Страница:
— Васька, я точно не знаю. Если судить по очереди на подачу боеприпасов — не раньше чем через пару дней.
— Иди ты, Федька, — отмахнулся Стрельников. — Воткнут нам в бункера ракеты и тут же отправят, как это раньше бывало. Что там ждать будет?
— Известно, что… Трандец, — произнес Федор, судорожно выдергивая из пачки сигарету. — Как наш зампотех говорит: «Жил грешно и умер смешно».
— Так вот подумаешь, и тошно делается… Ведь для чего-то ведь мы на свет родились. Была и у нас цель в жизни, … — отозвался Стрелкин.
— Васька, похоже тебе хватит, — обеспокоенно сказал Федор.
— Не хватит, — зло выкрикнул Стрелкин. — Пусть слушают, козлы. Пусть они хоть самому докладывают. У, рожа…
Второй лейтенант метнул в портрет владыки бутыль с остатками пойла.
Пластмассовый штоф отрикошетил обратно, попав второму лейтенанту в лоб.
— Мать твою, — выругался Василий, хватаясь за подбитое место.
— Точно хватит, — подвел итог Конечников.
— У тебя своя цель в жизни есть, с эланцами поквитаться, — остывая, произнес Стрельников. — А мне порой кажется, будто я и вправду служу этому гаду очкастому.
Василий сложил пальцы кроме среднего в известный от начала времен жест, и показал его изображению князя-императора.
В разговоре возникла неудобная пауза. Конечников включил командирский компьютер и вывел разведданные по системе Альбено.
— Вот, посмотри. 12 линейных кораблей класса «Претендент», 18 тяжелых штурмовых крейсеров «Сарацин». Они охраняют орбитальный комплекс верфей, где для эланского регула его «верноподдатые» клепают все новые и новые бронированные коробочки. Добавь к этому стандартную орбитальную крепость. И против этой армады бросают остатки былой роскоши 4 эскадры… Наши командиры наверное считают, что все 65 скаутов-смертников на таран пойдут.
— А куда бл*дь денешься… Или таран, или сдохнешь на колу в эланском застенке, — со вздохом сказал Василий. — Мы по-любому — жмурики. Сначала устроили эту глупую свалку на Тете, проспав эланские линкоры. Теперь головы наших стратегов посетила новая бредовая мысль — устроить набег нуль-пространственных кораблей…
С точки зрения логики все гладко — лишить противника единственной оставшейся верфи. А малыми кораблями и их экипажами можно пренебречь. А если кто на таран решится, — вообще замечательно…
Он плеснул себе пакадуровки и залпом выпил. Конечников тоже сделал вид, что пьет.
— Пока есть «дурры», мы сможем почти на равных разговаривать с броненосцами, но вот когда они кончатся, станет очень кисло, — произнес первый лейтенант. — Шесть «пакадур» хватит, чтобы гарантированно «уговорить» «тундер», а вот линкору их нужно не меньше полутора десятков. А еще есть крепость и верфь… Не уничтожишь — будет кошкин дом. Типа «невыполнение боевой задачи» с оргвыводами в виде трибунала.
— Крок, не дуди… И так тошно, — сказал Стрелкин.
— Сам начал, — отрубил Конечников, — Кстати, Василий Иванович, ответь мне, почему на скауты грузят только по две ракеты?
— Ну, так это же, — Стрелкин почесал в затылке, — если их зацепить на внешнем подвесе, при гиперпрыжке они нахрен повзрываются.
— Ой-ли? — возразил Федор. — Чего только в порталы нуль-транспортировки не отправляли. И ничего, не сдетонировало ни разу.
— А, понял! Нагрузить на внешний подвес и ракеты, и мины, а потом отправить скауты обычным путем, через кольцо.
— Ну а как иначе? То, что висит на корпусе, в зону телепортации собственной установки не попадает, зато рвется — не дай Боже под такой взрыв попасть.
— Ну да, там проходит эта, как ее… А, вспомнил, граница пространственных потенциалов. Вот чего я знаю, — Стрелкин коротко рассмеялся. — Слушай, Крок, — обратился он к Федору, — башка у тебя варит. Вместо 130 ракет — 260! Да еще по шесть «Чертополохов» на каждый борт. Федька, давай звонить командующему.
— Стрелкин, ты чего, перепил? — поинтересовался Конечников.
— А я чего… А я ничего…, — Стрельников задумался и отбарабанил радостно-идиотским тоном. — В Уставе сказано, что любой военнослужащий, в случае чрезвычайных обстоятельств может обращаться напрямую к вышестоящему начальнику.
— Ну и как ты это сделаешь? — иронически поинтересовался Конечников. — Пойдешь к нему прямо сейчас? Остаток ночи мы проведем в камере на гауптвахте…
— Крок, ты умный, но иногда как упрешься… — Стрелкин торжествующе усмехнулся. — Собирайся.
— Куда?
— Не боись, паря. Васька Стрельников тебе плохого не предложит. Компьютер свой возьми.
Девушка, вздохнув, отключила и убрала аппарат чтения.
— Ну как? — поинтересовался Управитель.
— Вот уж действительно, жил грешно и умер смешно, — ответила девушка. — И весь смысл им подменили на что-то похожее, но уводящее совершенно в другую сторону.
— А как иначе? — возразил Андрей. — Вряд ли кто-то мечтал помереть во цвете лет за Даниила Громова с порядковым номером 13… Вот уж был действительно Тупила… Ни рыба, ни мясо, ни шесть, ни пять…
При нем только ленивый не крал и не вешал на себя медали. А «помазаничек» все только пил и блевал. Голубая мечта алкоголиков всех времен и народов.
— Полегче с моими родственниками, — посоветовала Рогнеда, не то в шутку, не то всерьез.
— А тебе было, наверное, легко при дворе Громовской династии, — сказал Управитель. — Фамильное сходство со знаменитой Рогнедой — это капитал.
— Великих княгинь при дворе было как собак нерезаных… Одна надежда на сходство… Ты это хотел сказать? — поинтересовалась девушка.
— Нет. Я хотел сказать только то, что сказал.
— Порой придворные жалели, что не могут сделаться птичкой и упорхнуть на волю. Или мушкой, чтобы забиться в самую дальнюю щелочку летающего города Нововлада. И уж почти всегда завидовали людям, которые ходили на работу, смотрели по вечерам визию до тошноты, жили от получки до получки и имели ну хоть какие-то права…
— Как же так случилось, что все это безобразие длилось целые эпохи, прежде, чем окончательно сгинуть? — подивился Управитель.
— Это все оттого, что перед тем длилось другое безобразие… Во главе с нежно любимым всеми Управителями Князем Князей.
— Не знаю… — задумчиво сказал Управитель. — По сравнению с тем, как все обернулось, время Даниила Первого, пожалуй, было не таким уж плохим.
— Ты еще Большое Вторжение вспомни, — посоветовала Живая Богиня. — После того, как мы заигрались до уничтожения планет….. Не помнишь ПКДР-3 и «Мирандо»?
— Слушай, Ганя, а зачем тогда эту дрянь придумали? — поразился мужчина. — Воевали себе, воевали. Все было нормально. И вдруг…
— Андрей, — укоризненно сказала Рогнеда. — Ты уже забыл?
— Нет, — ответил мужчина. — Кстати, а что я должен помнить?
— Ну конечно, не помнишь, — усмехнулась девушка. — Ваше болото отбивает память о годах, когда все торопились жить и чувствовать, упиваясь запрещенными раньше эмоциями.
— Не понял, — честно ответил Управитель.
— Любой наркотик вызывает привыкание, — пояснила Рогнеда. — Приходится увеличивать дозу.
— Ты про это, — пренебрежительно ответил Живой Бог. — Не бери в голову.
— Как скажешь, — в тон ему ответила девушка.
— Вот и ладно, — заметил Управитель. — Мы, я полагаю, не будем больше сегодня читать.
— Да, — с благодарной улыбкой ответила Рогнеда. — Я как-нибудь продолжу на днях.
— В твоих интересах одолеть весть текст, — многозначительно сказал мужчина. — Мне он ни к чему. Я его редактировать не буду, это твоя прерогатива. А ты не стесняйся, читай при мне, читай без меня. Прочтешь, подредактируешь. Потом во всем мирах будут писать агитки по образу и подобию. Ведь только ты можешь гармонично соединить древнюю энергию с нынешней, дав жизнеспособный гибрид.
— Ну, вот уж нет, — сказала Управительница. — Я эту писанину в Совет отнесу с надлежащим комментарием. Вы меня за подобное 3000 лет на Мароне гноили.
— А вот этого бы тебе не надо делать. Получится, что унтер-офицерская вдова сама себя высекла.
— Что, припас очередной компромат? — спросила девушка.
— Нет, что ты, — притворно-ласково сказал мужчина. — Просто просьба о помощи.
— Ну, как всегда, — оценив свои шансы, заметила Рогнеда.
— Тогда я пойду. Дела…
Пастушонок улыбнулся, поднялся с кресла. В дверях он остановился, медленно повернулся. Долго и насмешливо он смотрел на бывшую покровительницу, наслаждаясь своим триумфом. Наконец он произнес:
— Не надо было, девочка, в свое время делать из меня дурачка. Если ты хотела, чтобы я тебе помог, то должна была попросить по старой памяти. В счет прошлых заслуг, так сказать. Может быть я бы и поспособствовал твоему горю. А я знаю, девочка, твою печаль. Так сказать, насквозь вижу.
Рогнеда не ответила, но опытный взгляд Управителя отметил злость и досаду, которая промелькнула на лице Живой Богини.
Девушка весь вечер посвятила себе, внешне продолжая блаженное ничегонеделание. Потом Управительница переместилась в свой дом на Деметре, возвратясь в альфа-реальность.
Там Рогнеда наскоро перекусила и отправилась спать.
— Привет, Принцесса, — бодро поприветствовал он девушку.
— Привет, — не оборачиваясь, бросила ему Рогнеда.
— Почти успел, — сказал Живой Бог.
— Успел — хорошо, — меланхолически заметила Управительница. — Не успел бы — плакать не стала.
Девушка перенесла внимание на экран, окончив разговор с мужчиной.
Офицеры прошли по сонным отсекам, наполненным храпом, сопением и бормотанием. Выбрались на свежий воздух, если так можно было назвать нездоровую атмосферу техзоны, пропитанную запахами резины и пластика, нагретого металла и керамики.
Федор, как исполняющий обязанности командира корабля, знал пароль, поэтому часовые пропускали его и Стрельникова беспрепятственно.
Приятели вышли к центру связи, где сходились линии военной, секретной, эсбешной и правительственной связи. Стрелкин сделал Конечникову знак, чтобы тот молчал и ничему не удивлялся.
Они беспрепятственно прошли мимо дежурных операторов, клевавших носами за пультами, и нырнули в один из закоулков. Ни перед чем не примечательной дверью второй лейтенант остановился, аккуратно выдернул проволочку из пломбы, которой была запечатана дверца пульта пожарной сигнализации.
Федору сначала показалось, что Василий собирается объявить пожарную тревогу. Конечников даже представил опускающиеся под аккомпанемент сирены герметичные перегородки.
Стрелкин пошарил в углублении и вытащил ключ, спрятанный за панелью.
Федор вздохнул с облегчением…
— Пошли, Крок, — гордясь собой, произнес второй лейтенант.
Они оказались в темном, заставленном железными шкафами с аппаратурой помещении, где сходились толстые жгуты световых и электрических кабелей. Василий выбрал шкаф, уверенным движением сжал в руках замок, дернул. Потом раскрыв перочинный ножик, свинтил панель, оголив ряды оптотронов линейного усилителя. Прочел номер на схеме и счистил краску со стеклянного корпуса одного из приборов.
— Замок здесь ржавый, техники его так же открывают и закрывают, — произнес Василий, с сожалением разглядывая полуштофную бутыль, некогда наполненную «живительной» влагой императорских винных порционов, а ныне пустую, сухую и пыльную.
— Стрелкин, ну ты даешь, — только и сказал Федор. — Это же…
— Да, Федька. Даже проводки подцеплять не надо. На твоем компе есть оптический интерфейс.
— Вась, может зря? — спросил Конечников. — Узнают, что были тут, лет по пять штрафных рот нам обеспечено.
— Ну, я тут был, — усмехнулся Стрелкин. — Что, посадили? Техники тут бухать собираются и народ разный приводят. Все бы сидели, считай пол-гарнизона в лагеря бы пошло.
— Устроим старику экстренный вызов по правительственной связи? — спросил Конечников, глядя, как в пространстве экрана ползут данные сканирования сети.
— А пока ты «ля-ля» будешь, тебе ласты скрутят.
— Текстовое сообщение, с задержкой отправки на 30 минут, — усмехнулся Федор. — Любите компьютерную технику, она сильно облегчает жизнь.
— Крок, напиши, что «малява» от самого Тупилы.
— Да ну тебя, — отмахнулся Федор. — Придумаешь же х*йню.
Первый лейтенант принялся за работу. Набрав сообщение, отослал и хладнокровно дождался уведомления о том, что короткий файл начал свое путешествие по недрам секретной сети.
Чтобы не вызывать подозрений, приятели, вернувшись на корабль, заняли места в койках.
— Крок, а Крок, — поинтересовался Васька, глянув, спят ли соседи, — скажи, а что ты на «дурре» написал?
— Да не все ли тебе равно?
— Ну, знаешь ли, Крок… Колись, давай. Я-то имею право знать…
— Хрен с тобой, — Федор оперся рукой об пол, приблизил свою голову к голове Стрельникова и прошептал ему на ухо пару слов.
— Крок, ты придурок, — вырвалось у второго лейтенанта. Потом Василий улыбнулся и добавил: — А впрочем, я был уверен, что ничего другого ты не напишешь. Молоток!
Второй лейтенант протянул ему руку, и Федор с радостью пожал ее.
Конец 2 главы.
Глава 3
— Иди ты, Федька, — отмахнулся Стрельников. — Воткнут нам в бункера ракеты и тут же отправят, как это раньше бывало. Что там ждать будет?
— Известно, что… Трандец, — произнес Федор, судорожно выдергивая из пачки сигарету. — Как наш зампотех говорит: «Жил грешно и умер смешно».
— Так вот подумаешь, и тошно делается… Ведь для чего-то ведь мы на свет родились. Была и у нас цель в жизни, … — отозвался Стрелкин.
— Васька, похоже тебе хватит, — обеспокоенно сказал Федор.
— Не хватит, — зло выкрикнул Стрелкин. — Пусть слушают, козлы. Пусть они хоть самому докладывают. У, рожа…
Второй лейтенант метнул в портрет владыки бутыль с остатками пойла.
Пластмассовый штоф отрикошетил обратно, попав второму лейтенанту в лоб.
— Мать твою, — выругался Василий, хватаясь за подбитое место.
— Точно хватит, — подвел итог Конечников.
— У тебя своя цель в жизни есть, с эланцами поквитаться, — остывая, произнес Стрельников. — А мне порой кажется, будто я и вправду служу этому гаду очкастому.
Василий сложил пальцы кроме среднего в известный от начала времен жест, и показал его изображению князя-императора.
В разговоре возникла неудобная пауза. Конечников включил командирский компьютер и вывел разведданные по системе Альбено.
— Вот, посмотри. 12 линейных кораблей класса «Претендент», 18 тяжелых штурмовых крейсеров «Сарацин». Они охраняют орбитальный комплекс верфей, где для эланского регула его «верноподдатые» клепают все новые и новые бронированные коробочки. Добавь к этому стандартную орбитальную крепость. И против этой армады бросают остатки былой роскоши 4 эскадры… Наши командиры наверное считают, что все 65 скаутов-смертников на таран пойдут.
— А куда бл*дь денешься… Или таран, или сдохнешь на колу в эланском застенке, — со вздохом сказал Василий. — Мы по-любому — жмурики. Сначала устроили эту глупую свалку на Тете, проспав эланские линкоры. Теперь головы наших стратегов посетила новая бредовая мысль — устроить набег нуль-пространственных кораблей…
С точки зрения логики все гладко — лишить противника единственной оставшейся верфи. А малыми кораблями и их экипажами можно пренебречь. А если кто на таран решится, — вообще замечательно…
Он плеснул себе пакадуровки и залпом выпил. Конечников тоже сделал вид, что пьет.
— Пока есть «дурры», мы сможем почти на равных разговаривать с броненосцами, но вот когда они кончатся, станет очень кисло, — произнес первый лейтенант. — Шесть «пакадур» хватит, чтобы гарантированно «уговорить» «тундер», а вот линкору их нужно не меньше полутора десятков. А еще есть крепость и верфь… Не уничтожишь — будет кошкин дом. Типа «невыполнение боевой задачи» с оргвыводами в виде трибунала.
— Крок, не дуди… И так тошно, — сказал Стрелкин.
— Сам начал, — отрубил Конечников, — Кстати, Василий Иванович, ответь мне, почему на скауты грузят только по две ракеты?
— Ну, так это же, — Стрелкин почесал в затылке, — если их зацепить на внешнем подвесе, при гиперпрыжке они нахрен повзрываются.
— Ой-ли? — возразил Федор. — Чего только в порталы нуль-транспортировки не отправляли. И ничего, не сдетонировало ни разу.
— А, понял! Нагрузить на внешний подвес и ракеты, и мины, а потом отправить скауты обычным путем, через кольцо.
— Ну а как иначе? То, что висит на корпусе, в зону телепортации собственной установки не попадает, зато рвется — не дай Боже под такой взрыв попасть.
— Ну да, там проходит эта, как ее… А, вспомнил, граница пространственных потенциалов. Вот чего я знаю, — Стрелкин коротко рассмеялся. — Слушай, Крок, — обратился он к Федору, — башка у тебя варит. Вместо 130 ракет — 260! Да еще по шесть «Чертополохов» на каждый борт. Федька, давай звонить командующему.
— Стрелкин, ты чего, перепил? — поинтересовался Конечников.
— А я чего… А я ничего…, — Стрельников задумался и отбарабанил радостно-идиотским тоном. — В Уставе сказано, что любой военнослужащий, в случае чрезвычайных обстоятельств может обращаться напрямую к вышестоящему начальнику.
— Ну и как ты это сделаешь? — иронически поинтересовался Конечников. — Пойдешь к нему прямо сейчас? Остаток ночи мы проведем в камере на гауптвахте…
— Крок, ты умный, но иногда как упрешься… — Стрелкин торжествующе усмехнулся. — Собирайся.
— Куда?
— Не боись, паря. Васька Стрельников тебе плохого не предложит. Компьютер свой возьми.
Комментарий 1. Вечер первого дня
14 апреля 10564 г. по н.с. 19 ч. 13 м. Искусственная реальность «Мир небесных грез».Наконец Рогнеда решила, что сегодня надо заканчивать.
Девушка, вздохнув, отключила и убрала аппарат чтения.
— Ну как? — поинтересовался Управитель.
— Вот уж действительно, жил грешно и умер смешно, — ответила девушка. — И весь смысл им подменили на что-то похожее, но уводящее совершенно в другую сторону.
— А как иначе? — возразил Андрей. — Вряд ли кто-то мечтал помереть во цвете лет за Даниила Громова с порядковым номером 13… Вот уж был действительно Тупила… Ни рыба, ни мясо, ни шесть, ни пять…
При нем только ленивый не крал и не вешал на себя медали. А «помазаничек» все только пил и блевал. Голубая мечта алкоголиков всех времен и народов.
— Полегче с моими родственниками, — посоветовала Рогнеда, не то в шутку, не то всерьез.
— А тебе было, наверное, легко при дворе Громовской династии, — сказал Управитель. — Фамильное сходство со знаменитой Рогнедой — это капитал.
— Великих княгинь при дворе было как собак нерезаных… Одна надежда на сходство… Ты это хотел сказать? — поинтересовалась девушка.
— Нет. Я хотел сказать только то, что сказал.
— Порой придворные жалели, что не могут сделаться птичкой и упорхнуть на волю. Или мушкой, чтобы забиться в самую дальнюю щелочку летающего города Нововлада. И уж почти всегда завидовали людям, которые ходили на работу, смотрели по вечерам визию до тошноты, жили от получки до получки и имели ну хоть какие-то права…
— Как же так случилось, что все это безобразие длилось целые эпохи, прежде, чем окончательно сгинуть? — подивился Управитель.
— Это все оттого, что перед тем длилось другое безобразие… Во главе с нежно любимым всеми Управителями Князем Князей.
— Не знаю… — задумчиво сказал Управитель. — По сравнению с тем, как все обернулось, время Даниила Первого, пожалуй, было не таким уж плохим.
— Ты еще Большое Вторжение вспомни, — посоветовала Живая Богиня. — После того, как мы заигрались до уничтожения планет….. Не помнишь ПКДР-3 и «Мирандо»?
— Слушай, Ганя, а зачем тогда эту дрянь придумали? — поразился мужчина. — Воевали себе, воевали. Все было нормально. И вдруг…
— Андрей, — укоризненно сказала Рогнеда. — Ты уже забыл?
— Нет, — ответил мужчина. — Кстати, а что я должен помнить?
— Ну конечно, не помнишь, — усмехнулась девушка. — Ваше болото отбивает память о годах, когда все торопились жить и чувствовать, упиваясь запрещенными раньше эмоциями.
— Не понял, — честно ответил Управитель.
— Любой наркотик вызывает привыкание, — пояснила Рогнеда. — Приходится увеличивать дозу.
— Ты про это, — пренебрежительно ответил Живой Бог. — Не бери в голову.
— Как скажешь, — в тон ему ответила девушка.
— Вот и ладно, — заметил Управитель. — Мы, я полагаю, не будем больше сегодня читать.
— Да, — с благодарной улыбкой ответила Рогнеда. — Я как-нибудь продолжу на днях.
— В твоих интересах одолеть весть текст, — многозначительно сказал мужчина. — Мне он ни к чему. Я его редактировать не буду, это твоя прерогатива. А ты не стесняйся, читай при мне, читай без меня. Прочтешь, подредактируешь. Потом во всем мирах будут писать агитки по образу и подобию. Ведь только ты можешь гармонично соединить древнюю энергию с нынешней, дав жизнеспособный гибрид.
— Ну, вот уж нет, — сказала Управительница. — Я эту писанину в Совет отнесу с надлежащим комментарием. Вы меня за подобное 3000 лет на Мароне гноили.
— А вот этого бы тебе не надо делать. Получится, что унтер-офицерская вдова сама себя высекла.
— Что, припас очередной компромат? — спросила девушка.
— Нет, что ты, — притворно-ласково сказал мужчина. — Просто просьба о помощи.
— Ну, как всегда, — оценив свои шансы, заметила Рогнеда.
— Тогда я пойду. Дела…
Пастушонок улыбнулся, поднялся с кресла. В дверях он остановился, медленно повернулся. Долго и насмешливо он смотрел на бывшую покровительницу, наслаждаясь своим триумфом. Наконец он произнес:
— Не надо было, девочка, в свое время делать из меня дурачка. Если ты хотела, чтобы я тебе помог, то должна была попросить по старой памяти. В счет прошлых заслуг, так сказать. Может быть я бы и поспособствовал твоему горю. А я знаю, девочка, твою печаль. Так сказать, насквозь вижу.
Рогнеда не ответила, но опытный взгляд Управителя отметил злость и досаду, которая промелькнула на лице Живой Богини.
Девушка весь вечер посвятила себе, внешне продолжая блаженное ничегонеделание. Потом Управительница переместилась в свой дом на Деметре, возвратясь в альфа-реальность.
Там Рогнеда наскоро перекусила и отправилась спать.
Утро второго дня
15 Апреля 10564 по н.с. 13 ч. 25 мин. Единого времени. Искусственная реальность «Мир небесных грез».Утром Живая Богиня, как прилежная ученица снова засела за изучение старинной рукописи. Только она запустила воспроизведение, как в небе возникла черная точка корабля. Через пару минут Живой Бог вошел в павильон для чтения.
— Привет, Принцесса, — бодро поприветствовал он девушку.
— Привет, — не оборачиваясь, бросила ему Рогнеда.
— Почти успел, — сказал Живой Бог.
— Успел — хорошо, — меланхолически заметила Управительница. — Не успел бы — плакать не стала.
Девушка перенесла внимание на экран, окончив разговор с мужчиной.
* * *
Офицеры прошли по сонным отсекам, наполненным храпом, сопением и бормотанием. Выбрались на свежий воздух, если так можно было назвать нездоровую атмосферу техзоны, пропитанную запахами резины и пластика, нагретого металла и керамики.
Федор, как исполняющий обязанности командира корабля, знал пароль, поэтому часовые пропускали его и Стрельникова беспрепятственно.
Приятели вышли к центру связи, где сходились линии военной, секретной, эсбешной и правительственной связи. Стрелкин сделал Конечникову знак, чтобы тот молчал и ничему не удивлялся.
Они беспрепятственно прошли мимо дежурных операторов, клевавших носами за пультами, и нырнули в один из закоулков. Ни перед чем не примечательной дверью второй лейтенант остановился, аккуратно выдернул проволочку из пломбы, которой была запечатана дверца пульта пожарной сигнализации.
Федору сначала показалось, что Василий собирается объявить пожарную тревогу. Конечников даже представил опускающиеся под аккомпанемент сирены герметичные перегородки.
Стрелкин пошарил в углублении и вытащил ключ, спрятанный за панелью.
Федор вздохнул с облегчением…
— Пошли, Крок, — гордясь собой, произнес второй лейтенант.
Они оказались в темном, заставленном железными шкафами с аппаратурой помещении, где сходились толстые жгуты световых и электрических кабелей. Василий выбрал шкаф, уверенным движением сжал в руках замок, дернул. Потом раскрыв перочинный ножик, свинтил панель, оголив ряды оптотронов линейного усилителя. Прочел номер на схеме и счистил краску со стеклянного корпуса одного из приборов.
— Замок здесь ржавый, техники его так же открывают и закрывают, — произнес Василий, с сожалением разглядывая полуштофную бутыль, некогда наполненную «живительной» влагой императорских винных порционов, а ныне пустую, сухую и пыльную.
— Стрелкин, ну ты даешь, — только и сказал Федор. — Это же…
— Да, Федька. Даже проводки подцеплять не надо. На твоем компе есть оптический интерфейс.
— Вась, может зря? — спросил Конечников. — Узнают, что были тут, лет по пять штрафных рот нам обеспечено.
— Ну, я тут был, — усмехнулся Стрелкин. — Что, посадили? Техники тут бухать собираются и народ разный приводят. Все бы сидели, считай пол-гарнизона в лагеря бы пошло.
— Устроим старику экстренный вызов по правительственной связи? — спросил Конечников, глядя, как в пространстве экрана ползут данные сканирования сети.
— А пока ты «ля-ля» будешь, тебе ласты скрутят.
— Текстовое сообщение, с задержкой отправки на 30 минут, — усмехнулся Федор. — Любите компьютерную технику, она сильно облегчает жизнь.
— Крок, напиши, что «малява» от самого Тупилы.
— Да ну тебя, — отмахнулся Федор. — Придумаешь же х*йню.
Первый лейтенант принялся за работу. Набрав сообщение, отослал и хладнокровно дождался уведомления о том, что короткий файл начал свое путешествие по недрам секретной сети.
Чтобы не вызывать подозрений, приятели, вернувшись на корабль, заняли места в койках.
— Крок, а Крок, — поинтересовался Васька, глянув, спят ли соседи, — скажи, а что ты на «дурре» написал?
— Да не все ли тебе равно?
— Ну, знаешь ли, Крок… Колись, давай. Я-то имею право знать…
— Хрен с тобой, — Федор оперся рукой об пол, приблизил свою голову к голове Стрельникова и прошептал ему на ухо пару слов.
— Крок, ты придурок, — вырвалось у второго лейтенанта. Потом Василий улыбнулся и добавил: — А впрочем, я был уверен, что ничего другого ты не напишешь. Молоток!
Второй лейтенант протянул ему руку, и Федор с радостью пожал ее.
Конец 2 главы.
Глава 3
НАБЕГ
Светящиеся цифры на табло бортового времени показали «06–00». Дневальные двинулись по тесным отсекам гиперпространственного крейсера, вырывая экипаж из царства снов нарочито истеричными, истошными воплями. Крики, ругань и лязг механизмов разорвали тишину внутри металлического дракона.
Старшина повел молодежь на зарядку, а старослужащие матросы набились в курилку, прочистить легкие с утра ядовитым дымом казенных сигарет.
Федор давно уже не спал, прокручивая в голове все, что он должен сделать, проконтролировать, обеспечить. Услышав будничные звуки побудки, какая-то часть Конечникова вдруг отчаянно не захотела, чтобы день наступал. Если бы можно было, первый лейтенант с удовольствием пропустил бы то, что им всем предстоит сегодня. Федор подавил это мимолетное желание и продолжил анализ.
«Ракеты погружены, заряды есть, продовольственный НЗ получен. Секретные директивы в запечатанном пакете штаб прислал, время нанесения удара до сих пор не объявлено. Но это и не важно, все случится самое позднее в полночь. Письмо домой написано. Распоряжения относительно денег на его счете — даны. Если что — отправят».
«Пора вставать», — решил Федор, сбрасывая одеяло.
— Чего спишь, Стрелкин? — поинтересовался он, увидев, что Василий не собирается просыпаться.
— Крок, дай поспать, — отозвался с верхней койки командир первой батареи лейтенант Миронов. — Еще пять минут, блин.
— Хорош дрыхнуть, — отрезал Конечников, — сегодня великий день.
— Дурак ты Федька великий, — сонно пробубнил Стрельников, возвращаясь из царства сна в тесное нутро корабля, и тут же потянулся за рассолом, который стоял у него на тумбочке. — А, бл*дь… Я понимаю, когда водку оставишь — выжрут, но чтобы рассол…
Василий с огорчением посмотрел на ополовиненную банку с мутной бурдой, в которой плавали ошметья лука и зелени, потом жадно припал к живительной жидкости.
— Это Комар, наверное, когда ночью на смену поднялся, хлебнул для бодрости, — сказал Миронов.
— Мирон, а что ты за него заступаешься? Сам небось приложился.
— Да ладно, Стрелкин, пожалел г*вна. Не водка же.
— Да чтоб ты обоср*лся, г*ндон штопаный… — в сердцах пожелал ему Василий.
— От г*ндона и слышу, чудила грешная, — обозлился лейтенант.
Он приподнялся на кровати, готовясь вскочить.
— Отставить! — крикнул Конечников, для убедительности пнув по сетке кровати первого лейтенанта. Потом добавил уже более спокойным тоном. — Мордобой и бухло отставить до возвращения.
— И не бухло, а рассол, — ворчливо заметил Стрелкин. — Напиток, который сейчас ценнее винного порциона.
— Хороший артиллерист тоже многого стоит, — буркнул себе под нос Миронов.
— Парни, не копайтесь, — подстегнул их Федор. — Мне нужно, чтобы «дурры» на «ять» летали, и расчеты пушек были не обкуренные.
— Да ладно, тоже мне командир нашелся, — ворчливо сказал Василий. — Палыч вон по курортам наверное, а мы тут…
— Ты еще скажи, что мы не армия, а Дальняя Разведка, — заметил Федор, засовывая ноги в штанины форменных брюк. — Часто мы своими прямыми обязанностями занимались?
— А вы знаете, господа, — произнес Василий мечтательно, — с каким бы удовольствием я сейчас сопровождал бы транспорт. У планетологов красивые бабы есть, прямо киски.
— Пиписки, — в тон ему ответил Федор, завершая процесс одевания. — Вставай, страдалец. Будет тебе сегодня групповуха.
Конечников вышел в коридор. Дневальный на посту у боевой рубки прокричал — «Здравия желаю, господин первый лейтенант» и вскинул руку, отдавая воинскую честь.
— Вольно, вольно, — ответил Федор, кивая головой. — Малявин где?
— Второй лейтенант Малявин, к командиру! — заорал дневальный.
— Чего глотку дерешь? — недовольно сказал Конечников. — Радио зачем? Попроси, чтобы подошел через пятнадцать минут.
Федор не стал объяснять, что хотел бы еще и умыться, почистить зубы.
Но Антон Малявин, старший дежурной смены, был поблизости и явился на призыв. Федор огорченно вздохнул и приказал себе успокоиться. «На тот свет пустят и так», — подумал он.
— Привет, Малява, — сказал Конечников.
— Привет, Крок, — ответил первый лейтенант.
— Как настроение? — поинтересовался Конечников.
— Настроение бодрое, горим синим пламенем.
— Сплюнь.
— Тьфу! Привычка дурацкая.
— Происшествия были?
— Нет.
— Контейнеры закрепили?
— Да.
— Надежно? Систему сброса проверили?
— Да, Крок, порядок.
— Антон, а в твоей епархии как?
— Штурманская группа трезвая! — отрапортовал Малявин. — Толку от нас… Все равно через кольцо пойдем.
— А кто траектории кораблей противника считать будет? — спросил Федор.
— Полковник Гагарин, — зло ответил Малявин.
— Да ладно, Малява, прорвемся. Действуй по распорядку.
Дежурный офицер, позевывая, отправился к терминалу, заказывать завтрак на экипаж.
Конечников приложил браслет к считывателю замка. Толстая компресситовая дверь нехотя отползла в сторону. Помещение боевой рубки было тесным, таким же, как и все остальные отсеки на малом гиперпространственном ракетоносце. Необходимость экономить каждый миллиметр объема, заставила конструкторов корабля спрессовать занимающие целые залы посты управления в компактные рабочие места для десятка операторов.
Федор подумывал о том, что можно было бы, наверное, обойтись для большинства функций электроникой, но тут действовали жесткие ограничения Конвенции, связывающие по рукам и ногам электронщиков, кибернетиков, двигателистов и оружейников.
Эти думки Конечников с некоторых пор держал при себе. Федору хватило реакции начальника курсов переподготовки полковника Томасона. После того как Конечников по молодости попросил стратега оценить его работу о маневрах в сражении, штабной педант устроил скандал, требуя немедленного разжалования автора.
По слухам он даже ходил к начальнику Службы Безопасности, пытаясь натравить на Конечникова всесильных «особистов». И сейчас, несмотря на то, что прошло много лет, впадающий в маразм полковник при каждом удобном случае поливал дерьмом первого лейтенанта.
Боевая рубка помещалась в дискообразном утолщении корпуса за «гребнем» первой артиллерийской площадки. Помещение было плотно заставлено аппаратурой и снабжено узкими, как бойницы блистерами.
В рубке стоял полумрак, лишь яркими разноцветными огоньками переливались индикаторы пультов, светились экраны мониторов, да кое-где по проходу горели лампы подсветки. В самом начале рубки помещались пилоты. Там были смонтированы экраны полного обзора, установлены пульты управления для ручных переключений, штурвалы с цифро-аналоговыми преобразователями и системы управления голосом. Именно над ними колдовал сейчас лейтенант Комаров и его напарник второй лейтенант Кольцов, настраивая блоки этой редко используемой системы под свое нынешнее произношение, чтобы в бою не было осечки.
За пилотами помещались наблюдатели, окруженные десятками разнокалиберных мониторов от стационарных и поисковых камер. У стен сидели расчетчики штурманской группы, операторы локаторов, энергетики, техники и инженеры группы защиты, радисты.
Примерно по центру рубки, перед лесенкой на «скворечник», боевой пост наведения ракет и управления огнем, размещался второй «остров» аппаратуры и пультов, куда сходилась вся информация о корабле — место для капитана.
Федор подошел туда, проверил, смонтировали ли техники на противоперегрузочном кресле блок мануального управления — Конечников, пользуясь подходящим случаем, решил испытать, как будет работать интерпретатор команд применительно ко всему скауту.
Федор обошел тесное пространство, поздоровался с зампотехом корабля, пилотами, радистом Бобриным. Большинство специалистов встало за два часа до подъема, чтобы проверить свои системы. Конечников подробно расспросил, как обстоят дела на скауте, как настроение коллег.
Люди храбрились, один лишь первый лейтенант Ильин с усмешкой сказал — «А не все ли равно где…».
Конечников сделал еще один круг, чувствуя, какой груз ответственности лег на его плечи. Одно дело замещать командира во время стоянки и совсем другое, когда скаут уходит в дерзкий, авантюрный, самоубийственный рейд.
«Да ладно, не тушуйся», — сказал зампотех, словно почувствовав его мысли. — «Придем обратно, — скажут молодец, герой. Не придем, упрекать некому будет, да и некого».
Федор посмотрел в иллюминатор. К скауту подошел лифтовый транспортер с кухни.
— Завтрак приехал, господа, — произнес Конечников. — Всем принимать пищу. Обо всем постороннем на время трапезы — забыть.
После завтрака Конечников смог привести себя в порядок. Потом, в ожидании приказа к выступлению, Федор переоделся в рабочий комбинезон, надел теплую куртку, ранец с левитатором, магнитные ботинки. Натянул на голову «хрипун» — легкий дыхательный прибор. Приспособление было необходимо при выходе во внутреннее пространство ангара, заполненное во избежание пожара и коррозии смесью гелия и азота.
Конечников вышел в пристыкованный к скауту тамбур шлюза, чувствуя, как его тело меняет вес при каждом шаге — гравитатор малого радиуса действия не обеспечивал равномерного ускорения по всему объему. Федор, насвистывая какую-то привязчивую глупую мелодию, снял блокировку, поднялся по лесенке, открыл люк на потолке с перемежающимися ядовито-желтыми и угольно-черными полосами, снабженный табличкой «ОСТОРОЖНО, АТМОСФЕРА НЕПРИГОДНА ДЛЯ ДЫХАНИЯ».
С той стороны люка было темно. Сверху пробивались жиденькие лучики света от габаритных огней. Федор сделал несколько шагов, и зона гравитации закончилась.
Первый лейтенант привел в действие левитатор, двигаясь по стене вверх, пока не выбрался внешнюю смотровую галерею, которая по совместительству была ребром жесткости системы базирования, так же как и «стена», которая на самом деле была циклопической несущей балкой.
Поддержание искусственной тяжести во всем громадном объеме ангара было делом ненужным, расточительным и откровенно вредным, увеличивающим и без того немалую нагрузку. Несмотря на отсутствие веса, масса каждого корабля в 80 000 метрических тонн, требовала особой прочности деталей из-за сил инерции, чем и объяснялась чудовищная толщина балок.
Федор подошел к краю.
Все тонуло во мраке, создавая впечатление пустого пространства вокруг. Но Федор знал, что сверху и снизу, удерживаемые пневмогидравлическими захватами, в ячейках хранения один над другим лежат громады боевых кораблей.
На армейском жаргоне система называлась «обойма». Для рационального использования подъемных механизмов за пустым пространством, в котором перемещался исполинский подъемник — платформа 50х200 метров, располагался такой же стеллаж с малыми крейсерами-разведчиками.
Но обычным зрением лишь угадывался сосед по уровню, скаут с номером 2812, корабль капитана Лапина, обозначенный лишь призрачными габаритными огнями и тусклым свечением приборов за прозрачными стенками «скворечника».
Его черный как крыло ворона корпус сливался с окружающим мраком. Корабль казался небольшим, хотя его длина приближалась к двумстам метрам.
С-29 разрабатывался не только как малый ракетоносный крейсер, но и как атмосферный штурмовик, чем и была вызвана необходимость придать кораблю аэродинамическую зализанную форму с короткими, широкими крыльями в кормовой части и центральным оперением, роль которого выполняло дискообразное утолщение по миделю.
На скауте 2803 вдруг ярко засиял блистер артиллерийско-корректировочного поста, превратив звездолет в фантастического одноглазого дракона. В свете, проходящем через фонарь кабины, стали видны покатая поверхность корпуса, универсальные башни центральной площадки первой батареи с короткими, убранными под обтекатели стволами комбинированных артиллерийских установок. Отблески света заиграли на выпуклостях брони главной массометной башни, которая лежала за пределами светового круга.
Старшина повел молодежь на зарядку, а старослужащие матросы набились в курилку, прочистить легкие с утра ядовитым дымом казенных сигарет.
Федор давно уже не спал, прокручивая в голове все, что он должен сделать, проконтролировать, обеспечить. Услышав будничные звуки побудки, какая-то часть Конечникова вдруг отчаянно не захотела, чтобы день наступал. Если бы можно было, первый лейтенант с удовольствием пропустил бы то, что им всем предстоит сегодня. Федор подавил это мимолетное желание и продолжил анализ.
«Ракеты погружены, заряды есть, продовольственный НЗ получен. Секретные директивы в запечатанном пакете штаб прислал, время нанесения удара до сих пор не объявлено. Но это и не важно, все случится самое позднее в полночь. Письмо домой написано. Распоряжения относительно денег на его счете — даны. Если что — отправят».
«Пора вставать», — решил Федор, сбрасывая одеяло.
— Чего спишь, Стрелкин? — поинтересовался он, увидев, что Василий не собирается просыпаться.
— Крок, дай поспать, — отозвался с верхней койки командир первой батареи лейтенант Миронов. — Еще пять минут, блин.
— Хорош дрыхнуть, — отрезал Конечников, — сегодня великий день.
— Дурак ты Федька великий, — сонно пробубнил Стрельников, возвращаясь из царства сна в тесное нутро корабля, и тут же потянулся за рассолом, который стоял у него на тумбочке. — А, бл*дь… Я понимаю, когда водку оставишь — выжрут, но чтобы рассол…
Василий с огорчением посмотрел на ополовиненную банку с мутной бурдой, в которой плавали ошметья лука и зелени, потом жадно припал к живительной жидкости.
— Это Комар, наверное, когда ночью на смену поднялся, хлебнул для бодрости, — сказал Миронов.
— Мирон, а что ты за него заступаешься? Сам небось приложился.
— Да ладно, Стрелкин, пожалел г*вна. Не водка же.
— Да чтоб ты обоср*лся, г*ндон штопаный… — в сердцах пожелал ему Василий.
— От г*ндона и слышу, чудила грешная, — обозлился лейтенант.
Он приподнялся на кровати, готовясь вскочить.
— Отставить! — крикнул Конечников, для убедительности пнув по сетке кровати первого лейтенанта. Потом добавил уже более спокойным тоном. — Мордобой и бухло отставить до возвращения.
— И не бухло, а рассол, — ворчливо заметил Стрелкин. — Напиток, который сейчас ценнее винного порциона.
— Хороший артиллерист тоже многого стоит, — буркнул себе под нос Миронов.
— Парни, не копайтесь, — подстегнул их Федор. — Мне нужно, чтобы «дурры» на «ять» летали, и расчеты пушек были не обкуренные.
— Да ладно, тоже мне командир нашелся, — ворчливо сказал Василий. — Палыч вон по курортам наверное, а мы тут…
— Ты еще скажи, что мы не армия, а Дальняя Разведка, — заметил Федор, засовывая ноги в штанины форменных брюк. — Часто мы своими прямыми обязанностями занимались?
— А вы знаете, господа, — произнес Василий мечтательно, — с каким бы удовольствием я сейчас сопровождал бы транспорт. У планетологов красивые бабы есть, прямо киски.
— Пиписки, — в тон ему ответил Федор, завершая процесс одевания. — Вставай, страдалец. Будет тебе сегодня групповуха.
Конечников вышел в коридор. Дневальный на посту у боевой рубки прокричал — «Здравия желаю, господин первый лейтенант» и вскинул руку, отдавая воинскую честь.
— Вольно, вольно, — ответил Федор, кивая головой. — Малявин где?
— Второй лейтенант Малявин, к командиру! — заорал дневальный.
— Чего глотку дерешь? — недовольно сказал Конечников. — Радио зачем? Попроси, чтобы подошел через пятнадцать минут.
Федор не стал объяснять, что хотел бы еще и умыться, почистить зубы.
Но Антон Малявин, старший дежурной смены, был поблизости и явился на призыв. Федор огорченно вздохнул и приказал себе успокоиться. «На тот свет пустят и так», — подумал он.
— Привет, Малява, — сказал Конечников.
— Привет, Крок, — ответил первый лейтенант.
— Как настроение? — поинтересовался Конечников.
— Настроение бодрое, горим синим пламенем.
— Сплюнь.
— Тьфу! Привычка дурацкая.
— Происшествия были?
— Нет.
— Контейнеры закрепили?
— Да.
— Надежно? Систему сброса проверили?
— Да, Крок, порядок.
— Антон, а в твоей епархии как?
— Штурманская группа трезвая! — отрапортовал Малявин. — Толку от нас… Все равно через кольцо пойдем.
— А кто траектории кораблей противника считать будет? — спросил Федор.
— Полковник Гагарин, — зло ответил Малявин.
— Да ладно, Малява, прорвемся. Действуй по распорядку.
Дежурный офицер, позевывая, отправился к терминалу, заказывать завтрак на экипаж.
Конечников приложил браслет к считывателю замка. Толстая компресситовая дверь нехотя отползла в сторону. Помещение боевой рубки было тесным, таким же, как и все остальные отсеки на малом гиперпространственном ракетоносце. Необходимость экономить каждый миллиметр объема, заставила конструкторов корабля спрессовать занимающие целые залы посты управления в компактные рабочие места для десятка операторов.
Федор подумывал о том, что можно было бы, наверное, обойтись для большинства функций электроникой, но тут действовали жесткие ограничения Конвенции, связывающие по рукам и ногам электронщиков, кибернетиков, двигателистов и оружейников.
Эти думки Конечников с некоторых пор держал при себе. Федору хватило реакции начальника курсов переподготовки полковника Томасона. После того как Конечников по молодости попросил стратега оценить его работу о маневрах в сражении, штабной педант устроил скандал, требуя немедленного разжалования автора.
По слухам он даже ходил к начальнику Службы Безопасности, пытаясь натравить на Конечникова всесильных «особистов». И сейчас, несмотря на то, что прошло много лет, впадающий в маразм полковник при каждом удобном случае поливал дерьмом первого лейтенанта.
Боевая рубка помещалась в дискообразном утолщении корпуса за «гребнем» первой артиллерийской площадки. Помещение было плотно заставлено аппаратурой и снабжено узкими, как бойницы блистерами.
В рубке стоял полумрак, лишь яркими разноцветными огоньками переливались индикаторы пультов, светились экраны мониторов, да кое-где по проходу горели лампы подсветки. В самом начале рубки помещались пилоты. Там были смонтированы экраны полного обзора, установлены пульты управления для ручных переключений, штурвалы с цифро-аналоговыми преобразователями и системы управления голосом. Именно над ними колдовал сейчас лейтенант Комаров и его напарник второй лейтенант Кольцов, настраивая блоки этой редко используемой системы под свое нынешнее произношение, чтобы в бою не было осечки.
За пилотами помещались наблюдатели, окруженные десятками разнокалиберных мониторов от стационарных и поисковых камер. У стен сидели расчетчики штурманской группы, операторы локаторов, энергетики, техники и инженеры группы защиты, радисты.
Примерно по центру рубки, перед лесенкой на «скворечник», боевой пост наведения ракет и управления огнем, размещался второй «остров» аппаратуры и пультов, куда сходилась вся информация о корабле — место для капитана.
Федор подошел туда, проверил, смонтировали ли техники на противоперегрузочном кресле блок мануального управления — Конечников, пользуясь подходящим случаем, решил испытать, как будет работать интерпретатор команд применительно ко всему скауту.
Федор обошел тесное пространство, поздоровался с зампотехом корабля, пилотами, радистом Бобриным. Большинство специалистов встало за два часа до подъема, чтобы проверить свои системы. Конечников подробно расспросил, как обстоят дела на скауте, как настроение коллег.
Люди храбрились, один лишь первый лейтенант Ильин с усмешкой сказал — «А не все ли равно где…».
Конечников сделал еще один круг, чувствуя, какой груз ответственности лег на его плечи. Одно дело замещать командира во время стоянки и совсем другое, когда скаут уходит в дерзкий, авантюрный, самоубийственный рейд.
«Да ладно, не тушуйся», — сказал зампотех, словно почувствовав его мысли. — «Придем обратно, — скажут молодец, герой. Не придем, упрекать некому будет, да и некого».
Федор посмотрел в иллюминатор. К скауту подошел лифтовый транспортер с кухни.
— Завтрак приехал, господа, — произнес Конечников. — Всем принимать пищу. Обо всем постороннем на время трапезы — забыть.
После завтрака Конечников смог привести себя в порядок. Потом, в ожидании приказа к выступлению, Федор переоделся в рабочий комбинезон, надел теплую куртку, ранец с левитатором, магнитные ботинки. Натянул на голову «хрипун» — легкий дыхательный прибор. Приспособление было необходимо при выходе во внутреннее пространство ангара, заполненное во избежание пожара и коррозии смесью гелия и азота.
Конечников вышел в пристыкованный к скауту тамбур шлюза, чувствуя, как его тело меняет вес при каждом шаге — гравитатор малого радиуса действия не обеспечивал равномерного ускорения по всему объему. Федор, насвистывая какую-то привязчивую глупую мелодию, снял блокировку, поднялся по лесенке, открыл люк на потолке с перемежающимися ядовито-желтыми и угольно-черными полосами, снабженный табличкой «ОСТОРОЖНО, АТМОСФЕРА НЕПРИГОДНА ДЛЯ ДЫХАНИЯ».
С той стороны люка было темно. Сверху пробивались жиденькие лучики света от габаритных огней. Федор сделал несколько шагов, и зона гравитации закончилась.
Первый лейтенант привел в действие левитатор, двигаясь по стене вверх, пока не выбрался внешнюю смотровую галерею, которая по совместительству была ребром жесткости системы базирования, так же как и «стена», которая на самом деле была циклопической несущей балкой.
Поддержание искусственной тяжести во всем громадном объеме ангара было делом ненужным, расточительным и откровенно вредным, увеличивающим и без того немалую нагрузку. Несмотря на отсутствие веса, масса каждого корабля в 80 000 метрических тонн, требовала особой прочности деталей из-за сил инерции, чем и объяснялась чудовищная толщина балок.
Федор подошел к краю.
Все тонуло во мраке, создавая впечатление пустого пространства вокруг. Но Федор знал, что сверху и снизу, удерживаемые пневмогидравлическими захватами, в ячейках хранения один над другим лежат громады боевых кораблей.
На армейском жаргоне система называлась «обойма». Для рационального использования подъемных механизмов за пустым пространством, в котором перемещался исполинский подъемник — платформа 50х200 метров, располагался такой же стеллаж с малыми крейсерами-разведчиками.
Но обычным зрением лишь угадывался сосед по уровню, скаут с номером 2812, корабль капитана Лапина, обозначенный лишь призрачными габаритными огнями и тусклым свечением приборов за прозрачными стенками «скворечника».
Его черный как крыло ворона корпус сливался с окружающим мраком. Корабль казался небольшим, хотя его длина приближалась к двумстам метрам.
С-29 разрабатывался не только как малый ракетоносный крейсер, но и как атмосферный штурмовик, чем и была вызвана необходимость придать кораблю аэродинамическую зализанную форму с короткими, широкими крыльями в кормовой части и центральным оперением, роль которого выполняло дискообразное утолщение по миделю.
На скауте 2803 вдруг ярко засиял блистер артиллерийско-корректировочного поста, превратив звездолет в фантастического одноглазого дракона. В свете, проходящем через фонарь кабины, стали видны покатая поверхность корпуса, универсальные башни центральной площадки первой батареи с короткими, убранными под обтекатели стволами комбинированных артиллерийских установок. Отблески света заиграли на выпуклостях брони главной массометной башни, которая лежала за пределами светового круга.