Михайлов Владимир Дмитриевич. Властелин (Капитан Ульдемир - 3)

   Наверное, сейчас время обеда. Какого дня? Скорее всего, все-таки завтрашнего, - подумала она, непроизвольно ощущая себя еще в том дне, когда все произошло - вероятно, во вчерашнем, но для нее он был пока что сегодняшним.
   Потом от мыслей об Изаре она перешла ко вчерашнему-сегодняшнему разговору за чашкой кофе и решила, что Ястра в общем неплохая женщина, хотя в жизни ей, конечно, пришлось нелегко и это не могло не повлиять на нее.
   Она вспомнила Задиру и решила, что он тоже хороший человек, хотя сначала и трудно было в это поверить.
   Вслед за ним пришел черед того человека, которого она увидела у Ястры. Кем он приходился Жемчужине? Она не могла назвать его мужем, так же как, разговаривая сама с собой, никогда не называла себя женой Изара: знала, что это не так. Кем же был тот мужчина? Любовником? Если ее. Лезу, недоброжелатели могли бы назвать содержанкой Изара, то как можно было назвать этого? Содер... Содержимым, - вдруг подумала она и невольно рассмеялась. Это и правда было смешно: содержимый человек!..
   И, кажется, назвав его так, она накликала его приход. Потому что сейчас же - словно только того и ожидали - за дверью послышались шаги. Негромкие, спокойные. И Леза почему-то сразу подумала, что приближается именно содержимый человек. И не ошиблась.
   Металлически щелкнул замок, и он вошел. Леза невольно встала, хотя и не считала, что человек этот по уровню выше, чем она. Он жестом показал ей, чтобы она села, и сам огляделся - но не нашел ничего, на что мог бы присесть. А пристраиваться рядом с ней на кушетке не захотел, видимо, - то ли считал это для себя унизительным, то ли боялся, что она поймет это неправильно: ведь, по сути, она тут была целиком в его власти, и он, конечно, был сильнее.
   Итак, он остался стоять у столика, посреди комнаты, внимательно глядя на Лезу. Потом улыбнулся - улыбка ей неожиданно понравилась - и снова сделался серьезным.
   - Наверное, вы на нас в большой обиде, - сказал он. - Сейчас я постараюсь все объяснить вам. Но прежде познакомимся. Меня зовут Ульдемир. Я советник Жемчужины Власти.
   Он говорил свободно, но с уловимым акцентом. Возможно, так говорили в каких-нибудь дальних донкалатах. Но речь его была речью образованного человека, и это позволило Лезе почувствовать себя более спокойно: она считала, что люди образованные не любят делать зло - хотя в этом была, к сожалению, далека от истины.
   Представившись, он сделал паузу, - как будто ожидая вопросов. И Леза действительно спросила:
   - Вы ее любите?
   Он сперва высоко поднял брови, потом засмеялся.
   - Вопрос на засыпку... Думаю, что да.
   - Разве об этом нужно думать?
   - Бывает и так, - сказал он. - Обо всем в жизни приходится думать. Вот вы наверняка успели уже многое передумать, оказавшись здесь.
   - Нет, не очень, - сказала она. - Я недавно проснулась.
   - Да, мы усыпили вас основательно, - признался он, хотя, кажется, без особого сожаления.
   Так она и предполагала: если она не станет задавать главных сейчас вопросов, он сам заговорит об этом, и для нее так будет лучше.
   - Да, - сказала она в ответ, - мне показалось, что кофе был с привкусом. Но я подумала - может быть, она так его готовит.
   - Ну да! - сказал Ульдемир. - Станет Ястра сама готовить кофе, как же! Это - моя обязанность у нас в доме.
   - А я всегда варю сама, - сказала она.
   Протянулась пауза.
   - Ну, - сказал Ульдемир, - что же вы ничего не спрашиваете?
   - Я думаю, что вы объясните сами; вы ведь обещали.
   - Вы трогательный человек, - усмехнулся он. - Считаете, что обещания даются для того, чтобы их выполнять.
   - А как же иначе? - удивилась Леза.
   - Иначе может быть по всякому. Ну, хорошо. Итак, мы усыпили вас - если быть точным, то это сделал я, но решали мы все. И поместили вот здесь. И вам придется пробыть тут... некоторое время.
   - Вы сделали нехорошо, - сказала она. - Изар... Властелин будет беспокоиться, потому что он меня любит. А ему сейчас нужно быть очень спокойным.
   - Пусть он лучше волнуется и совершает правильные поступки, чем остается спокойным - и делает ошибки.
   - Разве Властелин может ошибаться?
   - Последнее время он только это и делает. И, к сожалению, его ошибки угрожают самому существованию Ассарта. На это мы не могли согласиться.
   - Кто - вы?
   - Те, кто знает об истинном положении вещей.
   - Вы - те, кто вокруг Ястры?
   - Можно сказать и так.
   - Значит, дело все-таки во мне?
   - Да, во многом все упиралось в вас.
   - Но ведь она говорила, что он ей не нужен! Она лгала?
   - О чем вы, Леза?.. Ах вот что! Нет, дело совершенно не в этом. Ваше счастье с Изаром никому не мешает само по себе, и я надеюсь, что, если все закончится благополучно, оно продлится у вас долго, долго. Нет, Ястра совершенно не ревнует.
   - Но тогда я не понимаю...
   - Мы так и думали, что вы не понимаете. Дело в том, Леза, что Властелин очень верит вам. И, наверное, в этом он прав - в том смысле, что у вас нет никаких задних мыслей, вы искренне любите его и стремитесь ему помогать от всей души.
   - Вы правы, - сказала она.
   - Он следует вашим советам.
   - Он считает меня своей женой.
   - А советам жены надо следовать, не так ли? Знаете, я в этом не так уверен... но это, в конце концов, мое собственное мнение, и Властелин, конечно, волен считать иначе. Беда не в этом, Леза. А в том, что вы даете плохие советы.
   - Но я ведь не даю никаких советов! Просто, когда он спрашивает, я говорю то, что думаю.
   - Вы? Или-кто-то другой думает?
   - То есть... А, вот что. Ну, мне приходится иногда слышать, что думают и другие люди, что они говорят. И нередко их мысли кажутся мне верными.
   - Например, мысли Задиры, верно?
   Леза нахмурилась.
   - У меня с ним никогда ничего...
   - Да Господи! Вас постоянно сносит не на тот курс. Как по-вашему, Задира - хороший человек?
   - Я уверена.
   - Вот тут вы ошибаетесь. Он - человек очень плохой. И вовсе не тот, кем вы его считаете.
   - Кто же он по-вашему?
   - Я могу сказать, но вы вряд ли поймете. Если я назову его эмиссаром Заставы - это что-нибудь прояснит для вас?
   - Что это такое?
   - Ну, вот видите... Леза, сейчас и вы, и Властелин, и весь Ассарт, и остальные семнадцать миров не по своей вине оказались втянутыми в игру, где они - лишь пешки. И очень немногие знают, кто и зачем двигает фигуры. Задира, как его здесь принято называть - один из тех, кто знает. Знаем и мы. С вашей подачи Изар принимал неверные решения. Мы надеемся, что губительные последствия их можно еще предотвратить - хотя, может быть, уже поздно. И во всяком случае, нам надо было сделать так, чтобы вы больше не передавали ему того, что вам внушает Задира.
   - Но я же совершенно не знала! И сейчас не уверена...
   - Вам ничего другого не остается, как поверить мне. Ассарту, Властелину сейчас нужно, чтобы вас не было рядом с ним - хотя сам он, конечно, уверен в обратном.
   - Вы так думаете? - живо спросила она.
   - Я это знаю. Мы боимся даже, что ваше исчезновение подействовало на него сильнее, чем мы предполагали. Он и на самом деле очень вас любит. Так что мне даже завидно.
   - Это потому, что я его очень люблю. Если бы вы кого-нибудь любили очень сильно, вам ответили бы тем же самым.
   - Хотелось бы, чтобы это было так - хотя, по-моему, чаще получается наоборот... Одним словом: какое-то время вам придется провести здесь. Не в этой обстановке, конечно: мы тут немедленно все устроим, чтобы вам было удобно, вы подумайте и скажите, что вам здесь нужно, чтобы вы чувствовали себя - ну, не как дома, конечно, но более или менее нормально. Будете заказывать завтраки, обеды, ужины - готовить для вас будут повара Ястры, это великие мастера своего дела.
   - О, это меня не очень волнует, дома я стряпала главным образом для Изара - чтобы он мог вкусно поесть.
   - Некоторое время ему придется обойтись без ваших яств.
   - Какое это время - некоторое?
   - Точно сказать не могу. Но - к счастью ли, или к беде - все будет решаться очень скоро. Могу обещать только, что, если дела пойдут плохо и нам придется спасаться, мы не бросим вас здесь. И вы сможете разделить с Изаром его судьбу. Если захотите.
   - Я не захочу ничего другого.
   - Ну вот, я, кажется, объяснил вам все, что мог. Я понимаю, что вы чувствуете себя не наилучшим образом и ваши мысли о нас далеки от добрых. Что поделать: вы сами попали в беду и потащили за собой очень многое. Так что, по сути дела, мы пытаемся спасти и Ассарт, и вас самое.
   - Я могу дать вам честное слово: если вы меня сейчас выпустите, я...
   - Об этом не стоит даже разговаривать. Исключено.
   Он сказал это так жестко, что Леза поверила.
   - Я не ради себя прошу. Ради Изара. Ему и в самом деле намного спокойнее, когда я рядом с ним. Вы ведь только что сказали, что сейчас он очень волнуется. А я знаю: когда он беспокоится о чем-то, он становится очень резок, и... Послушайте, а может быть... Может быть, вы сможете передать ему письмо от меня? Нет-нет, я не буду раскрывать ваших секретов. Напишу только, что жива и здорова, и люблю его, и уверена, что мы скоро встретимся. И... напишу, чтобы он с доверием отнесся к передавшему письмо человеку. Знаете, я ведь вам поверила...
   - Хорошо! - сказал Ульдемир. - Иду за ручкой и бумагой!
   - Вот это письмо, - сказал Ульдемир. - Я прочел его. В нем нет никаких подвохов.
   - Право, не знаю, - проговорила, пожав плечами, Ястра, - за что его так любят женщины.
   - Это как раз вопрос в повестку дня послевоенной мирной конференции, усмехнулся Уве-Йорген Риттер фон Экк. - Сейчас перед нами проблемы менее возвышенные, но неотложные. С точки зрения простого солдата - с моей точки зрения, - мы сидим по уши, и отнюдь не в меду. Во всяком случае, судя по тому, что рассказал Георгий.
   - Он не сказал ничего такого, о чем мы не догадывались бы. Просто подтвердил, что так именно дело и обстоит.
   - Не ревнуй, Питек, мы знаем, что ты разведчик ничуть не хуже, - сказал Ульдемир. - Не грусти - к сожалению, вся война еще впереди. Итак, каким нам представляется ближайшее будущее?
   - В случае, если нам не удастся вмешаться, - медленно, как бы размышляя вслух, молвил Рыцарь, - возникает такая трогательная картинка: под ликующие крики народа семнадцать эскадр с развернутыми знаменами и оглушительно играющими Марш Победы оркестрами, стартуют в ближнем пространстве и разгоняются для прыжка - каждая эскадра к своей планете. На борту корабли имеют непобедимое воинство из расчета: на одного профессионального космического десантника - полдюжины резервистов и добровольцев, из всей военной науки освоивших лишь сбор трофеев, преимущественно у капитулировавшего населения. Несколько раньше в семнадцати стартовых районах начинают свой путь ровно столько же эскадр, находящихся в несколько более предпочтительном положении, потому что на одного солдата там приходятся только четыре мародера. Так, Георгий?
   - По моим наблюдениям, получается именно так.
   - Дальше. Они находятся в лучшем положении еще и потому, что о предстоящем нападении Ассартских флотилий на любой из планет знает каждая кошка, а на Ассарте о встречной атаке известно только нам, и ни одна душа не пожелала нас выслушать, когда мы хотели предупредить об опасности, сказал Ульдемир. - Даже Ястра...
   - Я вам верю, - сказала Жемчужина. - Однако... Я начинаю сомневаться: а нужно ли нам было похищать эту девочку? Сегодня утром я попросила Изара принять меня. Он поинтересовался, известно ли мне что-нибудь о местонахождении Лезы, о том, кто и зачем ее похитил, и так далее. Когда я сказала, что ничего не знаю, - а что еще я могла ответить?..
   - В той ситуации - ничего, - подтвердил Ульдемир.
   - ...Он заявил, что никакие другие вещи его сейчас не интересуют и он с удовольствием выслушает меня после войны.
   - Если бы вы сказали ему, что дело как раз и касается войны...
   - Разумеется, я так и сделала. Я сказала, что мы проиграли войну уже заранее, что у меня есть достоверные данные.
   - Что же он?
   - Посоветовал не есть на ужин мясного, тогда обойдется без ночных кошмаров. Встал, пробормотал что-то в свое извинение и ушел. Что же мне оставалось делать?
   - Тоже уйти.
   - Конечно. Но я этого не сделала, а предприняла еще одну попытку. Если бы у него был советник, я попыталась бы поговорить с ним. Но советником он так и не удосужился обзавестись; и я пошла, сама пошла, хотя могла вызвать к себе, - к человеку, к мнению которого Изар, кажется, более или менее прислушивается...
   - Скорее менее, - сказал Ульдемир. - Более - он теперь не прислушивается ни к кому.
   - Одним словом, я направилась к этому - к историку, или как он там называется...
   - Главный Композитор Истории, - подсказал Ульдемир.
   - Блестящее звание, - сказал Уве-Йорген. - К нему хорошо бы еще брюки с лампасами шириной в ладонь и эполеты с бахромой из карандашей и ручек. На лампасах следует напечатать популярные исторические тексты вперемешку с народными сказками...
   - Посоветуй Академии, - остановил его Ульдемир. - Так что же, Ястра?
   - Этот юноша выглядел весьма озабоченным, хотя, увидев меня, сразу начал улыбаться и вилять хвостом. Такой сладкий мальчуган, тот тип, что пользуется несокрушимым успехом у горничных...
   - Ваша Прелесть!
   - Ну, хорошо, хорошо - хотя, по-моему, это имеет немалое значение: дает понять, на кого теперь опирается Изар... Так вот, это молодое светило изволило выслушать меня. Потом категорически опровергло - силлогизмы он строит по всем правилам. И по-своему прав: чтобы прислушаться к нам, необходимо знать о существовании этой - Сторожки?
   - Заставы, Ястра.
   - Пусть Заставы. Короче: его заботит лишь одно - что начало войны, по его мнению, непозволительно затягивается. И что именно об этом он и скажет Властелину - если тот соблаговолит его выслушать, в чем историк далеко не столь уверен, как старается показать. Вот и все мои результаты. От него я поспешила сюда.
   - Вернемся к войне, - предложил Ульдемир.
   - Пора бы уже, - согласился Уве-Йорген. - Итак, семнадцать эскадр Ассарта выскакивают на позиции, каждая - перед назначенной ей планетой. Дальше события могут развертываться по-разному. Где-то их встретят уже на подступах - там, где осталось еще достаточно кораблей обороны. В других местах им позволят выбросить десанты - и будут расстреливать еще в воздухе, а на уцелевших набросятся, не успеют они опуститься - так что вместо церемониального марша по изумленной планете им придется вести бой в кольце, бой с противником, обладающим подавляющим численным преимуществом. Я достаточно высокого мнения об ассартских профессионалах, но существует предел возможностей. Короче - мало надежды, что кто-нибудь из семнадцати эскадр захвата сможет вернуться сюда.
   - Здесь тоже будет не сладко, - пробормотал Гибкая Рука, до сих пор молчавший.
   - Без сомнения. Потому что если где-то удар и окажется внезапным, то именно здесь. На планете остается, по сути дела, инвалидная команда...
   - Не совсем, - перебила Ястра. - Тарменары Изара - полк со всем своим вооружением и кораблями - остаются в его распоряжении.
   - Ну что же, это прекрасные бойцы - однако они могут добиться успеха в одном месте, а таких мест будет семнадцать. Так что игра здесь будет проиграна задолго до того, как начнут появляться те корабли, которым посчастливится унести ноги с планет. Нет, тут действительно все обречено еще до начала.
   Наступило молчание.
   - И все же, - через минуту нарушил его Ульдемир, - что-то тут не так. Мы, разумеется, не знаем, с какой подлинной целью разыгрывается вся партия. Однако не ради того, о чем распинался Охранитель на Заставе. Потому что если то, что он говорил, правда - то для них не должно быть никакой разницы между Ассартом - и любой другой планетой. В результате всякой войны кто-то выходит сильнейшим, начинает определять погоду во всем Скоплении. И неизбежно - годом раньше, тремя позже - выйдет на ту же самую звездную экспансию, которая Охранителю так не по душе. Нет, что-то не то...
   - Не может быть войны без победителей, - убежденно сказал Уве-Йорген.
   - Верно. Однако победителем может оказаться не одна и не вторая из сражающихся сторон, а кто-то третий - стоящий поодаль.
   - Для этого ему нужно, чтобы участники выбили из игры друг друга. Но тут слишком очевидна направленность против Ассарта...
   - Это исходя из того, что нам известно. Однако нам наверняка не известны куда более важные вещи...
   - Больше нет времени узнавать, - сказал Питек.
   - Так и есть. Что же нам остается?
   - Сделать все, - сказал Ульдемир, - чтобы как угодно - уговорить, заставить, вынудить Властелина отменить войну.
   Ястра с сомнением покачала головой.
   - Будь он менее упрямым и более уравновешенным... Увы.
   - И тем не менее, мы обязаны. Любой другой вариант ведет к проигрышу.
   - Рискуем головой, - предостерег Ульдемир.
   - Ну что же, - усмехнулся Уве-Йорген. - Значит, наши головы годны хоть на это. Вряд ли на что-нибудь другое, потому что в последнее время мы только проигрываем. Например, мы ожидали, что тот тип, обнаружив, что Леза исчезла, сразу кинется на связь с Охранителем - и мы таким путем выйдем на канал. Если бы нам удалось достучаться до Мастера, он наверняка смог бы что-нибудь посоветовать. Гибкая Рука стер подошвы до дыр, бегая за объектом. Но тот так и не прибегнул к связи. Видимо, происшествие его не очень взволновало.
   - Ты нигде не отпускал его. Рука? - спросил Ульдемир.
   - Однажды, примерно на полчаса. Вчера вечером. Он навестил дом Лезы. Кстати, там в то же время находился и Властелин.
   - Они встретились?
   - Непохоже. Властелин вышел первым, тихо и спокойно. Его, правда, несколько расстроило, когда он увидел, что вся его охрана выведена из игры навсегда. Но он быстро пришел в себя.
   - Кто разделался с ними?
   - Задира. Я не стал вмешиваться.
   - Понятно... Значит, Задира оставался там с полчаса? Что он там делал? Лезы ведь уже не было.
   - Не знаю.
   - Может быть, он оттуда и вел связь?
   - Может быть, конечно... Во всяком случае, у него дома ничто не указывает на выход канала. Я обнюхал там каждый гвоздь.
   - Надо побывать в доме Лезы. Кстати, захватить кое-что из ее вещей. Для нее.
   - Дом под наблюдением.
   - Ну... - пренебрежительно сказал Питек.
   - Хорошо. Ты и Рука. Сегодня ночью. Дальше. Кто идет с письмом на половину Изара? Ястра?
   - Нет. Он меня просто убьет, едва заподозрит, что я замешана в-этом деле. Да и... чтобы убедить его, нужна не женская логика, а более... прямолинейная.
   - И останется еще одно дело, - сказал Ульдемир. - Георгий, к счастью, привел корабль. К счастью - потому что если войну не удастся предотвратить, машина нам очень и очень пригодится. Хотя бы для спасения женщин.
   - Спасибо, милый, - сказала Ястра, - что ты думаешь обо мне, а не только о ней. Я чрезвычайно тронута.
   - Я просто знаю, что ты не бросишь ее на произвол судьбы, - ответил Ульдемир.
   - Ах, конечно, конечно...
   Голос Ястры не предвещал ничего доброго - однако Ульдемир на сей раз пренебрег угрозой.
   - Корабль надо не только привести в порядок, но и дооборудовать. Вы понимаете, о чем я. Пока война еще не стартовала, материалы можно просто купить в магазинах. А как смонтировать, знает Уве-Йорген.
   - Ты собираешься вести бой? - спросил Питек.
   - Почему бы и нет? - ответил вместо капитана Рыцарь.
   - Все может быть... Итак: Питек и Рука - обнаружение связи. Уве и Георгий - корабль. Значит, мне остается самое приятное.
   - На то ты капитан, - сказал Уве-Йорген серьезно.
   - Уль, - проговорила Ястра. - Я боюсь. Я действительно боюсь. Изар... Ты его не знаешь.
   - Но и он меня тоже, - сказал Ульдемир. - И это аргумент не в его пользу.
   - Почему-то, - сказала Ястра, - именно тогда, когда нужно быть серьезным, ты начинаешь говорить глупости.
   - Мне всю жизнь приходилось быть серьезным. Наверное, поэтому я и говорю так много глупостей.
   - Да, - подтвердила Ястра, - очень много. Пожалуйста, в беседе с Изаром постарайся говорить их поменьше. Обещай мне.
   - Торжественно обещаю, - заявил Ульдемир. Он чувствовал себя странно взвинченным, готовым на какие-то неожиданные поступки - может быть, крайне благоразумные, но может быть, и как раз наоборот.
   - Я буду с нетерпением ждать тебя, - сказала Ястра.
   - Постараюсь вернуться. А если нет...
   - Ну, - сказал Уве-Йорген, - тогда Властелин получит войну даже раньше, чем рассчитывает.
   Началось с того, что мне было сказано: Властелин не принимает. Он слишком занят. Однако такого рода штуки были мне давно знакомы, еще по родной планете и родной стране. Так что отказ меня не очень смутил.
   - Прошу вас доложить Властелину, - сказал я молодому человеку, всячески старавшемуся имитировать военные манеры и военную подтянутость (это удавалось ему не очень), - что у меня к нему важное послание.
   - Гм, - сказал он. - Вы разносчик писем?
   - Почти, - сказал я. - На самом деле я Советник Жемчужины Власти, Первой Женщины Державы.
   В его глазах пробудилось любопытство. Он наверняка слышал обо мне достаточно, но повидать меня до сих пор ему не удавалось. Ничего удивительного: я человек скромный и никогда не стремился позировать разной секретарской шушере.
   - Ах, я вас не узнал, приношу почтительные извинения, - сказал он; по-моему, несколько более нахально, чем ему полагалось по рангу. Позвольте просить вас передать послание мне. Я немедленно доложу его Властелину.
   - Его всемогуществу, - поправил я. Называть Изара Властелином в официальных разговорах имели право только люди, начиная с определенного, достаточно высокого ранга, - если хотите точности, то с шестого, - а прыткий юноша к нему явно не принадлежал.
   - Разумеется. Еще раз приношу извинения.
   И он протянул руку, словно ожидая, что я немедленно подам ему на бедность.
   Я посмотрел на него, не более. По-моему, мне удалось взглянуть именно так, как я хотел: чтобы, не произнося ни слова, дать человеку понять следующий текст: мальчик, если сам ты не больно умен, не ожидай того же и от других. Он, по-моему, прочитал текст довольно грамотно, потому что извинился в третий раз и пообещал:
   - Я немедленно доложу, как только Властелин освободится.
   - Опять? - спросил я с некоторым оттенком угрозы в голосе.
   Тут он покраснел и, кажется, немного испугался: на верхах не любят непочтительного к себе отношения. Хотят, чтобы секретари, шоферы и прочие принимали их всерьез. На всякого мудреца все-таки простоты приходится куда больше, чем было бы желательно.
   - Могу ли я спросить, как доложить о послании: от кого оно?
   - От близкого Властелину человека.
   - Должен ли я понять это так, что послание - от Жемчужины Власти?
   - Ни в коем случае. Наоборот, вы должны твердо усвоить, что послание это - от другой женщины.
   Тут он, безусловно, понял. Находись в этой комнате собака, она поняла бы все на полчаса раньше, но собаки вообще умные животные, а секретари не обязательно. Но он понял; глаза его раскрылись до такой степени, что в каждый могло въехать по грузовику, а уж легковушки могли бы двигаться в два ряда. Он покраснел, потом его прошиб холодный пот. Видимо, приближенные действительно побаивались своего повелителя. Интересно, награждает он их тумаками или поддерживает страх лишь разными оборотами речи?
   - Если мне будет позволено напомнить, - он не проговорил это, а нежно прошептал, словно я был девушкой и ему хотелось увести меня в кустики погуще, - сановники в ранге Советников Первых Лиц имеют право входа без доклада...
   Я отлично понял его: видимо, соваться с докладом, касающимся Лезы, не зная сущности сообщения, было достаточно опасно, а что я ему такой информации не предоставлю, он уже выучил наизусть. Так что он принял мудрое решение: кто принес известие - возможно, дурное - пусть сам и принимает все последствия на себя. В смысле, что это я должен подставить шею для воздаяния. Однако мне только это и нужно было.
   - Хорошо. Я обожду, пока Властелин освободится.
   Он вздохнул.
   - У него на докладе Личный Врачеватель Семейства. Разговор может затянуться...
   Я немножко подумал и нашел выход.
   - Доложите ему не лично, а по связи, что ему доставлено письмо от человека, которого он разыскивает, и что посланец просит принять его незамедлительно, ибо дело безотлагательное. Ну а уж войти я как-нибудь войду сам.
   Он восхитился элегантной простотой решения, тут же присосался к аппарату и заворковал, как голубка на подоконнике, когда по другую сторону стекла сидит кошка. Потом повернулся ко мне и сообщил - по инерции тем же голосом:
   - Его Всемогущество сейчас освободится...
   После этого он достал розовый платочек, вытер пот и надел на лицо такое выражение, словно он только что атаковал вражеский корабль и переломил его о колено. По-моему, мысленно он уже дырявил грудь своего вицмундира, чтобы было куда привинтить орден.
   Властелин оказался человеком слова. Не прошло и трех минут, как дверь, что вела в его кабинет, распахнулась, и Главный Клистир вышел. Позволив двери за его спиной мягко затвориться, он тоже достал платок и стал вытирать пот. Можно было подумать, что за дверью этой по меньшей мере вещевой склад, и он только что перетаскивал туда контейнеры.
   Он посмотрел на меня - сначала пустыми глазами, потом его взгляд сфокусировался и что-то в нем мелькнуло. Я не сразу определил - что, но, во всяком случае, доброжелательным вниманием я бы этого не назвал. Скорее - прикидочным, оценивающим: как ты держишь удар? - как бы спрашивал взгляд. - И как бьешь в ответ?
   Ну, ко всякого рода взглядам я привык давно. И постарался просигналить ему тем же способом: смотри, не переоцени своей весовой категории!.. Хотя и не понимал, какие, собственно, у него могут быть ко мне вопросы. Я тогда еще полагал, что для всех здесь по-прежнему являюсь неизвестным членом уравнения, темной лошадкой. Потом выяснилось, что я был неправ. Но, к сожалению, только потом.