Страница:
– Закономерность, – сказал Рауль.
– Ты не веришь в счастливую случайность? – спросил Оливье.
– Я верю в объективную закономерность. Победа зависит и от расчета и от случая.
– За нашу Победу и за нашу Фортуну! – провозгласил Оливье, снова завладев заветной бутылкой.
– Тебе лишь бы напиться.
– Не ворчи, Рауль, меня вновь посещает моя… ''бухая'' Муза!
А все-таки жаль… что вина… на донышке. Но есть еще выпивка на нашем суденышке.
– Бездонная бочка, – сказал Рауль.
– Неиссякаемый источник, – сказал Оливье.
– Источник иссяк, – заметил Рауль.
– Пересох родник, и Муза улетела, – Оливье выбросил в окно пустую бутылку, – Быстро мы ее приговорили.
– А все-таки это свинство, – вздохнул Рауль, – Ведь де Сабле принес тебе ром из Эн-Зэ.
– Ну и что? Мы же пили ром после шторма.
– Помнишь, что тогда сказал капитан? Ром – для раненых.
– Все обитатели посудины в добром здравии. Даже я, – сказал Оливье, почесав живот.
– Для будущих раненых, – вздохнул Рауль.
– Лучше мы выпьем немножко рома, пока его не растащило начальство, бофоровские генералы!
– Не растащат. У Вентадорна – не растащат.
– Так стоит ли сокрушаться из-за одной бутылки?
– Оливье, – спросил Рауль, – Тогда, в монастыре… тебе было очень больно?
– Я забыл, – ответил Оливье, – Я, правда, забыл. Предвосхищаю твой вопрос – зачем я выхвалялся перед помощником капитана? А я и сам не знаю – бес попутал. Не все же такие честные как ты и говорят только правду. Я и приврать могу для красного словца. Кстати, это правда, что ты всегда говоришь только правду – или очередной миф?
– Стараюсь… По возможности.
– А если ты не можешь сказать правду?
– Тогда… отмалчиваюсь или ухожу от ответа. А почему ты спросил?
– Да так, – вздохнул Оливье, – а насчет рома, не волнуйся. Хватит и на нашу долю. В случае чего… без обезболивающего не останемся.
– Утешил, – фыркнул Рауль, – Я не о себе беспокоюсь.
– Успокойся, Бражелон,
В порт войдет наш галеон,
Вновь увидим мы Тулон,
И вернется ''легион''
Успокойся, Бражелон! – тупо? Мое рондо!
– Тупо, – сказал Рауль, – Тоже мне, легионер!
Не надейся, Бражелон,
Не вернется ''легион''- моя редакция.
– Послал мне Бог сиделку, – вздохнул Оливье, – Сам же говорил – думай о хорошем!
– Думай о хорошем, но готовься к худшему. Ко всему. Тебе объяснить, к чему мы должны быть готовы?
– Не объясняй, и так все ясно. Объясни лучше этим молокососам – они так и глядят тебе в рот, ожидая, какую истину поведает Пиратский Оракул.
– Неудачное сравнение – оракулы предсказывали будущее, а мы не знаем наше будущее.
– К счастью, – сказал Оливье.
– Учитывая индивидуальные особенности наших младших товарищей, чтобы предотвратить кое-какие трагические ситуации во время наших ''покатушек'', я решил всегда иметь, по примеру г-на де
Вентадорна, ром в своей фляге.
– Что за особенности?
– Шарль-Анри… Помнишь, как он лизал ладошки после шторма?
– Болевой шок? Пожалуй, ты прав. Запасайся ромом, Рауль, чтобы на всех хватило.
– Приоритет – молодняку, – сказал Рауль жестко, – И у меня ты не выцыганишь ни капли ''за просто так''.
– Приоритет – тяжелым. А не рано ли мы начинаем такие разговоры? И что за ''покатушки''?
– Сам пока не знаю. Решим на месте. Плохая из меня сиделка, извини. Попробую развлечь тебя. Смотри, что подарил нам капитан.
– Коран? – удивился Оливье, – Зачем тебе Коран?
– Кое в чем разобраться. Ну, какую суру прочитать?
Оливье пробежал глазами ''Оглавление'':
– Пески, Лицемеры, Башни, Джинны… О! Женщины! Валяй четвертую, о женщинах! А то я без прекрасного пола совсем одичал.
– С ''Женщин'' и я начал знакомство с Кораном, – признался
Рауль,- Открываю наугад…
– … и загадываем на будущее, читай!
– Сура 4. Женщины. Стих 83. Они говорят: ''Повиновение!'' А когда выйдут от тебя, то группа из них замышляет ночью не то, что ты говоришь, и Аллах записывает то, что они замышляют ночью.
– Я понял это так: наша группа замышляет ночные ''покатушки'', по ущельям, плато, горным тропинкам – на месте разберемся и уточним маршруты ''покатушек''. А днем будем с умильными физиономиями преданно смотреть в глаза милому герцогу.
– Прямое попадание! – кивнул Рауль, – Аллах сказал правду. х х х
А новый пассажир ''Короны'', представившийся экипажу и путешественникам как ''отец Сильван'', войдя в капитанский салон на баке, крепко обнялся с Бофром и Ветадорном.
– Мишель,- сказал капитан, – я знал, что мы встретимся. Кто-кто, а вы не усидите на месте. Добро пожаловать, дорогой Мишель! Будьте как дома, вы здесь среди друзей.
– Мишель,- сказал Бофор, – сколько лет, сколько зим! Наконец-то вы с нами, морской бродяга! Я чертовски рад!
– И я чертовски рад, друзья мои. Франсуа. Ришар. Но здесь и сейчас вы в первый и последний раз назвали меня по имени. Для всех я отец Сильван, священник и хирург из братства св. Козьмы и скромный пассажир, согласно легенде.
– Но вашему племяннику вы откроете свое настоящее имя? – спросил капитан.
– Не здесь и не сейчас, – ответил Мишель, – Позже.
– Мишель, вы не изменились за эти годы, – сказал герцог, – Все такой же таинственный и загадочный, и все так же любите мистификации. А уж хотел пригласить Рауля и познакомить вас.
– Не надо, – сказал Мишель, – Сами познакомимся. А кстати – ваше мнение о моем племяннике?
– Самое лучшее! – сказал капитан.
– Шальной, но очень милый, – сказал Бофор, – За это время я полюбил его всем сердцем.
– Рад слышать, – улыбнулся Мишель, – А шальной… и я был шальным в его годы.
– Я тоже, – сказал герцог.
– И я, – сказал капитан.
Они расхохотались.
– Но довольно лирики, – сказал Мишель, расстилая на столе карту побережья, – Взгляните сюда, господа. Ручаюсь, такой картой не располагает король Франции.
Бофор и капитан переглянулись. Ришар де Вентадорн положил рядом карту, привезенную Шевреттой.
– Сравните обе карты, – сказал капитан.
– Один в один, – удивился Мишель, – Я полагал, что контрразведка Мальтийского Ордена превосходит агентуру Людовика Четырнадцатого.
– Не от агентов Людовика Четырнадцатого мы получили эту карту. Взгляните, у нас еще и план цитадели!
– Хотел вас удивить, да сюрприз не получился. Откуда это у вас?
Бофор рассказал о том, как документы попали в их руки.
– Тогда я не удивляюсь, – сказал Мишель, – ''Рогановскую барышню'' я знаю с юных лет. Но с этой минуты называйте меня, пожалуйста, отец Сильван.
– Не слишком ли вы засекречены, дорогой… ''отец Сильван''? – вздохнул Бофор.
– Человека по имени Мишель не существует. Есть плита в соборе Сен-Жан в Ла Валетте с моим именем. И есть легенда.
– Вы сами – легенда Средиземноморья, – заметил капитан.
– Да полно вам, – усмехнулся Мишель, – Я вполне реален.
– Еще один вопрос, святой отец, и перейдем к самому главному – установив тождество этих двух карт, мы можем обсудить орагнизацию высадки, и здесь нам очень пригодится ваш богатый боевой опыт, – сказал Бофор.
– Я слушаю, монсеньор, – ответил отец Сильван.
– Но мой вопрос не к святому отцу, – сказал герцог, – Мой вопрос к моему старому другу, чье имя я до поры до времени буду произносить только в мыслях – это вы вернули своему кузену Ато…
– Тс! – сказал отец Сильван, – Имен не называйте. Привыкайте к моей легенде, монсеньор адмирал.
– Знаменитое кольцо с сапфиром, которое гасконец получил в подарок от первой жены вашего кузена, а они впоследствии загнали его ростовщику, чтобы снарядиться в Ла Рошель?
– Да, я, – сказал скромный пассажир, – Я снял кольцо с пальца убитого мною в абордажном бою турецкого военначальника и вернул его владельцу. Кузену.
– Вы обратили внимание на восхитительное кольцо на руке… нашей гостьи?
– Сапфир в оправе из алмазов? – спросил граф де Вентадорн, – Я обратил внимание на него сразу, целуя ручки прелестной графине.
И что это – чудо? Счастливый случай? Воля Провидения?
– Не могу знать, – скромный пассажир отделался солдатским ответом.
– А вы верите в Провидение, святой отец? – спросил капитан.
– Хочу верить, – ответил святой отец, – Но я верю в то, что человечество, вопреки всем войнам и несправедливостям, творящимся в этом далеком от совершенства мире, хоть и медленно, но движется к гармонии и Всеобщему Миру. И мы попытаемся немного помочь страдающему человечеству. А вы, монсеньор, позовите на бак ваших музыкантов, скрипачей, флейтистов – кто там у вас – велите организовать фейерверк с танцами, пусть ваши мальчишки повеселятся напоследок. У меня сложилось впечатление, что они как-то скисли. Ракеты для фейерверка – в моем ящике. Свои, ''коронные'', поберегите на будущее.
– Вам не помешает музыка и фейерверк? – спросил капитан.
– Вот еще! Я ко всему привык.
Капитан отдал необходимые распоряжения своему помощнику.
– Такого сюрприза, ручаюсь, наш молодняк не ожидал! – усмехнулся Бофор.
– Эге! Все мои сюрпризы еще впереди. А пока молодежь гуляет, разработаем план высадки во всех деталях.
– Ваши варианты? – спросил герцог де Бофор.
– Мой вариант,… – сказал капитан… и с бака донеслись звуки веселой музыки.
– А что, если,… – предложил Мишель, и небо над флагманом расцвело огнями фейерверка.
– И еще,… – добавил адмирал, а пассажиры и экипаж дружно закричали: ''Ура-а-а!'', когда пушки флагмана ''Корона'' снова выпалили в ночное небо над Средиземным морем, и в нем отразились цветные огни, погасшие мгновние спустя, до нового залпа, а звезды продолжали сиять.
– Ты не веришь в счастливую случайность? – спросил Оливье.
– Я верю в объективную закономерность. Победа зависит и от расчета и от случая.
– За нашу Победу и за нашу Фортуну! – провозгласил Оливье, снова завладев заветной бутылкой.
– Тебе лишь бы напиться.
– Не ворчи, Рауль, меня вновь посещает моя… ''бухая'' Муза!
А все-таки жаль… что вина… на донышке. Но есть еще выпивка на нашем суденышке.
– Бездонная бочка, – сказал Рауль.
– Неиссякаемый источник, – сказал Оливье.
– Источник иссяк, – заметил Рауль.
– Пересох родник, и Муза улетела, – Оливье выбросил в окно пустую бутылку, – Быстро мы ее приговорили.
– А все-таки это свинство, – вздохнул Рауль, – Ведь де Сабле принес тебе ром из Эн-Зэ.
– Ну и что? Мы же пили ром после шторма.
– Помнишь, что тогда сказал капитан? Ром – для раненых.
– Все обитатели посудины в добром здравии. Даже я, – сказал Оливье, почесав живот.
– Для будущих раненых, – вздохнул Рауль.
– Лучше мы выпьем немножко рома, пока его не растащило начальство, бофоровские генералы!
– Не растащат. У Вентадорна – не растащат.
– Так стоит ли сокрушаться из-за одной бутылки?
– Оливье, – спросил Рауль, – Тогда, в монастыре… тебе было очень больно?
– Я забыл, – ответил Оливье, – Я, правда, забыл. Предвосхищаю твой вопрос – зачем я выхвалялся перед помощником капитана? А я и сам не знаю – бес попутал. Не все же такие честные как ты и говорят только правду. Я и приврать могу для красного словца. Кстати, это правда, что ты всегда говоришь только правду – или очередной миф?
– Стараюсь… По возможности.
– А если ты не можешь сказать правду?
– Тогда… отмалчиваюсь или ухожу от ответа. А почему ты спросил?
– Да так, – вздохнул Оливье, – а насчет рома, не волнуйся. Хватит и на нашу долю. В случае чего… без обезболивающего не останемся.
– Утешил, – фыркнул Рауль, – Я не о себе беспокоюсь.
– Успокойся, Бражелон,
В порт войдет наш галеон,
Вновь увидим мы Тулон,
И вернется ''легион''
Успокойся, Бражелон! – тупо? Мое рондо!
– Тупо, – сказал Рауль, – Тоже мне, легионер!
Не надейся, Бражелон,
Не вернется ''легион''- моя редакция.
– Послал мне Бог сиделку, – вздохнул Оливье, – Сам же говорил – думай о хорошем!
– Думай о хорошем, но готовься к худшему. Ко всему. Тебе объяснить, к чему мы должны быть готовы?
– Не объясняй, и так все ясно. Объясни лучше этим молокососам – они так и глядят тебе в рот, ожидая, какую истину поведает Пиратский Оракул.
– Неудачное сравнение – оракулы предсказывали будущее, а мы не знаем наше будущее.
– К счастью, – сказал Оливье.
– Учитывая индивидуальные особенности наших младших товарищей, чтобы предотвратить кое-какие трагические ситуации во время наших ''покатушек'', я решил всегда иметь, по примеру г-на де
Вентадорна, ром в своей фляге.
– Что за особенности?
– Шарль-Анри… Помнишь, как он лизал ладошки после шторма?
– Болевой шок? Пожалуй, ты прав. Запасайся ромом, Рауль, чтобы на всех хватило.
– Приоритет – молодняку, – сказал Рауль жестко, – И у меня ты не выцыганишь ни капли ''за просто так''.
– Приоритет – тяжелым. А не рано ли мы начинаем такие разговоры? И что за ''покатушки''?
– Сам пока не знаю. Решим на месте. Плохая из меня сиделка, извини. Попробую развлечь тебя. Смотри, что подарил нам капитан.
– Коран? – удивился Оливье, – Зачем тебе Коран?
– Кое в чем разобраться. Ну, какую суру прочитать?
Оливье пробежал глазами ''Оглавление'':
– Пески, Лицемеры, Башни, Джинны… О! Женщины! Валяй четвертую, о женщинах! А то я без прекрасного пола совсем одичал.
– С ''Женщин'' и я начал знакомство с Кораном, – признался
Рауль,- Открываю наугад…
– … и загадываем на будущее, читай!
– Сура 4. Женщины. Стих 83. Они говорят: ''Повиновение!'' А когда выйдут от тебя, то группа из них замышляет ночью не то, что ты говоришь, и Аллах записывает то, что они замышляют ночью.
– Я понял это так: наша группа замышляет ночные ''покатушки'', по ущельям, плато, горным тропинкам – на месте разберемся и уточним маршруты ''покатушек''. А днем будем с умильными физиономиями преданно смотреть в глаза милому герцогу.
– Прямое попадание! – кивнул Рауль, – Аллах сказал правду. х х х
А новый пассажир ''Короны'', представившийся экипажу и путешественникам как ''отец Сильван'', войдя в капитанский салон на баке, крепко обнялся с Бофром и Ветадорном.
– Мишель,- сказал капитан, – я знал, что мы встретимся. Кто-кто, а вы не усидите на месте. Добро пожаловать, дорогой Мишель! Будьте как дома, вы здесь среди друзей.
– Мишель,- сказал Бофор, – сколько лет, сколько зим! Наконец-то вы с нами, морской бродяга! Я чертовски рад!
– И я чертовски рад, друзья мои. Франсуа. Ришар. Но здесь и сейчас вы в первый и последний раз назвали меня по имени. Для всех я отец Сильван, священник и хирург из братства св. Козьмы и скромный пассажир, согласно легенде.
– Но вашему племяннику вы откроете свое настоящее имя? – спросил капитан.
– Не здесь и не сейчас, – ответил Мишель, – Позже.
– Мишель, вы не изменились за эти годы, – сказал герцог, – Все такой же таинственный и загадочный, и все так же любите мистификации. А уж хотел пригласить Рауля и познакомить вас.
– Не надо, – сказал Мишель, – Сами познакомимся. А кстати – ваше мнение о моем племяннике?
– Самое лучшее! – сказал капитан.
– Шальной, но очень милый, – сказал Бофор, – За это время я полюбил его всем сердцем.
– Рад слышать, – улыбнулся Мишель, – А шальной… и я был шальным в его годы.
– Я тоже, – сказал герцог.
– И я, – сказал капитан.
Они расхохотались.
– Но довольно лирики, – сказал Мишель, расстилая на столе карту побережья, – Взгляните сюда, господа. Ручаюсь, такой картой не располагает король Франции.
Бофор и капитан переглянулись. Ришар де Вентадорн положил рядом карту, привезенную Шевреттой.
– Сравните обе карты, – сказал капитан.
– Один в один, – удивился Мишель, – Я полагал, что контрразведка Мальтийского Ордена превосходит агентуру Людовика Четырнадцатого.
– Не от агентов Людовика Четырнадцатого мы получили эту карту. Взгляните, у нас еще и план цитадели!
– Хотел вас удивить, да сюрприз не получился. Откуда это у вас?
Бофор рассказал о том, как документы попали в их руки.
– Тогда я не удивляюсь, – сказал Мишель, – ''Рогановскую барышню'' я знаю с юных лет. Но с этой минуты называйте меня, пожалуйста, отец Сильван.
– Не слишком ли вы засекречены, дорогой… ''отец Сильван''? – вздохнул Бофор.
– Человека по имени Мишель не существует. Есть плита в соборе Сен-Жан в Ла Валетте с моим именем. И есть легенда.
– Вы сами – легенда Средиземноморья, – заметил капитан.
– Да полно вам, – усмехнулся Мишель, – Я вполне реален.
– Еще один вопрос, святой отец, и перейдем к самому главному – установив тождество этих двух карт, мы можем обсудить орагнизацию высадки, и здесь нам очень пригодится ваш богатый боевой опыт, – сказал Бофор.
– Я слушаю, монсеньор, – ответил отец Сильван.
– Но мой вопрос не к святому отцу, – сказал герцог, – Мой вопрос к моему старому другу, чье имя я до поры до времени буду произносить только в мыслях – это вы вернули своему кузену Ато…
– Тс! – сказал отец Сильван, – Имен не называйте. Привыкайте к моей легенде, монсеньор адмирал.
– Знаменитое кольцо с сапфиром, которое гасконец получил в подарок от первой жены вашего кузена, а они впоследствии загнали его ростовщику, чтобы снарядиться в Ла Рошель?
– Да, я, – сказал скромный пассажир, – Я снял кольцо с пальца убитого мною в абордажном бою турецкого военначальника и вернул его владельцу. Кузену.
– Вы обратили внимание на восхитительное кольцо на руке… нашей гостьи?
– Сапфир в оправе из алмазов? – спросил граф де Вентадорн, – Я обратил внимание на него сразу, целуя ручки прелестной графине.
И что это – чудо? Счастливый случай? Воля Провидения?
– Не могу знать, – скромный пассажир отделался солдатским ответом.
– А вы верите в Провидение, святой отец? – спросил капитан.
– Хочу верить, – ответил святой отец, – Но я верю в то, что человечество, вопреки всем войнам и несправедливостям, творящимся в этом далеком от совершенства мире, хоть и медленно, но движется к гармонии и Всеобщему Миру. И мы попытаемся немного помочь страдающему человечеству. А вы, монсеньор, позовите на бак ваших музыкантов, скрипачей, флейтистов – кто там у вас – велите организовать фейерверк с танцами, пусть ваши мальчишки повеселятся напоследок. У меня сложилось впечатление, что они как-то скисли. Ракеты для фейерверка – в моем ящике. Свои, ''коронные'', поберегите на будущее.
– Вам не помешает музыка и фейерверк? – спросил капитан.
– Вот еще! Я ко всему привык.
Капитан отдал необходимые распоряжения своему помощнику.
– Такого сюрприза, ручаюсь, наш молодняк не ожидал! – усмехнулся Бофор.
– Эге! Все мои сюрпризы еще впереди. А пока молодежь гуляет, разработаем план высадки во всех деталях.
– Ваши варианты? – спросил герцог де Бофор.
– Мой вариант,… – сказал капитан… и с бака донеслись звуки веселой музыки.
– А что, если,… – предложил Мишель, и небо над флагманом расцвело огнями фейерверка.
– И еще,… – добавил адмирал, а пассажиры и экипаж дружно закричали: ''Ура-а-а!'', когда пушки флагмана ''Корона'' снова выпалили в ночное небо над Средиземным морем, и в нем отразились цветные огни, погасшие мгновние спустя, до нового залпа, а звезды продолжали сиять.