Страница:
Виктор орал на дочь, обзывая ее «бестолковой кобылой», периодически встряхивал жену, давал подзатыльники младшему, поднимая его на ноги и поминая при этом всех чертей.
Федор, на правах инвалида, слонялся по двору, пряча штурмовое ружье под тулупчиком и зорко поглядывая по сторонам. Он тихонько посмеивался над домашним содомом, стараясь, чтобы этого не видели Тома или Виктор.
— Ну вот, в кого тако вот ростеть убоище, — в конец измученный наведением порядка в семействе, спросил Виктор, имея в виду «маленького изверга» Николеньку.
— Да есть в кого, — с улыбкой, ответил Федор. — Помнишь, как я тебя на Хованку тащил?
— Не не помню, — признался брат. — А что было — то?
— Да вот Николка, вылитый ты.
— Да не, быть того не могеть… — отмахнулся Виктор.
— У деда спроси как нибудь. Как я тебя за воротник с земли поднимал.
— Не, не могеть такого быть, — ответил брат, — скажешь тоже…
Постепенно все баулы были перенесены, дети переправлены, Тома, наконец, оторвана от любимых лавок и фикусов.
Окна в старом доме Евдокии изнутри были закрыты щитами и заткнуты тряпками, на тот случай, если кому-то приспичит зажечь огонь. Были включены старинные, найденные как-то на чердаке обогреватели, которые, несмотря на древность исправно заработали, лишь стоило заменить микросотовые батареи. Томе был дан строгий наказ сидеть тихо, как мышь, но еще долго из-за двери доносились бабские причитания и вторивший им голосок мальчишки.
Когда все, наконец, затихло, Федор пошел проверить посты. Виктор еще днем договорился с мужиками. Те взяв ружья и запас еды с заходом светила засели на подступах к хутору Выселки.
Конечников шел, хоронясь по кустам, и стараясь держаться в тени на открытых пространствах.
Пост Пашки Колядкина находился у дороги.
Федор, который вынырнул из кустов, был встречен окриком «Стой» и направленным в живот столом.
— Хоть бы ты форму свою космонаутскую снял, — облегченно сказал Пашка. — А то ведь пальнул бы, не разобравшись.
Паша, ровесник Федора, последовательно прошедшел стадии трансформации обычного человека: мальчишки, парня и наконец, взрослого, грузного дядьки, отягощенного не слишком удачной жизнью, тяжелой работой и прожитыми годами.
Мужик стоял у дерева, завернутый в похожий на саван драный термический балахон, из старых дедовских запасов на чердаке. Древнее одеяние одновременно и согревало и затрудняло обнаружение человека инфракрасными датчиками.
— Это хорошо, что не спишь, — ответил Федор, подходя ближе.
— Уснешь тут, — усмехнулся Колядкин. — Такой ор твои подняли. В фактории, небось, слышно было.
— Бабы и дети — страшное дело, — признал Фeдор. — С ними свяжешься — горя хлебнешь.
— Эт точно, — сказал Паша. — Сам, поди, теперь жалеешь.
— Чего? — не понял Федор.
— Рассказал мне Виктор… — многозначительно сказал мужик.
— Что? — насторожился Федор.
— Про тетку — повариху.
— И что он рассказал?
— Да ты не прикидывайся, — улыбнулся Паша. — Оно дело такое, житейское. Только не пойму, что в поселке баб мало тебе? Али брезговаешь таперича нашими тетками?
— А что тебе Витька рассказал? — поинтересовался Конечников.
— Ну, дескать, полюбовницу в поселке завел. С интендантом сцепился, который допрежь тебя у ентой тетки был. Глаз яму подбил, два зуба вышиб.
— А… — сказал, чувствуя облечение, Федор. — Приукрасил брательник маленько.
— Но все равно, герой, — ответил Павел. — Одобряю. Так им космонаутам проклятым.
— Так я же сам космонавт, — возразил Федор.
— Ты, хоть и космонаут, но нашенскай, — сказал мужик. — А за нашенских я этим пришлым глотку порву. Было бы за что.
— А не боязно? — спросил Конечников. — С ружьем ведь. А пальнуть придется? Или в тебя пальнут.
— А чего мне бояться? — улыбнулся мужик. — Ты ведь не простой космонаут, а вроде старшой. Старшей, чем тутошние ахфицеры: камандандт и главный постройщик. Ты за все и ответишь.
— Отвечу, коли придется, — согласился Федор. — Ну, а всеже зачем? По какой причине?
— Была бы стояща причина, пошел бы с мужиками поселковых космонаутов душить. Тятьке мому, так ружейной прикладой по голове дали, что он год после болел и помер, — произнес Павел, стиснув от гнева пудовые кулаки. — А тут свому подмогнуть. Тем более ты за ценой не постоял: пятьдесят целковых кладешь за помоч. Это ж год жить можно семье.
— Ну, деньги дело наживное. На такой случай жалеть не следует, — сказал Конечников. — Ты мне поможешь, я тебе.
Федор удивился, но не подал виду. Обычно прижимистый, Виктор тут не поскупился.
— Эт точно, — подтвердил мужик.
— Задачу помнишь? — поинтересовался Конечников.
— Помню, как же. Смотреть за дорогой, за воздухом, ждать сигналу.
— А еще?
— Скрытно сидеть, без сигналу в сражению не вступать, противника пропущать или отходить тихо.
— Хорошо, — сказал Федор. — Какие сигналы у нас условлены?
— Вижу противника — волчий вой с подвыванием, — сказал мужик. — Огонь — как филин ореть. Ко мне — как выпь кличет. Но энто твой сигнал.
— Молодец, — похвалил Конечников. — Куда двигаться знаешь?
— А то, — ответил Павел.
— Еще какие сигналы?
— Ежели у дома будет что-то вроде молнии полыхнеть, бежать на подмогу, но розумно, не очертя голову, перебежками. Перед тем правда условлено, что свист будеть, чтобы глаза оборонить.
— А очки на что? — спросил Федор.
— Да ни пса в них не видно, — ответил мужик.
— А еще о чем у нас договорено?
— У всех наших будеть бела тряпица на левом рукаве повязана.
— А зачем? — спросил Федор.
— Зочем, зочем? — усмехнулся мужик. — Мы в потьмах видим, а оне нет. Чтобы своих не пострелять.
— То-то же ты меня чуть не грохнул, — усмехнулся Конечников.
— Энто я по-привычке, — виновато усмехаясь сказал мужик. — Уж шибко эту одежу космонаутску я ненавижу.
— Дай — ка свое ружье, — попросил Федор.
— А тебе на што? — удивился мужик. — У тебя же их два. Ружьецо на плече и на поясе маленькай шпалер как яго там, — кабуре.
— Показать кой — чего хочу, — объяснил Конечников.
— А, тады ладноть, — сказал Паша, протягивая оружие.
Федор взял армейскую «полтину» в руки. Легким, сотнями повторений отработанным движением, он опустил и зафиксировал крышку прицельного монитора.
— Ты чего сделал-то? — не понял мужик.
— «Полтинка», она тоже хорошее оружие, если уметь правильно пользоваться, — пояснил Федор. — Смотришь в экран и целишься. Дождь, туман, темнота — не помеха.
— Ишь ты, — поразился Павел. — Ярко только слишком. Глазам больно.
— Вот тут устанавливаешь яркость, — пояснил Федор, вращая рычажок.
Но экран продолжал слепить, слово прожектор.
— Ха, какой умнай, — усмехнулся мужик. — Крутили, вертели, только без толку. Витька твой все надписи прочитал. Только ничего не работает.
— А мы сейчас поправим, — сказал Федор, набирая комбинацию цифр на клавиатуре под дисплеем. — Тут код введен. Защита от дурака. По умолчанию 4 нуля.
Оружие пискнуло.
— Ибическа сила, — поразился мужик.
— А вот теперь можно и яркость установить, и скорость, — сказал Конечников. — А еще, если в контейнер пулек насыпать, можно как из дробовика стрелять. Полный магазин — 40 выстрелов. Вот здесь регулируется угол рассеяния. Хочешь пучком пули пусти, хочешь снопом, хочешь по горизонтали или вертикали. Тут вот крути, а на экране видно, куда пули попадут. Слишком большую скорость не задавай. 400 метров сегодня вполне достаточно.
— Ну ты и спец, — поразился мужик. — Недаром столько лет космонаутствовал.
— Я тебе магазин с пулями фабричными притащил, — сказал Федор. — Мог бы и по два взять, но уж больно они тяжелые. Не с моей ногой носить.
Конечников снял со спины рюкзак и достал снаряженный контейнер из двух, что лежали там.
— Тяжелый, зараза, — прокомментировал Колядкин. — Спасибо, Синоптик.
— Пять килограмм — тысяча пулек.
— А второй кому? — поинтересовался Павел.
— Колбасыру. Ему же тоже надо.
— А чего не сказали нам гады, что можно так изделать? — поразился мужик. — Чтой, жалко им было?
— Скоро узнаешь, — ответил Федор. — Скоро все все узнают. Ладно, я на другой пост пойду. Посмотрю, как там Колбасыр стоит.
Федор повернулся и двинулся в чащу.
— Чего мы узнаем — то, Андреич? — крикнул в спину Конечникову мужик.
— Если утром большой корабль прилетит, не пугайся. Это наши. С глайдерами поселковыми не спутай, — ломясь сквозь кусты, бросил Федор напоследок, оставив мужика в глубоком недоумении.
Дом старого Пантелея, старый, скособоченный с развалившейся крышей был выбран в качестве главного наблюдательного пункта. Он стоял на отшибе, там, где дорога делала петлю. С чердака дом и подворье Конечниковых и Евдокии были видны как на ладони. Крыша обеспечивала надежную защиту от инфракрасных сканеров, а широкие дыры давали хороший обзор.
Время тянулось медленно. В тени остатков крыши, закутавшись в термический балахон, сладко спал Алешка.
Федор с стариком Арсением, тоже были одеты в балахоны и оттого походили на привидения. Дед с внуком напряженно наблюдали за окресностями, глядя каждый в свою сторону.
Кроку очень хотелось курить, но он не хотел подавать дурного примера остальным. Вдруг он увидел у восточной опушки, там, где находился пост Колбасыра, вспыхивающий огонек самокрутки. Мужик втихую курил, коротая бессонную ночь.
— Деда, — тихонько позвал Федор деда Арсения. — Иди сюда.
— Чего, Федечка, — отозвался старик, тихонько смещаясь к внуку.
— Хочешь посмотреть как Колбасыр шмалит?
— Давай.
Федор показал ему экран своего автомата, где увеличенный оптикой располагался Миша Харитонов по кличке «Колбасыр». Инфракрасная камера позволяла рассмотреть мужика во всех подробностях. Уголек самокрутки вспыхивал ярко-оранжевым маяком в сине-сером мире.
— А отчего так странно видно? — удивился дед. — Все синее, да зеленое.
— Так нас могут видеть сейчас те, кто должен прийти.
— Вот озорник, Мишка, — укоризненно сказал дед. — А ежели углядят?!
Но Колбасыр затушил окурок и запахнулся в балахон, сливаясь с окружающим фоном.
На руке Федора едва слышно попискивал «Куппермайн», словно спрашивая владельца, как долго ещe будет продолжаться ожидание. Цифры на табло приближались в 4 часам утра. Конечников подумал, что незваные гости уже вряд-ли прилетят и решил на всякий случай обойти посты. Вдруг у их «друзей» из фактории предусмотрен другой план, и они вопреки обыкновению решили атаковать с земли.
Только Федор решил выйти из укрытия, как на развалившейся трубе вдруг возникла призрачная женская фигура и показала пальцем в сторону Хованки.
Конечников повернулся к горе и увидел в лучах заходящей Крионы приближающийся глайдер.
Федор почувствовал, как в груди гулко заколотилось сердце, а по спине побежали струйки пота.
— Она действительно любила его, — грустно сказала Рогнеда.
— Отчего кому-то так везет? — задал риторический вопрос Живой Бог.
— Парадокс, правда? — заметила девушка. — Поставщик влюбленных дур для гурманов из Совета Управителей, оказывается не в состоянии сделать двуногое изделие, которое его бы полностью удовлетворило.
— Принцесса, не нарывайся, — посоветовал ей мужчина.
— Молчу, мой господин и повелитель, — иронически ответила Рогнеда.
— Я вот не могу другого понять, — перешел в атаку Живой Бог, — ты ведь с ним общалась довольно плотно. Неужели ты не смогла обнаружить присутствия духа рядом с Колываном?
— Не смогла, — отрезала девушка. — Не забывай, что все описываемое происходит очень и очень давно. Мы не обладали тогда и десятой долей тех знаний и умений.
— Ну как же, — возразил Управитель. — Мы добивались впечатляющих результатов.
— При помощи чипов прямого программирования и гипноинъекторов, — заметила девушка. — С людьми которые в психическом развитии стояли гораздо ниже, чем даже доисторические люди двадцатого века. А тут нам противостояла женщина эпохи джихана цареградского, к тому же неизвестно сколько болтавшаяся и неведомо чему научившаяся в астрале.
— Скажи проще, поднаторевшая в психических штучках, влюбленная сука, которая поставила целью спасти своего мужичонка любой ценой. Перед такой женщиной и океан расступится, и адский огонь потухнет… — Управитель вздохнул, покачал головой и сухо сказал: — Мне пора… Дела ждут.
— Пока, — бесцветным голосом ответила девушка.
Живой Бог тяжело поднялся и зашагал с горы по каменистому склону к звездолету, который услужливо возник в сотне метров от павильона.
— Такой большой, а в сказки веришь, — удовлетворенно заметила девушка.
Она тут же подавила свое краткое торжество и отправилась заниматься в гимнастическом зале.
Выполнив минимальный комплекс упражнений, Живая Богиня приняла душ, устроилась в кровати и продолжила чтение. Управительнице было интересно, как закончит Колыван описание этого приключения на родной планете.
Федор подтолкнул деда, указывая на пришельцев. Старик завыл. Голос старика был еще слаб, оттого волк получился совсем старый. Залаял Крайт. Было слышно, как собака носится за изгородью, бренча цепью и мягко ступая тяжелыми лапами.
Глайдер осторожно облетел хутор и бесшумно приземлился прямо на дороге в ста метрах от дома Конечниковых, прямо у халупы Евдокии.
Федору стала понятна логика этих людей. Дорога отчетливо просматривалась в инфракрасных лучах. Сев на укатанную колесами и утрамбованную сотнями ног поверхность, глайдер не рисковал свалиться в какую-нибудь яму или топь. Идти по ровной дороге, — удобнее, чем по изобилующей холмиками и канавками целине.
Федор бесшумно соскользнул по заранее привязанной веревке, заняв условленную позицию за воротами. Возбуждение придало сил, заставив забыть о боли в ногах.
Где-то глубоко внутри льдинкой стыла тревога, — если бы налетчики догадаются обшаривать постройки, они непременно найдут Тому с детьми.
Витьке с Генкой, который дежурят у дома, придется принимать бой, исход которого был совершенно неясен, ввиду неудачной для поселян позиции. Незваные гости спутали все планы обороны, приземлившись вне сектора обстрела восточного поста.
Некоторое время ничего не происходило. Очевидно, нападающие наблюдали. Собака успокоилась, лишь изредка дежурно взлаивала, на слабые звуки доносящиеся из темноты.
Из аппарата вышли шестеро человек с оружием. Мониторы прицелов полностью демаскировали группу.
Гарнизонные увальни надели броники и тактические шлемы, прикрыли защитой руки и руки. От этогоо двигались «космонауты» неуклюже и тяжело, как выряженные медведями клоуны на утреннике в гарнизонном детском саду. Седьмой участник вылазки остался в кабине, прощупывая пространство бортовой пушкой.
Федор занял приготовленную позицию.
Нападающие отошли метров на 50 от глайдера, шагая по дороге, вместо того, чтобы двигаться напрямую, подойдя к месту дислокации Федора и деда.
Рисковать дальше было нельзя. Теперь Паша, вздумай он вмешаться, зацепил бы самого Федора.
Конечников хотел дать сигнал, но вдруг с ужасом осознал, что от волнения забыл, как нужно кричать. В голове за долю секунды пролетели: страх, осознание своей глупости и самонадеянности, тревога, беспокойство за доверившихся ему людей и сотни, крепких задним умом, мыслей о том, как надо все было организовать. Особенно резануло понимание того, что трухлявые бревна не помеха для пуль, а он позволил мальцу пойти вместе с ними.
«Эх, рации бы всем», — пройдя через фильтр мозга, осело в сознании Федора.
Он отыскал белеющее в чердачном окне лицо старика и махнул рукой, показывая, — нужно подать голос. И к облегчению Конечникова, дед издал протяжный крик филина.
Снова недоумевающе залаял Крайт, не понимая, что за игру затеяли хозяева. Нападающие испуганно присели. Пушка глайдера усиленно заходила из стороны сторону и вдруг замерла.
Посреди собачьей фразы о том, что думает честный сторожевой пес об непонятных звуке, донесшемся из старого дома, прошелестел заряд, выпущенный из старого дробовика. Почти неслышный в мощном, звонком лае раздался приглушенный удар. Стекла кабины забрызгало чем-то темным, голова стрелка в кабине исчезла.
Федор с досадой подумал, что ему придется объяснять «немотивированное убийство» члена группы вторжения, еще не обнаружившей агрессивных намерений. Однако, он прекрасно понимал, что сделано все правильно — огневая поддержка скорострельной пушки глайдера, решила бы исход схватки в несколько секунд.
Конечников погрозил кулаком в сторону заброшенного дома, адресуя жест Виктору.
— Что это было? — спросил вдруг один из нежданных гостей.
Слова отчетливо раздались в морозном воздухе. Федор по голосу догадался, что это продавец из лавки. Конечников отметил его среди прочих, как первого кандидата на пулю.
— Хрен его знает — отозвался второй. — Может ветер. Может, филин пролетел.
— Какого черта мы сюда приперлись? — заканючил третий налетчик. — Нужно было просто дать разок из «тамбовки».
— А ты знаешь, дома ли он? Действовать надо наверняка, — важным, привыкшим указывать голосом сказал второй. — Давайте быстрей. Нам все спишут, если чисто все сделаем.
— Да ладно, — оборвал их продавец из лавки. — Небось, хмырю и дела нет, жрет и срет, баб жучит и самогонку хлещет. А тут грохнем его, — следствие будет.
— Тебе же говорят, что искать будут для вида, — с усмешкой сказал второй. — Тебе может еще на эланском повторить?
При этом налетчик, для убедительности, приподнял ствол своего ружья.
Федор вдруг узнал характерный силуэт «тромбо», эланского малокалиберного автомата.
— Нет, это он приходил, — вступил в разговор замыкающий. — Мне дежурный точно приметы описал. Нет такого офицера у нас в гарнизоне.
— Да твой дежурный баба в штанах. Чуть крикни посильней, глазки закатит. А как кулаком по столу — так он и обделается. Скажи по совести, может такая кисейная барышня толком что-нибудь увидеть и запомнить?
— А вы не пробовали у наших офицеров осторожно вызнать? — спросил второго замыкающий.
— А может сразу же с повинной явиться?
— Да чего вы ссоритесь, — оборвал их доселе молчащий член группы. — Этот Конечников давно уже как кость в горле. Сделаем дело, и все путем. Опус потом подтвердит, что видел эланцев.
— Опус — это кто? — спросил замыкающий.
— Не твое свинячье дело, — отрезал второй. — И хорош трепаться.
— Ладно, — согласился продавец из лавки. — Сейчас хозяева повыскакивают. Вон собака как надрывается.
— А нельзя не заходить во двор? — поинтересовался третий. — Укусит еще.
— Дурак ты, Тема, — сказал продавец. — Валенок. В броне, а боишься.
— А за ногу тяпнет? А хозяин шмальнет?
— Отставить вопросы! — привычным к командам голосом приказал замыкающий группу.
«У них эланские пушки» — с облегчением понял Федор. — «Умно задумано. Однако при разборе дела сразу будет ясно… Преступное намерение — налицо. Хоть их всех перестреляй, ничего за это не будет».
Конечников махнул рукой, кричать — означало заранее обнаружить себя. Виктор, который внимательно следил за братом, поднял по его команде ствол, изготовившись к стрельбе.
Федор выбрал грузного продавца, нажал на гашетку, совершенно некстати подумав, что парень из лавки может и останется жить, но сидеть ему будет не на чем. Пуля с хрустом воткнулась в пришельца. Продавец из лавки рухнул на землю, вопя от боли и ужаса во всю мощь крепких легких.
Через мгновение это был уже дуэт. Замыкающий, несмотря на начальственные замашки, со своей задачей наведения паники справился не хуже простого маркитанта.
Налетчики со страху забыли азы огневого боя и сбились в кучу, обшаривая стволами окрестность. Ничего не изменилось в ночи. Также угрюмо чернела стена леса, да кривились ветхие, давно брошенные домишки… Стрелять было не в кого.
Горе-диверсанты присели на корточки, затравленно озираясь. В их сценарии такого явно не было.
Не было орущих раненых, не было безжалостных, не знающих промаха невидимых стрелков.
Нападающие даже не могли оказать помощь раненым, и переливы дуэта исполняющего песню запредельной муки, переходили в хрип и сдавленное мычание, еще больше мешая принять разумное решение. Действовать нужно было быстро. Эти двое истекали кровью и могли умереть от болевого шока.
— Тарас, включи прожектора, стреляй, — заорал молодой, тот, что боялся собаки, обращаясь к пилоту глайдера.
Но тот молчал.
— Тарас, сваливаем, — заорал тот, махая рукой, чтобы летающая машина приблизилась.
Это также не дало никакого результата.
— А ну давай проверь, чего Пащенко копается, — второй схватил молодого и пихнул его к глайдеру.
— Мы тебя прикроем, — пообещал он, неуклюже переваливаясь на корточках и тыча автоматом во все стороны.
— Ага, — запинаясь и почти не понимая, что делает, сказал несчастный парень.
Он, трясясь от страха, короткими перебежками, почти добрался до машины, как вдруг Паша Колядкин некстати решил, что ему пора вмешаться. Издалека провыли пули, ударив по корпусу глайдера. Парень рухнул.
Кто-то из группы попытался стрелять, ориентируясь на звук, но Федор, поймав в прицел его оружие, нажал на гашетку. Расстояние было небольшим, и промах исключался. Раздался скрежет развороченного металла, вой отрикошетившей пули. Стрелок завалился на бок, крича и пытаясь зажать раскромсанную ладонь.
Трое, пока еще целых налетчика, поняв, что сопротивление бесполезно, подняли руки.
— Не стреляйте, это ошибка! Мы свои!!! Не убивайте!
Не веря своей удаче, Конечников скомандовал:
— Оружие на землю! На колени! Руки держать на виду.
Он свистнул, искренне надеясь, что Витька и Генка сообразят, что им делать дальше, и вышел из своего укрытия, держа незваных гостей на прицеле.
Мужики также вылезли из своего схорона.
— Резких движений не делать, — приказал Фeдор, — убью на месте! Руки за голову! Мордой в землю!
Конечников для острастки пальнул пару раз, заставив пули провыть над самыми головами незваных гостей. Горе — вояки сочли за благо подчиниться, неловко легли и уткнулись носами в пожухлую траву.
Почему-то к налетчикам пошел только Генка, а Витька полез в кабину глайдера, выкинул оттуда тело пилота и поволок с собой. Зачем, Федор не понял, пока не узнал в чем дело.
Очень скоро, все незваные гости были собраны в кучу.
Все оказалось гораздо лучше, чем мог рассчитывать Конечников.
Двое получили проникающие пулевые ранения, одному попортило руки. Молодому парню, который пытался вернуться к глайдеру, выпущенные на небольшой скорости пули отбили внутренности, и, кажется, сломали пару ребер.
Его спас бронежилет и то, что Пашке очень хотелось застрелить насмерть хотя бы одного космонаута. Целься он в ноги, налетчик не отделался бы так легко.
Пилоту, на удивление, досталось меньше всех. Витька оглушил его выстрелом в прикрытую шлемом голову, использовав вместо заряда подошедшую по калибру старого дробовика мороженную морковку.
В глайдер нашлась аптечка. Подстреленные диверсанты получили помощь. Федору пришлось самому освобождать раненых от защитных доспехов, колоть болеутоляющее и накладывать повязки.
Конечников вдруг почувствовал чей-то любопытный взгляд. Оставленный без надзора, Алешка выбрался посмотреть на страшных ночных пришельцев. Теперь мальчик расширенными от ужаса глазами глядел на кровоточащие дыры и раздробленные конечности, словно не зная, бежать ему без оглядки или хлопнуться в обморок прямо тут.
— Витька, — крикнул Федор. — Почему малец здесь?
Брат с неудовольствием оторвался от процесса обыска и вязания пленных. Освобожденные от шлемов и масок незваные гости оказались интендантом и его помощниками. Поселковые мужики с удовольствием крутили «их благородиям» руки.
— Чай не кисейная барышня — буркнул он, но все же взял ребенка за руку и отвел к деду, шепнув на ухо пару «ласковых»…
Дед Арсений переменился в лице, повернулся, спешно затрусил к дому, волоча за собой мальчика, бормоча ругательства и стараясь не наступать на кровавые пятна на пожухлой, серой траве.
На обратном пути, Виктор поднял одно из ружей налетчиков. Он недоуменно посмотрел на оружие, скинул с плеча свое, повертел, сравнивая.
Потом, не говоря ни слова, закинул свой автомат за плечо и, держа «тробмо» в руках, словно протягивая его пленникам, обратился к ближайшему:
— Это вот что? — с тихой яростью спросил он.
Не дав ответить, Виктор треснул «космонаута» прикладом в скулу, с разворота зацепил другого по челюсти, а третьему без изысков пнул в пах и треснул по темечку.
— Что это, суки? — заорал Виктор. — Вы убивать нас шли. Встать!
— Ты чего, озверел? — подивился Генка Строев, с силой пригибая оружие в руках Виктора к земле.
Федор, на правах инвалида, слонялся по двору, пряча штурмовое ружье под тулупчиком и зорко поглядывая по сторонам. Он тихонько посмеивался над домашним содомом, стараясь, чтобы этого не видели Тома или Виктор.
— Ну вот, в кого тако вот ростеть убоище, — в конец измученный наведением порядка в семействе, спросил Виктор, имея в виду «маленького изверга» Николеньку.
— Да есть в кого, — с улыбкой, ответил Федор. — Помнишь, как я тебя на Хованку тащил?
— Не не помню, — признался брат. — А что было — то?
— Да вот Николка, вылитый ты.
— Да не, быть того не могеть… — отмахнулся Виктор.
— У деда спроси как нибудь. Как я тебя за воротник с земли поднимал.
— Не, не могеть такого быть, — ответил брат, — скажешь тоже…
Постепенно все баулы были перенесены, дети переправлены, Тома, наконец, оторвана от любимых лавок и фикусов.
Окна в старом доме Евдокии изнутри были закрыты щитами и заткнуты тряпками, на тот случай, если кому-то приспичит зажечь огонь. Были включены старинные, найденные как-то на чердаке обогреватели, которые, несмотря на древность исправно заработали, лишь стоило заменить микросотовые батареи. Томе был дан строгий наказ сидеть тихо, как мышь, но еще долго из-за двери доносились бабские причитания и вторивший им голосок мальчишки.
Когда все, наконец, затихло, Федор пошел проверить посты. Виктор еще днем договорился с мужиками. Те взяв ружья и запас еды с заходом светила засели на подступах к хутору Выселки.
Конечников шел, хоронясь по кустам, и стараясь держаться в тени на открытых пространствах.
Пост Пашки Колядкина находился у дороги.
Федор, который вынырнул из кустов, был встречен окриком «Стой» и направленным в живот столом.
— Хоть бы ты форму свою космонаутскую снял, — облегченно сказал Пашка. — А то ведь пальнул бы, не разобравшись.
Паша, ровесник Федора, последовательно прошедшел стадии трансформации обычного человека: мальчишки, парня и наконец, взрослого, грузного дядьки, отягощенного не слишком удачной жизнью, тяжелой работой и прожитыми годами.
Мужик стоял у дерева, завернутый в похожий на саван драный термический балахон, из старых дедовских запасов на чердаке. Древнее одеяние одновременно и согревало и затрудняло обнаружение человека инфракрасными датчиками.
— Это хорошо, что не спишь, — ответил Федор, подходя ближе.
— Уснешь тут, — усмехнулся Колядкин. — Такой ор твои подняли. В фактории, небось, слышно было.
— Бабы и дети — страшное дело, — признал Фeдор. — С ними свяжешься — горя хлебнешь.
— Эт точно, — сказал Паша. — Сам, поди, теперь жалеешь.
— Чего? — не понял Федор.
— Рассказал мне Виктор… — многозначительно сказал мужик.
— Что? — насторожился Федор.
— Про тетку — повариху.
— И что он рассказал?
— Да ты не прикидывайся, — улыбнулся Паша. — Оно дело такое, житейское. Только не пойму, что в поселке баб мало тебе? Али брезговаешь таперича нашими тетками?
— А что тебе Витька рассказал? — поинтересовался Конечников.
— Ну, дескать, полюбовницу в поселке завел. С интендантом сцепился, который допрежь тебя у ентой тетки был. Глаз яму подбил, два зуба вышиб.
— А… — сказал, чувствуя облечение, Федор. — Приукрасил брательник маленько.
— Но все равно, герой, — ответил Павел. — Одобряю. Так им космонаутам проклятым.
— Так я же сам космонавт, — возразил Федор.
— Ты, хоть и космонаут, но нашенскай, — сказал мужик. — А за нашенских я этим пришлым глотку порву. Было бы за что.
— А не боязно? — спросил Конечников. — С ружьем ведь. А пальнуть придется? Или в тебя пальнут.
— А чего мне бояться? — улыбнулся мужик. — Ты ведь не простой космонаут, а вроде старшой. Старшей, чем тутошние ахфицеры: камандандт и главный постройщик. Ты за все и ответишь.
— Отвечу, коли придется, — согласился Федор. — Ну, а всеже зачем? По какой причине?
— Была бы стояща причина, пошел бы с мужиками поселковых космонаутов душить. Тятьке мому, так ружейной прикладой по голове дали, что он год после болел и помер, — произнес Павел, стиснув от гнева пудовые кулаки. — А тут свому подмогнуть. Тем более ты за ценой не постоял: пятьдесят целковых кладешь за помоч. Это ж год жить можно семье.
— Ну, деньги дело наживное. На такой случай жалеть не следует, — сказал Конечников. — Ты мне поможешь, я тебе.
Федор удивился, но не подал виду. Обычно прижимистый, Виктор тут не поскупился.
— Эт точно, — подтвердил мужик.
— Задачу помнишь? — поинтересовался Конечников.
— Помню, как же. Смотреть за дорогой, за воздухом, ждать сигналу.
— А еще?
— Скрытно сидеть, без сигналу в сражению не вступать, противника пропущать или отходить тихо.
— Хорошо, — сказал Федор. — Какие сигналы у нас условлены?
— Вижу противника — волчий вой с подвыванием, — сказал мужик. — Огонь — как филин ореть. Ко мне — как выпь кличет. Но энто твой сигнал.
— Молодец, — похвалил Конечников. — Куда двигаться знаешь?
— А то, — ответил Павел.
— Еще какие сигналы?
— Ежели у дома будет что-то вроде молнии полыхнеть, бежать на подмогу, но розумно, не очертя голову, перебежками. Перед тем правда условлено, что свист будеть, чтобы глаза оборонить.
— А очки на что? — спросил Федор.
— Да ни пса в них не видно, — ответил мужик.
— А еще о чем у нас договорено?
— У всех наших будеть бела тряпица на левом рукаве повязана.
— А зачем? — спросил Федор.
— Зочем, зочем? — усмехнулся мужик. — Мы в потьмах видим, а оне нет. Чтобы своих не пострелять.
— То-то же ты меня чуть не грохнул, — усмехнулся Конечников.
— Энто я по-привычке, — виновато усмехаясь сказал мужик. — Уж шибко эту одежу космонаутску я ненавижу.
— Дай — ка свое ружье, — попросил Федор.
— А тебе на што? — удивился мужик. — У тебя же их два. Ружьецо на плече и на поясе маленькай шпалер как яго там, — кабуре.
— Показать кой — чего хочу, — объяснил Конечников.
— А, тады ладноть, — сказал Паша, протягивая оружие.
Федор взял армейскую «полтину» в руки. Легким, сотнями повторений отработанным движением, он опустил и зафиксировал крышку прицельного монитора.
— Ты чего сделал-то? — не понял мужик.
— «Полтинка», она тоже хорошее оружие, если уметь правильно пользоваться, — пояснил Федор. — Смотришь в экран и целишься. Дождь, туман, темнота — не помеха.
— Ишь ты, — поразился Павел. — Ярко только слишком. Глазам больно.
— Вот тут устанавливаешь яркость, — пояснил Федор, вращая рычажок.
Но экран продолжал слепить, слово прожектор.
— Ха, какой умнай, — усмехнулся мужик. — Крутили, вертели, только без толку. Витька твой все надписи прочитал. Только ничего не работает.
— А мы сейчас поправим, — сказал Федор, набирая комбинацию цифр на клавиатуре под дисплеем. — Тут код введен. Защита от дурака. По умолчанию 4 нуля.
Оружие пискнуло.
— Ибическа сила, — поразился мужик.
— А вот теперь можно и яркость установить, и скорость, — сказал Конечников. — А еще, если в контейнер пулек насыпать, можно как из дробовика стрелять. Полный магазин — 40 выстрелов. Вот здесь регулируется угол рассеяния. Хочешь пучком пули пусти, хочешь снопом, хочешь по горизонтали или вертикали. Тут вот крути, а на экране видно, куда пули попадут. Слишком большую скорость не задавай. 400 метров сегодня вполне достаточно.
— Ну ты и спец, — поразился мужик. — Недаром столько лет космонаутствовал.
— Я тебе магазин с пулями фабричными притащил, — сказал Федор. — Мог бы и по два взять, но уж больно они тяжелые. Не с моей ногой носить.
Конечников снял со спины рюкзак и достал снаряженный контейнер из двух, что лежали там.
— Тяжелый, зараза, — прокомментировал Колядкин. — Спасибо, Синоптик.
— Пять килограмм — тысяча пулек.
— А второй кому? — поинтересовался Павел.
— Колбасыру. Ему же тоже надо.
— А чего не сказали нам гады, что можно так изделать? — поразился мужик. — Чтой, жалко им было?
— Скоро узнаешь, — ответил Федор. — Скоро все все узнают. Ладно, я на другой пост пойду. Посмотрю, как там Колбасыр стоит.
Федор повернулся и двинулся в чащу.
— Чего мы узнаем — то, Андреич? — крикнул в спину Конечникову мужик.
— Если утром большой корабль прилетит, не пугайся. Это наши. С глайдерами поселковыми не спутай, — ломясь сквозь кусты, бросил Федор напоследок, оставив мужика в глубоком недоумении.
Дом старого Пантелея, старый, скособоченный с развалившейся крышей был выбран в качестве главного наблюдательного пункта. Он стоял на отшибе, там, где дорога делала петлю. С чердака дом и подворье Конечниковых и Евдокии были видны как на ладони. Крыша обеспечивала надежную защиту от инфракрасных сканеров, а широкие дыры давали хороший обзор.
Время тянулось медленно. В тени остатков крыши, закутавшись в термический балахон, сладко спал Алешка.
Федор с стариком Арсением, тоже были одеты в балахоны и оттого походили на привидения. Дед с внуком напряженно наблюдали за окресностями, глядя каждый в свою сторону.
Кроку очень хотелось курить, но он не хотел подавать дурного примера остальным. Вдруг он увидел у восточной опушки, там, где находился пост Колбасыра, вспыхивающий огонек самокрутки. Мужик втихую курил, коротая бессонную ночь.
— Деда, — тихонько позвал Федор деда Арсения. — Иди сюда.
— Чего, Федечка, — отозвался старик, тихонько смещаясь к внуку.
— Хочешь посмотреть как Колбасыр шмалит?
— Давай.
Федор показал ему экран своего автомата, где увеличенный оптикой располагался Миша Харитонов по кличке «Колбасыр». Инфракрасная камера позволяла рассмотреть мужика во всех подробностях. Уголек самокрутки вспыхивал ярко-оранжевым маяком в сине-сером мире.
— А отчего так странно видно? — удивился дед. — Все синее, да зеленое.
— Так нас могут видеть сейчас те, кто должен прийти.
— Вот озорник, Мишка, — укоризненно сказал дед. — А ежели углядят?!
Но Колбасыр затушил окурок и запахнулся в балахон, сливаясь с окружающим фоном.
На руке Федора едва слышно попискивал «Куппермайн», словно спрашивая владельца, как долго ещe будет продолжаться ожидание. Цифры на табло приближались в 4 часам утра. Конечников подумал, что незваные гости уже вряд-ли прилетят и решил на всякий случай обойти посты. Вдруг у их «друзей» из фактории предусмотрен другой план, и они вопреки обыкновению решили атаковать с земли.
Только Федор решил выйти из укрытия, как на развалившейся трубе вдруг возникла призрачная женская фигура и показала пальцем в сторону Хованки.
Конечников повернулся к горе и увидел в лучах заходящей Крионы приближающийся глайдер.
Федор почувствовал, как в груди гулко заколотилось сердце, а по спине побежали струйки пота.
Комментарий 15. Точка перелома.
22 Апреля 10564 по н.с. 19 ч.42 мин. Единого времени. Искусственная реальность «Мир небесных грез».— Неплохо ему помогали, — заметил Управитель. — Даже завидно.
— Она действительно любила его, — грустно сказала Рогнеда.
— Отчего кому-то так везет? — задал риторический вопрос Живой Бог.
— Парадокс, правда? — заметила девушка. — Поставщик влюбленных дур для гурманов из Совета Управителей, оказывается не в состоянии сделать двуногое изделие, которое его бы полностью удовлетворило.
— Принцесса, не нарывайся, — посоветовал ей мужчина.
— Молчу, мой господин и повелитель, — иронически ответила Рогнеда.
— Я вот не могу другого понять, — перешел в атаку Живой Бог, — ты ведь с ним общалась довольно плотно. Неужели ты не смогла обнаружить присутствия духа рядом с Колываном?
— Не смогла, — отрезала девушка. — Не забывай, что все описываемое происходит очень и очень давно. Мы не обладали тогда и десятой долей тех знаний и умений.
— Ну как же, — возразил Управитель. — Мы добивались впечатляющих результатов.
— При помощи чипов прямого программирования и гипноинъекторов, — заметила девушка. — С людьми которые в психическом развитии стояли гораздо ниже, чем даже доисторические люди двадцатого века. А тут нам противостояла женщина эпохи джихана цареградского, к тому же неизвестно сколько болтавшаяся и неведомо чему научившаяся в астрале.
— Скажи проще, поднаторевшая в психических штучках, влюбленная сука, которая поставила целью спасти своего мужичонка любой ценой. Перед такой женщиной и океан расступится, и адский огонь потухнет… — Управитель вздохнул, покачал головой и сухо сказал: — Мне пора… Дела ждут.
— Пока, — бесцветным голосом ответила девушка.
Живой Бог тяжело поднялся и зашагал с горы по каменистому склону к звездолету, который услужливо возник в сотне метров от павильона.
— Такой большой, а в сказки веришь, — удовлетворенно заметила девушка.
Она тут же подавила свое краткое торжество и отправилась заниматься в гимнастическом зале.
Выполнив минимальный комплекс упражнений, Живая Богиня приняла душ, устроилась в кровати и продолжила чтение. Управительнице было интересно, как закончит Колыван описание этого приключения на родной планете.
Продолжение.
Антигравитационная машина подкрадываясь с неожиданного направления, бесшумно паря на высоте 50–60 метров. Покажись пакадур на открытом пространстве, его бы тут же обнаружили и расстреляли. «Спасибо, Лара», — подумал Конечников.Федор подтолкнул деда, указывая на пришельцев. Старик завыл. Голос старика был еще слаб, оттого волк получился совсем старый. Залаял Крайт. Было слышно, как собака носится за изгородью, бренча цепью и мягко ступая тяжелыми лапами.
Глайдер осторожно облетел хутор и бесшумно приземлился прямо на дороге в ста метрах от дома Конечниковых, прямо у халупы Евдокии.
Федору стала понятна логика этих людей. Дорога отчетливо просматривалась в инфракрасных лучах. Сев на укатанную колесами и утрамбованную сотнями ног поверхность, глайдер не рисковал свалиться в какую-нибудь яму или топь. Идти по ровной дороге, — удобнее, чем по изобилующей холмиками и канавками целине.
Федор бесшумно соскользнул по заранее привязанной веревке, заняв условленную позицию за воротами. Возбуждение придало сил, заставив забыть о боли в ногах.
Где-то глубоко внутри льдинкой стыла тревога, — если бы налетчики догадаются обшаривать постройки, они непременно найдут Тому с детьми.
Витьке с Генкой, который дежурят у дома, придется принимать бой, исход которого был совершенно неясен, ввиду неудачной для поселян позиции. Незваные гости спутали все планы обороны, приземлившись вне сектора обстрела восточного поста.
Некоторое время ничего не происходило. Очевидно, нападающие наблюдали. Собака успокоилась, лишь изредка дежурно взлаивала, на слабые звуки доносящиеся из темноты.
Из аппарата вышли шестеро человек с оружием. Мониторы прицелов полностью демаскировали группу.
Гарнизонные увальни надели броники и тактические шлемы, прикрыли защитой руки и руки. От этогоо двигались «космонауты» неуклюже и тяжело, как выряженные медведями клоуны на утреннике в гарнизонном детском саду. Седьмой участник вылазки остался в кабине, прощупывая пространство бортовой пушкой.
Федор занял приготовленную позицию.
Нападающие отошли метров на 50 от глайдера, шагая по дороге, вместо того, чтобы двигаться напрямую, подойдя к месту дислокации Федора и деда.
Рисковать дальше было нельзя. Теперь Паша, вздумай он вмешаться, зацепил бы самого Федора.
Конечников хотел дать сигнал, но вдруг с ужасом осознал, что от волнения забыл, как нужно кричать. В голове за долю секунды пролетели: страх, осознание своей глупости и самонадеянности, тревога, беспокойство за доверившихся ему людей и сотни, крепких задним умом, мыслей о том, как надо все было организовать. Особенно резануло понимание того, что трухлявые бревна не помеха для пуль, а он позволил мальцу пойти вместе с ними.
«Эх, рации бы всем», — пройдя через фильтр мозга, осело в сознании Федора.
Он отыскал белеющее в чердачном окне лицо старика и махнул рукой, показывая, — нужно подать голос. И к облегчению Конечникова, дед издал протяжный крик филина.
Снова недоумевающе залаял Крайт, не понимая, что за игру затеяли хозяева. Нападающие испуганно присели. Пушка глайдера усиленно заходила из стороны сторону и вдруг замерла.
Посреди собачьей фразы о том, что думает честный сторожевой пес об непонятных звуке, донесшемся из старого дома, прошелестел заряд, выпущенный из старого дробовика. Почти неслышный в мощном, звонком лае раздался приглушенный удар. Стекла кабины забрызгало чем-то темным, голова стрелка в кабине исчезла.
Федор с досадой подумал, что ему придется объяснять «немотивированное убийство» члена группы вторжения, еще не обнаружившей агрессивных намерений. Однако, он прекрасно понимал, что сделано все правильно — огневая поддержка скорострельной пушки глайдера, решила бы исход схватки в несколько секунд.
Конечников погрозил кулаком в сторону заброшенного дома, адресуя жест Виктору.
— Что это было? — спросил вдруг один из нежданных гостей.
Слова отчетливо раздались в морозном воздухе. Федор по голосу догадался, что это продавец из лавки. Конечников отметил его среди прочих, как первого кандидата на пулю.
— Хрен его знает — отозвался второй. — Может ветер. Может, филин пролетел.
— Какого черта мы сюда приперлись? — заканючил третий налетчик. — Нужно было просто дать разок из «тамбовки».
— А ты знаешь, дома ли он? Действовать надо наверняка, — важным, привыкшим указывать голосом сказал второй. — Давайте быстрей. Нам все спишут, если чисто все сделаем.
— Да ладно, — оборвал их продавец из лавки. — Небось, хмырю и дела нет, жрет и срет, баб жучит и самогонку хлещет. А тут грохнем его, — следствие будет.
— Тебе же говорят, что искать будут для вида, — с усмешкой сказал второй. — Тебе может еще на эланском повторить?
При этом налетчик, для убедительности, приподнял ствол своего ружья.
Федор вдруг узнал характерный силуэт «тромбо», эланского малокалиберного автомата.
— Нет, это он приходил, — вступил в разговор замыкающий. — Мне дежурный точно приметы описал. Нет такого офицера у нас в гарнизоне.
— Да твой дежурный баба в штанах. Чуть крикни посильней, глазки закатит. А как кулаком по столу — так он и обделается. Скажи по совести, может такая кисейная барышня толком что-нибудь увидеть и запомнить?
— А вы не пробовали у наших офицеров осторожно вызнать? — спросил второго замыкающий.
— А может сразу же с повинной явиться?
— Да чего вы ссоритесь, — оборвал их доселе молчащий член группы. — Этот Конечников давно уже как кость в горле. Сделаем дело, и все путем. Опус потом подтвердит, что видел эланцев.
— Опус — это кто? — спросил замыкающий.
— Не твое свинячье дело, — отрезал второй. — И хорош трепаться.
— Ладно, — согласился продавец из лавки. — Сейчас хозяева повыскакивают. Вон собака как надрывается.
— А нельзя не заходить во двор? — поинтересовался третий. — Укусит еще.
— Дурак ты, Тема, — сказал продавец. — Валенок. В броне, а боишься.
— А за ногу тяпнет? А хозяин шмальнет?
— Отставить вопросы! — привычным к командам голосом приказал замыкающий группу.
«У них эланские пушки» — с облегчением понял Федор. — «Умно задумано. Однако при разборе дела сразу будет ясно… Преступное намерение — налицо. Хоть их всех перестреляй, ничего за это не будет».
Конечников махнул рукой, кричать — означало заранее обнаружить себя. Виктор, который внимательно следил за братом, поднял по его команде ствол, изготовившись к стрельбе.
Федор выбрал грузного продавца, нажал на гашетку, совершенно некстати подумав, что парень из лавки может и останется жить, но сидеть ему будет не на чем. Пуля с хрустом воткнулась в пришельца. Продавец из лавки рухнул на землю, вопя от боли и ужаса во всю мощь крепких легких.
Через мгновение это был уже дуэт. Замыкающий, несмотря на начальственные замашки, со своей задачей наведения паники справился не хуже простого маркитанта.
Налетчики со страху забыли азы огневого боя и сбились в кучу, обшаривая стволами окрестность. Ничего не изменилось в ночи. Также угрюмо чернела стена леса, да кривились ветхие, давно брошенные домишки… Стрелять было не в кого.
Горе-диверсанты присели на корточки, затравленно озираясь. В их сценарии такого явно не было.
Не было орущих раненых, не было безжалостных, не знающих промаха невидимых стрелков.
Нападающие даже не могли оказать помощь раненым, и переливы дуэта исполняющего песню запредельной муки, переходили в хрип и сдавленное мычание, еще больше мешая принять разумное решение. Действовать нужно было быстро. Эти двое истекали кровью и могли умереть от болевого шока.
— Тарас, включи прожектора, стреляй, — заорал молодой, тот, что боялся собаки, обращаясь к пилоту глайдера.
Но тот молчал.
— Тарас, сваливаем, — заорал тот, махая рукой, чтобы летающая машина приблизилась.
Это также не дало никакого результата.
— А ну давай проверь, чего Пащенко копается, — второй схватил молодого и пихнул его к глайдеру.
— Мы тебя прикроем, — пообещал он, неуклюже переваливаясь на корточках и тыча автоматом во все стороны.
— Ага, — запинаясь и почти не понимая, что делает, сказал несчастный парень.
Он, трясясь от страха, короткими перебежками, почти добрался до машины, как вдруг Паша Колядкин некстати решил, что ему пора вмешаться. Издалека провыли пули, ударив по корпусу глайдера. Парень рухнул.
Кто-то из группы попытался стрелять, ориентируясь на звук, но Федор, поймав в прицел его оружие, нажал на гашетку. Расстояние было небольшим, и промах исключался. Раздался скрежет развороченного металла, вой отрикошетившей пули. Стрелок завалился на бок, крича и пытаясь зажать раскромсанную ладонь.
Трое, пока еще целых налетчика, поняв, что сопротивление бесполезно, подняли руки.
— Не стреляйте, это ошибка! Мы свои!!! Не убивайте!
Не веря своей удаче, Конечников скомандовал:
— Оружие на землю! На колени! Руки держать на виду.
Он свистнул, искренне надеясь, что Витька и Генка сообразят, что им делать дальше, и вышел из своего укрытия, держа незваных гостей на прицеле.
Мужики также вылезли из своего схорона.
— Резких движений не делать, — приказал Фeдор, — убью на месте! Руки за голову! Мордой в землю!
Конечников для острастки пальнул пару раз, заставив пули провыть над самыми головами незваных гостей. Горе — вояки сочли за благо подчиниться, неловко легли и уткнулись носами в пожухлую траву.
Почему-то к налетчикам пошел только Генка, а Витька полез в кабину глайдера, выкинул оттуда тело пилота и поволок с собой. Зачем, Федор не понял, пока не узнал в чем дело.
Очень скоро, все незваные гости были собраны в кучу.
Все оказалось гораздо лучше, чем мог рассчитывать Конечников.
Двое получили проникающие пулевые ранения, одному попортило руки. Молодому парню, который пытался вернуться к глайдеру, выпущенные на небольшой скорости пули отбили внутренности, и, кажется, сломали пару ребер.
Его спас бронежилет и то, что Пашке очень хотелось застрелить насмерть хотя бы одного космонаута. Целься он в ноги, налетчик не отделался бы так легко.
Пилоту, на удивление, досталось меньше всех. Витька оглушил его выстрелом в прикрытую шлемом голову, использовав вместо заряда подошедшую по калибру старого дробовика мороженную морковку.
В глайдер нашлась аптечка. Подстреленные диверсанты получили помощь. Федору пришлось самому освобождать раненых от защитных доспехов, колоть болеутоляющее и накладывать повязки.
Конечников вдруг почувствовал чей-то любопытный взгляд. Оставленный без надзора, Алешка выбрался посмотреть на страшных ночных пришельцев. Теперь мальчик расширенными от ужаса глазами глядел на кровоточащие дыры и раздробленные конечности, словно не зная, бежать ему без оглядки или хлопнуться в обморок прямо тут.
— Витька, — крикнул Федор. — Почему малец здесь?
Брат с неудовольствием оторвался от процесса обыска и вязания пленных. Освобожденные от шлемов и масок незваные гости оказались интендантом и его помощниками. Поселковые мужики с удовольствием крутили «их благородиям» руки.
— Чай не кисейная барышня — буркнул он, но все же взял ребенка за руку и отвел к деду, шепнув на ухо пару «ласковых»…
Дед Арсений переменился в лице, повернулся, спешно затрусил к дому, волоча за собой мальчика, бормоча ругательства и стараясь не наступать на кровавые пятна на пожухлой, серой траве.
На обратном пути, Виктор поднял одно из ружей налетчиков. Он недоуменно посмотрел на оружие, скинул с плеча свое, повертел, сравнивая.
Потом, не говоря ни слова, закинул свой автомат за плечо и, держа «тробмо» в руках, словно протягивая его пленникам, обратился к ближайшему:
— Это вот что? — с тихой яростью спросил он.
Не дав ответить, Виктор треснул «космонаута» прикладом в скулу, с разворота зацепил другого по челюсти, а третьему без изысков пнул в пах и треснул по темечку.
— Что это, суки? — заорал Виктор. — Вы убивать нас шли. Встать!
— Ты чего, озверел? — подивился Генка Строев, с силой пригибая оружие в руках Виктора к земле.