Уиттенборн Д. Жестокие люди

- Что ты имел в виду, Финн, когда сказал, что Майя хочет отомстить
тебе? - Мама говорила так, что сразу стала похожа на бабушку в Управлении по
делам несовершеннолетних.
- Я подумал, что раз они с Пейдж убежали в Нью-Йорк, то все дело в том,
что она хочет свести Майю с приятелем ее брата. Наверное, она... Мне не
хочется так думать, но, если она проведет ночь с каким-нибудь парнем, чтобы
отплатить мне за Джилли, это будет справедливо. - Мне было стыдно оттого,
что теперь они будут знать, о чем я думал.
- Хобот сейчас в Европе.
- Почему ты его так называешь?
Брюс выразительно посмотрел на маму. Когда она поняла, что это значит,
то сделала вид, что шокирована. Может, она действительно была шокирована: по
крайней мере, она покраснела и постаралась поменять тему.
- Как чувствует себя твоя мама, Брюс?
- У нее ожоги третьей степени чуть ли не по всему телу. Она, конечно,
выживет, но... - Он закусил губу и посмотрел в сторону. - Ей будут
пересаживать кожу и сделают несколько пластических операций... но все равно
ей наверняка будет страшно смотреть на себя в зеркало.
- О Господи! - воскликнула мама, прикрыв рот рукой.
- К счастью, ее лицо не обожжено. Ведь она же красавица, вы знаете!
Это была правда.
- Но с чего они взяли, что кто-то поджег дом? Там же было полно
скипидара и тому подобное... Я опрокинул одну банку, когда пробирался на
лестницу.
- Пожар начался одновременно в двух местах. В холле и у лестницы,
которая в библиотеке.
- Я даже не заходил в библиотеку.
Мама была рада это слышать.
- Никто не говорит, что это ты поджег дом, Финн.
- Надеюсь, что так. - Мама решила тоже принять участие в разговоре.
- Он ведь сам чуть не погиб в огне. - Она закурила сигарету и открыла
банку с кока-колой.
- Это неправда, мама! - огрызнулся я, встряхивая плечом, чтобы сбросить
ее руку.
Брюс зажег от маминой спички сигарету и медленно выдохнул дым.
- Тот, кто это сделал, видел, как ты входил в дом. Потом подождал, пока
ты поднимешься наверх, и развел костер.
- Но я был на втором этаже всего пару минут! Затем, когда я увидел
огонь, то побежал, и... - тут я чуть не проговорился.
- Для того, чтобы разжечь огонь, много времени не потребовалось: этому
человеку всего-навсего надо было разлить краску по полу и поджечь спичку.
- Судя по тому, что ты говоришь, это сделал какой-то безумец, который
хотел, чтобы все, кто находился на втором этаже, погибли.
- Гейтс считает, что все произошло именно так, миссис Эрл. В общем,
дедушка и Гейтс сейчас дома. Они попросили меня сходить за тобой. - Мама
схватилась за сумочку. - Дедушка хочет поговорить с нами наедине.
- Что вы собираетесь предпринять, чтобы найти Майю?
- Официально она будет считаться пропавшей только через двое суток. Но
дедушка уже связался со всеми, с кем только можно. Поверь мне, полиция уже
ищет ее повсюду. Надеюсь, у нее была основательная причина, чтобы уехать,
потому что если это не так, то, мать ее, я сам готов надрать ей задницу за
то, что она так безответственно себя ведет.
Я был удивлен тем, что Брюс позволил себе использовать такие выражения
в разговоре с моей матерью. Обычно перед взрослыми он изображал паиньку.
- Простите меня за грубость, миссис Эрл, но ведь она должна была знать,
какой сегодня важный день для нашей семьи.
- Я понимаю, Брюс. Мы все очень огорчены из-за того, что произошло.
- А что такого особенного случится сегодня? - встрял я.
- Папа возвращается домой.
Мама обняла его.
- Мы так за вас рады!
А вот я не особенно.
Потом Брюс залез в старомодный зеленый спортивный автомобиль, который я
раньше не видел. Крылья и подножка были великолепны. Сзади висели два
запасных колеса.
- Где ты его откопал?
- Это "Морган" моего отца. Он стоял в гараже с тех пор, как произошел
несчастный случай.
Теперь мне уже не казалось, что семье Лэнгли ужасно повезло. Не то
чтобы я думал, что вся удача и везение, выпавшие на их долю, были
использованы мистером Осборном для того, чтобы заработать денег. Но теперь
мне было понятно, что за пьянящую радость, которая наполняла их жизнь, им
нужно было расплачиваться, и поэтому мне было их немного жаль. В то же
время, они стали мне больше нравится. Наверное, дело в том, что я
почувствовал, что у нас есть что-то общее.
Вместо ключа в этой машине была кнопка. Двигатель заработал только
тогда, когда Брюс нажал на нее во второй раз.
- Когда папа вышел из комы, я приказал, чтобы ее отремонтировали. -
Двигатель дал обратную вспышку. Брюс, чуть не плача, обратился ко мне:
- Мне просто хотелось, чтобы, когда отец вернется домой, все было так,
как раньше.
- Машино выглядит просто отлично, - успокоил его я. - Теперь я жалел их
всех даже больше, чем себя. Это было новое ощущение.


Когда мы отъехали от нашего дома, Брюс остановился у края дороги.
- Хочешь сам повести машину? - Он надеялся, что мы оба развеселимся. Я
покачал головой и проглотил две таблетки. В голове у меня была целая куча
вопросов, но я трусил задать их ему.
Мы повернули на другую дорогу. Все это было так странно. Небо было
ярко-голубым, словно на открытке, сады цвели, но от пожара было столько
копоти, что все цветы стали жемчужно-серыми.
От целого дома осталось только два черных дымохода и стена кухни.
Утренняя роса еще не сошла. В воздухе отвратительно пахло гарью. Это было
похоже на утро после вечеринки, во время которой на пляже зажигают
праздничный костер. Мы находились на месте преступления - и не просто видели
его, но дышали им, чувствовали его привкус во рту. Избежать этого было
невозможно. Медно-красная крыша дома обрушилась вниз. Когда мы приехали
туда, туда уже пригнали бульдозер и экскаватор, которые пытались поднять ее.
Они приподняли крышу на четыре фута, но один конец соскользнул с ковша
экскаватора, и она сорвалась и с глухим ударом шлепнулась прямо на тлеющие
угли, из-за чего поднялось тошнотворное облако пепла. Все рабочие
отвернулись и надели на лицо специальные маски от пыли.
Брюс показал пальцем на один из углов этой крыши:
- Раньше там была моя спальня.
Когда мы вылезли из машины, Брюс сообщил, что двое мужчин в оранжевых
комбинезонах - это следователи, которые раньше работали в ФБР. Один из них
говорил что-то прямо в маленький диктофон, переворачивая ногой кучу
сгоревших щепок, которые раньше были письменным столом, принадлежавшим
самому Томасу Джефферсону. Другой методично вбивал колышки, к которым
крепились веревки, чтобы создать точный план расположения комнат.
Осборн приказал, чтобы их привезли, прямо посредине ночи. Они прилетели
на его вертолете. Старик обмотал лицо белым шелковым шарфом, чтобы не дышать
угольной пылью. На голове у него была серая шляпа, а на глазах - нелепые
солнцезащитные очки. Сейчас он был похож на Человека-Невидимку. Следователь,
державший диктофон, сказал рабочему, что он уже может сгребать остатки
мебели, стоявшей в библиотеке, в мусорный бак. Оказывается, это был Двейн -
но я узнал его только тогда, когда он снял маску и поднял над головой
расплавленную серебряную чашу, которая, видимо, раньше была спортивным
кубком.
- Это, наверное, выбрасывать не нужно?
Брюс поплевал на нее и протер выгравированные слова тыльной стороной
ладони. Там было написано:
"Майе Лэнгли - за победу в соревновании".
- Выбрасывайте, - приказал он. Я удивился. Потом Двейн сказал, что
серебро дорого стоит, и поэтому он оставит ее себе. Мне стало стыдно, что
это не я спас этот трофей.
Пыль немного улеглась, и я заметил, что в кабине экскаватора сидит
Маркус, а бульдозере работает отец Джилли. Гейтс, как обычно, командовал, а
мистер Осборн жевал незажженную сигару. Я заметил это, когда мы подошли к
нему.
- Бог мой, а вот и наш герой! - воскликнул Маркус, махая мне рукой.
- Это что, вечеринка, по-твоему? - прикрикнул на сына Гейтс.
Отец Джилли предложил мне отхлебнуть из его термоса.
- Я бы хотел пожать тебе руку, когда с нее снимут повязку. Ты
молодчага, раз сумел сделать то, что сделал.
Бывшие сотрудники ФБР закончили делать разметку комнат и уставились на
меня. Я же только пожал плечами и пробормотал:
- Любой на моем месте поступил бы так же. - Мне понравилось мамино
выражение. Понятия не имею, как должен вести себя герой, но теперь меня это
не особенно волновало - я слишком запутался в своей лжи, и не собирался
выкладывать правду кому бы то ни было - в том числе и Майе.
Я пытался убедить себя в том, что все так далеко зашло вовсе не по моей
вине. Это все из-за миссис Лэнгли! Если бы все не расшумелись так из-за
этого пожара, я бы уже давным-давно рассказал, что произошло на самом деле.
Но я был сыном своей матери. Наверное, я подлец, потому что не мог не думать
о том, что этот пожар для меня - шанс, который выпадает один раз в жизни.
Мне было приятно видеть, как потеплел взгляд отца Джилли, когда он сказал,
что я молодчага. А потом Осборн обнял меня за плечи - от него пахло каким-то
лекарством и ромом, и спросил: "Как твои дела, сынок?". Это понравилось мне
еще больше, потому что мне очень хотелось быть чьим-то сыном.
Двейн сделал шаг вперед:
- Я думаю, ваш дом поджег тот же сукин сын, который побил Финна. - Меня
поразила эта мысль. Сегодня утром, когда я проснулся, то впервые не подумал
о том, что меня изнасиловали. Мне вдруг показалось, что этот пожар спасет,
освободит меня. Я не заслуживал этого, и не оценил вначале шанс, подаренный
судьбой. Но было бы глупо не выжать из этой ситуации все, что можно.
Рабочие опять стали разгребать мусор при помощи бульдозера и
экскаватора. У меня перед глазами стояла картина моего прекрасного будущего.
Когда Майя вернется домой (где бы ее сейчас ни носило) и услышит о том, что
я, рискуя жизнью, метался по их дому, чтобы спасти ее и ее мать, она меня
простит. И мы начнем все сначала. Разумеется, мне было прекрасно известно,
что все было не совсем так, но все вокруг только и делали, что твердили о
том, какой я замечательный парень, и поэтому я решил, что буду нести свой
крест до конца. Тем более, что он был не таким ужтяжелый.
Я никак не мог понять, почему миссис Лэнгли солгала. Но если она выйдет
из больницы и начнет рассказывать все по-новому, все просто решат, что она
немного двинулась умом. Мне стоит только намекнуть на тот общеизвестный
факт, что она целыми днями хлестала водку, используя для прикрытия банку
из-под лимонада "Таб". Вот как рассуждал тот мерзкий расчетливый молодчик,
сидевший у меня в голове. Но тут крышу дома оттащили, и один из следователей
заорал: "Камеру сюда, быстрее!".
Это была латунная кровать Брюса. Ее всю раскорежило от пламени. Там,
где раньше был матрас, лежал обгоревший труп - на его костях оставалась
плоть, так что в воздухе сразу запахло горелым мясом. Один из фэбээровцев
поднял на плечо видеокамеру, а второй стал осторожно прикасаться
металлической палочкой к тому месту, где должны были находиться бедра этого
человека, и стал неожиданно визгливым голосом наговаривать на кассету:
- Женщина со светлой кожей... похоже, молодая...
- Майя... нет! - заорал Брюс, а меня вырвало.
Осборн зашатался - казалось, он сейчас упадет, - но потом медленно
уселся на угли, закрыв глаза. Потом он посмотрел на труп.
Гейтс вызвал скорую помощь, несмотря на то, что она была мертва (в этом
не было никаких сомнений). Ее останки уложили на носилки. От того, что
раньше было ее лицом, отвалился кусочек. Все отвернулись. Никто не решался
посмотреть на нее, но вдруг Двейн сказал:
- Это не Майя. - Труп усмехался - в его зубе сверкал бриллиант, которым
так гордилась Пейдж.
Гейтс помог Осборну встать на ноги. Бог ответил на его молитвы, хотя
это явно было не совсем то, на что он надеялся.
- Что она делала в твоей постели, Брюс?
Он молчал. Никогда в жизни я не видел его таким растерянным, что он не
находил слов. Брюс не мог понять, как это произошло. А я понял.
- Она говорила, что собирается это сделать, - объяснил я, стирая рвоту
с подбородка.
- Что именно? - настаивал Гейтс.
- Пейдж как-то сказала, что в одну прекрасную ночь она залезет в
комнату Брюса и будет поджидать его там. Маркус тоже это слышал. - Гейтс
перевел тяжелый взгляд на сына.
- Нам показалось, что она шутит, папа.
- Да, мы думали, что она это несерьезно. Мы никогда не упоминали о ее
словах Брюсу... но он ей нравился, - добавил я, чувствуя себя полным
идиотом. Следователь стал снимать нас на камеру.
- Она утверждала это, находясь под воздействием алкоголя или
наркотиков? - Мы с Маркусом переглянулись и дружно замотали головами.
Хотел бы я знать, как это произошло. Возможно, она просто заснула, но
не исключено, что Пейдж объелась транквилизаторами, и была не в состоянии
встать с кровати, когда в комнате запахло дымом. Я беспрестанно твердил
себе, что она не очнулась бы, даже если я закричал, что начался пожар.


Они отвезли ее останки в больницу Григгстауна, потому что Флейвалле
морга не было. Одна из немногих вещей, которых там недоставало. Гейтс
позвонил родителям Пейдж, но горничная сказала, что они уехали, чтобы
поиграть в гольф. Тогда он решил, что сначала ему следует записать наши
показания, а потом уже ехать в клуб, чтобы сообщить родственникам ужасную
весть. Полицейский участок нашего городка представлял собой небольшую
комнату, которая находилась за почтовым отделением. Свидетелей было довольно
много, и поэтому Осборн предложил составить протокол у него дома. Гейтс
посмотрел на него, как на сумасшедшего:
- Вы хотите, чтобы мы все туда пошли?
- Да, и давайте сделаем это побыстрее.
Старик собирался пригласить всех в библиотеку, но Гейтс, глянув на
Двейна, заметил:
- Кухня вполне подойдет. - Он тоже был снобом. Наверное, эта болезнь
очень заразная.
Маркус, отец Джилли и Двейн смотрели на все, разинув рот - было ясно,
что раньше им никогда не приходилось бывать в большом доме. Двейн был не
просто разочарован тем, что его сослали на кухню, он был ужасно зол. Он
уселся на золоченый стул с вышитой шелковой обивкой - только для того, чтобы
попробовать, каково это - сидеть на такой мебели. Я никогда прежде бывал на
кухне в гостинице, но у меня такое впечатление, что кухня в доме Осборна
была ее точной копией. Там стояли холодильники с толстыми прозрачными
дверьми и четыре плиты, а с потолка свисали медные кастрюли самых разных
размеров и форм - словно товары в каком-нибудь ломбарде. Осборн сказал
своему повару, что сегодня у него выходной, и сварил для всех нас ужасный
кофе.
Потом Двейн заметил:
- Поверить не могу, мистер Осборн - у нас с вами одинаковая кофеварка!
- Это было забавно.
Потом Гейтс стал нас опрашивать. Сначала он записал показания отца
Джилли, потом - Маркуса и Двейна. Для этого он уводил каждого в комнату, где
обедала прислуга, и плотно закрывал дверь. Когда они закончили, шеф велел им
возвращаться к работе. Но ему и самому надо было работать, и поэтому обратно
их отвез шофер мистера Осборна. Когда они уселись в его "Бентли", Двейн
присвистнул: "Хорошо бы всегда так!".
Как только они уехали, визгливый следователь положил мне руку на плечо
и сказал:
- А теперь расскажи нам, Финн, почему ты поджег дом. - От изумления я
вздрогнул так, что уронил чашку с кофе.
Второй подошел ко мне поближе и внимательно уставился прямо мне в лицо:
- Ты разозлился из-за того, что Майя и ее мать не хотели иметь с тобой
дела?
Осборн был поражен их нападками не меньше меня. А вот Гейтс не очень
удивился. Полицейский с высоким голосом, казалось, готов был уже задать мне
еще один каверзный вопрос, как вдруг в разговор вмешался Брюс.
- Что за ерунда! Финн виновен не больше, чем я сам. Это я предложил ему
прийти к нам, чтобы помириться с моей сестрой. Это была моя идея. Господи,
да если бы не он, моя мать погибла в огне.
Но пожарники на это не купились.
- Не исключено, что он поджег дом, а потом передумал. Понимаешь, это
наша работа, Финн. Мы обязательно узнаем, как все произошло - рано или
поздно.
Я покачал головой. К пожару я не имел никакого отношения, но невинной
жертвой меня тоже нельзя было назвать.
- Это сделал ты. А потом струсил. Наверняка ты знал, что Майи нет дома,
и хотел отомстить им.
- Если бы это было так, он бы не стал разводить костер сразу в двух
комнатах, - Брюс орал на них.
- Может, он дебил?
- Финн далеко не дебил, - отрезал Осборн, внимательно наблюдая за мной.
В разговор вступил Гейтс.
- Мне неприятно говорить об этом, но я считаю, что Двейн был прав,
когда сказал, что, по его мнению, виновник пожара - человек, который напал
на Финна две недели назад. Нам необходимо рассмотреть возможность того, что
дом поджег тот или те, кто имеет что-то против этого мальчика.
- Напали? - заинтересованно спросил один из следователей - тот, что
выше ростом.
- Его избили - два сломанных ребра и сотрясение мозга, - спокойно
солгал Осборн. Потом он медленно собрал метлой осколки чашки, валявшиеся у
моих ног, в совок. - Я хочу, чтобы ты знал, Финн: я и понятия не имел, что
эти два джентльмена будут клеветать на тебя. Они, видимо, извиняться не
собираются - так что позволь мне самому извиниться за них.
- Ничего, - беззвучно прошептал я.
- Мы выполняем свою работу.
- Вы же пригласили нас сюда, потому что не хотели, чтобы вопросы
задавали чиновники из государственной инспекции. Мы полагали, что вы
действительно хотите, чтобы мы выяснили, как было дело.
- Да, именно этого я и хотел, черт подери. И хочу! - Осборн уселся на
поварской стул.
Брюс же бесцельно поворачивал ручку на плите.
- Видимо, нам необходимо найти Майю, чтобы поговорить с ней.
- Думаешь, она кого-то видела? - Вдруг мне пришло в голову, что она
могла убежать потому, что испугалась.
- Финн, я восхищаюсь твоей верностью. Здорово, что ты ее защищаешь. Но
в этом пожаре погибла Пейдж! А моя мама при смерти! - Он посмотрел на деда и
Гейтса. - Эти двое готовы Финна на медленном огне поджарить, чтобы он
признался в том, чего не совершал, а мы спокойно наблюдаем за этим, несмотря
на то, что мы все прекрасно знаем, что Майю выгнали из школы за то, что она
подпалила общежитие!
- Она это сделала не специально! Майя говорила, что она обкурилась, и
поэтому ее обогреватель... - Лучше бы я помалкивал.
- Слушай, Финн. Она - моя сестра, и я готов для нее сделать все, что
угодно, но ведь уже несколько лет Майя была предоставлена сама себе! Она же
с ума сходила - все эти скачки на лошадях, разговоры о том, что нужно
перестрелять всех охотников, капканы, которые она ставила на браконьеров...
Было видно, что слова Брюса подействовали на следователей. Даже я
подумал, что он рассуждает вполне логично. Но это была неправда. Если Майя -
сумасшедшая, то кто тогда я? Мне было страшно от мысли о том, что я ошибался
в человеке, которому верил всем сердцем.
- Да как ты можешь говорить так о ней?
- Думаешь, мне легко? Мне не хочется даже думать об этом. Но почему она
сбежала?
- Из-за меня.
Брюс метнул на меня быстрый взгляд. В нем было и восхищение, и
презрение.
- Может, это действительно так просто. - Осборн задумался. - А может, и
нет.
В дверь постучали, и в кухню вошел дворецкий, который нес на серебряном
блюде таблетки для своего пожилого хозяина. Я смотрел, как Осборн
проглатывает их одну за другой, и мысленно прикидывал, удобно ли будет выйти
сейчас в туалет. Мне тоже хотелось как-то облегчить свою участь. По пути в
уборную я зашел в библиотеку, где быстро проглотил две таблетки кодеина, и,
поперхнувшись, запив их водкой. Когда я дошел до ванной, почувствовал себя
по-другому. Не лучше - просто по-другому. Мне подумалось, что рюмка водки
мне бы сейчас помогла. Я был в отчаянии. И это еще мягко сказано. Когда я
шел обратно в библиотеку, дверь, ведущая на улицу, открылась, и в нее вошел
отец Майи, вместе с сиделкой, которую я видел в больнице. Он шаркал ногами
по мраморному полу, двумя руками вцепившись в специальную тележку, и
выглядел смущенным и потерянным. Он был не один. Его сопровождала миссис
Лэнгли. Она искоса взглянула на меня.
- Мы с вами знакомы, молодой человек?
- Не думаю.

29

На следующий день в газете "Пост" поместили фотографию Пейдж, которая
была сделана на дне рождения Майи. Над ней было написано: "Загадочная смерть
юной девушки". В "Нью-Йорк Таймс" и местных изданиях тоже были материалы о
ней, но Пейдж наверняка бы больше всего понравился снимок в "Пост". На нем
она выглядела так, словно ей, наконец, удалось сбросить десять фунтов, как
она всегда мечтала. В этой статье много говорилось о бриллианте в ее зубе.
Еще они посчитали необходимым сообщить, что она посещала клуб "Студия 54", и
вообще ее представили такой веселой, модной и разбитной девчонкой, что можно
было подумать, что Мик и Бьянка обязательно заявятся на ее похороны. Все
это, конечно, было настоящей туфтой, но, тем не менее, Пейдж была бы в
восторге.
Майя домой так и не вернулась. Уже прошло двое суток со времени ее
исчезновения. Ее искали все: и полиция, и ФБР. И даже Осборну не хватило
денег, чтобы заткнуть рот газетчикам. Я не знал, почему она убежала. Но
когда мама разбудила меня, показывая газету, заголовок которой кричал
"Разыскивается внучка миллионера! Полиция считает, что она может сообщить,
кто является виновником пожара, в котором погибла девушка", мне стало
абсолютно ясно, что по доброй воле она домой не вернется. Рядом они
напечатали фотографию закопченного общежития закрытой школы. "Одна из бывших
одноклассниц Майи Лэнгли, которая училась с ней в одной из привилегированных
школ для девочек, сообщила: "Она тогда уехала, но это было сделано
специально. Все знали, что она обкурилась и подожгла комнату. Но ее родители
такие лапочки! Они купили всем нам новую одежду. Майя сказала, что это было
забавно".
Мама была в бешенстве. Не потому, что газетчики сделали из моей подруги
малолетнюю преступницу, а потому, что Осборн мог решить, что она тоже
приложила к этому руку: дело в том, что она дала журналистам мою фотографию.
На ней я был одет в смокинг из секонд-хенда - тот самый, который она купила
мне сто лет назад. Но у меня уже не было сил сердиться на нее.
По-моему, на следующий день после этого нью-йоркская полиция обнаружила
ее полосатый "Лендровер" в одной из подпольных автомастерских Бронкса, в
которой разбирали на части угнанные автомобили. Они арестовали какого-то
пуэрториканца. Его звали Иисус. Мы ужинали у Осборна, и по новостям сказали,
что раньше этого Иисуса уже задерживали за то, что он воровал машины, а один
раз - за вооруженное нападение. Брюс забился в истерике, и Леффлеру пришлось
отпаивать его каким-то успокаивающим средством. Ее брат был уверен, что
теперь она лежит на каком-нибудь пустыре в бессознательном состоянии. А
может, ее вообще убили. Теперь, когда появилось разумное объяснение ее
исчезновения, никакие таблетки не могли его успокоить.
Несмотря на то, что обычно я первый начинаю паниковать, эти новости не
особенно расстроили меня. Я вполне верил Иисусу, который утверждал, что
какая-то сумасшедшая девчонка со шрамом на лице продала ему этот автомобиль
всего за две тысячи долларов. А все потому, что тем утром мне пришла от Майи
открытка. Вот что там было написано:

Дорогой Финн! Надеюсь, что тебе больше нравится быть шестнадцатилетним,
чем мне. Меньше знаешь - лучше спишь. В любом случае, к тебе это не имеет
никакого отношения. Я все еще люблю тебя. Майя.

Я был рад узнать, что она чувствует себя хорошо - по крайней мере,
достаточно хорошо, чтобы писать. Мне было трудно винить ее за то, что она не
доверяет мне, и что она не написала мне свой номер телефона или обратный
адрес. Но мне было бы приятнее узнать, что она сбежала с Хоботом, чем
услышать, что ее побег не имеет ко мне никакого отношения. Пришлось сказать
маме, что это открытка от бабушки. Потом я ее сжег.
Честно говоря, я до сих пор горжусь тем, что во время этой заварушки я
так и не сказал Гейтсу или следователям о том, что она написала мне.
Потом и Брюс с Осборном узнали, что она жива - Майя позвонила в
полицейское управление Нью-Йорка, и заявила, что Иисус действительно купил,
а не украл ее машину, и поэтому его должны немедленно отпустить. Но она
повесила трубку слишком быстро, так что они не смогли проследить, откуда она
звонила. Когда журналисты узнали об этом, она подняли страшный шум. Она,
конечно, была сумасшедшей хулиганкой, но все-таки, оказывается, беспокоилась
о других людях. Брюс ужасно взбесился из-за того, что его сестра больше
переживала из-за "какого-то грязного пуэрториканца, который угоняет машины",
чем о своих родственниках. Либерализм Брюса был не безграничен. Он часто
грозно повторял: "Ей нужна наша помощь", так что я начал бояться, что он
никогда не простит ее за то, что она сделала.
Леффлер посоветовал поместить Майю в ту самую лечебницу, в которую
бабушка и дедушка хотели сослать мою маму, когда она отказалась делать
аборт, чтобы избавиться от ребенка, то есть от меня. Мама заявила Брюсу, что
когда его сестру найдут, она может обратиться к дедушке, чтобы он сделал
так, чтобы никто не узнал об этом. Господи, да они представили дело так,
будто речь шла об очередной школе-пансионе. Только Осборн за нее заступился:
"Прежде всего, мне хотелось бы выслушать то, что она скажет. Только после
этого я смогу принять какое-то решение". Но если бы вы видели, что там
творилось, вы бы поняли, почему я не хотел, чтобы Майя возвращалась.

30

Июль выдался поразительно жарким. Целых четыре недели, до самого
августа, столбик термометра не опускался ниже девяноста градусов. Дождя тоже