— У нее поя­ви­лась нью-ор­ле­ан­ская ли­хо­рад­ка. И я по­еду ту­да. Бу­ду де­лать сэн­дви­чи с коп­че­ной утя­ти­ной, ох­ла­ж­ден­ную ку­ри­ную груд­ку с эс­т­ра­го­ном, что­бы она бра­ла с со­бой в до­ро­гу и ей не при­хо­ди­лось ис­кать, где по­обе­дать. Я не хо­чу, что­бы Мер­ка­лия за­хо­ди­ла в те мес­та, где со­би­ра­ют­ся эти во­ди­те­ли гру­зо­ви­ков. Бу­ду вы­ра­щи­вать эс­т­ра­гон. Мо­гу уст­ро­ить­ся на ра­бо­ту. Ли­те­ра­тур­ных ре­дак­то­ров все­гда не хва­та­ет. Мо­гу най­ти ра­бо­ту где угод­но.
   Ку­ойл по­пы­тал­ся их по­здра­вить, но ко­гда он бес­ко­неч­но дол­го тряс ру­ку Парт­рид­жа, у не­го ни­как не по­лу­ча­лось ее от­пус­тить.
   — Слу­шай, при­ез­жай нас на­вес­тить, — ска­зал Парт­ридж. — Не про­па­дай.
   И они сно­ва по­жа­ли ру­ки, со­тря­сая воз­дух так, буд­то под­ни­ма­ли во­ду из глу­бо­ко­го ко­лод­ца.
***
   Ку­ойл ос­тал­ся в гряз­ном Мо­кин­гбер­де. Это ме­сто пе­ре­жи­ва­ло свою тре­тью смерть. За две сот­ни лет оно с тру­дом пе­ре­шло от ди­ких ча­щоб и лес­ных пле­мен к фер­мер­ско­му хо­зяй­ст­ву, пре­вра­тив­шись в го­род ра­бо­чих, ме­ха­низ­мов и за­во­дов по про­из­вод­ст­ву по­кры­шек. Лю­ди дав­но ста­ли от­ту­да уез­жать по­это­му центр го­ро­да опус­тел, а круп­ные ма­га­зи­ны умер­ли. За­во­ды бы­ли вы­став­ле­ны на про­да­жу. Об­вет­шав­шие ули­цы, мо­ло­дежь с ору­жи­ем в кар­ма­нах, дли­тель­ные сло­вес­ные ду­эли по­ли­ти­ков, мо­зо­ли на язы­ках и от­верг­ну­тые идеи. Кто зна­ет, ку­да уш­ли лю­ди? На­вер­ное, в Ка­ли­фор­нию.
   Ку­ойл по­ку­пал про­дук­ты в гас­тро­но­ме А&В, за­прав­лял­ся на стан­ции D&G и ста­вил ма­ши­ну на стан­цию R&R — ес­ли ему нуж­ны бы­ли но­вые рем­ни или что-ни­будь дру­гое. Он пи­сал свои ста­тьи, жил в арен­до­ван­ном трей­ле­ре и смот­рел те­ле­ви­зор. Ино­гда меч­тал о люб­ви. По­че­му бы и нет? И о сво­бод­ной стра­не. Ко­гда Эд Панч уво­лил его, он уст­ро­ил пир­ше­ст­во с виш­не­вым мо­ро­же­ным и кон­сер­ви­ро­ван­ны­ми ра­вио­ли.
   Он от­де­лил свою жизнь от вре­ме­ни. Он счи­тал се­бя га­зет­ным ре­пор­те­ром, но не чи­тал ни­че­го, кро­ме «Мо­кин­гберд Ре­кордз». По­это­му ему уда­ва­лось иг­но­ри­ро­вать тер­ро­ризм, из­ме­не­ния в кли­ма­те, ру­ша­щие­ся пра­ви­тель­ст­ва, за­гряз­не­ние ок­ру­жаю­щей сре­ды, бо­лез­ни, бан­ков­ские кри­зи­сы, оби­лие строи­тель­но­го му­со­ра и раз­ру­шаю­щий­ся озо­но­вый слой. Вул­ка­ны, зем­ле­тря­се­ния и ура­га­ны, мо­шен­ни­че­ст­во на ре­ли­ги­оз­ной поч­ве, не­ис­прав­ные ма­ши­ны и уче­ные-шар­ла­та­ны, мас­со­вые и се­рий­ные убий­цы, вол­но­об­раз­ная за­бо­ле­вае­мость ра­ком и СПИ­Дом, ис­треб­ле­ние ле­сов и взры­ваю­щие­ся са­мо­ле­ты бы­ли так же да­ле­ки от не­го, как ис­кус­ст­во пле­те­ния ко­си­чек, рю­ши и вы­ши­тые ро­зоч­ка­ми под­вяз­ки. На­уч­ные еже­днев­ни­ки за­хле­бы­ва­лись ре­пор­та­жа­ми о му­ти­ро­вав­ших ви­ру­сах, о ма­ши­нах, да­ря­щих жизнь по­лу­мерт­вым лю­дям, о на­шу­мев­шем от­кры­тии, что все га­лак­ти­ки об­ре­чен­но и с ро­ко­вой ско­ро­стью стре­мят­ся к не­ви­ди­мо­му Ве­ли­ко­му При­тя­же­нию, как му­хи к со­плу пы­ле­со­са. Все это ка­са­лось ко­го-то дру­го­го, чу­жих жиз­ней. Он ждал, ко­гда нач­нет­ся его соб­ст­вен­ная.
   У не­го поя­ви­лась при­выч­ка хо­дить во­круг трей­ле­ра и спра­ши­вать вслух: «Кто зна­ет?» Он го­во­рил: «Кто зна­ет?», по­то­му что на са­мом де­ле ни­кто ни­че­го не знал. Этим он хо­тел ска­зать, что мог­ло про­изой­ти все что угод­но.
   Мо­не­та, вра­щаю­щая­ся на кром­ке, мо­жет упасть в лю­бую сто­ро­ну.

2 Любовный узел

   В дав­ние вре­ме­на влюб­лен­ный мо­ряк мог по­слать объ­ек­ту сво­ей стра­сти ку­сок ры­бо­лов­ной лес­ки, за­вя­зан­ной лег­ким уз­лом ис­тин­ной люб­ви.
   Ес­ли узел воз­вра­щал­ся на­зад в том же ви­де, в ка­ком и был от­прав­лен, то от­но­ше­ния скла­ды­ва­лись не­бла­го­при­ят­но. Ес­ли узел воз­вра­щал­ся об­рат­но ак­ку­рат­но под­тя­ну­тым, то страсть бы­ла вза­им­ной.
   Но ес­ли узел ока­зы­вал­ся оп­ро­ки­ну­тым — это бы­ло мол­ча­ли­вым со­ве­том «от­ча­ли­вать».

   По­том на со­б­ра­нии он встре­тил Пе­тал Беа. Она бы­ла тон­кая, влаж­ная и жар­кая. Она ему под­миг­ну­ла. У Ку­ой­ла, как у всех боль­ших муж­чин, бы­ла сла­бость к ма­лень­ким жен­щи­нам. Он сто­ял ря­дом с ней воз­ле сто­ла с за­кус­ка­ми. Се­рые, близ­ко по­са­жен­ные гла­за, вью­щие­ся во­ло­сы цве­та ду­бо­вой ко­ры. Под ис­кус­ст­вен­ным ос­ве­ще­ни­ем ее ко­жа вы­гля­де­ла блед­ной, как свеч­ной воск. Ве­ки све­ти­лись ка­ким-то не­яс­ным гус­тым све­том. В ро­зо­вом сви­те­ре по­бле­ски­ва­ла ме­тал­ли­че­ская нить. Этот лег­кий блеск соз­да­вал во­круг нее ка­кое-то мер­ца­ние, буд­то оку­ты­вал све­том. Она улыб­ну­лась пер­ла­мут­ро­вы­ми, влаж­ны­ми от сид­ра гу­ба­ми. Его ру­ка мет­ну­лась к под­бо­род­ку. Она вы­бра­ла пе­че­нье с глаз­ка­ми, вы­ло­жен­ны­ми гла­зу­рью, и мин­даль­ным ореш­ком вме­сто рта и смот­ре­ла на не­го, по­ка ее зу­бы де­ла­ли из пе­че­нья мо­ло­дой ме­сяц. Не­ви­ди­мая ру­ка сви­ва­ла внут­рен­но­сти Ку­ой­ла в кру­тые зиг­за­ги и пет­ли. Из-под его ру­баш­ки раз­дал­ся ут­роб­ный рык.
   — Ну что, — ска­за­ла она. У нее ока­зал­ся жи­вой го­лос. Она ска­за­ла то, что го­во­ри­ла все­гда. — Хо­чешь на мне же­нить­ся? — Она по­до­ж­да­ла шут­ли­во­го и ост­ро­ум­но­го от­ве­та. За­го­во­рив, она не­уло­ви­мо из­ме­ни­лась и ста­ла про­во­ци­рую­щей. Эро­тизм по­кры­вал ее, как ров­ный слой во­ды на ка­кую-то се­кун­ду по­кры­ва­ет ны­ряль­щи­ка, по­яв­ляю­ще­го­ся на по­верх­но­сти.
   — Да, — серь­ез­но и ис­крен­не ска­зал он. Она ре­ши­ла, что это бьло ост­ро­ум­но. Она за­смея­лась и спле­ла свои паль­цы с ост­ры­ми ног­тя­ми с его паль­ца­ми. При­сталь­но по­смот­ре­ла в его гла­за, буд­то оп­тик, ищу­щий изъ­ян. Ка­кая-то жен­щи­на взгля­ну­ла на них и скор­чи­ла гри­ма­су.
   — Пой­дем от­сю­да, — про­шеп­та­ла она. — Вы­пьем. Сей­час семь два­дцать пять. Я ду­маю, к де­ся­ти я с то­бой пе­ре­сплю. А ты что об этом ду­ма­ешь?
   Поз­же она ска­за­ла: «Бо­же мой, это са­мый боль­шой из всех, что я ви­де­ла».
   Как го­ря­чий рот ра­зо­гре­ва­ет хо­лод­ную лож­ку, так Пе­тал ра­зо­гре­ла Ку­ой­ла. Из сво­его арен­до­ван­но­го трей­ле­ра, с гряз­ным бель­ем и пус­ты­ми бан­ка­ми из-под ра­вио­ли, он шаг­нул пря­мо в эту бо­лез­нен­ную лю­бовь. На его серд­це поя­вил­ся и ос­тал­ся на­все­гда вы­ко­ло­тый шрам в фор­ме име­ни Пе­тал.
   По­том был ме­сяц не­ис­то­во­го сча­стья. И шесть лет сплош­ных му­че­ний.
***
   Пе­тал вся со­стоя­ла из же­ла­ний, но по­сле то­го, как они по­же­ни­лись, ни од­но из них не име­ло от­но­ше­ния к Ку­ой­лу. Страсть пре­вра­ти­лась в от­вра­ще­ние, буд­то бы ре­зи­но­вая пер­чат­ка вы­вер­ну­лась из­нан­кой на­ру­жу. Ро­дись она в дру­гое вре­мя и будь она дру­го­го по­ла, то впол­не бы мог­ла стать Чин­гис­ха­ном. В то вре­мя, ко­гда ей нуж­ны бы­ли го­ря­щие го­ро­да, стон и ро­пот плен­ни­ков, ло­ша­ди, за­гнан­ные в объ­ез­дах рас­ши­ряю­щих­ся вла­де­ний, ей при­хо­ди­лось до­воль­ст­во­вать­ся ма­лень­ки­ми сек­су­аль­ны­ми по­бе­да­ми. Так сме­ет­ся жизнь, го­во­ри­ла она се­бе. Пря­мо те­бе в ли­цо.
   Днем она про­да­ва­ла сиг­на­ли­за­цию в Но­зерн Секь­ю­ри­ти, а по но­чам ста­но­ви­лась жен­щи­ной, ко­то­рую бы­ло не­воз­мож­но удер­жать от по­се­ще­ния жи­лищ не­зна­ком­цев и ко­то­рая не брез­го­ва­ла сек­су­аль­ны­ми при­клю­че­ния­ми да­же в во­ню­чих туа­ле­тах или кла­дов­ках со шваб­ра­ми. Она мог­ла пой­ти ку­да угод­но с не­зна­ко­мы­ми муж­чи­на­ми. Ле­та­ла в ноч­ные клу­бы дру­гих да­ле­ких го­ро­дов. Сни­ма­лась в пор­но­гра­фи­че­ском ви­део в мас­ке, сде­лан­ной из па­ке­та из-под чип­сов. То­чи­ла ка­ран­даш для век ку­хон­ным но­жом и на­блю­да­ла, как Ку­ойл изум­ля­ет­ся зе­ле­ным по­ло­сам на сво­ем сэн­дви­че с сы­ром.
   Она не­на­ви­де­ла не под­бо­ро­док Ку­ой­ла, а его по­до­бо­ст­ра­ст­ную не­ре­ши­тель­ность, ко­гда он, ка­за­лось, ждал ее гне­ва, что­бы она за­ста­ви­ла его стра­дать. Она тер­петь не мог­ла его го­ря­чую спи­ну, его ог­ром­ное те­ло в кро­ва­ти. Все за­ме­ча­тель­ное в Ку­ой­ле, к со­жа­ле­нию, бы­ло не­раз­де­ли­мо со всем ос­таль­ным. Мор­жо­вое ды­ха­ние на со­сед­ней по­душ­ке. Она же по­ка ос­та­ва­лась лю­бо­пыт­ным урав­не­ни­ем, ко­то­рое при­вле­ка­ло мно­го ма­те­ма­ти­ков.
   — Из­ви­ни, — бор­мо­тал он, ко­гда его во­ло­са­тая но­га ка­са­лась ее бед­ра. В тем­но­те его умо­ляю­щие паль­цы ка­са­лись ее ру­ки. Она со­дро­га­лась и стря­хи­ва­ла его ру­ку.
   — Не на­до!
   Она не про­из­нес­ла сло­ва «сви­ное ры­ло», но он все рав­но ус­лы­шал его. Ее все в нем раз­дра­жа­ло. Она хо­те­ла, что­бы он про­ва­лил­ся сквозь зем­лю. Она не мог­ла ни­че­го по­де­лать со сво­им от­вра­ще­ни­ем, так же как и он не мог спра­вить­ся со сво­ей бес­хит­ро­ст­ной лю­бо­вью.
   Ку­ой­ла не слу­шал­ся язык, он чув­ст­во­вал, как во­круг не­го все ту­же за­тя­ги­ва­ет­ся пет­ля. Че­го он ожи­дал, всту­пая в брак? Не той уце­нен­ной жиз­ни, ко­то­рую про­жи­ли его ро­ди­те­ли, но че­го-то по­хо­же­го на дво­рик Парт­рид­жа: дру­зей, за­па­ха ды­ма от гри­ля, неж­но­сти и то­го, что она оз­на­ча­ет. Но это­го не по­лу­чи­лось. Он буд­то бы стал де­ре­вом, а она — по­рос­шим ши­па­ми по­бе­гом, при­ви­тым к его те­лу. Она ме­та­лась при ка­ж­дом ду­но­ве­нии вет­ра и тер­за­ла его из­ра­нен­ный ствол.
   У не­го не ос­та­ва­лось ни­че­го, кро­ме его фан­та­зий.
***
   Че­рез че­ты­ре дня по­сле ро­ж­де­ния Бан­ни, поя­ви­лась нянь­ка, что­бы тут же раз­ва­лить­ся пе­ред те­ле­ви­зо­ром. Мис­сис Му­сап с та­ки­ми тол­сты­ми ру­ка­ми, что они не про­хо­ди­ли в ру­ка­ва. Пе­тал об­ла­чи­лась в пла­тье, ко­то­рое не слиш­ком под­чер­ки­ва­ло пят­на на ее од­ряб­шем жи­во­те и со­ча­щей­ся гру­ди, и от­пра­ви­лась на по­ис­ки при­клю­че­ний. За­дав оп­ре­де­лен­ный тон. А во вре­мя бе­ре­мен­но­сти Сан­шайн на сле­дую­щий год она зли­лась до тех пор, по­ка чу­ж­дое ей су­ще­ст­во на­ко­нец не по­ки­ну­ло ее те­ло.
   Не­под­виж­ные во­ды Ку­ой­ла при­шли в смя­те­ние. Имен­но он во­зил­ся с деть­ми, ино­гда бе­ря их с со­бой на со­б­ра­ния. Сан­шайн си­де­ла в рюк­за­ке за его спи­ной, а Бан­ни со­са­ла па­лец, це­п­ля­ясь за его брю­чи­ну. В ма­ши­не бы­ло пол­но га­зет, кро­хот­ных ва­ре­жек, по­рван­ных кон­вер­тов, ко­лец для де­сен с про­ре­заю­щи­ми­ся зу­ба­ми. На зад­нем си­де­нье за­со­хла зуб­ная пас­та из раз­дав­лен­но­го тю­би­ка. Пус­тые бан­ки из-под ли­мо­на­да ка­та­лись из сто­ро­ны в сто­ро­ну.
   По ве­че­рам Ку­ойл воз­вра­щал­ся к сво­ему арен­до­ван­но­му оча­гу. Ино­гда, ред­ко, там бы­ла Пе­тал. Го­раз­до ча­ще — мис­сис Му­сап, про­си­жи­вав­шая сверх­уроч­ные ча­сы в тран­се элек­трон­ных цве­тов и си­му­ли­ро­ван­ной жиз­ни, ку­ря си­га­ре­ты и ни о чем не за­ду­мы­ва­ясь. Во­круг нее ле­жа­ли обез­глав­лен­ные кук­лы. Гряз­ная по­су­да гро­зи­ла вы­ва­лить­ся из ра­ко­ви­ны, по­то­му что мис­сис Му­сап ска­за­ла, что не со­би­ра­ет­ся ста­но­вить­ся при­слу­гой.
   Он шел че­рез ван­ную, по клуб­кам бро­шен­ных по­ло­те­нец и элек­три­че­ских шну­ров, в дет­скую ком­на­ту, где опус­кал жа­лю­зи, что­бы за­щи­тить де­тей от улич­но­го све­та, и на­кры­вал их одея­ла­ми, что­бы за­щи­тить от но­чи. Две ко­лы­бель­ки стоя­ли, при­жав­шись друг к дру­гу, как пти­чьи клет­ки. Зе­вая, Ку­ойл мыл кое-ка­кую по­су­ду, что­бы по­том на­ко­нец лечь на се­рое бе­лье и ус­нуть. Ра­бо­ту по до­му он дол­жен был де­лать тай­но, по­то­му что Пе­тал при­хо­ди­ла в ярость, ес­ли за­ста­ва­ла его со шваб­рой, буд­то этим он ее в чем-то об­ви­нял. Или ули­чал, но в дру­гом.
   Од­на­ж­ды она по­зво­ни­ла Ку­ой­лу из Монт­го­ме­ри, штат Ала­ба­ма.
   — Я тут, в Ала­ба­ме, и ни­кто, вклю­чая бар­ме­на, не зна­ет, как при­го­то­вить «Ала­ба­ма Слам­мер». — Ку­ойл ус­лы­шал го­вор и смех кли­ен­тов ба­ра. — Так что схо­ди на кух­ню и по­смот­ри на хо­ло­диль­ни­ке, где я хра­ню «Мис­тер Бос­тон». Тут у них толь­ко ста­рая ко­пия. По­ищи для ме­ня ре­цепт «Ала­ба­ма Слам­мер», я по­до­ж­ду.
   — По­че­му бы те­бе не прие­хать до­мой? — стал он уп­ра­ши­вать ее жал­ким го­ло­сом. — Я сам при­го­тов­лю его для те­бя. — Она ни­че­го не от­ве­ти­ла. Мол­ча­ние тя­ну­лось до тех пор, по­ка он не на­шел кни­гу и не про­чи­тал ре­цепт. За это вре­мя вос­по­ми­на­ние о ко­рот­ком ме­ся­це люб­ви, ко­гда она льну­ла к его ру­кам, о го­ря­чем шел­ке ее строй­но­го те­ла бы­ст­рой пти­цей про­нес­лось в его соз­на­нии.
   — Бла­го­да­рю, — ска­за­ла она и по­ве­си­ла труб­ку.
   Еще бы­ли от­вра­ти­тель­ные ма­лень­кие эпи­зо­ды. Ино­гда она де­ла­ла вид, что не уз­на­ет де­тей.
   — Что этот ре­бе­нок де­ла­ет в ван­ной? Я за­шла в ван­ную, что­бы при­нять душ, а там на горш­ке си­дит ка­кой-то ре­бе­нок! Да кто она та­кая, черт возь­ми? — Те­ле­ви­зор дре­без­жал от сме­ха.
   — Это Бан­ни, — го­во­рил Ку­ойл. — Это на­ша дочь Бан­ни. — Он за­став­лял се­бя улы­бать­ся, что­бы по­ка­зать, что оце­нил шут­ку. Он мог улыб­нуть­ся шут­ке. Это он мог.
   — Бо­же мой, я ее не уз­на­ла. — И она кри­ча­ла в сто­ро­ну ван­ной: «Бан­ни, это прав­да ты?»
   — Да. — Во­ин­ст­вен­ный го­ло­сок.
   — Где-то же есть еще од­на, да? Лад­но, я по­шла. Не ищи­те ме­ня до по­не­дель­ни­ка, или вро­де то­го.
   Ей бы­ло жаль, что он так са­мо­заб­вен­но лю­бил ее, но с этим ни­че­го нель­зя бы­ло по­де­лать.
   — Слу­шай, это не де­ло, — ска­за­ла она. — За­ве­ди се­бе под­руж­ку. Во­круг пол­но жен­щин.
   — Мне нуж­на толь­ко ты, — от­ве­тил Ку­ойл. Жал­ко, умо­ляю­ще лиз­нув ру­ку, ко­то­рая его уда­ри­ла.
   — Един­ст­вен­ным пра­виль­ным ре­ше­ни­ем здесь бу­дет раз­вод, — ска­за­ла Пе­тал. Он тя­нул ее вниз. Она тол­ка­ла его на­верх.
   — Нет, — за­сто­нал Ку­ойл, — не на­до раз­во­да.
   — При­шел день тво­их по­хо­рон, — ска­за­ла Пе­тал. Ири­сы, се­реб­ря­щие­ся в вос­крес­ном све­те. Зе­ле­ная ткань ее паль­то по­хо­ди­ла на плющ.
   Од­на­ж­ды ве­че­ром, ле­жа в кро­ва­ти, он раз­га­ды­вал кросс­ворд, ко­гда ус­лы­шал, как при­шла Пе­тал. По­слы­ша­лись го­ло­са. Дверь хо­ло­диль­ни­ка от­кры­лась и за­кры­лась, раз­дал­ся звон бу­тыл­ки с вод­кой, вклю­чил­ся те­ле­ви­зор, а по­том был бес­ко­неч­ный скрип склад­ной кро­ва­ти в гос­ти­ной и крик не­зна­ко­мо­го муж­чи­ны. За­щит­ная бро­ня не­ве­де­ния, ко­то­рой он за­щи­щал свой брак, па­ла. Да­же по­сле то­го, как он ус­лы­шал стук за­крыв­шей­ся за муж­чи­ной две­ри и рев мо­то­ра отъ­ез­жаю­щей ма­ши­ны, он не встал, а про­дол­жал ле­жать на спи­не, ше­ле­стя га­зе­той при ка­ж­дом вдо­хе. Сле­зы сте­ка­ли ему в уши. Как мо­жет со­бы­тие, про­изо­шед­шее в со­сед­ней ком­на­те и с дру­ги­ми людь­ми, при­чи­нить ему та­кую не­вы­но­си­мую боль? «Муж­чи­на уми­ра­ет от го­ря». Его ру­ка опус­ти­лась в бан­ку с ара­хи­сом, сто­яв­шую на по­лу ря­дом с кро­ва­тью.
   Ут­ром она при­сталь­но смот­ре­ла на не­го, но он ни­че­го не ска­зал, а про­сто хо­дил спо­ты­ка­ясь по кух­не с кув­ши­ном со­ка в ру­ках. Угол­ки его рта бы­ли бе­лы­ми от со­ли ара­хи­са. Ее стул по­скри­пы­вал. Он чув­ст­во­вал за­пах ее влаж­ных во­лос. И сно­ва при­шли сле­зы. «Он на­сла­ж­да­ет­ся сво­им ни­что­же­ст­вом, — по­ду­ма­ла она. — Толь­ко по­смот­ри в эти гла­за».
   — Ра­ди бо­га, да по­взрос­лей же ты, — ска­за­ла Пе­тал. Она ос­та­ви­ла свою чаш­ку из-под ко­фе на сто­ле. Хлоп­ну­ла две­рью.
   Ку­ойл счи­тал, что стра­дать на­до мол­ча, и не по­ни­мал, что это лишь рас­па­ля­ет ее. Он изо всех сил ста­рал­ся унять, за­глу­шить свои чув­ст­ва и вес­ти се­бя при­лич­но. Это ис­пы­та­ние его люб­ви. Чем силь­нее его боль, тем ве­со­мее до­ка­за­тель­ст­ва его люб­ви. Ес­ли он вы­дер­жит сей­час, ес­ли толь­ко он смо­жет, то все бу­дет в по­ряд­ке. Все обя­за­тель­но бу­дет в по­ряд­ке.
   Но об­стоя­тель­ст­ва за­гна­ли его в угол, за­пер­ли со всех шес­ти сто­рон, как шесть гра­ней ме­тал­ли­че­ско­го ку­ба.

3 Давящий узел

   Да­вя­щий узел хо­ро­шо дер­жит бух­ту… Его сна­ча­ла за­вя­зы­ва­ют не ту­го, за­тем за­тя­ги­ва­ют по ме­ре не­об­хо­ди­мо­сти.
«КНИ­ГА ЭШ­ЛИ ОБ УЗ­ЛАХ»

   Че­рез год этой жиз­ни не­ожи­дан­но при­шел ко­нец. Го­ло­са по те­ле­фо­ну, гро­хот сми­наю­щей­ся ста­ли, огонь.
   Все на­ча­лось с его ро­ди­те­лей. Сна­ча­ла его от­цу был по­став­лен ди­аг­ноз: рак пе­че­ни, в ко­то­рой рез­ко ста­ли рас­про­стра­нять­ся смер­то­нос­ные клет­ки. Спус­тя ме­сяц в моз­гу ма­те­ри об­ра­зо­ва­лась опу­холь, со­гнав все ее мыс­ли на од­но по­лу­ша­рие. Отец ви­нил во всем гид­ро­элек­тро­стан­цию. В двух­стах мет­рах от их до­ма, спус­ка­ясь с се­вер­ных вы­шек, гу­де­ли про­во­да, тол­стые, как ут­ри.
   Ро­ди­те­ли вы­пра­ши­ва­ли у под­ми­ги­ваю­щих док­то­ров ре­цеп­ты на бар­би­ту­ра­ты и де­ла­ли из них за­па­сы. Ко­гда ле­карств на­ко­пи­лось дос­та­точ­ное ко­ли­че­ст­во, отец про­дик­то­вал, а мать на­пе­ча­та­ла про­щаль­ное пись­мо, со­об­щав­шее об их лич­ном вы­бо­ре и же­ла­нии ос­во­бо­дить се­бя от даль­ней­ших му­че­ний. Фра­зы бы­ли по­за­им­ст­во­ва­ны из ин­фор­ма­ци­он­ных бюл­ле­те­ней Об­ще­ст­ва Дос­той­но­го Ухо­да. Они объ­я­ви­ли, что хо­тят, что­бы их кре­ми­ро­ва­ли, а прах раз­вея­ли по вет­ру.
   На­сту­пи­ла вес­на. Влаж­ная поч­ва, за­пах зем­ли. Ве­тер ка­чал вет­ви, вы­тря­хи­вая из них и раз­но­ся по ок­ру­ге за­пах бу­ду­щей зе­ле­ни. Мать-и-ма­че­ха в ка­на­вах, не­ис­то­вое по­лы­ха­ние тюль­па­нов в са­дах. Ко­сой дождь. Стрел­ки ча­сов то­ро­пят на­сту­п­ле­ние про­зрач­ных ве­че­ров. Не­бо по­кры­то ря­бью, буд­то в бе­ло­снеж­ной ру­ке ле­жит ко­ло­да карт.
   Отец от­клю­чил бой­лер. Мать по­ли­ла цве­ты. Они про­гло­ти­ли раз­но­цвет­ные кап­су­лы и за­пи­ли их тра­вя­ным ча­ем «Ти­хая ночь».
   Из по­след­них сил отец по­зво­нил в га­зе­ту и ос­та­вил со­об­ще­ние на ав­то­от­вет­чи­ке Ку­ой­ла. «Го­во­рит твой отец. У Ди­ки нет те­ле­фо­на. В об­щем, мне и тво­ей ма­те­ри при­шла по­ра про­стить­ся с жиз­нью. Мы так ре­ши­ли. За­ве­ща­ние, ин­ст­рук­ции вла­дель­цу по­хо­рон­но­го бю­ро о кре­ма­ции и обо всем дру­гом ле­жат на обе­ден­ном сто­ле. Те­бе при­дет­ся са­мо­му уст­раи­вать свою жизнь. Мне при­шлось уст­раи­вать свою жизнь са­мо­му с тех пор, как я прие­хал в эту стра­ну. Ни­кто ни­ко­гда и ни­че­го мне не да­вал. Дру­гие на мо­ем мес­те дав­но бы сда­лись и пре­вра­ти­лись в бом­жей, но я не сдал­ся. Я ра­бо­тал до седь­мо­го по­та, тас­кал те­леж­ки с пес­ком из ка­ме­но­лом­ни, от­ка­зы­вал се­бе во всем, что­бы вы с бра­том мог­ли по­лу­чить шанс в этой жиз­ни. Нель­зя ска­зать, что вы им вос­поль­зо­ва­лись. В этой жиз­ни для ме­ня бы­ло ма­ло хо­ро­ше­го. Свя­жись с Ди­ки и мо­ей се­ст­рой Аг­нис Хамм и рас­ска­жи им об этом. Ад­рес Аг­нис най­дешь на обе­ден­ном сто­ле. Я не знаю, где все ос­таль­ные. Они не бы­ли…» — про­зву­чал гу­док. Про­стран­ст­во для за­пи­си од­но­го со­об­ще­ния бы­ло ис­поль­зо­ва­но. Прав­да, у бра­та, млад­ше­го слу­жи­те­ля Церк­ви Маг­не­тиз­ма Лич­но­сти, те­ле­фон все же был, а у Ку­ой­ла был его но­мер. Ус­лы­шав в труб­ке не­на­ви­ст­ный го­лос, он по­чув­ст­во­вал, как сжа­лись его внут­рен­но­сти. Хро­ни­че­ская гну­са­вость за­би­тых на­заль­ных па­зух, аде­нои­даль­ное всхрапь­ша­ние. Брат ска­зал, что не мо­жет хо­дить на це­ре­мо­нии, уст­раи­вае­мые аут­сай­де­ра­ми.
   — Я не ве­рю во вся­кие ду­рац­кие пред­рас­суд­ки, — ска­зал он. — По­хо­ро­ны! У нас в ЦМЛ уст­раи­ва­ют ве­че­рин­ку с кок­тей­лем. По­том, где ты най­дешь свя­щен­ни­ка, ко­то­рый со­гла­сит­ся ска­зать про­щаль­ное сло­во над са­мо­убий­цей?
   — Пре­по­доб­ный Стейн со­сто­ит в их Об­ще­ст­ве Дос­той­но­го Ухо­да. Те­бе бы сле­до­ва­ло прие­хать. По­мо­ги мне хо­тя бы уб­рать в под­ва­ле. Отец ос­та­вил там око­ло че­ты­рех тонн раз­ных жур­на­лов. Слу­шай, не­у­же­ли ты не счи­та­ешь, что дол­жен уви­деть, как их вы­но­сят из до­ма? — Он поч­ти всхли­пы­вал.
   — Эй, сви­ное ры­ло, они нам что-ни­будь ос­та­ви­ли?
   Ку­ойл по­ни­мал, что имел в ви­ду его брат.
   — Нет. Боль­шой долг по вы­пла­те за дом. Они по­тра­ти­ли все свои сбе­ре­же­ния. Мне ка­жет­ся, что имен­но по­это­му они ре­ши­лись на та­кой шаг. То есть, я хо­чу ска­зать, они счи­та­ли, что че­ло­век име­ет пра­во уй­ти из жиз­ни дос­той­но, к то­му же они по­тра­ти­ли все свои день­ги. Сеть уни­вер­са­мов обан­кро­ти­лась, и от­цу пе­ре­ста­ли пла­тить пен­сию. Ес­ли бы они бы­ли жи­вы, им при­шлось бы уст­раи­вать­ся на ра­бо­ту. Клер­ка­ми в «Се­вен-Эле­вен» 1, или что-ни­будь в этом ду­хе. Я ду­мал, что у ма­те­ри то­же бы­ла пен­сия, но я оши­бал­ся.
   — Ты шу­тишь? Да ты, по­хо­же, еще ту­пее, чем я ду­мал. Слу­шай, гов­нюк, ес­ли там что-ни­будь ос­та­нет­ся — при­шли мне мою до­лю. Ад­рес у те­бя есть. — И он бро­сил труб­ку.
   Ку­ойл при­крыл ру­кой под­бо­ро­док.
   Аг­нис Хамм, се­ст­ра от­ца, то­же не прие­ха­ла на це­ре­мо­нию. Она при­сла­ла Ку­ой­лу за­пис­ку на го­лу­бой бу­ма­ге, с ее име­нем и ад­ре­сом, вы­де­лен­ны­ми рель­еф­ны­ми бу­к­ва­ми с по­мо­щью спе­ци­аль­но­го поч­то­во­го уст­рой­ст­ва:
   «Не ус­пе­ваю на служ­бу, но прие­ду в сле­дую­щем ме­ся­це, чис­ла две­на­дца­то­го. За­бе­ру прах твое­го от­ца, как ска­за­но в за­ве­ща­нии, и по­зна­ком­люсь с то­бой и дру­ги­ми чле­на­ми се­мьи. То­гда и по­го­во­рим. Твоя лю­бя­щая те­тя Аг­нис Хамм».
   К при­ез­ду те­туш­ки оси­ро­тев­ший Ку­ойл по­лу­чил но­вый удар судь­бы, на этот раз из ро­го­нос­ца пре­вра­тив­шись в бро­шен­но­го му­жа и вдов­ца.
***
   — Пет, нам на­до по­го­во­рить, — взмо­лил­ся он.
   Он уже знал о ее по­след­нем ув­ле­че­нии, без­ра­бот­ном тор­гов­це не­дви­жи­мо­стью, ко­то­рый ок­ле­ил бам­пер сво­ей ма­ши­ны мис­ти­че­ски­ми сим­во­ла­ми и ве­рил га­зет­ным го­ро­ско­пам. Она жи­ла у не­го, лишь из­ред­ка при­ез­жая до­мой за ве­ща­ми. Ку­ойл бор­мо­тал сен­ти­мен­таль­ные фра­зы из от­кры­ток. Она от­вер­ну­лась от не­го, пой­ма­ла свое от­ра­же­ние в зер­ка­ле спаль­ни.
   — Не на­зы­вай ме­ня Пет. У ме­ня и так дос­та­точ­но глу­пое имя. Ме­ня на­до бы­ло на­звать Ай­рон или Спайк.
   — Же­лез­ная Пе­тал? — он по­пы­тал­ся улыб­нуть­ся. Не­по­слуш­ный рот.
   — Не ста­рай­ся быть ми­лаш­кой, Ку­ойл. Не пы­тай­ся де­лать вид, что у нас все ве­се­ло и за­ме­ча­тель­но. Ос­тавь ме­ня в по­кое. — От­вер­ну­лась от не­го, пе­ре­ки­нув оде­ж­ду че­рез ру­ку. Крюч­ки ве­ша­лок вы­гля­де­ли как ис­сох­шие го­ло­вы гу­сей. — По­ни­ма­ешь, это бы­ла шут­ка. Я не хо­те­ла ни за ко­го за­муж. И я не хо­чу ни­ко­му быть ма­те­рью. Все это бы­ло ошиб­кой, и я го­во­рю это серь­ез­но.
   Од­на­ж­ды она не вы­шла на ра­бо­ту в Но­зерн Секь­ю­ри­ти. Ме­нед­жер по­зво­нил Ку­ой­лу. Ка­жет­ся, его зва­ли Рик­ки.
   — Да, знае­те, я обес­по­ко­ен. Пе­тал не мог­ла про­сто «не прий­ти», как вы го­во­ри­те, не ска­зав мне ни сло­ва. — По то­ну его го­ло­са Ку­ойл по­нял, что Пе­тал с ним пе­ре­спа­ла. И ос­та­ви­ла пи­тать пус­тые на­де­ж­ды.
   Че­рез не­сколь­ко дней по­сле это­го раз­го­во­ра Эд Панч, про­хо­дя ми­мо сто­ла Ку­ой­ла, кив­нул в сто­ро­ну сво­его ка­би­не­та. Так про­ис­хо­ди­ло ка­ж­дый раз.
   — Я дол­жен те­бя уво­лить, — ска­зал он. Его гла­за ис­то­ча­ли жел­тый свет, а язык об­ли­зы­вал гу­бы.
   Взгляд Ку­ой­ла при­кле­ил­ся к порт­ре­ту на сте­не. На этот раз он су­мел рас­смот­реть под­пись под во­ло­са­той ше­ей: Хо­рас Гри­ли.
   — Кри­зис про­из­вод­ст­ва. Не знаю, сколь­ко еще про­дер­жит­ся га­зе­та. Мы со­кра­ща­ем шта­ты. Бо­юсь, на этот раз у ме­ня не бу­дет воз­мож­но­сти взять те­бя об­рат­но.
***
   В шесть три­дцать он от­крыл дверь кух­ни. Мис­сис Му­сап си­де­ла за сто­лом и пи­са­ла на обо­ро­те кон­вер­та. Ее пят­ни­стые ру­ки на­по­ми­на­ли ство­лы де­ревь­ев.
   — Вот вы где! — за­кри­ча­ла она. — Я на­дея­лась, что вы при­де­те, что­бы мне не на­до бы­ло все это за­пи­сы­вать. Ру­ка пря­мо от­ва­ли­ва­ет­ся! Мне уже по­ра ид­ти в аку­пунк­тур­ную кли­ни­ку. Очень по­мо­га­ет. Во-пер­вых, мис­сис Пе­тал го­во­рит, что вы долж­ны за­пла­тить мне за ра­бо­ту. Вы долж­ны мне за семь не­дель, и это вы­хо­дит ров­но три ты­ся­чи во­семь­де­сят дол­ла­ров. Бу­ду бла­го­дар­на, ес­ли вы вы­пи­ши­те мне чек пря­мо сей­час. Мне то­же на­до оп­ла­чи­вать сче­та, как и всем ос­таль­ным.
   — Она зво­ни­ла? — спро­сил Ку­ойл. — Она ска­за­ла, ко­гда вер­нет­ся? Ее босс хо­тел это знать. — Он слы­шал, как в дру­гой ком­на­те ра­бо­тал те­ле­ви­зор. На­рас­таю­щий и убы­ваю­щий звук ма­ра­кас, ро­кот бон­го 2.
   — Не зво­ни­ла. Вле­те­ла сю­да ча­са два на­зад, со­бра­ла все свои ве­щи, ска­за­ла мне то, что я долж­на вам пе­ре­дать, за­бра­ла де­тей и уе­ха­ла с тем пар­нем на крас­ном «гео». Вы знае­те, ко­го я имею в ви­ду. Тем са­мым. Ска­за­ла, что пе­ре­ез­жа­ет с ним во Фло­ри­ду и что при­шлет вам бу­ма­ги по поч­те. Уво­ли­лась и уе­ха­ла. По­зво­ни­ла сво­ему на­чаль­ни­ку и го­во­рит: «Рик­ки, я уволь­ня­юсь!» Я стоя­ла пря­мо ря­дом с ней, ко­гда она это ска­за­ла. Еще она ска­за­ла, что вы долж­ны мне сра­зу же вы­пи­сать чек.