Страница:
Наблюдатели монотонно докладывали каждые 2 минуты: «Радар»… «Оптика»… «Сектор чист». Гравиметрист шаманствовал над своим практически бесполезным в этих условиях прибором, пытаясь на уровне флюктуаций фона выловить звучание миллионотонных масс неприятельских линкоров.
Федор, забравшись в командирскую каюту, дремал под успокаивающий непрерывный диалог постов наблюдения.
«Нет, сегодня они уже не покажутся» — промелькнуло в голове.
— Дежурный! При изменении обстановки — докладывать. Я должен поспать.
— Есть, командир, — нарочито бодро ответил тот.
«Второй лейтенант Хомяков» — совсем уже на грани сна пронеслось в туманящемся сознании — «молокосос с запалом. Сам спать не будет, и другим не даст».
Темнота и покой окутали Федора.
В неглубоком, тревожном сне возникли голоса. Один из них, сочный, мягкий, мучительно женственный, принадлежал княжне Александре. Другой, как не странно, полковнику Томскому. Федор почему-то не удивился, что наследница престола говорит с простым начальником Службы Безопасности заштатной орбитальной крепости, словно это он ее хозяин, царь и бог.
Конечников не понимал смысла их разговора, выхватывая отдельные обрывки слов. Было ясно лишь одно, что княжна, которую Томский называл Рогнедой, уговаривает оставить кого-то в живых. Конечников явственно уловил настойчивую просьбу девушки — «Я хочу, чтобы он жил».
А грубый, властный голос полковника, которого княжна называла Андреем, доказывал ей, что это опасно, что еще не время позволить смертным так приблизиться к совершенству, что вся система отношений пойдет прахом из-за ее дурацкой сентиментальности.
Голос Александры изменился. Она прошипела что-то в ответ. Полковник разразился бранью — «Придумали, и еще придумают, не бином Ньютона».
«А не будет ли поздно?» — уже совершенно отчетливо услышал он голос княжны. Сердце Федора сжалось от нехорошего предчувствия.
— Командир, внимание! — откуда-то издалека, донесся голос дежурного офицера. — Наблюдаю эланский корабль.
— Выведи данные на экран, — отозвался Конечников. — Боевая тревога.
— Есть, командир.
В черной бездне среди звезд плыла мигающая точка. Данные телеметрии показывали, что объект находится на расстоянии 42000 километров, весит около трех миллионов метрических тонн и движется по кривой сближения к планете.
— Не скрывается, — сказал Федор. — Огней как на елке.
— Судя по всему, это парламентер. Отбивает симпл-кодом.
— Смотреть внимательно в другие сектора. На линкор не пялиться. Этого мы видим, но, сколько их прячется, и с какой стороны они подходят — неизвестно.
— Есть, командир.
— Радио на лидер: «Вижу корабль противника, координаты…»
— Есть.
Через 2 минуты с лидера пришел ответ: — «Усилить наблюдение в секторах, ничего не предпринимать, ждать дальнейших указаний».
Томительно медленно побежали минуты ожидания. Станция обменивалась с эланцем световыми сигналами.
От побитой метеоритами туши крепости отделился почтовый транспортник. Маленький кораблик лег на курс сближения.
— Рассчитать место встречи, — приказал Конечников.
Заработали радио и оптические дальномеры. Получив данные, курсопрокладчик выдал галактические и гелиоцентрические координаты точки пересечения траекторий, а также показал место рандеву в виде трехмерной проекции.
— Гравиметрист, наблюдать окрестности точки встречи. Штурманской группе рассчитать возможные траектории подхода основных сил неприятельской эскадры.
— Командир, транспорт «Колыма» пришел в движение. Ложится на тот же курс.
— Ждите, — объявил по громкой связи Конечников, — сейчас и мы пойдем.
Действительно, еще через пять минут поступила команда выдвинуться поближе к месту встречи кораблей.
— Васька, — обратился Конечников к Стрельникову. — Будь готов перехватывать ракеты с транспортника.
12 скаутов построились вокруг несуразно-огромного, бесформенного корпуса «Колымы».
«КАКОГО ЧЕРТА» — мигнул огонек с корабля-парламентера.
Конвой успел занять такое положение, что стала видна неповрежденная часть станции. Было видно, как орбитальная крепость отбила: «УСТРОЙСТВО «ОМЕГА» НАХОДИТСЯ НА ТРАНСПОРТНОМ КОРАБЛЕ. МАЛЫЕ КРЕЙСЕРА — ЭСКОРТ».
«ПРОДОЛЖАТЬ ДВИЖЕНИЕ» — после некоторой паузы просигналил телеграф эланцев.
— Ты понял, Стрелкин? — спросил Федор.
— Понял, Крок, молчи, — отозвался тот.
Невыносимо долго транспортник набирал скорость, а потом также долго притормаживал, ложась на высокую орбиту.
Эланец, огромный, мощный, чудовищно опасный небесный монстр, приближаясь, вырастал в размерах. Телескопы постов наблюдения давали картинку во всех деталях, пробегая на максимальном увеличении по бронированной поверхности «рогатой камбалы». Наблюдатели напряженно пытались определить название корабля, шаря в закоулках своей памяти и запрашивая данные из компьютера.
Наконец, носовой пост решился:
— Внимание, командир. С высокой долей достоверности могу распознать линкор как «Прайдо Элано», флагман второй эскадры противника.
— Уверены, первый пост?
— Номера замазаны, цветовые идентификационные отражатели сняты, но совокупность признаков, таких, как форма и расположение свежих пятен брони, специфическая форма антенн дает вероятность правильного определения в районе 95 %.
— Любит адмирал Убахо быть впереди, на лихом коне, вот корабль и расписан пробоинами… — подытожил Федор. — Господа, команды на запуск, скорее всего не будет. Будем стрелять без приказа.
— В парламентера? — изумился первый пилот.
— В парламентера, — отрубил Конечников. — Они нашу эскадру сожгли, подло и вероломно. Какие могут быть игры в благородство.
Луч со станции периодически выдавал серии импульсов. Федору было не до переговоров, но все же он уловил: «УСТАНОВКА И ВЕЛИКАЯ КНЯЖНА БУДУТ ПЕРЕДАНЫ ТОЛЬКО ПОСЛЕ ПОЛУЧЕНИЯ ГАРАНТИЙ ВЫПОЛНЕНИЯ ВАШИХ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ ПРИ ЛИЧНОЙ ВСТРЕЧЕ КОМАНДУЮЩЕГО ЭЛАНСКОЙ ЭСКАДРОЙ С ПРЕДСТАВИТЕЛЕМ КОМАНДОВАНИЯ КРЕПОСТИ».
«Колыма» с трудом затормозила, уравняв скорости с флагманом противника.
«ПАРЛАМЕНТЕР МОЖЕТ ПОДНЯТЬСЯ НА БОРТ» — отбил оптический телеграф симпл-кодом.
Почтовый кораблик вошел в створ шлюза эланца. Броневая плита ворот медленно встала на место. Конечников вдруг ощутил печаль, точно потерял что-то дорогое.
Долгое время ничего не происходило. В бесконечном беге по кругу сменяли друг друга сообщения наблюдателей, создавая иллюзию безопасности и надежности. «Носовой», «кормовой», «мидель один» и «мидель два». На табло, сменяя друг друга, плыли секунды. Ожидание становилось нестерпимым.
Вдруг линкор противника вздрогнул. На какое-то мгновение он изменил свое положение, неуловимо замедлив свой бег.
Оптический телеграф просигналил «БАСТ…….», и умолк на полуслове. Пушки «Претендента» открыли огонь. Закрученные в спираль комья плазмы полетели из орудий главного калибра в направлении скаутов. По знергощитам застучала картечь. Обстрел был на удивление редким и неприцельным.
Из кормового шлюза «Прайдо Элано» рванулось пламя, компресситовые, сверхпрочные плиты пошли трещинами. Было похоже на то, что пилоты малого транспортника деметрианцев, предпочли погибнуть, на полной тяге таранив стену ангара.
— Васька, бей! — проорал Конечников.
Тяжелые цилиндры ракет вырвались из контейнеров. Мгновение спустя «пакадуры» с других кораблей устремились к цели. Пламя полного распада побежало по корпусу эланского корабля, сдирая обшивку, разбрасывая обломки корпуса и механизмов боевого звездолета.
Эфир заполнился лающей эланской бранью. Федор без труда разобрал часто повторяющиеся слова «бастардо», «хундо» и «мариконо».
— Засечь, — заорал Конечников. — Определить, откуда идет передача. Радист, ответить открытым текстом: — «ТОЖЕ КЛИЗМУ ХОЧЕТСЯ? ИДИТЕ, ПАПОЧКА ЗАЖДАЛСЯ».
— Так и передавать? — коротко хрюкнув от сдерживаемого смеха, спросил радист.
— Передавать! — отрубил Конечников, и сбавив тон обьяснил. — Эланцы любят поругаться. Мы засечем их передатчики.
В пространство полетели точки и тире. Как и ожидал Федор, эфир отозвался на искаженном риче:
«МАТ ТВОЙ ИБ*Л, СОБАЙКА. ТВОЙ РУКА ОТОРРВАТ ЗА ЭТИ СЛОВА БУДУ».
— Дай-ка в эфир: «Е*И СВОЮ, РЕЗИНКА ШТОПАНАЯ, ДЕШЕВЛЕ ОБОЙДЕТСЯ».
— Господин капитан, вы уверены? — осторожно поинтересовался радист. — Действительно ведь руки оборвут.
— А ты в плен собрался? Отбивай.
Приемник захрипел от транслируемой со всех сторон бешеной ругани.
— Есть пеленг, — произнес радист. — Могу с уверенностью утверждать, что слышу не меньше десяти разных передатчиков. Даю координаты.
— Отлично! Передать на другие скауты. Запросить разрешение на сближение с вражеской эскадрой.
— Полковник Валуев приказывает отходить.
— Что за ерунда, — вырвалось у Федора. — Дать радио на транспорт, пусть выпускают «дуры».
— Командир, они отвечают, что понятия не имеют, о чем мы запрашиваем.
— Гравиметрист, не спи, — рявкнул Федор.
— В точке нахождения вражеской эскадры наблюдаю непонятные перемещения масс.
— Радист, как это соотносится с пеленгуемым сигналом?
— Никак, командир.
Федор вдруг понял, что происходит. Сквозь строй кораблей противника начали движение астероиды, разгоняясь для удара по Базе.
— Васька, их астеробомбы движутся к орбитальной крепости. Пускай ракеты, управление одной «дурой» отдай мне.
Жидкое пламя на миг закрыло обзорные экраны, стартовали тяжелые, огромные цилиндры управляемых ракетных снарядов.
— Конечников, какого черта? — прохрипело в динамиках. — У тебя что, ракеты лишние?
— Сквозь порядки эланцев идут астероиды. Они думают, что княжна на «Колыме», поэтому хотят покончить с Базой.
— Уверен? — спросил Валуев.
— Есть перемещение масс, но радиоисточники своего положения не меняют. На астероидах ругаться некому.
— Блин, Крок, ну ты и голова! Притормози пока свои «дурры»! Группа, залп! «Колыма», выпускай заряды!
Носовая платформа для негабаритных грузов окуталась пламенем. Отлетел отстреленный обтекатель, и как стая пираний ракеты ринулись в пространство. Эланцы все видели, но что-то изменить уже не могли.
Хитрость с управляемыми астероидами обернулась против подчиненных покойного адмирала. Телекамеры ПКДР позволили операторам навестись исключительно точно даже на предельном для стрельбы расстоянии. Ракеты ударили практически одновременно.
Каменные глыбы с намороженными на них миллионами тонн метана и аммиака не были прикрыты защитным полем и моментально сдетонировали. Эскадра врага утонула в облаке огня.
Сверхгорячая плазма сожгла эмиттеры силовых щитов, коснулась бальдуритовой брони корпусов. Несмотря на то, что бомбы-астероиды успели отойти на приличное расстояние, по меньшей мере, четыре из одиннадцати звездолетов эскадры вторжения термический удар прожарил насквозь, превратив их в глыбы спекшейся керамики. Остальные корабли потеряли посты наблюдения, локаторы. На боевых кораблях от жара заклинились башни и вышли из строя пушки.
Взрыв был настолько мощным, что нереактивная компонента от продольной электрической волны жестко встряхнула малые ракетоносцы деметрианцев, удаленные на 25 мегаметров. Остатки вражеской эскадры стали уходить с максимальным ускорением, на которое были способны их подпаленные космическим огнем корабли.
Последовала команда: — «Преследовать и уничтожить».
Скауты пошли сквозь ионизированный газ, стараясь не сильно отрываться от транспортника с боекомплектом.
Интенсивные помехи заставили прекратить ракетный обстрел, поскольку «пакадуры» практически не слушались команд наводчиков.
«Циклоно» и «Тондро» изо всех сил старались разорвать дистанцию, но стоило им выйти из ионизированного облака, как вдогонку остаткам неприятельской эскадры помчались ракеты. Управляемые снаряды кромсали бронированные туши, заставляли их расцветать комьями плазмы.
Очень скоро от группы вторжения осталось 4 корабля. Два «Претендента» все больше отставали от пары «Тондро». В неприятельские звездолеты врезались ракеты, заставляя пламя полного распада разгораться все сильнее. Идущий последним, сильно побитый «Циклоно» взорвался. Огонь был перенесен на его брата-близнеца.
Люди на этом корабле не были трусами, и достойно встретили свою смерть.
Поняв, что уйти не удастся, линкор начал торможение с максимальным ускорением. Заработали маневровые моторы. Вначале никто не понял, зачем пилоты линкора убивают себя и других членов команды пятнадцатикратной перегрузкой.
Но очень скоро стало ясно, что грузовоз вот-вот столкнется с разбитым, пылающим кораблем.
«Колыма» попыталась отвернуть. На двигателях гигантского, неповоротливого транспортника появились длинные фиолетовые световые шлейфы поляризованного вакуума. Но все равно корабль не успевал.
Конечников услышал как капитан «Колымы» отвечает командиру группы, что ускорения больше чем сейчас дать не может, поскольку шпангоуты уже трещат, а напряжение в обшивке таково, что она вот-вот лопнет.
Пакадуры транспортника обрушили на линкор град ракет. Но сбить с курса три миллиона метрических тонн было невозможно. И хотя до «Колымы» вместо целого линкора долетел рой пылающих обломков и перегретого газа, для хрупкого корпуса транспортника этого было достаточно. Располосованный раскаленными обломками, корабль вспыхнул, разбрасывая ракеты из своих трюмов.
Одна из пакадур с активированным взрывателем столкнулась с 2802, и скаут превратился в плазменный шар.
Столь неудачное завершение успешно начатой операции повергло всех в уныние. Без запаса ракет преследовать противника было бессмысленно и опасно. Скауты, по команде со станции прекратили охоту, позволив уйти двум последним эланским крейсерам…
Ангар группы был разрушен, и корабль Федора был определен на постой в одном из уцелевших гражданских ангаров.
Сразу после боя, экипажи скаутов были удостоены визита высочайшей особы. Княжна Александра посетила корабли, чтобы лично поблагодарить храбрых офицеров и матросов ракетоносцев.
Княжна была неприступно-строгой, официальной, затянутой в черный бархат траурного платья. Из украшений на наследнице престола были лишь алмазные серьги и старинный золотой медальон с разноцветными камнями, уютно устроившийся в ложбинке между грудей.
Вокруг девушки вилась свита с большими звездами на погонах, а впереди, отделяя ее от матросов, маячили телохранители из элитного спецназа. Обстановка была серьезной и торжественной. Александре, каким-то образом удалось заставить присутствующих забыть о том, что находятся они в полуразрушенном ангаре, на стенах которого видны грубые, наспех наваренные поверх рваных отверстий заплатки, а пол ощутимо изогнут — следствие удара по касательной в нижние помещения тяжелого снаряда с неприятельского «Претендента».
Наследница престола прошла вдоль построенных экипажей, вглядываясь в лица матросов и офицеров, останавливаясь около командиров и говоря им слова благодарности.
Дойдя до Конечникова, княжна долго смотрела ему в глаза испытывающим, твердым взглядом, потом подошла почти вплотную. Федор почувствовал запах ее духов, тепло тела. Пряча глаза от пронизывающих его насквозь зрачков наследницы престола, капитан опустил их, и тут же поднял в смущении — слишком соблазнительной была сильно открытая вырезом платья грудь девушки. Наконец, когда пауза стала невыносимой, Александра заговорила:
— Капитан, ведь это вы догадались, что управляемые астероиды движутся в одном строю с боевыми кораблями эланцев?
— Да, ваше высочество, — ответил Федор.
— Генерал Соломатин отрекомендовал вас, как знающего свое дело командира. Вы останетесь на Базе для выполнения задания особой важности. Вам потребуется все ваше умение, желание, все, о чем вы так долго думали и мечтали. Я решила доверить именно вам свою жизнь и свободу. Будьте достойны моего выбора.
— Так точно, ваше высочество, — в крайнем волнении произнес Конечников.
Федор понимал, что этого не может быть, что перед ним княжна Александра, но к нему обращалась Дарья Дремина. Наследница престола была удивительно похожа лицом и телом на давно умершего лейтенанта медслужбы экспериментального корабля-разведчика.
Она говорила с теми же интонациями, а тембр голоса, упав на тон ниже, в точности соответствовал тому, который остался, запечатленный цепкой детской памятью. Фея его детских грез просила о помощи.
— Так точно, ваше высочество, — еще раз повторил Конечников. — Сделаю все возможное и невозможное.
— И невозможное, Федор, — отозвалась Александра, сбросив на мгновение маску неприступной властительницы, напоминая о недавнем вечере, тихой, темной оранжерее, когда ему можно было все, стоило только разрешить себе. — Запомните хорошенько, капитан… И невозможное.
Федор вдруг узнал золотой медальон великой княжны. Давным-давно он видел эту массивную древнюю безделушку на шее Дарьи Дреминой.
Княжна кивнула и двинулась дальше, а Конечников остался стоять, приложив руку к голове, отдавая воинскую честь своей повелительнице, ее лакеям, ее стратегам и военачальникам, которые оказались не в состоянии защитить девушку от эланских пушек.
Федор сидел в капитанской каюте, слушая доклады техников, которые вылизывали корабль. Менялись узлы и блоки, не соответствующие оптимальным параметрам, да и просто вызывающие сомнение. В боевой рубке, единственном более-менее просторном помещении корабля монтировались дополнительные кресла, которые остряк зампотех обозвал «зрительскими». Шипела сварка, на разные голоса выли пилы и дрели.
На столе, перед Федором, лежал включенный портативный комп. В зоне проекции плыли силуэты кораблей. Конечникова волновали скрывшиеся в газопылевых облаке «Тундеры». Что-то подсказывало ему, что эланцы не ушли, просто затаились на время. Да и куда им было идти?
Система Солейны находилась на самых задворках Галактики, в разреженной области, наполненной старыми звездами. До ближайшего соседа, тусклого безымянного красного карлика с непригодными для жизни планетами было не меньше 40 световых лет пути.
«С двумя ТШК кольца им не взять» — подумал Федор. — «Но что они предпримут? Неужели долгое, страшное отступление, полет продолжительностью в десятилетия, чтобы добраться до ближайшей станции гиперперехода, контролируемой своими. Интересно, доживет ли кто-нибудь из команды до этого сладкого для «virkoko» дня?»
Размышления Конечникова прервал дежурный, который доложил, что прибыл спецгруз.
Вскоре второй грузовой отсек наполнили десантники. Их командир сообщил, что по приказу командира крепости, подразделению поручено охранять важный груз, поэтому его солдаты будут находиться на корабле, нравится кому-то это или нет. Ввиду особой важности задания, всякий, кто появится у второго грузового отсека, будет застрелен при попытке проникновения на охраняемый объект. А еще им нужны: отдельное спальное помещение, караульное помещение, командный пункт и туалет.
На это Конечников порекомендовал наглому первому лейтенанту заварить двери, и сидеть там безвылазно, делая все, что они сочтут нужным: есть, спать, нести службу, раздуваться от чувства собственной значимости, писать и какать, поскольку малый гиперпространственный разведчик плохо приспособлен даже для штатного экипажа. Своих матросов же, от слаженности действий которых зависит дальнейшая судьба наследницы престола и груза особой важности, он, накануне боя, ничем стеснять не будет.
Десантник прошипел нечто неразборчивое и убрался восвояси. Потекло пустое, наполненное тяжелыми мыслями время. Конечникова от того занятия оторвали только пару раз.
В первый, когда командир спецназа подрался с лейтенантом Грымзиным, командиром десантной группы скаута.
Во второй раз ближе к вечеру, когда в шлюзовой створ ангара затащили для погрузки санитарный корабль. Он был раза в два больше малого ракетоносца, толстый, пузатый, неуклюжий. Военная полиция и спецподразделения взяли «санитара» в двойное кольцо, заблокировали входы и выходы ангара. Всеми правдами и неправдами на стартовую площадку стал набиваться народ, вылезая из технических помещений, грузовых ворот и даже коммуникаций внутреннего транспорта. В основном это были дети, женщины, гражданские.
На звездолет можно было пройти только по предъявлению особого пропуска, требуя его даже у носильщиков лазарета и тяжелораненых. Экипажи кораблей на станцию не выпускали, объясняя это запретом, связанным с состоянием повышенной боеготовности.
Конечников так и не смог связаться с Гутом по телефону и не получил никаких вразумительных сведений от его сослуживцев. При том бардаке, который творился сейчас на станции, это было вполне объяснимо. Тревога за своего черного друга окончательно заела Крока.
Федор вышел из корабля, в надежде, что у капитана Кинга хватит ума найти новую стоянку крейсеров — разведчиков и болезненная щепетильность Авраама не помешает ему просить бывших коллег о спасении.
Федор подобрался ближе к транспортнику, насколько позволяло оцепление вокруг собственного корабля, и пошел вдоль сдерживающей толпу цепи, вглядываясь в лица за живым кольцом солдат.
Солдаты стояли с оружием наизготовку, выставив штыки. Вокруг бурлила толпа. Люди кричали, протягивали руки к охране, умоляли взять хотя бы детей, предлагали деньги, золото, все блага мира.
Нижние чины были одеты в парадную форму, с аксельбантами, белыми ремнями, в хромированных касках. Под темными стеклами щитков не было видно лиц.
Казалось, что это роботы, которым все равно кто стоит перед ними, все равно, что будет с ними самими, когда транспортник уйдет, оставив их умирать на обреченной станции.
Или же бессмертные боги, которым безразличны страдания примитивных существ, существа неподвластные ограничениям пространства и времени, способные легко сбросить бесполезные оболочки из плоти, чтобы перенестись в иные тела и иные миры, туда, куда им захочется.
Один из солдат вдруг поднял стекло каски. Конечников увидел испуганные, бессмысленные глаза, до предела испуганного и забитого деревенского парня. Он опасливо покосился на соседа, погоны которого украшала одна лычка, ковырнул в носу, и снова надвинул на лицо темное зеркало щитка.
Командир охраны ругался с пожилым полковником, крича — «Неужели вы не понимаете, что это не положено!».
А тот, несмотря на то, что в мирное время мог стереть в порошок наглого лейтенантишку, бубнил что-то со слезами на глазах про дочь и внучку.
— Конечников, Конечников! — закричал кто-то. — Как хорошо, что я тебя встретил.
Федор обернулся. Из толпы, подпрыгивая на месте и прожигая насквозь взглядом, ему махал руками, капитан Искорин. Под глазом у него явственно проглядывал тщательно замазанный фингал.
Конечников подошел ближе. Искорин протиснулся между штыков и заорал, перекрывая шум толпы:
— Привет.
— Привет, — ответил ему Федор. — Что у тебя с лицом?
— Стрелкин гадость про мою невесту сказал. Вот мы поговорили с ним.
— А по нему не скажешь, — заметил Конечников.
— У тебя на борту не найдется местечка для меня?
— Нет, — прокричал в ответ Федор. — Все занято, все под контролем.
По правде говоря, этот штабной был бы последним в списке тех, кого Конечников стал вытаскивать со станции.
— Я знаю, что ты меня не сильно любишь, но хочешь, я тебе денег дам? 1000 рублей прямо сейчас и еще 4, когда доберемся до безопасного места.
— Не в деньгах дело, — продолжил прикидываться валенком Конечников.
— 10 000, — подумай Федор, целых 10 000 рублей.
— Только что 5 было, — усмехнулся Конечников.
— Скажи свою цену. Мой отец богатый, заплатит.
— Сиди лучше здесь. Там «Тундеры» шатаются, которых мы упустили.
— Ты не понимаешь! Командующий застрелился, его все равно бы под трибунал бы отдали, штаб самораспустился…
— Ну и что, — прокричал Федор.
— Конечников, я знаю, что кроме крейсеров у эланцев есть еще АБГ. И не один. Они вот-вот пустят в ход пушки «сучек» и разнесут крепость в клочья.
— Что ты несешь, дурак! Молчать! — крикнул Конечников.
— Все, все слышали!? — закричал Искорин, обращаясь к толпе. — Нас всех подставили! Мы все умрем!
— Прекратить! — рявкнул ефрейтор охранного подразделения, тот самый, на которого боязливо косился молодой солдат. Он с разворота ударил Искорина прикладом по голове.
Но было поздно. Услышав страшную новость, истошно завизжали женщины, толпа поперла на оцепление. Конечников счел за лучшее вернуться на корабль. В камеры обзора было видно, как волнуется людское море за надежной компресситовой броней корпуса, мелькают дубинки полицейских, приклады солдат, зонтики и трости гражданских. Вдруг истошно заревела сирена, слышимая даже на центральном посту скаута. Замигали красные лампочки на створе шлюзовых ворот, предупреждая об активации подъемных механизмов. Толпа кинулась прочь, давя женщин стариков и детей. Конечников не стал смотреть, что будет дальше.
На скаут пришел вызов центрального поста.
Конечникову сообщили, что в непосредственной близости от станции пролетел высокоскоростной объект.
Федор, забравшись в командирскую каюту, дремал под успокаивающий непрерывный диалог постов наблюдения.
«Нет, сегодня они уже не покажутся» — промелькнуло в голове.
— Дежурный! При изменении обстановки — докладывать. Я должен поспать.
— Есть, командир, — нарочито бодро ответил тот.
«Второй лейтенант Хомяков» — совсем уже на грани сна пронеслось в туманящемся сознании — «молокосос с запалом. Сам спать не будет, и другим не даст».
Темнота и покой окутали Федора.
В неглубоком, тревожном сне возникли голоса. Один из них, сочный, мягкий, мучительно женственный, принадлежал княжне Александре. Другой, как не странно, полковнику Томскому. Федор почему-то не удивился, что наследница престола говорит с простым начальником Службы Безопасности заштатной орбитальной крепости, словно это он ее хозяин, царь и бог.
Конечников не понимал смысла их разговора, выхватывая отдельные обрывки слов. Было ясно лишь одно, что княжна, которую Томский называл Рогнедой, уговаривает оставить кого-то в живых. Конечников явственно уловил настойчивую просьбу девушки — «Я хочу, чтобы он жил».
А грубый, властный голос полковника, которого княжна называла Андреем, доказывал ей, что это опасно, что еще не время позволить смертным так приблизиться к совершенству, что вся система отношений пойдет прахом из-за ее дурацкой сентиментальности.
Голос Александры изменился. Она прошипела что-то в ответ. Полковник разразился бранью — «Придумали, и еще придумают, не бином Ньютона».
«А не будет ли поздно?» — уже совершенно отчетливо услышал он голос княжны. Сердце Федора сжалось от нехорошего предчувствия.
— Командир, внимание! — откуда-то издалека, донесся голос дежурного офицера. — Наблюдаю эланский корабль.
— Выведи данные на экран, — отозвался Конечников. — Боевая тревога.
— Есть, командир.
В черной бездне среди звезд плыла мигающая точка. Данные телеметрии показывали, что объект находится на расстоянии 42000 километров, весит около трех миллионов метрических тонн и движется по кривой сближения к планете.
— Не скрывается, — сказал Федор. — Огней как на елке.
— Судя по всему, это парламентер. Отбивает симпл-кодом.
— Смотреть внимательно в другие сектора. На линкор не пялиться. Этого мы видим, но, сколько их прячется, и с какой стороны они подходят — неизвестно.
— Есть, командир.
— Радио на лидер: «Вижу корабль противника, координаты…»
— Есть.
Через 2 минуты с лидера пришел ответ: — «Усилить наблюдение в секторах, ничего не предпринимать, ждать дальнейших указаний».
Томительно медленно побежали минуты ожидания. Станция обменивалась с эланцем световыми сигналами.
От побитой метеоритами туши крепости отделился почтовый транспортник. Маленький кораблик лег на курс сближения.
— Рассчитать место встречи, — приказал Конечников.
Заработали радио и оптические дальномеры. Получив данные, курсопрокладчик выдал галактические и гелиоцентрические координаты точки пересечения траекторий, а также показал место рандеву в виде трехмерной проекции.
— Гравиметрист, наблюдать окрестности точки встречи. Штурманской группе рассчитать возможные траектории подхода основных сил неприятельской эскадры.
— Командир, транспорт «Колыма» пришел в движение. Ложится на тот же курс.
— Ждите, — объявил по громкой связи Конечников, — сейчас и мы пойдем.
Действительно, еще через пять минут поступила команда выдвинуться поближе к месту встречи кораблей.
— Васька, — обратился Конечников к Стрельникову. — Будь готов перехватывать ракеты с транспортника.
12 скаутов построились вокруг несуразно-огромного, бесформенного корпуса «Колымы».
«КАКОГО ЧЕРТА» — мигнул огонек с корабля-парламентера.
Конвой успел занять такое положение, что стала видна неповрежденная часть станции. Было видно, как орбитальная крепость отбила: «УСТРОЙСТВО «ОМЕГА» НАХОДИТСЯ НА ТРАНСПОРТНОМ КОРАБЛЕ. МАЛЫЕ КРЕЙСЕРА — ЭСКОРТ».
«ПРОДОЛЖАТЬ ДВИЖЕНИЕ» — после некоторой паузы просигналил телеграф эланцев.
— Ты понял, Стрелкин? — спросил Федор.
— Понял, Крок, молчи, — отозвался тот.
Невыносимо долго транспортник набирал скорость, а потом также долго притормаживал, ложась на высокую орбиту.
Эланец, огромный, мощный, чудовищно опасный небесный монстр, приближаясь, вырастал в размерах. Телескопы постов наблюдения давали картинку во всех деталях, пробегая на максимальном увеличении по бронированной поверхности «рогатой камбалы». Наблюдатели напряженно пытались определить название корабля, шаря в закоулках своей памяти и запрашивая данные из компьютера.
Наконец, носовой пост решился:
— Внимание, командир. С высокой долей достоверности могу распознать линкор как «Прайдо Элано», флагман второй эскадры противника.
— Уверены, первый пост?
— Номера замазаны, цветовые идентификационные отражатели сняты, но совокупность признаков, таких, как форма и расположение свежих пятен брони, специфическая форма антенн дает вероятность правильного определения в районе 95 %.
— Любит адмирал Убахо быть впереди, на лихом коне, вот корабль и расписан пробоинами… — подытожил Федор. — Господа, команды на запуск, скорее всего не будет. Будем стрелять без приказа.
— В парламентера? — изумился первый пилот.
— В парламентера, — отрубил Конечников. — Они нашу эскадру сожгли, подло и вероломно. Какие могут быть игры в благородство.
Луч со станции периодически выдавал серии импульсов. Федору было не до переговоров, но все же он уловил: «УСТАНОВКА И ВЕЛИКАЯ КНЯЖНА БУДУТ ПЕРЕДАНЫ ТОЛЬКО ПОСЛЕ ПОЛУЧЕНИЯ ГАРАНТИЙ ВЫПОЛНЕНИЯ ВАШИХ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ ПРИ ЛИЧНОЙ ВСТРЕЧЕ КОМАНДУЮЩЕГО ЭЛАНСКОЙ ЭСКАДРОЙ С ПРЕДСТАВИТЕЛЕМ КОМАНДОВАНИЯ КРЕПОСТИ».
«Колыма» с трудом затормозила, уравняв скорости с флагманом противника.
«ПАРЛАМЕНТЕР МОЖЕТ ПОДНЯТЬСЯ НА БОРТ» — отбил оптический телеграф симпл-кодом.
Почтовый кораблик вошел в створ шлюза эланца. Броневая плита ворот медленно встала на место. Конечников вдруг ощутил печаль, точно потерял что-то дорогое.
Долгое время ничего не происходило. В бесконечном беге по кругу сменяли друг друга сообщения наблюдателей, создавая иллюзию безопасности и надежности. «Носовой», «кормовой», «мидель один» и «мидель два». На табло, сменяя друг друга, плыли секунды. Ожидание становилось нестерпимым.
Вдруг линкор противника вздрогнул. На какое-то мгновение он изменил свое положение, неуловимо замедлив свой бег.
Оптический телеграф просигналил «БАСТ…….», и умолк на полуслове. Пушки «Претендента» открыли огонь. Закрученные в спираль комья плазмы полетели из орудий главного калибра в направлении скаутов. По знергощитам застучала картечь. Обстрел был на удивление редким и неприцельным.
Из кормового шлюза «Прайдо Элано» рванулось пламя, компресситовые, сверхпрочные плиты пошли трещинами. Было похоже на то, что пилоты малого транспортника деметрианцев, предпочли погибнуть, на полной тяге таранив стену ангара.
— Васька, бей! — проорал Конечников.
Тяжелые цилиндры ракет вырвались из контейнеров. Мгновение спустя «пакадуры» с других кораблей устремились к цели. Пламя полного распада побежало по корпусу эланского корабля, сдирая обшивку, разбрасывая обломки корпуса и механизмов боевого звездолета.
Эфир заполнился лающей эланской бранью. Федор без труда разобрал часто повторяющиеся слова «бастардо», «хундо» и «мариконо».
— Засечь, — заорал Конечников. — Определить, откуда идет передача. Радист, ответить открытым текстом: — «ТОЖЕ КЛИЗМУ ХОЧЕТСЯ? ИДИТЕ, ПАПОЧКА ЗАЖДАЛСЯ».
— Так и передавать? — коротко хрюкнув от сдерживаемого смеха, спросил радист.
— Передавать! — отрубил Конечников, и сбавив тон обьяснил. — Эланцы любят поругаться. Мы засечем их передатчики.
В пространство полетели точки и тире. Как и ожидал Федор, эфир отозвался на искаженном риче:
«МАТ ТВОЙ ИБ*Л, СОБАЙКА. ТВОЙ РУКА ОТОРРВАТ ЗА ЭТИ СЛОВА БУДУ».
— Дай-ка в эфир: «Е*И СВОЮ, РЕЗИНКА ШТОПАНАЯ, ДЕШЕВЛЕ ОБОЙДЕТСЯ».
— Господин капитан, вы уверены? — осторожно поинтересовался радист. — Действительно ведь руки оборвут.
— А ты в плен собрался? Отбивай.
Приемник захрипел от транслируемой со всех сторон бешеной ругани.
— Есть пеленг, — произнес радист. — Могу с уверенностью утверждать, что слышу не меньше десяти разных передатчиков. Даю координаты.
— Отлично! Передать на другие скауты. Запросить разрешение на сближение с вражеской эскадрой.
— Полковник Валуев приказывает отходить.
— Что за ерунда, — вырвалось у Федора. — Дать радио на транспорт, пусть выпускают «дуры».
— Командир, они отвечают, что понятия не имеют, о чем мы запрашиваем.
— Гравиметрист, не спи, — рявкнул Федор.
— В точке нахождения вражеской эскадры наблюдаю непонятные перемещения масс.
— Радист, как это соотносится с пеленгуемым сигналом?
— Никак, командир.
Федор вдруг понял, что происходит. Сквозь строй кораблей противника начали движение астероиды, разгоняясь для удара по Базе.
— Васька, их астеробомбы движутся к орбитальной крепости. Пускай ракеты, управление одной «дурой» отдай мне.
Жидкое пламя на миг закрыло обзорные экраны, стартовали тяжелые, огромные цилиндры управляемых ракетных снарядов.
— Конечников, какого черта? — прохрипело в динамиках. — У тебя что, ракеты лишние?
— Сквозь порядки эланцев идут астероиды. Они думают, что княжна на «Колыме», поэтому хотят покончить с Базой.
— Уверен? — спросил Валуев.
— Есть перемещение масс, но радиоисточники своего положения не меняют. На астероидах ругаться некому.
— Блин, Крок, ну ты и голова! Притормози пока свои «дурры»! Группа, залп! «Колыма», выпускай заряды!
Носовая платформа для негабаритных грузов окуталась пламенем. Отлетел отстреленный обтекатель, и как стая пираний ракеты ринулись в пространство. Эланцы все видели, но что-то изменить уже не могли.
Хитрость с управляемыми астероидами обернулась против подчиненных покойного адмирала. Телекамеры ПКДР позволили операторам навестись исключительно точно даже на предельном для стрельбы расстоянии. Ракеты ударили практически одновременно.
Каменные глыбы с намороженными на них миллионами тонн метана и аммиака не были прикрыты защитным полем и моментально сдетонировали. Эскадра врага утонула в облаке огня.
Сверхгорячая плазма сожгла эмиттеры силовых щитов, коснулась бальдуритовой брони корпусов. Несмотря на то, что бомбы-астероиды успели отойти на приличное расстояние, по меньшей мере, четыре из одиннадцати звездолетов эскадры вторжения термический удар прожарил насквозь, превратив их в глыбы спекшейся керамики. Остальные корабли потеряли посты наблюдения, локаторы. На боевых кораблях от жара заклинились башни и вышли из строя пушки.
Взрыв был настолько мощным, что нереактивная компонента от продольной электрической волны жестко встряхнула малые ракетоносцы деметрианцев, удаленные на 25 мегаметров. Остатки вражеской эскадры стали уходить с максимальным ускорением, на которое были способны их подпаленные космическим огнем корабли.
Последовала команда: — «Преследовать и уничтожить».
Скауты пошли сквозь ионизированный газ, стараясь не сильно отрываться от транспортника с боекомплектом.
Интенсивные помехи заставили прекратить ракетный обстрел, поскольку «пакадуры» практически не слушались команд наводчиков.
«Циклоно» и «Тондро» изо всех сил старались разорвать дистанцию, но стоило им выйти из ионизированного облака, как вдогонку остаткам неприятельской эскадры помчались ракеты. Управляемые снаряды кромсали бронированные туши, заставляли их расцветать комьями плазмы.
Очень скоро от группы вторжения осталось 4 корабля. Два «Претендента» все больше отставали от пары «Тондро». В неприятельские звездолеты врезались ракеты, заставляя пламя полного распада разгораться все сильнее. Идущий последним, сильно побитый «Циклоно» взорвался. Огонь был перенесен на его брата-близнеца.
Люди на этом корабле не были трусами, и достойно встретили свою смерть.
Поняв, что уйти не удастся, линкор начал торможение с максимальным ускорением. Заработали маневровые моторы. Вначале никто не понял, зачем пилоты линкора убивают себя и других членов команды пятнадцатикратной перегрузкой.
Но очень скоро стало ясно, что грузовоз вот-вот столкнется с разбитым, пылающим кораблем.
«Колыма» попыталась отвернуть. На двигателях гигантского, неповоротливого транспортника появились длинные фиолетовые световые шлейфы поляризованного вакуума. Но все равно корабль не успевал.
Конечников услышал как капитан «Колымы» отвечает командиру группы, что ускорения больше чем сейчас дать не может, поскольку шпангоуты уже трещат, а напряжение в обшивке таково, что она вот-вот лопнет.
Пакадуры транспортника обрушили на линкор град ракет. Но сбить с курса три миллиона метрических тонн было невозможно. И хотя до «Колымы» вместо целого линкора долетел рой пылающих обломков и перегретого газа, для хрупкого корпуса транспортника этого было достаточно. Располосованный раскаленными обломками, корабль вспыхнул, разбрасывая ракеты из своих трюмов.
Одна из пакадур с активированным взрывателем столкнулась с 2802, и скаут превратился в плазменный шар.
Столь неудачное завершение успешно начатой операции повергло всех в уныние. Без запаса ракет преследовать противника было бессмысленно и опасно. Скауты, по команде со станции прекратили охоту, позволив уйти двум последним эланским крейсерам…
Ангар группы был разрушен, и корабль Федора был определен на постой в одном из уцелевших гражданских ангаров.
Сразу после боя, экипажи скаутов были удостоены визита высочайшей особы. Княжна Александра посетила корабли, чтобы лично поблагодарить храбрых офицеров и матросов ракетоносцев.
Княжна была неприступно-строгой, официальной, затянутой в черный бархат траурного платья. Из украшений на наследнице престола были лишь алмазные серьги и старинный золотой медальон с разноцветными камнями, уютно устроившийся в ложбинке между грудей.
Вокруг девушки вилась свита с большими звездами на погонах, а впереди, отделяя ее от матросов, маячили телохранители из элитного спецназа. Обстановка была серьезной и торжественной. Александре, каким-то образом удалось заставить присутствующих забыть о том, что находятся они в полуразрушенном ангаре, на стенах которого видны грубые, наспех наваренные поверх рваных отверстий заплатки, а пол ощутимо изогнут — следствие удара по касательной в нижние помещения тяжелого снаряда с неприятельского «Претендента».
Наследница престола прошла вдоль построенных экипажей, вглядываясь в лица матросов и офицеров, останавливаясь около командиров и говоря им слова благодарности.
Дойдя до Конечникова, княжна долго смотрела ему в глаза испытывающим, твердым взглядом, потом подошла почти вплотную. Федор почувствовал запах ее духов, тепло тела. Пряча глаза от пронизывающих его насквозь зрачков наследницы престола, капитан опустил их, и тут же поднял в смущении — слишком соблазнительной была сильно открытая вырезом платья грудь девушки. Наконец, когда пауза стала невыносимой, Александра заговорила:
— Капитан, ведь это вы догадались, что управляемые астероиды движутся в одном строю с боевыми кораблями эланцев?
— Да, ваше высочество, — ответил Федор.
— Генерал Соломатин отрекомендовал вас, как знающего свое дело командира. Вы останетесь на Базе для выполнения задания особой важности. Вам потребуется все ваше умение, желание, все, о чем вы так долго думали и мечтали. Я решила доверить именно вам свою жизнь и свободу. Будьте достойны моего выбора.
— Так точно, ваше высочество, — в крайнем волнении произнес Конечников.
Федор понимал, что этого не может быть, что перед ним княжна Александра, но к нему обращалась Дарья Дремина. Наследница престола была удивительно похожа лицом и телом на давно умершего лейтенанта медслужбы экспериментального корабля-разведчика.
Она говорила с теми же интонациями, а тембр голоса, упав на тон ниже, в точности соответствовал тому, который остался, запечатленный цепкой детской памятью. Фея его детских грез просила о помощи.
— Так точно, ваше высочество, — еще раз повторил Конечников. — Сделаю все возможное и невозможное.
— И невозможное, Федор, — отозвалась Александра, сбросив на мгновение маску неприступной властительницы, напоминая о недавнем вечере, тихой, темной оранжерее, когда ему можно было все, стоило только разрешить себе. — Запомните хорошенько, капитан… И невозможное.
Федор вдруг узнал золотой медальон великой княжны. Давным-давно он видел эту массивную древнюю безделушку на шее Дарьи Дреминой.
Княжна кивнула и двинулась дальше, а Конечников остался стоять, приложив руку к голове, отдавая воинскую честь своей повелительнице, ее лакеям, ее стратегам и военачальникам, которые оказались не в состоянии защитить девушку от эланских пушек.
Федор сидел в капитанской каюте, слушая доклады техников, которые вылизывали корабль. Менялись узлы и блоки, не соответствующие оптимальным параметрам, да и просто вызывающие сомнение. В боевой рубке, единственном более-менее просторном помещении корабля монтировались дополнительные кресла, которые остряк зампотех обозвал «зрительскими». Шипела сварка, на разные голоса выли пилы и дрели.
На столе, перед Федором, лежал включенный портативный комп. В зоне проекции плыли силуэты кораблей. Конечникова волновали скрывшиеся в газопылевых облаке «Тундеры». Что-то подсказывало ему, что эланцы не ушли, просто затаились на время. Да и куда им было идти?
Система Солейны находилась на самых задворках Галактики, в разреженной области, наполненной старыми звездами. До ближайшего соседа, тусклого безымянного красного карлика с непригодными для жизни планетами было не меньше 40 световых лет пути.
«С двумя ТШК кольца им не взять» — подумал Федор. — «Но что они предпримут? Неужели долгое, страшное отступление, полет продолжительностью в десятилетия, чтобы добраться до ближайшей станции гиперперехода, контролируемой своими. Интересно, доживет ли кто-нибудь из команды до этого сладкого для «virkoko» дня?»
Размышления Конечникова прервал дежурный, который доложил, что прибыл спецгруз.
Вскоре второй грузовой отсек наполнили десантники. Их командир сообщил, что по приказу командира крепости, подразделению поручено охранять важный груз, поэтому его солдаты будут находиться на корабле, нравится кому-то это или нет. Ввиду особой важности задания, всякий, кто появится у второго грузового отсека, будет застрелен при попытке проникновения на охраняемый объект. А еще им нужны: отдельное спальное помещение, караульное помещение, командный пункт и туалет.
На это Конечников порекомендовал наглому первому лейтенанту заварить двери, и сидеть там безвылазно, делая все, что они сочтут нужным: есть, спать, нести службу, раздуваться от чувства собственной значимости, писать и какать, поскольку малый гиперпространственный разведчик плохо приспособлен даже для штатного экипажа. Своих матросов же, от слаженности действий которых зависит дальнейшая судьба наследницы престола и груза особой важности, он, накануне боя, ничем стеснять не будет.
Десантник прошипел нечто неразборчивое и убрался восвояси. Потекло пустое, наполненное тяжелыми мыслями время. Конечникова от того занятия оторвали только пару раз.
В первый, когда командир спецназа подрался с лейтенантом Грымзиным, командиром десантной группы скаута.
Во второй раз ближе к вечеру, когда в шлюзовой створ ангара затащили для погрузки санитарный корабль. Он был раза в два больше малого ракетоносца, толстый, пузатый, неуклюжий. Военная полиция и спецподразделения взяли «санитара» в двойное кольцо, заблокировали входы и выходы ангара. Всеми правдами и неправдами на стартовую площадку стал набиваться народ, вылезая из технических помещений, грузовых ворот и даже коммуникаций внутреннего транспорта. В основном это были дети, женщины, гражданские.
На звездолет можно было пройти только по предъявлению особого пропуска, требуя его даже у носильщиков лазарета и тяжелораненых. Экипажи кораблей на станцию не выпускали, объясняя это запретом, связанным с состоянием повышенной боеготовности.
Конечников так и не смог связаться с Гутом по телефону и не получил никаких вразумительных сведений от его сослуживцев. При том бардаке, который творился сейчас на станции, это было вполне объяснимо. Тревога за своего черного друга окончательно заела Крока.
Федор вышел из корабля, в надежде, что у капитана Кинга хватит ума найти новую стоянку крейсеров — разведчиков и болезненная щепетильность Авраама не помешает ему просить бывших коллег о спасении.
Федор подобрался ближе к транспортнику, насколько позволяло оцепление вокруг собственного корабля, и пошел вдоль сдерживающей толпу цепи, вглядываясь в лица за живым кольцом солдат.
Солдаты стояли с оружием наизготовку, выставив штыки. Вокруг бурлила толпа. Люди кричали, протягивали руки к охране, умоляли взять хотя бы детей, предлагали деньги, золото, все блага мира.
Нижние чины были одеты в парадную форму, с аксельбантами, белыми ремнями, в хромированных касках. Под темными стеклами щитков не было видно лиц.
Казалось, что это роботы, которым все равно кто стоит перед ними, все равно, что будет с ними самими, когда транспортник уйдет, оставив их умирать на обреченной станции.
Или же бессмертные боги, которым безразличны страдания примитивных существ, существа неподвластные ограничениям пространства и времени, способные легко сбросить бесполезные оболочки из плоти, чтобы перенестись в иные тела и иные миры, туда, куда им захочется.
Один из солдат вдруг поднял стекло каски. Конечников увидел испуганные, бессмысленные глаза, до предела испуганного и забитого деревенского парня. Он опасливо покосился на соседа, погоны которого украшала одна лычка, ковырнул в носу, и снова надвинул на лицо темное зеркало щитка.
Командир охраны ругался с пожилым полковником, крича — «Неужели вы не понимаете, что это не положено!».
А тот, несмотря на то, что в мирное время мог стереть в порошок наглого лейтенантишку, бубнил что-то со слезами на глазах про дочь и внучку.
— Конечников, Конечников! — закричал кто-то. — Как хорошо, что я тебя встретил.
Федор обернулся. Из толпы, подпрыгивая на месте и прожигая насквозь взглядом, ему махал руками, капитан Искорин. Под глазом у него явственно проглядывал тщательно замазанный фингал.
Конечников подошел ближе. Искорин протиснулся между штыков и заорал, перекрывая шум толпы:
— Привет.
— Привет, — ответил ему Федор. — Что у тебя с лицом?
— Стрелкин гадость про мою невесту сказал. Вот мы поговорили с ним.
— А по нему не скажешь, — заметил Конечников.
— У тебя на борту не найдется местечка для меня?
— Нет, — прокричал в ответ Федор. — Все занято, все под контролем.
По правде говоря, этот штабной был бы последним в списке тех, кого Конечников стал вытаскивать со станции.
— Я знаю, что ты меня не сильно любишь, но хочешь, я тебе денег дам? 1000 рублей прямо сейчас и еще 4, когда доберемся до безопасного места.
— Не в деньгах дело, — продолжил прикидываться валенком Конечников.
— 10 000, — подумай Федор, целых 10 000 рублей.
— Только что 5 было, — усмехнулся Конечников.
— Скажи свою цену. Мой отец богатый, заплатит.
— Сиди лучше здесь. Там «Тундеры» шатаются, которых мы упустили.
— Ты не понимаешь! Командующий застрелился, его все равно бы под трибунал бы отдали, штаб самораспустился…
— Ну и что, — прокричал Федор.
— Конечников, я знаю, что кроме крейсеров у эланцев есть еще АБГ. И не один. Они вот-вот пустят в ход пушки «сучек» и разнесут крепость в клочья.
— Что ты несешь, дурак! Молчать! — крикнул Конечников.
— Все, все слышали!? — закричал Искорин, обращаясь к толпе. — Нас всех подставили! Мы все умрем!
— Прекратить! — рявкнул ефрейтор охранного подразделения, тот самый, на которого боязливо косился молодой солдат. Он с разворота ударил Искорина прикладом по голове.
Но было поздно. Услышав страшную новость, истошно завизжали женщины, толпа поперла на оцепление. Конечников счел за лучшее вернуться на корабль. В камеры обзора было видно, как волнуется людское море за надежной компресситовой броней корпуса, мелькают дубинки полицейских, приклады солдат, зонтики и трости гражданских. Вдруг истошно заревела сирена, слышимая даже на центральном посту скаута. Замигали красные лампочки на створе шлюзовых ворот, предупреждая об активации подъемных механизмов. Толпа кинулась прочь, давя женщин стариков и детей. Конечников не стал смотреть, что будет дальше.
На скаут пришел вызов центрального поста.
Конечникову сообщили, что в непосредственной близости от станции пролетел высокоскоростной объект.