соперником.
- Когда ты встала? - Тон у меня был не самый любезный.
- В пятом часу.
- Ты здесь эту книжку нашла?
- Я купила ее несколько месяцев назад, для вашего сведения. - Она в
упор смотрела на меня, ожидая, пока я посмотрю ей в глаза. Но в шкафу было
такое разнообразие сортов сухих завтраков, что ее взгляда можно было
избегать сколь угодно долго.
- Видишь ли, Финн, я уже довольно давно поняла, что у меня проблемы.
- Я тоже. - Что же мне выбрать: сладкую овсянку с орехами, изюмом и
клубникой или "Фростед Флейкс"*? <Сухой завтрак фирмы "Келлогг":
дробленая кукуруза с витаминно-минеральными добавками в сахаре>.
- Тебе приятно меня изводить, да?
- Представь себе. - С трудом удерживая в руках миску, молоко, банан и
кукурузные хлопья (я решил не отказываться от старых привязанностей, потому
что в глубине души всегда был консерватором), я повернулся к кухонному столу
и нечаянно... почти нечаянно налетел на маму.
- Господи! - вскрикнула она. - Да смотри ты, куда идешь!
- Да я тебя чуть коснулся. - Я собирался сказать что-нибудь еще более
гадкое, но мама потирала ушибленный бок с такой гримасой на лице, что мне
стало ясно - ей и правда больно.
- Извини, пожалуйста. - Теперь я говорил вполне искренне.
- У меня все болит. - В глазах у нее были слезы. - В книге пишут, что
дня через два мне станет лучше. Когда перестаешь принимать наркотики,
физическая боль обычно длится не очень долго. - Мне захотелось спросить ее,
как долго мучают бывших наркоманов угрызения совести, но не стал этого
делать, потому что не хотел разыгрывать из себя умника.
- А это что? - На столе лежало несколько кучек из капсул и таблеток
самых разных размеров всех цветов радуги. Мама выглядела как ребенок,
который решил поиграть в аптеку.
- Это "Судафед"*, витамин Е, комплекс витаминов группы B, вытяжка
зверобоя*, а вот это - женьшень. <"Судафед" - препарат от насморка>,
<Вытяжка зверобоя применяется в качестве антидепрессанта>.
- Ты что, заболела? - Она с подозрением посмотрела на меня. - У тебя
что, грипп или еще что-нибудь в этом роде?
Мама решила не сомневаться в том, что в моем вопросе нет злого умысла,
и поэтому вместо объяснений начала вслух зачитывать абзац из третьей главы
книги, в которой рассказывалось о том, как перестать употреблять кокаин:
"Антигистамины, если принимать их одновременно с витаминами, уменьшают
потребность в C12H2NO4... Это алколоид, содержащийся в кокаине. Это из-за
него возникает привыкание. - Теперь она вдруг превратилась в химика.
- Ты вдыхаешь эти витамины? - Мне показалось, что сейчас она даст мне
пощечину. Но мама засмеялась и обняла меня, и мне стало почти так же хорошо
и уютно, как в те воскресные утра, когда она, нюхнув кокаина, выходила из
ванны, чтобы посмотреть со мной очередную серию мультфильма про Гонщика.
- Нет, ягненок, витамины нюхать не надо. - Она разделила таблетки на
несколько кучек по семь штук, а потом положила двухнедельный запас в
пластмассовую коробочку, похожую на те, в которых держат в ней рыболовные
блесны.
- Где ты взяла все эти таблетки? - Я стал помогать ей их сортировать.
- Утром съездила в придорожную аптеку. - Она кивнула, указывая на окно.
- Дворецкий мистера Осборна, Герберт, пригнал для нас машину. Мы составили
расписание, пока ты спал. - Рядом с дорогой был припаркован голубой фургон
"Пежо".
- А я могу на ней ездить?
- Нет.
- Но ты же разрешала мне водить машину, когда мы ездили к бабушке в
Мэн!
- Это совсем другое дело.
- Все здешние дороги - собственность Осборна. Гейтс мне сказал!
- У тебя водительских прав нет.
- У тебя тоже!
- Это к делу не относится.
- Почему?
- Финн, мы же договорились: теперь у нас начнется новая жизнь.
- А у тебя есть книжка, в которой написано, как перестать постоянно
сморкаться?
- Представь себе, такая книга у меня есть. - Она вытащила из сумки
огромную книгу, похожую на Библию, и протянула ее мне. "Искусство китайского
врачевания". Страницы главы, в которой рассказывалось, как помочь людям,
которые ранее злоупотребляли опиатами, были совсем истрепанными. Я стал
громко зачитывать список продуктов, которые должны были быть исключены из
рациона человека, чтобы стереть из его желудка следы макового дурмана:
- "Растения семейства крестоцветных - это типа брокколи, если не
знаешь, - чеснок, сырая рыба, морские водоросли, миндаль, цветочная пыльца".
Ого! А как насчет костей носорога и желчного пузыря тигра?
- Ты злишься на меня. Я знаю.
- Я не злюсь на тебя. Просто дело в том, что мне тоже хочется ездить на
этой машине. - Она швырнула ключи от машины мне в лицо. Вот уж не ожидал.
Они отскочили от моего лба и с громким плеском приземлились в миску с
хлопьями.
- Пусть будет по-твоему, - сказала мама вкрадчивым голосом. Что-то меня
не очень обрадовала ее уступка. - Если тебя арестуют, я скажу, что ты их
украл.
- А ты мне разве тогда не поможешь? - Она отрицательно покачала
головой, и не спеша подошла к шкафчику со спиртным. Потом вытащила оттуда
две литровых бутылки с джином и вермутом. Сначала я подумал, что она решила
сделать себе коктейль. Но вместо этого мама стала выливать их содержимое
прямо в раковину. Я кинул ключи от машины ей в сумочку, и решил помочь ей
опорожнить бутылки. Но когда она отвернулась, быстро засунул упаковку с
шестью банками пива в отделение для овощей в холодильнике. Порадую Джилли.
Но не такой уж я плохой. Спустя час, я сидел за письменным столом в
своей спальне и составлял список того, чего не должен говорить или делать,
чтобы не обижать маму. Проблема заключалась в том, что за несколько минут я
набросал огромный список. Настроение у меня совсем испортилось. Если я
перестану растравлять мамины раны, то придется начать ворошить свои
собственные.
Хотел бы я знать, станет ли мне в таком случае легче? Будет ли мне
казаться, что я искупил свою вину? Может, лучше написать отцу вместо этого?
Он же, кажется, ждет, что я скоро приеду. Так почему бы не сказать ему
правду? Снять камень с души... Жизнь была так несправедлива ко всем нам. Я
так запутался, что чуть не стал описывать, как музыкант-англичанин спрашивал
про вазелин у моей мамы.
Мне хотелось самому наказать себя, и поэтому я начал сочинять письмо, в
котором представил все так, словно у нас все просто прекрасно. Интересно, на
что бы это было похоже?

Дорогой папа!

Я приеду двадцать четвертого числа, днем. Это так здорово, что этим
летом я увижу тебя и людей племени яномамо. Наверное, это будет самое лучшее
лето в моей жизни. Кстати, я прочитал книгу о родственных связях в
примитивных сообществах, которую ты рекомендовал...

Я начинал это письмо несколько раз, и каждый раз - с подобных слащавых
фраз, и, в конце концов, решил, что события можно представить и таким
образом:

Дорогой папа!

Мне очень жаль, но вряд ли мне удастся приехать к тебе этим летом. Мы с
мамой долго говорили об этом, и решили, что для нас всех будет лучше, если
мы подождем еще год, потому что тогда я смогу возить тебя на "Лендровере".
Извини, что передумал чуть ли не в последнюю минуту. Надеюсь, мы не нарушили
твои планы. Ты, наверное, будешь рад узнать, что этим летом я собираюсь
серьезно заняться подготовкой к экзаменам для поступления в колледж. Кроме
того, мне хочется подучить испанский, а также и английский, раз уж я
собрался поступать в Гарвард.

Учитывая то обстоятельство, что экзамен по испанскому я вообще не сдал,
а в тесте по английскому и математике набрал меньше 800 баллов*, у меня было
больше шансов быть принятым в команду "Нью-Йорк Янкиз"*, чем поступить в
Гарвардский университет. <Стандартизованный тест, проводимый
централизованно Советом колледжей. Предлагается абитуриентам и студентам, в
том числе иностранным, при поступлении или переводе в американский колледж
или университет. Предусматривает стандартную систему оценки способностей к
тому или иному виду образования. Определяет знание английского языка
(грамматики и лексики) и математики в объеме средней школы. Соответственно,
состоит из двух частей (максимальное число баллов по каждой - 800>,
<Бейсбольная команда из г. Нью-Йорка, входящая в Восточное отделение
Американской бейсбольной лиги>. Но мой отец учился именно там, и я
полагал, что это письмо должно было ему понравиться. Разумеется, с
действительным положением вещей это письмо имело мало общего, но это к делу
не относится. Я в себе давно разочаровался, так зачем разочаровывать еще и
своего отца?
Маме я решил ничего не говорить о том, что написал это письмо, потому
что она наверняка захотела бы его прочитать. Она погрузила свой массажный
столик в багажник машины, и умчалась на первый сеанс массажа для мистера
Осборна. Я же пешком отправился на почту.
Я шел по размытой дождем дороге, которая пролегала по краю кукурузного
поля, и забавлял себя тем, что подкидывал ногой камни, лежащие на дороге.
Из-за этого на моих ботинках образовалась коричневая корка грязи. Гейтс вез
нас как раз по этому маршруту. Потом я увидел в сосновом лесу оленя с белым
хвостом, который ожесточенно тер свои словно покрытые темно-бордовым
бархатом рога о ствол дерева. Остановившись на середине моста, принялся
плевать в речку. В воздухе пахло жимолостью и навозом. А тут еще это письмо
в моем кармане, в котором я заявил о своем намерении посещать лекции в
Гарвардском университете... Черт! Я был похож на этого придурка Джона
Уолтона*! <Персонаж мелодраматического телесериала>.
Но вы знаете, после того, как я прошел милю, наблюдая всю эту
деревенскую красоту, то подумал: "А почему бы мне действительно не поступить
в Гарвард?". Все преподаватели, которые проваливали меня на экзаменах,
постоянно твердили моей матери, что я - неисправимый лентяй, и мог бы
учиться намного, намного лучше, если бы приложил к этому хоть какие-то
усилия. А что, если мне и правда позаниматься этим летом по книгам, которые
мама купила для того, чтобы я подготовился к экзаменам? И послушать кассеты
с записями на испанском? Надеюсь, я не оставил их в Нью-Йорке вместе с
порножурналами. Даже если и так... мама мне новые купит. "Hola, Isabella",
"Como esta usted?", - стал я повторять про себя. - "Esta bien?", "Si,
gracias"*. < "Привет, Изабелла", "Как дела?", "Все хорошо?", "Да,
спасибо">. Все, с этого дня начинаю новую жизнь. У меня все решено. Я
собирался воплотить в жизнь все то, о чем только что написал своему отцу, и
мысленно уже не только поступил в Гарвард, но и закончил его, получив диплом
с отличием - все благодаря успехам в занятиях антропологией. Потом мне
привиделась статья, напечатанная в "Нью-Йоркере", в которой я делился с
читателями воспоминаниями о том, как жил со своим отцом на земле племени
яномамо. Папа наконец-то избавился от своей старой жены, и сидел теперь
рядом с мамой, держа ее за руку. И он ездит на таком же автомобиле, что и
Райан О'Нил в фильме "История любви". А моя девушка - вылитая Джули Кристи.
Правда, она не играла в "Истории любви", но зато она нравится мне намного
больше, чем Эли МакГроу.
Даже не знаю, до чего бы я еще додумался, если бы вдруг, повернув за
угол, не увидел шикарную машину друга Джилли. Он, кажется, был не очень рад
меня видеть. А когда его подруга завопила: "Эй, притормози, это же Финн!",
Двейна это явно взбесило. Он поехал медленнее - специально, чтобы швырнуть в
меня пустую банку из-под пива.
- Эй ты, любитель марихуаны, держись подальше от моей девушки, а то я
тебе башку разобью. - Я быстро уклонился от удара. Ну и дела! Зачем же
Джилли рассказала ему, что мы вместе курили? Двейн промазал. Он нажал на
тормоз, дал задний ход, и попытался попасть в меня еще раз (теперь уже
полной банкой). И это ему наверняка бы удалось, если бы девушка не потянула
его за руку. Они поехали вперед, и я услышал, как Джил назвала его болваном.
Потом она повернулась в мою сторону и прокричала, что извиняется, причем на
ее лице сияла улыбка, что редко случается со статуями острова Пасхи.
Минут десять я сидел, притаившись в кустах. Наконец, ощутил такой
прилив отваги, что выбрался на середину дороги и заорал: "Да пошел ты!".
Потом подобрал банки из-под пива. Мой отец был бы доволен, что я так
поступил. Кроме того, их можно будет швырнуть в рожу этого Двейна, если он
не угомонится и решит вернуться сюда, чтобы переехать меня своей машиной.
Пройдя еще немного, я услышал чьи-то голоса, которые доносились со
стороны дороги. Девушка нудно рассказывала, как парень по имени Брюс
осветлил волосы и привел какую-то девицу по имени Коко на первую "взрослую"
вечеринку своей двоюродной сестры. Они так ржали! Как будто это и правда
было очень забавно. Тут раздался чей-то визгливый голос. Говоривший был
настроен скептически.
- Ты говоришь о той Коко, которая играла в гольф на полях "Конкорд" и
"Пайпинг рок" в Нью-Йорке?
- И ее туда пустили? - спросил другой парень. У него был какой-то
фальшивый английский акцент: так говорят пародистки, изображающие Кэтрин
Хепберн.
- А что им оставалось делать? Брюс сказал, что она его невеста, -
ответила девица с тягучим голосом.
- И что сказала его мать? - заинтересовался Писклявый.
- "Мои поздравления", - бесстрастно сказал женский голос. Все заржали.
- Не понимаю, что здесь такого смешного, - вступил в разговор итальянец
(судя по акценту).
- Эта Коко - негритянка, - прошептала скучавшая девица, словно в этом
было что-то неприличное. Но итальянец все равно ничего не понял. И не он
один.
- Она черная, - объяснил кто-то. - И у нее денег полно. Ее отец -
король Нигерии, или что-то вроде этого.
- Негр и черный - это ведь одно и то же, так? - спросил иностранец.
- В принципе, да. - Опять кто-то громко рассмеялся. Компания, кажется,
обогнала меня, и теперь их голоса и хихиканье доносились с другой стороны
живой изгороди. Там было три мальчика и три девочки. Судя по тому, что и как
они говорили, можно было подумать, что им больше лет, чем на самом деле.
Когда они, наконец, появились из-за кустов, я отпрянул назад, чтобы они меня
не увидели. Все они ехали на верхом на лошадях и были одеты в специальные
костюмы - бриджи, сапоги и бархатные шляпы. Ату, ребята! Одного взгляда на
них хватило бы, чтобы понять, что они принадлежали не к тому племени, в
которое входили Джилли со своим приятелем. Они все были одеты в бриджи,
сапоги для верховой езды и бархатные шляпы - ату, ребята!
- Брюс в восторге от себя. Думает, что он самый умный. Меня от него
просто тошнит, - заговорил здоровый толстый пацан с двумя подбородками. Одет
он был сравнительно скромно. У него была такая грудь, что ему вполне подошел
бы лифчик второго размера. - Он разыгрывает из себя либерала, специально,
чтобы привлечь к себе внимание. Господи, да он же постоянно тащит с собой
гавайцев, когда мы договариваемся поиграть в гольф в Медстоуне.
- Иэн, мне бы не хотелось быть грубой, но разве твоя бабушка - не
гавайка? - перебила его светловолосая девушка. Грудь у нее была такая же,
как у Иэна. Это она говорила таким голосом, будто ей было смертельно скучно.
Толстяк был вовсе не похож на гавайца, по моему мнению. У него были рыжие
волосы, и он обгорел на солнце так, что кожа на его детском лице покраснела,
будто ее обварили кипятком.
- Моя бабушка - католичка. - Теперь он заговорил, противно растягивая
слова на великосветский манер.
Меня совсем сбили с толку. Значит, гаваец-католик имеет больше шансов
быть принятым в обществе, чем гаваец-протестант? Нет, это какое-то странное
племя. Они говорили по-английски, но я не понимал, о чем идет речь. Лошади
остановились и стали пить воду из речки. Молчаливая девушка, не принимавшая
участия в разговоре, перебросила ногу через седло и стала выпускать кольца
дыма, непринужденно сидя в седле по-дамски - словно у барной стойки. Волосы
у нее были заплетены в косу, которая болталась на спине, а лицо, на котором
выделялся белый шрам, было покрыто загаром. Рубец начинался у кончика ее рта
и шел прямо к уху.
- Этот Брюс - просто идиот. - Иэну явно хотелось сменить тему.
- Между прочим, он окончил Гарвардский университет, мистер Роллинз, -
сладко улыбнулась блондинка.
- Зачем так раздувать щеки, Иэн! - вынес вердикт тощий парень с
волосами, доходившими ему до плеч.
Когда все закончили смеяться над тупостью потомка гавайцев, он крикнул:
- Я бы не отказался, чтобы ты для меня раздувала щеки, Пейдж.
- Да, конечно, мечтай! - Она повернулась к тощему. - Что сказали твои
родители, когда узнали, что ты разбил свой "Порше"?
- Ну, они сказали, что гордятся мной, потому что я все-таки смог пройти
тест на содержание алкоголя в крови.
- Да, ты молодец, что перестал пить. Лучше антидепрессанты принимать.
- "Роллинз" - это лучший колледж во Флориде. - А я-то подумал, что это
его фамилия.
- О, неужели? Потрясающе.
- По-моему, Брюс вовсе не так неотразим, как ему кажется, - толстяк не
собирался сдаваться.
- А почему тогда ты постоянно говоришь о нем? - Эта была первая фраза,
которую произнесла девушка со шрамом.
- Меня бесит, что он так уверен в том, что он тако-о-о-й крутой. -
Человек, закончивший Гарвард? Подружкой которого была нигерийская принцесса?
Знаете, мне он действительно казался крутым.
- Иэн, ты просто не можешь простить моего брата за то, что он побил
тебя за то, что ты лапал умственно отсталую сестру Аманды.
- Слушай, Майя, я и понятия не имел, что с ней что-то не так.
- Не ври, ради Бога! Она больна гидроцефалитом! У нее такой лоб, что на
него самолет посадить можно - места хватит! - Троица просто зашлась от
смеха. Здорово сестра Брюса прижучила этого Иэна. Кто-то притворно ойкнул, и
лошадь мистера Роллинза встала на дыбы. Он выругался и резко дернул за
поводья. Тогда его рысак подошел к тому месту, где стоял я, и он меня
заметил.
Он подъехал еще ближе - теперь его кобыла вполне могла укусить меня - и
только тогда снизошел до того, чтобы заговорить со мной:
- Ты что, новенький?
- Ага. - В руках у меня по-прежнему были пивные банки.
- Если не хочешь, чтобы тебя уволили, то сейчас же сходи и подбери те
жестянки, которые валяются на дороге. Ты что, не видел их, что ли?



В дебрях штата Нью-Джерси я набрел на странное племя жестоких людей,
которые вызывали не больше симпатии, чем яномамо. Невероятно? Тем не менее,
это правда. Звучит нелепо, но я был ими очарован.
6
Мы пробыли во Флейвалле уже две недели. По утрам мама делал массаж
Осборну, а потом ездила на собрания Клуба анонимных алкоголиков. В остальное
время мы занимались тем, что старались не ссориться. В основном я сидел дома
или гулял по полю. Новых впечатлений у меня было немного. Один раз мы ездили
за покупками в супермаркет (своим размером он больше напоминал ангар), и еще
я ходил на почту. Маме стало лучше. Не знаю, что ей помогло - антигистамины
или цветочный мед. До этого дня я был уверен в том, что секрет ее
выздоровления заключается в бесконечном потоке диетической колы и сигарет
"Мальборо Лайтс", дым которых она жадно вдыхала целый день напролет. Кофеин,
сахарин и никотин. Наркотики для бедных - так она это называла. С ней было
уже не так весело, как раньше, и все-таки она была довольно забавной.
Но когда она стала бегать по утрам, я серьезно забеспокоился. Это что
же с ней будет? Мама надевала кроссовки и тренировочные брюки и отправлялась
на пробежку, а когда, запыхавшись, возвращалась домой, спортивный
бюстгальтер прорисовывался за мокрым клином на ее футболке с изображением
улыбающегося лица. Она хотела, чтобы я развеселился, потому что тогда ей
самой будет легче изображать, что ей стало лучше - открыв банку колы и
попыхивая сигаретой, мама говорила мне: "Иди прогуляйся... Посмотри, какая
красота вокруг. Подыши свежим воздухом. Может, познакомишься с ребятами
твоего возраста".
Я так и не рассказал ей о столкновении с аборигенами на лошадях. Мне
было одиноко, скучно, да еще и телевизор поломался... Поэтому подающий
надежды юный антрополог, дремлющий во мне до поры до времени, пробудился. Я
решил описать эту пятерку избалованных богатеньких детишек так, словно они
действительно были неизвестным племенем, живущим где-то в бассейне Амазонки.

Иэн Подлый жирный кабан на белой лошади, приставал к слабоумной
девочке. Гаваец по происхождению, хоть ни капли не похож на гавайца.
Майя На лице - шрам. Сестра Брюса. Умеет выпускать кольца дыма.
Тощий Собственный "Порше". Решил завязать с алкоголем, переключился на
антидепрессанты.
Итальянец Тупой. А может, дело в том, что он итальянец.
Пейдж Блондинка с большими сиськами. Разговаривает таким тоном, будто
смертельно устала.
Брюс ?

Моим любимым антропологом (не считая отца, конечно) был Наполеон А.
Шаньон, автор книги "Яномамо: Жестокие люди". Эта замечательный классический
труд кишмя кишел фотографиями туземных грудей, и я (заявляю об этом с
большим смущением) использовал его в качестве замены подмокнувшего
экземпляра журнала "Нейчурал хистори". Но мы сейчас не об этом. Так вот, в
перерывах между сеансами мастурбации я заметил, что рассказы Шаньона о том,
что он пережил, когда находился в гостях у индейцев Амазонки, здорово
смахивают на мои приключения в Флейвалле. Ведь антрополог - это, по
существу, новый житель маленького городка. Вот что он написал о первых днях
пребывания в джунглях: "Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы
свыкнуться с их представлениями о морали и родственных связях. Меня далеко
не сразу удалось стать членом их сообщества".
Надо признаться, мне оказали холодный прием. Этот говнюк Иэн принял
меня за прислугу, а я струхнул так, что не объяснил ему сразу, что к чему.
Но меня утешало то, что сам великий Шаньон находился в таком подавленном
состоянии после встречи с аборигенами, что написал: "Должен честно заявить,
что, если бы у меня был какой-нибудь способ закончить исследования, сохранив
при лицо, я сделал бы это немедленно".
На заднем крыльце (Джилли называла его "свиной угол") я нашел бинокль,
который висел на крючке, и несколько раз в день впирал взор в горизонт,
надеясь вновь увидеть этих удивительных детей верхом на лошадях. Они
полностью захватили мое воображение. Вблизи нашего домика постоянно
появлялись какие-то люди. В одно прекрасное утро я был разбужен лаем своры
пятнистых английских гончих (их было не меньше пятидесяти), за которыми
ехало такое же количество всадников - мужчин и женщин. Большинство было
одето в красные куртки и цилиндры. Они во весь опор гнались за лисой,
которая, видимо, бежала впереди. Но когда я поднес бинокль к своим заспанным
глазам, они уже ускакали слишком далеко, и их лица разглядеть было
невозможно. Даже не знаю, чтобы такое я мог сказать, чтобы они остановились
и обратили на меня внимание.
Почему же меня не заинтересовало племя Джилли? Теперь я знал, что ее
отец был главным молочником на ферме Осборна, а мать служила горничной в его
доме. А что, если бы у нее тоже был "Порше"? Если бы она умела выпускать
кольца из дыма, сидя верхом на лошади? Совсем недавно мне пришлось
признаться себе в том, что я - патологический лжец. Но мне не хотелось
считать себя еще и прирожденным снобом! Поэтому я внушал себе, что мой
интерес к Джилли никогда бы не угас, если бы ее бойфренд не угрожал убить
меня. Впрочем, мой интерес угас не настолько, чтобы я прекратил наблюдать за
тем, как она в расхристанном виде убирает в нашем доме
Каждый день я высматривал этих избалованных детишек, а ночью, ложась
спать, так их и не увидев, с жаром уверял себя, что "контакт" невозможен. Не
исключено, что наша встреча - это вообще галлюцинация. Я чувствовал себя
жалким неудачником. Неужели мне никогда не узнать, откуда у Майи шрам, не
прокатиться с дистрофиком на его "Порше", не увидеть, какого размера голова
у сестры Аманды и не познакомиться с Брюсом и его нигерийской подружкой по
имени Коко?! Трудно сказать, что меня угнетало больше: то ли желание быть
принятым в их кружок, то ли уверенность в том, что этого никогда не
случится.

    7


Гостевой домик, ставший для меня тюрьмой, окружали пятьдесят акров
кукурузы. Со времени нашего приезда она выросла на целый фут, не меньше. Мне
казалось, что между мной и настоящей жизнью, в которой мне не было места,
воздвигалась большая зеленая стена.
- А почему ты ездишь на собрания алкоголиков аж в Морристаун? - Дорога
в один конец занимала сорок пять минут. У мамы были только "ученические"*
водительские права, и она боялась, что ее арестуют. <Документ, выдаваемый
после проверки зрения и сдачи экзамена по правилам дорожного движения. Дает
право проходить практический курс вождения под руководством инструктора или
опытного водителя. Действителен в течение года>.
Мама уже сняла спортивный костюм, надела лимонно-желтую трикотажную
двойку и теперь стояла перед зеркалом, любуясь на свое отражение. В
Нью-Йорке она бы в жизни ее не нацепила. Даже если бы готовилась выбивать
деньги из родителей.
- Мне легче делиться своими проблемами с незнакомыми людьми. - Самое
удивительное - это то, что маме вроде бы нравилось, как она сейчас выглядит.
Глядя в зеркало, она хитро улыбалась. Я старался быть милым... до поры до
времени. Но ей явно не понравилось, с каким выражением я сказал:
- Тебя ведь никто в Флейвалле не знает.
- Ну, а когда узнают? Я бы предпочла, чтобы они услышали о моих
проблемах от меня самой, чем...
- А мне-то казалось, что главный принцип работы Общества анонимных
алкоголиков - анонимность.
- Люди разные бывают. - Единственный человек, которого я знал