Страница:
соперником.
- Когда ты встала? - Тон у меня был не самый любезный.
- В пятом часу.
- Ты здесь эту книжку нашла?
- Я купила ее несколько месяцев назад, для вашего сведения. - Она в
упор смотрела на меня, ожидая, пока я посмотрю ей в глаза. Но в шкафу было
такое разнообразие сортов сухих завтраков, что ее взгляда можно было
избегать сколь угодно долго.
- Видишь ли, Финн, я уже довольно давно поняла, что у меня проблемы.
- Я тоже. - Что же мне выбрать: сладкую овсянку с орехами, изюмом и
клубникой или "Фростед Флейкс"*? <Сухой завтрак фирмы "Келлогг":
дробленая кукуруза с витаминно-минеральными добавками в сахаре>.
- Тебе приятно меня изводить, да?
- Представь себе. - С трудом удерживая в руках миску, молоко, банан и
кукурузные хлопья (я решил не отказываться от старых привязанностей, потому
что в глубине души всегда был консерватором), я повернулся к кухонному столу
и нечаянно... почти нечаянно налетел на маму.
- Господи! - вскрикнула она. - Да смотри ты, куда идешь!
- Да я тебя чуть коснулся. - Я собирался сказать что-нибудь еще более
гадкое, но мама потирала ушибленный бок с такой гримасой на лице, что мне
стало ясно - ей и правда больно.
- Извини, пожалуйста. - Теперь я говорил вполне искренне.
- У меня все болит. - В глазах у нее были слезы. - В книге пишут, что
дня через два мне станет лучше. Когда перестаешь принимать наркотики,
физическая боль обычно длится не очень долго. - Мне захотелось спросить ее,
как долго мучают бывших наркоманов угрызения совести, но не стал этого
делать, потому что не хотел разыгрывать из себя умника.
- А это что? - На столе лежало несколько кучек из капсул и таблеток
самых разных размеров всех цветов радуги. Мама выглядела как ребенок,
который решил поиграть в аптеку.
- Это "Судафед"*, витамин Е, комплекс витаминов группы B, вытяжка
зверобоя*, а вот это - женьшень. <"Судафед" - препарат от насморка>,
<Вытяжка зверобоя применяется в качестве антидепрессанта>.
- Ты что, заболела? - Она с подозрением посмотрела на меня. - У тебя
что, грипп или еще что-нибудь в этом роде?
Мама решила не сомневаться в том, что в моем вопросе нет злого умысла,
и поэтому вместо объяснений начала вслух зачитывать абзац из третьей главы
книги, в которой рассказывалось о том, как перестать употреблять кокаин:
"Антигистамины, если принимать их одновременно с витаминами, уменьшают
потребность в C12H2NO4... Это алколоид, содержащийся в кокаине. Это из-за
него возникает привыкание. - Теперь она вдруг превратилась в химика.
- Ты вдыхаешь эти витамины? - Мне показалось, что сейчас она даст мне
пощечину. Но мама засмеялась и обняла меня, и мне стало почти так же хорошо
и уютно, как в те воскресные утра, когда она, нюхнув кокаина, выходила из
ванны, чтобы посмотреть со мной очередную серию мультфильма про Гонщика.
- Нет, ягненок, витамины нюхать не надо. - Она разделила таблетки на
несколько кучек по семь штук, а потом положила двухнедельный запас в
пластмассовую коробочку, похожую на те, в которых держат в ней рыболовные
блесны.
- Где ты взяла все эти таблетки? - Я стал помогать ей их сортировать.
- Утром съездила в придорожную аптеку. - Она кивнула, указывая на окно.
- Дворецкий мистера Осборна, Герберт, пригнал для нас машину. Мы составили
расписание, пока ты спал. - Рядом с дорогой был припаркован голубой фургон
"Пежо".
- А я могу на ней ездить?
- Нет.
- Но ты же разрешала мне водить машину, когда мы ездили к бабушке в
Мэн!
- Это совсем другое дело.
- Все здешние дороги - собственность Осборна. Гейтс мне сказал!
- У тебя водительских прав нет.
- У тебя тоже!
- Это к делу не относится.
- Почему?
- Финн, мы же договорились: теперь у нас начнется новая жизнь.
- А у тебя есть книжка, в которой написано, как перестать постоянно
сморкаться?
- Представь себе, такая книга у меня есть. - Она вытащила из сумки
огромную книгу, похожую на Библию, и протянула ее мне. "Искусство китайского
врачевания". Страницы главы, в которой рассказывалось, как помочь людям,
которые ранее злоупотребляли опиатами, были совсем истрепанными. Я стал
громко зачитывать список продуктов, которые должны были быть исключены из
рациона человека, чтобы стереть из его желудка следы макового дурмана:
- "Растения семейства крестоцветных - это типа брокколи, если не
знаешь, - чеснок, сырая рыба, морские водоросли, миндаль, цветочная пыльца".
Ого! А как насчет костей носорога и желчного пузыря тигра?
- Ты злишься на меня. Я знаю.
- Я не злюсь на тебя. Просто дело в том, что мне тоже хочется ездить на
этой машине. - Она швырнула ключи от машины мне в лицо. Вот уж не ожидал.
Они отскочили от моего лба и с громким плеском приземлились в миску с
хлопьями.
- Пусть будет по-твоему, - сказала мама вкрадчивым голосом. Что-то меня
не очень обрадовала ее уступка. - Если тебя арестуют, я скажу, что ты их
украл.
- А ты мне разве тогда не поможешь? - Она отрицательно покачала
головой, и не спеша подошла к шкафчику со спиртным. Потом вытащила оттуда
две литровых бутылки с джином и вермутом. Сначала я подумал, что она решила
сделать себе коктейль. Но вместо этого мама стала выливать их содержимое
прямо в раковину. Я кинул ключи от машины ей в сумочку, и решил помочь ей
опорожнить бутылки. Но когда она отвернулась, быстро засунул упаковку с
шестью банками пива в отделение для овощей в холодильнике. Порадую Джилли.
Но не такой уж я плохой. Спустя час, я сидел за письменным столом в
своей спальне и составлял список того, чего не должен говорить или делать,
чтобы не обижать маму. Проблема заключалась в том, что за несколько минут я
набросал огромный список. Настроение у меня совсем испортилось. Если я
перестану растравлять мамины раны, то придется начать ворошить свои
собственные.
Хотел бы я знать, станет ли мне в таком случае легче? Будет ли мне
казаться, что я искупил свою вину? Может, лучше написать отцу вместо этого?
Он же, кажется, ждет, что я скоро приеду. Так почему бы не сказать ему
правду? Снять камень с души... Жизнь была так несправедлива ко всем нам. Я
так запутался, что чуть не стал описывать, как музыкант-англичанин спрашивал
про вазелин у моей мамы.
Мне хотелось самому наказать себя, и поэтому я начал сочинять письмо, в
котором представил все так, словно у нас все просто прекрасно. Интересно, на
что бы это было похоже?
Дорогой папа!
Я приеду двадцать четвертого числа, днем. Это так здорово, что этим
летом я увижу тебя и людей племени яномамо. Наверное, это будет самое лучшее
лето в моей жизни. Кстати, я прочитал книгу о родственных связях в
примитивных сообществах, которую ты рекомендовал...
Я начинал это письмо несколько раз, и каждый раз - с подобных слащавых
фраз, и, в конце концов, решил, что события можно представить и таким
образом:
Дорогой папа!
Мне очень жаль, но вряд ли мне удастся приехать к тебе этим летом. Мы с
мамой долго говорили об этом, и решили, что для нас всех будет лучше, если
мы подождем еще год, потому что тогда я смогу возить тебя на "Лендровере".
Извини, что передумал чуть ли не в последнюю минуту. Надеюсь, мы не нарушили
твои планы. Ты, наверное, будешь рад узнать, что этим летом я собираюсь
серьезно заняться подготовкой к экзаменам для поступления в колледж. Кроме
того, мне хочется подучить испанский, а также и английский, раз уж я
собрался поступать в Гарвард.
Учитывая то обстоятельство, что экзамен по испанскому я вообще не сдал,
а в тесте по английскому и математике набрал меньше 800 баллов*, у меня было
больше шансов быть принятым в команду "Нью-Йорк Янкиз"*, чем поступить в
Гарвардский университет. <Стандартизованный тест, проводимый
централизованно Советом колледжей. Предлагается абитуриентам и студентам, в
том числе иностранным, при поступлении или переводе в американский колледж
или университет. Предусматривает стандартную систему оценки способностей к
тому или иному виду образования. Определяет знание английского языка
(грамматики и лексики) и математики в объеме средней школы. Соответственно,
состоит из двух частей (максимальное число баллов по каждой - 800>,
<Бейсбольная команда из г. Нью-Йорка, входящая в Восточное отделение
Американской бейсбольной лиги>. Но мой отец учился именно там, и я
полагал, что это письмо должно было ему понравиться. Разумеется, с
действительным положением вещей это письмо имело мало общего, но это к делу
не относится. Я в себе давно разочаровался, так зачем разочаровывать еще и
своего отца?
Маме я решил ничего не говорить о том, что написал это письмо, потому
что она наверняка захотела бы его прочитать. Она погрузила свой массажный
столик в багажник машины, и умчалась на первый сеанс массажа для мистера
Осборна. Я же пешком отправился на почту.
Я шел по размытой дождем дороге, которая пролегала по краю кукурузного
поля, и забавлял себя тем, что подкидывал ногой камни, лежащие на дороге.
Из-за этого на моих ботинках образовалась коричневая корка грязи. Гейтс вез
нас как раз по этому маршруту. Потом я увидел в сосновом лесу оленя с белым
хвостом, который ожесточенно тер свои словно покрытые темно-бордовым
бархатом рога о ствол дерева. Остановившись на середине моста, принялся
плевать в речку. В воздухе пахло жимолостью и навозом. А тут еще это письмо
в моем кармане, в котором я заявил о своем намерении посещать лекции в
Гарвардском университете... Черт! Я был похож на этого придурка Джона
Уолтона*! <Персонаж мелодраматического телесериала>.
Но вы знаете, после того, как я прошел милю, наблюдая всю эту
деревенскую красоту, то подумал: "А почему бы мне действительно не поступить
в Гарвард?". Все преподаватели, которые проваливали меня на экзаменах,
постоянно твердили моей матери, что я - неисправимый лентяй, и мог бы
учиться намного, намного лучше, если бы приложил к этому хоть какие-то
усилия. А что, если мне и правда позаниматься этим летом по книгам, которые
мама купила для того, чтобы я подготовился к экзаменам? И послушать кассеты
с записями на испанском? Надеюсь, я не оставил их в Нью-Йорке вместе с
порножурналами. Даже если и так... мама мне новые купит. "Hola, Isabella",
"Como esta usted?", - стал я повторять про себя. - "Esta bien?", "Si,
gracias"*. < "Привет, Изабелла", "Как дела?", "Все хорошо?", "Да,
спасибо">. Все, с этого дня начинаю новую жизнь. У меня все решено. Я
собирался воплотить в жизнь все то, о чем только что написал своему отцу, и
мысленно уже не только поступил в Гарвард, но и закончил его, получив диплом
с отличием - все благодаря успехам в занятиях антропологией. Потом мне
привиделась статья, напечатанная в "Нью-Йоркере", в которой я делился с
читателями воспоминаниями о том, как жил со своим отцом на земле племени
яномамо. Папа наконец-то избавился от своей старой жены, и сидел теперь
рядом с мамой, держа ее за руку. И он ездит на таком же автомобиле, что и
Райан О'Нил в фильме "История любви". А моя девушка - вылитая Джули Кристи.
Правда, она не играла в "Истории любви", но зато она нравится мне намного
больше, чем Эли МакГроу.
Даже не знаю, до чего бы я еще додумался, если бы вдруг, повернув за
угол, не увидел шикарную машину друга Джилли. Он, кажется, был не очень рад
меня видеть. А когда его подруга завопила: "Эй, притормози, это же Финн!",
Двейна это явно взбесило. Он поехал медленнее - специально, чтобы швырнуть в
меня пустую банку из-под пива.
- Эй ты, любитель марихуаны, держись подальше от моей девушки, а то я
тебе башку разобью. - Я быстро уклонился от удара. Ну и дела! Зачем же
Джилли рассказала ему, что мы вместе курили? Двейн промазал. Он нажал на
тормоз, дал задний ход, и попытался попасть в меня еще раз (теперь уже
полной банкой). И это ему наверняка бы удалось, если бы девушка не потянула
его за руку. Они поехали вперед, и я услышал, как Джил назвала его болваном.
Потом она повернулась в мою сторону и прокричала, что извиняется, причем на
ее лице сияла улыбка, что редко случается со статуями острова Пасхи.
Минут десять я сидел, притаившись в кустах. Наконец, ощутил такой
прилив отваги, что выбрался на середину дороги и заорал: "Да пошел ты!".
Потом подобрал банки из-под пива. Мой отец был бы доволен, что я так
поступил. Кроме того, их можно будет швырнуть в рожу этого Двейна, если он
не угомонится и решит вернуться сюда, чтобы переехать меня своей машиной.
Пройдя еще немного, я услышал чьи-то голоса, которые доносились со
стороны дороги. Девушка нудно рассказывала, как парень по имени Брюс
осветлил волосы и привел какую-то девицу по имени Коко на первую "взрослую"
вечеринку своей двоюродной сестры. Они так ржали! Как будто это и правда
было очень забавно. Тут раздался чей-то визгливый голос. Говоривший был
настроен скептически.
- Ты говоришь о той Коко, которая играла в гольф на полях "Конкорд" и
"Пайпинг рок" в Нью-Йорке?
- И ее туда пустили? - спросил другой парень. У него был какой-то
фальшивый английский акцент: так говорят пародистки, изображающие Кэтрин
Хепберн.
- А что им оставалось делать? Брюс сказал, что она его невеста, -
ответила девица с тягучим голосом.
- И что сказала его мать? - заинтересовался Писклявый.
- "Мои поздравления", - бесстрастно сказал женский голос. Все заржали.
- Не понимаю, что здесь такого смешного, - вступил в разговор итальянец
(судя по акценту).
- Эта Коко - негритянка, - прошептала скучавшая девица, словно в этом
было что-то неприличное. Но итальянец все равно ничего не понял. И не он
один.
- Она черная, - объяснил кто-то. - И у нее денег полно. Ее отец -
король Нигерии, или что-то вроде этого.
- Негр и черный - это ведь одно и то же, так? - спросил иностранец.
- В принципе, да. - Опять кто-то громко рассмеялся. Компания, кажется,
обогнала меня, и теперь их голоса и хихиканье доносились с другой стороны
живой изгороди. Там было три мальчика и три девочки. Судя по тому, что и как
они говорили, можно было подумать, что им больше лет, чем на самом деле.
Когда они, наконец, появились из-за кустов, я отпрянул назад, чтобы они меня
не увидели. Все они ехали на верхом на лошадях и были одеты в специальные
костюмы - бриджи, сапоги и бархатные шляпы. Ату, ребята! Одного взгляда на
них хватило бы, чтобы понять, что они принадлежали не к тому племени, в
которое входили Джилли со своим приятелем. Они все были одеты в бриджи,
сапоги для верховой езды и бархатные шляпы - ату, ребята!
- Брюс в восторге от себя. Думает, что он самый умный. Меня от него
просто тошнит, - заговорил здоровый толстый пацан с двумя подбородками. Одет
он был сравнительно скромно. У него была такая грудь, что ему вполне подошел
бы лифчик второго размера. - Он разыгрывает из себя либерала, специально,
чтобы привлечь к себе внимание. Господи, да он же постоянно тащит с собой
гавайцев, когда мы договариваемся поиграть в гольф в Медстоуне.
- Иэн, мне бы не хотелось быть грубой, но разве твоя бабушка - не
гавайка? - перебила его светловолосая девушка. Грудь у нее была такая же,
как у Иэна. Это она говорила таким голосом, будто ей было смертельно скучно.
Толстяк был вовсе не похож на гавайца, по моему мнению. У него были рыжие
волосы, и он обгорел на солнце так, что кожа на его детском лице покраснела,
будто ее обварили кипятком.
- Моя бабушка - католичка. - Теперь он заговорил, противно растягивая
слова на великосветский манер.
Меня совсем сбили с толку. Значит, гаваец-католик имеет больше шансов
быть принятым в обществе, чем гаваец-протестант? Нет, это какое-то странное
племя. Они говорили по-английски, но я не понимал, о чем идет речь. Лошади
остановились и стали пить воду из речки. Молчаливая девушка, не принимавшая
участия в разговоре, перебросила ногу через седло и стала выпускать кольца
дыма, непринужденно сидя в седле по-дамски - словно у барной стойки. Волосы
у нее были заплетены в косу, которая болталась на спине, а лицо, на котором
выделялся белый шрам, было покрыто загаром. Рубец начинался у кончика ее рта
и шел прямо к уху.
- Этот Брюс - просто идиот. - Иэну явно хотелось сменить тему.
- Между прочим, он окончил Гарвардский университет, мистер Роллинз, -
сладко улыбнулась блондинка.
- Зачем так раздувать щеки, Иэн! - вынес вердикт тощий парень с
волосами, доходившими ему до плеч.
Когда все закончили смеяться над тупостью потомка гавайцев, он крикнул:
- Я бы не отказался, чтобы ты для меня раздувала щеки, Пейдж.
- Да, конечно, мечтай! - Она повернулась к тощему. - Что сказали твои
родители, когда узнали, что ты разбил свой "Порше"?
- Ну, они сказали, что гордятся мной, потому что я все-таки смог пройти
тест на содержание алкоголя в крови.
- Да, ты молодец, что перестал пить. Лучше антидепрессанты принимать.
- "Роллинз" - это лучший колледж во Флориде. - А я-то подумал, что это
его фамилия.
- О, неужели? Потрясающе.
- По-моему, Брюс вовсе не так неотразим, как ему кажется, - толстяк не
собирался сдаваться.
- А почему тогда ты постоянно говоришь о нем? - Эта была первая фраза,
которую произнесла девушка со шрамом.
- Меня бесит, что он так уверен в том, что он тако-о-о-й крутой. -
Человек, закончивший Гарвард? Подружкой которого была нигерийская принцесса?
Знаете, мне он действительно казался крутым.
- Иэн, ты просто не можешь простить моего брата за то, что он побил
тебя за то, что ты лапал умственно отсталую сестру Аманды.
- Слушай, Майя, я и понятия не имел, что с ней что-то не так.
- Не ври, ради Бога! Она больна гидроцефалитом! У нее такой лоб, что на
него самолет посадить можно - места хватит! - Троица просто зашлась от
смеха. Здорово сестра Брюса прижучила этого Иэна. Кто-то притворно ойкнул, и
лошадь мистера Роллинза встала на дыбы. Он выругался и резко дернул за
поводья. Тогда его рысак подошел к тому месту, где стоял я, и он меня
заметил.
Он подъехал еще ближе - теперь его кобыла вполне могла укусить меня - и
только тогда снизошел до того, чтобы заговорить со мной:
- Ты что, новенький?
- Ага. - В руках у меня по-прежнему были пивные банки.
- Если не хочешь, чтобы тебя уволили, то сейчас же сходи и подбери те
жестянки, которые валяются на дороге. Ты что, не видел их, что ли?
В дебрях штата Нью-Джерси я набрел на странное племя жестоких людей,
которые вызывали не больше симпатии, чем яномамо. Невероятно? Тем не менее,
это правда. Звучит нелепо, но я был ими очарован.
6
Мы пробыли во Флейвалле уже две недели. По утрам мама делал массаж
Осборну, а потом ездила на собрания Клуба анонимных алкоголиков. В остальное
время мы занимались тем, что старались не ссориться. В основном я сидел дома
или гулял по полю. Новых впечатлений у меня было немного. Один раз мы ездили
за покупками в супермаркет (своим размером он больше напоминал ангар), и еще
я ходил на почту. Маме стало лучше. Не знаю, что ей помогло - антигистамины
или цветочный мед. До этого дня я был уверен в том, что секрет ее
выздоровления заключается в бесконечном потоке диетической колы и сигарет
"Мальборо Лайтс", дым которых она жадно вдыхала целый день напролет. Кофеин,
сахарин и никотин. Наркотики для бедных - так она это называла. С ней было
уже не так весело, как раньше, и все-таки она была довольно забавной.
Но когда она стала бегать по утрам, я серьезно забеспокоился. Это что
же с ней будет? Мама надевала кроссовки и тренировочные брюки и отправлялась
на пробежку, а когда, запыхавшись, возвращалась домой, спортивный
бюстгальтер прорисовывался за мокрым клином на ее футболке с изображением
улыбающегося лица. Она хотела, чтобы я развеселился, потому что тогда ей
самой будет легче изображать, что ей стало лучше - открыв банку колы и
попыхивая сигаретой, мама говорила мне: "Иди прогуляйся... Посмотри, какая
красота вокруг. Подыши свежим воздухом. Может, познакомишься с ребятами
твоего возраста".
Я так и не рассказал ей о столкновении с аборигенами на лошадях. Мне
было одиноко, скучно, да еще и телевизор поломался... Поэтому подающий
надежды юный антрополог, дремлющий во мне до поры до времени, пробудился. Я
решил описать эту пятерку избалованных богатеньких детишек так, словно они
действительно были неизвестным племенем, живущим где-то в бассейне Амазонки.
Иэн Подлый жирный кабан на белой лошади, приставал к слабоумной
девочке. Гаваец по происхождению, хоть ни капли не похож на гавайца.
Майя На лице - шрам. Сестра Брюса. Умеет выпускать кольца дыма.
Тощий Собственный "Порше". Решил завязать с алкоголем, переключился на
антидепрессанты.
Итальянец Тупой. А может, дело в том, что он итальянец.
Пейдж Блондинка с большими сиськами. Разговаривает таким тоном, будто
смертельно устала.
Брюс ?
Моим любимым антропологом (не считая отца, конечно) был Наполеон А.
Шаньон, автор книги "Яномамо: Жестокие люди". Эта замечательный классический
труд кишмя кишел фотографиями туземных грудей, и я (заявляю об этом с
большим смущением) использовал его в качестве замены подмокнувшего
экземпляра журнала "Нейчурал хистори". Но мы сейчас не об этом. Так вот, в
перерывах между сеансами мастурбации я заметил, что рассказы Шаньона о том,
что он пережил, когда находился в гостях у индейцев Амазонки, здорово
смахивают на мои приключения в Флейвалле. Ведь антрополог - это, по
существу, новый житель маленького городка. Вот что он написал о первых днях
пребывания в джунглях: "Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы
свыкнуться с их представлениями о морали и родственных связях. Меня далеко
не сразу удалось стать членом их сообщества".
Надо признаться, мне оказали холодный прием. Этот говнюк Иэн принял
меня за прислугу, а я струхнул так, что не объяснил ему сразу, что к чему.
Но меня утешало то, что сам великий Шаньон находился в таком подавленном
состоянии после встречи с аборигенами, что написал: "Должен честно заявить,
что, если бы у меня был какой-нибудь способ закончить исследования, сохранив
при лицо, я сделал бы это немедленно".
На заднем крыльце (Джилли называла его "свиной угол") я нашел бинокль,
который висел на крючке, и несколько раз в день впирал взор в горизонт,
надеясь вновь увидеть этих удивительных детей верхом на лошадях. Они
полностью захватили мое воображение. Вблизи нашего домика постоянно
появлялись какие-то люди. В одно прекрасное утро я был разбужен лаем своры
пятнистых английских гончих (их было не меньше пятидесяти), за которыми
ехало такое же количество всадников - мужчин и женщин. Большинство было
одето в красные куртки и цилиндры. Они во весь опор гнались за лисой,
которая, видимо, бежала впереди. Но когда я поднес бинокль к своим заспанным
глазам, они уже ускакали слишком далеко, и их лица разглядеть было
невозможно. Даже не знаю, чтобы такое я мог сказать, чтобы они остановились
и обратили на меня внимание.
Почему же меня не заинтересовало племя Джилли? Теперь я знал, что ее
отец был главным молочником на ферме Осборна, а мать служила горничной в его
доме. А что, если бы у нее тоже был "Порше"? Если бы она умела выпускать
кольца из дыма, сидя верхом на лошади? Совсем недавно мне пришлось
признаться себе в том, что я - патологический лжец. Но мне не хотелось
считать себя еще и прирожденным снобом! Поэтому я внушал себе, что мой
интерес к Джилли никогда бы не угас, если бы ее бойфренд не угрожал убить
меня. Впрочем, мой интерес угас не настолько, чтобы я прекратил наблюдать за
тем, как она в расхристанном виде убирает в нашем доме
Каждый день я высматривал этих избалованных детишек, а ночью, ложась
спать, так их и не увидев, с жаром уверял себя, что "контакт" невозможен. Не
исключено, что наша встреча - это вообще галлюцинация. Я чувствовал себя
жалким неудачником. Неужели мне никогда не узнать, откуда у Майи шрам, не
прокатиться с дистрофиком на его "Порше", не увидеть, какого размера голова
у сестры Аманды и не познакомиться с Брюсом и его нигерийской подружкой по
имени Коко?! Трудно сказать, что меня угнетало больше: то ли желание быть
принятым в их кружок, то ли уверенность в том, что этого никогда не
случится.
Гостевой домик, ставший для меня тюрьмой, окружали пятьдесят акров
кукурузы. Со времени нашего приезда она выросла на целый фут, не меньше. Мне
казалось, что между мной и настоящей жизнью, в которой мне не было места,
воздвигалась большая зеленая стена.
- А почему ты ездишь на собрания алкоголиков аж в Морристаун? - Дорога
в один конец занимала сорок пять минут. У мамы были только "ученические"*
водительские права, и она боялась, что ее арестуют. <Документ, выдаваемый
после проверки зрения и сдачи экзамена по правилам дорожного движения. Дает
право проходить практический курс вождения под руководством инструктора или
опытного водителя. Действителен в течение года>.
Мама уже сняла спортивный костюм, надела лимонно-желтую трикотажную
двойку и теперь стояла перед зеркалом, любуясь на свое отражение. В
Нью-Йорке она бы в жизни ее не нацепила. Даже если бы готовилась выбивать
деньги из родителей.
- Мне легче делиться своими проблемами с незнакомыми людьми. - Самое
удивительное - это то, что маме вроде бы нравилось, как она сейчас выглядит.
Глядя в зеркало, она хитро улыбалась. Я старался быть милым... до поры до
времени. Но ей явно не понравилось, с каким выражением я сказал:
- Тебя ведь никто в Флейвалле не знает.
- Ну, а когда узнают? Я бы предпочла, чтобы они услышали о моих
проблемах от меня самой, чем...
- А мне-то казалось, что главный принцип работы Общества анонимных
алкоголиков - анонимность.
- Люди разные бывают. - Единственный человек, которого я знал
- Когда ты встала? - Тон у меня был не самый любезный.
- В пятом часу.
- Ты здесь эту книжку нашла?
- Я купила ее несколько месяцев назад, для вашего сведения. - Она в
упор смотрела на меня, ожидая, пока я посмотрю ей в глаза. Но в шкафу было
такое разнообразие сортов сухих завтраков, что ее взгляда можно было
избегать сколь угодно долго.
- Видишь ли, Финн, я уже довольно давно поняла, что у меня проблемы.
- Я тоже. - Что же мне выбрать: сладкую овсянку с орехами, изюмом и
клубникой или "Фростед Флейкс"*? <Сухой завтрак фирмы "Келлогг":
дробленая кукуруза с витаминно-минеральными добавками в сахаре>.
- Тебе приятно меня изводить, да?
- Представь себе. - С трудом удерживая в руках миску, молоко, банан и
кукурузные хлопья (я решил не отказываться от старых привязанностей, потому
что в глубине души всегда был консерватором), я повернулся к кухонному столу
и нечаянно... почти нечаянно налетел на маму.
- Господи! - вскрикнула она. - Да смотри ты, куда идешь!
- Да я тебя чуть коснулся. - Я собирался сказать что-нибудь еще более
гадкое, но мама потирала ушибленный бок с такой гримасой на лице, что мне
стало ясно - ей и правда больно.
- Извини, пожалуйста. - Теперь я говорил вполне искренне.
- У меня все болит. - В глазах у нее были слезы. - В книге пишут, что
дня через два мне станет лучше. Когда перестаешь принимать наркотики,
физическая боль обычно длится не очень долго. - Мне захотелось спросить ее,
как долго мучают бывших наркоманов угрызения совести, но не стал этого
делать, потому что не хотел разыгрывать из себя умника.
- А это что? - На столе лежало несколько кучек из капсул и таблеток
самых разных размеров всех цветов радуги. Мама выглядела как ребенок,
который решил поиграть в аптеку.
- Это "Судафед"*, витамин Е, комплекс витаминов группы B, вытяжка
зверобоя*, а вот это - женьшень. <"Судафед" - препарат от насморка>,
<Вытяжка зверобоя применяется в качестве антидепрессанта>.
- Ты что, заболела? - Она с подозрением посмотрела на меня. - У тебя
что, грипп или еще что-нибудь в этом роде?
Мама решила не сомневаться в том, что в моем вопросе нет злого умысла,
и поэтому вместо объяснений начала вслух зачитывать абзац из третьей главы
книги, в которой рассказывалось о том, как перестать употреблять кокаин:
"Антигистамины, если принимать их одновременно с витаминами, уменьшают
потребность в C12H2NO4... Это алколоид, содержащийся в кокаине. Это из-за
него возникает привыкание. - Теперь она вдруг превратилась в химика.
- Ты вдыхаешь эти витамины? - Мне показалось, что сейчас она даст мне
пощечину. Но мама засмеялась и обняла меня, и мне стало почти так же хорошо
и уютно, как в те воскресные утра, когда она, нюхнув кокаина, выходила из
ванны, чтобы посмотреть со мной очередную серию мультфильма про Гонщика.
- Нет, ягненок, витамины нюхать не надо. - Она разделила таблетки на
несколько кучек по семь штук, а потом положила двухнедельный запас в
пластмассовую коробочку, похожую на те, в которых держат в ней рыболовные
блесны.
- Где ты взяла все эти таблетки? - Я стал помогать ей их сортировать.
- Утром съездила в придорожную аптеку. - Она кивнула, указывая на окно.
- Дворецкий мистера Осборна, Герберт, пригнал для нас машину. Мы составили
расписание, пока ты спал. - Рядом с дорогой был припаркован голубой фургон
"Пежо".
- А я могу на ней ездить?
- Нет.
- Но ты же разрешала мне водить машину, когда мы ездили к бабушке в
Мэн!
- Это совсем другое дело.
- Все здешние дороги - собственность Осборна. Гейтс мне сказал!
- У тебя водительских прав нет.
- У тебя тоже!
- Это к делу не относится.
- Почему?
- Финн, мы же договорились: теперь у нас начнется новая жизнь.
- А у тебя есть книжка, в которой написано, как перестать постоянно
сморкаться?
- Представь себе, такая книга у меня есть. - Она вытащила из сумки
огромную книгу, похожую на Библию, и протянула ее мне. "Искусство китайского
врачевания". Страницы главы, в которой рассказывалось, как помочь людям,
которые ранее злоупотребляли опиатами, были совсем истрепанными. Я стал
громко зачитывать список продуктов, которые должны были быть исключены из
рациона человека, чтобы стереть из его желудка следы макового дурмана:
- "Растения семейства крестоцветных - это типа брокколи, если не
знаешь, - чеснок, сырая рыба, морские водоросли, миндаль, цветочная пыльца".
Ого! А как насчет костей носорога и желчного пузыря тигра?
- Ты злишься на меня. Я знаю.
- Я не злюсь на тебя. Просто дело в том, что мне тоже хочется ездить на
этой машине. - Она швырнула ключи от машины мне в лицо. Вот уж не ожидал.
Они отскочили от моего лба и с громким плеском приземлились в миску с
хлопьями.
- Пусть будет по-твоему, - сказала мама вкрадчивым голосом. Что-то меня
не очень обрадовала ее уступка. - Если тебя арестуют, я скажу, что ты их
украл.
- А ты мне разве тогда не поможешь? - Она отрицательно покачала
головой, и не спеша подошла к шкафчику со спиртным. Потом вытащила оттуда
две литровых бутылки с джином и вермутом. Сначала я подумал, что она решила
сделать себе коктейль. Но вместо этого мама стала выливать их содержимое
прямо в раковину. Я кинул ключи от машины ей в сумочку, и решил помочь ей
опорожнить бутылки. Но когда она отвернулась, быстро засунул упаковку с
шестью банками пива в отделение для овощей в холодильнике. Порадую Джилли.
Но не такой уж я плохой. Спустя час, я сидел за письменным столом в
своей спальне и составлял список того, чего не должен говорить или делать,
чтобы не обижать маму. Проблема заключалась в том, что за несколько минут я
набросал огромный список. Настроение у меня совсем испортилось. Если я
перестану растравлять мамины раны, то придется начать ворошить свои
собственные.
Хотел бы я знать, станет ли мне в таком случае легче? Будет ли мне
казаться, что я искупил свою вину? Может, лучше написать отцу вместо этого?
Он же, кажется, ждет, что я скоро приеду. Так почему бы не сказать ему
правду? Снять камень с души... Жизнь была так несправедлива ко всем нам. Я
так запутался, что чуть не стал описывать, как музыкант-англичанин спрашивал
про вазелин у моей мамы.
Мне хотелось самому наказать себя, и поэтому я начал сочинять письмо, в
котором представил все так, словно у нас все просто прекрасно. Интересно, на
что бы это было похоже?
Дорогой папа!
Я приеду двадцать четвертого числа, днем. Это так здорово, что этим
летом я увижу тебя и людей племени яномамо. Наверное, это будет самое лучшее
лето в моей жизни. Кстати, я прочитал книгу о родственных связях в
примитивных сообществах, которую ты рекомендовал...
Я начинал это письмо несколько раз, и каждый раз - с подобных слащавых
фраз, и, в конце концов, решил, что события можно представить и таким
образом:
Дорогой папа!
Мне очень жаль, но вряд ли мне удастся приехать к тебе этим летом. Мы с
мамой долго говорили об этом, и решили, что для нас всех будет лучше, если
мы подождем еще год, потому что тогда я смогу возить тебя на "Лендровере".
Извини, что передумал чуть ли не в последнюю минуту. Надеюсь, мы не нарушили
твои планы. Ты, наверное, будешь рад узнать, что этим летом я собираюсь
серьезно заняться подготовкой к экзаменам для поступления в колледж. Кроме
того, мне хочется подучить испанский, а также и английский, раз уж я
собрался поступать в Гарвард.
Учитывая то обстоятельство, что экзамен по испанскому я вообще не сдал,
а в тесте по английскому и математике набрал меньше 800 баллов*, у меня было
больше шансов быть принятым в команду "Нью-Йорк Янкиз"*, чем поступить в
Гарвардский университет. <Стандартизованный тест, проводимый
централизованно Советом колледжей. Предлагается абитуриентам и студентам, в
том числе иностранным, при поступлении или переводе в американский колледж
или университет. Предусматривает стандартную систему оценки способностей к
тому или иному виду образования. Определяет знание английского языка
(грамматики и лексики) и математики в объеме средней школы. Соответственно,
состоит из двух частей (максимальное число баллов по каждой - 800>,
<Бейсбольная команда из г. Нью-Йорка, входящая в Восточное отделение
Американской бейсбольной лиги>. Но мой отец учился именно там, и я
полагал, что это письмо должно было ему понравиться. Разумеется, с
действительным положением вещей это письмо имело мало общего, но это к делу
не относится. Я в себе давно разочаровался, так зачем разочаровывать еще и
своего отца?
Маме я решил ничего не говорить о том, что написал это письмо, потому
что она наверняка захотела бы его прочитать. Она погрузила свой массажный
столик в багажник машины, и умчалась на первый сеанс массажа для мистера
Осборна. Я же пешком отправился на почту.
Я шел по размытой дождем дороге, которая пролегала по краю кукурузного
поля, и забавлял себя тем, что подкидывал ногой камни, лежащие на дороге.
Из-за этого на моих ботинках образовалась коричневая корка грязи. Гейтс вез
нас как раз по этому маршруту. Потом я увидел в сосновом лесу оленя с белым
хвостом, который ожесточенно тер свои словно покрытые темно-бордовым
бархатом рога о ствол дерева. Остановившись на середине моста, принялся
плевать в речку. В воздухе пахло жимолостью и навозом. А тут еще это письмо
в моем кармане, в котором я заявил о своем намерении посещать лекции в
Гарвардском университете... Черт! Я был похож на этого придурка Джона
Уолтона*! <Персонаж мелодраматического телесериала>.
Но вы знаете, после того, как я прошел милю, наблюдая всю эту
деревенскую красоту, то подумал: "А почему бы мне действительно не поступить
в Гарвард?". Все преподаватели, которые проваливали меня на экзаменах,
постоянно твердили моей матери, что я - неисправимый лентяй, и мог бы
учиться намного, намного лучше, если бы приложил к этому хоть какие-то
усилия. А что, если мне и правда позаниматься этим летом по книгам, которые
мама купила для того, чтобы я подготовился к экзаменам? И послушать кассеты
с записями на испанском? Надеюсь, я не оставил их в Нью-Йорке вместе с
порножурналами. Даже если и так... мама мне новые купит. "Hola, Isabella",
"Como esta usted?", - стал я повторять про себя. - "Esta bien?", "Si,
gracias"*. < "Привет, Изабелла", "Как дела?", "Все хорошо?", "Да,
спасибо">. Все, с этого дня начинаю новую жизнь. У меня все решено. Я
собирался воплотить в жизнь все то, о чем только что написал своему отцу, и
мысленно уже не только поступил в Гарвард, но и закончил его, получив диплом
с отличием - все благодаря успехам в занятиях антропологией. Потом мне
привиделась статья, напечатанная в "Нью-Йоркере", в которой я делился с
читателями воспоминаниями о том, как жил со своим отцом на земле племени
яномамо. Папа наконец-то избавился от своей старой жены, и сидел теперь
рядом с мамой, держа ее за руку. И он ездит на таком же автомобиле, что и
Райан О'Нил в фильме "История любви". А моя девушка - вылитая Джули Кристи.
Правда, она не играла в "Истории любви", но зато она нравится мне намного
больше, чем Эли МакГроу.
Даже не знаю, до чего бы я еще додумался, если бы вдруг, повернув за
угол, не увидел шикарную машину друга Джилли. Он, кажется, был не очень рад
меня видеть. А когда его подруга завопила: "Эй, притормози, это же Финн!",
Двейна это явно взбесило. Он поехал медленнее - специально, чтобы швырнуть в
меня пустую банку из-под пива.
- Эй ты, любитель марихуаны, держись подальше от моей девушки, а то я
тебе башку разобью. - Я быстро уклонился от удара. Ну и дела! Зачем же
Джилли рассказала ему, что мы вместе курили? Двейн промазал. Он нажал на
тормоз, дал задний ход, и попытался попасть в меня еще раз (теперь уже
полной банкой). И это ему наверняка бы удалось, если бы девушка не потянула
его за руку. Они поехали вперед, и я услышал, как Джил назвала его болваном.
Потом она повернулась в мою сторону и прокричала, что извиняется, причем на
ее лице сияла улыбка, что редко случается со статуями острова Пасхи.
Минут десять я сидел, притаившись в кустах. Наконец, ощутил такой
прилив отваги, что выбрался на середину дороги и заорал: "Да пошел ты!".
Потом подобрал банки из-под пива. Мой отец был бы доволен, что я так
поступил. Кроме того, их можно будет швырнуть в рожу этого Двейна, если он
не угомонится и решит вернуться сюда, чтобы переехать меня своей машиной.
Пройдя еще немного, я услышал чьи-то голоса, которые доносились со
стороны дороги. Девушка нудно рассказывала, как парень по имени Брюс
осветлил волосы и привел какую-то девицу по имени Коко на первую "взрослую"
вечеринку своей двоюродной сестры. Они так ржали! Как будто это и правда
было очень забавно. Тут раздался чей-то визгливый голос. Говоривший был
настроен скептически.
- Ты говоришь о той Коко, которая играла в гольф на полях "Конкорд" и
"Пайпинг рок" в Нью-Йорке?
- И ее туда пустили? - спросил другой парень. У него был какой-то
фальшивый английский акцент: так говорят пародистки, изображающие Кэтрин
Хепберн.
- А что им оставалось делать? Брюс сказал, что она его невеста, -
ответила девица с тягучим голосом.
- И что сказала его мать? - заинтересовался Писклявый.
- "Мои поздравления", - бесстрастно сказал женский голос. Все заржали.
- Не понимаю, что здесь такого смешного, - вступил в разговор итальянец
(судя по акценту).
- Эта Коко - негритянка, - прошептала скучавшая девица, словно в этом
было что-то неприличное. Но итальянец все равно ничего не понял. И не он
один.
- Она черная, - объяснил кто-то. - И у нее денег полно. Ее отец -
король Нигерии, или что-то вроде этого.
- Негр и черный - это ведь одно и то же, так? - спросил иностранец.
- В принципе, да. - Опять кто-то громко рассмеялся. Компания, кажется,
обогнала меня, и теперь их голоса и хихиканье доносились с другой стороны
живой изгороди. Там было три мальчика и три девочки. Судя по тому, что и как
они говорили, можно было подумать, что им больше лет, чем на самом деле.
Когда они, наконец, появились из-за кустов, я отпрянул назад, чтобы они меня
не увидели. Все они ехали на верхом на лошадях и были одеты в специальные
костюмы - бриджи, сапоги и бархатные шляпы. Ату, ребята! Одного взгляда на
них хватило бы, чтобы понять, что они принадлежали не к тому племени, в
которое входили Джилли со своим приятелем. Они все были одеты в бриджи,
сапоги для верховой езды и бархатные шляпы - ату, ребята!
- Брюс в восторге от себя. Думает, что он самый умный. Меня от него
просто тошнит, - заговорил здоровый толстый пацан с двумя подбородками. Одет
он был сравнительно скромно. У него была такая грудь, что ему вполне подошел
бы лифчик второго размера. - Он разыгрывает из себя либерала, специально,
чтобы привлечь к себе внимание. Господи, да он же постоянно тащит с собой
гавайцев, когда мы договариваемся поиграть в гольф в Медстоуне.
- Иэн, мне бы не хотелось быть грубой, но разве твоя бабушка - не
гавайка? - перебила его светловолосая девушка. Грудь у нее была такая же,
как у Иэна. Это она говорила таким голосом, будто ей было смертельно скучно.
Толстяк был вовсе не похож на гавайца, по моему мнению. У него были рыжие
волосы, и он обгорел на солнце так, что кожа на его детском лице покраснела,
будто ее обварили кипятком.
- Моя бабушка - католичка. - Теперь он заговорил, противно растягивая
слова на великосветский манер.
Меня совсем сбили с толку. Значит, гаваец-католик имеет больше шансов
быть принятым в обществе, чем гаваец-протестант? Нет, это какое-то странное
племя. Они говорили по-английски, но я не понимал, о чем идет речь. Лошади
остановились и стали пить воду из речки. Молчаливая девушка, не принимавшая
участия в разговоре, перебросила ногу через седло и стала выпускать кольца
дыма, непринужденно сидя в седле по-дамски - словно у барной стойки. Волосы
у нее были заплетены в косу, которая болталась на спине, а лицо, на котором
выделялся белый шрам, было покрыто загаром. Рубец начинался у кончика ее рта
и шел прямо к уху.
- Этот Брюс - просто идиот. - Иэну явно хотелось сменить тему.
- Между прочим, он окончил Гарвардский университет, мистер Роллинз, -
сладко улыбнулась блондинка.
- Зачем так раздувать щеки, Иэн! - вынес вердикт тощий парень с
волосами, доходившими ему до плеч.
Когда все закончили смеяться над тупостью потомка гавайцев, он крикнул:
- Я бы не отказался, чтобы ты для меня раздувала щеки, Пейдж.
- Да, конечно, мечтай! - Она повернулась к тощему. - Что сказали твои
родители, когда узнали, что ты разбил свой "Порше"?
- Ну, они сказали, что гордятся мной, потому что я все-таки смог пройти
тест на содержание алкоголя в крови.
- Да, ты молодец, что перестал пить. Лучше антидепрессанты принимать.
- "Роллинз" - это лучший колледж во Флориде. - А я-то подумал, что это
его фамилия.
- О, неужели? Потрясающе.
- По-моему, Брюс вовсе не так неотразим, как ему кажется, - толстяк не
собирался сдаваться.
- А почему тогда ты постоянно говоришь о нем? - Эта была первая фраза,
которую произнесла девушка со шрамом.
- Меня бесит, что он так уверен в том, что он тако-о-о-й крутой. -
Человек, закончивший Гарвард? Подружкой которого была нигерийская принцесса?
Знаете, мне он действительно казался крутым.
- Иэн, ты просто не можешь простить моего брата за то, что он побил
тебя за то, что ты лапал умственно отсталую сестру Аманды.
- Слушай, Майя, я и понятия не имел, что с ней что-то не так.
- Не ври, ради Бога! Она больна гидроцефалитом! У нее такой лоб, что на
него самолет посадить можно - места хватит! - Троица просто зашлась от
смеха. Здорово сестра Брюса прижучила этого Иэна. Кто-то притворно ойкнул, и
лошадь мистера Роллинза встала на дыбы. Он выругался и резко дернул за
поводья. Тогда его рысак подошел к тому месту, где стоял я, и он меня
заметил.
Он подъехал еще ближе - теперь его кобыла вполне могла укусить меня - и
только тогда снизошел до того, чтобы заговорить со мной:
- Ты что, новенький?
- Ага. - В руках у меня по-прежнему были пивные банки.
- Если не хочешь, чтобы тебя уволили, то сейчас же сходи и подбери те
жестянки, которые валяются на дороге. Ты что, не видел их, что ли?
В дебрях штата Нью-Джерси я набрел на странное племя жестоких людей,
которые вызывали не больше симпатии, чем яномамо. Невероятно? Тем не менее,
это правда. Звучит нелепо, но я был ими очарован.
6
Мы пробыли во Флейвалле уже две недели. По утрам мама делал массаж
Осборну, а потом ездила на собрания Клуба анонимных алкоголиков. В остальное
время мы занимались тем, что старались не ссориться. В основном я сидел дома
или гулял по полю. Новых впечатлений у меня было немного. Один раз мы ездили
за покупками в супермаркет (своим размером он больше напоминал ангар), и еще
я ходил на почту. Маме стало лучше. Не знаю, что ей помогло - антигистамины
или цветочный мед. До этого дня я был уверен в том, что секрет ее
выздоровления заключается в бесконечном потоке диетической колы и сигарет
"Мальборо Лайтс", дым которых она жадно вдыхала целый день напролет. Кофеин,
сахарин и никотин. Наркотики для бедных - так она это называла. С ней было
уже не так весело, как раньше, и все-таки она была довольно забавной.
Но когда она стала бегать по утрам, я серьезно забеспокоился. Это что
же с ней будет? Мама надевала кроссовки и тренировочные брюки и отправлялась
на пробежку, а когда, запыхавшись, возвращалась домой, спортивный
бюстгальтер прорисовывался за мокрым клином на ее футболке с изображением
улыбающегося лица. Она хотела, чтобы я развеселился, потому что тогда ей
самой будет легче изображать, что ей стало лучше - открыв банку колы и
попыхивая сигаретой, мама говорила мне: "Иди прогуляйся... Посмотри, какая
красота вокруг. Подыши свежим воздухом. Может, познакомишься с ребятами
твоего возраста".
Я так и не рассказал ей о столкновении с аборигенами на лошадях. Мне
было одиноко, скучно, да еще и телевизор поломался... Поэтому подающий
надежды юный антрополог, дремлющий во мне до поры до времени, пробудился. Я
решил описать эту пятерку избалованных богатеньких детишек так, словно они
действительно были неизвестным племенем, живущим где-то в бассейне Амазонки.
Иэн Подлый жирный кабан на белой лошади, приставал к слабоумной
девочке. Гаваец по происхождению, хоть ни капли не похож на гавайца.
Майя На лице - шрам. Сестра Брюса. Умеет выпускать кольца дыма.
Тощий Собственный "Порше". Решил завязать с алкоголем, переключился на
антидепрессанты.
Итальянец Тупой. А может, дело в том, что он итальянец.
Пейдж Блондинка с большими сиськами. Разговаривает таким тоном, будто
смертельно устала.
Брюс ?
Моим любимым антропологом (не считая отца, конечно) был Наполеон А.
Шаньон, автор книги "Яномамо: Жестокие люди". Эта замечательный классический
труд кишмя кишел фотографиями туземных грудей, и я (заявляю об этом с
большим смущением) использовал его в качестве замены подмокнувшего
экземпляра журнала "Нейчурал хистори". Но мы сейчас не об этом. Так вот, в
перерывах между сеансами мастурбации я заметил, что рассказы Шаньона о том,
что он пережил, когда находился в гостях у индейцев Амазонки, здорово
смахивают на мои приключения в Флейвалле. Ведь антрополог - это, по
существу, новый житель маленького городка. Вот что он написал о первых днях
пребывания в джунглях: "Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы
свыкнуться с их представлениями о морали и родственных связях. Меня далеко
не сразу удалось стать членом их сообщества".
Надо признаться, мне оказали холодный прием. Этот говнюк Иэн принял
меня за прислугу, а я струхнул так, что не объяснил ему сразу, что к чему.
Но меня утешало то, что сам великий Шаньон находился в таком подавленном
состоянии после встречи с аборигенами, что написал: "Должен честно заявить,
что, если бы у меня был какой-нибудь способ закончить исследования, сохранив
при лицо, я сделал бы это немедленно".
На заднем крыльце (Джилли называла его "свиной угол") я нашел бинокль,
который висел на крючке, и несколько раз в день впирал взор в горизонт,
надеясь вновь увидеть этих удивительных детей верхом на лошадях. Они
полностью захватили мое воображение. Вблизи нашего домика постоянно
появлялись какие-то люди. В одно прекрасное утро я был разбужен лаем своры
пятнистых английских гончих (их было не меньше пятидесяти), за которыми
ехало такое же количество всадников - мужчин и женщин. Большинство было
одето в красные куртки и цилиндры. Они во весь опор гнались за лисой,
которая, видимо, бежала впереди. Но когда я поднес бинокль к своим заспанным
глазам, они уже ускакали слишком далеко, и их лица разглядеть было
невозможно. Даже не знаю, чтобы такое я мог сказать, чтобы они остановились
и обратили на меня внимание.
Почему же меня не заинтересовало племя Джилли? Теперь я знал, что ее
отец был главным молочником на ферме Осборна, а мать служила горничной в его
доме. А что, если бы у нее тоже был "Порше"? Если бы она умела выпускать
кольца из дыма, сидя верхом на лошади? Совсем недавно мне пришлось
признаться себе в том, что я - патологический лжец. Но мне не хотелось
считать себя еще и прирожденным снобом! Поэтому я внушал себе, что мой
интерес к Джилли никогда бы не угас, если бы ее бойфренд не угрожал убить
меня. Впрочем, мой интерес угас не настолько, чтобы я прекратил наблюдать за
тем, как она в расхристанном виде убирает в нашем доме
Каждый день я высматривал этих избалованных детишек, а ночью, ложась
спать, так их и не увидев, с жаром уверял себя, что "контакт" невозможен. Не
исключено, что наша встреча - это вообще галлюцинация. Я чувствовал себя
жалким неудачником. Неужели мне никогда не узнать, откуда у Майи шрам, не
прокатиться с дистрофиком на его "Порше", не увидеть, какого размера голова
у сестры Аманды и не познакомиться с Брюсом и его нигерийской подружкой по
имени Коко?! Трудно сказать, что меня угнетало больше: то ли желание быть
принятым в их кружок, то ли уверенность в том, что этого никогда не
случится.
Гостевой домик, ставший для меня тюрьмой, окружали пятьдесят акров
кукурузы. Со времени нашего приезда она выросла на целый фут, не меньше. Мне
казалось, что между мной и настоящей жизнью, в которой мне не было места,
воздвигалась большая зеленая стена.
- А почему ты ездишь на собрания алкоголиков аж в Морристаун? - Дорога
в один конец занимала сорок пять минут. У мамы были только "ученические"*
водительские права, и она боялась, что ее арестуют. <Документ, выдаваемый
после проверки зрения и сдачи экзамена по правилам дорожного движения. Дает
право проходить практический курс вождения под руководством инструктора или
опытного водителя. Действителен в течение года>.
Мама уже сняла спортивный костюм, надела лимонно-желтую трикотажную
двойку и теперь стояла перед зеркалом, любуясь на свое отражение. В
Нью-Йорке она бы в жизни ее не нацепила. Даже если бы готовилась выбивать
деньги из родителей.
- Мне легче делиться своими проблемами с незнакомыми людьми. - Самое
удивительное - это то, что маме вроде бы нравилось, как она сейчас выглядит.
Глядя в зеркало, она хитро улыбалась. Я старался быть милым... до поры до
времени. Но ей явно не понравилось, с каким выражением я сказал:
- Тебя ведь никто в Флейвалле не знает.
- Ну, а когда узнают? Я бы предпочла, чтобы они услышали о моих
проблемах от меня самой, чем...
- А мне-то казалось, что главный принцип работы Общества анонимных
алкоголиков - анонимность.
- Люди разные бывают. - Единственный человек, которого я знал