ты был? А-а-а, – о чём- то догадалась она, разглядев ожоги под гримом. – Ну, извини. А потом она ночку прогулялась по городу.
   – По вашему?
   – Если бы! – вздохнула девушка. – Угрохала несколько маньяков и бандюганов – так и остались валяться с выпученными глазами и со своими реквизитами в руках.
   – Но…
   – Не по закону? Плевать. Зато по городу, как в старые допотопные времена, гулять по вечерам стало можно! В сквере книжку почитать – ни одна тварь не прицепиться, не плюнет в душу! Мне подружка оттуда звонила. Нарадоваться не может.
   – Я не о том… Не спорю. Хотя… Приходят следующие… Это как… День не почистишь – и всё загажено… Я…
   – Вот и я говорю – чистить, чистить и чистить…!
   – Седина эта при чём? – прервал эти рассуждения Макс.
   – Эту примету заметили. Седая прядка.
   – И теперь…
   – Это не только мода. Ещё и оберег. Никто не знает, куда эта девушка исчезла. А так – вдруг она? Пристанешь, а она руки пообламывает, обругаешь – язык вырвет, ещё с чем сунешься, так… эээ… без этого и останешься…
   – И помогает?
   – Говорят, пока шарахаются.
   Разговор был прерван небольшим происшествием. Даже не происшествием, а неловкостью. Тостовавший уже известный Максиму мэр закончил словами: "А дополнит наши поздравления моя жена". Но парикмахерша сложив губки в презрительную гримаску решительно замотала головой. Это бы ещё куда ни шло, при пояснении типа : " муж и так всё сказал"… Но в тишине, вызванной пиететом к мэру, послышалось тихое, но явственное: " Ещё чего… много чести… и так расшаркиваешься тут…" -Как бы я хотела, чтобы эта шваль хоть раз попала впросак, – кровожадно размечталась ведущая, – срываясь к микрофону, чтобы заполнить скандальную паузу.
   – Чувствую, это вот-вот случится, – перестал сдерживать своё желание Максим.
   Он вспомнил свой школьный опыт и сосредоточил внимание на губернаторше. Правда, ноги её были прикрыты скатертью стола, но и Максим уже вытворял, бывало, трюки и посложнее. Почувствовав тепло молодой кожи, Максим тихонько дотронулся до щиколотки. Но не теплом своих рук, а тоненькими, словно усики таракана, щекотящими движениями. Молодая женщина вздрогнула и замерла. Максим тараканьими лапками поднялся выше к коленкам. Губернаторша уронила бокал. А когда Макс поднял воображаемого таракана ещё выше, она, наконец, дико завизжала и, вскочив на стул, подняла перед изумлёнными гостями край своего великолепного вечернего платья. Спохватившись, она было опустила подол, но Максим добавил туда же ещё несколько виртуальных насекомых, стремящихся покорить эту вершину. Вновь дико завизжав, парикмахерша сорвала платье и с криком: "Вася, убей их", рванулась к мужу. Несколько секунд она вертелась, демонстрируя изумлённым гостям шикарную фигурку в столь же шикарном нижнем белье. Первым среагировал охранник, накинувший на несчастную, бьющуюся в истерике парикмахершу свой пиджак, а затем губернатор, сжавший её в своих объятиях. С какими-то растерянными бормотаниями, типа "Ничего, извините, бывает" незадачливый муж с двумя охранниками вывели девушку из зала.
   – Д-а-а, ещё тот аттракцион, – сдавленно проговорила ведущая, возвращаясь к столику. – Давай тоже выйдем.
   На ступенях ведущей к входу в ресторан лестницы Галина, наконец, расхохоталась.
   Отсмеявшись, закурила и всматриваясь в Макса спросила:
   – Ну?
   – Ты о чём?
   – Всё о том же. Как насчёт сотрудничества? Поверь, мы накосим, так накосим! И здесь! Не в столице! Там талантам делать нечего! Всё и везде поделено и схвачено.
   Затопчут. Что молодого исполнителя, что молодого автора. А если ещё талантливого – всей стаей загрызут. А здесь… Вот медведь с тобой рассчитается – поймёшь.
   – Знаете, я вообще-то и не думал. Всё это совершенно случайно…
   – Ладно тебе "случайно". С таким талантом…
   Разговор был прерван подошедшим человеком, который стал пристально и откровенно рассматривать Максима.
   – Холера! – ахнул юноша, бросившись навстречу.
   – Разговор есть, – сухо, не пожав протянутой руки, ответил бывший мент. – Пройдём?
   – Ну конечно! Тысячу лет Вас не видел. Но прочитал, поздравляю! – идя к машине радостно тараторил Максим.
   Холера предложил ему сесть на заднее сидение, сам устроился рядом. Слева его прижал какой – то качёк. Автомобиль рванул с места и растворился в темноте.
   "Нарасхват" – покачала головой ведущая, наблюдавшая эту сцену. "Поехал на следующий банкет зелень косить. Ну, с таким талантом! " – она вздохнула, и, докурив, вернулась к своим обязанностям.
 

Глава 4

 
   Массовик-затейник ошиблась. Максима привезли совсем в другое место – дежурную часть краевого управления МВД. На недоумённые вопросы Максима Холера отвечал уклончиво, типа: " Скоро всё узнаешь". Или: " Разберёмся".
   – Этот, – сообщил Холера хмурому майору, войдя в ярко освещённый кабинет.
   – На тебя похож, прежнего, при нашей первой встрече, – кивнул на майора Максим.
   – О! Так вы всё- таки знакомы! – удивился милиционер.
   – Первый раз вижу! – зло бросил Холера. – Не знаю, о чём он тут заливает.
   – Как, первый раз? Да я же… Да вы же… – затем до него дошло то, что выпало из сознания от радости встречи. Конечно, впервые видит его… такого. Он сел на стул и обхватил голову руками.
   – Холера, если бы вы меня выслушали…
   – Мы все тебя внимательно выслушаем, когда будешь отвечать. Ну, коротко, где Макс?
   – Подождите. Здесь вопросы всё- же задаю я! – вмешался майор.
   – Да, конечно. Задавайте, и пусть ответит, где Максим!
   – Подождите же. Я сюда сорвался по указанию начальника управления. И пока не в курсе. По порядку, ну?
   – Ну хорошо. Два месяца назад пропал парень – Белый Максим. Слыхали, наверное?
   – Не помню. Ориентировка, может, и была, но их столько…
   – Да, знаю. Тем более, что никто о вашем крае и не думал. Но позавчера мне пришла СМС с просьбой о переводе денег. Об этих гм… деньгах знал только Максим.
   Но просьба была на имя Вершаловского.
   – Владимира Ивановича? – подобрался вдруг майор.
   – Ну да. Знаете такого? Я, конечно, перевёл деньги, а сам рванулся сюда. Видел, как этот ваш Владимир Иванович получил деньги. А дальше – дело техники. Ждали, что выведет на Максима. Нет – вот на этого. И приехали они втроём, с женщиной. С какой-то тьмутаракани. Я и с посёлком этим связался – этот появился там один и откуда – неизвестно. Вот я и спрашиваю, где Максим?
   – Холера, я…
   – Для тебя я Григорий Григорьевич.
   – Ладно. Но я – Макс. Странно? Но я Макс! Пронимаете! Хотите, я расскажу, сколько и чего я передал вам на хранение там, в парке?
   – Молчать! – аж взвизгнул Холера. Подскочив вплотную, он поднял было кулак, но тут же побледнев, схватился за сердце.
   – Действует заклятье, а? – улыбнулся Максим.
   – Ладно, подожди! – выскочил из комнаты следак.
   – Куда это он? – спросил у майора юноша.
   – Это ещё один сюрприз. Потом поговорим.
   Нет. Не он. Конечно, – не он. Синичка всматривалась в изуродованное лицо, вслушивалась в глухой голос. Пыталась выдержать взгляд чёрных глаз. Чёрных. Даже глаза. Нет. Самозванец? Лже- Макс – Первый? Но зачем? Бред. Псих? Но откуда знает? И чего добивается?
   – Мне от вас ничего не нужно – словно на её мысли ответил незнакомец. Я даже и обращаться не думал. Пока из этого всего не вылезу.
   Разве только информация об одной девушке. Если сможете помочь…
   – Но послушайте! Я не понимаю, почему я должна вам верить и вам помогать? Если что знаете о судьбе Максима – выкладывайте. Если ему нужна помощь – на изнанку вывернусь. Но Максу, понимаете, М-а-а-ксу, а не вам.
   – То есть вы помогаете не всем, попавшим в беду, а только избранным?
   Удар был так силён, что у журналистки перехватило дух.
   – Ну, почему же… Если бы вы рассказали правду… я…, что в моих силах…
   Но когда вы извините, несёте бред и требуете, чтобы я в него поверила! Вы – Максим? Да вы псих! И пока не расскажете правду…!
   – Ладно, проехали. Извините за отнятое время.
   – Ишь ты, они ещё изволят обижаться. Скажите, может Максим вам и счёт сказал, на который шейх ему деньги положил? А я то думаю, какая прибыль Максом – то прикидываться?
   Незнакомец резко вскочил и выпрямился во весь свой рост.
   " Тоже мне, Макс", – машинально отметила разницу в росте журналистка.
   – Вы не были такой жестокой. Даже тогда, в ресторане, когда меня подставили.
   – Вы действительно много знаете. Это странно, но, видимо, как- то объяснимо.
   Прощайте.
   Для майора женщина категорически отвергла даже право на существовании версии о том, что это – известный ей Максим Белый.
   – Но знает он о Максе странно много, – добавила она уже в коридоре, когда милиционер выбрался проводить их с Холерой. Поспрашивайте. Серьёзно, как умеете, поспрашивайте. Ради Максима, думаю, стоит.
   – И на это нас провоцирует журналистка, не дававшая спуску по каждому случаю… ладно, – осёкся майор, встретившись с недобро сверкнувшим взглядом Синички. – Нам задача поставлена и без Вас. Спасибо за помощь.
   – И… послушайте… Для эксклюзива… Если какие от него новости о Максе…, а? Буду очень благодарна. А наш канал долго должником не бывает. Вот визитка.
   Немедленно звоните. Я бы осталась, но… и так сорвалась практически без спросу.
   – Договорились. В рамках возможного, конечно.
   – И чуть – чуть невозможного, а?
   – Ну, если совсем чуть-чуть, – улыбнулся милиционер.
   По дороге в гостиницу (решили пройти пешком) супруги вначале подавленно молчали.
   – Думаю, ребята правду вытянут, – решил Холера.
   – Выбьют, ты хотел сказать? Этот мордастый мент прямо ассоциируется с пыткой.
   – Думаю, нет. Сам руки марать не будет. Для таких дел есть помоложе, пожёстче ребятки.
   – Господи! Что мы обсуждаем? И я, я спокойно к этому отношусь?
   – Но, дорогая, на карту поставлена жизнь молодого парня. Может, здесь каждая секунда дорога! Может?
   – Может. И этот… самозванец слишком много знает.
   – Знаешь, я поболтаюсь здесь. Поспрашиваю. Может, в тот посёлок съезжу. Чую, горячий след.
   – Да, и если он разговорится…
   – Вот именно.
   В кабинете стояла тишина. Майор сидел, вперившись в Макса, наливаясь злобой. "Праведным гневом".
   – Придётся колоться, – начал он, наконец. – И имей в виду, от меня ещё никто не уходил!
   – Ну, тогда тебе надо не здесь, а в лесу гончей служить.
   Кровь бросилась в лицо милиционеру. Он вскочил, и нагнувшись через стол, замахал кулаками перед изуродованным лицом. Но не ударил, хотя и заорал, обкладывая Максима самыми гнусными матами.
   – Ладно. Сам я о тебя рук марать не стану. Есть кому здесь поучить вежливости и уму- разуму.
   – Насчёт вежливости, как-то сомневаюсь, – усмехнулся Максим.
   – Не сомневайся. В СИЗО научат. Ого-го, как научат, – заверил майор, заполняя какой- то бланк и собирая бумаги в папку. – Поехали!
   В мрачном здании Максима провели по коридору, по лестнице вниз. А майор остался в дежурке, "утрясать формальности". Такие камеры Макс видел только на экскурсии в Петропавловке. Полумрак. Малюсенькое зарешёченное оконце где-то вверху. Глухие сырые стены. Каменный пол. Карцер. "Пожалуй, частная пыточная была поуютнее", – решил Максим. Но долго сравнивать не дали. В камеру ворвались трое. Захлопнули дверь и кто-то заботливо запер её снаружи. Один из неизвестных схватил Макса за руки, завернул за спину, щёлкнул наручниками. Остался сзади, видимо, не давая возможности уклониться от первого удара. Вот этого – здоровенным ботинком в пах.
   И тотчас взвыв, упал на пол стоявший сзади.
   – Наконец-то, – вздохнул Максим. Вновь, в минуту опасности, тело стало проницаемым и нацеленный в него удар палача пришёлся по его же коллеге. Максим повёл руками и сзади зазвенели упавшие на пол наручники.
   – Обкурился? – поинтересовался грубый голос у завывающего на полу.
   – Куда бьёшь, падла? – ответил тот сквозь стон.
   – Погодь, сейчас разберёмся, – попытался заехать кулаком в голову Максима третий.
   Похолодив Максу висок, удар пришёлся в лицо первому. В отличие от стонущего, этот упал молча.
   – Да вы что, вы что? – закричал третий оставшийся наедине с непонятно как освободившейся жертвой, и вдруг бросился барабанить по двери. Зажглась яркая зарешёченная лампа в потолке. Ворвались несколько человек в форме.
   – Это он… он нас! – показывал пальцем на Максима уцелевший – маленький широкоплечий мужичок в арестантской робе. Лежащие на полу были в такой-же одежде.
   Завывающий – потолще, с красным мясистым лицом, лежащий тихо – худой, жилистый, в десантных ботинках.
   – Это – тоже я? – пнул Максим ногой "браслеты".
   – Разберёмся – пообещал явно растерявшийся старлей. – Этих – вон.
   Когда странных сокамерников вынесли, офицер, перед уходом пообещал:
   – Это цветочки, урод. Потерпи. Скоро – ягодки.
   Когда дверь захлопнулась, и свет вновь погас, Максим решил не дожидаться ягодок.
   С замиранием он коснулся стены. Послал руку дальше. Есть! Проявилось! Рука свободно вошла в бетон.
   – Ну что же. Спасибо этому дому. Максим сориентировался и выглянул сквозь стену, выходившую в коридор.
   – Ага! – хриплым тоном поприветствовал он стоявшего у двери дежурного надзирателя. Тот подпрыгнул, рефлекторным движением выхватил пистолет и развернулся в сторону голоса. Но тут же замер, до возможного предела вытаращив глаза. Максим представил свою голову, высунувшуюся из стены, и усмехнулся.
   – Вот я тебя сейчас, – вспомнив детей, зловещим голосом Фредди Крюгера произнёс он, протягивая из стены в сторону охранника руки. Тот, завизжав, начал палить из своего штатного оружия в сторону призрака.
   – Ах, ты ещё и так! – возмущённо взвыл Крюгер. Затем, зловеще расхохотавшись, вышел из стены весь, во всём ужасе своего обнаженного тела. В этот момент кончились патроны и иссякла психическая устойчивость надсмотрщика. Но грохот выстрелов уже породил грохот сапог. Поняв, что свалял дурака, Макс вернулся в карцер и быстро оделся. Конечно, уходить надо тихо, чтобы не сразу хватились. Но так хотелось приколоться! Так был он рад вновь вернувшимся возможностям!
   – Теперь держитесь! – улыбался он своими сморщенными губами.
   Дверь со скрежетом открылась, вспыхнула лампа, в карцер вошёл дежурный майор с нарядом.
   – Что здесь происходит, арестованный?
   – Ворвались какие-то уголовники, хотели избить…
   – Они утверждают, что это ты их…
   – И ты поверил?
   – Да ты, я вижу, наглец! Как разговариваешь?
   – Я просто отвык, чтобы мне "тыкали" незнакомые.
   – А-а-а. Понятно. Тогда это поправимо, – сдерживая ярость, попытался перейти на ехидный тон офицер. – И познакомимся, и привыкнешь. Что здесь сейчас происходило?
   – Кто-то стрелял в коридоре.
   – Это я и без тебя знаю. Ты что делал?
   – Ходил туда- сюда. Здесь даже лечь негде.
   – Ничего. Скоро негде будет и сесть. На химию его! А того психа – в госпиталь на обследование.
   – Скажите, а тот лейтенант, который тех сюда запустил, его фамилия как будет?
   – Зачем тебе? Жаловаться собираешься? Не советую. Хотя… Гуренко его фамилия.
   Ну, время поразмыслить у тебя будет. Очень скоро побеседуем вновь.
   Максима повели по мрачному сырому коридору.
   – Интересно, что с той стороны? – наивно поинтересовался он, кивнув в направлении стены.
   – Спираль бруно, проволочка под током, стена в четыре метра и вышка с пулемётом.
   Так что и не надейся. Ни на пролом, ни на подкоп. И вообще. Просто по-человечески советую – не ерепенься. Сейчас прислонишься к стене и дыши через раз. Потерпи пол – часика, затем стучи и требуй дежурного. Можно и дольше высиживать, но ты не геройствуй.