Скирюк Дмитрий. Драконовы сны

   — Скажи мне еще одну вещь, — он запнулся, затем огляделся вокруг и отломил ветку с куста. Распустил свои волосы и заново собрал их в узел на затылке. — Та девушка… Ну, акробатка…
   — Нора?
   — Да, Нора… Она, случайно, не носит волосы… вот так? — он воткнул палочку себе в волосы и повернулся в профиль.
   — Носит. Только у нее обычно дротик вместо палки.
   — Дротик… — пробормотал Жуга. — Понятно.
   Он встал, со звоном выдернул из камня меч и сунул его в ножны. Усмехнулся.
   — Ладно. Раз уж умирать ты не собираешься, пошли искать твоего дракона.
   — Еще чего! — хмыкнул Тил, потирая укушенный зад. — Носись за ним по солнцепеку… Сам найдется.
   — Где он, как ты думаешь?
   — Да леший знает… Спит, наверное, где-нибудь.
   Кусты перед ними зашевелились. Жуга выхватил было меч, но тут же опустил его, когда навстречу, с топотом и треском вывалился Рик. Дракончик радостно присвистнул, подскочил к мальчишке и вдруг толкнул его носом с такой силой, что Телли не устоял на ногах и свалился в бассейн.
   — Ты что, с ума сошел?! — Тил забарахтался и встал, отплевываясь и отряхиваясь. Вода в бассейне едва доходила ему до пояса. — Перегрелся на жаре?
   — Ну, вот и нашелся, — удовлетворенно сказал Жуга. Покосился на солнце и повернулся к мальчишке. — Пошли за вещами.
 
   Шурша сухими листьями, Арнольд вышел на поляну, сбросил с плеч вязанку хвороста и вытер руки о штаны.
   — Нет смысла больше ждать, — сказал он, садясь и протягивая руки к огню. — Я обыскал все вокруг. Его нигде нет.
   Нора ничего не ответила.
   День близился к вечеру. Костер почти погас, остывающий дым белесым покрывалом колыхался среди голых ветвей. Было тихо и безветренно. Арнольд поворошил горящие головни, подбросил в огонь пару сучьев и перевернул над угольями надетые на палочки грибы. Покосился на девушку, на лежащего рядом Вильяма. Лютнист, закинув руки за голову, глядел в темнеющее небо.
   — Нам надо уходить, — он тронул Нору за рукав. — Вы слышите?
   — Слышу, — ответила та, бездумно глядя на огонь. Поправила на плечах одеяло. — Не кричи.
   — Нам нельзя здесь оставаться, нас могут найти в любой момент.
   — Мне все равно, — безразлично сказал Вильям.
   — Брось, Вилли! — рявкнул силач, закипая. — Не хочешь же ты в самом деле…
   — Ничего я не хочу, — бард повернулся на живот, запустил в костер сухой еловой шишкой. — Я с тобой дальше не пойду. С меня довольно Олле.
   Арнольд нахмурился.
   — Вот, значит, как… Ну и что же ты намерен делать?
   — Не знаю, — тот пожал плечами. — Пойду на север, в Остенде или Цурбааген. Наймусь на судно до Британии, а там… Там видно будет.
   — Арнольд… — Нора подняла голову. Помедлила. — Скажи, зачем ты начал… это все?
   — Что «все»? — не понял тот.
   — Ну этот парень и дракон. Зачем они тебе понадобились?
   Силач слегка растерялся.
   — Ты же сама намекала, что мальчишка нам бы пригодился, — сказал он, — хотела его обучить. Да и дракон — штука полезная.
   — Но не настолько, чтобы ради этого пожертвовать повозкой, лошадью и даже Олле!
   — Олле я не трогал, ты сама прекрасно знаешь.
   Девушка потупилась. Кивнула:
   — Я знаю, да. Но сейчас мне кажется, что наши желания тут не при чем. Мы все как будто потеряли голову, не думали ни о чем, кроме как вытащить его… Их, — поправилась она. — Мальчишку и дракона.
   — Нора, перестань, — Арнольд поморщился.
   — Что на тебя тогда нашло? Ты дрался за него, как за брата, чего ради? — она вздрогнула и потрясла головой, как будто и в самом деле отгоняя наваждение. — Теперь они удрали, и мы здесь больше ни к чему. Может, Вилли и прав — нам нет нужды держаться вместе.
   Взгляд ее упал на доску с фигурками.
   — Зачем тебе эта игрушка?
   — Что? — вскинулся Арнольд. — А, это… Тил оставил, прежде чем уйти. Возьмем с собой, быть может, нам удастся выручить за нее пару талеров.
   — Она мне не нравится. Брось ее в огонь.
   — Но зачем?
   Нора замешкалась, не зная, что ответить, потом покраснела и отвернулась.
   — Она мне не нравится, — повторила она. — Сожги ее.
   Силач пожал плечами, но решил ей больше не перечить, поднял доску и шагнул к костру.
   И в этот миг фигурка лиса двинулась вперед.
   Арнольд замер. Гулко сглотнул и торопливо опустил доску на траву. Жестом подозвал свою спутницу и указал на фигурку.
   — Нора, взгляни!
   — Что случилось? Что такое?
   — Она передвинулась. Сама. Клянусь, я к ней не прикасался!
   — Брось, — поморщилась та, — что тут особенного? Тряхнул, наверное, вот и все.
   — Шутишь? их с места не сдвинешь. — он потрогал застывшую фигурку лисы и нервно огляделся. — Что бы это значило?
   Постепенно напряжение передалось другим. Он заставил Нору встать, свернул одеяло, убрал с огня грибы и быстро затоптал костер. Теперь он был готов ко всему, и когда в кустах за маленьким оврагом зазвучали голоса, Арнольд спокойно и без лишней суеты сделал Вилли знак пригнуться, одним движеньем зарядил свой арбалет и спрятался за дерево. Девушка и бард переглянулись и послушно отступили за бугор, где затаились на земле.
   Зашуршали листья, треснул сучок, затем кто-то выругался, оступившись, и на поляну вышли двое — Тил и с ним какой-то незнакомый рыжий парень лет двадцати, одетый в драные штаны и рубаху странного покроя. Оба были мокрые до нитки, с волос капала вода. В руках у парня был увесистый и тоже мокрый тюк с вещами.
   — Вот незадача, — выругался Тил, трясясь и ежась от холода. — Я и забыл, что здесь уже зима, — он подошел к костру и огляделся. — Арнольд! Вилли! Эй!
   — Не шуми, услышит кто-нибудь, — спокойно сказал его спутник. Присел у костра, поворошил золу. — Гм, еще дымится…
   — Должно быть, они ушли совсем недавно, — Тил оглушительно чихнул и утер нос рукавом рубахи. — Чего ты расселся? Если двинемся сейчас, еще успеем их нагнать.
   — Так и так догоним, не суетись. Сейчас нам надо обогреться.
   — Переодеться бы.
   — Не стоит. Лучше дров подбрось, — он развязал ремешок на затылке; мокрые рыжие волосы рассыпались по плечам. Перехватив зубами ремешок, приятель Телли в меру своих сил отжал их, собрал привычными движениями и завязал обратно в конский хвост. Все это он проделал быстро и ловко и совсем не по-женски, как сперва подумалось Арнольду. Сразу после этого он взялся за свой тюк и принялся с усердием копаться в нем. На свет появились котелок, какие-то мешки и рыжее одеяло.
   — Тил! — не оборачиваясь, окликнул он. — Принеси воды. Дракона заодно тащи сюда, нечего ему там шляться, не ровен час, еще увидит кто.
   — Сам придет, — буркнул тот, однако котелок взял и скрылся за кустами.
   Арнольд выждал несколько секунд и решил, что пора действовать.
   — Эй, ты! — окликнул он негромко. Парень у костра замер и медленно обернулся. — У меня здесь арбалет и три стрелы, так что не дергайся.
   — Ну, не дергаюсь, — хмыкнул тот. — Что дальше?
   — Ты кто такой?
   Тот помедлил.
   — Люди зовут меня Лис, — сказал он наконец. — А ты, наверное, Арнольд? Тил говорил мне про тебя.
   — Здесь спрашиваю я! — рявкнул Арнольд, помедлил, выглянул из-за сосны, но выходить пока поостерегся. — Откуда ты взялся? Ты следил за нами? Где дракон? Почему не отвечаешь?
   — На какой вопрос? — усмехнулся тот. Посмотрел на небо. — Если я не ошибаюсь, скоро здесь стемнеет. Так и будем так стоять? Костер погаснет.
   Арнольд поколебался, и, не опуская арбалета, шагнул на поляну.
   — Ладно, так и быть, — сказал он, — подбрось дров. Но только без глупостей! А то…
   — Да помню, помню — три стрелы и все такое, — рыжий подтолкнул в огонь наполовину прогоревшую валежину. — Хорошо что вы еще не ушли — догонять не придется… Да убери ты арбалет!
   — Нет, — Арнольд нахмурился, припоминая, что когда-то рассказывал ему мальчишка. — Так это ты тот самый Лис, который жил у Рудольфа?
   — Ну, я.
   — Так это ты устроил резню в «Красном петухе»?
   — Все-то ты знаешь, — усмехнулся тот, потом вдруг помрачнел. — Телли разболтал?
   — Телли.
   — Хм, тогда ладно…
   Как раз в этот момент к костру вышел Тил. Он посмотрел на рыжего парня, потом — на силача, и лицо его озарилось улыбкой.
   — Так ты здесь! — воскликнул он. — Мы думали, что вы ушли.
   Вслед за мальчишкой на поляну выбрался дракон.
   — Ладно, — силач опустил арбалет. — Похоже, ты и впрямь тот, за кого себя выдаешь. Нора, Вилли! Выходите.
   Две тени поднялись из-за холма. Костер потрескивал и рассыпал искры. В сгущающихся сумерках было трудно различить выражение лица рыжего пришельца, но на краткий миг Арнольду показалось, что оно исказилось, как будто от боли. На смуглом, загорелом лице травника поблескивали глаза.
   — Меня зовут Вильям, — сказал бард, протягивая руку.
   — Меня — Нора, — поколебавшись, сказала девушка. Лис пристально всмотрелся ей в глаза и чуть заметно усмехнулся, когда та не выдержала и отвела свой взгляд.
   — Хорошее имя, — сказал он глухо и, помедлив, добавил: — Зовите меня Лис.
 
   С появлением травника и Телли положение беглецов мало изменилось. Без повозки, без припасов, с драконом и с погоней за плечами нечего было и думать о том, чтобы идти по дороге днем — их непременно бы заметили. Вилли ратовал за то, чтобы ночами пробираться в Цурбааген. Норе было все равно куда идти, Цурбааген ее вполне устраивал. Остальные поддержали их, тем более, что в Лисс возврата не было. Арнольд предпочел не спорить, хотя на этот счет у него имелись свои соображения.
   — Не думаю, что ночью будет лучше, — сказал он. — Хоть война и кончилась, посты на дорогах никто не отменял. Порядочные люди ночью спят. Навряд ли у воров есть соглядатаи за городом. Здесь есть короткий путь — по западному тракту, а потом по старой гати, через торфяное болото.
   — Нет! — травник возразил так резко, что все вздрогнули и посмотрели на него. — Ни в коем случае. Через болото нам идти нельзя.
   — В чем дело? — Арнольд нахмурился. — Ты был там?
   — Нет, но это не важно. Если рассудок и жизнь дороги вам, держитесь подальше от торфяных болот.
   Арнольд не собирался просто так сдаваться, но совершенно неожиданно пришельца поддержала Нора.
   — Я думаю, он прав, — сказала девушка. — Есть много других путей, а один лишний день ничего не меняет. Пойдем по дороге. Что скажешь, Вилли?
   — Мне все равно, — бесцветным голосом ответил тот.
   — Дракон, Нора, — напомнил ей силач. — Без повозки нам его не спрятать.
   — Его не надо прятать, — ответил Телли. — Он сам все время прячется, чуть что услышит. Он умный, не смотри, что он дракон.
   Арнольд помедлил, встал и двинулся к кустам. Проходя мимо травника, тронул его за плечо.
   — Отойдем-ка, — сказал он негромко. — Поговорить надо.
   В тридцати шагах от лагеря Арнольд остановился.
   — Ну вот что, Лис, — сказал он тоном, не терпящим возражений. — Не знаю, где ты прятался, и что вы там задумали с мальчишкой, но в моей труппе все решаю я, ты понял? Никогда мне не указывай, что делать, если не можешь объяснить. Я вытащил из города мальчишку и дракона, хотя ума не приложу, зачем. Олле погиб, я потерял все, с меня хватит! Мне надоели эти загадки, как надоела та твоя дурацкая доска!
   — Доска? — доселе слушавший спокойно, травник вскинул голову. — Доска с фигурками? — переспросил он, уточняя. — Она цела?
   — Тьфу, дьявол… — Арнольд в сердцах сплюнул и растер сапогом, затем схватил травника за рубаху и рывком притянул к себе. — Ты хоть что-то слышал из того, что я сказал, ты, лис засратый?! — прорычал он ему в лицо. — Ты заварил всю эту кашу… ты и расхлебывай, а меня в свои дела не впутывай, ты понял?! Я пойду через болота, а ты можешь убираться ко всем чертям!
   Тот покачал головой:
   — Тогда, — сказал он, — Нора с тобой не пойдет.
   Кровь бросилась Арнольду в лицо и прежде чем Лис успел еще что-нибудь сказать, кулаки Арнольда сжались и рука сама ударила травника в челюсть.
   Травника отбросило назад; он рухнул на траву, затем медленно сел и поднял взгляд на силача.
   — Доска, — медленно повторил он, словно бы и не было удара. — Где она?
   По бороде его сбежала струйка крови. Арнольду почему-то стало вдруг не по себе. Он ожидал чего угодно — что травник будет возражать, заискивать или оправдываться, о чем-то говорить или вообще полезет в драку, но такого… Было что-то нереальное во всем случившемся. Этот холодный свет луны, неясный отблеск недалекого костра и плеск воды никак не подходили под тревожный, даже чуть зловещий тон вопроса. Гнев испарился сам собою, Арнольд стоял над травником, соображая, что ему ответить, когда валежник захрустел под чьими-то шагами и на них из темноты вдруг выскочила Нора.
   Девушке понадобился всего лишь один взгляд, чтобы понять, что здесь произошло.
   — А ну, перестаньте! — она вклинилась между Арнольдом и лежащим травником. — С ума сошли? Чего вы не поделили?
   Ничего не отвечая, травник встал и отряхнул рукав. Потрогал челюсть и растер на пальцах кровь. Посмотрел на Арнольда и почему-то усмехнулся.
   — Можешь еще раз ударить, — сказал он, — но только все равно через болота нам нельзя.
   — Ладно, — сдался тот, — черт с тобой, пусть будет по-твоему — пойдем по длинной дороге. Но не думай, что я все время буду уступать! В Цурбаагене мы расстанемся.
   Тот кивнул, повернулся и без слов направился к костру.
   — Не надо спорить, Арни, — сдавленно сказала Нора, глядя ему вслед. — Если он советует нам не идти через болота, значит, у него есть на то причина.
   Арнольд с подозреньем покосился на девушку:
   — Ты знаешь его?
   — Да. По-настоящему его зовут Жуга. Мы были знакомы год назад… Я не хочу об этом вспоминать.
   — Проклятый горец, — выругался тот. Каменное в своей неподвижности лицо силача исказила гримаса. — На твоем месте я не стал бы ему доверять… — проговорил он и осекся под взглядом девушки.
   — Однажды, — медленно, выделяя каждое слово, проговорила та, — он спас мне жизнь. И знаешь… я бы не советовала тебе с ним драться.
   — Вот только не надо меня учить! — вспыхнул Арнольд. — Мне только твоих советов не хватало, кого бить, кого не бить!
   — Как знаешь, — Нора холодно пожала плечами. — Я тебя предупредила.
 
   У травника в поклаже, кроме котелка и одеяла оказались крупы, кофе и немного слипшихся в комок продолговатых финиковых ягод. В осеннем лесу отыскались грибы и кое-какие травы. В поставленный Жугой волосяной силок попался заяц. Покончив с ужином, все шестеро дождались темноты и вышли в путь.
   — Опасно оставаться здесь, — сказал Жуга, когда его спросили о причинах такой спешки. — Под утро могут заявиться водовозы. Хорошо, если Марк, да и то — не надо бы… В общем, пойдем-ка лучше от греха подальше.
   Вторая ночь застала всю компанию где-то на полдороги между городами. Здесь, в деревушке был вполне приличный постоялый двор со странноватым названием «Дым без трубы», но остановиться там на ночь они не рискнули. У травника отыскалось несколько серебряных монет, и Вильям, как менее приметный на вид, закупил еды на всех и сговорился с судомойкой насчет объедков для дракона. Вернулся он, однако, все такой же хмурый и до вечера не произнес ни слова, несмотря на все попытки Норы как-нибудь его разговорить. На ночлег остановились возле затопленного карьера, где когда-то добывали глину. Арнольд ворчал, что расположились они слишком близко от деревни, но место было пустынное и безлюдное, лишь чуть поодаль темнели покосившиеся и без крыш хибары старого кирпичного завода, заброшенного после войны.
   — Никто сюда не сунется, — сказал Жуга, располагаясь ко сну, — да и костер из ямы не видать. Кто первым хочет караулить?
   Вилли поднял голову.
   — Можно я?
   Арнольд нахмурился, но не стал возражать.
   Вильям все больше уходил в себя. Ничего не помогало, даже кружка пива, выпитая им в трактире, не принесла успокоения. Вот и сейчас он вызвался дежурить у костра лишь для того, чтобы дневная усталость заглушила гнетущее чувство вины. Спутники его давно уже уснули, а он все лежал, глядя на огонь и в сотый раз перебирая в памяти все, что случилось в башне Толстой Берты. Он проклинал всю эту глупую затею Арнольда с Телли и драконом, все эти уличные банды, возомнившие себя правителями города, сам этот город и себя впридачу. Он вновь и вновь гадал, что сделала с канатоходцем отравленная старым колдовством стрела Рудольфа, все еще чувствовал тот колкий холодок в затылке и свое, такое малое и такое неотвратимое движенье пальцев на курке. Даже свои глаза, столь точно взявшие прицел, он сейчас почти что ненавидел, равно как и Олле, сдуру прыгнувшего на стрелу. Вильяма не покидала мысль, что, может быть, сейчас его друг лежит, придавленный камнями, еще живой, но истекающий кровью, или (что не лучше) — что он попал в плен. От этих мыслей становилось только хуже, в отчаяньи Вильям стонал и рвал зубами воротник плаща, пока наконец не забылся тревожным сном.
   Очнулся он, почувствовав, как кто-то трясет его за плечо, открыл глаза и не сразу понял, что происходит. В глазах рябило. Костер почти погас, в неясном отблеске углей перед Вильямом в воздухе кружилось что-то темное, в корявых разводах. Бард не на шутку испугался, и уже хотел закричать, когда вдруг пестрый круг сложился сам в себя, а за ним обнаружилась чья-то ухмыляющаяся физиономия.
   — Олле! — выдохнул он, не веря собственным глазам.
   Костлявый паренек, сидящий на бревне возле костра, кивнул и ухмыльнулся. Вильям протер глаза, но виденье не исчезло — это действительно был Олле собственной персоной или кто-то, очень на него похожий. Круг оказался зонтиком, одним из двух, всегда сопровождавших Олле в выступленьях на канате. Сейчас он был сложен и покоился у его ног вместе со вторым зонтиком, черным.
   — Так ты жив! — Вильям вскочил и потянулся пощупать, нет ли здесь подвоха. Олле ловко отстранился, поднес палец к губам и покосился на спящих.
   — Тс-с! Тише, — сказал он. — Еще не время обниматься.
   По спине у Вильяма забегали мурашки. Этого не могло быть. Пускай канатоходец сидел сейчас перед ним, но он сам, своими глазами видел, как его поразила стрела. Этого не могло быть, потому что этого не может быть.
   — Ты не Олле, — выдавил он шепотом. Провел ладонью по глазам. — Олле мертв. Должно быть, я уснул и совесть мучает меня ужасным сном…
   — Ну, так уж и ужасным! — виденье снова усмехнулось и забросило ногу на ногу. — А впрочем, тебе ли бояться видений, поэт?
   — Так ты мне снишься, или ты настоящий?
   — Я настоящий, но я снюсь. Ведь ты же сам прозвал меня Смотрителем снов. Быть может, ты забыл? Тогда тебе придется вспомнить все, дружище. То, как мы держали оборону и как ты выстрелил в меня из арбалета.
   — Я не хотел!
   — Я знаю, — Олле погрустнел. — И не держу на тебя зла.
   — Что… — Вильям облизал пересохшие губы, — что она сделала с тобой?
   — Стрела? Не знаю, — тот уклончиво пожал плечами. — Я плохо помню тот момент. Вот только я с тех пор появляюсь, только если очень захотеть, во сне. Вернее сказать, перед сном. В другое время я… э-э… в другом месте.
   — Так я не сплю? — опешил бард.
   — Хочешь потрогать?
   И Олле протянул Вильяму руку. Поколебавшись, тот коснулся ее и убедился, что его приятель вполне материален. По крайней мере — сейчас. Олле, однако, быстро отстранился.
   — Ты, наверное, есть хочешь, — неловко сказал Вильям и принялся развязывать мешок. — Я сейчас.
   — Спасибо, — вежливо, но твердо отказался тот. — Я не ем теперь. Один раз я попробовал выпить вина, но это оказалось так противно, что больше мне не хочется.
   — Зачем ты пришел?
   — Не знаю. Просто захотелось. Ты все время укорял себя, и я подумал: вдруг тебе от моего прихода станет легче? Тебе ведь стало легче?
   Вильям кивнул, но как-то неуверенно. Покосился на спящих.
   — Разбудить Нору?
   — Не надо, — канатоходец помотал головой. — Я не хочу. Мне многое хотелось ей сказать, когда я был живым, а сейчас я просто — маленький Олле, смотритель снов. Я позаботился, чтобы ее не мучили кошмары.
   — Как странно, — произнес Вильям. — Вот я сижу и разговариваю с призраком, который вовсе и не призрак. Ты знаешь, Олле, я всегда хотел узнать… на что она похожа — смерть? Что там, за дверью?
   — О, — Олле усмехнулся. — Смерть… Смерть приходит к человеку в образе самого желанного, самого красивого существа в мире, ибо, как иначе объяснить, что люди следуют за ней, когда она приходит, а некоторые вовсе — ждут ее? Младенцу она является как мать, подростку — словно лучший друг, супруги, жившие вместе долго и счастливо, часто приходят один за другим. Не потому ли самые прекрасные видения приходят к нам во сне, ведь что такое сон, как не младший брат смерти? — он посмотрел задумчиво на Рика, свернувшегося между травником и Телли, и после паузы закончил: — И кто знает, может, весь этот мир — всего лишь сон какого-нибудь старого усталого дракона?
   — Что ты имел ввиду?
   Ответа не последовало.
   — Олле? — Вильям поднял голову и торопливо огляделся. — Олле!
   Олле исчез, на бревне никого не было. Головни догорели до седого пепла, кострище запеклось как глиняная миска. Было холодно и тихо. С неба сыпалась снежная крупа.
   Жуга приподнял голову.
   — Чего шумишь? — осведомился он. — Случилось что?
   Еще вчера Жуга прорезал в своем одеяле дыру, и теперь, просунув в нее голову, надел его как плащ и подошел к костру. Подбросил сушняка, раздул огонь и опустился рядом с бардом.
   — Кто приходил? — спросил он.
   Вилли вздрогнул и поежился.
   — Никто.
   — Будет лучше, если ты расскажешь. Я слышал, как ты с кем-то разговаривал. Кто это был?
   — Я ж говорю: никто. Мне сон приснил…
   Вильям опустил глаза и осекся: снег возле бревна был весь истоптан знакомыми следами башмаков с рубчатой подошвой — именно такие и предпочитал носить канатоходец.
   Травник тоже их заметил.
   — Олле? — спросил он.
   — Олле, — обреченно кивнул Вильям.
   Жуга уселся поудобнее и запахнул плотнее одеяло.
   — Ну что ж… Рассказывай.
 
   Холодная вода заколыхалась, тронутая тонким лезвием, сомкнулась без следа; белый островок мыльной пены закачался на маленьких волнах, растаял и исчез. Поверхность старого пруда вновь сделалась чистой и неподвижной. Несколько мгновений Жуга критически рассматривал свое отражение, затем вздохнул и принялся соскабливать с лица щетину бороды. Бритва шла туго, с тупым противным хрустом — как он ни пытался, наточить ее как следует не получилось. Кривясь и надувая щеки, травник кое-как выбрил пол-лица и верхнюю губу, когда вдруг за спиной его послышались шаги и чья-то тень возникла над обрывом. Отразилась в зеркале пруда. Жуга не обернулся: в этом не было нужды — эти шаги он узнал бы из тысячи.
   — Зачем ты бреешь бороду? — спросила Нора.
   Травник задержал движение руки, затем и вовсе опустил ее. Повернул голову. Ничего не сказал.
   — Телли ведь наверное сказал тебе, что тебя ищут? — Поколебавшись, Нора спрыгнула к воде. — Ведь не может быть, чтоб не сказал.
   Жуга все так же молча сполоснул бритву; та плеснула, как какое-то водяное животное. Мыльные разводы поплыли по воде.
   — Мне осточертела эта метелка, — проговорил он наконец.
   — Тебя узнают.
   — Наплевать.
   Повисла пауза. Нора села рядом, провела ладонью по воде, коснулась илистого дна. Муть заклубилась бурым облачком. Мыльная пена на щеке у травника медленно засыхала.
   — Ты мало изменился.
   — Да? — хмыкнул травник. — Приятно слышать.
   Лицо его было лишено всяческого выражения.
   — Где твой меч? Ты им уже не бреешься?
   — Нет.
   — Ты не спал сегодня ночью, — произнесла негромко девушка и пояснила свою мысль: — У тебя круги под глазами.
   — Обычное дело, — пожал плечами тот. — Мне всегда не спится, если что-то наперекосяк, ты же знаешь.
   — Знаю.
   — Послушай, Линора, — травник отодвинулся от воды и со щелчком сложил в ладони бритву, — чего ты хочешь? Ты не захотела идти со мной, когда это мне было нужно, так зачем теперь весь этот разговор?
   — Я не уходила! Это ты ушел! — Нора поджала губы. — Что мне было делать? Что?
   — Я же объяснил тебе…
   — Я слышала твои объяснения! — фыркнула та. — Чушь и чепуха! Мог бы придумать причину получше! Он, видите ли, ушел искать себя! А обо мне ты подумал? Сначала я и вправду ждала, а потом подумала: чего ради? Он шляется, бог знает где и с кем, а я — сиди, как дура?! Тебе не понять, как это больно и обидно — все время гадать: вернется — не вернется? Я решила жить без тебя, я научилась этому, нашла новых друзей, и вот, когда я уже почти забыла все, вдруг снова появляешься ты, и все начинается с начала! Из-за этого мальчишки, из-за этого дракона… из-за тебя я потеряла все…
   — Все?! — вскинулся травник. В голосе его было столько удивления, что Нора поперхнулась и умолкла. — Ты потеряла? Фургон, полудохлая кляча и блохастый ворох старых шкур — это и есть твое «все»?
   Девушка молчала.
   — Я тоже много потерял, — продолжил он после паузы, — дом в городе, работу и полгода жизни, не говоря уж о тебе, но я и не думаю винить в том тебя или мальчишку. Так что, давай не будем хвастаться друг перед другом своими… потерями. Дракон — это совсем не то, что ты думаешь. Да и Телли, пожалуй, тоже.
   — Вы все безумны, — медленно сказала Нора, — ты и твой Телли со своим драконом. А теперь и Арнольд с Вильямом с ума двинулись. Из-за вас Олле погиб, а вам все равно — как будто бы не человека убили, а куклу в балагане!
   — Олле? — травник нахмурился. — Олле — не кукла. Помяни мое слово, он еще доставит нам хлопот.