Михайлов Владимир Дмитриевич. Властелин (Капитан Ульдемир - 3)

   Однако люди Больших Сил на планетах чувствуют себя не очень хорошо. Как это ни странно - чувствуют себя неуверенно.
   И не потому, что, привыкнув обитать вдалеке от больших тяготеющих масс, они болезненно воспринимают мощные гравитационные поля. Конечно, вначале, оказавшись на планете, они испытывают некоторые неудобства, но быстро привыкают и перестают их замечать. Не забудем: они - люди Больших Сил.
   Мешает им другое: обилие людей. Великое множество слабых источников тех полей, к которым люди Сил являются наиболее восприимчивыми. Поэтому на планетах, в особенности в густонаселенных районах, они - любой из них чувствуют себя примерно так, как обычный человек, оказавшийся внутри громадного котла рядом с клепальщиком; неимоверный грохот вызывает болезненное состояние, ведет к притуплению чувств, а может привести и к более печальным результатам.
   Люди Сил предпочитают общаться с каждым человеком в отдельности. Они не любят толпы.
   Вот почему Охранитель только теперь, впервые за все время, решился появиться на Ассарте.
   Разумеется, он не стал пользоваться транспортным каналом: Люди Сил обладают полной свободой передвижения во всех пространствах. Впрочем, об этом мы уже упоминали.
   Однако, приблизившись к планете, он задержался в некоторой нерешительности. Там, куда он хотел попасть, как раз сейчас шла самая горячая ракетно-артиллерийская дуэль.
   То есть, при неудачном стечении обстоятельств, там могли просто-напросто убить.
   Люди Сил, хотя это может показаться неожиданным, в общем, смертны. Правда, для них это означает не совсем то, что для нас, людей всего лишь Планетарной - самой низшей стадии. С нашей точки зрения, они даже не совсем умирают - или совсем не умирают. Но они в таком случае оказываются вынужденными начинать все сначала. То есть, они возвращаются в жизнь - но в качестве всего лишь людей Планетарной стадии. Становятся такими, как мы с вами.
   Это ничуть не лучше, чем быть, допустим, разжалованным из маршалов в рядовые. Нет, это намного хуже. И совершенно призрачной становится надежда со временем перейти из Больших Сил в Высокие, а потом - как знать? - и в Высшие...
   Движение существует везде, потому что оно везде необходимо. Оно есть даже в ахроническом пространстве, которое мы привыкли называть просто сопространством. Правда, там, где нет времени, движется все пространство как монолит, вместе со всем, что в нем содержится. Благодаря этому обстоятельству в нем и можно путешествовать.
   Охранитель надеялся, продемонстрировав свое могущество, попасть в результате в Высокие Силы - а может быть, даже и в Высшие? Но никак не собирался погибнуть - чтобы потом очнуться прикованным на долгие годы к планете, да к тому же вовсе не самой лучшей в Мироздании.
   Поэтому ему вовсе не улыбалось - возникнуть там, где рвались ракеты, звездно вспыхивали лазеры, где истребители Коалиции охотились за сумасшедшим, но до сих пор неуязвимым кораблем.
   Излишне говорить, что в пространстве Охранитель находился не во плоти, поскольку организм его подчинялся тем же законам, что и тело самого заурядного человека. Поэтому он не мог ввязаться в драку и, допустим, укротить этот самый корабль. Зато тут сам он был неуязвим. Оказавшись на планете и воплотившись, он сможет совершать любые действия - но и сам сделается уязвимым для любого оружия.
   Поэтому единственное, что он делал, повиснув над планетой - уже войдя в атмосферу и беспрепятственно протекая сквозь нее - он выбирал место, которое было бы достаточно безопасным, но и не слишком удаленным от командных центров, которым он должен был навязать свою волю.
   Задача была нелегкой. Охранитель всецело сосредоточился на ее решении и совершенно не контролировал всего остального, что находилось в его ведении. Поэтому он упустил момент, когда канал транспортировки Застава Ассарт включился и транспортировал на станцию двух человек, одним из которых был Магистр.
   Вместо того, чтобы искать его на Заставе, Охранитель, несколько минут безуспешно пытался увидеть Магистра на планете. Все-таки, человеку Сил было бы легче иметь рядом кого-то другого, кому можно что-то поручить, а при случае и выслушать его мнение.
   Приходилось действовать одному.
   Охранитель опустился еще ниже - но так, чтобы не войти в зону, где снова и снова вспыхивал воздушный бой. И медленно скользил в атмосфере в поисках местечка поспокойнее.
   Воздушный бой все не прерывался потому, что на помощь "Алису" Ульдемир, с разрешения Ястры, бросил все небольшие воздушные силы, какими располагала столица: две эскадрильи истребителей вертикального взлета. По вооружению они примерно соответствовали самолетам противника, хотя проигрывали в скорости. Зато были более маневренными, да и летали на них лучшие пилоты Ассарта.
   Сражение в воздухе шло с переменным успехом. Иными словами, потери одной стороны примерно равнялись потерям другой.
   Охранитель, как ему показалось, нашел наконец подходящее место, где можно было опуститься и воплотиться без особого риска. Оно было несколько в стороне, и он, к собственному удовольствию, стал отдаляться от района, в котором убивали.
   Весь этот маневр, включая спуск, занял в атмосфере, где нельзя было двигаться слишком быстро, примерно полчаса.
   Но за эти полчаса что-то вокруг него - и выше, и ниже тоже изменилось.
   Первым его впечатлением, когда он воплотился и смог теперь уже глазами воспринимать все происходящее, - было, что воздушный бой переместился и велся теперь значительно выше, чем несколько минут назад, едва ли не в верхних слоях атмосферы.
   Охранитель не настолько знал примитивную технику планет, чтобы сразу понять, что самолеты и одной, и другой стороны при всем желании не могли бы забраться на такие высоты, где не было воздуха, чтобы их поддерживать.
   Тем не менее, бой на самом деле разгорался. Но не в верхних слоях атмосферы, а еще дальше - за ее пределами.
   И дрались уже не атмосферные агралеты, а космические корабли.
   Так долго пропадавшая неизвестно где, уцелевшая от разгрома - и численно достаточно сильная - часть ассартианского космического флота совершенно неожиданно для противника вынырнула из сопространства на самом пределе дозволенного сближения с планетой.
   Все внимание кораблей Коалиции, лежавших на своих орбитах, было обращено на поверхность планеты, где вот-вот война должна была завершиться победоносным штурмом вражеской столицы. И даже те, кому следовало постоянно контролировать окружающее пространство, не спуская глаз с экранов, - даже они, уверенные в своей безопасности, больше смотрели на планету, чем на свои приборы. Поэтому мгновение, когда из сопространства начали возникать давно забытые корабли Ассарта, никем не было своевременно зафиксировано, а сигнал тревоги раздался с запозданием - только тогда, когда ассартиане уже шли в атаку.
   Правда, люди на кораблях Коалиции быстро оправились от первого потрясения и открыли ответный огонь. Однако для того, чтобы перестроиться должным образом, требовалось некоторое время, а его-то как раз не было.
   Так что завязавшийся в ближнем космосе Ассарта бой с самого начала развивался неблагоприятно для Коалиции. И во всяком случае солдаты, сражавшиеся на поверхности планеты, более не могли рассчитывать на помощь сверху.
   Видимо, быстрее всех в обстановке разобрался все-таки Охранитель. Он понял, что единственный выход - немедленно идти на штурм столицы. Если атакующие сумеют овладеть ее центром - можно будет объявить всему миру, да не одному - всем мирам, что Ассарт прекратил сопротивление и война окончена. Услышав, что Ассарт проиграл войну, вырвавшиеся из сопространства корабли вряд ли станут продолжать бой с такой самоотверженностью, с какой сейчас атаковали флот Коалиции.
   Никем не ожидаемый и не встреченный, Охранитель появился в командном центре генерала Ли Пера. Все часовые пропустили его, застыв, как вооруженные куклы; подавить их волю и сознание не представляло для человека Силы никакого труда.
   Так же поступил он с самим генералом и со всеми офицерами Коалиции, что находились в тот час внизу. Представляться им и давать какие-то объяснения было просто некогда.
   - Штурм, генерал! - заявил он. - Командуйте! Немедленно!
   - А... остальные? - только и смог пробормотать Ли Пер.
   - Сделают то же самое. Не медлите!
   - Слушаюсь! - только и оставалось ответить генералу.
   И, повернувшись к своим подчиненным, он уже своим обычным, раскатистым командным голосом приказал:
   - Немедленно поднимайте войска! Приказ - атаковать и овладеть столицей противника городом Ассарт!.
   Командный пункт опустел.
   - Не угодно ли будет пройти на наблюдательный пункт?
   - Я прекрасно увижу и отсюда, - сухо ответил Охранитель. - А впрочем, пойдемте.
   Они поднялись на железобетонную, не ими построенную вышку, надежно защищавшую наблюдателей от пуль и осколков.
   Лежавшая перед ними пустынная, поросшая жесткой травой равнина, украшенная лишь кое-где возвышавшимися раскидистыми деревьями незаселенная пригородная зона, существовавшая, как предполагалось, для сохранения баланса между природой и техникой, внезапно заполнилась людьми. Войска выходили из траншей и укрытий и спешно строились. Все громче становился рев прогреваемых моторов.
   Охранитель удовлетворенно кивнул. Войск было много. Вполне достаточно для победы.
   Радист, приютившийся в углу наблюдательного пункта, доложил:
   - Союзные корпуса сообщают: их силы развертываются для атаки.
   - Ну вот, видите, генерал, - сказал Охранитель.
   - Передавайте, - приказал Ли Пер радисту: - Вперед - марш!
   Масса войск двинулась.
   Последний, решающий бой на Ассарте начался.
   10
   Само собою разумеется, что корабли Ассарта, задержанные Охранителем в сопространстве при помощи той самой аппаратуры, что была привезена им из другого мироздания вместе с людьми, умеющими с нею обращаться, - корабли Ассарта высвободились из плена и сумели возникнуть в окрестностях родного мира если и не в самый нужный момент, то, во всяком случае, не слишком поздно, - не сами собой, но лишь при посторонней помощи.
   - Ну вот, - хмуро проговорил Миграт. - Ваше желание я исполнил. Что дальше?
   - Дальше вы пойдете с нами, - ответил Питек. Он заранее составил план действий - при участии Никодима, конечно, хорошо запомнившего все входы и выходы.
   - Куда?
   - В дом.
   Миграт невесело усмехнулся.
   - Мне не очень-то хотелось бы этого.
   - Неужели?. А мне казалось, что вы тут - свой человек.
   - Только для своих людей. А здесь есть и чужие.
   - Я знаю, о ком он, - просигналил Иеромонах.
   - Вот мы как раз и хотим познакомиться с ними, - безмятежно проговорил Питек.
   - Боюсь, что это опасно.
   - Кто же говорит, что нет?
   - Зачем же я вам?
   - Магистр! - сказал Питек. - По-моему, для вас самое время заслужить прощение.
   - Пора искупать грехи, - добавил Никодим.
   - Не вам судить, в чем я виноват и в чем нет, - ответил Миграт. - Вы чужаки, пришли и уйдете. А я если и буду разговаривать, то с теми только, кто останется.
   - Но до такого разговора надо еще дожить, - сказал Питек.
   - Я не боюсь угроз.
   - Надо ли это понять так, что вы не желаете нам помочь?
   - Вы поняли правильно.
   - Что же, вы сами выбрали свою судьбу. - Питек смотрел на претендента холодным взглядом. - Только не думайте, что все обойдется словами. Я человек очень древней породы и никогда не боялся крови. Правда, в вашем мире любят убивать без крови, но душить - не мое занятие.
   - Питек, - обратился к нему Иеромонах. - Не бери греха на душу. Предоставь человека его судьбе. Господь назначит воздаяние.
   - В таких делах я не привык советоваться ни с кем, - не согласился Питек.
   - Нам нужно спешить, - напомнил Никодим.
   - М-да, ты прав. Ну хорошо - его я оставлю под конец. Сперва сделаем главное дело. Ты помнишь, куда идти?
   - Хоть с закрытыми глазами.
   - А куда бы на это время засунуть этого упрямца?
   - В любую комнату.
   - Он не сбежит?
   - Ну, нет.
   - А если кто-нибудь из здешних наткнется на него?
   - Никто не сможет ему помочь. Здесь нет Космических людей.
   - Ладно. Поверю тебе.
   Они вошли в дом и медленно шли по коридору. Медленно - потому что Питеку по-прежнему приходилось тащить Магистра на себе. Магистр же не стал легче ни на грамм.
   - Ну, может быть, уложим его здесь?
   - Почему бы и нет?
   В первой же попавшейся комнате они уложили Магистра на узкую кровать.
   - Пахарь, ты можешь сделать так, чтобы он не распускал язык?
   - Конечно.
   - Вот и сделай. Не то он начнет, чего доброго, кричать...
   Никодим наклонился над Магистром. Пальцами обеих рук сделал круговые движения возле его щек. При этом Миграт безразлично смотрел в сторону, но выражение его лица говорило о многом.
   - А он нас не любит, - сказал Питек.
   Никодим ничего не ответил.
   Затворив за собою дверь, они двинулись по коридору дальше. Дом на Заставе казался вымершим. Но в нем и было очень мало постоянных жителей.
   - Что мне надо будет сделать, Никодим?
   - Сломать машину. Только и всего. Все равно как.
   - Эти, надо полагать, будут мне мешать?
   - Ну а как же иначе.
   - Ты сможешь помочь?
   - С машиной - нет. Защитить от этих людей? Постараюсь...
   - Почему так неуверенно?
   - Они - не такие люди. Кто знает, каковы их возможности?
   - Ты уж постарайся.
   - Не премину... Сейчас иди совсем тихо.
   - Тут?
   - Нет. Следующая дверь. Но пока обожди здесь. Я войду один. И постараюсь отвлечь их.
   - Ладно. Как только начнется шум, я вскочу. Машина где - слева, справа от двери?
   - Она достаточно велика, занимает всю противоположную стену. Управление - слева.
   - Спасибо, этого пока хватит.
   - Благослови, Господи, - проговорил Никодим тихо. И решительно толкнул дверь.
   Она не поддалась.
   - Изнутри заперлись, - констатировал Иеромонах. - Нечистый их надоумил... Что будем делать?
   - Ты-то можешь попасть туда?
   - Хоть сейчас. Но с машиной мне ничего не сделать: другая материя...
   Питек внимательно осмотрел дверь - не запертую, а ту, возле которой они сейчас стояли: дверь той комнаты, где не так давно укрывался Никодим.
   - Хлипкая конструкция...
   - Ну и что?
   - Сделаем так: проникни туда и устрой шум. Я думаю, что такую дверцу высажу без труда.
   - Ну что же - попробуем. Не возвращаться же.
   И Никодим начал таять на глазах, превращаться в смутно различимое в слабом свете облачко.
   Питек невольно поежился. Нет, он прекрасно понимал все, но тем не менее ему было не по себе: только что был человек - почти совершенно настоящий, и вдруг нет его, хотя в то же время он есть. Понимать одно, а принимать как естественное - совсем другое...
   Облачко поднялось вверх - и, на глазах человека, стало уходить в дверь. Питек отвел глаза. Ни к чему смотреть на это. Настанет время - наверное, и ему придется так же. Но сейчас - как хорошо иметь ладное, крепкое, сильное тело - такое, каким можно, например, высадить такую вот дверцу...
   Он застыл, напрягшись - ожидая. За дверью была тишина, только что-то слабо-слабо гудело. Машина, наверное. Ну, пусть погудит напоследок... Потом послышался негромкий - то ли вскрик, то ли один оператор окликнул другого - и снова тишина.
   Ждать больше нечего, - решил Питек. И, разбежавшись, сильно оттолкнулся - бросил себя на дверь, выставив вперед правое плечо.
   Как он и думал, дверь не была рассчитана на такое обращение. Повторять бросок не понадобилось - она отскочила сразу же, и Питек, не сумев остановиться, влетел в помещение и упал.
   Вскакивая, он сумел увидеть и оценить обстановку.
   Иеромонах стоял у той стены, что была справа от двери. Два человека или вроде бы человека - напротив него, слева, перед широким пультом.
   Руки Никодима были вытянуты вперед - на уровне плеч, как если бы он собирался делать зарядку. Пальцы той и другой руки сложены щепотью. Каждой рукой он как бы целился в одного из двух, стоявших рядом.
   Однако тут же их стало трое. Питек не успел уследить за тем, как это произошло. Просто третий возник и тут же двинулся в его, Питека, сторону.
   Двое стояли перед пультом - иными словами, он был защищен. А Питек рассчитывал прежде всего вывести из строя именно пульт: тогда обо всей машине можно было бы и не заботиться. Никодиму, видимо, не удалось отвлечь их, заставить сойти с места.
   Третий человек приближался. Надо было решить мгновенно: принимать бой? Или увернуться и попробовать разгромить все еще тихо гудевшее устройство?
   Противник не дал ему возможности выбрать. Он прыгнул вперед, запрокидываясь на спину, чтобы в полете нанести удар ногами.
   Хотел ударить: значит, был нормальным человеком - во всяком случае в том смысле, что состоял из такого же вещества, как и Питек. Эта мысль ободрила. Значит, драка будет обычной. Такой, какая Питеку нравилась.
   Он уклонился и встретил летящего ударом колена в бок. После этого удара противник должен был грохнуться на пол.
   Однако он ухитрился извернуться в полете и приземлиться на ноги. И снова рванулся вперед - на этот раз готовый бить кулаками.
   Будь у Питека оружие, он закончил бы схватку в считанные секунды. Но оружия не было; его нельзя было переправить по каналу транспортировки. Впрочем, это не очень и огорчало. Питеку давно хотелось как следует размяться.
   Он чуть присел, и за долю секунды перед тем, как кулаки противника должны были обрушиться на него, взлетел в воздух - вверх и в сторону. И ударил ногой.
   На этот раз удар получился выразительным. Противник остановился, как будто налетел на стену. И даже чуть осел. Но уже через полсекунды выпрямился и показал, что готов продолжать схватку.
   Эти полсекунды Питек использовал для того, чтобы сделать шаг и другой, приближаясь к закрытой кожухом машине.
   Оценив его движение, противник снова кинулся вперед - с таким расчетом, чтобы оказаться между Питеком и машиной. Питек понял маневр и, не продолжая движение к машине, встал на пути ее защитника. Ни тот, ни другой не уклонились от схватки, и-в воздухе замелькали кулаки, локти, колени, ноги...
   Все это время Никодим и те двое сохраняли неподвижность, как бы удовольствовавшись ролью зрителей. На самом деле это было, конечно, не так; Иеромонах удерживал на месте тех двоих, они же - его. Никодим сразу понял, что эти двое владели некоторыми из эмиссарских умений высшего ранга, в том числе и способностью навязывать противнику свою волю. Кулаки и любое оружие людей не смогли бы нанести Никодиму ни малейшего вреда; однако воля и его, и их принадлежала к одной и той же субстанции. Поэтому ему не удалось подчинить себе их, на что он сначала рассчитывал: с одним он бы справился, но их было двое. Зато и они вдвоем не могли одолеть его. И им оставалось сдерживать друг друга, предоставив Питеку с его противником решать судьбы машины и ассартских кораблей в поединке.
   Еще одно столкновение, и еще одно. Удар - уклонение; удар - нырок и ответ - отбив и снова удар...
   "Как на ринге, - подумал обрывочно Питек. - Кажется, ему нравится. Как и мне. Не время. Надо кончать. Ну!.. Не прошел. Ого, удар у него хорош. Ну, а если..."
   Вместо того, чтобы, нырнув под руку, пытаться ударить в ответ, он прошел в ноги противника, - тот не ожидал этого хода, - обхватил ноги и, резко разгибаясь, швырнул своего противника прямо на кожух машины. Взмахнув руками, тот не смог изменить своего положения в мгновенном полете и всей массой своего крепкого тела обрушился на то, что так старался защитить.
   Ровное гудение машины перешло в пронзительный визг. Ударили молнии. И одновременно один из тех двух, что все еще оставались за пультом, странно изогнулся, схватился за грудь и неловко, боком упал на сиденье перед пультом. Потому, наверное, что сраженный в рукопашной схватке боец был, по сути, им самим или, во всяком случае, половиной.
   Оставшийся на ногах не мог в одиночку противостоять силе Никодима. И через секунду-другую, закрыв глаза, потерял сознание и тоже опустился на сиденье рядом со своим коллегой.
   Теперь Питек, хотя и заметно хромая, заспешил к пульту. Машина продолжала выть. Изображения кораблей на экране судорожно дергались. Но корабли все еще сохраняли неподвижность.
   Питек обрушил кулаки на пульт. Искры сыпались, превращаясь в небольшие облачка, которые, в свою очередь, преображались в крохотные твердые шарики, дождем выпадавшие на пол. Экран теперь вспыхивал зеленым пламенем в странном ритме, словно отражавшем затрудненное дыхание какого-то существа. Вой машины превратился в тонкий плач. Окажись здесь сторонний наблюдатель, надежно защищенный от воздействия машины - он наверняка заметил бы, что все, что происходило в помещении, включая действия самого Питека, подчинялось тому же ритму, то ускоряясь, то едва не останавливаясь совершенно; время в комнате пульсировало, выйдя из повиновения... Но наблюдать за этим было некогда: Иеромонах исчез, убедившись, наверное, что помощь его тут более не нужна.
   Машина агонизировала. Но в конце концов неподвижность победила ее. Искры становились все слабее и наконец погасли совершенно. Плач утих. Экран погас. Питек остановился, пошатываясь, вытирая с лица обильный пот. Костюм его местами обгорел, хотя, сам человек остался, похоже, невредимым. Машина превратилась в груду оплавленных обломков. Воздух был насыщен запахом гари. Дышалось тяжело.
   - Пахарь! - окликнул Питек, но не получил ответа.
   Он огляделся, пожал плечами. Вышел, толкнув перекосившуюся дверь, и побрел по коридору, придерживаясь за стены. Пахаря он нашел у выхода на галерею.
   - С теми покончено, - сказал Питек, усталый, но довольный. - Пора заняться этим типом.
   Никодим покачал головой.
   - Не придется. Я отпустил его. Уберег тебя от греха.
   - Ох, Никодим... - только и мог произнести Питек, осуждающе качая головой. - Твоя доброта хуже жестокости.
   - Человек! - ответил Иеромонах. - Не торопись нести зло! Если бы вы не привыкли так спешить, кто знает - может быть, и я был бы сейчас среди вас - а не в стороне...
   Питек не нашел, что ответить, и только вздохнул.
   - Ладно, - сказал он затем. - Что сделано - сделано. Только как я теперь вернусь на планету? Без него?
   - Ну, отсюда настроить канал куда проще, - откликнулся Никодим. - Здесь он фиксирован, не то, что там, на тверди. Неужели ты не справишься?
   - Пожалуй, попробую.
   - Постой. А что стало с теми - двумя или тремя, уж и не знаю, сколько их на самом деле?
   - Не посмотрел. Не подумал даже. Я не такой нежный, как ты.
   - Не могут ли они "восстановить?
   - Гм. Чего доброго... Пойдем, посмотрим.
   Они вернулись в комнату, где происходило сражение. Обломки остывали. Людей не было - ни живых, ни мертвых.
   - Сбежали, - пробормотал Питек с досадой.
   - Сбежали... Может быть, и не так. Может, они и не людьми были, а всего лишь частью машины. Кончилась она - и они стали не нужны... Предоставим их их судьбе.
   - Будь по-твоему. Значит, отпустил ты его... Зря. Он еще там дров наломает. Давай-ка поспешим к нашим, твое преподобие. Где тут искать канал?
   - Наверное, как и у нас - наверху.
   Они поднялись по лестнице, без труда отыскали помещение, где начинался канал.
   - Лети, - сказал Иеромонах. - Где встретимся?
   - Там, где самая драка, - ответил Питек уверенно.
   Улица была засыпана битым кирпичом, бетонными глыбами, обломками мебели, осколками домашней утвари; видимо, поблизости разорвалась боеголовка ракеты.
   Земля под ногами слегка подрагивала, хотя новые взрывы не тревожили больше этот район: артиллерийский обстрел кончился, и на окраинах города шли бои.
   - Тут недолго заблудиться, - сказал Хен Гот, помогая Лезе преодолеть очередную кучу мусора.
   - По-моему, мы уже, - откликнулась она, потирая ушибленное колено.
   - Интересно: всего три дома разбиты, а как все изменилось. И люди куда-то девались. Но я уверен - мы идем правильно. Музей где-то недалеко. Постой. Вот здесь начинался тот переулок...
   - На такую гору мне не взобраться, Хен.
   - Да и я тоже не такой уж скалолаз. Попробуем в обход: пройдем дальше, и там - дворами.
   - Если только сохранились дворы. Хен, а может быть, отложим этот твой музей до другого раза? Мне хотелось бы отдохнуть, да и поесть не мешает.
   - И отдохнешь, и поешь - но чуть позже. А в музей нужно попасть сейчас. Ты просто не очень ясно понимаешь, о чем речь. Если нам удастся первыми в мире попасть в то подземелье... Тут пахнет открытием, вселенского масштаба! Ты что же - хочешь упустить такую возможность?
   - Я не очень гонюсь за славой. Хен. Хочу тишины и покоя. И не только для себя одной.
   - Я понимаю, понимаю, - откликнулся он таким тоном, каким говорят с детьми. - Конечно, у тебя есть на это все права. Но разве я против? Мы только заглянем в музей ненадолго...
   - Думаешь, там сейчас кто-нибудь есть?
   - Надеюсь, что нет... Ну-ка, давай свернем сюда.
   - Не понимаю. Если там никого не окажется - что же ты станешь делать?
   - Заберусь в хранилище и просто-напросто возьму то, что мне нужно. Если бы все было, как обычно, мне пришлось бы неделю выпрашивать разрешения познакомиться с этими материалами. В музее засели жуткие консерваторы и формалисты. А так - я просто отберу то, что мне нужно.
   - То есть, украдешь?
   - Ну зачем же так... Просто позаимствую - на некоторое время. А потом возвращу в целости и сохранности... Но мы слишком медленно идем!
   - Быстрее я не могу. Ушибла ногу.
   - Хочешь, я понесу тебя?
   - Не хочу. Только не беги так.
   - Хорошо, хорошо... Вот в эту подворотню.