Он стал спус­кать­ся по ка­мен­но­му скло­ну. Гра­нит был влаж­ным, и но­ги Ку­ой­ла сколь­зи­ли. Он дви­гал­ся ос­то­рож­но, чув­ст­вуя не­при­выч­ное воз­бу­ж­де­ние от бли­зо­сти с этой пер­во­быт­ной си­лой и пы­та­ясь пред­ста­вить се­бе, что это та­кое — очу­тить­ся в мо­ре во вре­мя штор­ма. Во­да по-преж­не­му убы­ва­ла, под­чи­ня­ясь уди­ви­тель­но­му за­ко­ну на­сту­п­ле­ния и ка­пи­ту­ля­ции во­ды пе­ред су­шей. Буд­то где-то в цен­тре Зем­ли боль­шое серд­це от­би­ва­ло по два уда­ра в день.
   Имен­но в эти во­ды стре­ми­лись все про­пав­шие без вес­ти ко­раб­ли, ры­ба­ки и ис­сле­до­ва­те­ли, спус­кав­шие­ся в тем­ные, как зве­ри­ная глот­ка, мор­ские глу­би­ны. Ста­но­вясь оче­ред­ным ин­гре­ди­ен­том со­ле­но­го буль­о­на. Ви­кин­ги в дра­ка­рах шли под па­ру­са­ми, на­ду­вае­мы­ми пе­ре­мен­чи­вы­ми вет­ра­ми, ве­дя свои су­да сквозь ту­ман и по­ла­га­ясь толь­ко на по­ля­ри­зо­ван­ный свет «сол­неч­ных кам­ней» 8. Эс­ки­мо­сы на лод­ках из шкур жи­вот­ных, рит­мич­но вды­хаю­щие ле­де­ня­щий воз­дух, опус­каю­щие в во­ду об­ле­де­нев­шие вес­ла. Вот брыз­ги во­ды на­чи­на­ют за­мер­зать на ле­ту, на­пря­га­ют­ся силь­ные спи­ны, удар, рвет­ся шку­ра, и лод­ка по спи­ра­ли ухо­дит под во­ду. Ты­ся­че­лет­ние айс­бер­ги, ос­кол­ки лед­ни­ков, ужас­ные и мол­ча­ли­вые. Ти­ши­ну воз­ле них на­ру­ша­ет толь­ко плеск раз­би­ваю­щих­ся о ле­дя­ные скло­ны волн, соз­да­вая об­ман­чи­вый шум при­боя там, где нет бе­ре­гов. Ту­ман­ная си­ре­на, при­глу­шен­ное эхо вы­стре­лов на бе­ре­гу. Лед объ­е­ди­ня­ет су­шу с во­дой. Мо­роз­ная дым­ка. Об­ла­ка с бли­ка­ми све­та, от­ра­жен­но­го в ма­лень­ких окош­ках во­ды на по­верх­но­сти льди­ны. При­зрач­ное ле­дя­ное сия­ние сти­ра­ет все гра­ни про­стран­ст­ва, ос­тав­ляя ор­га­ны чувств пре­да­вать­ся ил­лю­зи­ям. Уди­ви­тель­ное, ред­кое ме­сто.
   Спус­ка­ясь, Ку­ойл по­скольз­нул­ся на ка­ком-то рас­те­нии, пре­да­тель­ски спря­тав­шем­ся в тре­щи­не кам­ня. Он до­шел до вы­сту­па, с ко­то­ро­го, на­кло­нив­шись, мож­но бы­ло по­смот­реть вниз, на бур­ля­щую во­ду. Даль­ше ид­ти бы­ло не­ку­да.
   От­ту­да он уви­дел три ве­щи: пе­ще­ры в фор­ме пче­ли­ных сот на уров­не мо­ря, ка­мень, на­по­ми­наю­щий ог­ром­ную со­ба­ку, и те­ло че­ло­ве­ка в жел­том кос­тю­ме, опус­тив­ше­го го­ло­ву под во­ду, буд­то не в си­лах ото­рвать взгля­да от при­чуд­ли­во­го ри­сун­ка мор­ско­го дна. Его ру­ки и но­ги бы­ли рас­ки­ну­ты в сто­ро­ны, от­че­го он на­по­ми­нал мор­скую звез­ду. Те­ло за­плы­ва­ло с вол­ной в не­боль­шую пе­ще­ру, по­том сно­ва вы­гля­ды­ва­ло от­ту­да, как дет­ская иг­руш­ка на ве­ре­воч­ке, за ко­то­рую тя­ну­ло мо­ре. «Кор­рес­пон­дент га­зе­ты ока­зал­ся на­стоя­щим маг­ни­том, при­тя­ги­ваю­щим мерт­вые те­ла».
   Те­ло мож­но бы­ло дос­тать, толь­ко прыг­нув в хо­лод­ную пе­ну. Прав­да, ес­ли он при­не­сет сю­да ве­рев­ку и крюк… Ку­ойл сно­ва стал за­би­рать­ся на клиф. Ему в го­ло­ву вне­зап­но при­шла мысль о том, что этот че­ло­век мог упасть в во­ду как раз с то­го мес­та, где он сей­час сто­ял. Или вы­пал из лод­ки. Он дол­жен об этом ко­му-ни­будь ска­зать.
   Он бе­гом взби­рал­ся на мыс. У не­го бо­лел бок. Он дол­жен рас­ска­зать ко­му-ни­будь о мерт­вом че­ло­ве­ке. По­ка он до­бе­рет­ся до до­ма, на то, что­бы дое­хать до бли­жай­шей стан­ции бе­ре­го­вой ох­ра­ны, по­тре­бу­ет­ся не мень­ше ча­са. На лод­ке бу­дет бы­ст­рее. Ве­тер дул в спи­ну, за­став­ляя во­ло­сы па­дать на ли­цо, лезть в гла­за. Сна­ча­ла шее бы­ло хо­лод­но, но по­том, пре­одо­лев бе­гом ска­лу, он по­чув­ст­во­вал, что ему ста­ло жар­ко. При­шлось да­же рас­стег­нуть курт­ку. Как да­ле­ко еще до при­ча­ла.
   Взбу­до­ра­жен­ный чрез­вы­чай­ным про­ис­ше­ст­ви­ем и не в си­лах из­ба­вить­ся от стоя­щей пе­ред гла­за­ми кар­ти­ны пла­ваю­ще­го у вхо­да в пе­ще­ру тру­па в жел­том кос­тю­ме, он от­вя­зал лод­ку и на­пра­вил ее пря­мо че­рез всю бух­ту в сто­ро­ну Якор­ной Ла­пы. Он то­ро­пил­ся так, буд­то это­го че­ло­ве­ка еще мож­но бы­ло спа­сти. Че­рез де­сять ми­нут, вый­дя из-за под­вет­рен­ной сто­ро­ны бе­ре­га пря­мо под по­ры­вы вет­ра, он по­нял, что со­вер­шил ошиб­ку.
   Он ни­ко­гда рань­ше не ис­пы­ты­вал эту лод­ку в не­спо­кой­ной во­де. Вол­ны об­ру­ши­лись на не­го, как зал­пы из ар­тил­ле­рий­ско­го ору­дия. Их греб­ни ста­ли по­хо­жи на жес­то­кие ух­мыл­ки. Лод­ка на­ча­ла рас­ка­чи­вать­ся, под­ни­мать­ся и па­дать под вол­ны с ужа­саю­щей ско­ро­стью. Он ин­стинк­тив­но сме­нил курс, что­бы вол­ны би­ли в кор­му лод­ки по ка­са­тель­ной. Но тем са­мым он на­пра­вил лод­ку к се­ве­ро-вос­то­ку от Якор­ной Ла­пы. Ему при­дет­ся где-ни­будь раз­вер­нуть­ся и вой­ти в порт с вос­то­ка или юго-вос­то­ка. Ку­ойл не знал, как вес­ти лод­ку по зиг­за­го­об­раз­ной тра­ек­то­рии, что­бы пе­ре­сечь бух­ту: длин­ный от­ре­зок с вол­на­ми к но­су лод­ки и ко­рот­кий с вол­ной в кор­му. Где-то на се­ре­ди­не бух­ты он сде­лал рез­кий по­во­рот в сто­ро­ну Якор­ной Ла­пы, под­ста­вив низ­кую и ши­ро­кую кор­му под вол­ны.
   Лод­ка за­ка­ча­лась, и из-под ска­мьи вы­скольз­нул ко­рот­кий ку­сок ве­рев­ки. На од­ном кон­це у не­го бы­ли за­вя­за­ны уз­лы, а вто­рой был рас­тре­пан и за­ло­ман, буд­то там ко­гда-то то­же бы­ли уз­лы, но те­перь раз­вя­за­лись. Толь­ко сей­час Ку­ойл по­нял, что эти уз­лы на ве­рев­ках что-то обо­зна­ча­ли.
   Лод­ка безу­держ­но пры­га­ла на вол­нах вниз и вверх, за­ры­ва­ясь но­сом в во­ду, в то вре­мя как мо­тор все еще ра­бо­тал. Ку­ой­лу ста­ло страш­но. Ка­ж­дый раз, ко­гда у не­го вы­би­ва­ло руль из рук, лод­ка сби­ва­лась с кур­са. Че­рез не­сколь­ко ми­нут его пу­те­ше­ст­вие за­кон­чи­лось. Лод­ка ру­ба­ну­ла но­сом во­ду, как то­пор, вы­со­ко за­драв кор­му. Сле­дую­щая вол­на раз­вер­ну­ла лод­ку бор­том к от­кры­то­му мо­рю. Лод­ка пе­ре­вер­ну­лась, а Ку­ойл ока­зал­ся под во­дой.
   За пят­на­дцать ужас­ных се­кунд он нау­чил­ся пла­вать дос­та­точ­но, что­бы до­б­рать­ся до пе­ре­вер­нув­шей­ся лод­ки и схва­тить­ся за ось за­мер­ше­го вин­та. Сво­им ве­сом он по­гру­зил кор­му в во­ду, тем са­мым при­под­няв нос. Это­го ока­за­лось дос­та­точ­но, что­бы сле­дую­щая вол­на раз­вер­ну­ла лод­ку и на­пол­ни­ла ее во­дой. Ку­ойл сно­ва по­вис в про­зрач­ной во­де и уви­дел где-то под со­бой блед­ную тень сво­ей лод­ки, ее зна­ко­мые очер­та­ния и цвет по­сте­пен­но про­па­да­ли, по ме­ре то­го как она все глуб­же ухо­ди­ла вниз.
   Он всплыл, су­до­рож­но хва­тая ртом воз­дух. Он поч­ти ни­че­го не ви­дел из-за ка­ко­го-то го­ря­че­го ве­ще­ст­ва в гла­зах и тут за­ме­тил сте­каю­щие с не­го ка­п­ли во­ды, ко­то­рые бы­ли по­че­му-то кро­ва­во-крас­но­го цве­та.
   «Глу­по, — по­ду­мал он, — ка­кая глу­пость уми­рать, по­ка не вы­рос­ли де­ти». У не­го не бы­ло ни спа­са­тель­но­го жи­ле­та, ни не­по­то­п­ляе­мых ве­сел, ни ма­лей­ше­го по­ня­тия о том, где он на­хо­дит­ся. Он ка­чал­ся на вол­нах, как по­пла­вок из те­лес­но­го жи­ра и воз­ду­ха в лег­ких. Он стал по­плав­ком. Его от­де­ля­ли пол­то­ры мор­ские ми­ли от ка­ж­до­го бе­ре­га, пол­то­ры ми­ли, ко­то­рые на­до бы­ло про­плыть в хо­лод­ной во­де. Пря­мо пе­ред ним ка­ча­лась на во­де ве­рев­ка с узел­ка­ми, а в шес­ти мет­рах на по­верх­ность всплыл крас­ный ящик. Это был пла­ст­мас­со­вый кон­тей­нер для льда, о ко­то­ром он за­был. Ку­ойл про­бил­ся к кон­тей­не­ру сквозь це­лую фло­ти­лию де­ре­вян­ных спи­чек, ко­то­рые, долж­но быть, вы­па­ли в лод­ку из па­ке­та с про­дук­та­ми. Он хо­ро­шо пом­нил, как по­ку­пал спич­ки. На­вер­ное, ко­гда-ни­будь эти спич­ки вы­не­сет на бе­рег, толь­ко уже без сер­ных го­ло­вок. А где в это вре­мя бу­дет он?
   Ку­ойл схва­тил­ся за руч­ки кон­тей­не­ра и лег на не­го гру­дью. У не­го со лба сте­ка­ла кровь, но он не смел от­нять рук от кон­тей­не­ра, что­бы кос­нуть­ся ра­ны. Он не пом­нил уда­ра. На­вер­ное, его за­де­ло бор­том лод­ки, ко­гда она пе­ре­во­ра­чи­ва­лась.
   Вол­ны ка­за­лись ог­ром­ны­ми, ве­ли­чи­ной с го­ру, но он под­ни­мал­ся и па­дал вме­сте с ни­ми, на­блю­дая за зе­ле­ны­ми во­до­во­ро­та­ми, тя­нув­ши­ми его вниз, и ко­вар­ны­ми вспле­ска­ми, за­би­ваю­щи­ми нос со­ле­ной во­дой.
   Ко­гда он уви­дел те­ло мерт­во­го че­ло­ве­ка, от­лив поч­ти за­кон­чил­ся. Это бы­ло поч­ти два ча­са на­зад. Ско­ро, на­вер­ное, нач­нет­ся при­лив. Ку­ойл по­те­рял ча­сы. Ес­ли он ни­че­го не пу­та­ет, то ме­ж­ду от­ли­вом и при­ли­вом про­хо­дит око­ло ча­са, ко­гда во­да сто­ит со­всем низ­ко. Он со­всем ни­че­го не знал о те­че­ни­ях в бух­те. То, что лу­на на­хо­ди­лась в по­след­ней чет­вер­ти, оз­на­ча­ло, что при­лив бу­дет низ­ким. Бил­ли го­во­рил, что вдоль за­пад­но­го бе­ре­га идут слож­ные во­ды. Там мно­го ри­фов и по­кры­тых во­до­рос­ля­ми кам­ней. Ку­ойл бо­ял­ся, что ве­тер вы­не­сет его из бух­ты в от­кры­тое мо­ре и он от­пра­вит­ся в Ир­лан­дию на кон­тей­не­ре для льда. Ес­ли бы он ока­зал­ся бли­же к за­пад­но­му под­вет­рен­но­му по­бе­ре­жью, где вол­ны бы­ли ни­же, то у не­го поя­вил­ся бы шанс до­б­рать­ся до кам­ней.
   Про­шло мно­го вре­ме­ни. Ку­ой­лу ка­за­лось, что он на­хо­дит­ся в во­де не­сколь­ко ча­сов. Он не чув­ст­во­вал ног. Ко­гда его под­ня­ла оче­ред­ная вол­на, он по­пы­тал­ся оп­ре­де­лить, где на­хо­дит­ся. За­пад­ное по­бе­ре­жье ста­ло бли­же, но, не­смот­ря на ве­тер и на­сту­паю­щий при­лив, он дви­гал­ся в сто­ро­ну мы­са.
   Чуть поз­же он уди­вил­ся, уви­дев ка­мен­ную пи­ра­ми­ду, к ко­то­рой не­дав­но под­хо­дил. Долж­но быть, ка­кое-то те­че­ние под­хва­ти­ло его и по­нес­ло к са­мо­му краю зем­ли, к пе­ще­рам, к мерт­во­му че­ло­ве­ку. Ему по­ка­за­лось за­бав­ным, что ско­ро он со­ста­вит ком­па­нию тру­пу в жел­том и при­сое­ди­нит­ся к его иг­ре у вхо­да в пе­ще­ру.
   — По­ка у ме­ня есть этот го­ря­чий кон­тей­нер, ни­че­го у вас не по­лу­чит­ся, — гром­ко ска­зал он.
   Ему ста­ло ка­зать­ся, что пла­сти­ко­вый ко­роб на­пол­нен тлею­щи­ми уг­ля­ми. Он так ре­шил по­то­му, что, как толь­ко он под­ни­мал под­бо­ро­док с крыш­ки кон­тей­не­ра, его на­чи­на­ла бить силь­ная дрожь, но ко­гда он сно­ва опус­кал его об­рат­но, дрожь пре­кра­ща­лась. Так мог­ло дей­ст­во­вать толь­ко бла­го­сло­вен­ное те­п­ло.
   Он с удив­ле­ни­ем за­ме­тил, что ста­ло смер­кать­ся. Од­на­ко это его да­же об­ра­до­ва­ло. Раз на­сту­па­ет ночь, зна­чит, он ско­ро ля­жет спать. На­ко­нец-то от­дох­нет. Ку­ойл не­ве­ро­ят­но ус­тал. Как при­ят­но бу­дет по­гру­зить­ся в эти ка­чаю­щие­ся мяг­кие вол­ны. Да, это мож­но бу­дет сде­лать. Толь­ко не­по­нят­но, по­че­му эта мысль рань­ше не при­хо­ди­ла ему на ум. И че­ло­век в жел­том со­всем не мертв. Он спит. От­ды­ха­ет. Еще ми­ну­та, и Ку­ойл уже был го­тов пе­ре­вер­нуть­ся, что­бы уст­ро­ить­ся по­удоб­нее и ус­нуть. Вот толь­ко ог­ни по­гас­нут. Но же­ст­кий свет све­тил пря­мо в его отек­шие гла­за, и Джек Баг­гит уже вы­тас­ки­вал его, от­ры­вая от го­ря­че­го кон­тей­не­ра и стал­ки­вая пря­мо на ку­чу хо­лод­ной ры­бы.
   — Свя­тые угод­ни­ки и пе­ту­ши­ное пле­мя! Я так и знал, что тут кто-то есть! Я чу­ял. — Джек на­бро­сил на Ку­ой­ла про­смо­лен­ную па­ру­си­ну. — Я же го­во­рил те­бе, что эта шту­ко­ви­на те­бя уто­пит. Ты дав­но в во­де? Вдруг про­шло уже слиш­ком мно­го вре­ме­ни? В та­кой во­де дол­го не вы­дер­жишь.
   Но Ку­ойл не мог ему от­ве­тить. Его так силь­но тряс­ло, что пят­ки би­лись о ры­бу. Он по­пы­тал­ся ска­зать Дже­ку, что­бы тот дос­тал из во­ды его го­ря­чий кон­тей­нер, что по­мог­ло бы ему сно­ва со­греть­ся, но не смог ра­зомк­нуть че­лю­сти.
***
   Джек во­ло­ком при­та­щил Ку­ой­ла на иде­аль­ную кух­ню мис­сис Баг­гит.
   — Это Ку­ойл, ко­то­ро­го я вы­ло­вил из чер­то­во­го мо­ря, — по­яс­нил он.
   — Ес­ли бы ты толь­ко знал, сколь­ких че­ло­век он спас, — ска­за­ла мис­сис Баг­гит Ку­ой­лу. — Сколь­ких спас! — Но од­но­му он по­мочь так и не су­мел.
   Она раз­де­ла Ку­ой­ла, об­ло­жи­ла его но­ги бу­тыл­ка­ми и уку­та­ла одея­лом. За­ва­ри­ла чай и с лов­ко­стью, го­во­ря­щей о боль­шом опы­те, на­пои­ла его, раз­жи­мая зу­бы лож­кой. Джек про­бур­чал что-то о том, что ста­кан ро­ма был бы ему по­лез­нее.
   Че­рез два­дцать ми­нут его че­лю­сти рас­сла­би­лись и ра­зум про­яс­нил­ся. Он смог из­ба­вить­ся от на­ва­ж­де­ния ухо­дя­щей вдаль лод­ки, ил­лю­зии го­ря­че­го кон­тей­не­ра и рас­смот­реть дом Баг­ги­тов в де­та­лях. Он да­же су­мел вы­пить вто­рую чаш­ку чаю с са­ха­ром и сгу­щен­ным мо­ло­ком.
   — Это хо­ро­ший чер­ный чай, — ска­за­ла мис­сис Баг­гит. Ни­ка­кой ром не мог срав­нить­ся с ним по бла­го­дат­ной це­ли­тель­ной си­ле.
   В до­ме вез­де ле­жа­ли кру­жев­ные сал­фе­точ­ки, вы­пол­нен­ные с боль­шим мас­тер­ст­вом, ха­рак­тер­ным для этих мест: кру­жев­ные вол­ны и пла­ву­чие льди­ны, вы­пук­лые ра­ко­ви­ны и во­до­рос­ли, изо­гну­тые усы ома­ров, круг­лые ры­бьи гла­за, то­пор­ща­щие­ся за­пя­тые кре­ве­ток и глу­бо­кие пе­ще­ры. Бе­лый снег на чер­ных ска­лах, раз­но­цвет­ные чай­ки, ко­сой се­реб­ря­ный дождь. В пле­тен­ных круп­ны­ми уз­ла­ми рам­ках стоя­ли фо­то­гра­фии пред­ков и яко­рей, Биб­лия бы­ла ук­ра­ше­на тон­кой кру­жев­ной пе­ной, а ци­фер­блат ча­сов, как не­вес­та, вы­гля­ды­вал из-под вен­ка ди­ких цве­тов. Руч­ки ку­хон­ных шка­фов драз­ни­ли кис­точ­ка­ми, как стрип­ти­зер­ши в ба­ре, руч­ку чай­ни­ка оп­ле­та­ла при­чуд­ли­вая змей­ка, а сту­лья уто­па­ли в ажур­ном пле­те­нии, пол­но­стью по­кры­вав­шем спин­ки и под­ло­кот­ни­ки. На пол­ке ле­жа­ла те­ле­фон­ная кни­га Он­та­рио, из­дан­ная в 1961 го­ду.
   Мис­сис Баг­гит стоя­ла воз­ле зе­ле­ной сте­ны. Она до­ли­ва­ла в чай­ник во­ды. Ее ру­ки бы­ли по­хо­жи на ло­па­ты: круп­ные, буг­ри­стые сус­та­вы и по­кры­тые шра­ма­ми паль­цы. В за­вар­ной чай­ник по­лил­ся кру­той ки­пя­ток. На мис­сис Баг­гит бы­ло хлоп­ко­вое пла­тье без ру­ка­вов. Дом ды­шал те­п­лом и спо­кой­ным ую­том.
   У нее был силь­ный го­лос, при­выч­ный к пе­ре­кри­ки­ва­нию вет­ра и от­стаи­ва­нию сво­его мне­ния во вре­мя жар­ких спо­ров. В этом до­ме Джек умень­шил­ся до раз­ме­ров дет­ской кук­лы, а его же­на в ма­то­вом све­те и гир­лян­дах цве­тов пре­вра­ти­лась в ве­ли­кан­шу. Она вни­ма­тель­но рас­смат­ри­ва­ла ли­цо Ку­ой­ла, буд­то бы зна­ла его рань­ше. Он уже мень­ше сту­чал зу­ба­ми о край круж­ки. Дрожь, со­тря­сав­шая его от шеи до пят, про­шла.
   — Ты со­гре­ешь­ся, — ска­за­ла она та­ким то­ном, буд­то са­ма уже не смо­жет это­го сде­лать.
   Она под­нес­ла к его сто­пам на­гре­тый ка­мень. Пе­ст­рая мо­ло­дая со­ба­ка за­ер­за­ла на сво­ем ков­ри­ке и при­под­ня­ла уши.
   Дже­ку, как боль­шин­ст­ву муж­чин, за­ни­маю­щих­ся тя­же­лым фи­зи­че­ским тру­дом, стои­ло толь­ко сесть в крес­ло, как он рас­сла­бил­ся, рас­тек­ся по не­му, буд­то рос­кошь удоб­ст­ва рас­тво­ря­ла мыш­цы.
   — Ска­жи спа­си­бо, что ты та­кой кре­пыш. Толь­ко твой жир со­хра­нял те­п­ло твое­го те­ла все эти ча­сы и под­дер­жи­вал те­бя на пла­ву. Ху­дыш­ка на тво­ем мес­те уже бы дав­но умер.
   По­том Ку­ойл вспом­нил о че­ло­ве­ке в жел­том и сно­ва рас­ска­зал свою ис­то­рию, на­чи­ная с про­гул­ки по мы­су и за­кан­чи­вая све­том, ре­за­нув­шим его по гла­зам.
   — Под кам­ня­ми? — Джек от­пра­вил­ся в кли­но­об­раз­ный за­ку­ток под ле­ст­ни­цей, где у них сто­ял те­ле­фон, что­бы по­зво­нить в бе­ре­го­вую ох­ра­ну.
   Ку­ойл сел. У не­го зве­не­ло в ушах.
   — Лю­ди в оч­ках не боль­но-то ла­дят с со­ба­ка­ми, — го­во­ри­ла она Ку­ой­лу. — Со­ба­ке, что­бы по­нять, что у те­бя на серд­це, на­до ви­деть твои гла­за. Со­ба­ка бу­дет ждать, по­ка ты ей улыб­нешь­ся. Ес­ли по­на­до­бит­ся, то мо­жет ждать це­лый ме­сяц.
   — Это нью­фа­унд­ленд­ская по­ро­да? — спро­сил тря­су­щий­ся Ку­ойл, все еще сла­бый от дол­го­го пре­бы­ва­ния в во­де.
   — Нью­фа­унд­ленд­ская по­ро­да! Да ей тут и не пах­нет! Эта со­ба­ка не из на­ших мест. На­стоя­щая со­ба­ка, са­мая луч­шая со­ба­ка в ми­ре, это во­дя­ной пес. Вот у это­го, Бат­ча, есть не­мно­го кро­ви во­дя­но­го пса, толь­ко он по­лу­кров­ка. Все чис­то­кров­ные вы­мер­ли. Вер­нее, их уби­ли не­сколь­ко по­ко­ле­ний на­зад. Спро­си у Дже­ка, он те­бе рас­ска­жет. Прав­да, он боль­ше лю­бит ко­шек. А мне вот по ду­ше со­ба­ки. Батч у нас от Эл­вис Бил­ли Прит­ти. А у Дже­ка есть кот, Шки­пер Том­ми, так он хо­дит с ним на яли­ке в мо­ре. Са­мый на­стоя­щий ры­бак.
   На­ко­нец в бе­ре­го­вой ох­ра­не при­ня­ли со­об­ще­ние об уто­п­лен­ни­ке в жел­том кос­тю­ме. Круж­ка Ку­ой­ла опус­те­ла. Джек ушел на мос­тки чис­тить и за­мо­ра­жи­вать улов. Он сде­лал свое де­ло, спас, а ле­че­ние — уже де­ло же­ны.
   Ку­ойл по­шел за мис­сис Баг­гит на­верх, в ком­на­ту для гос­тей. Она про­тя­ну­ла ему на­пол­нен­ные за­но­во бу­тыл­ки с го­ря­чей во­дой.
   — За сле­дую­щей лод­кой иди к Эл­ви­ну Яр­ку, — ска­за­ла она.
   Пе­ред тем как ус­нуть, он за­ме­тил лю­бо­пыт­ный гоф­ри­ро­ван­ный ци­линдр воз­ле две­ри. Это бы­ло по­след­ним из то­го, что он уви­дел.
   Ут­ром он му­чил­ся от го­ло­да и на­сла­ж­дал­ся ра­до­стью жиз­ни. Он уви­дел, что ци­линдр вы­пол­нял роль упо­ра для две­ри и был сде­лан из ка­та­ло­га то­ва­ров по поч­те. Ты­ся­чи стра­ниц, ак­ку­рат­но сло­жен­ных и скле­ен­ных в стро­гом по­ряд­ке. Он тут же пред­ста­вил се­бе, как мис­сис Баг­гит тер­пе­ли­во тру­дит­ся над ни­ми, день за днем; за ок­ном над еля­ми во­ет ве­тер и па­да­ет снег. Да­ле­ко в бух­те сто­нет лед, на се­ве­ре в не­бо по­ды­ма­ет­ся дым от пе­чей. Она скла­ды­ва­ет и кле­ит, на пли­те ки­пит чай­ник, по­кры­вая ок­на на­ле­том от па­ра. Из все­го шес­ти­ча­со­во­го при­клю­че­ния в ле­дя­ной во­де боль­ше все­го Ку­ойл за­пом­нил свои гус­то-си­ние от по­ли­няв­ших де­ше­вых нос­ков ног­ти на паль­цах ног.
***
   Ко­гда ее дом сно­ва опус­тел, Ку­ойл был от­прав­лен до­мой, чай­ник уб­ран на пол­ку, а пол вы­мыт; она вы­шла на ули­цу, что­бы по­ве­сить влаж­ное одея­ло, ко­то­рым ук­ры­вал­ся Ку­ойл, и за­брать вче­раш­нее вы­сти­ран­ное бе­лье. Был мяг­кий сен­тябрь, но во­круг нее по-преж­не­му бу­ше­ва­ла яро­ст­ная бу­ря, от­няв­шая у нее Джей­со­на. Она не­сколь­ко раз морг­ну­ла, что­бы ото­гнать на­ва­ж­де­ние. Же­ст­кие паль­цы взя­лись за шта­ни­ны брюк Дже­ка, стрях­ну­ли иней с го­лу­бой ру­баш­ки. Она вер­ну­лась до­мой, что­бы сно­ва гла­дить и уби­рать, под скре­жет ло­маю­ще­го­ся за мы­сом льда и гро­хот рас­сы­паю­щих­ся от дав­ле­ния айс­бер­гов, взды­маю­щих об­лом­ки на де­сят­ки мет­ров вверх, к бе­лой лу­не.

27 Комната новостей

   Га­лер­ные но­во­сти — это не­под­твер­жден­ные слу­хи о су­дах.
«МОР­СКОЙ СЛО­ВАРЬ»

   Че­рез два дня по­сле за­плы­ва Ку­ой­ла в ком­на­ту но­во­стей во­шел Бил­ли Прит­ти в ста­ром ко­жа­ном лет­ном шле­ме с раз­ве­ваю­щи­ми­ся ре­меш­ка­ми и в шер­стя­ной курт­ке в се­рые и чер­ные квад­ра­ты. Он был бле­ден.
   — На­шли твое­го уто­п­лен­ни­ка, Ку­ойл. Ре­бя­та из бе­ре­го­вой ох­ра­ны вы­та­щи­ли его из пе­ще­ры. Прав­да, он пре­под­нес нам всем сюр­приз. — Бил­ли вы­нул из кар­ма­на об­ры­вок бу­ма­ги и раз­вер­нул его. — А это — ста­тья для пер­вой по­ло­сы, ко­то­рую я со­ста­вил по до­ро­ге сю­да. На­до бы­ло, ко­неч­но, от­дать ее те­бе, но я уже ее на­пи­сал. Ко­ро­че, он пла­вал в спа­са­тель­ном кос­тю­ме. К пе­ще­рам его вы­не­сло те­че­ни­ем. Ту­да не­сколь­ко лет на­зад вы­не­сло еще од­но­го пар­ня с мы­са Бе­зы­мян­но­го.
   — А в ка­ком смыс­ле сюр­приз?
   — Не мог­ли оп­ре­де­лить, кто это. Вна­ча­ле. Слож­но бы­ло.
   — Не тя­ни. Что там? — про­ры­чал Терт Кард.
   — У не­го го­ло­вы не бы­ло.
   — А в че­мо­да­не? — глу­по ска­зал Ку­ойл. — Это его го­ло­ва бы­ла в че­мо­да­не? Это мис­тер Мел­вилл?
   — Он са­мый, мис­тер Мел­вилл из че­мо­да­на. Во вся­ком слу­чае, они так счи­та­ют. Сей­час вся по­ли­ция и бе­ре­го­вая ох­ра­на как с це­ни со­рва­лись. Зво­нят в Шта­ты, объ­яв­ля­ют тре­во­гу. Ско­рее все­го, это им ни­че­го не даст. Го­во­рят, все вы­гля­дит так, буд­то те­ло за­су­ну­ли в кос­тюм уже по­сле то­го, как бы­ла от­ре­за­на го­ло­ва.
   — С че­го они взя­ли? — спро­сил Терт Кард.
   — По­то­му что те­ло бы­ло раз­ре­за­но на пять кус­ков. Как пи­рог.
   Вил­ли си­дел за ком­пь­ю­те­ром и на­би­рал ста­тью.
   ОБ­НА­РУ­ЖЕ­НО ПРО­ПАВ­ШЕЕ ТЕ­ЛО. СТРАШ­НАЯ НА­ХОД­КА В ПЕ­ЩЕ­РАХ
   — Не по­ни­маю, по­че­му мне не дос­та­ют­ся хо­ро­шие те­мы? — ска­зал На­тбим. — Од­на га­дость. Ко­неч­но, На­тби­му ос­та­ют­ся толь­ко са­мые мерз­кие, гад­кие ис­то­рии, ко­то­рые и рас­ска­зать-то пря­мо нель­зя, толь­ко гряз­ны­ми на­ме­ка­ми. Вот уж по че­му я ску­чать не бу­ду. Са­мым при­ят­ным из то­го, что мне по­па­лось за все это вре­мя, бы­ло об­ви­не­ние, вы­дви­ну­тое про­тив мэ­ра Гал­ли­ам­би­ка. Он вы­иг­рал в ло­те­рею ты­ся­чу дол­ла­ров и от­ме­тил это со­бы­тие тем, что за од­ну не­де­лю рас­тлил че­тыр­на­дцать сту­ден­тов. Его об­ви­ни­ли в не­при­стой­ном на­па­де­нии, вуль­гар­но­сти и без­нрав­ст­вен­ном по­ве­де­нии и со­до­мии. А еще был два­дца­ти­де­вя­ти­лет­ний пар­ниш­ка, ко­то­рый прие­хал в дом пре­ста­ре­лых «Зо­ло­тая до­ли­на» и убе­дил се­ми­де­ся­ти­од­но­лет­нюю ста­руш­ку съез­дить с ним в ма­га­зин в бух­ту Мис­ки. Он за­вез ее на про­се­лоч­ную до­ро­гу и так из­на­си­ло­вал, что ей при­шлось по­том швы на­кла­ды­вать. Его по­са­ди­ли в кар­цер, и знае­те, что он сде­лал в день сво­его су­да?
   — Со­рвал с се­бя оде­ж­ду, — в один го­лос ска­за­ли Ку­ойл, Бил­ли Прит­ти и Терт Кард.
   — Есть еще но­во­сти о свя­щен­ни­ках, ра­бо­таю­щих в при­ютах. Сей­час су­да ждут уже де­вят­на­дцать че­ло­век из этих доб­ро­хо­тов. По­том док­тор из кли­ни­ки на Бе­зы­мян­ном, ко­то­ро­го об­ви­ни­ли в до­мо­га­тель­ст­вах по от­но­ше­нию к че­тыр­на­дца­ти па­ци­ент­кам. Они опи­са­ли это как «про­во­ка­ци­он­ные ме­то­ды ос­мот­ра гру­ди и ге­ни­та­лий». Ру­ко­во­ди­тель хо­ра в бух­те Мис­ки в по­не­дель­ник был при­знан ви­нов­ным в раз­врат­ных дей­ст­ви­ях и рас­тле­нии бо­лее сот­ни маль­чи­ков за по­след­ние две­на­дцать лет. Там же был аре­сто­ван аме­ри­кан­ский ту­рист, щу­пав­ший маль­чи­ков в го­род­ском бас­сей­не. «Он все вре­мя тро­гал мой зад и пе­ред», — ска­за­ла де­ся­ти­лет­няя жерт­ва. А здесь, в Якор­ной Ла­пе, бы­ло предъ­яв­ле­но об­ви­не­ние люб­ве­о­биль­но­му па­па­ше, ко­то­рый рас­тлил двух сво­их сы­но­вей и дочь во вре­мя бес­чис­лен­ных по­ло­вых сно­ше­ний в пе­ри­од с 1962 го­да по на­стоя­щее вре­мя. Об­ви­нен в со­до­мии, не­при­стой­ном на­па­де­нии и по­ло­вом ак­те. Еще один лю­би­тель се­мей­ных раз­вле­че­ний, здо­ро­вен­ный де­ти­на три­дца­ти пя­ти лет от ро­ду, ры­бак, все свое вре­мя на бе­ре­гу по­свя­щал обу­че­нию сво­ей че­ты­рех­лет­ней до­че­ри ораль­но­му сек­су и мас­тур­ба­ции.
   — Ра­ди бо­га, — взмо­лил­ся Ку­ойл, — это все не мог­ло про­изой­ти за од­ну не­де­лю!
   — Все­го за од­ну не­де­лю, го­во­ришь? Да это еще не все, черт возь­ми! — зая­вил На­тбим.
   — Ра­ди этих ис­то­рий и по­ку­па­ют на­шу га­зе­ту, — ска­зал Терт Кард. — А не ра­ди ва­ших ко­ло­нок или вся­ких со­ве­тов по хо­зяй­ст­ву. Тут глав­ное — сек­су­аль­ные стра­шил­ки На­тби­ма с име­на­ми и да­та­ми. Это Джек до­га­дал­ся о том, что лю­дям ин­те­рес­ны та­кие ис­то­рии. Сей­час-то, ко­неч­но, все ме­ст­ные га­зе­ты их пе­ча­та­ют, но «Бол­туш­ка» пер­вой ста­ла да­вать име­на и соч­ные де­та­ли.
   — Не уди­ви­тель­но, что те­бя от это­го все­го тя­нет в де­прес­сию, На­тбим. У нас об этом боль­ше пи­шут, чем в дру­гих га­зе­тах? По-мо­ему, так боль­ше.
   Бил­ли си­дел в сво­ем уг­лу и пи­сал. Ох уж эти под­роб­но­сти.
   — Не мо­гу ска­зать, что боль­ше. Про­сто тут об этом го­во­рят бо­лее от­кры­то. Вот та­ко­го ко­ли­че­ст­ва ис­то­рий о свя­щен­ни­ках я боль­ше ни­где не встре­чал. На­вер­ное, в этих ма­лень­ких пор­тах пол­но мер­зав­цев в су­та­нах, ко­то­рым до­ве­ря­ют сво­их де­тей на­ив­ные ро­ди­те­ли. Прав­да, я слы­шал вы­ска­зы­ва­ние о том, что сек­су­аль­ные до­мо­га­тель­ст­ва по от­но­ше­нию к де­тям на Нью­фа­унд­лен­де — обыч­ное де­ло.
   — Га­дость ка­кая, — ска­зал Терт Кард. — А я мо­гу ска­зать, что это для анг­ли­чан обыч­ное де­ло. — Он че­сал го­ло­ву до тех пор, по­ка на кла­виа­ту­ру не по­сы­пал­ся на­стоя­щий сне­го­пад из пер­хо­ти.
   — А что даль­ше здесь про­ис­хо­дит с на­силь­ни­ка­ми? Их пы­та­ют­ся ле­чить? Или про­сто са­жа­ют?
   — Не знаю, — от­ве­тил На­тбим.
   — А из это­го мог бы по­лу­чить­ся хо­ро­ший ма­те­ри­ал, — ска­зал Ку­ойл.
   — Да, — вя­ло ото­звал­ся На­тбим, буд­то у не­го за­кан­чи­ва­лись си­лы. — Мог бы. Ес­ли бы я смог взять­ся за не­го до отъ­ез­да. А я не мо­гу. «Во­ро­гов» поч­ти го­тов, и мне на­до вы­би­рать­ся от­сю­да до то­го, как все по­кро­ет­ся льдом. — Он со вку­сом зев­нул. — Хва­тит, с этим уже по­кон­че­но.
   — А Дже­ку ты об этом го­во­рил? — на­пряг­ся Терт Кард.
   — А, да он и так зна­ет.
   — Что у те­бя, Ку­ойл, ав­то­ка­та­ст­ро­фа или ава­рия на бор­ту? Ты дол­жен был что-ни­будь на­пи­сать. По­хо­же, что вся­кий раз, ко­гда слу­ча­ет­ся важ­ное про­ис­ше­ст­вие, ты где-то ез­дишь со свои­ми ин­тер­вью для ко­ра­бель­ных ис­то­рий. Или ка­та­ешь мис­сис Про­уз? Ку­ойл, ты что, дей­ст­ви­тель­но это де­ла­ешь? Ты в ре­дак­ции бы­ва­ешь ре­же, чем Джек.