Михайлов Владимир Дмитриевич. Властелин (Капитан Ульдемир - 3)

   Они бродили по городу уже давно - с того самого времени, когда вырвались наконец из Жилища Власти. Хен Гот, едва оказавшись на свободе, решил прежде всего посетить музей, а об укрытии и прочих бытовых деталях думать лишь потом. В нормальное время они доехали бы до музея за час; теперь же городской транспорт бездействовал - во всей столице не было энергии. Пришлось добираться пешком, и даже не самым кратким маршрутом: многие улицы стали совершенно непроходимыми, в других местах, особенно во втором и третьем городских циклах, порой приходилось менять направление, чтобы уклониться от встречи с попадавшимися тут и там небольшими группами людей, преимущественно молодых и, кажется, вооруженных. Мародеры, - назвал их Хен Гот, знавший о городской жизни куда больше, чем Леза. И действительно, многие магазины, мимо которых им приходилось пробираться, были дочиста ограблены - силы охраны порядка, надо полагать, были сконцентрированы в центре города, а может быть, наоборот, отправились на самые окраины столицы - воевать. Так что за все эти часы Хену и Лезе удалось разжиться лишь одной булкой, кем-то не замеченной в пустой булочной, и в другом месте - банкой консервированных осьминогов, которых Леза не любила, так что почти вся банка досталась историку.
   И вот наконец они оказались где-то поблизости от цели.
   - Хен, я просто не могу дальше идти. Нога пухнет...
   - Дай-ка, я посмотрю.
   - Ну, ну! Не так высоко! Колено...
   - М-да, действительно. - Мгновение подумав, Хен Гот опустился на колени. - Ну-ка, садись мне на плечи.
   - Хен! Ну, что ты! Это просто смешно - как будто мы дети.
   - Никто все равно не видит. Быстро, быстро. А то, чего доброго, стемнеет - тогда придется заночевать здесь.
   - Нет, ни в коем случае! Хорошо, если ты хочешь...
   Она уселась ему на плечи. Хен Гот разогнулся с заметным усилием.
   - Я тяжелая, да? Что делать - нас ведь двое...
   - Вы и вдвоем ничего не весите, - откликнулся он, перевел дыхание. - Во всяком случае, по ровному месту я могу вас нести далеко-далеко...
   Неизвестно, на сколько его хватило бы, но, к счастью, далеко идти не пришлось. Они вышли на почти полностью уцелевшую улицу, и Хен Гот, пройдя еще метров пятьдесят, остановился.
   - Ну, хвала Рыбе - кажется, пришли.
   - Музей? Где он?
   Историк кивнул на дом этажей в пятнадцать-шестнадцать.
   - Вот он. Можешь спешиться. Осторожно, береги ногу.
   Леза съехала по его спине, остановилась перед тем, как нащупать здоровой ногой тротуар. Осторожно встала на здоровую ногу, совсем не опираясь на ушибленную.
   - Хорошо бы компресс, - пробормотал историк, повернувшись к ней. Ничего, придем домой - там я тебя вылечу.
   - О чьем доме ты говоришь?
   - О моем, понятно.
   - По-моему, я еще не соглашалась на это.
   - Хорошо, у нас хватит времени обсудить, пока будем выбираться отсюда. Перед нами сейчас другая проблема, под названием - двенадцатый этаж. Именно туда нам нужно попасть.
   - Так высоко? Лифт, я надеюсь, работает?
   - Какой лифт - город без энергии... Нет, сейчас можно передвигаться только пешком.
   - Я не смогу, Хен. Да и тебе меня не донести так высоко.
   - Донести-то я донесу... - проговорил он без особой решимости в голосе. - Но, конечно, не бегом. Да и - мало ли с кем там можно встретиться, так что руки должны быть свободными.
   - Хен! Ты хочешь бросить меня здесь?
   - Бросить тебя разумнее всего было еще в Жилище Власти. И если я не сделал этого там, то тут и подавно не собираюсь. Но и наверх тебе тащиться действительно незачем. Сделаем так: войдем в здание, и я тебя где-нибудь укрою - где понадежнее. А наверх отправлюсь сам один.
   - Мне будет страшно...
   - Ничего, мне вот всю жизнь страшно - и все-таки существую как-то...
   Опираясь на историка, Леза кое-как доковыляла до подъезда. Хен Гот подергал дверь.
   - Невезение, - сказал он. - Заперто, конечно. Ничего. Это не препятствие... Придется тебе немного обождать.
   - Постой! Куда ты?
   - Сейчас вернусь.
   Окна первого и второго этажей были забраны надежными решетками. Хен Гот обошел здание. Используя пожарную лестницу, добрался до третьего этажа. Дверь, конечно, и здесь была на замке. Он перелез через железные перила и, держась правой рукой за них, правой же ногой опираясь о площадку лестницы, откинулся влево и оказался напротив ничем не защищенного окна. Рискуя порезаться, кулаком выбил стекло. Осколки, остро звеня, посыпались вниз. В обычное время это вызвало бы тревогу. Но сейчас никого не было ни вблизи, ни, наверное, в участке Заботы о порядке. Остатки стекла он вытащил, орудуя по-прежнему одной рукой. Потом вернулся на площадку, чтобы немного отдохнуть. Снова повис, но теперь не остался в таком положении, а по узкому и косому железному карнизу, какие тянулись вдоль каждого этажа наверное, для удобства мойщиков окон - придерживаясь рукой за пустую раму, подобрался к окну вплотную и таким же способом выбил и внутреннее стекло. В нескольких местах все-таки порезал руку, но неглубоко. Наконец влез. Дальше было уже легко: замки изнутри отпирались простым поворотом ручки. Вышел в коридор, добрался до главной лестницы, спустился вниз и отпер входную дверь. Огляделся. Лезы не было.
   - Леза! - позвал он негромко.
   - Это ты? - Голос ее дрожал - от страха, наверное.
   - Куда ты исчезла?
   Леза была, оказывается, тут же, рядом - просто присела на корточки рядом с высоким крыльцом, съежилась - чтобы не заметил случайный прохожий - если бы такой вдруг возник.
   - Заходи.
   Впустив ее, он снова запер дверь, на всякий случай заложил и внутренний засов.
   - Я все-таки не понимаю, - сказала она. - Где все люди?
   - Наверное, убежали в центр, - сказал он, подумав. - Его почти не обстреливали. Может быть, даже указания такие были. Не всем повезло так, как нам.
   Он имел в виду, что время самого сильного обстрела они провели в глубоком подземелье.
   - Вот твои апартаменты. - Он отворил дверцу, что вела в маленькую швейцарскую. - Здесь тебя никто не побеспокоит. А я пойду на поиски.
   - Ты надолго? - спросила она несмело.
   - Ну, не очень. Где это хранилище, я помню. Может быть, придется повозиться с дверью. Ну и там какое-то время понадобится, чтобы найти... Но не волнуйся. Никакой опасности.
   Он помахал рукой на прощанье и быстро пошел, почти побежал по лестнице - через ступеньку, через две. Видно, ему не терпелось проверить свои предположения.
   Леза только покачала головой. Села в мягкое, сильно вытертое кресло. Глянула на часики на руке. Четверть шестого. Вздохнула и почувствовала, до чего устала и проголодалась. В швейцарской стоял маленький холодильник. С трудом поднявшись с кресла, Леза подошла, вернее - допрыгала на одной ноге, другая болела все сильнее. Открыла. Лежал там кусок сыра, стояло три бутылки пива. Больше ничего. Леза схватила сыр, подумала и взяла бутылку пива, больше запить было нечем, идти на поиски воды она не собиралась, такая экспедиция сейчас была не по ее силам. Съела твердый сыр, запила, немного согрелась. И как-то незаметно задремала.
   Проснулась, словно ее толкнули. В вестибюле музея, куда выходило маленькое окошко швейцарской было темно. Ночь? Сколько же времени прошло? Чтобы разобрать, который час, пришлось включить подсветку. Четверть десятого! Четыре часа прошло! А его нет. С ним что-то случилось. Да, конечно же, что-то случилось - не мог он просто так, без серьезной причины, исчезнуть на столько времени, зная, что она сидит внизу и волнуется.
   Леза почувствовала, что не в состоянии больше сидеть и ждать. Так можно было сойти с ума! Помедлила немного, собираясь с силами. Вышла из швейцарской и по темному вестибюлю, освещенному только отражавшимся от дома, что стоял напротив, светом звезд, двинулась к лестнице, с трудом удерживаясь от стона при каждом шаге.
   На лестнице, как ни странно, стало легче: там можно было опираться о перила, налегать на них грудью - и медленно, ступенька за ступенькой. Одолевать высоту. Наверное, она быстро сбилась бы со счета этажей - но, к счастью, номера их были нанесены светящейся краской напротив дверей, что закрывали шахты бездействующих нынче лифтов. Наверное, не прошло и часа, как она добралась до двенадцатого этажа. Дверь с площадки в коридор была приотворена.
   - Хен! - негромко позвала Леза. Никто не ответил.
   Ей не хотелось отрываться от надежных перил, и она окликнула еще раз, громко, так, что сама испугалась. На этот раз ей показалось, что в глубине этажа кто-то слабо отозвался - так тихо, что она даже не была уверена, что услышала звук на самом деле. Могло ведь и просто почудиться. Или то было эхо...
   - Хе-ен! - Неожиданно для самой себя она закричала изо всех сил совсем уже испугавшись, так что в голосе явственно слышались слезы.
   - Иду! - На этот раз ей ответили, это было несомненно. И почти сразу послышались шаги - неуверенные, шаркающие. Словно человек, приближавшийся к ней, двигался из последних сил. Но хоть жив - это главное...
   - Хен, это ты? Что с тобой?
   - Леза? Ты как сюда попала?
   Кажется, он был немного не в себе.
   - По лестнице, как же еще? Ты ранен?
   - Я? Да вроде бы нет... Кто мог меня ранить?
   - Тут больше никого не было?
   - А разве кто-то заходил?
   - Нет... не знаю. Я никого не заметила.
   Ей почему-то не захотелось признаваться в том, что она заснула и проспала четыре часа.
   - Почему ты задержался так поздно?
   - Искал... Читал документы. Ты знаешь, Леза, просто потрясающие новости...
   - О новостях потом. Ты что же - читал в такой темноте?
   - Нет, было еще светло... А потом я, наверное, заснул. Глаза устали, я хотел дать им немного отдохнуть - ну, и... - Он заговорил быстрее, оправдываясь: - Понимаешь, позапрошлую ночь я вообще не спал, а прошлую... очень немного...
   Она усмехнулась - благо, он этого не видел. Да, прошлой ночью не так уж много оставалось у него времени для сна. Но теперь совершенно не было нужды признаваться в том, что и сама не выдержала усталости и волнений...
   - Хен! Я просто слов не нахожу! Я там умирала от страха - за тебя...
   - Ну, прости, - сказал он, нашарил ее руки, поцеловал. - Больше не буду.
   - Что мы будем делать, Хен? Ведь почти ночь! Мы заблудимся в развалинах...
   - А мы никуда не пойдем. До утра, во всяком случае.
   - А если нас тут захватят?
   - Ну, особенно засиживаться не будем. Но когда начнет светать, мне надо будет еще покопаться в этой старине.
   - Ты нашел заклинания?
   - Заклинания - дело десятое... Оказывается, тут, у них в хранилище, есть оригинальные, первичные тексты легенд - такие, какими они были тысячи лет назад, а не то, что нам подсовывали - в переработке, словно для малолетних детишек...
   - А что - большая разница?
   - Большая - это слабо сказано. Громадная!
   - Ну, пусть так. Но нам-то что? Разве легенды - твоя специальность?
   - Моя специальность тебе известна: история. Но в том-то и дело, что эти легенды, этот свод... По сути дела, он в древности был священной книгой.
   - Ты путаешь. Священная книга - это "Слова Рыбы".
   - Этот культ возник позже! А первоначально было вот это. Это не книга о богах, как их обычно представляют. Скорее - о чудесах, о том, что мы считаем чудесами, не находя иного объяснения. И об изначальной истории Ассарта. Такое, что голова идет кругом...
   Он умолк, словно пытаясь найти нужные слова. Леза воспользовалась кстати подвернувшейся паузой.
   - Мы что - так и будем стоять на лестнице до самого рассвета?
   - Ох. Нет, конечно. Прости... Обопрись на меня. Пойдем.
   В коридоре было чуть светлее. От звезд.
   - Вот здесь, пожалуй, ты сможешь расположиться. Здесь есть даже диван. Правда, простыней не обещаю.
   - Это возмутительно! - сказала она. - Как ты мог быть настолько непредусмотрительным и не взять с собой простыней?
   Он лишь в последний миг понял, что его разыгрывают.
   - Знаешь, пришлось выбирать: то ли взять белье с собой, то ли использовать, чтобы скрутить охранника.
   - Ну конечно! Ты к охраннику относишься куда внимательнее, чем... чем...
   Чем к кому? Эта мгновенная мысль заставила ее умолкнуть, не договорив. И в самом деле: кто она? Случайная женщина на одну, на две ночи? Именно так получалось. У нее ведь не было таких намерений. Просто - той ночью как-то само собой получилось. И он показался ей близким и надежным. А она ему?
   - Хен, скажи...
   И снова запнулась. А хотела спросить именно об этом: "Кто я тебе?".
   - Я слушаю, Леза.
   В голосе его больше не ощущалось улыбки.
   - Скажи, что ты собираешься делать дальше?
   - Завтра?
   - Завтра, и... ну, потом.
   Он помолчал, вздохнул и сказал:
   - Пока не знаю.
   "Это он обо мне", - подумала она, и ей захотелось заплакать и попросить, чтобы он не бросал ее.
   - Не знаю, - повторил он медленно, задумчиво. - Понимаешь ли, то, что мне вдруг стало ясно, переворачивает наши представления об истории. Мы ведь считали, что все, что сказано в легендах об избранности Ассарта и о надмирном значении Сомонта и даже именно Жилища Власти - все это плод воображения, продукт фантазии... А ведь там говорится буквально вот что: "Пока есть Ассарт, есть мир жизни и мир звезд". Ну, мы считали это обычным центризмом первичной цивилизации, которая именно себя и место своего обитания почитает срединой мироздания. Но в легендах - в подлинниках - не сказано, что Ассарт - центр. Вернее, сказано иначе: что он - ключевой камень небесного свода. И если уничтожить его, выбить - обрушится свод. Характерно для воззрений той поры, правда? Мол, небосвод тверд и может обрушиться. Все так. Однако в том же своде, только в более ранней легенде, сказано, что Ассарт "Пришел из пустого мира в мир звезд, и утвердил свое место здесь". Понимаешь? То есть, представления о звездном мире существовали уже тогда, а значит, звездный свод нельзя воспринимать буквально, а лишь как образ...
   Наверное, он мог бы говорить на эту тему и действительно до самого утра. Но Лезу сейчас волновало не это.
   - Значит, завтра и потом ты будешь размышлять на эту тему?
   - Что? - Он молчал несколько секунд, словно собираясь с мыслями. - Да, конечно. Я понимаю, тебя не это волнует. Но ведь я, собственно, об этом и начал: можно, например, возвратиться в Жилище Власти, чтобы сказать: властители и коллеги, не нужно искать историю в чужих мирах, нужно реставрировать свою - как старую, от времени и грязи почерневшую до неразличимости картину, и она засияет небывало! Но кому я это скажу? Властелина нет. Твоего Изара.
   Наверное, не надо было ему называть это имя - такая мысль посетила его с запозданием.
   - То есть, - торопливо проговорил он, - я не имел в виду...
   - Имел, имел, - сказала Леза усталым и каким-то безразличным голосом. Да, моего. И его ребенка ношу под сердцем. И никуда не денусь от этого. Ладно, Хен. Давай спать. Я тут лягу, на диване. А ты где?
   - Да найду что-нибудь по соседству, - сказал он невесело. - Вообще-то я и на полу могу. Приходилось в свое время.
   - Тогда спокойной ночи. Только не проспи утром.
   - Нет, я встаю рано. Я утренний работник. Послушай, Леза...
   - Да?
   - Ты напрасно. Я ведь в самом деле не хотел сказать...
   - Если я кому-то по-настоящему, всерьез нужна, - сказала она напряженно-сдержанным голосом, - то он не остановится и из-за десятка Изаров, и десятка детей от них. Если нужна я, а не мое жизнеописание.
   - Да ведь ты же сама говорила, что он для тебя...
   - Мало ли что я говорила. Надо уметь слушать. Все! Все об этом. Я и в самом деле хочу спать.
   - Ну, спи, - сказал он. И действительно встал и вышел из комнаты.
   Дурак. Набитый.
   Хотя может быть - так и лучше. И пусть живет со своими легендами. Такое она могла простить одному-единственному человеку. А больше никому.
   Что же будет завтра?..
   Леза уснула, так и не найдя ответа на этот вопрос. Хорошо, - подумала она, засыпая, - если бы завтра началось с завтрака...
   Но завтра началось иначе.
   Войска Коалиции двинулись на штурм Сомонта с яростью людей, по существу, уже одержавших победу и отделенных от окончания войны лишь бессмысленным упорством побежденных. В некоторых местах, там, где оборону держали полки, сформированные из резервистов, атакующим удалось сразу преодолеть окраины и углубиться в улицы четвертого городского цикла. В районах, где нападавшим противостояли гвардейские части, продвинуться не удалось, и бой там постепенно принимал позиционный характер. Но лишь на одном участке, где сражались Черные Тарменары Жемчужины, десантники Коалиции были отброшены и вынуждены перейти к обороне.
   Судьба города, казалось, лежала на весах, чьи чаши никак не могли принять какое-то определенное положение и качались вверх-вниз, не в состоянии остановиться.
   Находившийся по-прежнему на башне наблюдательного пункта Охранитель послал всех генералов, беспрекословно подчинившихся его воле, вперед - для непосредственного руководства войсками, оставив при себе лишь несколько связистов и младших офицеров - тоже в качестве делегатов связи. Благодаря своей способности видеть и то, что нельзя было охватить обычным человеческим взглядом, он наблюдал весь город с его окрестностями как бы сверху, не тратя времени на ожидание донесений с переднего края и своевременно отдавая распоряжения тем, кто находился непосредственно в войсках.
   Наверху, в ближнем космосе, бой все еще продолжался. Охранитель не очень следил за ним: для взятия города космический флот не был нужен, а следить за всеми перипетиями сражения в пространстве из чистого интереса у него просто не оставалось времени.
   Однако при всех своих возможностях, намного превосходящих возможности любого генерала. Охранитель все же не был профессиональным военным и не понимал, что одно лишь продвижение вглубь города, происходившее в результате того, что осажденные не уничтожались, а оттеснялись, было подобно процессу закручивания тугой пружины, которая в один прекрасный миг могла и начать раскручиваться с той же силой, с какой ее сейчас сжимали. Для того, чтобы эту пружину сломать, следовало подвергнуть внутренние циклы города и его центр массированному обстрелу. Но на это Охранитель не пошел бы, даже понимай он положение до мелочей: ему было известно, чем такой обстрел мог бы закончиться. Пожалуй, ему одному из всех, принимавших участие в схватке.
   Зато он обратил внимание на то, что население города, по сути дела, не принимало никакого участия в решении его судьбы. Укрывшись в подвалах, в подземных ходах и туннелях, сохранившихся с незапамятных времен (часть этих ходов использовалась для подземного транспорта, сейчас не работавшего из-за отсутствия энергии), население, похоже, готово было покориться любой участи, лишь бы наверху перестали убивать и разрушать. Исключение составляли, пожалуй, лишь группы молодых и совсем молодых людей, для которых романтика вооруженной борьбы казалась самым главным и интересным, и поэтому они охотно вливались в ряды оборонявшихся. Однако воевать они не умели и становились первыми жертвами очередной атаки или контратаки.
   Охранитель наблюдал, распоряжался и одновременно не переставал следить за временем. Для этого ему не были нужны часы, течение минут и секунд он ощущал всем своим существом. Пока еще у него оставался даже небольшой запас времени. Потому что если и дальше его войска, пусть даже лишь с нескольких направлений, будут продвигаться к центру города в том же темпе, что сейчас, он сможет овладеть Жилищем Власти через час, самое большее через полтора. А в его распоряжении оставались еще едва ли не сутки.
   Это его вполне устраивало, и чем дальше, тем он становился спокойнее и увереннее в благоприятном исходе не только этого боя, но и всей борьбы, начатой им давным-давно.
   - Уль! - сказала Ястра. - Я всегда была честна с тобой и такой хочу остаться.
   - Ну, естественно... - пробормотал капитан. - Честность - двигатель торговли или чего-то там... С твоего разрешения, я прикажу тарменарской тысяче правого крыла выступить во второй цикл, северо-западный район. Там противник очень уж напирает.
   - Зачем тебе мое разрешение?
   - Потому что это наш последний резерв.
   - Делай, как считаешь нужным. Но ты не слушаешь меня?
   - Сию минуту. Только отдам распоряжение.
   Он выглянул в коридор, где сейчас ожидал командир тысячи. Выслушав приказание, командир отсалютовал и поспешно направился к лестнице.
   - Да, ты что-то хотела сказать?
   - Хотела. И хочу.
   - Если можно, не медли. Может быть, отложим?
   - Нет. Не хочу, чтобы ты думал обо мне хуже, чем следует.
   - Я всегда думаю о тебе лишь самое лучшее, - ответил он галантно, но как-то механически - в этот миг он внимательно всматривался в план города, в его северо-восточную часть.
   - Я хотела, Уль, чтобы... чтобы ты всегда занимал положение, достойное твоих способностей и... отношения ко мне. Я думала, что ты сможешь быть даже Властелином. Властелином!
   - А почему бы и нет? - отозвался он так же рассеянно. - Я был бы просто прекрасным Властелином, безусловно. Таким, что лучше и быть не может.
   - Ты снова смеешься. А я вовсе не шучу.
   Он оторвался от плана, взглянул на нее.
   - Говори дальше. Начала ты интересно.
   - Да, я хотела сделать тебя Властелином, моим законным супругом. Это было бы хорошо для нас обоих.
   - А у вас существует развод?
   - Для меня - нет. Но это не послужило бы препятствием.
   - Ага... - пробормотал он, поняв. - Знаешь, я происхожу, как тебе известно, из простонародья, и для меня такие политические ходы, как убийство...
   - Я не собиралась обременять тебя такой просьбой. И готова была сделать все сама.
   - За что я всегда любил женщин, это за нежность и беспомощность, сказал Ульдемир.
   - Властительница - не только женщина, она еще и носительница Власти...
   - Не понимаю все же, чего ты хочешь от меня. Благословения?
   - Хочу, чтобы ты понял: на все это я была готова. Но ты сам все испортил.
   - Я? Это для меня ново. Каким образом?
   - Это ведь ты прислал ее... ну, ту женщину - чтобы она вылечила Изара?
   - Мне показалось, что это будет очень кстати.
   - Значит, ты. Я в этом была уверена. Но тогда ему оставалось, может быть, несколько минут, ну пусть часов, до конца. И было бы целиком в традициях - помочь ему уйти. Ради пользы Державы.
   - По-моему, ты выступала против таких традиций...
   - Пусть так. Но они существуют. Значит, нужно ими пользоваться - когда это выгодно.
   - Великая вещь - политика, верно?
   Ястра лишь отмахнулась от его иронического замечания.
   - Теперь я уже не могу этого. Он быстро поправляется. Совсем скоро сможет командовать. И больше я уже ничего не могу сделать.
   - Почему же? Можешь благодарить судьбу за то, что она уберегла тебя от...
   - Глупости. У меня не осталось выбора. Я могла выбирать между ним и тобою. Я выбрала тебя. Но ты все разрушил. И теперь я могу выбрать только его.
   На этот раз он посмотрел на нее внимательно.
   - Я понял. Ничего. Я переберусь в другую комнату. На худой конец, смогу ночевать в коридоре.
   - И больше ничего ты сказать не можешь?
   Она, кажется, всерьез была обижена - словно это он бросал ее.
   Ульдемир улыбнулся.
   - Не переживай, Ястра. Все так или иначе шло к концу. Неужели ты думаешь, что я мог бы остаться на Ассарте - когда все неприятности кончатся? Ты просто почувствовала, что так или, иначе расставание близится.
   - Ничего не почувствовала. И никуда ты не ушел бы - стоило мне захотеть. Где еще ты смог бы стать властелином целого мира? Такого мира!
   - Нигде, ты права. Но послушай: значит, ты и Изар отныне - союзники?
   - Ну... не совсем еще. Сейчас он в моих руках. И я поставлю ему условия. Если он на них согласится - мы заключим союз. Ты что: боишься, что он станет тебя преследовать? Не беспокойся. Одним из моих условий будет - обеспечить твою безопасность.
   - Большое спасибо. Хотя это и вряд ли понадобится. Вот безопасность ребенка - об этом и в самом деле стоит подумать.
   - Неужели ты думаешь, что я об этом не подумала? Ребенок унаследует власть; только на таких условиях Изар вновь получит ее сейчас - из моих рук.
   - А он согласится?
   - Он политик. И понимает: сейчас у него просто нет силы, которая могла бы мне противостоять. Согласится.
   - Но в таком случае что станет с его сыном? С тем, который будет?
   - Какое мое дело? Эта женщина исчезла. И это ее счастье. Я не беру на себя никакой ответственности за ее судьбу...
   - Бедная девочка.
   - Тебе-то что до нее?
   - Ну как же. Ты меня бросаешь - разве я не вправе подумать о своем будущем сам?
   - Ты... попробуй только! Я разыщу вас, где угодно!
   - Ну ладно, ладно. Я шучу. На самом деле мне ее просто жаль. Потому что она-то не выигрывает от ваших соглашений. Если только Изар не выставит своих условий.
   - Он не настолько глуп. И знает, что власть дороже.
   - Рад за него. Теперь мне хотелось бы поговорить о деле.
   - Только недолго.
   - Постараюсь. Нам удалось высвободить корабли Ассарта. Сейчас они ведут бой на орбитах.
   - Мне это известно.
   - Среди них - несколько транспортов с десантниками. С теми, кого должны были выбросить в других мирах - но, к счастью для нас, не успели.
   - Очень хорошо, что они вернулись.
   - Здесь, в Сомонте, противник сильнее нас. И если все так продолжится, то где-нибудь через час они с какого-нибудь направления прорвутся сюда, к Жилищу Власти.
   - Этого нельзя допустить ни в коем случае! Командуй же, придумай что-нибудь!
   - Нас могла бы спасти высадка нашего десанта - чтобы штурмующие оказались между нами и ими.
   - Пусть высаживаются! Неужели трудно отдать приказание?
   - Я пытался. Однако ничего не получается.
   - То есть как?
   - Моих приказов они не признают.
   - Надо было приказать от моего имени.
   - Именно это я и сделал. Но тебя они тоже не признают. Когда они стартовали от Ассарта, командование принадлежало тому старику, который...