Петров Александр. Свет обратной стороны звезд

   — Нейтрализуют? Как это, внучок? — не понял старик.
   — Заставят молчать. Убьют… — припечатал этим страшным словом Федор деда.
   — Да кто узнает? — начал дед Арсений. — Я молчать буду. Витька смолчит. Ты тоже…
   — Ты что, честное слово дашь? — иронически спросил пакадур.
   — Разве они не люди?
   — В этой игре ставки очень высокие. В конце-концов, жизнь нескольких человек не так уж много стоит.
   — Так мы не скажем. Откуда они узнают? — пытаясь приободрить себя, сказал старик. — Мы не скажем, они и не узнают.
   — Да на тебя она только посмотрит, — сразу поймет. Есть у нее способ. Это я точно тебе говорю. Стоит подумать про это — и, готово дело.
   — А быть-то как? — испугался старик.
   — Надо чтобы ты не помнил про это ничего и не вспоминал. А то ляпнешь…
   — А я и не помню, — сказал дед. — Ничегошеньки… Это сейчас ты меня взбодрил. А так — у меня голова дырявая.
   — А отчего ты в летописи рисуешь на полях летописи силуэты «рогатых камбал» из клякс, плачешь, скрежещешь зубами и вместо букв чертишь косые линии?
   — Я?
   — Ты, — сказал Федор, вскакивая и подавая старику тетрадь.
   — А я думал — это мне снится, — потрясенно вздохнул старик. — Я хочу рассказать, а вместо букв вот это… Так мне что, жизни себя решить?
   — Зачем? — ответил Федор. — Мне Лара помочь обещала. Нужно только…
   — Не желаю слышать я про твою нежить, — взорвался старик. — Давно бы уже женился, а не носился со своими фантазиями. Детей бы завел. На старости лет были бы тебе утешением.
   — Да не буду я старым, — упрямо сказал Конечников.
   — *б твою мать, — вырвалось у деда. — Не по человечески это. От века порядок установлен: родиться, вырастать, родить детей и в землю уходить.
   — От века?
   — Целую эпоху, люди жили по- другому, — в который раз начал Федор. — От века… Ты сам рассказывал про времена бессмертных великанов.
   — Это сказки были, — возразил дед. — И никакими своими мантрами ты не добьешься…
   Старик внезапно замолчал. Федор тоже испытал острое чувство опасности.
   В следующее мгновение дверь распахнулась. На пороге стояла княжна Александра. Она была одета в армейский комбинезон с погонами лейтенанта медслужбы.
   Управительница Жизни словно появилась из пустоты, как злой дух старых дедовских сказок. Федор как завороженный смотрел в глаза демоницы. В полутьме они горели белым огнем. Дед Арсений тоже видел… Конечников понял это по тому, как задрожал старик.
   — Здравствуй Федор, — сказала княжна, своим высоким и сильным голосом, точно забивая гвозди в крышку гроба. — Решила посмотреть, как ты живешь.
   Со двора донесся истерический, захлебывающийся лай сторожевого пса. Крайт извинялся, что не смог во время обнаружить незваную гостью.
   — Здравствуйте, Ваше Высочество, — механически приветствовал ее пакадур.
   — Ну, зачем же так официально? — усмехнулась девушка. — Помнится, мы были на «ты».
   — Да, Ваше Высочество, то есть Александра.
   — Смешной, — улыбнулась Живая Богиня. — Если хочешь, можешь называть меня Дарьей.
   — Зачем? — Федор пожал плечами. — Я знаю, кто ты.
   — И это не самое плохое, что ты знаешь, — сказала девушка.
   Старик молчал. Для него сбылся самый страшный кошмар. Сама Одинокая Леди, ночная губительница, явилась в его дом одетой в тугую девичью плоть. Наконец, дед Арсений преодолел свой страх, спасая близких ему людей.
   — Проходите, пожалуйста, Ваше Высочество, предложил дед. — Присаживайтесь, не побрезгуйте. Мы тут чайком балуемся.
   — Спасибо, Арсений Викторович — поблагодарила княжна, усаживаясь за стол.
   — Может свет зажечь? — предложил старик. — У нас тут темновато для гостей.
   — Конечно, — согласилась Александра.
   Старик, продолжая сжимать медальон, сходил в маленькую комнату за светильником. Включил его и поставил на стол. Свет слабой, немногим более мощной, чем свеча лампы, после полумрака показался ярче солнца.
   Ночное зрение Федора выключилось. Горница стала темной, едва освещенной. Сияющие, как горящий магний, глаза княжны превратились в обыкновенные прекрасные, ласковые очи дивного зеленого оттенка.
   — Кушайте, Александра Данииловна, — предложил старик, наливая в чашку отвар и кладя в тарелку ломтик пирога, придвинул вилку, нож, ложку.
   — Спасибо, — как воспитанная девочка, сказала княжна.
   Александра для приличия съела кусочек, сделала глоток пойла, вытерла губы платочком.
   — Очень вкусно, — поблагодарила она.
   — Это вам спасибо, — сказал старик. — Вы оказали честь нашему дому.
   — А отчего вы одни? — спросила девушка. — Где ваша молодежь?
   — Какая молодежь? — не понял дед. — Нету у нас молодежи. Я, да Федечка.
   — А детишки вашего младшего внука?
   — А, вы о робятах, — со вздохом сказал дед. — Такие озорники, дома никогда не бывает. С тех пор, как невестку убили, никакого с ними сладу нет.
   — Сочувствую, — сказала княжна, сложив на лице соответствующую гримасу, нечто вроде величавого сожаления. — Хотите, я возьму детей в пансион в Нововладимире. Они получат прекрасное воспитание и образование. Я дам им капитал, на проценты от которого можно будет достойно жить даже на центральных планетах империи.
   — Ваше Величество, — старик рухнул на колени, заглядывая в глаза всемогущей гостьи. — Пожалуйста, не надо. Внучата — моя последняя радость в жизни. Богом прошу, не делайте им ничего дурного.
   При этом старик продолжал держать у сердца сжатую в кулак руку с медальоном.
   — Что там у вас? — спросила княжна Александра, протягивая руку.
   Дед Арсений, вздохнув, положил ей в ладонь старинную драгоценность.
   — Какая древность… — сказала девушка, делая вид, что удивлена. — Откуда это у вас?
   — Не помню, простите старого, — сказал дед. — Вроде Федечка откуда-то принес.
   — Можно мне оставить эту безделушку у себя на время? — невинно поинтересовалась княжна.
   — Конечно, — сказал дед, — хоть насовсем. После того, как вы с вашим батюшкой так облагодетельствовали наше захолустье, для вас ничего не жалко.
   — Спасибо, — с величавой улыбкой сказала княжна. — Еще я слышала, что вы ведете летопись Амальгамы с тех самых времен.
   — Ну, какая летопись. Баловство одно, — сыграл в благородную скромность дед.
   — А не позволите ли взглянуть? — елейно поинтересовалась наследница престола.
   — Стоит ли утруждать, себя Ваше Высочество? — попробовал отказаться старик. — Это больше десятка стопок толстых тетрадей. Иные синоптики не сколько погоду описывали и дела, а все больше словоблудием занимались.
   — Ничего, я прочту. Там наверняка много поучительного и полезного для наших ученых… И для меня лично, — серьезным, не допускающим отказа тоном произнесла княжна. — Не буду вам говорить, что мое благорасположение к вашим родственникам и лично вам впрямую с этим связано.
   — А что я, — вздохнул дед Арсений. — Я старик. Сегодня вот хожу еще, а завтра, не дай Бог, буду под себя писать и мычать вместо нормального разговора. А потом Виктор, и опять же Федор…
   — Виктор правильно относится к жизни, — уже не скрывая угрозы, сказала Александра. — Звезд с неба не хватает, в вещи вне его понимания не лезет. Эти качества при добросердечном нраве и искреннем уважении к законной власти, располагают к долгой жизни. Дети у него прекрасные, будет обидно, если они вырастут на заштатной планете, на которой скоро будет десяток лагерей с заключенными. Там где преступники всегда плохо. Мало ли что может случиться.
   — А Федор? — поинтересовался дед.
   — А с Федором все ясно, — ответила девушка. — Он сам сотворил свою судьбу.
   — Я принесу, — глухо, с мукой в голосе, сказал старик. — Главное, чтобы с детишками все было хорошо.
   — Я с удовольствием устрою их судьбу так замечательно, как вы себе и представить не можете, — с улыбкой ответила наследница престола.
   — Прости, внучок, — еле слышно сказал дед Арсений, и прошаркал в маленькую комнату.
   По мере движения шаги его становились все тяжелее. Когда старик вернулся, глаза его были безумными, пустыми, голова тряслась. Он не уже не совсем понимал, зачем он тащит свое добро, но не мог остановиться. Сверху одной из стопок тетрадей были аккуратно всунуты под бечевку, диски, которые Федор взял в библиотеке спецхрана, микрокассеты с летописями и даже лист старой газеты с фотографией полковника Томского.
   Конечников не испугался. Ему вдруг стало обидно и горько. Старик переусердствовал, желая ублажить страшную Одинокую Леди. Теперь нейтрализуют не только его. Уберут всех, кто мог видеть и понять смысл последней записи на накопителе.
   Острые взгляд демоницы воткнулся в то, чего не должно было быть у жителей полудикого захолустья. Фeдору показалось, что Управительница напрямую считывает информацию с компьютерных носителей. Александра не смогла скрыть своего удивления, брови девушки поднялись, глаза округлились.
   — Здравствуй, дочка, — приветствовал дед княжну. — И как только мой непутевый Федька такую красавицу смог заполучить. А я то думал, что он с ума спрыгнул. Ну, слава, Богу, слава Богу. С ребеночком только не затягивайте. Очень мне хочется детишек Федькиных увидеть.
   Бессмертная снова надела маску великой княгини.
   — Нам пора, дедушка — сказала Александра, поднимаясь. — Федя меня проводит.
   — Конечно, конечно, — зашамкал дед. — Дело молодое.
   — Дед, — укоризненно сказал Конечников.
   — А ты, охальник, если девчушке как Аленушке голову заморочишь и бросишь — прокляну, — старик погрозил внуку пальцем. Он повернулся к княжне, с удовольствием глядя на ладное тело Управительницы, ее светлые волосы, колдовскую зелень глаз и сочные, спелые губы. — Ну, до свидания дочка… Какая же ты красавица.
   Старик потянулся к княжне, расцеловал девушку в зарумянившиеся от смущения щеки. Александра как пай-девочка вынесла эту процедуру, поцеловала в ответ старика повыше бороды и вышла, шепнув Федору, чтобы он выносил тетради. Дед сел за стол и жадностью принялся за пирог.
   На дворе Крайт рвал цепь, пытаясь достать зубами незваную гостью, истерически лая, лязгая зубами и носясь по сторонам, насколько позволяла привязь.
   Александра лишь усмехнулась, глядя на бессильный гнев честного пса. Похоже, ей совершенно не досаждал оглушительный лай. Она устроилась в глайдере и, не закрывая дверь, принялась изучать подаренные ей архивы.
   Когда Федор вернулся за второй порцией старинной макулатуры, старик крепко спал за столом, свесив голову на грудь и пуская слюни. Федор, подумав, собрал все свои наличные деньги, за исключением небольшой суммы и вложил их в карманы замызганной стариковской душегрейки.
   — Что так долго? — спросила Управительница Жизни, и сама же ответила: — Деньги, наверное, передавал. Верно мыслишь, Федор Андреевич. Ты только избавь меня от необходимости ловить тебя по все планете. И убежать не сможешь, и родственникам своим подгадишь.
   Конечников увидел, что княжна крутит на штатной деке глайдера запись с рассказом о падении «Святогора».
   Пакадур никак это не прокомментировал, лишь подумал, что он, Конечников Федор Андреевич, точно не жилец.
   Пока Конечников занимался переноской тяжестей, княжна несколько раз выходила, проверяя, не дал ли Федор деру.
   Стало совсем темно, сумерки сменились темной осенней ночью. Конечников сложил все летописи в багажник «горбунка». Прежде чем захлопнуть отсек, он дернул старинную эланскую газету и убрал в карман. Потом сел в пилотское кресло за манипуляторы и поднял машину.
   — В поселок? — без выражения спросил он.
   — Да, ходишь ты совсем плохо, — вдруг заметила она, расширенными глазами вглядываясь в старинную видеозапись.
   — Как могу, — ответил Федор, подождал еще немного ответа, пожал плечами и повел машину на малой скорости над дорогой к фактории.
   Истерический лай Крайта сменился печальным, густым воем.
   — Знаешь, Федор, — сказала Александра, — мне совсем не нравиться это делать. Но ты не оставил мне выбора.
   — Не стоит извиняться, — иронически произнес Конечников.
   — Нет, правда, — встряхнув головой, ответила девушка. — Еще решишь, что я твой самый злобный враг.
   — После того, как на моих глазах сгорел родной человек, — самое время посчитать тебя действующей исключительно во благо, — печально и зло заметил Федор.
   — Ты храбрый мальчик, — почти нежно сказала девушка. — Однако, вспомни, что именно он выступал против того, что дорого тебе сейчас.
   — Он мне был больше чем дед.
   — Да, это всегда печально терять близких. Хотя ведь он не умер. Арсений Конечников еще долгие годы будет жить, освобожденный от того, что ему мешало. Будет радоваться жизни, вкусно есть, сладко спать, улыбаться свои младшим правнукам. Правда, в качестве выжившего из ума старика.
   Но его душа получит покой, и неизвестно что лучше: горькая правда от ума или сладкое безумие. Тем более, вспомни, ведь это вы сами придумали этот миф. Именно вы решили считать виноватыми эланцев, чтобы оправдать свою расхлябанность и головотяпство.
   Произнеся это, княжна внимательно посмотрела на Федора. Тот повернул голову к ней, просверливая зрачки девушки.
   — Я много думал, отчего все случилось, — сказал Федор. — И понял… Не затей вы, Управители, этой войны, ничего бы и не было. Не организуй вы жизнь так, чтобы самим оставаться богоподобными бессмертными супервластителями…
   — И это говоришь мне ты? — перебила его Живая Богиня. — Я бы поняла, если кто-то еще… Ты ведь читал книги об этом времени… Да все вы давно бы окончили свои дни в клинике соматических неврозов или стали безумными, бесчувственными, бездумными зомби, читающими мантру, которым больше ни до чего нет дела.
   — Не понимаю о чем ты? — попытался закосить под дурака Конечников.
   — Слышала я, — остановила его Управительница. — Ты со своим дедом орали так, что на улице было слышно.
   Федор от досады дернул щекой и пристально уставился на дорогу.
   — Ты ведь чувствуешь, как прекрасен этот мир страсти? Мир, в котором возможно все: вдохновение в бою, любовь, ненависть, стремление. Мир, в котором каждый миг неповторим и наполнен чувствами и эмоциями.
   — И огненное зарево над планетой Гало, — вставил Федор. — И стоградусный мороз над взорванной Амальгамой.
   — Да, — ничуть не смутясь, ответила Живая Богиня. — Никто не запрещал вам всем выбирать другое.
   — А выбрали именно это, оттого, что именно вы приложили к тому все усилия.
   — Дело прочно, когда под ним струится кровь, — с иронией сказала девушка, затем продолжила, но уже совершенно серьезно. — Разве не вопили ваши души «Еще больше чувства, еще больше впечатлений!"? Тот, кто на тысячелетия остановил естественный ход жизни, знал, какую силу он загнал в бутылку и как она крепнет с каждым поколением обманутых надежд. Разве можно винить воду, с ревом сносящую плотину, которая ее так долго сковывала?
   — Нет, — ответил Федор. — Лишь тех, кто заставил крутить ее колеса собственной мельницы. И кому это так понравилось, что заставляет эту ныне потенциально спокойную, исчерпавшую избыточный свой импульс, глубокую массу кипеть, яриться и пениться, лишь бы навертеть побольше оборотов собственной выгоды.
   — Вращение этих колес может быть полезно и тебе, — просто сказала Управительница. — В конце-концов, я могу позволить тебе пользоваться всем тем, что ты вытащил из забвения. При условии, что ты не будешь выставлять это напоказ и делать то, что мне надо. Иначе, всех твоих близких постигнет такая вот незамысловатая метаморфоза.
   Живая Богиня сделала несколько манипуляций, выведя на экран глайдеровской деки картинку обезглавленного голого женского тела. Труп лежал на раскрошенном бетонном полу с растущей сквозь трещины травой в какой-то заброшенной постройке.
   — Это что еще за дрянь? — поинтересовался Конечников.
   Неприятный холодок скользнул по телу. Он догадался, кто изображен на этом снимке.
   — Не прикидывайся дураком Федор, — вздохнув, сказала девушка. — Неужели ты думаешь, мне приятно этим заниматься?
   — Чем? — поинтересовался Крок.
   — Ликвидировать последствия своей собственной неосторожности, — ответила девушка.
   — А что, никого больше для этой почетной миссии — убить медсестру из госпиталя не нашлось? — с отвращением спросил Конечников. — Вам, Управителям, не привыкать палачествовать.
   — Кто бы говорил, — с улыбкой произнесла княжна. — Добрейший Борис Николаевич так заботился о твоем выздоровлении… И что он получил в благодарность?
   — Ничего личного, — пожал плечами Федор.
   — Я уж думала, что пройдя невредимым через ряд смертельных ловушек и узнав способ жить вечно, ты избавишься от ошибочных воззрений свойственных обычным людям.
   — Скажи, — зачем? Зачем ты вообще дала мне медальон? Ведь этот генератор биоэнергии дорог тебе.
   — Ты не представляешь, насколько. Данька сделал их добрую сотню, но до нынешних времен дожил лишь один. Он уникален. Никакой электроники. Все камни, знаки и встроенные процессоры от лукавого. Все дело в материале, кристаллизовавшемся многие месяцы подряд из медленно остывающего расплава под размеренное чтение мантры. Он делал это сам, с тех пор этот простой кусок металла хранит маленькую частичку его духа.
   — Зачем же ты отдала его мне? — спросил Конечников.
   Он так удивился, что забыл обо всем, включая то, что быть может, живет на свете последние минуты.
   — Во-первых, я бы нашла тебя с этим маячком где угодно. Это самая лучшая метка, которую ты хранил бы как зеницу ока.
   Во-вторых, я чувствовала себя обязанной.
   В-третьих, — Управительница со смущенной улыбкой взглянула на Конечникова, — это совсем личное…
   — Понятно, — невесело усмехнулся Федор. — С первым соглашусь. Второе чушь. А последнее… Ты просто таила надежду, что пройдя все круги от глубочайшего отчаяния до принятия и понимания, я стану твоим подручным для продолжения абсурдой братоубийственной войны.
   Думаешь, я не знаю о разработках ПКДР-3 с пилотом — камикадзе? Или о проекте «Миранда"? Таранные удары на околосветовой скорости для уничтожения планет противника? А главное, этого Конвенция Семи не запрещает, ведь «доблестное самопожертвование» не противоречит Кодексу воинской чести.
   — Труды Хелены Ястребовой оказались очень кстати, — заметила девушка. — Теперь в этом нет необходимости. Появилась новая угроза. Я думаю, ты уже слышал…
   — Не знаю о чем ты.
   Девушка долго вглядывалась в лицо Федора, потом, решив, что он говорит правду, произнесла:
   — Мы нашли чужих. Это какая-то бесконечно древняя цивилизация. До сих пор не известно, как они выглядят и какие цели преследуют. Но совершенно точно, что совсем не мирные. Помнишь, мы говорили на балу об исчезновении флота Каранги? Это их рук дело, — княжна замолчала, потом добавила. — Или того, что там у них вместо рук…
   Александра продолжала глядеть Кроку в глаза, ожидая реакции. Федор чувствовал, как огненные глаза девушки пытаются добраться до его мозга. Еще немного и демоница узнает то, что он не выдал бы под пытками. Но что-то извне окутало его светящимся облаком, и Александра с досадой отвела взгляд.
   — Вы никогда не играете честно, — произнес Конечников.
   — О чем это ты? — не поняла девушка.
   Федор, не говоря ни слова, поставил машину на автопилот и выдернул сложенный вчетверо газетный лист, развернул и ткнул в фото.
   — Ну и что? — удивилась княжна, поглядев на изображенного на ней человека.
   — Этот человек командовал эланцами, которые пытались отнять у деда летописи, — пояснил Конечников. — Он узнал полковника Томского или как там его на самом деле. Эти люди убили жену Виктора и тяжело ранили старика.
   — Да мало ли похожих людей, — несколько растеряно произнесла Живая Богиня.
   В голове Конечникова ее голос отозвался фальшью. Управительница, застигнутая врасплох, врала как девчонка.
   — Да что я, полковника Томского не знаю? — возразил Федор. — И по времени нападение совпало с его командировкой.
   — Не слишком ли скоропалительные выводы ты делаешь? — спросила девушка. — Помнится, ты считал, что это эланский линкор упал на Амальгаму.
   — Нет, — ответил Конечников. — Теперь у меня есть средство узнать правду.
   — Ну и что это меняет? — не стала запираться княжна. — Какая разница.
   — После того, что вы, Управители, сделали с моим дедом, я склонен считать, что и инопланетян вы используете в своих целях. Для вас мы все — питательная среда.
   — Это единственный способ остановить таких, как ты, заигравшихся в благородную месть. Сколько больших и малых завязок породил взрыв звездолета над Гало. Не такой семьи во владениях регул-императора, которая в той или иной степени не понесла утрату. Родственники, друзья, приятели. Унижение и боль… А эланцы такие вещи помнят долго. А федоров конечниковых может родить не только амальгамская земля.
   — Лечить триппер чумой? Странный способ.
   — Я на твоем месте не упражнялась бы в остроумии.
   — Самое плохое, что ты мне можешь сделать — это убить, — пожал плечами Конечников. — Но, похоже, ты только пугаешь.
   Загорелся экран терминала. На связь вышел полковник Томский. За его спиной был жаркий летний день теплой планеты, зелень, бирюзовое море и лазурное небо с редкими облачками.
   — Привет, Принцесса, — приветствовал он Александру.
   — Привет, Пастушонок, — ответила она.
   — Ты не одна? — удивился Управитель. — Нам бы поговорить серьезно.
   — Он не помешает, — ответила девушка.
   — С каких это пор этот смертный один из нас? — поинтересовался Управитель. — Ты должна была уладить это дельце.
   — Скоро улажу. Можешь говорить, он не будет больше представлять опасности.
   — Ладно, — буркнул тот, кого Федор знал как полковника особого отдела. — У тебя есть то, что мы хотели привезти Бальдуро?
   — Да, — с улыбкой ответила девушка.
   — Отлично, — произнес Управитель. — Я обещал регулу привезти оригиналы.
   — Он согласился?
   — Да. У них выбора не оставалось. Сегодня пара берсерков расстреляла эланскую объединенную эскадру в системе Омикрона Контура.
   — Берсерков? — не поняла княжна.
   — Это мы чужим такое название дали, — пояснил Управитель. — Горят, но прут напролом. Они не такие неуязвимые, как оказалось.
   — Это, пожалуй, к лучшему, — задумчиво произнесла девушка. — А как чужие попали на Омикрон Контура?
   — Хотел бы я знать, — ответил Управитель. — Дорого бы заплатил тому, кто разгадает, как они мигрируют по Галактике. Короче, эланцам деваться некуда, скрепя сердце, согласились на перемирие и переговоры. А летописи пригодятся. У ребят из Бальноро не будет самого главного козыря и морального права требовать особых условий капитуляции.
   — Отлично, — сдержанно улыбнулась Управительница.
   — Кстати, этого можешь больше не терзать, — лениво произнес полковник Томский.
   — А что так? — поинтересовалась девушка.
   — Стрельников не соврал. Твой подопечный действительно передал ему свои записи. У «черных ангелов» стали неплохо получаться сложные маневры.
   — Одна голова хорошо, а 2 лучше, — ответила девушка. Потом, подумав, небрежно обронила. — Впрочем, как скажешь.
   — В нынешних условиях, лишний раз эланцев злить не стоит. Публичное награждение предлагаю отменить. И прибери за собой, хорошо? — сказал Управитель. — Жду тебя на Глюкранде через 3 часа.
   Княжна кивнула и отключилась.
   — Ну, Федя, ты все слышал, — печально сказала девушка. — Я хотела вручить тебе заслуженную награду перед строем боевых товарищей, дать долгий век и достойное содержание. Но ты сам все испортил. Я могла бы тебя заставить, шантажируя жизнями близких. Но, как я понимаю, малыши — племянники, ради которых твой дед выдал тебя с потрохами, не сильно тебя интересуют.
   — Считай, что так, — ответил Федор, понимая, что этими словами сильно облегчает участь сыновей брата.
   — Но ты ведь не перечеркнешь жертвы, которую принес старик. Сам понимаешь, одна только попытка — и с детишками сегодня же что-то плохое случится.
   — Скажи, напоследок, зачем вам это понадобилось? — поинтересовался Конечников.
   — О, Федя, — огорченно сказала девушка. — Жаль, что ты не на нашей стороне. Ты умрешь через 15 минут, а у тебя хватает самообладания выяснять причины движущие Управителями Жизни, господами человеческого рода, бессмертными богами.
   — Да… Это что-то вроде последнего желания.
   Лицо девушки помимо ее воли выразило уважение и восхищение мужеством Крока.
   — Души приходят на свет, чтобы прожить в Плотном мире жизнь, полную чувств, опасной и переживаний. Это своего рода игра, способ заполнения Вечности. Те, кто думает иначе, врут самим себе. И никто не может становиться на дороге этого движения к совершенству.
   — Как Проклятый? — поинтересовался Конечников.
   — Или его эпигоны вроде тебя, — ответила Александра. — Мы, как огранщики драгоценных камней, заставляем неразвитые души сиять игрой Божественного света в сильных и совершенных проявлениях чувств и мыслей.
   — И для этого вы врете? Подмахиваете нашим и вашим, стравливаете, держите в неведении? Устраиваете войны, моры, голод. И все для того, чтобы снимать пенки со чужих страстей для собственного пропитания?
   — Ты ведь всегда знал, что эланцы ни в чем не виноваты. И дед твой знал. Если не веришь собственному сердцу, поверь своим ногам. Чем тебя только не лечили, они так и не пришли в норму. Ты сам себя так наказал, — сказала Управительница.