Алексеева Марина. Пираты Короля-Солнца(ч1-5,по главу19)

   – Не хочу его расхваливать, но рисует он здорово! Смешно!
   – Талант! – Шарль-Анри поднял большой палец.
   – Вы слишком добры, господа гвардейцы, – голосом пай-мальчика кротко сказал барабанщик.
   Пираты захохотали.
   – А я увековечил ваше двустишие, господин де Невиль, – сказал Шарль-Анри: ''Если пукнет наш Бофор…''
   – Какое свинство! – прошипел Анри де Вандом, – Гнусная клевета! Бофор никогда не пукает!
   Пираты захохотали еще громче.
   – Не бывает таких людей, милейший Анри, – улыбаясь, сказал Серж и продолжил тоном педанта, – В процессе газообразования, вполне естественном для человека во время распада пищи образуется сероводород, который…
   – Хватит, Серж, – попросил Рауль, – Дорогой Анри, вы самое что ни на есть наивное и невинное существо на нашей посудине, ангелочек, одним словом. ''Клянусь былой невинностью'', слушать вас очень трогательно. Я, право, расчувствовался, – и он сделал вид, что вытирает мнимые слезы хвостиком банданы.
   – ''Былой невинностью'' клялась кормилица Джульетты, – отрывисто сказал Анри.
   – Можете взять мои слова в кавычки, но я клянусь СВОЕЙ былой невинностью, а не невинностью Джульеттиной кормилицы, вы просто прелесть, Анри!
   – Лучше бы вы смеялись надо мной, виконт, как все они, чем вот так утонченно издеваться!
   – Бог с вами, Анри, и не думал я издеваться над вами, невинный вы наш!
   – Да, сударь, вы ''только шутили". Невинность – это смешно! А мусульманские женщины… легкого поведения с большими… формами на стене, это…
   – Еще смешнее! – закончил Ролан, – Но знаешь, Вандом, это женщины тяжелого поведения, увидишь сам!
   – Помолчал бы лучше, молоко на губах не обсохло, а тоже, туда же,- прошипел Анри, – А вы, вы все тут совсем забыли правила приличия! Вы, все такие заносчивые перед капитаном и герцогом – кого ни возьми. Что вы пели герцогу на палубе о вашем благородном происхождении? Вы, граф де Фуа? Вы, барон де Невиль? Вы, шевалье де Линьет? Да полно, дворяне ли вы?
   – Так развлекается с бодуна
   Шайка пиратов, Бофора шпана! – продекламировал де Невиль.
   – Шпана? – переспросил Анри, – Вы называете себя шпаной, потомок Ланкастеров? Вот именно, шпана! Так развлекается чернь, вот что я вам скажу!
   – Слушай, пажик, ты бы лучше помолчал. Если ты на короткой ноге с Бофором, это еще не значит, что можно болтать, что на ум придет! – в голосе Шарля-Анри прозвучала угроза.
   – Да вот, Анри, думай, что говоришь! – обиженно сказал Ролан, – ''Молоко не обсохло''? У меня уже усы начинают расти.
   Еле заметный пушок над губой де Линьета можно было назвать усами с очень большой снисходительностью. Но, если Пираты вышучивали невинного Анри, над безусым Роланом никто и не думал смеяться. Оливье с самым серьезным видом заглянул в лицо барабанщику.
   – Растут, растут, – серьезно сказал Оливье, – В Париж вернешься усатым. Д'Артаньян отдыхает!
   – Вот так-то, – важно сказал Ролан.
   – Вас, шевалье де Линьет, я не хотел обидеть, – сказал Анри, вспомнив, как обижался Ролан на всякие намеки на его юный возраст, – У вас я прошу прощения за ''молоко''. Но вы, господин де Суайекур, позволили себе намек на то, что я подлизываюсь к Бофору!
   – А то нет? – спросил Шарль-Анри, – Все и так знают, что ты у Бофора в любимчиках ходишь.
   – Любимчик, фаворит, может, вы меня еще как-нибудь назовете?
   – Да ты, пажик, можешь запросто настучать Бофору…
   – На вас, Суайекур?
   – Хотя бы и на меня!
   – Да вы дурак, г-н Суайекур! Самый что ни на есть ду-рак!
   – Я могу потребовать у вас удовлетворения, – сказал Шарль-Анри.
   Анри де Вандом расхохотался в лицо Суайекуру.
   – У меня, – сказал Анри, – удовлетворения никто не может потребовать. Никто и никогда! У меня удовлетворения можно только попросить, – Анри тряхнул головой, – И не факт, что каждый, кто попросит у меня удовлетворения, его получит. Это слишком большая честь для вас, Суайекур!
   – Вандом!
   – Суайекур!
   Паж и гвардеец вскочили на ноги.
   – Кажется, мне пора вмешаться, – сказал Рауль, – Сели оба!
   Они продолжали стоять.
   – Черт возьми, – сказал Рауль, – Они, похоже, не понимают. Приказ подписывал? – спросил он Суайекура.
   – Да.
   – Тогда – сел! Быстро!
   Суайекур сел, ворча: '' Много о себе понимает…''
   – Кто – "много о себе понимает"? – спросил Рауль.
   – Не вы, господин де Бражелон. Этот Вандомишко.
   – А ты – сюда!
   – Не хватайте меня! – Анри уселся рядом с барабанщиком.
   – Все успокоились? Тогда слушайте Гугенота. Все никак начать не можем.
   – Читай сам, – Гугенот протянул книгу, – От сих до сих. А я пойду, посмотрю на картинки. И добавлю что-нибудь по-арабски.
   – Это похоже на массовый психоз, – Рауль покачал головой, – Гугенот, и ты туда же?
   – И я, милый Рауль. Мне пришло на ум, что это не что иное, как наш ответ начальству.
   – Пираты наносят ответный удар. А об экипаже вы не подумали?
   – Экипаж заценил наше, с позволения сказать, творчество, – сообщили желторотые, – Мы сами слышали! Моряки смеялись и говорили, что мы классные пассажиры и еще что-то про ''шутки юмора''.
   – Шутки юмора, скажете тоже, – пробормотал Рауль, – Бред сумасшедших. Все, слушайте!
 

10. ПИРАТСКИЙ КОДЕКС ПОВЕДЕНИЯ.

 
   "Все без исключения моряки, в том числе и пираты, знали, что самая важная вещь на борту корабля – это дисциплина''. Вы что-то хотели возразить, господин де Невиль?
   – Отнюдь, – зевнул Оливье, – Я внемлю гласу разума. Не отвлекайтесь, милейший, и продолжайте свою проповедь.
   ''Перед выходом в море и поднятием паруса команда давала клятву, что будет следовать таким принципам:
   – Каждый должен подчиняться приказам.
   – Добыча должна распределяться следующим образом: одна доля идет каждому моряку, полторы – капитану, одна с четвертью – мачтовому плотнику, лоцману и оружейнику". А поскольку мы господа сухопутные, я предлагаю делить добычу – если она все-таки будет, в чем я очень и очень сомневаюсь – поровну.
   – А как же иначе? – спросил Ролан.
   – Принято? – спросил Рауль, – Возражений нет?
   – Принято! – ответили Пираты.
   – Дальше идут довольно забавные вещи, и все-таки стоит послушать. Хотя бы для общего развития. Итак:
   "Каждый, кто имеет секреты от других или попытается дезертировать, будет высажен на необитаемый остров. Он может взять с собой только небольшое количество пороха, бутылку воды и ружье''.
   – Тогда надо всех высадить на необитаемый остров! – возмутился Анри, – Я уверен, что у всех есть свои секреты, свои тайны.
   – Речь идет не о вашей личной жизни, а о том, что представляет интерес для всей команды. А! Вот это забавно! Я не комментировал пунктик пиратского кодекса насчет приказов, и тут воздержусь от комментариев. No comment, как, бывало, говаривал в прелестном парке Хэмптон-Корта милейший герцог Бекингем.
   "Наказание за драку на борту – 40 ударов плетью, – добавил зловещим голосом, – По голой спине''.
   – Живодерство, – проворчал Шарль-Анри.
   – Пираты, и то людей не вешали, а наш милый герцог грозиться реем!
   – Хрен редьки не слаще!
   Конечно, благородные Пираты Короля-Солнца решили, что такая отвратительная кара не может быть применена ни к кому из них. Все были против.
   – Драк на борту не должно быть ни в коем случае, и все тут! – заявил Рауль.
   – Все, да не все, – протянул Серж.
   – В себе я уверен. А ты?
   – Я тоже. И в тебе, и в себе, и в Гугеноте. Учитывая наш, какой-никакой жизненный опыт. Но во всей ораве – отнюдь. Несколько минут назад ты разнял этих мальчишек. Они чуть не бросились друг на друга.
   – Да мне не впервой. Жизненный опыт.
   – Я помню, как вы в Гавре, когда Бекингем, – заикнулся Ролан.
   – Не только в Гавре и не только ''когда Бекингем''. Но не будем отвлекаться. Если драка на борту все же произойдет, предлагаю бойкот нарушителям.
   – Бойкот? Это как?
   – Прекращаем общение.
   – Это значит, не разговаривать, не отвечать на вопросы, словно человек не существует?
   – А как еще учить идиотов? Что там у нас дальше?
   ''Каждый, кто ленится и не чистит оружие, теряет свою долю добычи''.
   ''Каждый имеет право на свою долю от получения свежих продуктов и питья''.
   – Да на камбузе, где я прятался от герцога, этих продуктов – век не съесть! – сказал Ролан.
   – Это сейчас. А в пустыне или в горах? О, слушайте! Жуткая вещь!
   ''Каждому, кто будет воровать от своих товарищей по команде, отрежут нос и уши, и тот будет высажен на берег''.
   Пираты расхохотались.
   – Можно вопрос насчет отрезанных ушей, милый Рауль? – спросил Оливье.
   – Пожалуйста.
   – Меня посетила сейчас одна думка, лучше сказать, воспоминание. Когда г-н Д'Артаньян рассказывал нам о своей бурной юности, насколько я помню, ваш уважаемый отец, граф де Ла Фер, в те годы грозился кое-кому отрезать уши. `'Я тебе уши отрежу!" – это была одна из любимейших угроз господина Атоса.
   – ''На ходу'' – "Я тебе уши на ходу отрежу", – сказал Рауль, улыбаясь, – И не кое-кому, а гасконцу. Это из ''Мемуаров''. Отец мне читал. И еще амьенскому трактирщику. Это когда мушкетеров обвинили в том, что они фальшивомонетчики.
   – Вот бы хоть одним глазком взглянуть на ''Мемуары графа де Ла Фера''! – мечтательно сказал Ролан.
   – Да уж! Сам граф де Ла Фер пишет мемуары, и ты туда же! Я уверен, Атос написал шедевр! – воскликнул Жюль.
   – Мне трудно быть объективным, я, наверно, слишком пристрастен, – сказал Рауль, – Но мне мемуары отца очень нравятся. Вам, наверно, тоже понравились бы. Что до Ролана, думаю, каждый имеет право писать мемуары, если ему есть что сказать людям. Было бы желание.
   – А может, Атос знал ''Пиратский Кодекс''? И играл в пиратов, когда был мальчишкой?
   – Да, играл. Со своим кузеном Мишелем. Мишель, кстати, посвятил свою жизнь морю. Вы что-то еще хотели спросить?
   – Мы хотим прочитать мемуары вашего отца! – взмолились желторотые, – Как бы это устроить, сударь?
   – Мемуары еще не закончены. И рукопись в одном экземпляре.
   – К нашему возвращению граф закончит мемуары?
   – И напечатает, не так ли?
   – Не так все просто, как вам кажется.
   – А вы выпросите для нас, виконт! Вам Атос не откажет. Попробуете?
   – Попробую… – пробормотал Рауль.
   – Как-то вы уклончиво это говорите, – вздохнул Ролан, – Я больше года в бытность мою королевским пажем вертелся вокруг мушкетеров господина Д'Артаньяна и все расспрашивал, вынюхивал, выведывал, все, что они знали о приключениях знаменитой четверки, по крупицам собирал, а, оказывается, уже есть мемуары Атоса! Скажите, умоляю: там есть про осаду Ла Рошели?
   – Да.
   – А про Фронду? – спросил де Невиль.
   – Да. И про Фронду.
   – А про побег Бофора? – спросил Вандом.
   – И про Бофора. И про похищение кардинала Мазарини. И про реставрацию Карла Второго. Насколько я помню, на ''Реставрации Карла Второго'' отец и застрял.
   – И вся эта история с Монком в ящике и миллионом золотых в Ньюкастле? Вау! Нет, вы от нас не отделаетесь!
   – Видите, – сказал Жюль де Линьет, – Ролан уже начал вас доставать. Впрочем, коль речь зашла о мемуарах Атоса, да продлит Бог его дни, и я буду доставать вас! Уж не взыщите!
   – Пообещайте, что мы прочтем мемуары!
   – Мы все тебя достанем!
   / Уже "достали", подумал Рауль./
   – Но я же не могу решать за отца!
   – Решать вы не можете, но вы можете убедить Атоса, что мы – свои, что нам можно доверить его драгоценную рукопись, и что вся наша орава горит желанием познакомиться с жутко интересными приключениями четырех друзей, написанными к тому же одним из главных участников событий.
   – Я… постараюсь, – сказал Рауль мягко, – Мне раньше это и в голову не приходило. Даже де Гишу я рассказывал своими словами. Но в моем перессказе, конечно, не то! Это надо читать! Остроумные диалоги, живое действие…
   ОСТРОУМНЫЕ ДИАЛОГИ, ЖИВОЕ ДЕЙСТВИЕ – именно такие книги любил читать Анри де Вандом!
   – И счастливая развязка? – спросил Анри.
   – Рукопись же незакончена, говорят тебе.
   – А насчет отрезанных ушей – это, как вы понимаете, не всерьез.
   – Конечно, понимаем! Это шутки юмора!
   – Но я продолжаю.
   ''Запрещается играть в карты на деньги''.
   – Это мы уже решили!
   ''Запрещается пребывание женщин на борту''.
   ''Полагается смертная казнь всякому, приведшему на борт переодетую женщину''.
   – Таковых не имеется, – сказал Вандом.
   – Сурово. Лучше бойкот.
   – Бойкот так бойкот.
   ''Музыкантам полагается иметь один выходной день в неделю''.
   – Барабанщик может считаться музыкантом?
   – Конечно, может, успокойся, Ролан.
   – А художникам полагается выходной?
   – О художниках кодекс умалчивает.
   ''Никто не имеет права покинуть корабль, пока каждый член команды не получит свою долю – 1000 золотых''.
   ''Компенсация за потерянную во время сражения конечность – 800 золотых''. No comment.
   Вот. Вроде все. Если подредактировать и кое-что добавить…
   – А что именно? – спросил барабанщик, – Драться нельзя, в азартные игры играть на деньги – тоже, женщин не водить – и без них хорошо, делить добычу поровну, необходима дисциплина, важные вопросы решать сообща, дезертирам, предателям и стукачам здесь не место, не обманывать своих, держать оружие в боевой готовности – я верно изложил наши принципы?
   – Редакция Ролана вполне приемлема. У малька отличная память. Как, люди, кодекс ''Пиратов Короля-Солнца'' в редакции Ролана? – спросил Рауль. Все были за.
   – Я только не понимаю, что еще можно добавить? – опять влез Ролан.
   – Много чего, – сказал Гугенот. / Он вошел, когда Рауль дочитывал последние ''пиратские принципы''./ – Вы все о себе. А про врагов вы забыли.
   – Не все сразу, Гугенот, – сказал Рауль, – Есть еще время подумать.
   – Проповедь о пиратах подошла к концу? – спросил Оливье, потягиваясь.
   – Тебе надоело? Потерпи еще немного. Тут есть еще интересные сведения. Ты заценишь. Отрывок из неизвестного судового журнала: ''Ром кончился. Наша компания в дьявольском замешательстве''.
   – Еще бы! – сказал Оливье.
   – Только когда удалось захватить судно с большим запасом ликера, капитан смог записать: ''Снова все идет хорошо''. И вот что – не делай такую ''кислую физиономию'',* мой друг, это уже конец главы.
   …. * Реплика Д'Артаньяна у Дюма. Слова относятся к самому Раулю.
   …
   "Как ни удивительно, пираты считали себя порядочными людьми и даже гордились своей честностью. Они всегда держали слово и не могли нарушить ни при каких обстоятельствах. Капитанские привиллегии были незначительными. Команда, недовольная решениями своего предводителя, требовала его заменить. Случались и заговоры. Такие провинности, как невыполнение приказа капитана, самовольные отлучки, пьянство, наказывались не так сурово, как предательство. Предателей ожидала смертная казнь. Пираты старались поддерживать между собой приятельские отношения, живя по принципам равенства и братства. Всю работу и всю добычу они делили между собой поровну.
   Пираты использовали различные трюки, чтобы застать противника врасплох. Один из самых незамысловатых заключался в том, чтобы вывесить на мачте флаг дружественного государства. Еще одним трюком было переодевание. Морские разбойники переодевались даже в женщин''. Все! Проповедь окончена.
   – Предлагаешь переодеться в женщин?
   – Предлагаю запастись знаменем Пророка и мусульманскими одеяниями.
   – А ведь они лица закрывают всякими покрывалами, мусульманки! Чадра, что ли? В форс-мажорных обстоятельствах можно и мусульманками одеться.
   – Сто пудов, друзья мои, мы не раз попадем в форс-мажорные обстоятельства, – вздохнул Гугенот, – Ну теперь-то ты мне дашь книгу, Рауль! – и Гугенот углубился в чтение.
   – Не каркай! – взвыл Оливье.
   – А он и не каркает. Он реально смотрит на вещи. И всерьез готовится к будущему форс-мажору, – заметил Рауль.
   – Тоска меня берет от твоих слов, мой капитан, – вздохнул де Невиль.
   – Но я же уже просил так ко мне не обращаться, – протянул Рауль.
   – А как? – спросил Оливье насмешливо.
   – Хотя бы по имени, – ответил Рауль.
   – А я обращаюсь по званию, чем ты недоволен? Мой капитан. Ты ж у нас старший по званию.
   – Ты не солдат, чтобы обращаться ко мне по званию. И общение у нас здесь и сейчас дружеское, а не официальное. Пираты жили по законам равенства, о каком равенстве может идти речь, если ты обращаешься ко мне как какой-то новобранец? И, позволь заметить, ты занимаешь не менее важный пост, чем я. Быть может, самый важный.
   Начальник охраны Великого Адмирала Франции иронически усмехнулся.
   – Вообще-то ты имеешь право на звание полковника, приятель, – сказал Серж де Фуа Раулю.
   – Сегодня полковник – завтра покойник, – сказал Рауль.
   – Ну, у вас и шуточки, сударь! – возмущенно воскликнул Анри.
   – А вы уверены, что я шучу, Анри?
   – Нет, правда, тут ошибочка вышла, – сказал Серж, – Ты ж был при Дворе капитаном королевской гвардии. В сей армаде милого герцога ты должен быть полковником.
   – Вам-то что до этого? – спросил Рауль.
   – Я не склонен думать, что это чьи-то интриги. Скорее всего, обычное головотяпство. Забыли или упустили из виду. Все делалось наспех, шаляй-валяй, впопыхах.
   – Забыли – и, слава Богу, перебьюсь как-нибудь.
   – Он перебьется! – пожал плечами Серж, – Забавный ты парень, Бражелон. Сколько я тебя знаю, не перестаю на тебя удивляться.
   – Тебя что, моя карьера беспокоит?
   – Представь себе.
   – Но это несправедливо! – воскликнули желторотые, – Герцогу нужно напомнить, указать на ошибку.
   – Так я и побежал! – фыркнул Рауль.
   – Мы напомним! – заявили желторотые, – Должна же быть справедливость, черт побери!
   – Ни в коем случае, – сказал Рауль, – Даже не думайте, а то всерьез рассоримся.
   – Как скажете, – пискнули желторотые, но упрямо переглянулись. / "Скажем герцогу", – шепнул брату барабанщика воспитанник католического коллежа в Блуа – ''Когда случай подвернется"./
   О том же подумал Анри де Вандом.
   – Да перестаньте, – сказал Рауль, – Списки утверждены, бумаги подписаны, что вам неймется. И плевать я хотел на всякие чины и звания.
   – И это изрек господин де Бражелон с самым гасконским видом.
   – Да, парень, ты даже больше гасконец, чем сам Д'Артаньян, – сказал Серж, – Я и не думал, что такая живность водится в долине Луары.
   – Он хочет быть маршалом, – сказал Люк, – Что там полковник.
   – О нет, Апеллес, – возразила ''живность из долины Луары'', – Маршальский жезл – это заветная мечта Д'Артаньяна. Настоящего гасконца. А мне такие цацки ни к чему.
   За пару дней, что ''разгильдяи'' провели на ''Короне'', они образовали неформальное сообщество, назвав свою компанию ''Братством Пиратов Короля-Солнца'' и наш герой, хотел он этого или не хотел, стал их лидером. Это сразу заметили капитан и герцог, и это объясняли Пираты Раулю, который как мог, отказывался от власти в Пиратском Братстве.
   – Но почему я? – воскликнул Рауль, – Есть более достойные – Серж де Фуа, например.
   – Серж де Фуа собирается грабить арабов и отвоевывать сокровища, – заявил Серж.
   – Все равно не верю, что ты ввязался в эту войну только из-за сокровищ, – сказал Рауль.
   – Ну не из-за славы же, – усмехнулся Серж, – Конечно, из-за сокровищ. Из-за чего же еще? Милейший Бражелон, когда ты прекратишь быть идеалистом? Мне надоело прозябать в нищете! Цитирую: "Высокочтимое собранье! Стучится в вашу дверь нужда…''*
   … * Цитата из пьесы Тирсо де Молина ''Благочестивая Марта''.
   …
   – А я считаю, что ты должен быть нашим лидером, – настаивал Рауль.
   – Но почему я? – Серж так похоже передразнил интонации Рауля, что все рассмеялись.
   – Объясню. Во-первых, ты из нас самый старший. У тебя больше боевого опыта. Господин де Фуа изволит скромничать, но мне-то известны кое-какие факты его биографии.
   – Да, – мрачно усмехнулся Серж, – Меня хотели повесить.
   – Мы знаем, вы уже говорили, господин де Фуа, – пролепетали желторотые.
   – Ты тоже гасконец – хвастаешься виселицей, которая тебе угрожала.
   – Почти – я же южанин, – сказал Серж.
   – Но ты умалчиваешь о том, что, прикрывая отступление Принца, ты спас свободу Конде, и, быть может, даже жизнь.
   – Солдат всегда прикроет грудью генерала, – сказал Серж насмешливо.
   – Ты был тогда не солдатом, а адъютантом его высочества Принца Конде, – уточнил Рауль, – Маленькая разница.
   – Совсем маленькая, – сказал Люк.
   – Это я образно говорю, – сказал Серж, – А ты-то, откуда знаешь?
   – От верблюда, – усмехнулся Рауль, -
   Господа офицеры! Было б не худо
   Скинуться герцогу на верблюда.
   – помню, как ваша компания скандировала эти стишки на отвальной мессира де Бофора.
   – А все-таки? – спросил Серж, – Дело прошлое, но все ж таки интересно. Поведайте, благородный господин де Бражелон, какая сорока на хвосте вам принесла такие факты из биографии висельника и мятежника Сержа де Фуа?
   – Поведаю. Но не висельнику и мятежнику, а не менее благородному графу де Фуа. Я знаю об этом от самого принца Конде. Но я хотел посвятить наших друзей в другие детали твоей биографии. Да будет вам известно, что Серж участвовал в битве под Рокруа.
   – Слышишь звон, да не знаешь где он. Не участвовал! В обозе сидел! Тогда я был совсем мелким. Моложе барабанщика нашего.
   – Но все-таки, Серж, ты всегда был с принцем Конде, с самого начала его блистательной карьеры. А Конде – гениальный полководец.
   – Ты и сам знаешь Конде не хуже, – заметил Серж.
   – Я не всегда находился подле принца, – возразил Рауль, – Как знать, может быть, сейчас для нас важнее не дни побед, а годы скитаний.
   – Я не собираюсь скитаться по горам Кабиллии, – ответил Серж, – Можешь бродяжничать, ежели тебе охота.
   – О золоте и алмазных россыпях мы уже слышали, Серж! Не будь эгоистом.
   – Я охотно поделюсь своим скромным опытом с нашими юными друзьями, но на большее не расчитывайте. Какой из меня к чертовой матери лидер? Я не гожусь на эту роль даже на дружеской пирушке. Лидер должен быть человеком общительным, энергичным, с активной жизненной позицией. Нам нужен именно такой лидер. А ты именно такой. Я прав, Пираты?
   – Да! – гаркнули Пираты.
   – Нет! – воскликнул Рауль, – Нет, вы ошибаетесь! Я уже давно не такой!
   /…Вялый, расслабленный, апатичный меланхолик, слоняющийся из угла в угол, лишенный энергии, воли, жизненной силы – какой из него лидер? Они помнят его прежнего. ''Мне все равно''…''Пропади все пропадом''…''Скорее бы все кончилось''…''Мне что, больше всех надо?"…- вот до какой жизни докатился г-н де Бражелон, сам себе стал противен. И такого человека Пираты Короля-Солнца, полные юношеского задора и героического энтузиазма, хотят сделать своим лидером?!/
   – Это напускное, Рауль, – сказал Серж, – Поверь, это пройдет. Перемелется – мука будет. Так-то вот, дружище. Ты встряхнешься, и все вернется на круги своя. Быть может, ты уже встряхнулся. Мы все отлично знаем твои былые дела.
   "Но вы все ничего не знаете о моем нынешнем отчаянии".
   – Не так уж все и плохо, – продолжал Серж, – Бревно или колода, с которой ты себя сравнивал – да ты, говоря это, даже немного рисовался. Ты, может, сам еще не понял.
   "Теперь еще и Серж будет меня утешать! Кошмар!''
   Но он не мог ответить резкостью на добрые слова старого друга.
   – Я не справлюсь, Серж, – сказал он тихо.
   – Отлично справишься. Кто, черт тебя дери, заготавливал всю нашу провизию?
   ''Если все едут туда затем же, за чем я еду, то в провианте недостатка не будет''*, – вспомнив, какую глупость он ляпнул отцу, выходя из дворца Бофора, Рауль ужаснулся. Но теперь не скажешь Атосу: ''Я только шутил''. А Пираты не ужаснулись бы, они сочли бы это одной из острот ''гасконца'' из долины Луары.
   – Мне помогали. Отец и Гримо. Один я ничего не сделал бы. Вполне возможно, меня обжулили бы какие-нибудь коммерсанты, предприниматели и прочие ушлые людишки.
   … * А. Дюма.
   …
   – Хорошо, – сказал Серж, – А к кому пошли люди с прошениями, адресованными герцогу – родственники всех этих несчастных, пропавших без вести людей, похищенных алжирскими пиратами? И ты записал всех, и не ушел, пока не закончил. А народ собрался со всего побережья – человек двести было, не меньше. Когда наш милейший герцог и все его окружение ждали тебя на банкете.
   – Но я же пришел, – сказал Рауль.
   – Только затем, чтобы попросить герцога выйти к народу. И милый герцог, выйдя на балкон тулонской ратуши, освещенный факелами, в состоянии этакой ажитации со своим очаровательным косноязычием заверил народ, что наша доблестная армада вернет им их близких из мусульманского плена – да что там плен, это ж не военные, мирное население, – из рабства, лучше сказать. Что-то тебя заставило выслушивать этих людей, взять их прошения, записать сведения – ты мог и не заниматься ими, тебе этого не приказывали. И ты хочешь мне сказать, что ты – ленивое бревно?
   – Просто-напросто моя физиономия уже примелькалась жителям побережья. Они меня знали наглядно, вот и все. И, справедливости ради, переходя на морской жаргон, скажу, что и в этом случае РУЛЬ ДЕРЖАЛ ГРАФ ДЕ ЛА ФЕР, Я Ж ТОЛЬКО НАПРАВЛЯЛ ПАРУС.
   – А теперь берись за руль,
   Не отвертишься, Рауль! – сказал Оливье.
   Но Рауль все еще не сдавался. Он взял лист бумаги, несколько раз свернул, острием клинка своего кинжала разрезал лист на маленькие билетики.
   – Что это ты задумал? – спросил Гугенот.
   – Апеллес, дай каждому по угольку, – сказал Рауль.