Страница:
— Да.
— Как ты себя чувствуешь? Принести воды?
— Еще… — еле слышно прошептала та. Глаза ее неотрывно следили за кровоточащим надрезом, жадно провожая каждую каплю. — Дай еще…
— Боже правый… — пробормотал Арнольд, глядя, как Линора вновь приникла к ране. Кожа девушки порозовела. След от ранения стрелой затягивался буквально на глазах.
— Выйди, — коротко бросил ему Жуга.
— Что?
— Оставь нас. Выйди. Подожди снаружи. Я не причиню ей вреда.
После недолгих колебаний силач послушался и вышел.
— Зачем… ты… пришел?
— Так было нужно, — пачкая кровью рубаху, Жуга достал из-за пазухи загодя приготовленную тряпку и перевязал запястье. — Ты что-нибудь помнишь? Тогда, в дороге?
— Стрела… И Олле. Олле говорил со мной… — Линора снова обвела глазами комнату. — Где я? Что со мной?
— Все хорошо, Ли. Это сыроварня Бауэра в Цурбаагене.
— Сыро… варня?
— Да. Тебя принес сюда Арнольд. Тебе опять понадобилась кровь, ты укусила Телли. После было плохо.
— Телли… Почему его? — она откинулась на изголовье. — Он жив? Я ничего не помню… Ничего не помню. Где он?
Травник затянул зубами узел. Ничего не ответил.
— Что теперь со мной будет?
— Не знаю. Может быть, все будет хорошо. Я думаю, Арнольд тебя не бросит до тех пор, пока…
Он не договорил. Повязка на его руке медленно набухала красным. Линора вновь сглотнула и отвернулась.
— Ты снял заклятие?
— Нет. Ты сама его разорвала. Я слишком поздно догадался, чуть не опоздал. Ты уже впадала в сон.
— Сон вампиров, — она содрогнулась. — Это ужасно. Всякий раз… Жуга, я себя сейчас чувствую, как будто это снова впервые. Я тебе не рассказывала… Он… Его звали Тобиас, он был… был первый. Он тоже был такой, как я.
Жуга молчал.
— Они поймали нас, — продолжала та. — Мы были слишком неосторожны тогда. Мы умерли быстро и страшно и воскресли в разные ночи. Я никогда его потом не видела, но часто… часто… Мне страшно, Жуга!
— Это пройдет, — травник мягко высвободил руку из ее цепких пальцев. Провел рукой по ее темным волосам. Нагнулся, подобрал свой плащ. — Не вспоминай об этом. Будь осторожна и не бойся прошлого.
— Ты уходишь?
— Да. Я должен. Меня ждут.
— Жуга, не уходи… Не надо. Побудь со мной еще немного.
Травник остановился в дверях. Покачал головой.
— Нет, Ли. Теперь ты вновь свободна от меня — кровь породнила нас и кровь же разорвала наши узы. Будь счастлива.
Дверь за ним закрылась.
Арнольд с кувшином в руках встретил его у двери.
— Как она?
— Поправится, — сказал Жуга. — Ты пойдешь со мной?
— Чего бы ради?
— Мы должны доиграть, нам нужна твоя помощь.
— Я не поеду с вами, — Арнольд помотал головой. — Никуда. Останусь с ней.
— Ну что ж… — Жуга помедлил. — Значит, так тому и быть. Мне жаль.
— Я найду тебя… — начал было Арнольд и осекся под холодным взглядом травника.
— Прощай, — сказал тот.
Шесть рабочих и привратник все еще сидели над остывшей похлебкой. Лица у них были угрюмые и настороженные. Травник, как ни ослабел он от потери крови, нашел в себе силы удивиться, насколько робкими оказались эти семеро здоровенных мужиков. Меч даже ни разу не потребовалось вынимать.
Пошатываясь, он прошел мимо них, спустился вниз и вышел в ночь.
Никто не посмел его остановить.
Золтан спрыгнул на пол, отряхнул с одежды паль и паутину. Помедлил, оглядел серые, искаженные злобой лица и усмехнулся. Опустил свой арбалет.
— Господа сыровары, — он изобразил поклон, — я вас больше не задерживаю. Можете ложиться спать спокойно. Всего хорошего!
Он забросил арбалет за спину и обернулся.
— Герта! Идем.
— Ты его не видишь?
— Нет.
— Черт… Мы должны его догнать. На таком холоде он долго не протянет. Как думаешь, он много крови потерял?
— Думаю, что порядочно… Примерно с тазик будет. Бритвенный. По-твоему мы правильно идем?
— Если только он опять не полез через забор. Дай мне арбалет.
— Не надо. Я сама.
— Дай, говорю. Не время спорить.
— Золтан, перестань, я ничуть не слабее тебя! Уж ты-то мог бы знать.
— Опомнись, Герта. Женщина с оружием! Ты сейчас похожа на какую-то разбойницу, нам только не хватает, чтобы кто-нибудь тебя увидел.
— Да кто нас сейчас увидит? В такую погоду хороший хозяин собаку из дома не выставит. Ох, Господи, холодно-то как, аж в затылке ломит… Она когда-то была с ним?
— Линора? Да. Жуга любил ее, потом они разошлись, а когда он вернулся, она уже нашла себе другого.
— Бедный парень… Хотя это как посмотреть. Девочка — типичный вампир, но она не столь опасна, сколь непредсказуема. Странные создания. На самом деле кровь для них не главное. Если вампира-мужчину подпитывает агония смерти, то женщину — экстаз любви. Это и проще, и безопаснее. Правда, бывают и исключения.
— Он снял заклятие.
— Я знаю, я подслушивала. Навряд ли его можно снять, это бы ее уничтожило — там слишком сильная основа. Что-то очень древнее… Скорее всего, в начале он тоже использовал кровь, а теперь просто перекрыл канал. Он быстро учится. Невероятно быстро для простого amico dei semplici.*
— А что ты думаешь о нем самом? Как он тебе?
— Трудно сказать. Очень неглуп. Вспыльчив, как все горцы, но привык держать себя в руках. Умения мало, но чутье на уровне звериного. Огромная магическая сила. Грубая, спонтанная, совершенно дикая. Он как дыра в какой-то колодец… Ума не приложу, как он с ней справляется.
— Это ты серьезно?
— Абсолютно. Представляешь, мне пришлось выбросить свой пентакль: он совершенно затупился. В магическом смысле, естественно.
— А, так ты все-таки уговорила его.
— Да, я… Постой-ка. Что это?
— Где?
— Там, в переулке. Видишь, лежит?
Хагг с Гертой перешли на бег. Под тонким слоем снега проступали очертания фигуры человека. Жуга скорчился у стены, прижав к животу перевязанную руку. Глаза его были закрыты, на ресницах серебрился снег. Золтан перебросил арбалет за спину, опустился на колено. Тронул за руку: «Живой». Они переглянулись. Золтан покачал головой, отвечая на немой вопрос Гертруды.
— Нет, — сказал он. — Очень далеко. Несем к тебе.
Вдвоем они подняли травника и, подхватив его под руки с двух сторон, со всей возможной скоростью направились на север.
— Черт знает, что творится! Дурак! Мальчишка! Цирюльник хренов… Это же надо, до чего додумался — вену вскрыть! Чем ты думал? Ты же мог замерзнуть насмерть!
Трещал огонь. В маленькой комнате быстро теплело. Плащ травника, штаны и башмаки сушились на веревке, а сам Жуга, укутанный в толстый вязаный шарф с узором из снежинок, сидел у камина и с угрюмым видом пил настой шиповника из чашки. Поднял взгляд.
— Чего ты бесишься? — сказал он хрипло. — Не замерз ведь.
— Ага, конечно, — Золтан остановился, поворошил поленья сапогом и плюнул в камин. — Полежал бы, отдохнул и дальше бы пошел… Хватит, слышали уже.
— Может быть, и так.
Золтан нахмурился, покачал головой.
— Ты обнаглел, Жуга. Ты что же, думаешь, что если Олле наболтал тебе чего попало, так с тобой уже и не случится ничего? Да если бы мы за тобой не присмотрели, черта с два бы ты оттуда выбрался! Думаешь, так бы они и сидели там семеро по лавкам, если бы не мы?
Травник поставил пустую чашку на пол рядом с креслом. Провел рукой по волосам, кашлянул в кулак. Поправил шарф.
— Хагг, я устал, — сказал он. — Давай не будем больше об этом. Олле говорит загадками, но их можно разгадать. Пока что он меня еще не обманывал.
— Ну так обманет. Да и не о том я, черт с ним, с Олле. Почему тебе так обязательно все делать одному? Когда ты наконец научишься доверять другим?
— На себя посмотри, — буркнул тот.
— Что?
— Ничего. Я доверял когда-то, но теперь не верю никому. И хватит ходить за мной и делать из меня дурака.
— Да из тебя и не надо его делать! — Золтан снова потряс кулаками. — Нет, это поразительно, насколько порой правая рука не знает, что делает левая…
— Ну, хватит, — вмешалась наконец Гертруда, с любопытством слушавшая их разговор. — Завтра выясните, кто из вас дурак, кто нет. Мое предложение такое: вода уже согрелась, я сейчас лезу в ванну, потом, пока я буду сохнуть, мыться полезет Жуга. Золтан, присмотришь за ним, а то еще утонет… Потом искупаешься сам. Тем временем я ужин соберу.
— Бр-р… — Жуга демонстративно содрогнулся. — Как сложно-то!
— Да уж, — поддакнул Золтан, — только женщина могла придумать такой зловещий план… А может, не надо его в ванну, вдруг у него опять кровь потечет?
— Не потечет. Впрочем, я могу попробовать заживить…
— Не надо, — сердито фыркнул травник из шерстяных глубин шарфа. — Крови все равно не прибавится, а рука и так заживет. Налей-ка лучше мне еще вот этого, а то что-то знобит.
— Еще бы не знобило! — усмехнулась Герта. — Может, кофе сделать?
— Ну его на хрен.
— Ну, раз так, я пошла.
Жуга и Золтан остались одни.
— Ты с самого начала знал, что это ей поможет?
— Кровь? Нет, — Жуга глотнул из чашки. — Мне Олле подсказал. «Лекарство при тебе сейчас» — помнишь эту строчку? Я долго голову ломал, что это за лекарство, а потом, как стукнуло — ведь он сказал: «сейчас». То есть, понимаешь, когда он мне все это говорил, оно уже было при мне, вернее, во мне. А кто у нас больной? Ли, и больше никого. Осталось только узнать, где она, а тут этот Яльмар со своим молоком и сыром. Вот я и догадался.
— А при чем тут сыр?
— А, — отмахнулся травник, — это Арнольд без ума от сыра. А Олле ясно ведь сказал: «Где скисло молоко».
— Он сказал: «Попутчика себе найдешь», — уточнил Золтан. — И где же он?
Жуга пожал плечами.
— Арнольд не захотел идти, но может, еще передумает, — он потряс головой. — Не знаю. И вообще, надо сперва решить, куда ехать, а потом уже думать о попутчиках.
— Ну, если ты все еще веришь Олле, то — на запад.
— Легко сказать. А куда именно?
— Далеко.
— Понятно, — хмыкнул тот. — Куда подальше, в общем… Дай-ка мне кувшин.
Золтан задумчиво побарабанил пальцами по столу. Вздохнул.
— У Герты в книгах надо посмотреть, — сказал он наконец. — А, вот и она. Гертруда! У тебя в хозяйстве карты есть?
— Карты? — Герта выглянула из-под полотенца, которым вытирала голову. — А, ты имеешь в виду Таро?
— Нет-нет, — поморщился Золтан, — я не о том. Морские карты. Нам нужно глянуть кое-что.
— Не знаю… Где-то были.
— Тогда мое предложение такое: сейчас я заталкиваю этого в ванну и присматриваю, чтоб он не утонул, ты вытаскиваешь свои карты, и пока я купаюсь, вы с Жугой смотрите там, что к чему. А после мы все вместе готовим ужин.
— Так мы никогда не поедим, — запротестовала та.
— И не выспимся, — добавил травник.
— Тогда решай сама. Жуга! Вставай, пошли.
Вернувшийся травник застал Гертруду склонившейся над ворохом раскрашенных пергаментных листов. На столе, на деревянном блюде были сыр, зеленые яблоки, коврига хлеба, холодный мясной рулет и маринованный язык.
— Сыр с сыроварни? — мимоходом поинтересовался Жуга, отщипнув кусочек.
— Угу, — кивнула Герта. — Золтан прихватил. Садись, закусывай. Я овощи поставила тушиться.
— Ну, как? Нашла чего-нибудь?
— Нашла. Только не знаю, чем это может вам помочь. Вот, взгляни сам.
На толстом, пожелтевшем от времени свитке пергамента каллиграфически были выписаны в столбик какие-то названия. Местами была приписана еще пара строк, а в целом это выглядело как какой-то список товаров в лавке.
— Что это?
— Пейтингеровы таблицы, — пояснила Герта. — Вот еще одна.
— Да, но зачем они?
— Ну, это список населенных мест и описание берегов. Они очень старые и надежные, но для плавания в открытом море не годятся. А вот карты. Эта вот самая древняя, но здесь ты морей не найдешь. Здесь — тоже, но зато здесь части света: Европа слева, Африка справа и Азия вверху. Они тоже неточные, но для школ еще годятся.
— Азия, Африка… — растерянно повторил Жуга. — А это что за парочка? — он указал пальцем.
— Адам и Ева. В райском саду.
— М-да… — Жуга прошелся пятерней по волосам. — Сдается мне, что так мы никуда не приплывем. Разве что — в райский сад… А поновее нет чего-нибудь?
— Есть, конечно. Только они ничем не помогут — слишком сложные. А что касается запада, то там только море.
— Ну-ка, покажи.
— Вот, — Герта расстелила на столе лист пергамента и придавила загнувшийся краешек арбалетом. — Карта Макробио. Вот Британия. Южнее Испания и Португалия, а дальше — Африка и Антиподы через океан.
— Анти… кто?!
— Не важно. А вот арабские карты, у этих все наоборот — Европа с Азией внизу, а Африка — вверху. Вот есть еще навигационная карта, но она только для Северного моря. Здесь, в основном, вода и обозначенные мели и течения.
— А мы где?
— Мы? Сейчас найду. Гаага… Роттердам… Остенде… Вот.
— А вверху что?
— Там острова. Ирландия, Исландия… Но это уже север, Дальняя Тула.
— Дальняя? — хмыкнул тот и задумался. — Дальняя… А это что внизу за клин?
— А, это Индия, это уже восток.
— То есть, как это? — опешил травник. — Запад, запад и вдруг — восток?
— Ну, это долго объяснять. Земля, она ведь круглая, и если плыть в один конец, то рано или поздно, окажешься на другом.
— Яд и пламя, ты меня совсем запутала. В жизни не думал, что земля такая большая. Но должен же он где-то кончаться, этот запад! — Жуга помедлил. — Куда ехать-то?
— Честно говоря, не знаю, — призналась та. — Но затея мне не нравится. Моря и так-то опасны, а зимой опасны вдвойне. Одни шторма чего стоят, о пиратах я вообще не говорю. А ведь есть еще левиафаны, дельфины, и разные прочие чудища — кракены, морские змеи…
— Про морских единорогов я слыхал, об остальных не знаю. Но ведь плавают же другие люди, значит и я смогу. Хотя, конечно, не хотелось бы зимой…
— Послушай, Жуга, — Гертруда подалась вперед. — Почему ты все время говоришь «яд и пламя», когда другие, скажем, черта поминают?
— Да тебе-то какая разница? Мальчишкой был, змея покусала. Дед выдавил яд, а остатки выжег. Гвоздь раскалил и выжег. И приговаривал: «Запомни, парень, яд и пламя завсегда друг дружку ломят».
— Ну и что?
— Да ничего. Запомнилось. Я орал, а он все говорил, говорил… — он помолчал и после паузы закончил: — Вот так всю жизнь потом и выбираешь — или смерть, или боль. Яд или пламя.
Отряхиваясь, в комнату вошел Золтан и наклонился над столом.
— А вот и я. Ну, как, разобрались? О, да у вас тут весь мир на столе разложен! Чего надумали?
— Ничего нового, — вздохнул Жуга. — Одно понятно — надо плыть. И чем скорей, тем лучше. Рик засыпает, а игра еще не кончена. Да и Тил в последние дни чудит… Поговорить бы с ним, да некогда.
— Плыть надо, это факт, — поддакнула Герта и задумалась, — хотя я не представляю, где мы найдем такого идиота, который бы рискнул поплыть зимой на запад.
Золтан и Жуга переглянулись.
— Я думаю, искать не придется, — сказал травник. — Есть у меня на примете один… И знаешь, Герта, он совсем не идиот.
— Один и Фрея! Ты с ума сошел! Я что, по-твоему похож на идиота? Если это шутка, то дурацкая. Нет? Тогда сама затея дурацкая. Да и вообще, Жуга, что с тобой творится в последнее время? Я тебя не узнаю. Раньше ты ступить на палубу боялся, а теперь вдруг собрался плыть невесть куда. Притом, когда? Зимой! Нет, ты определенно спятил. Да не знаю я земель западнее, я тебе не Эрик Рыжий, я туда не плавал. Что ты мне тычешь эту доску? Да будь их хоть штук десять, этих досок, я бы все равно не поплыл. Если тебе так хочется, садись на эту свою доску и плыви! Размахивает тут своей доской… Исландию ему подавай. А что если мы не дойдем? Если в пути пропадем? Что… Да плевать мне на деньги, мертвецу деньги не помогут. Ну и что, что зимой цены дороже? Да. Нет. Не знаю. Отстань ты со своим драконом! Хватит с меня ваших волшебных штучек, Хег вас задери… Ха! Карта… Карта — это еще не земля, это лист бумаги. Ты только посмотри, какие морды там нарисованы. Что? Ветры? Ну, если ветры, тогда пусть. Да был я, был в Исландии. Что возил? Доски возил, лес. Дерево. Да не растет там ни черта, вот и возил! Был викинг, да весь вышел, я теперь честный торговец. Британия? При чем тут… А, понятно. Ну, это если здесь железом загрузиться и стеклом, и после — на Стил Ярд,* в Британию, там железяки обменять на дерево, потом в Исландии стекло и дерево — на шерсть, а шерсть потом везти в Норвегию… Не-ет, вы с ума сошли. И ты, и Золтан. Корабль просто так не снарядить, где я вам столько денег возьму? Товар — деньги — товар, без этого никак. Дело должно крути… Сколько?! Гм! Однако… И что я все время с тобой так вожусь, сам не пойму. И ведь не угомонитесь, я же вас знаю — другой корабль наймете и потонете там на хрен… Ну, что примолкли? Так мы плывем или не плывем? Я — не хотел?! Когда?
Все возражения и аргументы травника тонули в громогласных рассуждениях Яльмара: варяг если кого и слушал, то, в основном, самого себя. Спор, как и ожидал Жуга, оказался бурным, но на удивленье плодотворным. Казавшаяся сперва столь безнадежной, затея травника все больше обретала плоть и кровь. Уже через час загоревшийся новой идеей Яльмар промочил горло двумя-тремя кружками пива и отправился в порт проверить, как там его кнорр.
Едва лишь дверь за викингом закрылась, Золтан в изнеможении откинулся к стене.
— Уф, надо же! — он вытер пот. — Уговорили! Сам себе не верю.
— Да, с Яльмаром спорить — себя не уважать, — признал Жуга. Тронул пальцем шесть параллельных царапин, оставленных в столешнице шипастым браслетом викинга и вздохнул. — Знаешь, Золтан, я вот думаю порой: если двух таких свести, что будет?
— Что будет, что будет… — хмыкнул тот. — Драка будет. Потом — попойка. Или наоборот — сперва попойка, а потом драка.
— А потом?
— А потом ничего не будет. Что сразу не сломают, на потом оставят. Надеюсь, ты не собираешься устроить подобное в моей харчевне?
— Боже упаси! И в мыслях не было. Пока ты не сказал…
— Слушай, Жуга, я когда-нибудь тебя убью с твоими шутками! Так, ладно. Полдела сделано, теперь очередь за деньгами. Ну, положим, сотни две я с должников стрясу… Черт, все равно маловато будет. Да, всякое мне приходилось делать, но корабли снаряжать!.. Еще с полсотни, правда, можно наскрести — есть тут у меня один купчишка на примете, Йозеф Рабль. Попался мне однажды. Торговал поддельным шафраном. Если бы о том узнали, то сожгли бы на костре вместе с негодным товаром или в землю живьем закопали. Я его тогда отмазал, но пообещал, что как-нибудь еще приду… А ты что делать думаешь?
— У меня вот, — он протянул Золтану мешочек.
— Аллах милосердный! — охнул тот, заглядывая внутрь. — Цехины Соломона! Я их раньше видел только на рисунках… Это же целое состояние! Где ты их раздобыл?
— В пустыне. Помнишь, я про собак рассказывал? Здесь пятьдесят монет. Но тратить их нельзя — стоит их разменять, и появятся собаки.
— В самом деле? — Золтан поднял бровь. — Тогда зачем же ты их взял?
— На всякий случай. Врагам подкинуть или еще зачем. Я мог бы взять тарелку, золотую цепь или кувшин, но тогда решили бы, что я кого-то обокрал. А так — это просто деньги. Потом, они и места меньше занимают.
— Так вот, значит, куда тебя занесло… Да, это нам без пользы. Хотя постой. Есть, придумал! Мы сможем их использовать, не тратя.
Травник опешил.
— Как это?
— Увидишь.
Травник нахмурился, хотел было еще о чем-то Золтана спросить, но тут дверь комнаты вдруг распахнулась и на пороге показался Тил. Выглядел он несколько растерянным. За спиной его маячил Вильям.
— Жуга, — позвал Тил, завидев травника, — иди сюда. Тебе надо это увидеть.
Утробный голос викинга гудел и грохотал как ветер в штормовую ночь, отбрасывал назад, едва лишь открывалась дверь. Его собеседников не было слышно. Тил вздохнул и отступил вглубь комнаты, решив дождаться более удобного момента для разговора с травником.
Комната была пуста. Три гнома, посовещавшись меж собой, заявили утром, что «гостевание слегка подзатянулось», после чего собрались и ушли, к вящей радости хозяйки; дракон спал и только Вильям с задумчивым видом сидел у окна, неслышно перебирая струны лютни. С тех пор, как травник вернул ему наконечник от стрелы, а после долго говорил о чем-то с бардом за закрытой дверью, Вильям сделался задумчив и молчалив.
Ждать было холодно. Тил придвинул свечу, накрыл ее руками. В ладонях отразился жар, растекся, побежал к плечам. Тил бросил взгляд на доску, мерцавшую в полутьме полированной костью фигурок. Дверь хлопнула, подуло сквозняком. Пламя заплясало. Тил закрыл глаза. Не помогло. Три язычка, кружась, зеленым эхом пламени светились в темноте закрытых век. В груди образовалась пустота. Жар передвинулся к вискам. На краткое мгновенье Телли овладел испуг, затем откуда-то из прошлого пришло умение гасить фальшивый страх; он двинулся вперед и вскоре вновь увидел свет. В клубящемся дыму искрились тени, язычки свечей размножились, распались на куски, окрасились в три цвета. Мир раскатался в плоскость, сотни линий уходили в никуда. Свет. Темнота. Огонь. Он вдруг почувствовал себя другим — упругим, легким, гибким, с головы до кончика хвоста закованным в броню, растянутую струнами звенящих сухожилий. Миг слияния прошел неслышно, незаметно, и Тил с замирающим сердцем ощутил вдруг странную привычность этого момента.
Была игра. Движение в тумане. Неслышно утекало время. Фигурки оживали, темные, безликие, и в то же время странно знакомые — уже не фигурки, но фигуры. Телли почему-то знал, что свой ход он сделал, очередь за противником, и когда одна фигура двинулась к другой, со страхом понял, что сейчас произойдет. Защита, хитроумная, невероятно сложная защита белых запуталась сама в себе. Он потянулся вперед…
Огонь обжег ладони. Тил вскрикнул и с шипением втянул сквозь зубы воздух. Потряс руками. Послышался сухой отрывистый стук, Телли машинально бросил взгляд на доску и оцепенел: фигурка воина лежала на боку.
Тил повернул голову и встретился с открытыми глазами Рика.
Дракон проснулся.
Он хотел есть.
Фигурка воина из желтой кости в загорелых пальцах травника казалась белой ослепительно. Жуга держал ее осторожно, но крепко, словно боялся, что она вдруг выскользнет из рук и убежит. Только теперь Тил углядел повязку у него на запястье — плотную, широкую, испятнанную кровью. Вчера ее не было, и Телли разобрало любопытство, но расспросить Жугу он так и не решился — травнику сейчас явно было не до того. Золтан принес еще одну свечу, но зажигать ее не стал, вместо этого взял и перенес доску на подоконник. Туда же, соответственно, переместились остальные и сгрудились у окна. Дракон остаться в комнате не пожелал и тоже перебрался вниз. Его желтые с прозеленью глаза были лишены всяческого выражения. Тил вздрогнул и отвел взгляд.
Все молчали, ожидая, что скажет Жуга. А тот вертел фигурку так и сяк, рассматривал ее со всех сторон и на просвет, выстукивал зачем-то ногтем. Одно мгновение казалось, что он намеревается попробовать ее на зуб. Однако до этого не дошло и травник, так и не найдя каких-либо изъянов, поставил ее на стол. Посмотрел растерянно на Золтана.
— Отвалилась… — пробормотал он. Прошелся пятерней по волосам. — Это черт знает что, Золтан, она отвалилась! Отпала! — он обернулся. — Тил, как это случилось?
— Я задел, она упала, — угрюмо ответил тот. О том, что было до того, Тил предпочел умолчать, но Жугу, похоже, устроило и такое объяснение, тем более, что Вильям молчаливым кивком подтвердил его слова.
— Но почему? Ведь что-то же произошло!
— Я думаю, что это должен быть размен, — вмешался неожиданно Вильям. — Ты помнишь, что тогда сказала Герта? Подумай сам, ведь воины стояли рядом. Воин белых срубил черного, а потом какая-то из черных фигур срубила его самого.
— Но это же Арнольдова фигурка! Значит, он решил выйти из игры?
Золтан покачал головой.
— Выйти из игры нельзя, его срубили. Осталось только четыре фигуры, — он помолчал. — Игра кончается, Жуга. Вам придется дальше играть без него.
— Размен… — Жуга нахмурил лоб. — Срубили… Но это значит, что перед тем, как воины… Яд и пламя! — он ошарашенно уставился на Золтана. — Линора!
Он шагнул к двери. Хагг заступил ему дорогу.
— Пусти.
— Не ходи туда, — сказал тот, — не надо.
Челюсти травника сжались.
— Уйди с дороги, Золтан! Ты ничего не понимаешь. Я должен быть там.
— Это ты ничего не понимаешь! Ты один раз уже был там. Хочешь еще? Ты ничего не сможешь сделать, ничем не сможешь им помочь. Ты…
Жуга ударил первым. Золтан вскинул руку и отбил. Оба смешались в быстрой схватке, ударились о стену, повалились на пол. Замерли на миг, нелепо вывернув друг другу руки, вырвались и вновь обменялись ударами — молча, коротко, почти неуловимо. Сцепились снова. Двигались они так быстро, что взгляд не поспевал за ними. Золтан увернулся, пропустил удар, а в следующий миг вдруг вскрикнул и с грохотом отлетел в угол. Привстал, держа одной рукой другую, с каким-то удивлением взглянул сначала на нее, потом на травника. Вся схватка не заняла и десяти секунд, Телли и Вильям не успели даже рта раскрыть.
— Дурак, — сказал вдруг кто-то в тишине. Травник обернулся.
— Как ты себя чувствуешь? Принести воды?
— Еще… — еле слышно прошептала та. Глаза ее неотрывно следили за кровоточащим надрезом, жадно провожая каждую каплю. — Дай еще…
— Боже правый… — пробормотал Арнольд, глядя, как Линора вновь приникла к ране. Кожа девушки порозовела. След от ранения стрелой затягивался буквально на глазах.
— Выйди, — коротко бросил ему Жуга.
— Что?
— Оставь нас. Выйди. Подожди снаружи. Я не причиню ей вреда.
После недолгих колебаний силач послушался и вышел.
— Зачем… ты… пришел?
— Так было нужно, — пачкая кровью рубаху, Жуга достал из-за пазухи загодя приготовленную тряпку и перевязал запястье. — Ты что-нибудь помнишь? Тогда, в дороге?
— Стрела… И Олле. Олле говорил со мной… — Линора снова обвела глазами комнату. — Где я? Что со мной?
— Все хорошо, Ли. Это сыроварня Бауэра в Цурбаагене.
— Сыро… варня?
— Да. Тебя принес сюда Арнольд. Тебе опять понадобилась кровь, ты укусила Телли. После было плохо.
— Телли… Почему его? — она откинулась на изголовье. — Он жив? Я ничего не помню… Ничего не помню. Где он?
Травник затянул зубами узел. Ничего не ответил.
— Что теперь со мной будет?
— Не знаю. Может быть, все будет хорошо. Я думаю, Арнольд тебя не бросит до тех пор, пока…
Он не договорил. Повязка на его руке медленно набухала красным. Линора вновь сглотнула и отвернулась.
— Ты снял заклятие?
— Нет. Ты сама его разорвала. Я слишком поздно догадался, чуть не опоздал. Ты уже впадала в сон.
— Сон вампиров, — она содрогнулась. — Это ужасно. Всякий раз… Жуга, я себя сейчас чувствую, как будто это снова впервые. Я тебе не рассказывала… Он… Его звали Тобиас, он был… был первый. Он тоже был такой, как я.
Жуга молчал.
— Они поймали нас, — продолжала та. — Мы были слишком неосторожны тогда. Мы умерли быстро и страшно и воскресли в разные ночи. Я никогда его потом не видела, но часто… часто… Мне страшно, Жуга!
— Это пройдет, — травник мягко высвободил руку из ее цепких пальцев. Провел рукой по ее темным волосам. Нагнулся, подобрал свой плащ. — Не вспоминай об этом. Будь осторожна и не бойся прошлого.
— Ты уходишь?
— Да. Я должен. Меня ждут.
— Жуга, не уходи… Не надо. Побудь со мной еще немного.
Травник остановился в дверях. Покачал головой.
— Нет, Ли. Теперь ты вновь свободна от меня — кровь породнила нас и кровь же разорвала наши узы. Будь счастлива.
Дверь за ним закрылась.
Арнольд с кувшином в руках встретил его у двери.
— Как она?
— Поправится, — сказал Жуга. — Ты пойдешь со мной?
— Чего бы ради?
— Мы должны доиграть, нам нужна твоя помощь.
— Я не поеду с вами, — Арнольд помотал головой. — Никуда. Останусь с ней.
— Ну что ж… — Жуга помедлил. — Значит, так тому и быть. Мне жаль.
— Я найду тебя… — начал было Арнольд и осекся под холодным взглядом травника.
— Прощай, — сказал тот.
Шесть рабочих и привратник все еще сидели над остывшей похлебкой. Лица у них были угрюмые и настороженные. Травник, как ни ослабел он от потери крови, нашел в себе силы удивиться, насколько робкими оказались эти семеро здоровенных мужиков. Меч даже ни разу не потребовалось вынимать.
Пошатываясь, он прошел мимо них, спустился вниз и вышел в ночь.
Никто не посмел его остановить.
Золтан спрыгнул на пол, отряхнул с одежды паль и паутину. Помедлил, оглядел серые, искаженные злобой лица и усмехнулся. Опустил свой арбалет.
— Господа сыровары, — он изобразил поклон, — я вас больше не задерживаю. Можете ложиться спать спокойно. Всего хорошего!
Он забросил арбалет за спину и обернулся.
— Герта! Идем.
— Ты его не видишь?
— Нет.
— Черт… Мы должны его догнать. На таком холоде он долго не протянет. Как думаешь, он много крови потерял?
— Думаю, что порядочно… Примерно с тазик будет. Бритвенный. По-твоему мы правильно идем?
— Если только он опять не полез через забор. Дай мне арбалет.
— Не надо. Я сама.
— Дай, говорю. Не время спорить.
— Золтан, перестань, я ничуть не слабее тебя! Уж ты-то мог бы знать.
— Опомнись, Герта. Женщина с оружием! Ты сейчас похожа на какую-то разбойницу, нам только не хватает, чтобы кто-нибудь тебя увидел.
— Да кто нас сейчас увидит? В такую погоду хороший хозяин собаку из дома не выставит. Ох, Господи, холодно-то как, аж в затылке ломит… Она когда-то была с ним?
— Линора? Да. Жуга любил ее, потом они разошлись, а когда он вернулся, она уже нашла себе другого.
— Бедный парень… Хотя это как посмотреть. Девочка — типичный вампир, но она не столь опасна, сколь непредсказуема. Странные создания. На самом деле кровь для них не главное. Если вампира-мужчину подпитывает агония смерти, то женщину — экстаз любви. Это и проще, и безопаснее. Правда, бывают и исключения.
— Он снял заклятие.
— Я знаю, я подслушивала. Навряд ли его можно снять, это бы ее уничтожило — там слишком сильная основа. Что-то очень древнее… Скорее всего, в начале он тоже использовал кровь, а теперь просто перекрыл канал. Он быстро учится. Невероятно быстро для простого amico dei semplici.*
— А что ты думаешь о нем самом? Как он тебе?
— Трудно сказать. Очень неглуп. Вспыльчив, как все горцы, но привык держать себя в руках. Умения мало, но чутье на уровне звериного. Огромная магическая сила. Грубая, спонтанная, совершенно дикая. Он как дыра в какой-то колодец… Ума не приложу, как он с ней справляется.
— Это ты серьезно?
— Абсолютно. Представляешь, мне пришлось выбросить свой пентакль: он совершенно затупился. В магическом смысле, естественно.
— А, так ты все-таки уговорила его.
— Да, я… Постой-ка. Что это?
— Где?
— Там, в переулке. Видишь, лежит?
Хагг с Гертой перешли на бег. Под тонким слоем снега проступали очертания фигуры человека. Жуга скорчился у стены, прижав к животу перевязанную руку. Глаза его были закрыты, на ресницах серебрился снег. Золтан перебросил арбалет за спину, опустился на колено. Тронул за руку: «Живой». Они переглянулись. Золтан покачал головой, отвечая на немой вопрос Гертруды.
— Нет, — сказал он. — Очень далеко. Несем к тебе.
Вдвоем они подняли травника и, подхватив его под руки с двух сторон, со всей возможной скоростью направились на север.
— Черт знает, что творится! Дурак! Мальчишка! Цирюльник хренов… Это же надо, до чего додумался — вену вскрыть! Чем ты думал? Ты же мог замерзнуть насмерть!
Трещал огонь. В маленькой комнате быстро теплело. Плащ травника, штаны и башмаки сушились на веревке, а сам Жуга, укутанный в толстый вязаный шарф с узором из снежинок, сидел у камина и с угрюмым видом пил настой шиповника из чашки. Поднял взгляд.
— Чего ты бесишься? — сказал он хрипло. — Не замерз ведь.
— Ага, конечно, — Золтан остановился, поворошил поленья сапогом и плюнул в камин. — Полежал бы, отдохнул и дальше бы пошел… Хватит, слышали уже.
— Может быть, и так.
Золтан нахмурился, покачал головой.
— Ты обнаглел, Жуга. Ты что же, думаешь, что если Олле наболтал тебе чего попало, так с тобой уже и не случится ничего? Да если бы мы за тобой не присмотрели, черта с два бы ты оттуда выбрался! Думаешь, так бы они и сидели там семеро по лавкам, если бы не мы?
Травник поставил пустую чашку на пол рядом с креслом. Провел рукой по волосам, кашлянул в кулак. Поправил шарф.
— Хагг, я устал, — сказал он. — Давай не будем больше об этом. Олле говорит загадками, но их можно разгадать. Пока что он меня еще не обманывал.
— Ну так обманет. Да и не о том я, черт с ним, с Олле. Почему тебе так обязательно все делать одному? Когда ты наконец научишься доверять другим?
— На себя посмотри, — буркнул тот.
— Что?
— Ничего. Я доверял когда-то, но теперь не верю никому. И хватит ходить за мной и делать из меня дурака.
— Да из тебя и не надо его делать! — Золтан снова потряс кулаками. — Нет, это поразительно, насколько порой правая рука не знает, что делает левая…
— Ну, хватит, — вмешалась наконец Гертруда, с любопытством слушавшая их разговор. — Завтра выясните, кто из вас дурак, кто нет. Мое предложение такое: вода уже согрелась, я сейчас лезу в ванну, потом, пока я буду сохнуть, мыться полезет Жуга. Золтан, присмотришь за ним, а то еще утонет… Потом искупаешься сам. Тем временем я ужин соберу.
— Бр-р… — Жуга демонстративно содрогнулся. — Как сложно-то!
— Да уж, — поддакнул Золтан, — только женщина могла придумать такой зловещий план… А может, не надо его в ванну, вдруг у него опять кровь потечет?
— Не потечет. Впрочем, я могу попробовать заживить…
— Не надо, — сердито фыркнул травник из шерстяных глубин шарфа. — Крови все равно не прибавится, а рука и так заживет. Налей-ка лучше мне еще вот этого, а то что-то знобит.
— Еще бы не знобило! — усмехнулась Герта. — Может, кофе сделать?
— Ну его на хрен.
— Ну, раз так, я пошла.
Жуга и Золтан остались одни.
— Ты с самого начала знал, что это ей поможет?
— Кровь? Нет, — Жуга глотнул из чашки. — Мне Олле подсказал. «Лекарство при тебе сейчас» — помнишь эту строчку? Я долго голову ломал, что это за лекарство, а потом, как стукнуло — ведь он сказал: «сейчас». То есть, понимаешь, когда он мне все это говорил, оно уже было при мне, вернее, во мне. А кто у нас больной? Ли, и больше никого. Осталось только узнать, где она, а тут этот Яльмар со своим молоком и сыром. Вот я и догадался.
— А при чем тут сыр?
— А, — отмахнулся травник, — это Арнольд без ума от сыра. А Олле ясно ведь сказал: «Где скисло молоко».
— Он сказал: «Попутчика себе найдешь», — уточнил Золтан. — И где же он?
Жуга пожал плечами.
— Арнольд не захотел идти, но может, еще передумает, — он потряс головой. — Не знаю. И вообще, надо сперва решить, куда ехать, а потом уже думать о попутчиках.
— Ну, если ты все еще веришь Олле, то — на запад.
— Легко сказать. А куда именно?
— Далеко.
— Понятно, — хмыкнул тот. — Куда подальше, в общем… Дай-ка мне кувшин.
Золтан задумчиво побарабанил пальцами по столу. Вздохнул.
— У Герты в книгах надо посмотреть, — сказал он наконец. — А, вот и она. Гертруда! У тебя в хозяйстве карты есть?
— Карты? — Герта выглянула из-под полотенца, которым вытирала голову. — А, ты имеешь в виду Таро?
— Нет-нет, — поморщился Золтан, — я не о том. Морские карты. Нам нужно глянуть кое-что.
— Не знаю… Где-то были.
— Тогда мое предложение такое: сейчас я заталкиваю этого в ванну и присматриваю, чтоб он не утонул, ты вытаскиваешь свои карты, и пока я купаюсь, вы с Жугой смотрите там, что к чему. А после мы все вместе готовим ужин.
— Так мы никогда не поедим, — запротестовала та.
— И не выспимся, — добавил травник.
— Тогда решай сама. Жуга! Вставай, пошли.
Вернувшийся травник застал Гертруду склонившейся над ворохом раскрашенных пергаментных листов. На столе, на деревянном блюде были сыр, зеленые яблоки, коврига хлеба, холодный мясной рулет и маринованный язык.
— Сыр с сыроварни? — мимоходом поинтересовался Жуга, отщипнув кусочек.
— Угу, — кивнула Герта. — Золтан прихватил. Садись, закусывай. Я овощи поставила тушиться.
— Ну, как? Нашла чего-нибудь?
— Нашла. Только не знаю, чем это может вам помочь. Вот, взгляни сам.
На толстом, пожелтевшем от времени свитке пергамента каллиграфически были выписаны в столбик какие-то названия. Местами была приписана еще пара строк, а в целом это выглядело как какой-то список товаров в лавке.
— Что это?
— Пейтингеровы таблицы, — пояснила Герта. — Вот еще одна.
— Да, но зачем они?
— Ну, это список населенных мест и описание берегов. Они очень старые и надежные, но для плавания в открытом море не годятся. А вот карты. Эта вот самая древняя, но здесь ты морей не найдешь. Здесь — тоже, но зато здесь части света: Европа слева, Африка справа и Азия вверху. Они тоже неточные, но для школ еще годятся.
— Азия, Африка… — растерянно повторил Жуга. — А это что за парочка? — он указал пальцем.
— Адам и Ева. В райском саду.
— М-да… — Жуга прошелся пятерней по волосам. — Сдается мне, что так мы никуда не приплывем. Разве что — в райский сад… А поновее нет чего-нибудь?
— Есть, конечно. Только они ничем не помогут — слишком сложные. А что касается запада, то там только море.
— Ну-ка, покажи.
— Вот, — Герта расстелила на столе лист пергамента и придавила загнувшийся краешек арбалетом. — Карта Макробио. Вот Британия. Южнее Испания и Португалия, а дальше — Африка и Антиподы через океан.
— Анти… кто?!
— Не важно. А вот арабские карты, у этих все наоборот — Европа с Азией внизу, а Африка — вверху. Вот есть еще навигационная карта, но она только для Северного моря. Здесь, в основном, вода и обозначенные мели и течения.
— А мы где?
— Мы? Сейчас найду. Гаага… Роттердам… Остенде… Вот.
— А вверху что?
— Там острова. Ирландия, Исландия… Но это уже север, Дальняя Тула.
— Дальняя? — хмыкнул тот и задумался. — Дальняя… А это что внизу за клин?
— А, это Индия, это уже восток.
— То есть, как это? — опешил травник. — Запад, запад и вдруг — восток?
— Ну, это долго объяснять. Земля, она ведь круглая, и если плыть в один конец, то рано или поздно, окажешься на другом.
— Яд и пламя, ты меня совсем запутала. В жизни не думал, что земля такая большая. Но должен же он где-то кончаться, этот запад! — Жуга помедлил. — Куда ехать-то?
— Честно говоря, не знаю, — призналась та. — Но затея мне не нравится. Моря и так-то опасны, а зимой опасны вдвойне. Одни шторма чего стоят, о пиратах я вообще не говорю. А ведь есть еще левиафаны, дельфины, и разные прочие чудища — кракены, морские змеи…
— Про морских единорогов я слыхал, об остальных не знаю. Но ведь плавают же другие люди, значит и я смогу. Хотя, конечно, не хотелось бы зимой…
— Послушай, Жуга, — Гертруда подалась вперед. — Почему ты все время говоришь «яд и пламя», когда другие, скажем, черта поминают?
— Да тебе-то какая разница? Мальчишкой был, змея покусала. Дед выдавил яд, а остатки выжег. Гвоздь раскалил и выжег. И приговаривал: «Запомни, парень, яд и пламя завсегда друг дружку ломят».
— Ну и что?
— Да ничего. Запомнилось. Я орал, а он все говорил, говорил… — он помолчал и после паузы закончил: — Вот так всю жизнь потом и выбираешь — или смерть, или боль. Яд или пламя.
Отряхиваясь, в комнату вошел Золтан и наклонился над столом.
— А вот и я. Ну, как, разобрались? О, да у вас тут весь мир на столе разложен! Чего надумали?
— Ничего нового, — вздохнул Жуга. — Одно понятно — надо плыть. И чем скорей, тем лучше. Рик засыпает, а игра еще не кончена. Да и Тил в последние дни чудит… Поговорить бы с ним, да некогда.
— Плыть надо, это факт, — поддакнула Герта и задумалась, — хотя я не представляю, где мы найдем такого идиота, который бы рискнул поплыть зимой на запад.
Золтан и Жуга переглянулись.
— Я думаю, искать не придется, — сказал травник. — Есть у меня на примете один… И знаешь, Герта, он совсем не идиот.
— Один и Фрея! Ты с ума сошел! Я что, по-твоему похож на идиота? Если это шутка, то дурацкая. Нет? Тогда сама затея дурацкая. Да и вообще, Жуга, что с тобой творится в последнее время? Я тебя не узнаю. Раньше ты ступить на палубу боялся, а теперь вдруг собрался плыть невесть куда. Притом, когда? Зимой! Нет, ты определенно спятил. Да не знаю я земель западнее, я тебе не Эрик Рыжий, я туда не плавал. Что ты мне тычешь эту доску? Да будь их хоть штук десять, этих досок, я бы все равно не поплыл. Если тебе так хочется, садись на эту свою доску и плыви! Размахивает тут своей доской… Исландию ему подавай. А что если мы не дойдем? Если в пути пропадем? Что… Да плевать мне на деньги, мертвецу деньги не помогут. Ну и что, что зимой цены дороже? Да. Нет. Не знаю. Отстань ты со своим драконом! Хватит с меня ваших волшебных штучек, Хег вас задери… Ха! Карта… Карта — это еще не земля, это лист бумаги. Ты только посмотри, какие морды там нарисованы. Что? Ветры? Ну, если ветры, тогда пусть. Да был я, был в Исландии. Что возил? Доски возил, лес. Дерево. Да не растет там ни черта, вот и возил! Был викинг, да весь вышел, я теперь честный торговец. Британия? При чем тут… А, понятно. Ну, это если здесь железом загрузиться и стеклом, и после — на Стил Ярд,* в Британию, там железяки обменять на дерево, потом в Исландии стекло и дерево — на шерсть, а шерсть потом везти в Норвегию… Не-ет, вы с ума сошли. И ты, и Золтан. Корабль просто так не снарядить, где я вам столько денег возьму? Товар — деньги — товар, без этого никак. Дело должно крути… Сколько?! Гм! Однако… И что я все время с тобой так вожусь, сам не пойму. И ведь не угомонитесь, я же вас знаю — другой корабль наймете и потонете там на хрен… Ну, что примолкли? Так мы плывем или не плывем? Я — не хотел?! Когда?
Все возражения и аргументы травника тонули в громогласных рассуждениях Яльмара: варяг если кого и слушал, то, в основном, самого себя. Спор, как и ожидал Жуга, оказался бурным, но на удивленье плодотворным. Казавшаяся сперва столь безнадежной, затея травника все больше обретала плоть и кровь. Уже через час загоревшийся новой идеей Яльмар промочил горло двумя-тремя кружками пива и отправился в порт проверить, как там его кнорр.
Едва лишь дверь за викингом закрылась, Золтан в изнеможении откинулся к стене.
— Уф, надо же! — он вытер пот. — Уговорили! Сам себе не верю.
— Да, с Яльмаром спорить — себя не уважать, — признал Жуга. Тронул пальцем шесть параллельных царапин, оставленных в столешнице шипастым браслетом викинга и вздохнул. — Знаешь, Золтан, я вот думаю порой: если двух таких свести, что будет?
— Что будет, что будет… — хмыкнул тот. — Драка будет. Потом — попойка. Или наоборот — сперва попойка, а потом драка.
— А потом?
— А потом ничего не будет. Что сразу не сломают, на потом оставят. Надеюсь, ты не собираешься устроить подобное в моей харчевне?
— Боже упаси! И в мыслях не было. Пока ты не сказал…
— Слушай, Жуга, я когда-нибудь тебя убью с твоими шутками! Так, ладно. Полдела сделано, теперь очередь за деньгами. Ну, положим, сотни две я с должников стрясу… Черт, все равно маловато будет. Да, всякое мне приходилось делать, но корабли снаряжать!.. Еще с полсотни, правда, можно наскрести — есть тут у меня один купчишка на примете, Йозеф Рабль. Попался мне однажды. Торговал поддельным шафраном. Если бы о том узнали, то сожгли бы на костре вместе с негодным товаром или в землю живьем закопали. Я его тогда отмазал, но пообещал, что как-нибудь еще приду… А ты что делать думаешь?
— У меня вот, — он протянул Золтану мешочек.
— Аллах милосердный! — охнул тот, заглядывая внутрь. — Цехины Соломона! Я их раньше видел только на рисунках… Это же целое состояние! Где ты их раздобыл?
— В пустыне. Помнишь, я про собак рассказывал? Здесь пятьдесят монет. Но тратить их нельзя — стоит их разменять, и появятся собаки.
— В самом деле? — Золтан поднял бровь. — Тогда зачем же ты их взял?
— На всякий случай. Врагам подкинуть или еще зачем. Я мог бы взять тарелку, золотую цепь или кувшин, но тогда решили бы, что я кого-то обокрал. А так — это просто деньги. Потом, они и места меньше занимают.
— Так вот, значит, куда тебя занесло… Да, это нам без пользы. Хотя постой. Есть, придумал! Мы сможем их использовать, не тратя.
Травник опешил.
— Как это?
— Увидишь.
Травник нахмурился, хотел было еще о чем-то Золтана спросить, но тут дверь комнаты вдруг распахнулась и на пороге показался Тил. Выглядел он несколько растерянным. За спиной его маячил Вильям.
— Жуга, — позвал Тил, завидев травника, — иди сюда. Тебе надо это увидеть.
Утробный голос викинга гудел и грохотал как ветер в штормовую ночь, отбрасывал назад, едва лишь открывалась дверь. Его собеседников не было слышно. Тил вздохнул и отступил вглубь комнаты, решив дождаться более удобного момента для разговора с травником.
Комната была пуста. Три гнома, посовещавшись меж собой, заявили утром, что «гостевание слегка подзатянулось», после чего собрались и ушли, к вящей радости хозяйки; дракон спал и только Вильям с задумчивым видом сидел у окна, неслышно перебирая струны лютни. С тех пор, как травник вернул ему наконечник от стрелы, а после долго говорил о чем-то с бардом за закрытой дверью, Вильям сделался задумчив и молчалив.
Ждать было холодно. Тил придвинул свечу, накрыл ее руками. В ладонях отразился жар, растекся, побежал к плечам. Тил бросил взгляд на доску, мерцавшую в полутьме полированной костью фигурок. Дверь хлопнула, подуло сквозняком. Пламя заплясало. Тил закрыл глаза. Не помогло. Три язычка, кружась, зеленым эхом пламени светились в темноте закрытых век. В груди образовалась пустота. Жар передвинулся к вискам. На краткое мгновенье Телли овладел испуг, затем откуда-то из прошлого пришло умение гасить фальшивый страх; он двинулся вперед и вскоре вновь увидел свет. В клубящемся дыму искрились тени, язычки свечей размножились, распались на куски, окрасились в три цвета. Мир раскатался в плоскость, сотни линий уходили в никуда. Свет. Темнота. Огонь. Он вдруг почувствовал себя другим — упругим, легким, гибким, с головы до кончика хвоста закованным в броню, растянутую струнами звенящих сухожилий. Миг слияния прошел неслышно, незаметно, и Тил с замирающим сердцем ощутил вдруг странную привычность этого момента.
Была игра. Движение в тумане. Неслышно утекало время. Фигурки оживали, темные, безликие, и в то же время странно знакомые — уже не фигурки, но фигуры. Телли почему-то знал, что свой ход он сделал, очередь за противником, и когда одна фигура двинулась к другой, со страхом понял, что сейчас произойдет. Защита, хитроумная, невероятно сложная защита белых запуталась сама в себе. Он потянулся вперед…
Огонь обжег ладони. Тил вскрикнул и с шипением втянул сквозь зубы воздух. Потряс руками. Послышался сухой отрывистый стук, Телли машинально бросил взгляд на доску и оцепенел: фигурка воина лежала на боку.
Тил повернул голову и встретился с открытыми глазами Рика.
Дракон проснулся.
Он хотел есть.
Фигурка воина из желтой кости в загорелых пальцах травника казалась белой ослепительно. Жуга держал ее осторожно, но крепко, словно боялся, что она вдруг выскользнет из рук и убежит. Только теперь Тил углядел повязку у него на запястье — плотную, широкую, испятнанную кровью. Вчера ее не было, и Телли разобрало любопытство, но расспросить Жугу он так и не решился — травнику сейчас явно было не до того. Золтан принес еще одну свечу, но зажигать ее не стал, вместо этого взял и перенес доску на подоконник. Туда же, соответственно, переместились остальные и сгрудились у окна. Дракон остаться в комнате не пожелал и тоже перебрался вниз. Его желтые с прозеленью глаза были лишены всяческого выражения. Тил вздрогнул и отвел взгляд.
Все молчали, ожидая, что скажет Жуга. А тот вертел фигурку так и сяк, рассматривал ее со всех сторон и на просвет, выстукивал зачем-то ногтем. Одно мгновение казалось, что он намеревается попробовать ее на зуб. Однако до этого не дошло и травник, так и не найдя каких-либо изъянов, поставил ее на стол. Посмотрел растерянно на Золтана.
— Отвалилась… — пробормотал он. Прошелся пятерней по волосам. — Это черт знает что, Золтан, она отвалилась! Отпала! — он обернулся. — Тил, как это случилось?
— Я задел, она упала, — угрюмо ответил тот. О том, что было до того, Тил предпочел умолчать, но Жугу, похоже, устроило и такое объяснение, тем более, что Вильям молчаливым кивком подтвердил его слова.
— Но почему? Ведь что-то же произошло!
— Я думаю, что это должен быть размен, — вмешался неожиданно Вильям. — Ты помнишь, что тогда сказала Герта? Подумай сам, ведь воины стояли рядом. Воин белых срубил черного, а потом какая-то из черных фигур срубила его самого.
— Но это же Арнольдова фигурка! Значит, он решил выйти из игры?
Золтан покачал головой.
— Выйти из игры нельзя, его срубили. Осталось только четыре фигуры, — он помолчал. — Игра кончается, Жуга. Вам придется дальше играть без него.
— Размен… — Жуга нахмурил лоб. — Срубили… Но это значит, что перед тем, как воины… Яд и пламя! — он ошарашенно уставился на Золтана. — Линора!
Он шагнул к двери. Хагг заступил ему дорогу.
— Пусти.
— Не ходи туда, — сказал тот, — не надо.
Челюсти травника сжались.
— Уйди с дороги, Золтан! Ты ничего не понимаешь. Я должен быть там.
— Это ты ничего не понимаешь! Ты один раз уже был там. Хочешь еще? Ты ничего не сможешь сделать, ничем не сможешь им помочь. Ты…
Жуга ударил первым. Золтан вскинул руку и отбил. Оба смешались в быстрой схватке, ударились о стену, повалились на пол. Замерли на миг, нелепо вывернув друг другу руки, вырвались и вновь обменялись ударами — молча, коротко, почти неуловимо. Сцепились снова. Двигались они так быстро, что взгляд не поспевал за ними. Золтан увернулся, пропустил удар, а в следующий миг вдруг вскрикнул и с грохотом отлетел в угол. Привстал, держа одной рукой другую, с каким-то удивлением взглянул сначала на нее, потом на травника. Вся схватка не заняла и десяти секунд, Телли и Вильям не успели даже рта раскрыть.
— Дурак, — сказал вдруг кто-то в тишине. Травник обернулся.