Михайлов Владимир Дмитриевич. Властелин (Капитан Ульдемир - 3)

   - Я вижу, ты оценил обстоятельства, - сказал Магистр. - Итак, ты принимаешь поручение.
   - Если бы даже я всей душой стремился выполнить его, - медленно проговорил историк, - я никак не вижу способа убедить его. Доказательства должны быть более чем весомыми.
   - Они есть. Прежде всего, тебе надо при первой же встрече попытаться определить: он ли скрыл Лезу от возможных опасностей, или это сделал кто-то другой.
   - Прекрасно. Подойти и спросить: ваше всемогущество, это вы ухитрились припрятать свою девочку?..
   - Не столь примитивно. Собственно, спрашивать даже не придется: ты и сам поймешь, понаблюдав за ним. Если ее увез он - Властелин будет спокоен. Если нет - ему вряд ли удастся скрыть беспокойство.
   - Дальше?
   - Дальше ты представишь ему доказательства того, что его предали, что все его планы давно раскрыты в других мирах и что эскадры его противников готовы обрушиться на Ассарт. Разумеется, ты сделаешь это после того, как основная часть Ассартского войска будет уже в броске к планетам.
   - То есть, раскрою ему действительное положение вещей?
   - Именно так. Но ты сообщишь ему не только об этом. Ты скажешь, что командование объединенными флотами находится в определенной точке пространства. Назовешь координаты. И что единственный способ спасти положение - совершить внезапный рейд и захватить или уничтожить это командование. Операция, решающая исход войны в пользу Ассарта, невзирая на предательство и прочее. Разве он сможет отказаться от того, чтобы возглавить рейд? Один отряд в запасе у него наверняка останется...
   - Останется, это совершенно точно.
   - Зато все сколько-нибудь пригодные командиры будут уже далеко в пространстве. Разве не так?
   - Видимо, да.
   - Ну вот. Следовательно: или он - или никто.
   - Да, - признал историк. - Звучит убедительно. Скажи... а что случится с ним там?
   - Думаю, что ничего страшного.
   - Надеюсь, ты не станешь прибегать к крайним мерам.
   - Не преувеличивай моих сил, историк. Все будет зависеть не от меня. Просто я, как и ты, выполняю поручение. И не стыжусь признаться, что о его дальнейшей судьбе ничего не знаю - и не хочу знать. Для меня самого важно лишь, чтобы его здесь не было.
   - Теперь я понимаю, на что ты рассчитываешь для себя.
   - А что? По-твоему, я недостаточно красив для этой роли?
   - Ну, это пусть решают женщины... Во всяком случае, ты хитроумен и не отягощен принципами.
   - Но от этого я не чувствую себя плохо. Кстати, о женщинах: если ты убедишься, что о судьбе Лезы ему ничего не известно, можешь намекнуть, что ее умыкнули те же враги и она находится в этой самой резиденции командования флотами.
   - Чтобы усилить его желание действовать лично?
   - Совершенно верно, именно для этого.
   - Ну, что же... Видимо, ты не оставляешь мне другого выхода, как согласиться с тобой.
   - Вот и хорошо. И разумно. Начинай завтра с самого утра. Времени у нас немного. Постарайся навести разговор на Лезу, ее судьбу. И - намекай, что начало войны нельзя затягивать. Дай ему понять, что у тебя есть надежные сведения: сегодня на планетах еще ничего не подозревают, но пройдет немного дней - и сведения о приготовлениях Ассарта заставят их зашевелиться.
   - Он наверняка спросит, откуда у меня такие сведения.
   - Мне ли тебя учить сочинительству? Это ведь легче, чем шить лоскутную историю... Ну, скажи, что твой друг детства служит в торговом флоте... на космическом трампе, который постоянно бродит от планеты к планете. Недавно он садился на Ассарте, друг навестил тебя и все рассказал. Что пока все спокойно, но уже начинают ходить слухи...
   - А если он захочет сам выслушать этого друга?
   - Снова в рейсе. И неизвестно где. Трамп - не лайнер.
   Магистр встал. Потянулся.
   - Великая Рыба, как я устал... Ну что же: спасибо за кофе. Не стану больше отвлекать тебя от творческой работы. Доброй ночи!
   Главный Композитор Истории провел гостя до выхода, запер за ним дверь. Медленно вернулся в кабинет, но не стал дальше читать материалы, а, усевшись за стол, задумался.
   Мысли шли невеселые. Оказывается, все это была лишь игра. Чья-то непонятная, злая и жестокая игра. Ради нее его и множество других людей заставили много работать. Побудили поверить в красивую идею. А когда люди и идея свою роль сыграли - их смяли и выбросили, как ненужный клочок бумаги.
   И все это - при его собственном, весьма рьяном участии.
   Конечно, если бы он с самого начала понимал, во что ввязывается, то еще очень и очень бы подумал. И, вернее всего, отказался бы. Ну, а сейчас слишком поздно.
   Хотя и не с легкой душой будет он держать свое слово.
   Значит, история - пустое место. Да и то, если подумать, - это ведь все же чужая история.
   А какая - своя?
   Этого никто не знает, какой она была на самом деле.
   Наверное, если бы поискать как следует - нашлось бы. Прошлое - это клад. Давно и глубоко зарытый. Но от этого не переставший существовать.
   - Да что сейчас рассуждать об этом.
   "Ты становишься воистину исторической личностью, - сказал себе Генеральный Композитор Истории. - И на самом деле создаешь ее. Только не таким способом, какой потом будут прославлять в поколениях. Напротив таким, о котором всю жизнь придется молчать - и надеяться, что никто этого никогда не узнает.
   Вот так оборачиваются дела. А все эти материалы, в которые вложено неимоверное количество энергии и фантазии - они сейчас стоят меньше, чем бумага, на которой они запечатлены. Их с чистым сердцем можно выкинуть.
   Хотя лучше все-таки сохранить для памяти. Для истории.
   Кроме того... Пока игра продолжается, они еще понадобятся. Властелин в любой миг может потребовать их на просмотр. Он ведь все еще думает, что именно ради этих разработок будет вестись война.
   Скверно на душе.
   А может быть, все-таки рискнуть - и...
   Нет. Опасно.
   А может быть, все-таки..."
   Что-то мешало смотреть. Какая-то желтая пелена перед глазами, к тому же медленно вращавшаяся.
   Это было странно.
   Что - это? Что вообще было?
   В затылке ощущалось какое-то неудобство, тяжесть.
   Женщина попыталась пошевелить головой. Удалось, при этом тяжесть ощутимо перемещалась, как бы перекатывалась по затылку.
   Попробовала сделать шаг. Это почему-то не получилось. Нога не нащупала опоры. Под ней была лишь пустота.
   Женщина напряглась, и вдруг поняла, что лежит. И на затылок давил жесткий валик.
   Почему лежит? На чем? Где? Ни на один из этих вопросов она не находила ответа.
   Голова была тяжелой, при движении в ней ощущалась тупая боль. И все же сознание понемногу возвращалось.
   Прежде всего ей стало ясно, что она - не дома. У нее дома не было ничего такого - желтого и обширного.
   Ах да; это был потолок. Нет, у нее дома не было желтых потолков.
   Не дома; а где же?
   Она попыталась встать. Для этого сперва нужно было сесть. Не сразу, но это получилось. А вот встать оказалось слишком сложно. Ноги не хотели держать ее. Пришлось тут же опять сесть и опереться руками, чтобы снова не растянуться на спине.
   Она сидела на неширокой, жестковатой кушетке. Такие бывают в кабинетах у врачей.
   Кушетка стояла в небольшой комнате, в которой были еще стол и шкафчик, но не было окон. Дверь, правда, имелась.
   Где же находилась эта комната? И как она, Леза, сюда попала?
   Ведь она... Что - она? Ну, конечно: она жила совсем в другом доме. Там у нее был Изар. И был... маленький, еще не имевший имени.
   Вспомнив о маленьком, она судорожно прижала ладони к животу, словно опасаясь, что могла потерять его. Нет, живот был в порядке. Конечно, определить это на ощупь еще нельзя было, она просто почувствовала: все в порядке, он с нею.
   Ей сразу стало спокойнее, и как будто даже прибавилось сил.
   Силы требовались прежде всего для того, чтобы все-таки восстановить в памяти все, что с нею произошло.
   Чтобы легче было вспоминать, она снова легла на кушетку. Желтый потолок опять оказался перед глазами, но теперь ощущалось расстояние до него. Кроме того, он перестал вращаться, и Леза поняла, что на самом деле прекратилось головокружение.
   Итак, когда-то - вчера? Позавчера? Неделю назад? Или все-таки сегодня? - она была дома.
   Несомненно, была дома. Изар уехал ранним утром, и уже после его отъезда она успела позавтракать. Да, успела.
   Потом? Потом было что-то... Что-то она делала дома. Ах да, убрала посуду в мойку и включила воду. Затем? Пока посуда мылась, она читала какую-то книгу, название ее сейчас никак не хотело вспомниться. Потом вынула посуду и расставила.
   А потом был звонок в дверь.
   Да, совершенно верно: был звонок в дверь. Она отворила и увидела на пороге человека, который передал ей очень нарядный конверт, не бумажный... Нет, конечно, не бумажный, из какой-то ткани, кажется.
   Человек вежливо поклонился и сказал:
   - Мне приказано ждать.
   - Чего ждать? - не поняла она.
   - Наверное, пока вы прочтете это письмо.
   - Хорошо, - сказала она. - Заходите.
   - Я подожду в машине, - сказал он и сделал шаг назад.
   - Хорошо, - сказала она. - Я сейчас.
   Она попыталась открыть конверт пальцами, но ткань была прочной. Пришлось войти в комнату, достать ножницы и отрезать краешек.
   В конверте был вчетверо сложенный лист бумаги. Развернув его, Леза сначала посмотрела на украшавшую лист эмблему. Это была красивая и сложная эмблема, где рисунок обрамлял слова: "Ястра, Жемчужина Власти Ассарта".
   Прочитав эти слова, она испугалась.
   Наверное, в глубине души, сама себе в этом не признаваясь, Леза всегда боялась этой женщины. Воспитанная в уважении к закону, какое было свойственно средним слоям ассартского населения, она, что бы там ни говорил Изар, постоянно чувствовала, что закон и даже больше: весь Порядок - были на стороне Ястры и против нее, Лезы. Она понимала, что спокойное существование ее будет продолжаться ровно столько, сколько Ястра будет терпеть его. Каким бы всемогущим ни был Изар, но Порядок был выше и сильнее.
   И вот теперь, едва успев разобраться с эмблемой, Леза решила, что всему пришел конец и письмо извещает ее именно об этом.
   Первым движением ее было - бросить письмо, как будто оно жгло ей пальцы. Она так и сделала. Листок бумаги мягко опустился на стол.
   Однако у подъезда ждал человек. И неудобно было заставлять его ждать. Письмо надо было прочесть, как бы тяжело это не было.
   Она подобрала письмо и стала читать медленно, по одному слову. Убедившись, что прочитанное слово не заключает в себе ничего страшного, она переходила к следующему. Слова неторопливо складывались во фразы. Когда фраза заканчивалась, Леза перечитывала ее еще два или три раза, и только тогда понимала ее смысл. Она очень волновалась.
   Письмо, к счастью, оказалось не слишком длинным. Скорее, коротким. В нем было написано рот что:
   "Милая Леза. Не кажется ли Вам, что пришла пора поговорить о делах, которые смело можно назвать нашими семейными? Если у Вас нет серьезных возражений, приезжайте на чашку кофе или черной травы к часу пополудни. Машина в вашем распоряжении, это письмо послужит пропуском в Жилище Власти.
   Неизменно к Вам благосклонная - Ястра, Жемчужина Власти".
   Механически она взглянула на часы. Было без пяти двенадцать.
   Лезе было страшно. Но ей и в голову не пришло, что можно найти какой-нибудь благовидный предлог и вежливо отклонить приглашение. Уважение к Власти было у нее в крови. Да и кроме того - отказ вызвал бы если не гнев, то во всяком случае неудовольствие Жемчужины. А если бы Супруга Власти захотела раздавить Лезу, она сделала бы это без всяких усилий.
   Наверное, надо было одеться подобающим для такого визита образом. Но Леза почему-то решила этого не делать. Ей казалось, что, принарядившись, она будет чувствовать себя стесненной: что бы она ни надела, не ей тягаться с Жемчужиной Власти в обилии и богатстве туалетов. Лучше, если она останется такой, какой привыкла ощущать себя. Тем более, что, откровенно говоря, не так-то плохо она одевалась и находясь дома: ведь там ее видел Изар, а для кого еще ей было одеваться?
   Поэтому она взяла лишь более нарядную сумочку, положила в нее письмо вместе с конвертом и вышла из дома.
   - Я готова, - сказала она человеку, стоявшему возле длинной, красивой машины с темными стеклами.
   Человек вместо ответа улыбнулся и распахнул перед ней заднюю дверцу машины. Леза уселась, человек захлопнул за нею дверь, обошел машину изнутри все было прекрасно видно - и сел за руль.
   Чем больше Леза вспоминала, тем голова становилась яснее. Теперь уже не нужно было напрягаться, чтобы уловить зыбкие воспоминания и расположить их в правильном порядке. Теперь они уже спешили сами, обгоняя друг друга.
   Совершенно ясно помнилось, как машина привезла ее к Жилищу Власти. Правда, Леза не сразу поняла, что оказалась именно у этого известного во всем мире дома. Ей показалось, что это какое-то другое место, другое здание. Потом, уже поднимаясь по внутренней лестнице и узнавая помещения, давно и хорошо знакомые по фильмам и телерепортажам, она сообразила, что ее просто привезли не к парадному, торжественному входу, а к какому-то другому, служебному.
   Вслед за провожатым она поднялась, кажется, на третий этаж, и потом довольно долго шла по коридору, часто поглядывая на часики, подарок Изара, - боясь, что опоздает или, наоборот, придет раньше назначенного часа, что было бы столь же невежливо. Затем ей пришло в голову, что Ястре может не понравиться, что она носит на руке подарок Властелина, и она на ходу сняла часики и положила в сумочку - но тут же достала и снова надела: конечно же. Супруга Власти об этих часах ничего не знала, а если стыдиться подарков Изара, то Лезе пришлось бы тут же раздеться догола. Она в душе посмеялась сама над собой, хотя на лице сохраняла серьезное выражение, приличествовавшее случаю.
   Наконец провожатый подвел ее к двери и постучал. Лезе почему-то вспомнилось в этот "миг, как ее привезли к Изару и она с таким же - нет, куда с большим волнением приблизилась к двери, за которой ее ожидало неведомое и в то же время давно угаданное и пережитое в мечтах. Сейчас она тоже не знала, что ее ждет, но недавно возникшая мысль придавала ей уверенности: никто во всей Державе не осмелится нанести какой-нибудь вред сыну Властелина: а сын этот сейчас жил в ней, и, если понадобится, она прибегнет к его защите.
   Ястра ожидала ее, сидя на диване в комнате, убранной намного проще, чем представлялось Лезе. И сама Жемчужина была одета просто, хотя и со вкусом. В комнате был уже накрыт столик на двоих, но кроме Ястры там оказался еще и мужчина; Леза сразу догадалась, кто это, и с некоторой тревогой подумала, что он не идет ни в какое сравнение с Изаром. Не собирается ли Жемчужина все-таки вернуть себе законного супруга?
   Жемчужина Власти, приветливо улыбаясь, поднялась ей навстречу и протянула сразу обе руки. Леза почтительно присела; она знала, как следует вести себя перед лицом Первой женщины планеты. Ястра улыбнулась на это и сказала:
   - Только, ради Великой Рыбы, - не нужно церемоний. Мы не на Большом Преклонении. Садитесь, милая, и дайте как следует разглядеть вас. Как известно, лучше один раз увидеть... А слышала я о вас достаточно. Нет-нет, ничего плохого. Наоборот.
   Леза послушно уселась на стул, на который ей было указано. Находившийся в комнате мужчина откровенно разглядывал ее, пока Ястра не сказала ему:
   - Уль, у нас будет женский разговор. Наверное, у тебя есть множество дел, которыми следует заняться?
   - У меня их всегда больше, чем хотелось бы. Поэтому я приношу свои извинения в том, что вынужден вас оставить.
   - Скажи там, - напутствовала Ястра, - что мы ждем кофе.
   Мужчина вышел. Почти сразу женщина прикатила столик, на котором стоял кофейник, вазы с лакомствами. Ястра принялась угощать Лезу. Кажется, это было вкусно, но четкого воспоминания не сохранилось: от волнения у Лезы тогда пересохло во рту, и что бы она ни жевала, все имело вкус промокательной бумаги (почему-то Леза подумала именно так, хотя никогда в жизни промокашки не пробовала - разве что в самые детские годы).
   Леза ожидала, что разговор сразу перейдет на ее жизнь, на отношения с Изаром - на все то, что было для нее самым важным. Однако Жемчужина Власти заговорила о совершенно других вещах: о погоде, о последних театральных спектаклях (некоторые из них Леза видела по телевизору, на другие собиралась сходить, но все как-то не выбиралась, да и не было желания идти одной, связи с былыми подружками (очень немногими) как-то распались, когда она переехала в теперешний свой дом, знакомых мужчин у, нее просто не было, а с Изаром - о, не приходилось и мечтать об этом, вот тогда-то уж Ястра наверняка ей не простила бы...) - однако с грехом пополам она все же поддерживала разговор. И вот наконец они, кажется, добрались до серьезной темы. Поговорив о недавнем спортивном празднике, о котором Леза почти ничего не слышала и вынуждена была отвечать наугад, Ястра под конец спросила:
   - Кстати, вы, по-моему, там не были? Откровенно говоря, я вам завидую я ни за что не пошла бы, не такой уж я любитель спорта, - но таков протокол, мне надо было присутствовать, сидеть рядом с Изаром. Я надеюсь, он вас не очень обижает?
   - Нет. - Губы были сухими, и слово прозвучало едва слышно. Пришлось облизать губы языком и повторить уже громче: - Нет, что вы! Он так добр ко мне...
   - Приятно слышать; значит, и в нем сохранились еще человеческие черты...
   Сколь ни была Леза исполнена почтения к собеседнице, но тут не выдержала:
   - Как вы можете!.. Властелин - лучший из людей!
   - Скажите, а вы и в постели называете его Властелином?
   Леза не нашлась, что ответить, и лишь покраснела.
   - Ну хорошо, девочка, простите меня - я, как вам, наверное, приходилось слышать от Изара, женщина плохо воспитанная и развратная. (Леза закрутила головой.) Разве он вам не говорил этого? Странно... Ну, в конце концов, это ваше дело. Почему вы ничего не едите? Позвольте, я налью вам еще кофе. Нет, если вы не выпьете хотя бы еще чашку, я буду считать, что плохо приняла вас - или что вы испытываете ко мне какое-то плохое чувство. Ведь нет?
   Леза судорожно выпила чашку, чтобы сделать разговор на эту тему невозможным.
   - Вот умница... Но ведь, откровенно говоря, вам не за что не любить меня - я никогда не сделала вам ничего плохого, да и не собираюсь. Вы боитесь за своего Изара?
   Наверное, глаза выдали Лезу прежде, чем она смогла придумать хоть какой-нибудь ответ.
   - Боитесь. Но только не бойтесь меня: я на него не претендую. Вы видели по телевизору - это?
   - Да... Извините меня...
   - За что же? Это для того и передавалось, чтобы все видели. Но с меня этого хватило. Надеюсь, что вас он никогда не насиловал? А то это иногда у них входит в привычку.
   - Я бы согласилась и на это, - сказала Леза прежде, чем успела подумать. Слова вырвались как-то сами собой.
   - Вы серьезно? Бедная девочка, оказывается, это у вас настоящее... Так вот: не бойтесь меня. Но всякий мужчина есть всего лишь мужчина. И если вы не хотите потерять его, то я искренне советую вам привязать его покрепче. Например, соберитесь с мужеством и родите ему ребенка...
   Леза почувствовала, что неотвратимо краснеет.
   - Леза, Леза, что я вижу! Следует ли понимать это, что вы уже?..
   Леза смогла только кивнуть. Она боялась поднять глаза.
   - Вот тебе и раз! - проговорила Ястра, смеясь. - Подруга по несчастью, вот как это следует назвать.
   Леза поняла не сразу. А поняв, почему-то обрадовалась:
   - И вы тоже?
   - А почему нет? Высокое положение в обществе само по себе не является противозачаточным средством, уверяю вас... и прошу вас, девочка: не бойтесь - ваш Изар не имеет к этому никакого отношения, клянусь вам.
   - Я верю... Но, Властительница, разве это не отразится на его судьбе?
   - На чьей: Изара?
   - Вашего мальчика. Ведь будет мальчик?
   - Рожать девочек мне не полагается. Хотя в дальнейшем...
   - Но он не сможет унаследовать Власть?
   - А для вас так важно, чтобы он унаследовал?
   - Да. Очень.
   - Вот интересно. А почему?
   - Потому что иначе... это был бы мой...
   - Вот как... Пожалуй, вы правы. Но разве вам не хочется, чтобы ваш сын - а Изар уж позаботится, чтобы родился сын, на то у нас есть медицина, чтобы ваш сын стал Властелином?
   - О, только не это!
   - Протестует ваша скромность? Я ведь вижу, что вы скромница.
   - Может быть... но не это главное. Я не хочу... не могу представить, что мой сын со временем будет вынужден убить своего отца... что его с раннего детства будут приучать к этой мысли и обучать тому, как душить людей... Что придет час, когда он должен будет изнасиловать какую-то женщину, которую мне уже сейчас жаль, хотя она, наверное, еще не родилась на свет...
   - М-да... Вас, пожалуй, можно понять.
   - А разве вас такие мысли не приводят в ужас?
   - Веселее мне от них не становится... Хотя, откровенно говоря, я как-то не задумывалась об этом всерьез. Ведь ко всему привыкаешь, особенно когда знаешь, что так происходит в каждом поколении. К любому свинству можно привыкнуть, если оно освящено веками и если тебе с детства внушали, что иначе просто не бывает, не может быть.
   - Но ведь это и в самом деле чудовищно!
   - Наверное... наверное, вы правы. Ну, что же: до следующего сеанса пройдет еще много, очень много времени... а там видно будет. Однако вы заставили меня думать об этом - теперь такие мысли обязательно будут лезть в голову... хотя сегодня есть дела поважнее. Я рада, что вы пришли - мне приятно говорить с вами, да и полезно, наверное... Леза, что с вами: вы себя плохо чувствуете?
   Лезе и на самом деле стало казаться, что с нею происходит что-то странное. Последние слова Ястры доносились, словно из другой комнаты или даже с улицы - они звучали далеко-далеко... Ее одолела вдруг неудержимая зевота, глаза стали закрываться сами собой. Она нашла силы, чтобы лишь пробормотать:
   - Простите... Да, со мной что-то творится... Не беспокойтесь, это, наверное, сейчас... пройдет... я никогда...
   И, уже совсем засыпая, она услышала последнее:
   - Великая Рыба, что за свиньи эти мужчины! Ведь решено было не так...
   Вот что вспомнилось ей сейчас. Больше, как будто, ничего не произошло. Во всяком случае, не осталось в памяти ни единого обрывка даже, какой позволял бы думать, что Леза потом пришла в себя, покинула Жилище Власти сама или с чьей-то помощью. Это заставляло решить, что никаких других событий не было. Уснула там, за столиком - и проснулась в этой вот комнате.
   Быть может, ее усыпили? Так бывает в романах. Однако Леза вовсе не была уверена, что к тому, что пишут в романах, следует относиться с доверием.
   Все было непонятным сейчас - кроме одного: ее судьба, видимо, сделала еще один резкий поворот. Неясно только - в какую сторону. Хотя ничего не указывало на то, что поворот был к лучшему. Потому что лучшего, чем было, просто нельзя было представить.
   Леза встала. Сделала несколько нерешительных шагов. Ноги еще дрожали, но уже держали ее. Она отворила дверцу шкафчика. Он был пуст. Осмотрелась повнимательнее. Нет, больше в комнате не было ничего такого, что нуждалось бы в исследовании. Кроме узкой дверцы в дальней стене. Леза заметила дверцу не сразу: она ничуть не выдавалась и была выкрашена точно так же, как и стены. Но маленькая круглая ручка выдавала ее. Наверное, там помещались необходимые удобства, какие предоставляются даже арестантам. А это определение, кажется, сейчас как нельзя лучше подходило к ней.
   Леза потянула ручку на себя, потом толкнула - но без результата. Тогда она попыталась повернуть ручку, и дверца отворилась, словно только того и ждала.
   За ней начинался небольшой и слабо освещенный коридорчик, в котором были еще две дверцы. За одной, как она и предполагала, оказался туалет. Она отворила другую.
   За другой дверью Лезе открылась длинная и узкая комната, уставленная вдоль длинных стен - стеллажами, а у коротких стояли высокие, до самого потолка, шкафы. Полки были завалены увесистыми, аккуратно связанными пакетами и картонными коробками, на каждом пакете и на каждой коробке виднелись буквы и цифры, обозначавшие неизвестно что. И пакеты, и коробки были покрыты толстым слоем сухой пыли. Леза приоткрыла одну из коробок. В ней были бумаги, старые бумаги, желтые от времени и ломкие. Бумаги ее не интересовали. Она отворила один из шкафов. Там тоже стояли коробки, картонные и деревянные, с такими же обозначениями. Нет, в комнате не было ничего интересного.
   Леза вышла из комнаты, притворила дверь и в туалете вымыла руки. Полотенца не оказалось, и она держала ладони на весу до тех пор, пока они не высохли.
   Очевидно, - подумала она, - ее не собирались держать тут долго. Потому что убить ее, наверное, не хотели, - хотели бы, так и убили бы уже, - а если бы решили заключить ее на продолжительное время, то хоть полотенце повесили бы, дали какое-то белье, одеяло... И, кстати, подумали бы о том, что ее нужно и кормить.
   Вот именно. Леза почувствовала, что не прочь была бы что-нибудь съесть. Наверное, немало уже времени прошло после той чашки кофе, если она успела проголодаться.
   Но сейчас, - понимала она, - не в ее силах было изменить что-либо. Надо было только ждать. С ранних лет она знала, что судьбе нужно покоряться: все равно она сильнее. Судьба любит спокойных и умеющих ждать. Такие в конце концов выигрывают. Им дают белье, приносят еду...
   Она вспомнила, что не успела приготовить Изару ужин и он наверняка остался голодным. Ей стало очень жалко Изара. Обремененному множеством очень важных дел, ему теперь приходится еще и тревожиться о ней. Леза не сомневалась, что он тревожится. Жаль, что ему неизвестно, что с ней случилось и где искать ее.
   Она снова села - ничего другого не оставалось - и стала грустить об Изаре. Как и всегда, он оставался главным в ее мыслях. Не о себе же было ей думать: о ней наверняка думают те, кто с нею так поступил. Нечестно.