Страница:
Рауль хотел рассказать о своей статуе Психеи, но решил поскорее узнать, в чем заключается поручение Бофора. Он посмотрел на Анри вопросительно. Гримо же ждал совсем иного продолжения диалога!
– Итак? – спросил Рауль, – Что угодно герцогу?
Гримо больше не мог сдерживаться. Болтовня этих младенцев его доконала. Он захохотал во всю глотку.
– Что это с ним? – испуганно спросил Анри, – Он не помешался? Мне страшно, господин де Бражелон!
– Мне тоже страшно, – сказал Рауль, – Я замечал за бедным Гримо с некоторых пор разные странности. Знаете… Вандом, у стариков бывает иногда…
– Да, бывает! – откликнулся Вандом, – Помнится, мне говорили о бедных стариках, выживших из ума, за ними ухаживали…монашенки. Ваш Гримо тоже выживает из ума. Представляете, он напялил парик алонж!
– А! Так мне это не приснилось?
– Нет-нет! Это подарок герцога.
– А я думал, это я помешался. Но может, обойдется с Гримо, как вы думаете, Анри?
– Надеюсь, обойдется, – сказал Анри, – А вам не страшно оставаться с бесноватым?
– Пустяки, – сказал Рауль.
– Со мной-то обойдется, – захохотал Гримо, – Это у вас, деточки, не все дома! Деточки. Глупенькие маленькие деточки. Ха-ха-ха!
– Не обойдется, – сказал Рауль с расстроенным видом, – Придется все-таки звать г-на Дюпона.
– Сначала выслушайте, что хочет от вас герцог. Это все же важнее. Рауль приготовился слушать Анри, с тревогой смотря на смеющегося Гримо. Паж протянул Раулю записку.
– Читайте, – сказал Анри.
3. "ФОРМА ОДЕЖДЫ – ПАРАДНАЯ".
– Как это понимать? – спросил Рауль, протягивая Анри записку адмирала.
– Так и понимайте, – ответил Анри, – Что вам не ясно?
В записке герцог велел собраться всем участникам ночной пирушки на шканцах по сигналу корабельного колокола. Рауль должен был оповестить всех Пиратов.
– Зачем нас всех собирают? – спросил Рауль.
– Я не знаю, сударь. Правда, не знаю. Рано утром пришел капитан де Вентадорн, и они о чем-то тихо говорили. Потом капитан ушел по своим делам, а герцог написал вот эту записку и велел передать вам. В том случае, если вы вполне здоровы.
"Лучше бы я прикинулся больным, – с тоской подумал Рауль, – Мы, вероятно, очень разгулялись, и грядет втык от начальства. Беда в том, что я ничего не помню. Еще посадят всех под арест. За дебош. Но теперь поздно переигрывать партию. И о Дюпоне ужасики рассказывают. От лекарей лучше держаться подальше, пока есть такая возможность. А под арест так под арест. Не сажают же здесь арестантов в трюмы, в кандалы не заковывают. Выкрутимся".
Анри умолчал о том, что герцог послал с ним сопровождающего. Но этот сопровождающий, смешливый языкастый морячок, поджидал пажа на галерее. Анри запретил следовать за ним в каюту виконта. Морячок было воспротивился, но, получив золотой луидор, примолк. Предусмотрительный герцог побоялся оставлять свою невинную девочку наедине с виконтом. Правда, был Гримо, но Гримо не в счет. Гримо спровадят. Предусмотрительная дочь герцога решила отвязаться от сопровождающего. Она решила, что лучше не давать морякам компромат на парижан. Предусмотрительный моряк чутко прислушивался – в случае чего он подчинится приказу адмирала. Но золотой не так часто удается заработать! Мало ли какие секреты у этих пассажиров?
– Так герцог еще спит? – спросил Рауль.
– Да, сударь. Адмирал еще почивает.
– И когда же всем собраться?
– Как можно скорее. Здесь же написано – по сигналу корабельного колокола.
– Но этот сигнал может раздаться через пять минут!
– Не волнуйтесь, полчаса как миниум у вас в запасе есть.
– Значит, как обычно – в восемь утра. Разве нельзя было указать точное время? Или герцог полагает, что мальчики из Фонтенбло уже запомнили, когда бьют склянки?
– Я не знаю, что полагает герцог, я не знаю, что на уме у нашего начальства! Я всего лишь паж. Я у вас в подчинении. Вроде мальчика на побегушках, – кротко сказал Анри де Вандом.
Принцесса! Анжелика де Бофор де Вандом! Правнучка Генриха Четвертого и Габриэли Д'Эстре – мальчик-паж на побегушках у виконта! Как повернулся язык сказать такую нелепость! Но виконт про- пустил слова Анри мимо ушей и не заметил, как задрожал голосок пажа. Его озадачила странная записка герцога. Время не указано. Психологичекая атака, что ли? Все соберутся и будут ждать сигнала. Неужели мы что-то натворили?
– Что-нибудь случилось? – спросил Рауль.
– Нет, вроде все тихо. Я знаю, что хотят огласить какой-то важный приказ. А то, что господин де Бофор просил вас собрать всех ваших Пиратов – это же в порядке вещей. Вы ж его адъютант.
– Начинается, – проворчал Рауль, – С утра пораньше.
– Позвольте заметить, вы тоже в некотором роде мальчик на побегушках. Только у адмирала. А я – у вас.
– Черт возьми! – прошипел Рауль.
– Что-то не так, господин адъютант? Я не совсем верно понимаю ваши обязанности? Не сердитесь, я же еще новичок.
– Оно и видно, – сказал Рауль, – В сражении быть адъютантом главнокомандующего -
DULCE ET DECORUM!*
– Только не продолжайте латинскую цитату, господин виконт! Я тоже обучен латыни, – сказал Анри тревожно.**
… *DULCE ET DECORUM – СЛАДОСТНО И ПОЧЕТНО / лат./ ** Полный текст, вызвавший тревогу Анри: Dulce et decorum… est pro patria mori
Сладостно и почетно умереть за родину.
….
– Я не продолжаю, – усмехнулся Рауль, – Ограничусь многоточием. В сражении мы поддерживаем связь, передаем донесения и приказы, координируем действия…
"Вот тоска", – подумал Анри.
– А сейчас – это тоска! И вообще, я с удовольствием поменялся бы своей должностью с Гугенотом.
Паж вздрогнул.
– Командир разведчиков? Это так опасно.
– Да, это очень опасно. Но зато – dulce et decorum. Но скажите, Анри, что означает эта приписка?
– Где? – спросил Анри.
– Да вот же, под Бофоровой подписью. "P.S. Форма одежды – парадная''.
Анри оживился.
– То и означает, что вы прочли. Форма одежды – парадная. Как у меня.
Анри с наивным кокетством повернулся на каблучках с грацией и изяществом современной манекенщицы на подиуме.
– А у меня нет парадной одежды, – заявил Рауль с вызовом, – Так и пойду!
– В штанишках с кружевами и бандане с лилиями? – рассмеялся паж, – Разве вам нечего надеть? Не прибедняйтесь! Но, что касается новой военной формы, вы отстали от моды, сударь! Разве вы не знаете, что наш Штаб и свита, носят теперь новую форму, как у королевских гвардейцев. Видели, какая у них красивая форма? Белая с синими отворотами и золотыми галунами. И у моряков "Короны" новая форма. Только она синяя с красными отворотами.
Хотя это не так интересно, как платья, корсажи, юбки, но все же, хоть какая-никакая, а все же одежда! Об этом интереснее беседовать, чем о сражениях и ужасах войны.
– Чем мы хуже англичан? Карл Второй, как пришел к власти, одел свою гвардию в красные мундиры. И знаете, я где-то слышал, не то милорд Бекингем кому сказал, не то леди Генриетта, что красные мундиры – в память о крови, пролитой его отцом, Карлом Первым. Знаменитое REMEMBER Карла Стюарта, помните? Ну вот, из-за него. А еще в память о Монтрозе, Уинтере и других героях, погибших за монархию Англии. Правда, кто-то говорил, что это и цвет розы Ланкастеров. Да что я вам говорю, вы же сами видели, наверно, королевских гвардейцев в Уайт-Холле и Хемптон-Корте.
– Видел, – сказал Рауль задумчиво.
– А у нас самая красивая форма, конечно, у мушкетеров. Ну, еще у швейцарцев ничего. Но Людовик решил перещеголять кузена Карла. И он решил выбрать белый цвет для нашей Королевской Гвардии.
Как Королевское Знамя. А золотые галуны – как золотые лилии. Разве вам не нравятся эти цвета?
– Это хорошо для парадов, а не для тропической войны.
– Но позвольте, новая форма и предназначена для парадов. Не каждый же день трепать какую красоту!
– А у меня нет ''такой красоты'', и я пойду, в чем придется.
– У вас есть ''такая красота''. О вас позаботился сам герцог.
– Вот как?
– Вы, видимо, решили, что вам достанется какое-нибудь старье со складов господина Кольбера? Все уже предусмотрели. Для Штаба герцога все шили по индивидуальным заказам! И знаете кто? Сам господин Персерен. У него была такая запарка, такая суматоха, такая напряженка. Ведь они и Двор короля к празднику в Во обшивали, и поэтов Фуке и в то же время начали шить нашу форму. А вы-то сами одевались у Персерена, верно? Он же шил вам не только ваши элегантные курточки, но и какие-то хитрозагадочные костюмы для вашего королевского каранвала – не то пастушка, не то центуриона. Было дело?
– Было дело, – вздохнул Рауль, – Но я думал, г-н Персерен уже и забыл о моем существовании.
– Я мало знаком с г-ном Персереном, – сказал Анри, – Но это отличный портной и очень умный человек! У него целые архивы. И он прекрасно разбирается в людях. Он шил еще для молодого Бофора и сохранил его мерки, даже когда герцога посадили в Венсенский замок. Потому что был уверен, что Бофор еще возьмет реванш! То же относительно вас. Он людей насквозь видит. Так что вас не пришлось зря беспокоить.
– Господин Персерен уверен, что я еще возьму реванш? – спросил Рауль.
– Мы все в этом уверены, – сказал Анри, – Белое с синим вам очень пойдет. Не забудьте приколоть брошку с сапфиром. А теперь наряжайтесь!
Анри выглянул из каюты и три раза хлопнул в ладоши. Морячок, услышав сигнал, предстал перед Анри и Раулем, вручив последнему коробку с новой формой. Правда, в лекции о модах и Персерене Анри отсутствовал один немаловажный факт – эскизы костюмов для Его Величества для праздника в Во и новой формы Гвардии Короля рисовал автор портрета Луизы де Лавальер, не без консультаций вышеупомянутой Луизы и самого Людовика. А влюбленный Людовик, выбрав белый цвет для Королевской Гвардии, шепнул Луизе на ушко: ''Милая, это не только Королевское Знамя, это твой цвет, это цвет твоего Белого платья, которое было на тебе, когда я впервые увидел тебя в Блуа. Но это наш маленький секрет, дорогая Луиза. И это только начало: я придумаю еще что-нибудь покруче, чем Орден Подвязки в честь графини Солсбери''. Луиза благоразумно секрет сохранила. Даже Ора де Монтале не знала об этом. Настроенный соответствующим образом де Гиш с подачи де Бражелона успел предупредить Луизу, и она перестала доверчиво выбалтывать Монтале все свои секреты.
А сам де Бражелон, соперник Короля-Солнца, и не подозревал о том, что весь Королевский Полк, весь Штаб и вся свита Бофора носят цвета его бывшей ''Дамы'' – мадемуазель де Ле Блан де Лавальер. х х х
– Так одевайтесь, пожалуйста, побыстрее, а я вас подожду на галерее, – сказал Анри.
– Вы никак хотите увязаться за мной будить Пиратов? – усмехнулся Рауль.
– Да, сударь.
– Гм…
– Что-то не так?
Рауль пожал плечами.
– Вас ожидает – хе! – забавное зрелище!
– Меня не удивишь подобными зрелищами. Одно презабавное зрелище я уже успел сегодня увидать.
– Да? Когда же это вы успели?
– Вы, господин виконт, представляли собой о-очень забавное зрелище!
– Вот как?
– Впрочем, когда вы облачитесь в парадную форму, льщу себя надеждой, что зрелище будет приятным. Так поспешите же!
– Вы можете подождать меня в моей норе.
– О нет! – смущенно промолвил Анри – Лучше на галерее.
– Вольному воля, – сказал Рауль равнодушно, – А все-таки, мой юный друг, будьте готовы услышать всякое. Ваши нежные ушки могут не выдержать пиратскую ругань. Понимаете: люди с перепоя, будят ни свет ни заря…
– Меня разбирает любопытство, – заговорщицки прошептал Анри,- Что за таинственный приказ?
– Любопытство погубило кошку – английская пословица, – вздохнул Рауль, – Бедная кыса.
– А вы любопытный человек?
– Уже нет. Раньше, черт возьми, я был черезчур любопытным. Совал свой нос куда не надо, ввязывался во всякие истории. Но теперь я одумался. Я стал ленивым, циничным и равнодушным.
– Ясненько. Но мы заболтались!
– Да, мы заболтались.
– Я вас жду!
– Я мигом.
С помощью миляги Гримо Рауль надел свою парадную форму. Критически взглянул на себя и в зеркало и наморщил нос.
– Какая-то помятая физиономия, – пробурчал он.
– Пить меньше надо, – сказал Гримо.
– Больше не буду, вот-те-крест, не буду! Веришь, Гримальди?
Старик усмехнулся.
– Не верю.
– Почему это? – обиженно воскликнул Рауль.
– Не верю, и все!
– Хорошо же! Я тебе докажу! Я не алкаш!
– Вы не алкаш, сударь, но вы хотите забыться, а выпивка дает только иллюзию забвения. Потом только хуже.
– Что же делать?
– Если бы я знал, – пробормотал Гримо, – Но вам пора. Паж, небось, заждался.
Навряд ли найдется на свете человек, довольный собственной внешностью. Даже те, кого окружающие, весь белый свет, tout le mond, считают красавчиками и очаровашками, и те счастливцы не всегда довольны собой. Хотя самому Раулю его физиономия показалась помятой, Анри де Вандом был очарован. Точнее, была очарована Анжелика де Бофор! Ей даже захотелось погладить его по щеке, прижаться своей щекой к колючим щекам Пиратского Короля. От этих мыслей она покраснела. К счастью, Рауль не заметил смущения и замешательства переодетой герцогини – он был слишком задумчив, ломая голову над странным приказом начальства.
– Действовать будем так – обойдем всех наших и соберемся в моей каюте, обсудим ситуацию. Надеюсь, успеем до сигнала.
– Если бы я хорошо ориентировался в корабле, взял бы на себя носовые каюты, в вы кормовые, или наоборот, – кротко сказал Анри, – Но следопыт из меня никакой, я и в трех соснах могу заблудиться, тем более в этом пловучем лабиринте.
– Понятно, – сказал Рауль, – Наши все в кормовых каютах. Топайте за мною, Вандом, и не отставайте ни на шаг. Уяснил? – он провел рукой по щеке, – Черт! Жаль, побриться не успел. Какая-то рожа не та.
– Очень даже та! – живо возразил Вандом, – Лучше сказать – та еще… рожа.
Как и предполагал Рауль, их встречали возгласы, очень мало напоминавшие приветствия и любезности светского общества, к которым приучили Бофорочку. Да и в двери кормовых кают, лучших на флагмане, приходилось стучать, правильнее сказать – барабанить. Первым подняли де Невиля. Рауль сделал жест, который Анри понял так: ''Не вмешивайтесь, я сам буду разговаривать с ним''. Хотя Анжелика де Бофор знала Оливье де Невиля с детства, в новом обличье барон показался ей незнакомцем, совершенно другим человеком. Сравнивая Оливье прежнего и Оливье нынешнего, она ужасалась. Оливье заорал: ''Да какой же это сукин сын, раздери его черт, барабанит в такую рань!'' Бофорочка вытаращила глаза – при ней Оливье никогда так не выражался! Даже когда монахини перевязывали его рану, и строгая аббатисса разрешила ему ругаться, при женщинах Оливье не позволил себе и чертыхнуться. ''Свои'',- спокойно сказал Рауль. Дверь открылась. Какое-то мгновение Оливье тупо смотрел на друга в парадной форме и удивленного пажа, с робким любопытством выглядывавшего сбоку. `'Б-б-бражелон, ты, что ли? – покачиваясь спросил Оливье, – Че те надо?" – ''С тобой все в порядке?'' Паж хихикнул. "Вы не очень-то оригинальны, сударь'',- шепнул паж. ''Да-да, – произнес Оливье, – А ты как…после вчерашнего?'' – ''Как видишь'', – лаконично произнес Рауль. ''А какого черта ты так вырядился?" – "Приказ герцога. Общий сбор по сигналу колокола. Форма одежды – парадная''. – "Во дьявол! – выругался Оливье, – И чего ему неймется, герцогу нашему!" – "Собирайся". – ''Ты…зайди…это…и юноша пусть тоже зайдет…надо…поправиться…'' – "Неужели вы опять будете пить с ним, виконт?'' – с ужасом спросил Анри. "Разумеется, нет, – ответил Рауль, – С меня хватит". – ''Как? Вы не хотите выпить? У меня припасена бутылочка, уважь, Бражелон, дружище…'' – "В лучшие времена. А сейчас не хочу и тебе не советую". Оливье, еще плохо соображая, начал ворчать что-то о холоде, которым веет от господина де Бражелона и о таких вот друзьях, которые не хотят понять человека. Анри шепнул Раулю: "Время".
"Он еще не совсем проснулся", – сказал Рауль.
"Он еще не совсем протрезвился",- сказал Анри.
Выручил компанию Педро-цыган. Он заверил Рауля и Анри, что барон через три минуты будет готов, поднес своему господину стакан, который Оливье осушил одним глотком.
Рауль усмехнулся, а паж зажмурился.
ЭПИЗОД 14. "ТАЙНА СЛОВА ПРИКАЗ".
Вскоре компания собралась в каюте виконта. Выполняя приказ герцога, все надели парадную форму, шляпы с белыми перьями, белые перчатки. Правда, кружева на жабо и рубашках были слегка примяты, и физиономии Пиратов встревожены, хотя они пытались скрыть эту свою тревогу шуточками, наигранной бравадой и болтовней не без элементов черного юмора, который Анри уже не так шокировал – он, подобно хозяину каюты – Раулю – пытался хранить хладнокровный и безучастный вид. Между тем Пираты пытались восстановить последовательность пирушки – желторотые высказали предположение, что они вчера слишком расшумелись, и герцог рассердился на них за такое ужасное поведение. Люк и Гугенот, наиболее трезвые в компании, до конца сохранявшие ясность мысли, возражали, что ничего ужасного не было. ''Мы и не так пили в Париже, – сказал Гугенот, – А Д'Артаньян только смеялся…'' Обсуждение финала пирушки восполнило пробел в сознании Рауля: в свою каюту он был доставлен с помощью верного Гримо, который явился за ним и с помощью Гугенота дотащил бесчувственного гуляку. Гугенот хотел еще что-то добавить – так, во всяком случае, показалось Раулю, но остановился на полуслове. А желторотые продолжали трястись от страха. Серж де Фуа решил припугнуть их и зловещим голосом, безжалостно сгущая краски, припомнив кое-какие эпизоды из своей бурной юности, списал свои былые грехи на желторотых, заверив, что за такое вопиющее нарушение дисциплины, как их вчерашняя попойка, последует неминуемая кара – их всех закуют в кандалы и посадят в самые темные трюмы на хлеб и воду.
– Но зачем же тогда такое странное распоряжение, господин де Фуа, – с сомнением спросил Жюль де Линьет, – Зачем сажать в трюм людей в парадной форме?
– А форму конфискуют, – заявил Серж, – Отдадут другим, более достойным.
Шарль-Анри надвинул шляпу на глаза и шмыгнул носом.
– О, кузина! – прошептал он.
– Да, – продолжал Серж, – Там, в темном трюме, вы, господин де Суайекур, не сможете писать письма своей прелестной кузине.
– Лучше пусть меня расстреляют! – воскликнул Шарль-Анри, – Я ей обещал!
– Полно пугать ребят, Серж, – сказал Рауль, сжалившись над желторотыми, – Он шутит, мальчики. Он просто шутит. Вчерашняя гулянка тут не при чем, уверяю вас. Герцог разрешил пирушку. Здесь что-то другое.
– И, кажется, я знаю что, – сказал Люк,- Гугенот! Анри! Помните наш разговор в библиотеке капитана?
– А о чем вы говорили? – спросил Рауль.
Посетители библиотеки переглянулись. Гугенот собрался посвятить приятелей в суть вчерашней беседы с капитаном. Анри закусил губу – суровые слова капитана он совсем забыл!
– Дело в том, – начал Гугенот.
Зазвонил колокол.
– Пора, – скомандовал Рауль, – Потом расскажешь. Все на палубу!
– Господи Боже! – прошептал Шарль-Анри,- Защити нас, пожалуйста, прости нас, грешных, никогда не буду так напиваться, слово дворянина!
– Аминь, – насмешливо пробормотал Рауль.
Пираты Короля-Солнца побежали на палубу. х х х
На верхней палубе не было и следа гулянки Пиратов. Свежевымытая палуба сверкала на солнце. У основания мачты стояли Ролан де Линьет с барабаном, Бофор и капитан. Возле них – большая бочка, на ней перо и чернильница. Пассажиры и члены экипажа появились на палубе одновременно. Справедливости ради заметим, что моряки все-таки опередили парижан на полминуты и по сигналу капитана построились в шеренгу. Парижане сбились в кучу. Бофор кусал усы. Капитан улыбался. Бофор слегка кивнул своему адъютанту. Рауль ориентировался в ситуации и отдал команду построиться. Пираты, в свою очередь, образовали бело-синюю шеренгу. Капитан держал в руках бумагу. По приказу герцога Ролан ударил в барабан, который достался ему ценой упорной борьбы.
– Какие церемонии, черт возьми, – прошептал де Невиль.
– Господа, – обратился к присутствующим герцог, – Сегодня мы – капитан де Вентадорн и я должны познакомить вас с чрезвычайно важным приказом. Все зарубите на носу и распишитесь! Прошу, капитан.
– Барон де Сабле, выйти из строя, – велел капитан.
Помощник капитана, молодой де Сабле, подошел, взял из рук Ришара де Вентадорна бумагу и развернул перед капитаном. Последний внимательно оглядел общество. Взял рупор. На несколько минут воцарилась тишина. Опасения Люка и Гугенота подтвердились: усиленный рупором голос капитана флагмана ''Корона'' поведал собравшимся о строгом запрете на дуэли во время плаванья и об ужасной каре, грозящей нарушителям сего приказа.
– Я так и знал, – прошептал Гугенот.
Герцог де Бофор, встретившись взглядом с Анри де Вандомом, успокаивающе моргнул:
''К тебе-то это не может относиться ни в коей мере, ты ведь не полезешь драться ни с кем из них, не правда ли, мой ангел?''
Но ''ангел'' прищурился, задрал нос и вызывающе спросил Ришара де Вентадорна:
– А если мы откажемся?
Капитан усмехнулся и выразительно посмотрел на герцога.
''Будь проклят тот день, когда я дал себя уговорить этой дрянной девчонке, – подумал Бофор, – Она всех перебаламутит! Я ж ее, маленькую дрянь, никогда в жизни пальцем не тронул, а сейчас, Бог свидетель, так и взял бы в охапку, уволок в каюту и отшлепал по мягкому месту!''
Молчание герцога не предвещало ничего доброго.
– Можно вопрос, монсеньор? – любезно спросил Серж де Фуа.
– Спрашивайте, – вздохнул герцог.
– Но герцог еще не ответил на мой вопрос! – опять воскликнул Анри де Вандом.
– Цыц! – рявкнул герцог, – Спрашивайте, господин де Фуа, надеюсь, ваш вопрос поумнее.
– Я только хотел узнать у вашей светлости и уважаемого господина капитана – разве нельзя, принимая во внимание наше происхождение, в вашем приказе заменить виселицу – извините! – нок-рей – на расстрел?
– Да, – сказал де Невиль, – Мои предки в гробах перевернутся, если вы посмеете вздернуть меня на ноке рея.
– Нок-рей, это который? – шепотом спросил Ролан у де Сабле.
Помощник капитана показал барабанщику нок-рей. Ролан поднял глаза и зажмурился. Он хотел опять забарабанить, но сжал в кулаке палочки и опустил руку. Он хотел сказать, что если его, Ролана, вздернут на рее, его славный предок, крестоносец, верный рыцарь Людовика Святого, доблестный рыцарь Жоффруа отомстит за такое варварство! Он превратится в призрака, нет, лучше в вампира и перекусает всех – адмирала, капитана и весь экипаж. И тогда королевский флагман станет кораблем-призраком с вампирами на борту! Но эти слова показались Ролану очень глупыми и застряли в горле. Страшилками о вампирах можно было развлекать пажей Людовика, те слушали Ролановы россказни, разинув рты! А здесь над ним только посмеются эти усатые дядьки!
– Это не обсуждается, – холодно сказал Бофор.
– Вы посягаете на нашу свободу! – опять воскликнул Анри.
– Свободы захотел, сидел бы в Ф-ф-фонтенбло, черт побери! Это не увеселительная прогулка, а военная экспедиция! Вы все знали, на что шли, когда ныли, чтобы я взял вас с собой! А теперь – на попятный! Убирайся в Фонтенбло, к чертовой матери, – я никого не держу и никого сюда силком не тащил.
– Красноречие нашего милого герцога просто очаровательно, – произнес Гугенот.
– Это в Фонтенбло – свобода?! – иронически спросил Рауль.
– Скажете тоже! Ф-ф-фонтенбло! – фыркнул Ролан, даже, скорее, этак по-кошачьи прошипел:
''Ф Фонтенбло…''
– Цыц, малек! – прикрикнул Бофор, – Куда конь с копытом, туда и рак с клешней. Помолчи, когда говорят старшие!
– Расцыкался… – прошипел Анри.
У Ролана потемнело в глазах. Он сжал палочки и выбил тревожную отрывистую дробь.
– Прекрати это безобразие!
– А что, очень даже ритмично, – заметил Серж, – Молодец, малек!
Ролан опустил палочки.
– Вы не имеете права оскорблять меня, монсеньор! Или… найдутся честные люди,… я хотел сказать… се-кун-дан-ты!
И Анри энергично закивал головой: – Я готов!
– Пора кончать этот цирк, – прошептал капитан.
– Пора, – согласился герцог, – Ролан, малыш, несовершеннолетние не могут участвовать в дуэлях. Это правило соблюдается неукоснительно. Присылайте ко мне хоть тыщу секундантов. Остальное вам объяснят эти господа, они побольше вашего смыслят.
Бофор решил обратить протест мальчика в шутку. Он церемонно извинился перед Роланом и покосился на своих Пиратов. Но Пираты тоже не страдали отсутствием чувства юмора – извинения герцога встретили аплодисментами. Правда, герцог заметил насмешливую улыбочку Рауля, иронический взгляд капитана, а де Невиль слегка пожал плечами. Что касается помощника капитана, простодушный де Сабле вытаращил глаза. Ролан поклонился главнокомандующему и ответил:
– Ваши извинения приняты, господин герцог!
Ролану зааплодировали все, включая моряков. Он гордо улыбнулся.
– А теперь, мой мальчик, барабань погромче, и мы в торжественной обстановке подпишем эту бумагу, как гарантию того, что во время плаванья на нашей славной ''Короне'' не будет никаких эксцессов!
Ролан выбил дробь.
– За борт – вражду! За борт – интриги! За борт – оскорбления, раздоры и прочие… гадости! Мы все, здесь собравшиеся, должны быть едиными и сплоченными! Мы должны быть друзьями, черт побери! Давайте, ребята, подписывайте поскорее! Ну, кто тут у нас старший по званию? Г-н де Бражелон, прошу!
– Итак? – спросил Рауль, – Что угодно герцогу?
Гримо больше не мог сдерживаться. Болтовня этих младенцев его доконала. Он захохотал во всю глотку.
– Что это с ним? – испуганно спросил Анри, – Он не помешался? Мне страшно, господин де Бражелон!
– Мне тоже страшно, – сказал Рауль, – Я замечал за бедным Гримо с некоторых пор разные странности. Знаете… Вандом, у стариков бывает иногда…
– Да, бывает! – откликнулся Вандом, – Помнится, мне говорили о бедных стариках, выживших из ума, за ними ухаживали…монашенки. Ваш Гримо тоже выживает из ума. Представляете, он напялил парик алонж!
– А! Так мне это не приснилось?
– Нет-нет! Это подарок герцога.
– А я думал, это я помешался. Но может, обойдется с Гримо, как вы думаете, Анри?
– Надеюсь, обойдется, – сказал Анри, – А вам не страшно оставаться с бесноватым?
– Пустяки, – сказал Рауль.
– Со мной-то обойдется, – захохотал Гримо, – Это у вас, деточки, не все дома! Деточки. Глупенькие маленькие деточки. Ха-ха-ха!
– Не обойдется, – сказал Рауль с расстроенным видом, – Придется все-таки звать г-на Дюпона.
– Сначала выслушайте, что хочет от вас герцог. Это все же важнее. Рауль приготовился слушать Анри, с тревогой смотря на смеющегося Гримо. Паж протянул Раулю записку.
– Читайте, – сказал Анри.
3. "ФОРМА ОДЕЖДЫ – ПАРАДНАЯ".
– Как это понимать? – спросил Рауль, протягивая Анри записку адмирала.
– Так и понимайте, – ответил Анри, – Что вам не ясно?
В записке герцог велел собраться всем участникам ночной пирушки на шканцах по сигналу корабельного колокола. Рауль должен был оповестить всех Пиратов.
– Зачем нас всех собирают? – спросил Рауль.
– Я не знаю, сударь. Правда, не знаю. Рано утром пришел капитан де Вентадорн, и они о чем-то тихо говорили. Потом капитан ушел по своим делам, а герцог написал вот эту записку и велел передать вам. В том случае, если вы вполне здоровы.
"Лучше бы я прикинулся больным, – с тоской подумал Рауль, – Мы, вероятно, очень разгулялись, и грядет втык от начальства. Беда в том, что я ничего не помню. Еще посадят всех под арест. За дебош. Но теперь поздно переигрывать партию. И о Дюпоне ужасики рассказывают. От лекарей лучше держаться подальше, пока есть такая возможность. А под арест так под арест. Не сажают же здесь арестантов в трюмы, в кандалы не заковывают. Выкрутимся".
Анри умолчал о том, что герцог послал с ним сопровождающего. Но этот сопровождающий, смешливый языкастый морячок, поджидал пажа на галерее. Анри запретил следовать за ним в каюту виконта. Морячок было воспротивился, но, получив золотой луидор, примолк. Предусмотрительный герцог побоялся оставлять свою невинную девочку наедине с виконтом. Правда, был Гримо, но Гримо не в счет. Гримо спровадят. Предусмотрительная дочь герцога решила отвязаться от сопровождающего. Она решила, что лучше не давать морякам компромат на парижан. Предусмотрительный моряк чутко прислушивался – в случае чего он подчинится приказу адмирала. Но золотой не так часто удается заработать! Мало ли какие секреты у этих пассажиров?
– Так герцог еще спит? – спросил Рауль.
– Да, сударь. Адмирал еще почивает.
– И когда же всем собраться?
– Как можно скорее. Здесь же написано – по сигналу корабельного колокола.
– Но этот сигнал может раздаться через пять минут!
– Не волнуйтесь, полчаса как миниум у вас в запасе есть.
– Значит, как обычно – в восемь утра. Разве нельзя было указать точное время? Или герцог полагает, что мальчики из Фонтенбло уже запомнили, когда бьют склянки?
– Я не знаю, что полагает герцог, я не знаю, что на уме у нашего начальства! Я всего лишь паж. Я у вас в подчинении. Вроде мальчика на побегушках, – кротко сказал Анри де Вандом.
Принцесса! Анжелика де Бофор де Вандом! Правнучка Генриха Четвертого и Габриэли Д'Эстре – мальчик-паж на побегушках у виконта! Как повернулся язык сказать такую нелепость! Но виконт про- пустил слова Анри мимо ушей и не заметил, как задрожал голосок пажа. Его озадачила странная записка герцога. Время не указано. Психологичекая атака, что ли? Все соберутся и будут ждать сигнала. Неужели мы что-то натворили?
– Что-нибудь случилось? – спросил Рауль.
– Нет, вроде все тихо. Я знаю, что хотят огласить какой-то важный приказ. А то, что господин де Бофор просил вас собрать всех ваших Пиратов – это же в порядке вещей. Вы ж его адъютант.
– Начинается, – проворчал Рауль, – С утра пораньше.
– Позвольте заметить, вы тоже в некотором роде мальчик на побегушках. Только у адмирала. А я – у вас.
– Черт возьми! – прошипел Рауль.
– Что-то не так, господин адъютант? Я не совсем верно понимаю ваши обязанности? Не сердитесь, я же еще новичок.
– Оно и видно, – сказал Рауль, – В сражении быть адъютантом главнокомандующего -
DULCE ET DECORUM!*
– Только не продолжайте латинскую цитату, господин виконт! Я тоже обучен латыни, – сказал Анри тревожно.**
… *DULCE ET DECORUM – СЛАДОСТНО И ПОЧЕТНО / лат./ ** Полный текст, вызвавший тревогу Анри: Dulce et decorum… est pro patria mori
Сладостно и почетно умереть за родину.
….
– Я не продолжаю, – усмехнулся Рауль, – Ограничусь многоточием. В сражении мы поддерживаем связь, передаем донесения и приказы, координируем действия…
"Вот тоска", – подумал Анри.
– А сейчас – это тоска! И вообще, я с удовольствием поменялся бы своей должностью с Гугенотом.
Паж вздрогнул.
– Командир разведчиков? Это так опасно.
– Да, это очень опасно. Но зато – dulce et decorum. Но скажите, Анри, что означает эта приписка?
– Где? – спросил Анри.
– Да вот же, под Бофоровой подписью. "P.S. Форма одежды – парадная''.
Анри оживился.
– То и означает, что вы прочли. Форма одежды – парадная. Как у меня.
Анри с наивным кокетством повернулся на каблучках с грацией и изяществом современной манекенщицы на подиуме.
– А у меня нет парадной одежды, – заявил Рауль с вызовом, – Так и пойду!
– В штанишках с кружевами и бандане с лилиями? – рассмеялся паж, – Разве вам нечего надеть? Не прибедняйтесь! Но, что касается новой военной формы, вы отстали от моды, сударь! Разве вы не знаете, что наш Штаб и свита, носят теперь новую форму, как у королевских гвардейцев. Видели, какая у них красивая форма? Белая с синими отворотами и золотыми галунами. И у моряков "Короны" новая форма. Только она синяя с красными отворотами.
Хотя это не так интересно, как платья, корсажи, юбки, но все же, хоть какая-никакая, а все же одежда! Об этом интереснее беседовать, чем о сражениях и ужасах войны.
– Чем мы хуже англичан? Карл Второй, как пришел к власти, одел свою гвардию в красные мундиры. И знаете, я где-то слышал, не то милорд Бекингем кому сказал, не то леди Генриетта, что красные мундиры – в память о крови, пролитой его отцом, Карлом Первым. Знаменитое REMEMBER Карла Стюарта, помните? Ну вот, из-за него. А еще в память о Монтрозе, Уинтере и других героях, погибших за монархию Англии. Правда, кто-то говорил, что это и цвет розы Ланкастеров. Да что я вам говорю, вы же сами видели, наверно, королевских гвардейцев в Уайт-Холле и Хемптон-Корте.
– Видел, – сказал Рауль задумчиво.
– А у нас самая красивая форма, конечно, у мушкетеров. Ну, еще у швейцарцев ничего. Но Людовик решил перещеголять кузена Карла. И он решил выбрать белый цвет для нашей Королевской Гвардии.
Как Королевское Знамя. А золотые галуны – как золотые лилии. Разве вам не нравятся эти цвета?
– Это хорошо для парадов, а не для тропической войны.
– Но позвольте, новая форма и предназначена для парадов. Не каждый же день трепать какую красоту!
– А у меня нет ''такой красоты'', и я пойду, в чем придется.
– У вас есть ''такая красота''. О вас позаботился сам герцог.
– Вот как?
– Вы, видимо, решили, что вам достанется какое-нибудь старье со складов господина Кольбера? Все уже предусмотрели. Для Штаба герцога все шили по индивидуальным заказам! И знаете кто? Сам господин Персерен. У него была такая запарка, такая суматоха, такая напряженка. Ведь они и Двор короля к празднику в Во обшивали, и поэтов Фуке и в то же время начали шить нашу форму. А вы-то сами одевались у Персерена, верно? Он же шил вам не только ваши элегантные курточки, но и какие-то хитрозагадочные костюмы для вашего королевского каранвала – не то пастушка, не то центуриона. Было дело?
– Было дело, – вздохнул Рауль, – Но я думал, г-н Персерен уже и забыл о моем существовании.
– Я мало знаком с г-ном Персереном, – сказал Анри, – Но это отличный портной и очень умный человек! У него целые архивы. И он прекрасно разбирается в людях. Он шил еще для молодого Бофора и сохранил его мерки, даже когда герцога посадили в Венсенский замок. Потому что был уверен, что Бофор еще возьмет реванш! То же относительно вас. Он людей насквозь видит. Так что вас не пришлось зря беспокоить.
– Господин Персерен уверен, что я еще возьму реванш? – спросил Рауль.
– Мы все в этом уверены, – сказал Анри, – Белое с синим вам очень пойдет. Не забудьте приколоть брошку с сапфиром. А теперь наряжайтесь!
Анри выглянул из каюты и три раза хлопнул в ладоши. Морячок, услышав сигнал, предстал перед Анри и Раулем, вручив последнему коробку с новой формой. Правда, в лекции о модах и Персерене Анри отсутствовал один немаловажный факт – эскизы костюмов для Его Величества для праздника в Во и новой формы Гвардии Короля рисовал автор портрета Луизы де Лавальер, не без консультаций вышеупомянутой Луизы и самого Людовика. А влюбленный Людовик, выбрав белый цвет для Королевской Гвардии, шепнул Луизе на ушко: ''Милая, это не только Королевское Знамя, это твой цвет, это цвет твоего Белого платья, которое было на тебе, когда я впервые увидел тебя в Блуа. Но это наш маленький секрет, дорогая Луиза. И это только начало: я придумаю еще что-нибудь покруче, чем Орден Подвязки в честь графини Солсбери''. Луиза благоразумно секрет сохранила. Даже Ора де Монтале не знала об этом. Настроенный соответствующим образом де Гиш с подачи де Бражелона успел предупредить Луизу, и она перестала доверчиво выбалтывать Монтале все свои секреты.
А сам де Бражелон, соперник Короля-Солнца, и не подозревал о том, что весь Королевский Полк, весь Штаб и вся свита Бофора носят цвета его бывшей ''Дамы'' – мадемуазель де Ле Блан де Лавальер. х х х
– Так одевайтесь, пожалуйста, побыстрее, а я вас подожду на галерее, – сказал Анри.
– Вы никак хотите увязаться за мной будить Пиратов? – усмехнулся Рауль.
– Да, сударь.
– Гм…
– Что-то не так?
Рауль пожал плечами.
– Вас ожидает – хе! – забавное зрелище!
– Меня не удивишь подобными зрелищами. Одно презабавное зрелище я уже успел сегодня увидать.
– Да? Когда же это вы успели?
– Вы, господин виконт, представляли собой о-очень забавное зрелище!
– Вот как?
– Впрочем, когда вы облачитесь в парадную форму, льщу себя надеждой, что зрелище будет приятным. Так поспешите же!
– Вы можете подождать меня в моей норе.
– О нет! – смущенно промолвил Анри – Лучше на галерее.
– Вольному воля, – сказал Рауль равнодушно, – А все-таки, мой юный друг, будьте готовы услышать всякое. Ваши нежные ушки могут не выдержать пиратскую ругань. Понимаете: люди с перепоя, будят ни свет ни заря…
– Меня разбирает любопытство, – заговорщицки прошептал Анри,- Что за таинственный приказ?
– Любопытство погубило кошку – английская пословица, – вздохнул Рауль, – Бедная кыса.
– А вы любопытный человек?
– Уже нет. Раньше, черт возьми, я был черезчур любопытным. Совал свой нос куда не надо, ввязывался во всякие истории. Но теперь я одумался. Я стал ленивым, циничным и равнодушным.
– Ясненько. Но мы заболтались!
– Да, мы заболтались.
– Я вас жду!
– Я мигом.
С помощью миляги Гримо Рауль надел свою парадную форму. Критически взглянул на себя и в зеркало и наморщил нос.
– Какая-то помятая физиономия, – пробурчал он.
– Пить меньше надо, – сказал Гримо.
– Больше не буду, вот-те-крест, не буду! Веришь, Гримальди?
Старик усмехнулся.
– Не верю.
– Почему это? – обиженно воскликнул Рауль.
– Не верю, и все!
– Хорошо же! Я тебе докажу! Я не алкаш!
– Вы не алкаш, сударь, но вы хотите забыться, а выпивка дает только иллюзию забвения. Потом только хуже.
– Что же делать?
– Если бы я знал, – пробормотал Гримо, – Но вам пора. Паж, небось, заждался.
Навряд ли найдется на свете человек, довольный собственной внешностью. Даже те, кого окружающие, весь белый свет, tout le mond, считают красавчиками и очаровашками, и те счастливцы не всегда довольны собой. Хотя самому Раулю его физиономия показалась помятой, Анри де Вандом был очарован. Точнее, была очарована Анжелика де Бофор! Ей даже захотелось погладить его по щеке, прижаться своей щекой к колючим щекам Пиратского Короля. От этих мыслей она покраснела. К счастью, Рауль не заметил смущения и замешательства переодетой герцогини – он был слишком задумчив, ломая голову над странным приказом начальства.
– Действовать будем так – обойдем всех наших и соберемся в моей каюте, обсудим ситуацию. Надеюсь, успеем до сигнала.
– Если бы я хорошо ориентировался в корабле, взял бы на себя носовые каюты, в вы кормовые, или наоборот, – кротко сказал Анри, – Но следопыт из меня никакой, я и в трех соснах могу заблудиться, тем более в этом пловучем лабиринте.
– Понятно, – сказал Рауль, – Наши все в кормовых каютах. Топайте за мною, Вандом, и не отставайте ни на шаг. Уяснил? – он провел рукой по щеке, – Черт! Жаль, побриться не успел. Какая-то рожа не та.
– Очень даже та! – живо возразил Вандом, – Лучше сказать – та еще… рожа.
Как и предполагал Рауль, их встречали возгласы, очень мало напоминавшие приветствия и любезности светского общества, к которым приучили Бофорочку. Да и в двери кормовых кают, лучших на флагмане, приходилось стучать, правильнее сказать – барабанить. Первым подняли де Невиля. Рауль сделал жест, который Анри понял так: ''Не вмешивайтесь, я сам буду разговаривать с ним''. Хотя Анжелика де Бофор знала Оливье де Невиля с детства, в новом обличье барон показался ей незнакомцем, совершенно другим человеком. Сравнивая Оливье прежнего и Оливье нынешнего, она ужасалась. Оливье заорал: ''Да какой же это сукин сын, раздери его черт, барабанит в такую рань!'' Бофорочка вытаращила глаза – при ней Оливье никогда так не выражался! Даже когда монахини перевязывали его рану, и строгая аббатисса разрешила ему ругаться, при женщинах Оливье не позволил себе и чертыхнуться. ''Свои'',- спокойно сказал Рауль. Дверь открылась. Какое-то мгновение Оливье тупо смотрел на друга в парадной форме и удивленного пажа, с робким любопытством выглядывавшего сбоку. `'Б-б-бражелон, ты, что ли? – покачиваясь спросил Оливье, – Че те надо?" – ''С тобой все в порядке?'' Паж хихикнул. "Вы не очень-то оригинальны, сударь'',- шепнул паж. ''Да-да, – произнес Оливье, – А ты как…после вчерашнего?'' – ''Как видишь'', – лаконично произнес Рауль. ''А какого черта ты так вырядился?" – "Приказ герцога. Общий сбор по сигналу колокола. Форма одежды – парадная''. – "Во дьявол! – выругался Оливье, – И чего ему неймется, герцогу нашему!" – "Собирайся". – ''Ты…зайди…это…и юноша пусть тоже зайдет…надо…поправиться…'' – "Неужели вы опять будете пить с ним, виконт?'' – с ужасом спросил Анри. "Разумеется, нет, – ответил Рауль, – С меня хватит". – ''Как? Вы не хотите выпить? У меня припасена бутылочка, уважь, Бражелон, дружище…'' – "В лучшие времена. А сейчас не хочу и тебе не советую". Оливье, еще плохо соображая, начал ворчать что-то о холоде, которым веет от господина де Бражелона и о таких вот друзьях, которые не хотят понять человека. Анри шепнул Раулю: "Время".
"Он еще не совсем проснулся", – сказал Рауль.
"Он еще не совсем протрезвился",- сказал Анри.
Выручил компанию Педро-цыган. Он заверил Рауля и Анри, что барон через три минуты будет готов, поднес своему господину стакан, который Оливье осушил одним глотком.
Рауль усмехнулся, а паж зажмурился.
ЭПИЗОД 14. "ТАЙНА СЛОВА ПРИКАЗ".
4.''ЭТО НЕ ОБСУЖДАЕТСЯ''.
Вскоре компания собралась в каюте виконта. Выполняя приказ герцога, все надели парадную форму, шляпы с белыми перьями, белые перчатки. Правда, кружева на жабо и рубашках были слегка примяты, и физиономии Пиратов встревожены, хотя они пытались скрыть эту свою тревогу шуточками, наигранной бравадой и болтовней не без элементов черного юмора, который Анри уже не так шокировал – он, подобно хозяину каюты – Раулю – пытался хранить хладнокровный и безучастный вид. Между тем Пираты пытались восстановить последовательность пирушки – желторотые высказали предположение, что они вчера слишком расшумелись, и герцог рассердился на них за такое ужасное поведение. Люк и Гугенот, наиболее трезвые в компании, до конца сохранявшие ясность мысли, возражали, что ничего ужасного не было. ''Мы и не так пили в Париже, – сказал Гугенот, – А Д'Артаньян только смеялся…'' Обсуждение финала пирушки восполнило пробел в сознании Рауля: в свою каюту он был доставлен с помощью верного Гримо, который явился за ним и с помощью Гугенота дотащил бесчувственного гуляку. Гугенот хотел еще что-то добавить – так, во всяком случае, показалось Раулю, но остановился на полуслове. А желторотые продолжали трястись от страха. Серж де Фуа решил припугнуть их и зловещим голосом, безжалостно сгущая краски, припомнив кое-какие эпизоды из своей бурной юности, списал свои былые грехи на желторотых, заверив, что за такое вопиющее нарушение дисциплины, как их вчерашняя попойка, последует неминуемая кара – их всех закуют в кандалы и посадят в самые темные трюмы на хлеб и воду.
– Но зачем же тогда такое странное распоряжение, господин де Фуа, – с сомнением спросил Жюль де Линьет, – Зачем сажать в трюм людей в парадной форме?
– А форму конфискуют, – заявил Серж, – Отдадут другим, более достойным.
Шарль-Анри надвинул шляпу на глаза и шмыгнул носом.
– О, кузина! – прошептал он.
– Да, – продолжал Серж, – Там, в темном трюме, вы, господин де Суайекур, не сможете писать письма своей прелестной кузине.
– Лучше пусть меня расстреляют! – воскликнул Шарль-Анри, – Я ей обещал!
– Полно пугать ребят, Серж, – сказал Рауль, сжалившись над желторотыми, – Он шутит, мальчики. Он просто шутит. Вчерашняя гулянка тут не при чем, уверяю вас. Герцог разрешил пирушку. Здесь что-то другое.
– И, кажется, я знаю что, – сказал Люк,- Гугенот! Анри! Помните наш разговор в библиотеке капитана?
– А о чем вы говорили? – спросил Рауль.
Посетители библиотеки переглянулись. Гугенот собрался посвятить приятелей в суть вчерашней беседы с капитаном. Анри закусил губу – суровые слова капитана он совсем забыл!
– Дело в том, – начал Гугенот.
Зазвонил колокол.
– Пора, – скомандовал Рауль, – Потом расскажешь. Все на палубу!
– Господи Боже! – прошептал Шарль-Анри,- Защити нас, пожалуйста, прости нас, грешных, никогда не буду так напиваться, слово дворянина!
– Аминь, – насмешливо пробормотал Рауль.
Пираты Короля-Солнца побежали на палубу. х х х
На верхней палубе не было и следа гулянки Пиратов. Свежевымытая палуба сверкала на солнце. У основания мачты стояли Ролан де Линьет с барабаном, Бофор и капитан. Возле них – большая бочка, на ней перо и чернильница. Пассажиры и члены экипажа появились на палубе одновременно. Справедливости ради заметим, что моряки все-таки опередили парижан на полминуты и по сигналу капитана построились в шеренгу. Парижане сбились в кучу. Бофор кусал усы. Капитан улыбался. Бофор слегка кивнул своему адъютанту. Рауль ориентировался в ситуации и отдал команду построиться. Пираты, в свою очередь, образовали бело-синюю шеренгу. Капитан держал в руках бумагу. По приказу герцога Ролан ударил в барабан, который достался ему ценой упорной борьбы.
– Какие церемонии, черт возьми, – прошептал де Невиль.
– Господа, – обратился к присутствующим герцог, – Сегодня мы – капитан де Вентадорн и я должны познакомить вас с чрезвычайно важным приказом. Все зарубите на носу и распишитесь! Прошу, капитан.
– Барон де Сабле, выйти из строя, – велел капитан.
Помощник капитана, молодой де Сабле, подошел, взял из рук Ришара де Вентадорна бумагу и развернул перед капитаном. Последний внимательно оглядел общество. Взял рупор. На несколько минут воцарилась тишина. Опасения Люка и Гугенота подтвердились: усиленный рупором голос капитана флагмана ''Корона'' поведал собравшимся о строгом запрете на дуэли во время плаванья и об ужасной каре, грозящей нарушителям сего приказа.
– Я так и знал, – прошептал Гугенот.
Герцог де Бофор, встретившись взглядом с Анри де Вандомом, успокаивающе моргнул:
''К тебе-то это не может относиться ни в коей мере, ты ведь не полезешь драться ни с кем из них, не правда ли, мой ангел?''
Но ''ангел'' прищурился, задрал нос и вызывающе спросил Ришара де Вентадорна:
– А если мы откажемся?
Капитан усмехнулся и выразительно посмотрел на герцога.
''Будь проклят тот день, когда я дал себя уговорить этой дрянной девчонке, – подумал Бофор, – Она всех перебаламутит! Я ж ее, маленькую дрянь, никогда в жизни пальцем не тронул, а сейчас, Бог свидетель, так и взял бы в охапку, уволок в каюту и отшлепал по мягкому месту!''
Молчание герцога не предвещало ничего доброго.
– Можно вопрос, монсеньор? – любезно спросил Серж де Фуа.
– Спрашивайте, – вздохнул герцог.
– Но герцог еще не ответил на мой вопрос! – опять воскликнул Анри де Вандом.
– Цыц! – рявкнул герцог, – Спрашивайте, господин де Фуа, надеюсь, ваш вопрос поумнее.
– Я только хотел узнать у вашей светлости и уважаемого господина капитана – разве нельзя, принимая во внимание наше происхождение, в вашем приказе заменить виселицу – извините! – нок-рей – на расстрел?
– Да, – сказал де Невиль, – Мои предки в гробах перевернутся, если вы посмеете вздернуть меня на ноке рея.
– Нок-рей, это который? – шепотом спросил Ролан у де Сабле.
Помощник капитана показал барабанщику нок-рей. Ролан поднял глаза и зажмурился. Он хотел опять забарабанить, но сжал в кулаке палочки и опустил руку. Он хотел сказать, что если его, Ролана, вздернут на рее, его славный предок, крестоносец, верный рыцарь Людовика Святого, доблестный рыцарь Жоффруа отомстит за такое варварство! Он превратится в призрака, нет, лучше в вампира и перекусает всех – адмирала, капитана и весь экипаж. И тогда королевский флагман станет кораблем-призраком с вампирами на борту! Но эти слова показались Ролану очень глупыми и застряли в горле. Страшилками о вампирах можно было развлекать пажей Людовика, те слушали Ролановы россказни, разинув рты! А здесь над ним только посмеются эти усатые дядьки!
– Это не обсуждается, – холодно сказал Бофор.
– Вы посягаете на нашу свободу! – опять воскликнул Анри.
– Свободы захотел, сидел бы в Ф-ф-фонтенбло, черт побери! Это не увеселительная прогулка, а военная экспедиция! Вы все знали, на что шли, когда ныли, чтобы я взял вас с собой! А теперь – на попятный! Убирайся в Фонтенбло, к чертовой матери, – я никого не держу и никого сюда силком не тащил.
– Красноречие нашего милого герцога просто очаровательно, – произнес Гугенот.
– Это в Фонтенбло – свобода?! – иронически спросил Рауль.
– Скажете тоже! Ф-ф-фонтенбло! – фыркнул Ролан, даже, скорее, этак по-кошачьи прошипел:
''Ф Фонтенбло…''
– Цыц, малек! – прикрикнул Бофор, – Куда конь с копытом, туда и рак с клешней. Помолчи, когда говорят старшие!
– Расцыкался… – прошипел Анри.
У Ролана потемнело в глазах. Он сжал палочки и выбил тревожную отрывистую дробь.
– Прекрати это безобразие!
– А что, очень даже ритмично, – заметил Серж, – Молодец, малек!
Ролан опустил палочки.
– Вы не имеете права оскорблять меня, монсеньор! Или… найдутся честные люди,… я хотел сказать… се-кун-дан-ты!
И Анри энергично закивал головой: – Я готов!
– Пора кончать этот цирк, – прошептал капитан.
– Пора, – согласился герцог, – Ролан, малыш, несовершеннолетние не могут участвовать в дуэлях. Это правило соблюдается неукоснительно. Присылайте ко мне хоть тыщу секундантов. Остальное вам объяснят эти господа, они побольше вашего смыслят.
Бофор решил обратить протест мальчика в шутку. Он церемонно извинился перед Роланом и покосился на своих Пиратов. Но Пираты тоже не страдали отсутствием чувства юмора – извинения герцога встретили аплодисментами. Правда, герцог заметил насмешливую улыбочку Рауля, иронический взгляд капитана, а де Невиль слегка пожал плечами. Что касается помощника капитана, простодушный де Сабле вытаращил глаза. Ролан поклонился главнокомандующему и ответил:
– Ваши извинения приняты, господин герцог!
Ролану зааплодировали все, включая моряков. Он гордо улыбнулся.
– А теперь, мой мальчик, барабань погромче, и мы в торжественной обстановке подпишем эту бумагу, как гарантию того, что во время плаванья на нашей славной ''Короне'' не будет никаких эксцессов!
Ролан выбил дробь.
– За борт – вражду! За борт – интриги! За борт – оскорбления, раздоры и прочие… гадости! Мы все, здесь собравшиеся, должны быть едиными и сплоченными! Мы должны быть друзьями, черт побери! Давайте, ребята, подписывайте поскорее! Ну, кто тут у нас старший по званию? Г-н де Бражелон, прошу!