Уиттенборн Д. Жестокие люди

- А ну-ка слезь с меня, черт бы тебя побрал!
- Не волнуйся так, Финн. - Он медленно помог мне встать на ноги. Как
только я вскарабкался с земли, то в бешенстве занес руку, чтобы ударить его,
но Брюс поймал меня за запястье. Просто удивительно, каким он был сильным. -
Я же твой друг.
Доктор Шиллер тоже стал вылезать из машины. Брюс закричал ему, что у
нас все в порядке. Потом он, улыбаясь, взглянул на меня.
- Финн, я отпускаю твою руку. - Я извивался, стараясь вырваться из его
тисков. - Если тебе хочется кого-то ударить, ударь меня. Но только один раз.
- Я почувствовал, что веду себя глупо. Но, как обычно, Брюс очень мягко дал
мне это понять. Он зажмурил один глаз, словно в ожидании удара, который, как
ему было прекрасно известно, не последует. В ту минуту мне казалось, что он
- единственный друг, который у меня остался.
- Брюс... То, что было у нас с Джилли - это не совсем то, что ты
думаешь.
- Не мне тебя судить.
- Я не хотел ее обидеть Майю, просто...
- Тебе следует сказать это ей, а не мне.
- Слишком поздно.
- Я знаю свою сестру. Если бы она видела, в каком ты сейчас состоянии,
она дала бы тебе второй шанс.
- Но она не станет говорить со мной, она даже трубку не берет. Твоя
мать сказала, чтобы я не смел звонить вам домой. - У меня не было выхода, и
это доводило меня до отчаяния.
- Просто приходи к нам.
- Я не могу.
- Она целыми днями сидит в своей комнате и плачет. - Это меня
обнадежило. И все-таки, мне плохо верилось в то, что это разумная затея.
- Приходи сегодня вечером. Мы с мамой поедем в больницу, чтобы
навестить папу. Потом будем ужинать в городе. Слуги уходят в девять вечера.
Нас не будет в доме до полуночи. Я оставлю входную дверь открытой, и ты
сможешь зайти в дом и поговорить с Майей.
- А что, если он скажет, что ненавидит меня?
Брюс на минуту задумался.
- Такое может случиться, конечно. Если она так скажет, тебе останется
только повернуться и пойти домой. Во всяком случае, ты будешь знать, что
сделал все, что мог.
- Даже не знаю.
Брюс понял, что я подумал о том, что случилось со мной, когда я в
прошлый раз пытался незаметно проникнуть в их дом.
- Если ты боишься ходить один ночью, я могу заехать за тобой.
- Не нужно этого делать. - Мне не хотелось, чтобы Брюс понял, что я
готов расплакаться от благодарности.
- Возьми с собой пистолет, который я тебе дал. На всякий случай.
Я, конечно, не собирался говорить ему, что спрятал его в дупло.
- А где находится спальня Майи, скажи, пожалуйста?

26

Вечером мама выказала мне свое отношение по полной программе. На ужин
мне достались только холодные макароны в банке и консервный нож, который
лежал у плиты. Мама же весело подпевала Барбре Стрейзанд, наслаждаясь ее
замшелым альбомом "Забавная девчонка". Она не обращала на меня никакого
внимания: сидела за столом в комнате, склонившись над столом, покрытом
желтой скатертью. Перед ней лежал калькулятор, толстенный том под названием
"Пособие для начинающих игроков на фондовом рынке" и кипа книжонок типа "Как
разбогатеть за десять дней". В руке у нее был карандаш, и она кусала губы,
быстро записывая цифры: было похоже на то, что она решила изобразить, как ее
сынок выполняет задания по математике.
- Что ты делаешь?
- Я решила, что мне нужны деньги.
- Какая ты энергичная и предприимчивая!
- Хотя бы один из нас должен стать таким.
- Может, я долго запрягаю, да быстро еду?
- Будем надеяться.
Я поднялся в спальню и подождал, пока она не уляжется спать. Было уже
пол-одиннадцатого, а она все еще сидела внизу. Больше я не мог ждать,
поэтому взял ботинки в руки и осторожно спустился по лестнице на кухню,
стараясь не наступать на те ступеньки, которые скрипели. Засвистел чайник -
я замер, дожидаясь, пока она нальет себе чая и вернется в столовую. Мама
уселась в кресло, которое жалобно скрипнуло. Я на цыпочках прокрался в
кухню, потом бесшумно открыл входную дверь и даже успел занести одну ногу
прямо в ночную темноту.
- Куда это ты собрался?
- Мне нужно поговорить с Майей.
- Я же запретила тебе выходить из дома без моего разрешения. - Мама
захлопнула дверь и закрыла ее на замок. - Позвони ей.
- Ее мать не разрешает мне говорить с ней.
Мама сурово вгляделась в мое лицо, а потом отворила дверь:
- Удачи тебе.
Я просто обалдел. Мама разрешила! Когда дверь за моей спиной
захлопнулась, я решил, что был несправедлив к ней.
- Финн, не забудь сказать Майе, что завтра мы с ней должны проверить
все еще раз.
Когда я выбежал на газон, залитый лунным светом, я крикнул ей в ответ:
- Знаешь, мама, я тоже энергичный и предприимчивый!
Я не стал бежать по дороге, потому что мне вовсе не хотелось налететь
на машину Гейтса. Не исключено, что миссис Лэнгли попросила его проследить,
чтобы я держался подальше от их дома. В лесу было довольно шумно. Ветер
раскачивал верхушки деревьев, и ветки падали рядом со мной. Мне пришло в
голову, что мой обидчик вполне может быть где-то рядом, приготовившись
напасть на меня вновь. Но все мои мысли были заняты Майей, и поэтому мне
некогда было думать о призраках. Мне нужно было ее видеть. Мне казалось, что
все так просто: если она меня простит, то я и сам смогу простить себя.
Огромный розовый особняк Лэнгли выглядел так безмятежно. Горело только
одно окно на втором этаже. Я никогда раньше не был в спальне Майи.
Представляю, как сейчас она лежит, растянувшись на кровати, и грустит: а все
из-за того, что я так и не пришел к ней, чтобы извиниться и хоть как-то
объяснить свое недостойное поведение. Понятия не имею, как бы мне это
удалось, но я был готов рассказать ей все - как случилось, что мы приехали в
Флейвалль, как меня изнасиловали, как Джилли забеременела и решила сделать
аборт - меня могло извинить лишь то, что мне пришлось многое пережить. Я так
отчаялся, что теперь мне казалось, что только полная откровенность может
меня спасти.
Я вскарабкался на забор. Собаки, которые сидели в будках за амбаром,
залаяли. Мне была нужна хорошая карма, поэтому я совершил доброе дело: помог
тонущей жабе вылезти из бассейна. Входная дверь была открыта, как и обещал
Брюс, а фойе заставлено мебелью, которую передвинули из библиотеки, где
художник рисовал на стене портрет семьи Лэнгли. По моему плану я должен был
проникнуть в эту комнату, а потом взобраться наверх по лестнице в спальню,
которая находилась рядом с комнатой Майи. Но на двери библиотеки было
написано: "Осторожно, окрашено. Убью того, кто пройдет по полу".
Я заглянул внутрь. Пол был окрашен таким образом, что напоминал старое
лоскутное одеяло, и теперь блестел, заново покрытый свежим слоем
полиуретановой краски. Настенная роспись была завершена. Миссис и мистер
Лэнгли сидели в карете, Майя с Брюсом - верхом на лошадях, а Осборн
прислонился к колесу "Бентли", на переднем сиденье которого восседала
свинья. В небе летел их личный самолет - из иллюминатора выглядывало
крошечное личико миссис Осборн. На заднем плане был нарисован дом и все
окружавшие его постройки. Там были карикатуры на всех, кто жил и работал у
Осборна: художник изобразил садовников-японцев, шофера, дворецкого Герберта,
Уолтера Пикла, стоявшего у загончика для свиней, отца Джилли. Он, вместе со
всей своей семьей (Джилли, ее мамой и братом, которого я никогда раньше не
видел) выстроились по росту рядом с молочной фермой. В углу был наш
маленький желтый дом. Может, я с ума сошел, а может, это запах краски так на
меня подействовал, но мне померещилось, что мы с мамой тоже присутствовали
на этой картине. Этот парень был и вправду хорошим художником: если это
действительно были мы, то нас было трудно отличить от куста и поилки для
птиц.
Я повернулся, чтобы пойти к другой лестнице, и опрокинул банку со
скипидаром. Потом кое-как вытер лужу тряпкой, и, стараясь не наследить,
поднялся по лестнице наверх. На полу лежали ковры, и поэтому я передвигался
бесшумно. На втором этаже было большое сводчатое окно, которое выходило на
восток. Где-то далеко горели огни: там была другая жизнь. Настоящая. Я и
забыл, что она так близко.
Я открыл дверь, а потом осторожно прикрыл ее за собой. Брюс сказал, что
Майя будет дома одна, но мне не хотелось рисковать. Я находился во флигеле -
самой старой части дома. В узком длинном коридоре было темно. Мне никогда не
приходилось здесь бывать. Из проема двери в конце коридора пробивался свет.
Я подошел ближе и услышал, как кто-то всхлипывает. Мне хотелось закричать
"Майя, это я, я здесь, рядом!", но было страшно, что она закроет дверь на
ключ и прикажет мне убираться из своего дома. Для того, чтобы сказать
правду, мне нужно было смотреть ей в глаза. Когда я взялся за ручку двери,
свет погас.
Дверь тихонько скрипнула. В комнате было темно. Она лежала на
застеленной кровати, повернувшись ко мне спиной.
- Это я.
- Я знала, что ты придешь. - Она зарылась лицом в подушки, и голос был
плохо слышен. Потом перевернулась на спину и потянулась, чтобы включить
свет. Ее халат-кимоно распахнулся.
- Майя... - Она зажгла свет. На прикроватном столике стояла банка с
лимонадом "Таб" и открытая склянка с каким-то лекарством.
- Миссис Лэнгли, простите...- Она смотрела прямо на меня широко
раскрытыми глазами, явно одурманенная каким-то лекарством.
- Я по тебе скучала. - Язык у нее заплетался. Она потянулась ко мне и
взяла меня за руку, но я отпрянул и попятился к выходу. Ее ногти царапнули
мне руку. Потом миссис Лэнгли попыталась встать с кровати, но споткнулась и
упала. Белья на ней не было.
Теперь она лежала на полу, расставив ноги. Ее промежность странно
выделялась на фоне загорелого тела. Казалось, эта женщина побывала в
радиоактивной зоне.
- Не уходи. - Она меня не узнавала.
Я быстро сбежал по лестнице в холл, надеясь, что когда она проснется,
то подумает, что ей просто приснился плохой сон. Вполне вероятно, что так и
будет, учитывая ее состояние. Ничего, Брюс меня прикроет. Приду повидаться с
Майей завтра утром. Время у меня еще есть.
Я распахнул дверь в конце коридора и замер, не веря своим глазам.
Мебель в фойе горела. Языки пламени вздымались вверх по лестнице, шелковые
китайские обои пузырились от жара. У потолка клубился дым. Картина
катастрофы словно зачаровала меня. Огонь и удушающая гарь словно ошеломили
меня. Я сделал вдох. Дым наполнил легкие. Вслед за этим пришла паника.
Кашляя, я с грохотом захлопнул дверь и понесся по коридору. За мной поползли
клубы дыма.
Я не стал кричать "Пожар!", просто побежал. И вдруг из двери,
пошатываясь, вышла миссис Лэнгли и крепко ухватилась за меня.
- Какого черта ты делаешь в моем доме? - В руке она, как обычно,
сжимала свою банку. Наконец, она поняла, кто я такой, но совершенно не
осознавала, что я пытаюсь ей сказать, и что по коридору стелется дым, из-за
которого она сразу же закашлялась.
- Вон отсюда! - заорала она. Потом, почувствовав, как жарко стало в
доме, Лэнгли перепугалась до смерти. Я оттолкнул ее в сторону.
- Она не хочет тебя видеть! - вопила она мне вслед. Я стал открывать
двери и шкафы с бельем - нет, дело не в том, что я пытался спасти Майю. Мне
нужно было найти выход. Миссис Лэнгли, пошатываясь, ковыляла за мной, кашляя
и хрипло приговаривая "Оставь нас в покое". Я дошел до второй с конца
коридора двери, и, когда открыл ее, эта стерва сильно толкнула меня сзади,
так что я налетел на стул. Взглянув вверх, я увидел, как в комнату врываются
клубы дыма. "Убирайся!" - продолжала орать она, широко распахнув дверь,
ведущую к черному входу. Огромный язык пламени поднялся вверх и коснулся ее
- она отшатнулась назад и упала прямо на меня. Ее халатик загорелся.
Я чувствовал запах горелых волос. Кимоно тоже воспламенилось. Оно
обжигало мне руки. Дышать было нечем. Потолок представлял собой черный
прямоугольник - там скапливался ядовитый дым, который постепенно спускался
на нас вниз. Я попытался опуститься на колени. Лэнгли просипела "Помоги мне"
и схватила меня за шею. Я хотел отпихнуть ее, но у меня не хватило сил, и
поэтому я ударил ее и пополз к окну на четвереньках - тогда она вцепилась в
мою ногу, а я лягнул ее со всей силы.
Я полз, прижимаясь ртом к самому полу, жадно вдыхая, словно в последний
раз в жизни - по крайней мере, ощущения в тот момент были именно такими.
Потом, собравшись с силами, поднялся на ноги. Глаза у меня слезились, я
ничего не видел, но, ощупывая стену, добрался до окна и попытался открыть
его. Тут из самого пекла показалась миссис Лэнгли. Ее волосы горели. Мы
прижались спинами к окну, чтобы разбить его. Стекло зазвенело. Когда мы
выпрыгнули, огонь, кажется, последовал за нами. Он не хотел нас отпускать. А
миссис Лэнгли не хотела отпускать меня. В воздухе мы, кажется, даже
перевернулись. Она по-прежнему держалась за меня. Мы упали на куст
рододендронов, причем я приземлился прямо на нее. Раздался какой-то
тошнотворный хруст. Не знаю, что это было: то ли ветки, то ли наши кости.
Лэнгли крепко сжимала мою шею - она практически душила меня, злобная
ведьма. К нам подбежали Гейтс с Брюсом. Я слышал, как вдалеке завыли сирены.
Когда они стащили меня с нее, она посмотрела мне в глаза и улыбнулась.
Я все еще кашлял от копоти, когда приехала скорая помощь и пожарная
машина. Кто-то накрыл мне плечи одеялом. Огонь полностью поглотил дом. Из
грузовичков выскакивали люди, живущие по соседству. Кусок крыши с грохотом
обвалился, и искры вместе с кусками угля размером с брикеты, которыми топят
печки, попадали прямо на нас. Гейтс стал кричать, чтобы все отошли подальше.
Потом я услышал, как пожарный сказал: "Ее уже не спасти".
И вдруг я вспомнил, что я потерял, и зачем тайно проник в этот дом, и
что надеялся здесь отыскать. Покачиваясь, я шагнул прямо в огонь, выкрикивая
ее имя: "Ма-айя-я"! Брюс оттащил меня в сторону.
- Ее там нет.
- А где она?
- Мы не знаем, - ответил за него Гейтс. - Видимо, она уехала куда-то на
машине.

27

Я сидел в той же палате, где меня осматривали, когда Майя привезла меня
в эту больницу после того, как я попал в ее капкан. Было позднее утро.
Леффлер обрабатывал мои ожоги какой-то мазью. Медсестра протянула ему бинт,
и он сказал:
- Тебе повезло.
- Почему вы так говорите?
- У тебя не останется шрамов. Бедная миссис Лэнгли... Что ж, -
обратился он к своей помощнице, - Вы мне пока не нужны.
Зазвонил телефон. Это был Гейтс.
Когда врач повесил трубку, я спросил его:
- Они нашли Майю?
- Ее сестра Пейдж тоже не ночевала дома. Полагают, что они уехали
куда-то вдвоем. - Леффлер начал накладывать бинты. Казалось, у меня на руках
не повязки, а белые перчатки. Он действовал очень осторожно и мягко,
несмотря на то, что терпеть меня не мог.
- Я был несправедлив к тебе.
- Да нет, что вы.
- Ты поступил благородно, когда стал спасать миссис Лэнгли.
Я знал, что все так думают. Но мне-то было прекрасно известно, что я
делал, а что нет. Мне не хватило смелости даже для того, чтобы заорать
"Пожар!" - лишь бы спастись самому. Я знал, что Майя, возможно, находится в
доме, но не знал, где именно. Я просто бежал. Что касается миссис Лэнгли,
которая якобы спаслась только благодаря мне... Я отталкивал ее, ударил
кулаком, лягнул ногой - и все для того, чтобы самому избежать смерти в огне.
Могу себе представить, что все подумают, когда она расскажет им, что
произошло на самом деле. Я посмотрел на носки своих ботинок и промямлил:
- Я ничего такого не сделал.
- Почему ты так говоришь? Хочешь выглядеть крутым? Наконец-то ты
поступил, как достойный человек, а ведешь себя, как... - Леффлера взбесило
то, что я, по его мнению, решил проявить ложную скромность.
В дверь постучали.
- Я занят, - ответил врач.
Тем не менее, дверь открылась. Это были Брюс и мистер Осборн. Они оба
внимательно смотрели на меня.
- Мама рассказала мне о том, что ты сделал, - бесстрастно проговорил
Брюс. Мне показалось, что сейчас он меня ударит.
Наклонив голову, я ждал, когда на нее обрушится топор.
- Мне очень жаль. - Слезы потекли у меня из глаз. Я начал всхлипывать.
Самое удивительное, что я действительно обрадовался тому, что сейчас меня
выведут на чистую воду. - Когда я увидел огонь, то просто не знал, что мне
делать.
- Так что же произошло на самом деле? - Леффлер с самого начала знал,
что героя из меня не выйдет.
- Этот мальчик... - мускулы лица Брюса напряглись. Ему было трудно
говорить. Он весь дрожал. Осборн положил ему руку на плечо, чтобы успокоить,
и посмотрел на пол. Я стремительно терял расположение окружающих меня людей,
и готовился уже к самому худшему, как вдруг мой бывший друг, прочистив
горло, продолжил:
- Только благодаря тому, что этот мальчик не думал о собственной
безопасности, моя мать осталась жива.
Я не верил своим ушам. Леффлер с трудом скрывал свое разочарование.
- Вы говорили с ней?
- Только Брюс. - Осборн, чуть не плача, воззрился на меня. - Когда я
подъехал, она уже спала - ей дали снотворное.
Леффлер неохотно протянул мне таблетки и бумажный стаканчик с водой.
Потом собрался дать мне упаковку с болеутоляющими, но передумал:
- Я отдам их твоей матери, чтобы она проследила за тем, чтобы ты
принимал их по назначению. На этикетке все написано. - Он хотел показать
Осборну, что не доверяет мне.
- А миссис Лэнгли рассказала, как начался пожар?
- Она помнит только, что Финн разбудил ее и помог спуститься в холл.
Когда она надышалась дыма, то потеряла сознание. Он поднял ее и подтащил к
окну. Мама запаниковала, но он заставил ее выпрыгнуть вместе с ним. - Ничего
не понимаю. Зачем ей понадобилось делать из меня героя? Брюс обнял меня,
прошептав:
- Мы никогда не забудем, что ты сделал для нашей семьи.
Осборн же улыбнулся и потрепал меня по щеке дрожащей рукой, ласково
возразив:
- А он и так член нашей семьи, черт побери! - От этого мне стало еще
хуже.
Мне хотелось сказать правду. Хоть кому-нибудь.
- А Майя здесь?
- Нет, она еще не приехала. - Осборн пытался говорить так, будто в этом
не было ничего особенного.
Брюсу удавалось изображать спокойствие еще лучше.
- Видимо, Пейдж уговорила ее съездить в Нью-Йорк. - Вообще-то, у нее
отобрали права за вождение в нетрезвом виде. - Я уже позвонил во все бары,
где они любят бывать.
Я и понятия не имел, что Пейдж и Майя часто посещали нью-йоркские
заведения. Теперь, ко всему прочему, мне придется воображать, как студенты
клеят ее, спаивая ее ледяными "Лонг-Айлендами". Ненавижу! Пейдж говорила,
что ее сосед ее брата, которого выперли из Принстона, по Майе с ума сходил.
Я ведь переспал с Джилли, чтобы утешиться - так почему бы и Майе не сделать
то же самое?
- Я вернусь к дому, и буду ждать ее там, - объявил Брюс. - Она с ума
сойдет, когда увидит все это.
Потом я услышал, как мама идет по коридору. Что ж, все только
начинается.

28

Когда мы с мамой покидали парковку у больницы, она обратилась ко мне:
- Ты поступил, как настоящий мужчина.
- Это они так говорят.
- Эти люди тебя не забудут, - задумчиво вздохнула она. Ты не понимаешь.
- Она вела машину, как дедушка: не забывая посмотреть по сторонам, и
внимательно разглядывая местность. - Благодаря твоему поступку тебе
откроются многие двери. - Мама улыбнулась, глядя на свет фар проезжающих
перед нами машин.
- Господи! Ты говоришь так, словно пожар - это шанс сделать карьеру.
- Я этого не говорила, Финн. И мне очень жаль Пилар. Это настоящая
трагедия. - Да нет, трагедия заключается в том, что мама называет именовать
миссис Лэнгли Пилар. - Но то, что ты сейчас сказал, характеризует тебя с
лучшей стороны, ягненок. - Мама отвела взгляд от дороги всего на секунду,
чтобы чмокнуть меня. - Наверное, я не очень хорошая мать, но зато у меня
прекрасный сын. - Мама так надулась от гордости, что пропустила поворот на
Флейвалль. Я же смотрел в темное окно и пытался представить, что еще может
произойти, в довершение моих несчастий.
Когда мы подъехали старому железному мосту, по которому можно было
подъехать к дому Осборна, нам пришлось вернуться, чтобы дать дорогу пожарным
машинам. Мама опустила стекло и помахала им, чтобы они остановились.
- Мама, не надо. - Она не обратила на мои слова ни малейшего внимания.
- Здравствуйте! Меня зовут Элизабет Эрл. Я просто хотела поблагодарить
вас за то, что вы так хорошо работали. -Это прозвучало немного высокомерно.
Как будто она всю жизнь прожила в Флейвалле.
Когда один из пожарных увидел меня, он сказал:
- Ваш сын - храбрый мальчик. А другой прокричал:
- Молодец, парень! - Если бы это было правдой, мне было бы легче это
выслушивать. Я помахал им забинтованной рукой и улыбнулся, изображая
главного героя в финальной сцене фильма с хэппи-эндом. Ну, если моя мама
вела себя фальшиво, то что, в таком случае, можно сказать обо мне?
Когда мы переехали через мост, мама поинтересовалась:
- Ты случайно не знаешь, почему Майя поссорилась из-за тебя со своей
матерью? - Даже со мной она говорила, растягивая гласные на великосветский
манер!
- Не понимаю, о чем ты говоришь.
- Дик сказал мне, что служанка Лэнгли слышала, как она со своей матерью
орали друг на друга. А потом Майя сбежала.
Надеюсь, они действительно спорили из-за меня. А что, если они
ссорились из-за того, что миссис Лэнгли возражала против того, чтобы Майя
неслась в Нью-Йорк и, сгорая от жажды мести, сношалась там с юнцом по
прозвищу Хобот? Лучше бы я никогда не слышал или хотя бы забыл прозвище
соседа братца Пейдж.
- Может быть, она посоветовала матери обратиться в Общество анонимных
алкоголиков? - Мне хотелось, чтобы мама заткнулась.
- А что, у миссис Лэнгли есть проблемы?
- Господи, мам!


На следующее утро я проснулся знаменитым. На первой полосе местной
газеты появилось интервью с миссис Лэнгли, в котором она изложила свою
версию того, что произошло во время пожара. В "Нью-Йорк Пост" также
опубликовали статью под заголовком "Подросток спасает из огня наследницу
огромного состояния". Мама показала мне эти газеты, когда я ложился спать.
Она купила несколько штук, чтобы послать вырезки Нане и дедушке. Наконец-то
она получила доказательство того, что ее воспитание принесло свои плоды. А
мне хотелось только одного: чтобы эта история быстрее забылась.
Мама стала печь для меня блины. Тут зазвонил телефон. Рука у меня
болела, так что мне было сложно держать трубку. Но я был уверен, что звонит
Майя. Однако оказалось, что это был журналист, который хотел, чтобы я
подтвердил, что информация в его материале соответствует действительности.
Еще он хотел меня сфотографировать. Я повесил трубку и сказал маме, что
кто-то ошибся номером. Когда через двадцать секунд телефон опять зазвонил,
она решила ответить сама. Потом прикрыла трубку рукой и протянула ее мне:
- Это репортер. Смотри, не говори ерунды.
- Я не собираюсь ничего говорить.
- Но ты должен хотя бы что-то сказать.
- Ничего я не должен.
Мама прочистила горло и прижала трубку к уху.
- Мой сын сказал, что каждый на его месте сделал бы то же самое. - Ей
всегда удавалось очень точно передать мои мысли.
Когда она закончила разговаривать, я напомнил ей:
- Мне пора пить лекарство.
Мама посмотрела на рецепт, чтобы удостовериться, что я не собираюсь
объедаться медицинскими препаратами в неурочное время. В ее глазах я был
героем, но это ничего не меняло: кое-какие "проблемы" у меня все-таки были.
Я быстро засунул одну таблетку в рот, а остальные четыре штуки зажал в руке,
пока она рыскала по ящикам в поисках фотографии, которую можно было бы
передать газетчикам.
Я до сих пор не мог понять, зачем миссис Лэнгли сказала Брюсу, что я
спас ее, но мне было ясно, что она сделала это не для того, чтобы выгородить
меня. Ложь, словно ядовитый гриб, разъедала мою жизнь. Я так увлекся,
пытаясь придумать способ выбраться из этого зловонного мирка, в котором ложь
была неотличима от правды, что не заметил, как мама стала пересчитывать
таблетки, лежащие в баночке, которую я только что ей протянул. Она бы
наверняка застукала меня, как вдруг в дверь кухни громко постучали. Это был
Брюс. Он был небрит, и взгляд у него был, как у безумца - дикий и невидящий.
На нем была та же пропахшая дымом одежда, что и вчера ночью. Он сказал:
- Майя вчера ночью так и не приехала домой. - Когда он сказал это, мама
перестала пересчитывать таблетки.
Все ясно. Она занимается любовью с бывшим соседом брата Пейдж. У меня
было такое ощущение, что кто-то заехал мне ногой в живот. Я не знал, как
выглядит этот ублюдок, но прекрасно понимал, почему его прозвали Хобот. Он
свисал у него, словно гигантская личинка Мотра*. <Огромная личинки
бабочки, которая появилась в одном из японских фильмов о Годзилле>.
Представляю, как он проделывает это с ней. Один раз. Потом еще. И еще. Я
стал ударять в стену кулаком, но даже боль не остановила порнофильм, который
показывали у меня в голове.
- Финн, что ты делаешь?
Я разбил себе костяшки пальцев, так что кровь стала сочиться через
перевязку.
- Она решила мне отомстить. - Как обычно, мне казалось, что весь мир
вертится вокруг меня. Мои слова остановили Брюса, который уже собирался
уходить. Он медленно повернул голову - это было похоже на то, как вращается
видеокамера в продуктовой лавке. Ему хотелось найти кого-то, кого можно было
бы обвинить в том, что произошло.
- Ты думаешь, что моя сестра подожгла дом?
- Никто его не поджигал.
- Ты не прав. Дедушка попросил, чтобы расследование начали немедленно,
и Гейтс с инспекторами из пожарной охраны просидели в доме до рассвета. Они
утверждают, что кто-то совершил поджог. В этом нет никаких сомнений.