Скирюк Дмитрий. Драконовы сны

   — Потом, — вздохнул варяг. — Все у тебя теперь «потом», ничего нет, чтоб сейчас. Устал я, Лис. Забегался. Прости, что в душу лезу. Друг ты мне ведь, как-никак, от смерти спас. Да наплевать мне на твою игру и на этих городских! Ради тебя плыть согласился. И-эх, ладно. — Яльмар хлопнул себя по коленям. Встал. — Готовь своих драконов, эльфов, троллей, Хег с тобой. Будем отходить, пока вода не встала. Ежели чего, на островах найдем себе людей. Посмотрим. Может, повезет. Посмотрим.
   — Так значит, выходим? — травник поднял голову. — Когда?
   — Завтра.
 
   Дома близ «Пляшущего Лиса» стояли узким коридором и, как всегда, когда дул ветер с севера, своеобразная «труба» усиливала его порывы многократно. Когда Золтан поменял название корчмы, то заказал и соответствующую составную вывеску, довольно точно срисовав по памяти лису с меча у травника. Жестянщик тоже поработал на совесть, и сейчас, когда прорезное железо гремело и раскачивалось на ветру, казалось, будто лис действительно отплясывает некий странный танец с поклонами и приседаниями. Отсюда, с крыши, этот грохот слышался особенно отчетливо. Было холодно. Над Цурбаагеном зависла сизая морось, почти неощутимая, но вместе с ветром пробирающая до костей. Жуга придвинулся к трубе, прошелся пятерней по волосам. Ладонь была мокра. Все было мокрым вокруг, и одежда, и труба, и черепица. Он помедлил и накинул капюшон. Наткнулся пальцами в кармане на фигурку воина, достал ее, вгляделся в тонкие черты. Пальцы гладили гладкую кость, ощупывали, узнавали. Он поднял взгляд и задумался.
   — Далеко же ты забрался, Золтан, — пробормотал он. — И я вслед за тобой… А теперь должен плыть еще дальше.
   Он был один. Он хотел успокоиться. Тил, видимо, не зря сюда карабкался, чтоб предаваться размышлениям — на крыше думалось легко и быстро. Столь узкое при взгляде снизу, небо раскрывалось в первозданной красоте. Приглядевшись, травник различил в темнеющей дали верхушку мачты яльмарова кнорра и в который раз почувствовал, как по спине прошелся холодок. Жизнь снова оставалась за спиной, впереди же была неизвестность. Он до сих пор не мог поверить, что буквально через ночь отправится в море. Прошло немало времени с тех пор, как он оставил горы и спустился вниз, добравшись в своих странствиях до городов в холодных нижних землях древних фризов и батавов. Путь был неблизок, дважды он ходил от моря в горы и обратно. Но к городам привыкнуть так и не сумел. Теперь же приходилось привыкать к еще более изменчивому и непонятному миру кораблей и мореходов. Чем это могло закончиться, оставалось только гадать.
   За размышлениями травник не заметил, как пробило десять. Флюгер на соседней крыше отрывисто скрипнул — ветер снова поменял направление. Вода в каналах пришла в движение. В низовьях открылись шлюзы, наступающий прилив уносил в море мусор и нечистоты. Чьи-то быстрые шаги простучали по брусчатке мостовой и затихли. А через несколько минут слуховое окно распахнулось со стуком и оттуда высунулась голова Вильяма.
   — Жуга! — крикнул он. — Там это… Тил…
   Он еще говорил, а травник уже сорвался с места, на ходу вытаскивая меч.
 
   — Как ни крути, а получается, что нечего мне здесь делать. Одними песнями ведь сыт не будешь. Зимой народ на угощенье скуп — праздников мало, свадьбы отгуляли, на рынке холодно, а я не хамелеон, чтобы питаться воздухом.^* — Вильям вздохнул и придвинулся поближе к собеседнику. — Ну сам посуди. С одной стороны, конечно, в Англию мне надо. Но с другой — зима, шторма и прочее. Можно, правда, махнуть в Гейдельберг, в академию, и переждать хотя бы до весны. Но ведь все равно понадобятся деньги, чтобы заплатить за проезд, а норвег может и бесплатно довезти… если, конечно, Жуга за меня попросит. Хм. А чего ради он будет за меня просить? Вот как ты думаешь, он будет за меня просить? Вот и я думаю, что не будет.
   Он помолчал, задумчиво потеребил себя за уголок воротничка. С неудовольствием отметил, что тот уже давно утратил изначальную белизну, и опустил свой взор к столу, где на листе бумаги темнели два катрена недописанного сонета. Вздохнул и отложил перо. Мысли его поменяли направление.
   — К Гертруде бы не худо заглянуть, — мечтательно пробормотал он, — проведать, как она. Опять же Тил… А ведь еще, подумать если, страшно интересно, что со всеми будет, если доплывут, и чем закончится игра? Такое можно было б потом написать, такое… Эх, увидеть бы! И все молчат, не говорят, что происходит, как будто все они сошли с ума. И заплатить им нечем, чтоб с собою взяли. Да и плыть все-таки страшно… Ах, Гертруда, беды, когда идут, идут не в одиночку, а толпами… Толпами… Хм! — он вдруг схватился за перо и зачеркал им по бумаге, но через минуту вновь откинулся на стуле, кусая кончик перышка; взор его сделался рассеян.
   — А может быть, — проговорил он задумчиво, — Жуга согласится взять в уплату что-нибудь другое, не деньги? А? Скажешь, будто у меня кроме лютни и штанов ничего нет? Непра-авда, — бард хитро прищурился и погрозил пальцем, — есть. Есть у меня еще одна вещица… И думается, мне она без надобности. Молчишь? Ну, черт с тобой, молчи. У, морда, ты-то всяко поплывешь, куда уж без тебя-то…
   Золотой дракон, доселе внимавший его речи равнодушно, довольно странно посмотрел на Вильяма, пару раз кивнул, как будто соглашаясь, и повернулся на другой бок. Оцепеневший бард сглотнул пересохшим горлом, почувствовал, что было бы неплохо выпить кружечку-другую для успокоения нервов, и направился вниз.
   Все эти дни корчма была закрыта, пока вчера не заявились двое кожемяк и дровосек Этьен, уже успевшие как следует набраться. Все трое только что покинули какое-то другое заведение и, обнаружив дверь «Лиса» закрытой, так расшумелись, что пришлось их впустить. Дракона предварительно убрали в комнату наверх. Тот не возражал. А вскоре потянулись посетители. Агата рассудила, что поскольку со дня на день ожидается отъезд (или, как она выразилась, «отплыв»), нисколько не будет зазорным, если корчма откроется на вечерок-другой. Сейчас, однако, внизу было пусто, лишь у камина невысокий посетитель с кружкой грел замерзшие бока. Вильям пошарил в кошельке, нашел монетку и тоже заказал себе пивка. Сдул шапку пены, отхлебнул и привалился к стенке, глядя на приплясывающий в камне огонек. Было тихо. По столу, средь лужиц пролитого пива, короткими перебежками подбирались к яблочному огрызку два таракана.
   — Простите, это не вы уронили? — вдруг сказали чуть ли не над самым ухом. Бард вздрогнул, поднял взгляд, затем опустил.
   У стола стоял незнакомец.
   Под столом лежало кольцо. Вильям нагнулся, поднял его. Покачал головой.
   — Нет, это не мое, — сказал он, прежде чем успел сообразить, что мог бы и соврать — колечко было хоть и тонкое, но золотое (если то была, конечно, не подделка), с небольшим рубином, ограненным в форме сердца.
   — Да нет же, ваше, — незнакомец улыбнулся и подсел к столу. Расправил полы шерстяного мокрого плаща, поставил на стол недопитую кружку. Вильям растеряно покосился на камин, дивясь, как тихо незнакомец к нему подобрался.
   — Нет, но… А впрочем, погодите… Да. Да-да. Спасибо.
   — Вы не могли бы мне помочь? — пытливый взгляд зеленовато-серых глаз буравил Вильяма. — Я ищу человека по имени Лис. Он выше вас, худой. Рыжие волосы, голубые глаза.
   — Зачем он вам? — бард насторожился.
   — Видите ли, я слышал, что он набирает экипаж для корабля. Мне бы хотелось… предложить свои услуги. Мое имя Камп. Генрик Камп. Я плавал вместе с Яльмаром.
   Услышав имя викинга, Вильям оттаял.
   — Я думаю, вы скоро с ним увидитесь, — сказал он. — Сейчас он наверху, занят своими делами… Но я могу позвать его.
   — Зачем ты хочешь с нами плыть? — Тил выступил из тени и встал рядом. Бард вздрогнул — в третий раз за сегодняшний вечер. Похоже было, что и незнакомца появление Телли застало врасплох. — Корабль ведет Яльмар, и экипаж набирает тоже он. Для чего тебе Жуга?
   Тот перевел взгляд на барда.
   — Это что еще за щенок?
   — Я, — холодно сказал Тил, — не щенок. А на корабле у Яльмара не было никого по имени Камп или Генрик Камп. И сейчас ты мне скажешь, кто тебя послал и зачем.
   Реакция незнакомца была совершенно неожиданной — он вдруг вытянул руку и быстрым движением схватил мальчишку за шею. Встал, держа его перед собой. Многозначительно взглянул на Вильяма.
   — Убью паршивца, — заявил спокойно он и сунул руку в карман. — Где рыжий? Позови!
   С последним словом Телли вырвался. Коричневый ударил. Промахнулся. Тил ушел коротким и пружинистым отскоком, прыгнул вправо, влево и в одно мгновенье оказался у противника за спиной. Незнакомец завертелся, в руках его мелькнул нож. Раскрыв глаза так широко, как только мог, Вильям с недоумением и ужасом смотрел на разыгравшуюся драку. Тем временем коричневый ударил Тила свободной рукой и сам же вскрикнул от боли. Выругался. Телли ухватил его за полу длинного плаща, рванул, и оба повалились на пол.
   Встал только Тил. Незнакомец остался лежать, пустыми глазами глядя в потолок. Под выбритый подбородок его по самую рукоять был загнан нож.
   Воцарилась тишина. Вильям оторопело посмотрел на Тила.
   — Что ты… — начал он. — Как…
   — Зови Жугу, — отрывисто сказал Тил.
   Вильям подчинился.
   Ему случалось видеть, как другие убивают. Он помнил, как хладнокровно и расчетливо сражался Арнольд, как ловко и невероятно быстро, словно в танце, убивал врагов Жуга, как била дротиком Линора. Но здесь было что-то совершенно другое, настолько чуждое, что Вильям содрогнулся. Тил убил незнакомца, как делают что-то неприятное, но необходимое. Он поразмыслил и вдруг нашел точное, хотя при том весьма непоэтичное сравнение.
   Мальчишка убил так, как будто выдавил прыщ.
   Через несколько минут травник спустился с крыши, хмуро выслушал рассказ мальчишки и долго молчал. Рассмотрел лежащего и повернулся к барду.
   — Шпион, — пробормотал он, — соглядатай. Интересно было бы узнать, кто заплатил ему.
   Он потянулся вытащить нож.
   — Осторожно, — быстро сказал Телли, — на нем яд.
   — Почем ты знаешь?
   — Он меня задел.
   Только теперь Вильям заметил алую полоску у того на рукаве и вздрогнул.
   — Ты…
   — Я в порядке.
   — На него яд не подействует, — подтвердил Жуга, продолжая методично обшаривать карманы убитого. Нож он трогать не стал, и без того в воздухе приторно и остро пахло кровью. На деревянный пол легли метательные иглы, кожаный чехол с двумя ножами, лезвия которых подозрительно блестели жиром, и тонкий шелковый шнурок удавки.
   — Профессионал, однако, — хмыкнул Жуга, вытирая руки. — Хорошо, что Агаты нет. Где Золтан?
   — Скоро должен подойти.
   Минут через пятнадцать, подтвердив его слова, дверь распахнулась и Золтан замер на пороге корчмы.
   — Что здесь случилось, черт дери? — он быстро огляделся, сделал шаг и нагнулся над трупом. — Что вы опять натворили? Кто это?
   — Не знаю. Он пришел меня убить, — Жуга кивнул на разложенные на полу орудия убийства. — Взгляни. Этот парень просто бродячий арсенал.
   — Хм. Странно. Хотя… Нет, не может быть. Ножи с ядом? Если это он…
   — Кто?
   — Камилл Ле Бар. Это бурое сукно… Понимаешь, он не любит крови, действует отравой — одна царапина, и этого хватает. Я никогда не видел его в лицо. А впрочем, что я говорю… Не может быть. Но если это он, тебе невероятно повезло.
   — Не мне. Это Тил.
   — Что-о?!
   — Тил его прикончил, — Жуга провел ладонью по лицу, зажмурился и потряс головой. Повернулся к Тилу. — Как ты догадался, что он убийца?
   — Я не догадывался. Просто увидел, как он подбросил Вильяму кольцо. Я подошел и спросил наудачу, а он… Мне повезло, он просто не ожидал атаки.
   — Кольцо? — переспросил Жуга. — Какое еще кольцо?
   Вильям разжал вспотевшую ладонь. Жуга нахмурился.
   — А ну-ка, дай сюда…
   Вильям подчинился. Травник подошел к камину, рассмотрел кольцо внимательно со всех сторон, огляделся, подобрал с пола щепочку и просунул внутрь. Раздался еле слышный щелчок, короткий шип выскочил из-под рубина и вонзился в дерево. Вильям похолодел.
   — Яд, — медленно проговорил Жуга. Камень кроваво светился в отблесках каминного огня. — Яд и пламя… Ты его не надевал?
   — Нет, — Вильям потряс головой. — Нет, нет!
   Жуга поддел ножом красную искорку рубина, невозмутимо выломал камень из оправы и бросил колечко в огонь.
   — Тебе поменьше надо распускать язык, — сказал он, мрачно наблюдая за тем, как пламя лижет желтый ободок. — Это слишком опасная игра. Если хочешь жить, то никому не говори, куда и с кем мы собираемся плыть. Понял?
   — Понял, — потупился тот. — Только… Я хотел бы плыть с вами.
   — Плыть с нами? — Жуга поднял бровь. — Тебе действительно этого хочется?
   Тот поспешно закивал.
   — Я могу заплатить.
   — Ну что ж, — Жуга вздохнул, — наверное, придется тебя взять. А то ведь ты такого наболтаешь… Так, яд, похоже, уже выгорел, — он снова огляделся, подцепил колечко кочергой и положил его на стол. — На, держи свое кольцо. Да погоди хватать, дурак, — оно ж горячее… В Англии продашь. Надо же тебе там будет на что-то жить первое время. Тил! Ты куда?
   Тот обернулся на лестнице.
   — Хочу взглянуть на доску.
   Травник посмотрел на распростертое на полу тело наемника. Провел рукой по волосам.
   — Это уже ничего не изменит. После поглядим. Собирайся. К утру мы должны быть на корабле.
 
   За сутки до отплытия Яльмар все-таки нашел еще троих человек. Точнее, нашел он одного, а двое других заявились сами — слухи по тавернам расходились быстро. Герхард Грюммер отрекомендовался как знакомый Гальберта. Медлительный, немногословный, с крупными руками и головой, он приглянулся Яльмару сразу. Клаус Лей из Аверкампа, косматый и носастый, похожий на страшноватое рыжее пугало, попался Яльмару в таверне, на глазах у викинга согнул монету пальцами и тут же был зачислен в экипаж. Насчет него Яльмар сомневался, но выбирать уже не приходилось. Быстро разобравшись с этими двоими, Яльмар некоторое время молча рассматривал третьего — внушительного толстяка с огромной лысиной и маленькими глазками, явившегося вслед за Грюммером.
   — Как тебя зовут? — спросил он наконец.
   — Винцент, — ответил тот. Голос был самым обычным. — Винцент ван Хейден.
   — Плыть, значит, хочешь, — задумчиво проговорил варяг. — А грести умеешь?
   Вместо ответа тот поднял ладони. Корявые валики мозолей говорили сами за себя.
   — Неплохо, — Яльмар крякнул. — Ладно. С кем ходил?
   — С Хевдигом Собакой. С Ториром Бальдурссоном. С Карлом Хитрым.
   — Знаю их. Чего ж ты в таком разе на берегу сидишь?
   — Пожрать люблю, — он похлопал себя по брюху.
   — Да, это верно, это — причина… Хм! Дракона не испугаешься?
   — Чего мне их бояться? — пожал плечами тот.
   — Ну что ж, пожалуй, я тебя беру.
   Ушедшие от Яльмара моряки быстро разнесли сплетни о драконе по окрестным кабакам. Любопытные горожане некоторое время ошивались возле пирса, но постепенно им это надоело. В итоге только двое или трое видели, как возок с драконом в деревянном ящике прибыл на корабль к четырем утра. Дракошка оказался далеко не так тяжел, как можно было ожидать — четыре человека, не без помощи веревок и упоминания его драконьей матери погрузили ящик на телегу. Явившись на корабль, Рик долго нюхал палубу и фыркал, пока в конце концов не расположился возле кормовой надстройки, едва не перекрыв собою весь проход. Бородатые, одетые в мохнатые штаны мореходы-северяне косились на него со странной смесью страха и восхищения в глазах. Особенно всех поразило, как свободно обращается с ним Тил. Два гнома пришли чуть позже и сошли на борт так уверенно и невозмутимо, будто всю жизнь плавали по морю, а к семи утра явилась Герта с небольшим дорожным сундучком, который принесла сама.
   — Все в сборе? — Яльмар оглядел сидящих на скамьях мореплавателей. — Никого не забыли? — «Все! Все!» — нестройно отозвались голоса. — Тогда весла на воду! Отваливаем!
   Он натянул рукавицы и встал за рулевое весло, но тут Золтан с пирса вдруг замахал ему здоровой рукой, привлекая внимание. Яльмар нахмурился.
   — Ну что там еще?
   По причалу кто-то шел. Неторопливо, но уверенно. Это был невысокий жилистый парень неопределенного возраста, с приплющенными к черепу ушами старого кулачного бойца и задорным взглядом голубых глаз. Одетый в черную кожаную куртку, он был бы довольно неприметным, если б не одна деталь — он был побрит наголо, то есть, был без бороды и без волос. В руке он держал топор. По мере его приближения лицо Яльмара вытягивалось все больше и больше.
   — Один и Фрея, — пробормотал он наконец. — Это что еще за чучело?
   Незнакомец замедлил шаги и остановился возле кнорра.
   — Эхой, Яльмар! — он помахал топором. — Чего вытаращился? Не узнаешь?
   — Хельг! — рявкнул тот. — Глазам не верю. Ты ли это? Где твои волосы?
   — Проиграл, — признался тот. Провел ладонью по бритой макушке. — Вчистую проигрался. В пух и прах. Даже меч заложил. Говорят, ты снова набираешь народ. Возьмешь меня обратно на свое корыто?
   — Еще чего! — тот гордо подбоченился, но стоявший рядом травник уже разглядел в глазах варяга веселые искорки и понял, что вся их перепалка — не более, чем дружеские подначки. — Чего бы ради? Ты же сам ушел.
   — Ушел, — кивнул согласно тот. — Да только услышал краем уха, будто с вами поплывет дракон. Это правда?
   — Правда, — вместо Яльмара ответил травник. — Телли! Покажи ему.
   Тил наклонился. Рик с любопытством поднял голову и, оказавшись на одном уровне с Хельгом, заглянул ему в глаза. Тот отпрянул от неожиданности, но через мгновение уже приблизился завороженно. Протянул руку.
   — Клянусь той пропастью, откуда все мы вышли, — выдохнул он, — я никогда не видел ничего прекраснее… Яльмар! Я поплыву без платы.
   Варяг расхохотался.
   — Ладно. Еще никто не смел назвать Яльмара Эльдьяурссона жадным! Прыгай, так и быть, пойдешь как все. Все веселей. И хватит трепаться — отлив провороним. Эй, Золтан! Бросай канат!
   Хельг бросил на корабль мохнатый мешок, топор, и пружинисто спрыгнул сам. Нашарил меж скамеек свободное весло и ловко продвинул его в истертое гнездо уключины. Поплевал на ладони.
   — Давай!
   Канат свился неровными кольцами. Моряк, стоявший рядом, подхватил его, ловким движением свернул в аккуратную бухту. Золтан помахал им с пирса, крикнул «Счастливо!» и остался стоять, провожая взглядом. В шорохе и скрипе весел корабль медленно стал отваливать от пристани.
   — Весла! — рявкнул Яльмар, крепче сжимая руль, и топнул ногой. — Навались! Эхой!
   Пятнадцать весел погрузились в воду. Стукнулись. Поймали ритм.
   — Идем, — Яльмар неотрывно глядел на пирс.
   Гертруда стояла у борта, напряженная, как струна. Костяшки ее пальцев побелели, губы что-то шептали беззвучно. Жуга напряг слух, но не услышал ничего — все заглушал плеск волн. Вильям молчал, верхом усевшись на скамью. Два гнома оживленно обсуждали что-то на своем наречии, подталкивая друг друга локтями и указывая на берег, совсем как дети. Невысокий ростом Орге то и дело подпрыгивал, кривил губы и всматривался в даль из-под ладони. Его спутник Ашедук был вышел и плотнее, с руками мощными как корни дуба, и необычно мелкими для гнома чертами лица, терявшимися в черной и курчавой бороде. При взгляде на него у травника всякий раз возникало подозрение, что Ашедук — наполовину человек. Возможно, так оно и было.
   Тил сидел возле дракошки, уронив в ладони голову, и в молчаливой неподвижности смотрел, но не на берег, как другие, а на море. Взор его антрацитовых глаз был глубок и задумчив. Казалось, он не видит никого и ничего, но травник каким-то шестым чувством знал: тот видит все и много больше. У ног его лежал мешок с припасами и злополучной игровой доской. Рик был спокоен, лишь изредка вскидывал голову и принимался оглядываться, с шумом втягивая ноздрями воздух.
   Фигурка Золтана на пирсе становилась все меньше и меньше. Было видно, как он повернулся и зашагал к фургончику на берегу. Фургон через минуту тронулся и покатил по направлению к городу. Жуга почувствовал, как что-то обрывается внутри. Соленые брызги упали ему на лицо, засеребрились на рыжих ворсинках плаща. Берег, полный опасностей и тревог, но такой твердый и надежный, оставался за кормой, таял в пелене летящего дождя. В холодной серости светлеющего моря кнорр Яльмара неторопливо разворачивался, направляясь к выходу из бухты.
   — Что, так и пойдем на веслах? — сказал Жуга, чтобы хоть как-то заглушить непонятное волнение в груди. — Без паруса?
   — Ну, почему же, — невозмутимо возразил варяг. — Как-нибудь поставим и парус. Чего-чего, а ветра в нашем путешествии будет предостаточно, еще сто раз об этом пожалеешь.
   Жуга смотрел вперед, когда в сплошной доселе пелене свинцовых туч открылся вдруг просвет, и тонкий, показавшийся невероятно ярким луч восходящего солнца пронзил холодную стылость, ударил в воду, заплескал, запрыгал, а затем распался тысячами золотых монет и исчез. Моряки замерли, на краткое мгновенье перестав грести, а когда лопасти весел снова опустились в воду, все молчали, словно заколдованные тем, что только что произошло.
   — Добрый знак, — проговорил негромко Яльмар, глядя куда-то за корму. — Хотя кто его знает…
   — Куда ты смотришь?
   — На берег, Лис, — он вздохнул. — На берег.
 
   Как ни храбрились люди Яльмара, а все-таки присутствие дракона беспокоило сидящих рядом с ним гребцов. Они то и дело чертили в воздухе охранные руны, крестились и отворачивались, когда зеленовато-желтые глаза дракона останавливались на них. Однако вскоре привыкли и перестали обращать на него внимание. Послышались первые подначки, шутки, кто-то засмеялся, но тут же умолк. Плескали весла. Корабль плыл. Город довольно скоро скрылся из виду. Потянулись пустоши, прибрежные леса и дюны. Потом глаз и их перестал различать, лишь темная линия берега виднелась по левому борту. В открытое море Яльмар не спешил выходить.
   Качало. Зелень волн внизу, буквально в двух шагах, рождала странное чувство в голове и муть в желудке. Волна шла мелкая, кнорр резал воду с мягким шелестом, легко, свободно. Открывшаяся впереди невероятная, пугающая ширь захватывала дух. Пропитанный водою ветерок гудел в натянутых канатах, развевал накидку травника, игрался волосами. «Хорошо!» — довольно крякнул Яльмар. Слегка неуклюжий на суше, в море варяг преобразился. Он стоял на палубе спокойно, твердо, уверенной рукой направляя корабль вперед. Казалось, он даже стал выше ростом.
   Герта выбрала свободную скамью и села, примостив под ней свой сундучок. Гномы разместились на носу. Помедлив, травник отошел от борта ближе к середине, туда, где обосновались Рик и Телли. Погладил мимоходом гладкую драконью чешую. Рик приоткрыл глаза и благодарно пискнул. Выгнул шею. Золотистый бок его был холоден, под кожей гладко и упруго перекатывались мышцы. Тонкое полотнище крыла напоминало огромный сложенный зонтик.
   — Накрой его чем-нибудь.
   Тил поднял взгляд.
   — Он не мерзнет.
   Помаленьку тучи расходились. Вскоре выглянуло солнце. Гребцы один за другим избавлялись от курток и плащей. Яльмар придирчиво присматривался к новичкам, порой кривился недовольно, но чаще хмыкал одобрительно. Жуга проследил за его взглядом. Грюммер загребал размеренно и мощно, ничем не отличаясь в этом деле от норвегов, что сидели рядом. Гальберт частил, Клаус Лей то и дело зарывал весло. Толстяк Винцент греб очень экономно, больше полагаясь на упор и технику, чем на силу рук. Живот ему нисколько не мешал. Из всей команды только он и Гальберт не снимали шляпы (первый опасался застудить лысину, второй — недавнюю рану). Остальные матросы плавали с Яльмаром уже давно и после нескольких пробных попыток быстро нашли нужный ритм, подходящий для всех. Загребным сидел огромный рыжеватый парень с длинными усами, но совсем без бороды. Звали его Арвидас, насколько травник знал, он был единственным литвином на варяжском корабле. За все время, прошедшее после отплытия, он не произнес ни слова. Тон в разговорах задавал здесь Хельг — тот самый бритый малый, что пришел в последнюю минуту. Он перебрасывался шутками, охотно рассказывал подробности своих портовых похождений и беззлобно огрызался на подначки сотоварищей.
   От воды тянуло холодом. Жуга поежился, спрятал ладони под плащ. Слаженная работа полутора десятка гребцов причиняла ему какое-то непонятное неудобство. Роль пассажира оказалась гораздо менее приятной, чем он предполагал, и впервые за последние несколько месяцев заставила его вдруг ощутить свою никчемность. Это раздражало.
   — Может, и мне сесть погрести? — неуверенно предложил он.
   Как ни странно, этот простенький вопрос заставил Яльмара задуматься.
   — Ты вот что, — наконец сказал он. — Если это так, для баловства, то лучше бы не надо. Одно весло нам ходу не прибавит, а вот ритм собьешь. Тебе ведь раньше не доводилось грести? Так вот, о чем я: лишний человек нам завсегда пригодится, если шторм или еще чего. И если уж всерьез надумал сесть со всеми за весло, так лучше попробовать сейчас, когда спокойно и волны особой нет. Опять же и укачивает меньше. Вильям, вон, весь уже зеленый, да и ты хорош… А мальчишка молодцом.
   В последнем утверждении варяг был прав: Тил выглядел отлично, в то время как Вильям уже час лежал на скамейке больной и квелый, глядел все больше вверх и кутался в свой плащ.