Страница:
Та легко спрыгнула со шкафа, пробежала по полу и устроилась на свое законное место — на подушке возле хозяина…»
… В дверь вежливо, но решительно постучали.
— Федор Андреевич, — вам пора капельницу делать, донесся из-за двери голос медсестры.
— Сейчас открою, — отозвался Конечников, раздраженно буркнув. — Почитать не дадут спокойно.
Конец 14 главы.
Глава 15
… В дверь вежливо, но решительно постучали.
— Федор Андреевич, — вам пора капельницу делать, донесся из-за двери голос медсестры.
— Сейчас открою, — отозвался Конечников, раздраженно буркнув. — Почитать не дадут спокойно.
Конец 14 главы.
Глава 15
СИЛА ДВЕНАДЦАТИ СЛОВ
— «Вот это да», — непрерывно крутилось у Конечникова в голове. — «Эти мантры делали бессмертными даже кошек».
Федор подумал, что с удовольствием попользовал бы этими дикими, сложно произносимыми сочетаниями звуков своего деда, чтобы он снова стал молодым и здоровым. А еще он сам бы читал эту мантру, какие бы кошмары не приходилось ему при этом терпеть, лишь бы прожить тысячи лет, наполняясь знаниями и мудростью, наблюдая, как встают и рассыпаются прахом города, как брошенные зерна идей, слов и действий дают всходы.
Медсестра закончила. Федор, рассеяно поблагодарив девушку и заперев за ней дверь, продолжил чтение этой невозможной книги, имея целью найти полный текст когда-то известной всем и каждому, а ныне отошедшей в забвение мантры бессмертия.
«Оранжево- красные лучи утреннего Солнца, теплые, ласковые, проникали на кухню дома через громадное, во всю стену окно. Если не смотреть на заваленный снегом лес и тяжелые белые шапки на елях и соснах, можно было бы решить, что наступило лето. На кухне, несмотря на включенную вентиляцию, было тепло. Максим не любил с утра прохладу, его еще не проснувшийся организм требовал расслабленной неги. Однако, на этот раз рассеянного состояния, наполненного мыслями ни о чем, не получилось.
Едва Ирина возникла на кухне, Мара преувеличено энергично начала тереться об ноги хозяина, требуя завтрак. Обычно она так не делала, с достоинством ожидая, когда Максим приготовит ей еду.
Гостья Максима, без зазрения совести соревновалась с кошкой, выцарапывая свою долю внимания, отвлекая мужчину на всякие глупые затеи, видимо считая это вполне заслуженным после нескольких половых актов и полночного разговора «за жизнь».
Младший научный сотрудник впервые не знал, что ему делать. Бывшая любовница Толика свалилась ему как снег на голову, не имея за душой ни единого кредита, потратив все на перелет от Эпсилона Короны до Солнца.
Табло информации о внешних условиях показывало, что за стенами дома стоит мороз в 35 градусов.
Утро в лесу под Владимиром выдалось солнечное и очень морозное. Максим с неудовольствием понимал, что вцепившаяся в него тетка, в декоративной обуви и негреющей шубейке на тараканьем меху, в которой она приехала, сегодня, вне теплого помещения просто даст дуба.
А ее нужно было довести хотя бы до института, а там можно было бы спихнуть на руки начальства, пусть думают, куда ее определить.
Оставить Ирину у себя, пусть даже после хорошего секса и разговоров по душам означало бы плюнуть в душу Ксении, совсем неплохой девчонке, вызвать неудовольствие Мары, а главное, поставить с ног на уши весь налаженный быт.
Однако не использовать женщину в программе «Город», отправить обратно из-за проблем морального порядка, означало не только лишить ВИИР бесценных данных, но и погубить Ирину, которую наверняка уже взяли под постоянное наблюдение ребята в черной форме.
Это, и еще смутное чувство жалости к неглупой, но совершенно запутавшейся тетке, заставили Максима предложить ей обновить гардероб, выбрав что-то подходящее для здешнего климата.
Услышав это, Мара скользнула по лицу хозяина насмешливым взглядом. Ирина, забыв обо всем, самозабвенно занялась шопингом.
«Главное — довезти», — повторял Максим, глядя, как Ирина роется в каталогах магазина, листая клавишами просмотра страницы. Из одежды на женщине были одни маленькие, едва прикрывающие причинное место трусики, позволяющие рассмотреть ее всю. Ирина была хороша. Много лет заботы о собственном совершенстве сделали ее тело неотразимо привлекательным. Движения были подчеркнуто гибкими, пронзительно, первобытно сексуальными. Они будили что-то глубоко скрытое в подсознании мужчины. Максим ловил себя на мысли, что снова готов наброситься на свою гостью, плюнув на то, что они тогда точно опоздают. Однако помойной женщине не по силам было обмануть врача-психиатра с многолетним стажем. На экране плыли модели одежды, которые придирчивая покупательница с негодованием отвергала. Через неравные промежутки времени, но всеже, с какой-то явно прослеживающейся закономерностью, Ирина останавливала просмотр и одевала своего виртуального двойника в каталожную модель. Она долго придирчиво разглядывала результат, крутилась в рецепторной зоне, двигала руками и ногами, отчего женщина с лицом и телом Ирины совершала на экране те же движения.
При этом она отвлекала Максима, который наконец-то устроился перекусить на скорую руку, заказав в автомате яичницу и салат и уже принявшуюся завтракать Мару, которая, брезгливо косилась на каждый возглас непрошенной гостьи, поневоле отрываясь от совершения сложного ритуала поглощения пищи.
На столе лежала сервисная карта Максима, которой тетка, доставшая историку в наследство от безвременно почившего приятеля, собиралась сделать легкое кровопускание.
— Котик, ты думаешь, мне это подойдет? — спросила она, наверное, в сотый раз.
— Не знаю, как тебе, а мне понравилось все, что ты померила. Выбирай сама. Если ты не остановишь свой выбор на чем-то конкретном, я опоздаю на работу.
— А что, у вас за этим следят? — удивилась женщина. — Когда я работала в редакции, у нас отсутствия просто не замечали.
— ВИИР — режимный институт, — объяснил историк.
— А сколько ждать заказа? — поинтересовалась женщина.
— Для верхней одежды — полчаса… Остальное — гораздо быстрее… — ответил Максим. — Центральная планета Обитаемого Пространства все-таки.
— А до работы сколько добираться?
— Чистого времени, от порога до порога — 20 минут. Это с прогревом глайдера.
— Макс, я закончила, — сказала Ирина, — Введи, пожалуйста, свой код, милый.
Сумма была изрядной. Максим совершенно не беспокоился о том, сколько съест эта женщина, благо он снабжался по третьему имущественному классу, но при этом тратил всего лишь десятую часть кредитования, так, что значительные суммы кредитных баллов ежегодно сгорали по прошествии стандартного срока в 13 лет.
— Вот оборжутся операторы в магазине, когда увидят, что Максим Величко, солидный человек, историк, накупил женских лифчиков и заказал доставку домой, — с усмешкой сказал Максим.
— А что, у вас женщины сами себя обеспечивают? — удивилась Ирина. — На Гелиосе никого не удивляло, что толстый, пузатый мужик шестьдесят восьмого размера заказывает изящные женские маечки и кружевные трусики, которые ему и на нос не налезут.
— А Бог его знает, — признался Максим. — Десять миллионов человек на одной планете — солидное количество. Всякое может быть.
— Целых десять миллионов, — мечтательно сказала женщина. — Сложно даже представить. Но ты ведь знаешь, что в доисторические времена столько людей жило в одном только Мертвом Городе.
— А теперь там развалины и заросли дрянка. В центре поменьше, на окраинах побольше.
— А дрянк это что?
— Милое растение, кустарник с шипами как у терновника, иглами как у кактуса, колючими, жгущимися листьями и ядовитой пыльцой. Иногда его называют терновой или тернавью.
— Откуда же такая пакость взялась? — поразилась женщина.
— Бог его знает… — ответил Максим. — Говорят — мутация. На развалинах долго ничего не росло. Потом появилось оно. Кто-то придумал красивую легенду, что это из земли вышло древнее зло. На раскопах приходится эту пакость жечь огнеметами, а самим, как космонавтам, залезать в защитные костюмы с ультрафильтрующими респираторами. Но, я думаю, ты скоро все сама увидишь.
— Ты возьмешь меня в место, где все началось? Спасибо, милый.
Скоро по трубе контейнерной доставки для Ирины пришло 7 объемистых тюков. Времени оставалось совсем мало.
Максим пошел готовить машину к взлету, оставив женщину выбирать одежду для посещения института. Максим сказал Ирине, что ждать ее, если та задержится, не будет. Но это была пустая угроза. Историк никогда бы не оставил свою кошку и свой дом в распоряжение этой ненормальной.
Максим завел машину и вышел на мороз, полюбоваться чистым, нетронутым снегом, пронзительно голубым небом, почувствовать на лице теплые лучи Солнца, которые обещали, что скоро холода пойдут на убыль. Максим стоял так довольно долго, пока не почувствовал настоятельную необходимость подвигаться. Он стал энергично ходить взад и вперед, выпуская клубы пара от дыхания, которые тут же намерзали на шапке и ресницах, делая их холодным и тяжелыми. Историк хотел было вызвать свою гостью по телефону, но тут женщина показалась в дверях.
Одета Ирина была весьма добротно, по крайней мере, сверху. Максим оценил теплую шубу, меховую шапку и сапоги на меху. В общем-то, все было по погоде, красиво, удобно и очень шло Ирине, делая ее похожей на красавицу древних, былинных времен.
Яркое солнце играло в каждом волоске меха, светилось в чистых, пронзительно зеленых глазах. Несмотря на непривычную одежду, Ирина двигалась с грацией дикой кошки, точно выросла и всю жизнь прожила в холодном краю. О том, что женщина — пришелец из жарких миров можно было догадаться лишь по загорелому лицу.
Бывшая любовница Толика со счастливой улыбкой, обнажающей ровные, белоснежные зубы, подошла к Максиму, повернулась, показывая обновки, обхватила руками за шею и поцеловала.
Максиму очень хотелось узнать, что же надето на женщине под шубой, чтобы не краснеть на работе за свою спутницу. Однако, Величко не стал проверять, чтобы женщина не посчитала это требованием заняться с ним любовью прямо в машине.
Перед взлетом Ирина нацепила очки с блестящими стразами в оправе, что серьезно подпортило принятый женщиной образ.
На стоянку ВИИРа, глайдер младшего научного сотрудника приземлился уже без двадцати двенадцать.
Идя по коридору к своему кабинету, Максим отметил, что позади раскрылась дверь, и какая-то девчонка из секретариата, у которых на всех была одна наружность: — черные, длинные, прямые, крашенные волосы, траурный макияж, и непременные темные очки с удлиненными линзами «под кошку», открыв рот от изумления уставилась вслед спутнице Максима.
Едва историк вошел в кабинет, как зазвучал зуммер вызова. Младший научный сотрудник нажал клавишу ответа. На экране появился его непосредственный начальник, Дмитрий Абакумов.
«Микрошеф» хотел что-то сказать, но, увидев, что Максим не один, отключился. Историк заметил, как вытянулось лицо начальника в удивленно-осуждающей гримасе.
— Ну, сейчас начнется, — покачивая головой, сказал Максим.
— Что?
— Воспитательная работа, — ответил он.
— Мне уйти? — спросила Ирина.
— Нет, оставайся. Посиди на диванчике. Вдруг пронесет.
Максим помог спутнице снять шубу и просто оторопел. Под верхней одеждой обнаружилась короткая, кожаная юбка коричневого цвета, открывающая стройные ножки и трикотажная, зеленая блузка с меховыми вставками, но зато с громадным вырезом, в котором нахально красовалась большая часть высокой, крепкой груди Ирины.
Дело довершали сапоги выше колена, которые, несмотря на функциональность, больше бы подошли для танцовщицы стриптиза.
— Атас, — сказал Максим.
— Что — нибудь не так? — встревоженно спросила Ирина.
— Нет, ничего, просто у нас так не ходят.
— А разве плохо? — обеспокоенно спросила женщина. — У меня туфли есть.
Ирина наклонясь, и балансируя на одной ноге, стала стягивать сапог, отчего Максим смог рассмотреть всю ее грудь и даже увидеть пупок. Женщина быстро поменяла обувь, надев туфли на высоченных шпильках.
— Как я тебе? — спросила она, поглядев в глаза Максиму и опустив взгляд ниже, туда, где из штанов рвался его детородный орган.
Она подошла своей фирменной, модельной походкой к историку и протянула руку к этому самому месту, наслаждаясь его упругостью и готовностью к действию.
В этот момент дверь распахнулась, по всей видимости, от пинка ногой. На пороге стоял руководитель отдела визуализации, старший научный сотрудник, доктор исторических наук Дмитрий Иванович Абакумов.
Увидев, как проводит время его подчиненный, Дмитрий Иванович растерялся.
— Это черт знает что такое, — пробормотал «микрошеф», захлопывая дверь.
Через некоторое время он деликатно постучался, поинтересовавшись:
— Если вы закончили, то могу я войти? — почему-то на «вы» спросил Абакумов.
— Входите, Дмитрий Иванович, — пригласил его Максим.
Начальник вошел. Ирина к этому времени сидела на диване, эффектно положив ногу на ногу и листая журнальчик с ангельски-невинным выражением на лице. Максим нажал на кнопку, и задняя часть кабинета утонула в дымке маскировочного поля.
Он жестом пригласил начальника садиться, прервав его ступорообразное состояние. Дмитрий Иванович с трудом оторвал взгляд от места, где только была женщина.
— Максим Александрович, потрудись объяснить, что это такое, — потребовал «микрошеф», протягивая планшет, на котором светился лист рапорта начальника регионального отдела Теневого Корпуса. — Кроме того, ты вчера монопольно израсходовал 4 часа машинного времени. Я понимаю, что других пользователей не было, но плановые работы были сдвинуты, из-за того, что, пользуясь отсутствием контроля, ты объявил первый приоритет для своих расчетов.
— Дмитрий Иванович, взгляни, — Максим повернул монитор компьютера и запустил расшифрованные данные.
— Мне не говорили, что ты задействовал вчера вечером большой считыватель, — сказал начальник, едва на экране появились первые кадры.
— Это всего лишь стандартная обзорная программа. Я бы хотел это сделать сегодня. А все, кто претендует на вычислительные ресурсы, могут пойти домой отдохнуть.
Начальник не отвечал. Он, не отрываясь, глядел в экран. Было слышно лишь его взволнованное дыхание.
— Где носитель? — отрывисто спросил он. — Боже мой, это что… она?
Дмитрий Иванович кивнул головой в сторону маскировочного поля.
— Да.
— Я уж подумал, что ты дроида на работу привел, — усмехнулся начальник. — Главный компьютер в твоем полном распоряжении. Тебе нужна помощь? Сам справишься? Хочешь, сканирование и обработку сделает Алевтина?
— Спасибо, нет, — донеслось от невидимой за полевой завесой женщины. — Я буду работать только с Максимом.
— Извините, мы не представлены, я не знаю, как вас зовут… ВИИР не частная лавочка, — возразил начальник. — Сведения имеют неоценимое научное значение. Неужели вы не понимаете?
— Я тупая, необразованная баба, — ответила Ирина. — Мне все равно. Я могу собрать свои вещички и отбыть на историческую родину.
Это было блефом, но Абакумов поверил.
— Как угодно, — сказал он, меняя тактику. — Максим, проверь, свободен ли какой-нибудь из гостевых домиков, направь в кредитный отдел заявку на снабжение по четвертому, нет, по третьему имущественному классу, предоставь машину из институтского транспортного парка, что-нибудь получше, из последних поступлений. Сошлись на меня. Я сейчас подготовлю распоряжение.
— У меня есть, где жить… — донеслось с другой стороны.
Абакумов проигнорировал реплику женщины.
— Максим, ты нас познакомишь? — спросил он подчиненного.
— Пожалуйста, — ответил Величко. — Ирина, это начальник моего отдела, доктор исторических наук, старший научный сотрудник Дмитрий Иванович Абакумов.
— Рада с вами познакомиться, — ответила женщина, выходя из маскировочного поля. — Ирина Кузнецова, в прошлом журналист, ныне просто праздно и бездарно тратящая жизнь особа.
— Очень рад, — ответил Абакумов.
Он, безо всякого интереса, посмотрел на ее ноги, талию, грудь и уцепился взглядом за лицо женщины, складывая на своей физиономии дежурную радушную улыбку.
— Я буду работать только с Максимом, — повторила она.
— Пожалуйста, кто вам не дает, — ответил Дмитрий Иванович. — Я просто беспокоюсь, что Максим Александрович у нас человек новый, он у нас всего 10 лет. К сожалению, у него мало практики.
— Ну, надо же когда-то начинать, — ответила Ирина.
— Ваш оптимизм заразителен. Что, будь, по-вашему. Единственно, что я бы хотел, — чтобы у вас было свое жилье, пока вы будете гостьей нашего института. Вы там можете не жить, это ваше право, но…
— Хорошо, — ответила женщина. — Лицемерие- это плата, которую платит порок добродетели. Уже не помню, кто из древних это сказал.
— Пойду, сделаю необходимые приготовления, — продолжая держать на лице приклеенную улыбку, сказал Абакумов. — Не прощаюсь, мы еще увидимся…
— Ты знал? — спросила Ирина, когда они снова остались наедине.
— О чем? — поинтересовался Максим.
— Не притворяйся. Я спрашиваю серьезно.
— Знал, конечно, — ответил Максим. — И что из этого?
— Ты потому пустил меня к себе? — внимательно изучая его лицо, спросила Ирина.
— Ты не оставила мне другого выбора, — ответил историк.
— Вызвал бы Службу Спасения, — устало сказала она. — Все так поступают. Через 5 минут прилетели бы, через 10 избавили бы тебя от обузы.
— Бог его знает… Может, так и надо было сделать, — согласился с ней Максим. — Все равно я не рассчитывал, что мне, молодому сотруднику, отдадут курицу, которая несет золотые яйца.
— Сам ты курица мокрая, — ответила ему женщина. — Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом. Значит, ты не рассчитывал…
— Да, — ответил Максим. — Но не мог же я дать тебе околеть на улице.
По лицу женщины пробежала целая гамма эмоций, прежде чем она вновь овладела собой.
— Ладно, проехали, — сказала Ирина устало. — Где тут у вас главный компьютер?
К «суперу» нужно было спуститься на лифте. Тот, кто совершал это путешествие, попадал из уютного офисного помещения, с приглушенным, мягким светом бра и продуманным богатым интерьером, в жесткое царство тоннелей с тюбингами из сверхпрочной керамики, энергетических магистралей и автоматических охранных систем.
По сути дела, главный компьютер в режиме считывания представлял собой гибрид сверхмощной вычислительной машины и информационных матриц, настраиваемых чувствительной электроникой при помощи резонаторных демпферов.
Их огромные размеры были вызваны наличием волновых магистралей и линейных ПВ усилителей, которые на частотах человеческого мозга обладали поистине чудовищными размерами.
К 4142 году устройства без активных управляемых диэлектриков были анахронизмом. Однако только такой способ расшифровки не вносил искажений в получаемую информацию, позволяя воскрешать прошлое во всех красках, деталях, делая его зримым, осязаемым, живым.
Вычислительная часть комплекса преобразовывала информацию продольных волн в трехмерное голографическое изображение высокой четкости, позволяющее моделировать окружение источника информации практически со 100 % достоверностью, отсекая шум, помехи, посторонние мысли и образы внутреннего кино индуктора воспоминаний.
Главный компьютер, пожалуй, справился бы и с воспоминаниями Толика, но непутевый бедолага и в те времена не имел привычки отмечать красоты окружающего пейзажа, а предпочитал заглядывать женщинам под юбки и в декольте. Еще он травил себя нескончаемым верчением в голове ненужных слов, пытаясь жить по тем несложным, усвоенным еще в детстве вербальным командам, полученным им в возрасте некритичного восприятия действительности. А оттого и был совершенно не нужен.
Но, тонко структурированные воспоминания бывшей московской художницы, были для института манной небесной. Институт исторической реконструкции, уже многие годы топтался на месте из-за отсутствия качественного материала, который позволил бы продолжить работы, ради которых цареградский владыка много лет назад и создал это учреждение.
— Смотри-ка, — сказала Ирина Максиму, — какой мы переполох тут наделали.
— Да уж, — согласился тот. — Просто удивительно. Наверное, из волноводов спешно выметают паутину и мышиные какашки. В этом режиме «супер» уже не использовался лет пять.
По транспортным тоннелям, отделенным от пешеходных зон, решетчатыми ограждениями с тихим шелестом пролетали универсальные ремонтно-диагностические модули на колесном ходу. Некоторые из них были даже укомплектованы экипажами работников технической службы.
Расчеты техников, в спешном порядке затребованные с различных объектов, заполняли обычно пустующие залы контрольно-измерительного комплекса и разворачивали мобильные терминалы, беря под наблюдение все участки сложных коммуникаций суперкомпьютера.
Мужчина и женщина наблюдали все эти приготовления через панорамные блистеры и мониторы слежения из наглухо перекрытого броней и защитными полями ядра установки. Там сходились финальные резонаторные камеры сложной трехмерной сети чувствительной матрицы, располагались приборы управления полевыми диафрагмами и усилителями. Время от времени следовали доклады, адресованные начальнику группы техников.
— Макс, мне страшно, — сказала Ирина. — Долго еще?
— Нет, — ответил историк. — Уже скоро. Мы давно бы уже начали, но большой шеф страхуется. Он не хочет промахов с самого начала.
— А это долго? — спросила женщина.
— Считывание? Да, долго. Часа по полтора в день.
— В день? — удивилась Ирина. — Ты хочешь сказать, что это будет не один раз?
— Нет, конечно. Не раз и не два. И даже не десять. Ты попала по полной программе, — ответил ей историк.
— Сколько? — настойчиво спросила Ирина.
— С учетом полезной для ВИИР информации в твоей энергоинформационной сущности, скорости считывания и декодирования с нужным качеством и детализацией…
— Не тяни, — подстегнула его Ирина.
— Короче, минимум год, максимум четыре. Я смог бы уложиться в два.
— А в десять? — поинтересовалась женщина.
— Это нужно постараться, — с усмешкой ответил историк.
— А где я буду жить? — спросила Ирина.
— «Микрошеф» предлагает отдельный дом, примерно такой же, как у меня, только побольше и получше, снабжение по 3 имущественному классу, лодью в личное пользование. Как правило, машину потом просто списывают и передают носителю данных. Возможно, будут подъемные. Будут организована перевозка твоих вещей с Гелиоса и обратный перелет. Жилище на родной планете резервируется за тобой на все это время. По результатам работы выдается несгораемый кредитный бонус.
— Да нахрен мне все это надо, — устало сказала Ирина. — Ты сам что-нибудь с этого будешь иметь?
— Наберу, может, данных для докторской диссертации…
— Негусто, — ответила женщина.
— А у меня все есть.
— Бессмертная кошка?
Максим не стал злить женщину в такой момент, поэтому сделал вид, что не слышит.
— Первый пост — 2-х минутная готовность, — прохрипело радио.
— Ирина, пошли, — пригласил ее Максим.
— Куда? — спросила она.
— Вот сюда, — ответил Максим, показывая на маленькую дверцу.
За ней была овальная комната, в которой было лишь одно кресло, перекресток восьми волновых магистралей. Максим усадил в него Ирину. Женщина заметно дрожала.
— Макс, мне страшно, — повторяла она. — Макс, давай поедем домой.
— Потом, девочка, — ответил историк. — Вот сделаем дело и поедем. Я буду рядом.
Ирина сдалась и позволила надеть на себя датчики телеметрии и зафиксировать себя в кресле.
Максим вдруг поймал себя на мысли, что женщина, связанная ремнями, смотрится крайне эротично. И вдруг почувствовал, как в голову пришла дикая мысль, овладеть Ириной во время того, как интерферирующие продольные волны будут входить в резонанс с ее давно прошедшими жизнями.
Провожаемый жалобным взглядом Ирины, историк скрылся в тесной каморке управления, отделенной от камеры считывателя сорока миллиметрами прозрачного изолирующего композита.
Управление большой установкой сильно отличалось от портативного меморидера и требовало большой осторожности ввиду чрезвычайной мощности линейных усилителей. Историк, начал осторожно увеличивать выход энергии на резонаторах.
Полевая сущность Ирины отозвалась включением в теле защитных механизмов бегства от реальности: сердцебиением, холодным потом и, наконец, криком и слезами. Было видно, как женщина раскрывает рот в беззвучном крике. По движению губ явственно прочитывалось: «Макс, не надо!».
Максим тут же сориентировался, добавив мягких, спокойных мозговых ритмов во внешнюю принудительную модуляцию. Женщина перестала кричать, сваливаясь в зыбкий, изменчивый мир собственных фантазий. Это было не страшно.
Усилители вышли на расчетный режим, призрачный фиолетовый свет разгорелся в прозрачных трубах волноводов, заполнил туманом камеру считывателя. Стоячая волна стала настолько мощной, что начала излучать в видимом невооруженным глазом диапазоне.
На мониторе прокатилось кольцо огней, показывая, что датчики информационной матрицы до самых дальних уголков получают устойчивый сигнал.
Историк послойно, уровень за уровнем стал изменять настройку резонаторных камер, стараясь направить энергоинформационную сущность своей любовницы против потока времени.
Это у него получилось. Затем алгоритм временной регрессии подхватила электроника. Теперь Максиму не было необходимости самому манипулировать диафрагмами отсекателей и изменять тонкую настройку торцевых отражателей продольной волны.
Федор подумал, что с удовольствием попользовал бы этими дикими, сложно произносимыми сочетаниями звуков своего деда, чтобы он снова стал молодым и здоровым. А еще он сам бы читал эту мантру, какие бы кошмары не приходилось ему при этом терпеть, лишь бы прожить тысячи лет, наполняясь знаниями и мудростью, наблюдая, как встают и рассыпаются прахом города, как брошенные зерна идей, слов и действий дают всходы.
Медсестра закончила. Федор, рассеяно поблагодарив девушку и заперев за ней дверь, продолжил чтение этой невозможной книги, имея целью найти полный текст когда-то известной всем и каждому, а ныне отошедшей в забвение мантры бессмертия.
«Оранжево- красные лучи утреннего Солнца, теплые, ласковые, проникали на кухню дома через громадное, во всю стену окно. Если не смотреть на заваленный снегом лес и тяжелые белые шапки на елях и соснах, можно было бы решить, что наступило лето. На кухне, несмотря на включенную вентиляцию, было тепло. Максим не любил с утра прохладу, его еще не проснувшийся организм требовал расслабленной неги. Однако, на этот раз рассеянного состояния, наполненного мыслями ни о чем, не получилось.
Едва Ирина возникла на кухне, Мара преувеличено энергично начала тереться об ноги хозяина, требуя завтрак. Обычно она так не делала, с достоинством ожидая, когда Максим приготовит ей еду.
Гостья Максима, без зазрения совести соревновалась с кошкой, выцарапывая свою долю внимания, отвлекая мужчину на всякие глупые затеи, видимо считая это вполне заслуженным после нескольких половых актов и полночного разговора «за жизнь».
Младший научный сотрудник впервые не знал, что ему делать. Бывшая любовница Толика свалилась ему как снег на голову, не имея за душой ни единого кредита, потратив все на перелет от Эпсилона Короны до Солнца.
Табло информации о внешних условиях показывало, что за стенами дома стоит мороз в 35 градусов.
Утро в лесу под Владимиром выдалось солнечное и очень морозное. Максим с неудовольствием понимал, что вцепившаяся в него тетка, в декоративной обуви и негреющей шубейке на тараканьем меху, в которой она приехала, сегодня, вне теплого помещения просто даст дуба.
А ее нужно было довести хотя бы до института, а там можно было бы спихнуть на руки начальства, пусть думают, куда ее определить.
Оставить Ирину у себя, пусть даже после хорошего секса и разговоров по душам означало бы плюнуть в душу Ксении, совсем неплохой девчонке, вызвать неудовольствие Мары, а главное, поставить с ног на уши весь налаженный быт.
Однако не использовать женщину в программе «Город», отправить обратно из-за проблем морального порядка, означало не только лишить ВИИР бесценных данных, но и погубить Ирину, которую наверняка уже взяли под постоянное наблюдение ребята в черной форме.
Это, и еще смутное чувство жалости к неглупой, но совершенно запутавшейся тетке, заставили Максима предложить ей обновить гардероб, выбрав что-то подходящее для здешнего климата.
Услышав это, Мара скользнула по лицу хозяина насмешливым взглядом. Ирина, забыв обо всем, самозабвенно занялась шопингом.
«Главное — довезти», — повторял Максим, глядя, как Ирина роется в каталогах магазина, листая клавишами просмотра страницы. Из одежды на женщине были одни маленькие, едва прикрывающие причинное место трусики, позволяющие рассмотреть ее всю. Ирина была хороша. Много лет заботы о собственном совершенстве сделали ее тело неотразимо привлекательным. Движения были подчеркнуто гибкими, пронзительно, первобытно сексуальными. Они будили что-то глубоко скрытое в подсознании мужчины. Максим ловил себя на мысли, что снова готов наброситься на свою гостью, плюнув на то, что они тогда точно опоздают. Однако помойной женщине не по силам было обмануть врача-психиатра с многолетним стажем. На экране плыли модели одежды, которые придирчивая покупательница с негодованием отвергала. Через неравные промежутки времени, но всеже, с какой-то явно прослеживающейся закономерностью, Ирина останавливала просмотр и одевала своего виртуального двойника в каталожную модель. Она долго придирчиво разглядывала результат, крутилась в рецепторной зоне, двигала руками и ногами, отчего женщина с лицом и телом Ирины совершала на экране те же движения.
При этом она отвлекала Максима, который наконец-то устроился перекусить на скорую руку, заказав в автомате яичницу и салат и уже принявшуюся завтракать Мару, которая, брезгливо косилась на каждый возглас непрошенной гостьи, поневоле отрываясь от совершения сложного ритуала поглощения пищи.
На столе лежала сервисная карта Максима, которой тетка, доставшая историку в наследство от безвременно почившего приятеля, собиралась сделать легкое кровопускание.
— Котик, ты думаешь, мне это подойдет? — спросила она, наверное, в сотый раз.
— Не знаю, как тебе, а мне понравилось все, что ты померила. Выбирай сама. Если ты не остановишь свой выбор на чем-то конкретном, я опоздаю на работу.
— А что, у вас за этим следят? — удивилась женщина. — Когда я работала в редакции, у нас отсутствия просто не замечали.
— ВИИР — режимный институт, — объяснил историк.
— А сколько ждать заказа? — поинтересовалась женщина.
— Для верхней одежды — полчаса… Остальное — гораздо быстрее… — ответил Максим. — Центральная планета Обитаемого Пространства все-таки.
— А до работы сколько добираться?
— Чистого времени, от порога до порога — 20 минут. Это с прогревом глайдера.
— Макс, я закончила, — сказала Ирина, — Введи, пожалуйста, свой код, милый.
Сумма была изрядной. Максим совершенно не беспокоился о том, сколько съест эта женщина, благо он снабжался по третьему имущественному классу, но при этом тратил всего лишь десятую часть кредитования, так, что значительные суммы кредитных баллов ежегодно сгорали по прошествии стандартного срока в 13 лет.
— Вот оборжутся операторы в магазине, когда увидят, что Максим Величко, солидный человек, историк, накупил женских лифчиков и заказал доставку домой, — с усмешкой сказал Максим.
— А что, у вас женщины сами себя обеспечивают? — удивилась Ирина. — На Гелиосе никого не удивляло, что толстый, пузатый мужик шестьдесят восьмого размера заказывает изящные женские маечки и кружевные трусики, которые ему и на нос не налезут.
— А Бог его знает, — признался Максим. — Десять миллионов человек на одной планете — солидное количество. Всякое может быть.
— Целых десять миллионов, — мечтательно сказала женщина. — Сложно даже представить. Но ты ведь знаешь, что в доисторические времена столько людей жило в одном только Мертвом Городе.
— А теперь там развалины и заросли дрянка. В центре поменьше, на окраинах побольше.
— А дрянк это что?
— Милое растение, кустарник с шипами как у терновника, иглами как у кактуса, колючими, жгущимися листьями и ядовитой пыльцой. Иногда его называют терновой или тернавью.
— Откуда же такая пакость взялась? — поразилась женщина.
— Бог его знает… — ответил Максим. — Говорят — мутация. На развалинах долго ничего не росло. Потом появилось оно. Кто-то придумал красивую легенду, что это из земли вышло древнее зло. На раскопах приходится эту пакость жечь огнеметами, а самим, как космонавтам, залезать в защитные костюмы с ультрафильтрующими респираторами. Но, я думаю, ты скоро все сама увидишь.
— Ты возьмешь меня в место, где все началось? Спасибо, милый.
Скоро по трубе контейнерной доставки для Ирины пришло 7 объемистых тюков. Времени оставалось совсем мало.
Максим пошел готовить машину к взлету, оставив женщину выбирать одежду для посещения института. Максим сказал Ирине, что ждать ее, если та задержится, не будет. Но это была пустая угроза. Историк никогда бы не оставил свою кошку и свой дом в распоряжение этой ненормальной.
Максим завел машину и вышел на мороз, полюбоваться чистым, нетронутым снегом, пронзительно голубым небом, почувствовать на лице теплые лучи Солнца, которые обещали, что скоро холода пойдут на убыль. Максим стоял так довольно долго, пока не почувствовал настоятельную необходимость подвигаться. Он стал энергично ходить взад и вперед, выпуская клубы пара от дыхания, которые тут же намерзали на шапке и ресницах, делая их холодным и тяжелыми. Историк хотел было вызвать свою гостью по телефону, но тут женщина показалась в дверях.
Одета Ирина была весьма добротно, по крайней мере, сверху. Максим оценил теплую шубу, меховую шапку и сапоги на меху. В общем-то, все было по погоде, красиво, удобно и очень шло Ирине, делая ее похожей на красавицу древних, былинных времен.
Яркое солнце играло в каждом волоске меха, светилось в чистых, пронзительно зеленых глазах. Несмотря на непривычную одежду, Ирина двигалась с грацией дикой кошки, точно выросла и всю жизнь прожила в холодном краю. О том, что женщина — пришелец из жарких миров можно было догадаться лишь по загорелому лицу.
Бывшая любовница Толика со счастливой улыбкой, обнажающей ровные, белоснежные зубы, подошла к Максиму, повернулась, показывая обновки, обхватила руками за шею и поцеловала.
Максиму очень хотелось узнать, что же надето на женщине под шубой, чтобы не краснеть на работе за свою спутницу. Однако, Величко не стал проверять, чтобы женщина не посчитала это требованием заняться с ним любовью прямо в машине.
Перед взлетом Ирина нацепила очки с блестящими стразами в оправе, что серьезно подпортило принятый женщиной образ.
На стоянку ВИИРа, глайдер младшего научного сотрудника приземлился уже без двадцати двенадцать.
Идя по коридору к своему кабинету, Максим отметил, что позади раскрылась дверь, и какая-то девчонка из секретариата, у которых на всех была одна наружность: — черные, длинные, прямые, крашенные волосы, траурный макияж, и непременные темные очки с удлиненными линзами «под кошку», открыв рот от изумления уставилась вслед спутнице Максима.
Едва историк вошел в кабинет, как зазвучал зуммер вызова. Младший научный сотрудник нажал клавишу ответа. На экране появился его непосредственный начальник, Дмитрий Абакумов.
«Микрошеф» хотел что-то сказать, но, увидев, что Максим не один, отключился. Историк заметил, как вытянулось лицо начальника в удивленно-осуждающей гримасе.
— Ну, сейчас начнется, — покачивая головой, сказал Максим.
— Что?
— Воспитательная работа, — ответил он.
— Мне уйти? — спросила Ирина.
— Нет, оставайся. Посиди на диванчике. Вдруг пронесет.
Максим помог спутнице снять шубу и просто оторопел. Под верхней одеждой обнаружилась короткая, кожаная юбка коричневого цвета, открывающая стройные ножки и трикотажная, зеленая блузка с меховыми вставками, но зато с громадным вырезом, в котором нахально красовалась большая часть высокой, крепкой груди Ирины.
Дело довершали сапоги выше колена, которые, несмотря на функциональность, больше бы подошли для танцовщицы стриптиза.
— Атас, — сказал Максим.
— Что — нибудь не так? — встревоженно спросила Ирина.
— Нет, ничего, просто у нас так не ходят.
— А разве плохо? — обеспокоенно спросила женщина. — У меня туфли есть.
Ирина наклонясь, и балансируя на одной ноге, стала стягивать сапог, отчего Максим смог рассмотреть всю ее грудь и даже увидеть пупок. Женщина быстро поменяла обувь, надев туфли на высоченных шпильках.
— Как я тебе? — спросила она, поглядев в глаза Максиму и опустив взгляд ниже, туда, где из штанов рвался его детородный орган.
Она подошла своей фирменной, модельной походкой к историку и протянула руку к этому самому месту, наслаждаясь его упругостью и готовностью к действию.
В этот момент дверь распахнулась, по всей видимости, от пинка ногой. На пороге стоял руководитель отдела визуализации, старший научный сотрудник, доктор исторических наук Дмитрий Иванович Абакумов.
Увидев, как проводит время его подчиненный, Дмитрий Иванович растерялся.
— Это черт знает что такое, — пробормотал «микрошеф», захлопывая дверь.
Через некоторое время он деликатно постучался, поинтересовавшись:
— Если вы закончили, то могу я войти? — почему-то на «вы» спросил Абакумов.
— Входите, Дмитрий Иванович, — пригласил его Максим.
Начальник вошел. Ирина к этому времени сидела на диване, эффектно положив ногу на ногу и листая журнальчик с ангельски-невинным выражением на лице. Максим нажал на кнопку, и задняя часть кабинета утонула в дымке маскировочного поля.
Он жестом пригласил начальника садиться, прервав его ступорообразное состояние. Дмитрий Иванович с трудом оторвал взгляд от места, где только была женщина.
— Максим Александрович, потрудись объяснить, что это такое, — потребовал «микрошеф», протягивая планшет, на котором светился лист рапорта начальника регионального отдела Теневого Корпуса. — Кроме того, ты вчера монопольно израсходовал 4 часа машинного времени. Я понимаю, что других пользователей не было, но плановые работы были сдвинуты, из-за того, что, пользуясь отсутствием контроля, ты объявил первый приоритет для своих расчетов.
— Дмитрий Иванович, взгляни, — Максим повернул монитор компьютера и запустил расшифрованные данные.
— Мне не говорили, что ты задействовал вчера вечером большой считыватель, — сказал начальник, едва на экране появились первые кадры.
— Это всего лишь стандартная обзорная программа. Я бы хотел это сделать сегодня. А все, кто претендует на вычислительные ресурсы, могут пойти домой отдохнуть.
Начальник не отвечал. Он, не отрываясь, глядел в экран. Было слышно лишь его взволнованное дыхание.
— Где носитель? — отрывисто спросил он. — Боже мой, это что… она?
Дмитрий Иванович кивнул головой в сторону маскировочного поля.
— Да.
— Я уж подумал, что ты дроида на работу привел, — усмехнулся начальник. — Главный компьютер в твоем полном распоряжении. Тебе нужна помощь? Сам справишься? Хочешь, сканирование и обработку сделает Алевтина?
— Спасибо, нет, — донеслось от невидимой за полевой завесой женщины. — Я буду работать только с Максимом.
— Извините, мы не представлены, я не знаю, как вас зовут… ВИИР не частная лавочка, — возразил начальник. — Сведения имеют неоценимое научное значение. Неужели вы не понимаете?
— Я тупая, необразованная баба, — ответила Ирина. — Мне все равно. Я могу собрать свои вещички и отбыть на историческую родину.
Это было блефом, но Абакумов поверил.
— Как угодно, — сказал он, меняя тактику. — Максим, проверь, свободен ли какой-нибудь из гостевых домиков, направь в кредитный отдел заявку на снабжение по четвертому, нет, по третьему имущественному классу, предоставь машину из институтского транспортного парка, что-нибудь получше, из последних поступлений. Сошлись на меня. Я сейчас подготовлю распоряжение.
— У меня есть, где жить… — донеслось с другой стороны.
Абакумов проигнорировал реплику женщины.
— Максим, ты нас познакомишь? — спросил он подчиненного.
— Пожалуйста, — ответил Величко. — Ирина, это начальник моего отдела, доктор исторических наук, старший научный сотрудник Дмитрий Иванович Абакумов.
— Рада с вами познакомиться, — ответила женщина, выходя из маскировочного поля. — Ирина Кузнецова, в прошлом журналист, ныне просто праздно и бездарно тратящая жизнь особа.
— Очень рад, — ответил Абакумов.
Он, безо всякого интереса, посмотрел на ее ноги, талию, грудь и уцепился взглядом за лицо женщины, складывая на своей физиономии дежурную радушную улыбку.
— Я буду работать только с Максимом, — повторила она.
— Пожалуйста, кто вам не дает, — ответил Дмитрий Иванович. — Я просто беспокоюсь, что Максим Александрович у нас человек новый, он у нас всего 10 лет. К сожалению, у него мало практики.
— Ну, надо же когда-то начинать, — ответила Ирина.
— Ваш оптимизм заразителен. Что, будь, по-вашему. Единственно, что я бы хотел, — чтобы у вас было свое жилье, пока вы будете гостьей нашего института. Вы там можете не жить, это ваше право, но…
— Хорошо, — ответила женщина. — Лицемерие- это плата, которую платит порок добродетели. Уже не помню, кто из древних это сказал.
— Пойду, сделаю необходимые приготовления, — продолжая держать на лице приклеенную улыбку, сказал Абакумов. — Не прощаюсь, мы еще увидимся…
— Ты знал? — спросила Ирина, когда они снова остались наедине.
— О чем? — поинтересовался Максим.
— Не притворяйся. Я спрашиваю серьезно.
— Знал, конечно, — ответил Максим. — И что из этого?
— Ты потому пустил меня к себе? — внимательно изучая его лицо, спросила Ирина.
— Ты не оставила мне другого выбора, — ответил историк.
— Вызвал бы Службу Спасения, — устало сказала она. — Все так поступают. Через 5 минут прилетели бы, через 10 избавили бы тебя от обузы.
— Бог его знает… Может, так и надо было сделать, — согласился с ней Максим. — Все равно я не рассчитывал, что мне, молодому сотруднику, отдадут курицу, которая несет золотые яйца.
— Сам ты курица мокрая, — ответила ему женщина. — Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом. Значит, ты не рассчитывал…
— Да, — ответил Максим. — Но не мог же я дать тебе околеть на улице.
По лицу женщины пробежала целая гамма эмоций, прежде чем она вновь овладела собой.
— Ладно, проехали, — сказала Ирина устало. — Где тут у вас главный компьютер?
К «суперу» нужно было спуститься на лифте. Тот, кто совершал это путешествие, попадал из уютного офисного помещения, с приглушенным, мягким светом бра и продуманным богатым интерьером, в жесткое царство тоннелей с тюбингами из сверхпрочной керамики, энергетических магистралей и автоматических охранных систем.
По сути дела, главный компьютер в режиме считывания представлял собой гибрид сверхмощной вычислительной машины и информационных матриц, настраиваемых чувствительной электроникой при помощи резонаторных демпферов.
Их огромные размеры были вызваны наличием волновых магистралей и линейных ПВ усилителей, которые на частотах человеческого мозга обладали поистине чудовищными размерами.
К 4142 году устройства без активных управляемых диэлектриков были анахронизмом. Однако только такой способ расшифровки не вносил искажений в получаемую информацию, позволяя воскрешать прошлое во всех красках, деталях, делая его зримым, осязаемым, живым.
Вычислительная часть комплекса преобразовывала информацию продольных волн в трехмерное голографическое изображение высокой четкости, позволяющее моделировать окружение источника информации практически со 100 % достоверностью, отсекая шум, помехи, посторонние мысли и образы внутреннего кино индуктора воспоминаний.
Главный компьютер, пожалуй, справился бы и с воспоминаниями Толика, но непутевый бедолага и в те времена не имел привычки отмечать красоты окружающего пейзажа, а предпочитал заглядывать женщинам под юбки и в декольте. Еще он травил себя нескончаемым верчением в голове ненужных слов, пытаясь жить по тем несложным, усвоенным еще в детстве вербальным командам, полученным им в возрасте некритичного восприятия действительности. А оттого и был совершенно не нужен.
Но, тонко структурированные воспоминания бывшей московской художницы, были для института манной небесной. Институт исторической реконструкции, уже многие годы топтался на месте из-за отсутствия качественного материала, который позволил бы продолжить работы, ради которых цареградский владыка много лет назад и создал это учреждение.
— Смотри-ка, — сказала Ирина Максиму, — какой мы переполох тут наделали.
— Да уж, — согласился тот. — Просто удивительно. Наверное, из волноводов спешно выметают паутину и мышиные какашки. В этом режиме «супер» уже не использовался лет пять.
По транспортным тоннелям, отделенным от пешеходных зон, решетчатыми ограждениями с тихим шелестом пролетали универсальные ремонтно-диагностические модули на колесном ходу. Некоторые из них были даже укомплектованы экипажами работников технической службы.
Расчеты техников, в спешном порядке затребованные с различных объектов, заполняли обычно пустующие залы контрольно-измерительного комплекса и разворачивали мобильные терминалы, беря под наблюдение все участки сложных коммуникаций суперкомпьютера.
Мужчина и женщина наблюдали все эти приготовления через панорамные блистеры и мониторы слежения из наглухо перекрытого броней и защитными полями ядра установки. Там сходились финальные резонаторные камеры сложной трехмерной сети чувствительной матрицы, располагались приборы управления полевыми диафрагмами и усилителями. Время от времени следовали доклады, адресованные начальнику группы техников.
— Макс, мне страшно, — сказала Ирина. — Долго еще?
— Нет, — ответил историк. — Уже скоро. Мы давно бы уже начали, но большой шеф страхуется. Он не хочет промахов с самого начала.
— А это долго? — спросила женщина.
— Считывание? Да, долго. Часа по полтора в день.
— В день? — удивилась Ирина. — Ты хочешь сказать, что это будет не один раз?
— Нет, конечно. Не раз и не два. И даже не десять. Ты попала по полной программе, — ответил ей историк.
— Сколько? — настойчиво спросила Ирина.
— С учетом полезной для ВИИР информации в твоей энергоинформационной сущности, скорости считывания и декодирования с нужным качеством и детализацией…
— Не тяни, — подстегнула его Ирина.
— Короче, минимум год, максимум четыре. Я смог бы уложиться в два.
— А в десять? — поинтересовалась женщина.
— Это нужно постараться, — с усмешкой ответил историк.
— А где я буду жить? — спросила Ирина.
— «Микрошеф» предлагает отдельный дом, примерно такой же, как у меня, только побольше и получше, снабжение по 3 имущественному классу, лодью в личное пользование. Как правило, машину потом просто списывают и передают носителю данных. Возможно, будут подъемные. Будут организована перевозка твоих вещей с Гелиоса и обратный перелет. Жилище на родной планете резервируется за тобой на все это время. По результатам работы выдается несгораемый кредитный бонус.
— Да нахрен мне все это надо, — устало сказала Ирина. — Ты сам что-нибудь с этого будешь иметь?
— Наберу, может, данных для докторской диссертации…
— Негусто, — ответила женщина.
— А у меня все есть.
— Бессмертная кошка?
Максим не стал злить женщину в такой момент, поэтому сделал вид, что не слышит.
— Первый пост — 2-х минутная готовность, — прохрипело радио.
— Ирина, пошли, — пригласил ее Максим.
— Куда? — спросила она.
— Вот сюда, — ответил Максим, показывая на маленькую дверцу.
За ней была овальная комната, в которой было лишь одно кресло, перекресток восьми волновых магистралей. Максим усадил в него Ирину. Женщина заметно дрожала.
— Макс, мне страшно, — повторяла она. — Макс, давай поедем домой.
— Потом, девочка, — ответил историк. — Вот сделаем дело и поедем. Я буду рядом.
Ирина сдалась и позволила надеть на себя датчики телеметрии и зафиксировать себя в кресле.
Максим вдруг поймал себя на мысли, что женщина, связанная ремнями, смотрится крайне эротично. И вдруг почувствовал, как в голову пришла дикая мысль, овладеть Ириной во время того, как интерферирующие продольные волны будут входить в резонанс с ее давно прошедшими жизнями.
Провожаемый жалобным взглядом Ирины, историк скрылся в тесной каморке управления, отделенной от камеры считывателя сорока миллиметрами прозрачного изолирующего композита.
Управление большой установкой сильно отличалось от портативного меморидера и требовало большой осторожности ввиду чрезвычайной мощности линейных усилителей. Историк, начал осторожно увеличивать выход энергии на резонаторах.
Полевая сущность Ирины отозвалась включением в теле защитных механизмов бегства от реальности: сердцебиением, холодным потом и, наконец, криком и слезами. Было видно, как женщина раскрывает рот в беззвучном крике. По движению губ явственно прочитывалось: «Макс, не надо!».
Максим тут же сориентировался, добавив мягких, спокойных мозговых ритмов во внешнюю принудительную модуляцию. Женщина перестала кричать, сваливаясь в зыбкий, изменчивый мир собственных фантазий. Это было не страшно.
Усилители вышли на расчетный режим, призрачный фиолетовый свет разгорелся в прозрачных трубах волноводов, заполнил туманом камеру считывателя. Стоячая волна стала настолько мощной, что начала излучать в видимом невооруженным глазом диапазоне.
На мониторе прокатилось кольцо огней, показывая, что датчики информационной матрицы до самых дальних уголков получают устойчивый сигнал.
Историк послойно, уровень за уровнем стал изменять настройку резонаторных камер, стараясь направить энергоинформационную сущность своей любовницы против потока времени.
Это у него получилось. Затем алгоритм временной регрессии подхватила электроника. Теперь Максиму не было необходимости самому манипулировать диафрагмами отсекателей и изменять тонкую настройку торцевых отражателей продольной волны.