Михайлов Владимир Дмитриевич. Властелин (Капитан Ульдемир - 3)

   В тот же миг Двойной, почуяв неладное, оглянулся и встретился глазами с насмешливым взглядом Никодима.
   Надо отдать оператору должное: реакция у него была мгновенной. Вскочить, повернуться, нанести удар - все это заняло у него ничтожную долю секунды.
   Кулак Двойного оператора прошел сквозь космическую плоть Никодима и ударил в стену. Удар, должно быть, оказался болезненным, однако на лице оператора не дрогнула ни единая черточка.
   Он мгновенно раздвоился, и теперь удары Никодиму нанесли уже двое. Видимо, они еще не поняли в чем дело, а неудачу первой атаки объяснили тем, что он уклонился от кулака.
   Однако Никодим успел уже произнести формулу. И его не стало.
   Едва заметное облачко ушло в стену. Вылетело из дома. Углубилось в черный песок Заставы. И оказалось в свободном пространстве.
   Архивные комнаты со связанным и оглушенным охранником остались за поворотом коридора. Историк и Леза, выскочив, как им показалось сгоряча, на волю, на деле же - в этот самый коридор, еле освещенный, многоколенчатый, с затхлым воздухом - оказавшись в нем, сначала кинулись бегом, бессознательно, слишком буквально воспринимая слово "побег". Хен Гот опомнился первым, замедлил шаг схватил Лезу за руку, - она все рвалась дальше, дальше...
   - Кто-нибудь встретится, - сказал он негромко. - Бегущих заподозрят сразу. В этом доме не принято бегать. Здесь шествуют.
   Она не сразу поняла, но подчинилась, хотя крайне неразумным казалось терять так много времени. Они шли, повинуясь прихотливым поворотам коридора. Потом он раздвоился. Историк уверенно выбрал направление.
   - Вы не ошиблись? - на всякий случай спросила Леза.
   - Нет. Меня привели сюда этой же дорогой.
   - Хорошо. Я вам верю.
   Он лишь пожал плечами - словно ему можно было не верить!
   Коридор спускался все ниже, сухой пыльный воздух понемногу сменялся влажным. Возникали короткие лестницы - в четыре-пять ступеней. Спускаться приходилось осторожно: белесые фонари попадались все реже, потом их и вовсе не стало.
   - Хорошо бы фонарик, - пробормотал Хен Гот. - Или хотя бы факел.
   - Факел даже лучше, - ответила Леза. - Более гармонировал бы с обстановкой. Мы что - скрываемся в подземелье?
   - В общем, да. Скоро свернем в самый настоящий подземный ход.
   Ему вдруг стало казаться, что они не от реальной опасности спасаются, а просто играют в детскую игру, веря и одновременно не веря в реальность окружающего их мира.
   - А мы не заблудимся в такой черноте?
   - Постараемся не заблудиться.
   У него была хорошая память и способность ориентироваться даже в полной темноте; он это знал и на эти свои достоинства надеялся. И оказался прав: темные переходы все-таки вывели их в тот угол обширных подвалов, залегавших в три этажа под Жилищем Власти - да только ли под ним? - где находилась, неразличимая для незнающего, дверца подземного хода.
   - Хотите передохнуть, Леза? Вы устали?
   - Я и на самом деле давно не двигалась... Но не будем медлить. Нам еще далеко идти?
   - Так, как продвигаемся мы, - полчаса; может быть, чуть больше. Смотрите: здесь хоть можно присесть, - он кивнул в сторону слабо различимых ящиков, сваленных в одном из углов. - Там, под землей, присесть будет не на что.
   - Все равно, идемте. Здесь... здесь мне страшно.
   - Повинуюсь, - сказал он и отворил массивную, лениво повернувшуюся на петлях дверцу. Из открывшегося хода пахнуло промозглой сыростью. Леза невольно вздрогнула.
   - Вы слишком легко одеты.
   - Меня приглашали на чашку кофе, - она принудила себя усмехнуться. - Не в тюрьму... и не в подземный ход.
   - Позвольте предложить вам мой мундир.
   Он и в самом деле был в мундире - рассчитывал, что в нем произведет большее впечатление на охрану Жилища Власти - не понимал, что они понавидались всяких мундиров, не только какой-то Исторической службы. Правда, после ночи в архиве мундир выглядел не по-парадному.
   - Благодарю вас, пока не надо. Потом, может быть...
   Однако сказано это было не очень уверенно, и Хен Гот снял свою униформу и накинул ей на плечи.
   - О, - сказала Леза. - Какая тяжесть!
   - Служба вообще - вещь нелегкая. Ну, идемте?
   - Ведите, генерал!
   - Вы напрасно шутите. - Историк, казалось, всерьез обиделся. - Мой ранг как раз соответствует генеральскому. И не самому низшему притом!
   - Если вы будете меня пугать, - сказала Леза, - у меня отнимутся ноги и вам придется нести меня на руках.
   - Может быть, попробуем?
   - Нет, - сказала Леза. - Пока я еще способна двигаться самостоятельно.
   Историк тщательно затворил за ними дверь. И сразу их обняла полная тишина. В подвалах ее не было: огромное здание наверху действовало как резонатор, и негромкий, но непрерывный гул все время доносился и до самых укромных закоулков. Сейчас звуки как отрезало, и от этого Лезе стало почему-то страшно. Она старалась идти, производя как можно меньше шума, и заметила, что и Хен Гот ступает беззвучно, как бы непрерывно подкрадываясь к кому-то.
   - Вы чего-то опасаетесь? - спросила она едва слышным шепотом, нашарив его руку.
   - Ничего такого, - ответил он так же. - Но здесь звуки разносятся далеко. И не одни мы знаем об этом ходе. Так что давайте не будем разговаривать без крайней нужды. Полчаса можно потерпеть.
   Леза восприняла это как упрек в болтливости, обиделась и даже не ответила.
   Они прошли еще сотню метров. Внезапно Хен Гот остановился.
   - Что случилось? Вы сломаете мне руку...
   - Тес! Слышите?
   Леза прислушалась.
   - По-моему, это капает вода. Падают капли.
   - Это по-вашему. На самом деле это шаги. Кто-то идет из города. Звуки здесь звучат немного не так, как на просторе...
   Она вслушалась. Да, шаги. Звонкие шаги человека, которому нечего бояться.
   - Хен! Я не хочу, чтобы нас здесь видели!
   - Да я и сам не жажду. Но как тут разминуться? В такой узости... Хотя постойте. Вспомнил. Ну-ка, идемте - быстро, быстро!
   - О чем вы вспомнили?
   - Здесь поблизости развилка. Свернем в боковой ход, пропустим встречного - тогда он нас не заметит. Только снимите туфли.
   Она повиновалась.
   - Какой холодный пол!..
   - Да, простуда почти обеспечена. Но лучше она, чем...
   Они бежали бесшумно - навстречу приближающимся шагам.
   - Леза, не дышите так громко.
   - Я не привыкла... Я просто задыхаюсь. Тут душно...
   - Мы уже совсем рядом!
   Еще несколько шагов - и он, обняв женщину за плечи, заставил ее свернуть в узкий отнорок, мимо которого можно было легко пробежать, не заметив.
   - И как вы ухитрились не пропустить его?
   - Я неплохо вижу в темноте. Врожденное.
   - Вы просто коллекция разнообразных талантов.
   - Не стану опровергать. А теперь - тишина!
   Шаги зазвучали вдруг совсем громко; видимо, человек вышел из-за последнего поворота. Поравнялся с ответвлением. Не задерживаясь, прошел мимо. Хен Гот судорожно прижал Лезу к себе. Шаги вновь сделались глуше: человек свернул, повинуясь очередной излучине подземного хода - той, которую они только что миновали прежде, чем свернуть, затаиться.
   - Леза! Вы узнали его?
   - В этой мгле я и вас не узнала бы! Не все столь одарены!
   - Это Ублюдок Миграт!
   - Вы шутите!
   - Хотелось бы. Но не шутится.
   - Он идет в Жилище Власти? Хен, я боюсь. Он идет наверняка не с добром...
   - И я так думаю.
   - Но все равно. Давайте уйдем побыстрее!
   - Право, не знаю, Леза... Наверное, мы должны...
   - Я ничего не должна! Если бы еще там был Изар... Остальные меня не волнуют. Идемте же!
   Они вышли. Сделали несколько шагов. Историк остановился.
   - Ну, Хен, что вы опять?
   - Прислушайтесь. Внимательно.
   - Ничего не слышу...
   - И я тоже. Шагов не слышно. А ведь ему еще далеко до выхода.
   - Что это может означать?
   - Хотел бы я знать. Ага! Снова!
   - Да. Я слышу.
   - Леза, он возвращается!
   - Идемте! Если мы поспешим, он нас не догонит.
   - Вы правы.
   Они двинулись - дальше, по направлению к городскому выходу. Шаги преследовали их, и они невольно ускоряли ход.
   - Далеко еще, Хен?
   - Я сбился со счета. От волнения. Но, по-моему, уже близко.
   - Давайте передохнем минуту-другую.
   - Хотите, чтобы он налетел на нас?
   - Он не налетит. Он не идет за нами больше.
   - Что за... Да, в самом деле. Не понимаю. Шел туда... Остановился. Повернул обратно. А теперь - ни туда, ни сюда...
   - Знаете, а я поняла!
   - Что же?
   - Он свернул по тому ходу, в котором мы укрывались.
   - Гм... Да, ему и в самом деле больше некуда было деваться. Какое счастье, что мы вовремя выбрались оттуда.
   - Вы боитесь его, Хен?
   - Он наверняка вооружен, а я - нет. Судя по уверенности, с какой он шел, он видит в темноте не хуже меня - а может быть, и лучше. А если бы он одолел меня - что было бы с вами?
   - Да, конечно. Идемте. Я уже отдохнула.
   - Погодите.
   - В чем дело?
   - Что он может искать там, куда свернул?
   - Понятия не имею. А что там находится?
   - Откуда мне знать? Но это, по-моему, важно.
   - А по-моему, нет. Вы идете?
   - Да. Вдогонку за ним.
   - Хен!
   - Вам вовсе не обязательно следовать за мной. Отсюда - прямой путь к выходу. Вы не собьетесь, даже если пойдете одна.
   - Нет. Нет! Вы не можете бросить меня!
   - Наоборот, это вы хотите бросить меня. Я жалею об этом - но не могу заставить вас.
   - Нет, я... я не согласна. Что я буду делать в городе - одна? Идти домой? Я боюсь, там меня могут подстерегать - наверное, уже обнаружили, что я бежала. О вас ведь никто не знает, а обо мне...
   - Тогда идите за мной.
   - Мне страшно. Теперь, когда я знаю, кто он такой... Мне его жалко, но я боюсь.
   - Леза, у меня нет времени. Решайте сразу: или - или.
   Она вздохнула.
   - Я с вами... У меня просто нет другого выхода.
   - Поспешим!
   Через, самое большее, пять минут они вновь оказались на развилке. Остановились, напряженно вслушиваясь. Неторопливые шаги едва доносились сюда. Теперь звук был глухим, как если бы шагали по земле, а не по каменному полу.
   - Идемте.
   - Тут я могу надеть туфли? Не будет слышно: земля... Совсем закоченели ноги.
   - Пожалуй, я сделаю то же самое.
   - Я готова.
   Они шли узким - двоим не разойтись - ходом, бессознательно замедляя шаги, словно рассчитывая, что ход может кончиться на каждом шагу. Однако он уводил все дальше и дальше.
   - Хен, может быть, он кончается в том полушарии?
   - Все может быть. Пока могу лишь сказать, что он по спирали уходит все ниже. Нет, это не выход в город - и не путь, ведущий куда-нибудь в другое крыло Жилища Власти. Это что-то совсем новое.
   - Очень таинственно...
   - М-да, но дворцовые тайны чаще всего пахнут кровью.
   Леза непроизвольно втянула воздух.
   - Нет... Чем-то слегка пахнет в самом деле, но не знаю - нет, во всяком случае, не кровью...
   - Вы так хорошо различаете запахи?
   - Ну, кровь пахнет очень... очень выразительно.
   Они прошли еще сотню метров, спускаясь все ниже.
   - Хен, может быть, отложим это исследование до другого раза? Обещаю вам...
   - Тшш! Внимательно посмотрите - вперед и вниз, по направлению хода.
   - Ну и что?
   - Вам не кажется, что там... чуть-чуть светлее?
   - М-м... Может быть. Самую малость.
   - Идемте!
   Впереди и в самом деле светлело - медленно, постепенно. Вероятно, где-то там находился источник света. Скорее всего, один.
   - Теперь помедленнее, Леза...
   - Ой, Хен, мне очень страшно...
   - Да ведь бояться нечего, Леза. Ну, подземный ход. Ну, свет.
   - Ну, Миграт. Так, по-вашему?
   - Сссс...
   Наверное, он хотел сказать "Стойте!", но не выговорил всего слова.
   Они остановились.
   Спиральный ход тут заканчивался. Его перегораживала каменная стена. Похоже, вся она была одним монолитом. Отсюда исходил и свет: неярко светился свод.
   Перед стеной, лицом к ней, стоял человек. Даже сзади можно было узнать в нем Задиру - Миграта: массивного, как бы истекающего силой.
   Сначала осторожно выглянувшим из-за поворота Лезе и Хену Готу показалось, что он стоит просто так, ничего не делая. Но вот он поднял руки. Сделал несколько странных, необычных движений ими, одновременно произнося непонятные слова.
   Видимо, это был какой-то, не известный ни историку, ни его спутнице ритуал. Он продолжался с минуту. Под конец Миграт воздел руки к потолку и на несколько секунд застыл в этой позе. Казалось, он спросил о чем-то или попросил чего-то, и теперь ожидает ответа.
   Однако вокруг ничего не изменилось.
   Слышно было, как Миграт глухо вздохнул. Опустил руки. Постоял неподвижно, склонив голову, словно набирался сил. И начал снова - уже другие движения в новых сочетаниях. Теперь он не произносил слова, но негромко пел. Мелодия казалась странной, дикой, но что-то в ней привлекало, странный, сложный ритм заставлял даже сторонних зрителей двигаться, не сходя с места, как бы извиваться, словно змея под дудочку заклинателя.
   Закончился и этот ритуал. И снова - без каких-либо последствий. На этот раз во вздохе Миграта - резком, почти судорожном - ощущалось уже раздражение.
   Совладав с собой, он начал еще раз - и опять по-новому. На этот раз он попытался изобразить какие-то танцевальные движения. У него это получалось плохо - и не только из-за телосложения, но, видимо, он просто не умел танцевать. Тем не менее, танец, казалось, захватил его - наверное, нужная музыка звучала в нем самом, и он двигался все быстрее и быстрее, все время обращенный лицом к камню. Наконец он остановился, широко раскинув руки, тяжело, хрипло дыша.
   Тогда произошло чудо. Иначе назвать это было трудно.
   Нет, каменная стена не поднялась, не опустилась, не отползла в сторону и не распахнулась. Проход по-прежнему оставался закрытым. Но ниоткуда, из ничего - или из этого камня - появилась женщина.
   Она была красива. От нее исходил свет. Неяркий, он не резал глаза, но не растворялся в том освещении, что исходило сверху, а существовал как бы отдельно от него, изливаясь из женщины и возвращаясь в ее тело. Он пугал и привлекал одновременно, и заставлял верить, что совершится что-то небывалое - хорошее или плохое. Хен Гот непроизвольно поднес руку к глазам. Леза лишь тихо ахнула. Иначе было с Мигратом: нелепо взмахнув руками, он рухнул на каменную площадку, которой заканчивался ход, судорожно вытянулся и затих. Потерял сознание. Или, может быть, умер? Женщина не обратила на него внимания. Улыбаясь, она двинулась вперед. Шаги ее были легки и совершенно беззвучны.
   Она шла прямо на историка. Хен Гот попытался посторониться, но некуда было - настолько узким стал ход перед преградой. Но женщину, казалось, не смущало, что путь закрыт. Она приблизилась к историку вплотную; он невольно вытянул руки, чтобы удержать ее от столкновения, но руки не ощутили ничего, женщина же нимало не замедлила шага и в следующее мгновение прошла сквозь человека, а вслед за ним и через стоявшую позади, прижавшись к нему, Лезу и удалилась по ходу - дошла до поворота и скрылась за ним.
   Они простояли, не двигаясь, несколько минут, постепенно приходя в себя. Хен Гот повернулся лицом к Лезе, и они обнялись, крепко обхватили друг друга, словно бы находя силу и защиту один в другом. Оба дышали часто и судорожно. Хен Гот почувствовал, что все лицо и все тело его покрылось потом. Он раздвинул губы - нерешительно, словно сомневаясь, что сохранил дар речи.
   - Что это было, как ты думаешь?..
   - Женщина...
   Бессмысленность этого ответа почему-то вдруг успокоила историка. Он сумел даже усмехнуться. Медленно разжал объятия.
   - Это я заметил...
   - Что же еще я могла сказать?
   - Да, верно...
   Способность думать и действовать возвращалась к нему. Он перевел взгляд на Миграта. Претендент лежал в той же позе, повернув голову вправо, глаза его были закрыты. Он был жив; редко, но высоко поднимавшаяся грудь свидетельствовала об этом.
   - Задира, - сказал Хен Гот, как будто в этом еще могли быть сомнения.
   - Что мы будем с ним делать?
   - Н-не знаю. Разве надо что-то делать с ним?
   - Он принес нам зло. А теперь оказался в наших руках. Наверное, это не случайно - кто-то решил, что так должно случиться...
   Но размышлять о материи столь неопределенной Хен Гот сейчас не мог.
   - Что с ним сделать... - пробормотал он. - Нам и самим помоги Рыба ускользнуть. А еще с ним... Нам его даже не вытащить: узко, да и весит он наверняка больше, чем мы с тобой вместе. - Он наморщил лоб. - Хотя - можно просто убить его, а?
   - Это... это страшно. - Голос Лезы дрогнул.
   - Я понимаю... Мне тоже не по себе.
   - Слушай, а может быть - вернемся и скажем, что он здесь. Пусть тогда они решают сами.
   - Если мы вернемся, то во второй раз нам уже не удастся...
   - Наверное, ты прав. Тогда уйдем поскорее.
   - Да, - согласился он. - Это будет самым разумным.
   Но он не тронулся с места.
   - Ну, что же ты, Хен?
   - Постой... Знаешь, все это очень странно. Этот ход. Преграда. За ней что-то кроется. Недаром оттуда появилось... это. - Он не решился на более точное определение, не сказал "женщина" или "призрак". - Ты помнишь? Миграт пытался открыть проход при помощи заклинаний, ведь так?
   - Мне тоже так показалось.
   - Но где-то, где-то... нет, у меня совершенно память отшибло... Где-то попадались мне какие-то старинные заклинания. Еще с времен доисторических... Вот только где?
   - В этом архиве я ничего такого не видела.
   - Нет, не в этом. Раньше. В Державном архиве? Нет, и не там. Определенно не там.
   - Может быть, когда-то в детстве ты их сам придумывал? Есть такая игра...
   - Да, я знаю. Но никак не в детстве. Это было недавно, совсем недавно. Что еще я читал за последнее время, кроме исторических материалов? Где еще бывал? Ах, синий осьминог...
   - В библиотеке?
   - В библиотеке? Гм... Нет... Но что-то в этой мысли есть. Библиотека...
   - Хен! Смотри! Он пошевелился!
   - Очень некстати. Библиотека...
   - Потом вспомнишь! Сейчас он придет в себя. Сделай же что-нибудь!
   Когда женщина произносит такие слова, трудно оставаться бездеятельным.
   - Хорошо. Стой здесь!
   Хен Гот решительно ступил на каменную площадку. Все тело его было напряжено - чтобы в случае малейшей опасности метнуться назад. Миграт теперь дышал громче, но сохранял неподвижность. Историк склонился над ним, потом опустился на колени. Легкими прикосновениями пальцев ощупал тело. Что-то, видимо, обнаружил: сунул руку во внутренний карман Миграта, вытащил оттуда лучевой пистолет. Миграт не пошевелился. Хен Гот направил оружие на него. Замер на секунду-другую. Медленно опустил оружие. Встал.
   - Нет... не могу. Как угодно... О!
   Последний звук прозвучал громко, очень громко. То был выкрик.
   - Что? Что с тобой?
   - Музей!
   - Какой музей?
   - Музей ранней псевдонауки! Вот где!
   - Тише же, молю тебя: потише!
   - Не страшно. Теперь я вооружен. Идем!
   - Ты придумал - куда?
   - Я же говорю: в музей! Там, там я видел все, что касается древних заклинаний: и тексты, и движения - весь ритуал описан подробно.
   - Там надежно?
   - Других описаний все равно нет.
   - Великая Рыба, я спрашиваю: там можно надежно укрыться?
   Они шли по узкому ходу быстро, не слыша встречных шагов и не опасаясь погони.
   - Укрыться? Думаю, нам будет не до того.
   - То есть как?
   - Разве ты не поняла? Надо раздобыть эти заклинания и вернуться сюда. У меня такое ощущение, что за тем камнем кроется что-то важное.
   - Сейчас важное - выжить.
   - Ну ладно, я постараюсь тебя как-то устроить.
   - Нет! Я одна не хочу! Мне страшно.
   - Ну, знаешь ли... Мы люди независимые.
   - Да? А ночью?
   - Что - ночью?
   - Что было минувшей ночью?
   - А, ты об этом... - смущенно пробормотал он, замедлив шаг.
   - Ты думаешь - это просто так?
   Помолчав, он проговорил:
   - Наверное, ты права... Но все равно, сейчас выберемся - и первым делом в музей. Пока нас никто не опередил. А там посмотрим.
   Узкий отросток кончился; у развилки они постояли немного, чтобы убедиться, что и главный ход свободен. Там стояла все та же тишина; видимо, ходом этим пользовались все же не так часто. Они вышли из ответвления и свернули налево - к городскому выходу.
   - Хен, далеко еще? Я страшно устала.
   - Ну, соберись с силами... Близко уже.
   - Совсем близко?
   - Ближе некуда.
   Метров двадцать прошли молча.
   - Хен, а кто была все-таки та женщина?
   - Пока ничего подходящего не придумал. Но одну вещь уже понял. И очень, мне кажется, важную.
   - Какую вещь?
   - Да опять о нашей истории.
   - А-а...
   - Нет, не "а-а". Это очень важно. Мы ведь всегда полагали, что все эти легенды, все то, что передавалось изустно с давних времен, очень давних что это просто сказки. И в исторической науке не найдешь об этом ни слова. Но, оказывается, что-то такое было?
   - Ну и что, если даже было?
   - А то, что в таком случае нашу историю... Ладно, потом.
   Хен Гот прервал сам себя потому, что ход наконец окончился. Маленькая дверца. Подвал. Лестница. Городской шум. Ускользнули...
   Сообщив Мастеру все, что могла о своем непродолжительном визите на Заставу, Эла предупредила его, что вернется не сразу, но прежде хочет побывать на Ассарте, чтобы своими глазами увидеть места, в которых, возможно, придется действовать. Она не сказала, что хочет повидать Ульдемира: к этой идее Мастер отнесся бы плохо. Поэтому она добавила лишь, что, если представится возможность, она попробует найти место, обозначенное у Охранителя знаком страшной опасности; найти и понять, в чем же эта опасность заключается. С этой мыслью Мастер согласился, только по старой привычке предупредил, чтобы она не очень рисковала; наверное, он каждый раз забывал, что в нынешнем ее положении никакого риска для нее вообще не существовало; разве что конец Вселенной мог оказаться опасным. Тем не менее Эла серьезно выслушала его и обещала остерегаться.
   Конечно, это второе дело было куда более важным. И все же Эла гораздо больше думала о том, что скоро увидит Ульдемира. Пусть незаметно, украдкой. Пусть так, что он даже не почувствует этого...
   Хотя - наверное, почувствует, но не сможет понять вдруг возникшего ощущения. Не сообразит, что это Эла смотрит на него, сама оставаясь невидимой.
   Она знала, что после этого одностороннего свидания ей какое-то время будет трудно. Но удержаться не могла. Те воспоминания, что нахлынули на нее в Мертвом пространстве в виде предельно четких, жизненных картин, не хотели оставить ее в покое и продолжали преследовать - пусть и не такие ясные, зато их было больше и они непрестанно сменяли одно другое.
   Приближаясь к Ассарту и желая как можно больше сократить путь, Эла заранее наметила для себя прямой курс вместо того, чтобы огибать планету и, серебристым вытянутым облачком пронизав атмосферу Ассарта, не задерживаясь, углубилась в тело планеты, почти столь же проницаемое для нее, как и пустота.
   Человек Космической стадии может продвигаться внутри вещества разными способами. Можно двигаться по прямой; такой путь помогает выиграть время, но заставляет потратить лишнюю энергию на преодоление трудных участков пути - потому что вещество не однородно, и бывают легкие и тяжелые для проникновения сквозь него участки. А можно, сберегая энергию, перетекать из одного легкого участка в другой и появиться у цели несколько позже - но зато сохранив почти весь запас энергии, которую можно получать главным образом наверху, в пространстве, наиболее свободном от помех.
   Эла избрала второй способ. И, к ее удовлетворению, почти сразу попала в область очень легкого проникновения. Там можно было двигаться почти прямолинейно, и к тому же путь этот приводил ее почти точно к цели; она лишь немного отклонилась от первоначального маршрута, когда почувствовала невдалеке присутствие такой легкопроницаемой области и направилась к ней.
   Странно: чем глубже проникала Эла в толщу планеты, тем ей становилось легче двигаться. И наконец сопротивление внезапно и почти бесследно исчезло, и из планетного вещества Эла вышла в свободное пространство на глубине примерно ста с лишним метров от поверхности.
   В пустом пространстве этом находилось нечто, трудное для восприятия человека, не обладающего плотью. И именно эта трудность восприятия заставила Элу задержаться и принять человеческий облик - воплотиться, хотя раньше она если и собиралась сделать это, то лишь для того, чтобы глазами увидеть Ульдемира, и то в совершенно безопасной обстановке, то есть, в такой, где никто, в том числе и он, не смог бы ее увидеть. Но сейчас пришлось воплотиться раньше предусмотренного времени.
   Приняв облик человека и обретя таким образом способность видеть, Эла с любопытством огляделась.
   Пустоту, в которой она сейчас оказалась, уместнее всего было бы назвать обширной пещерой, озаренной холодным голубоватым светом.
   Пещера не носила никаких следов присутствия человека - сейчас или когда-либо. В ней не было никаких изделий человеческих рук - ни каменных рубил, ни электронных машин. Эла поняла это сразу, потому что любой предмет, изготовленный человеком, на все время своего существования сохраняет способность генерировать некое слабенькое поле - одно из тех, какие входят в состав очень и очень сложной конструкции, называемой человеком и являющейся непременным участником и условием развития всех мирозданий - а их существует бесчисленное количество в области, покорной Высшей Силе.
   Нет, человеку это помещение явно не было знакомо. И однако это не была простая причуда природы, результат игры космогонических процессов. Человек Планетарной стадии не понял бы этого, но Эла, Космическое существо, безошибочно почувствовала наличие в этой пещере признака Целесообразности, который можно назвать также и несколько проще - Признаком Цели. Этот признак считается проявлением деятельности Разума; так оно и есть - если только понятие Разума не ограничивать определением "человеческий".