Алексеева Марина. Пираты Короля-Солнца(ч1-5,по главу19)

   Помощник капитана зааплодировал, а виконт пробормотал:
   – Видите, мы не такие и профаны, – и снова жест в мою сторону, и я выдал все, что успел узнать о парусах нашей ''Короны''. Я понял игру нашего Вожака – если даже малек знает паруса флагмана, то де Невиль, возглавляющий охрану адмирала, тем более.
   – А мне это напоминает, когда детей на Рождество или в какой-нибудь праздник заставляют декламировать стишки или приветствовать коронованных особ, – сказал Вандом, – Простите, я не хотел вас обидеть, я только вспомнил, как часто мне приходилось декламировать стишки и приветствия… А что помощник?
   – Помощник сказал: ''Молодец, малек, где ты так нахватался?'' Тут я решил, что надо воздать добром за добро и показал помощнику капитана свое наглядное пособие, указав автора. `'Вот мой учитель'',- сказал я.
   – Вношу поправку, – заметил виконт, – Наш общий учитель – капитан.
   – И все-таки, позвольте полюбопытствовать, откуда вы знаете все эти тонкости? Вопросы, которые вы задавали капитану насчет управления вашей яхтой, в самом начале путешествия, уже говорят о многом.
   – Так, читал кое-что, – лениво заметил Пиратский Вожак.
   Анри прошептал:
   – Узнаю стиль де Бражелона.
   – Какой такой ''стиль де Бражелона''? – спросил Ролан, – Объясните, может, и мне пригодится!
   – Вы так не сможете, дорогой Ролан. У вас свой стиль, господин малек, и вовсе не нужно подражать пиратскому Вожаку.
   – А все-таки, объясните!
   – Объясню, зная вашу… настойчивость, вы же все равно не отстанете! Цитата из неопубликованной комедии Мольера, или из шекспировской трагедии – на английском, морская длинная фраза, – виконт производит эффект – и все разевают рты, пораженные эрудицией господина виконта, а он насмешливо улыбается и снисходительно роняет: "Пустяки".
   – Да-а-а, – протянул Ролан, – Это здорово. Это круто! Но у меня так не получится.
   – Это надо уметь, – повторил Анри, вздыхая, – Но когда вы доберетесь до де Невиля, сколько можно говорить об этом хвастуне? И не возражайте, господин малек, я уверяю вас, что скромность нашего Вожака напускная, это не что иное, как затаенная похвальба. И это тоже надо уметь!
 

5.ТИП ДОКУЧНОГО, ЗАБЫТЫЙ МОЛЬЕРОМ.

 
   – А де Невиль заворочался и забормотал во сне что-то вроде: ''Сдавайтесь, уроды…'' – видимо, барону снились кошмары.
   – Допился, – фыркнул де Сабле.
   – Бывает, – с пониманием заметил виконт, – Может, ему снятся фрондерские войны нашей юности.
   На это помощник капитана не нашелся что сказать. Но де Невиль заорал уже громче:
   – Ложитесь в дрейф, суки неверные! По коням, ребята!
   – На фрондерские войны это непохоже, – усмехнулся де Сабле, – Ваш дружок допился уже до белой горячки. По морю – на конях?!
   – Бывает, – опять сказал виконт, – Я его успокою.
   Он потряс за плечо пьяного барона и сказал ему в самое ухо:
   – Спокойно, командир, атака отбита. Мы победили!
   Де Невиль моментально успокоился. Он продолжал спать уже без возгласов. И тут де Сабле произнес свою сакраментальную фразу:
   – Виконт! Вам не надоело играть роль доброго пастыря для этих пьянчужек?
   – Очень надоело, – искренне сказал виконт, – Но что поделаешь? Они ведут себя как дети.
   – И в пиратов играют как дети.
   – Может быть, может быть, – сказал виконт, – Есть нечто детское во всей этой затее. Но, в сущности, игра еще не началась. Это, как говорится в детских сказках, присказка. Сказка впереди, – и он махнул рукой в сторону носа корабля.
   – А сейчас вы присматриваете за ними, как гувернер, – усмехнулся де Сабле, – А ведь они вам порядком надоели, ваши поддатенькие дружки.
   – Да нет, – спокойно возразил виконт, – Очень славная компания. Они меня даже развлекают… иногда. Честно говоря, господин де Сабле, – добавил он с грустной миной, – Уж лучше с ними, чем с собой наедине.
   Каким бы язвой и зубоскалом не был де Сабле, у него хватило такта оставить без комментариев последнюю реплику виконта.
   – Что ж, пасите своих заблудших овечек, добрый пастырь. Если что, зовите меня, я буду неподалеку.
   – Не беспокойтесь. Я справлюсь. Удачной вахты, господин де Сабле.
   – А вдруг? – сказал де Сабле, – Этот миньон, – последовал пренебрежительный кивок в сторону Оливье де Невиля, – того гляди опять проснется, оседлает ''морского конька'' и завопит свою несуразицу.
   Де Сабле собрался уходить, но де Бражелон задержал его.
   – Минутку, – сказал он помощнику капитана довольно резким тоном, – Задержитесь, пожалуйста, сударь!
   Де Сабле удивленно посмотрел на него. Удивленно, и, я сказал бы, немного испуганно, потому что в синих глазах виконта вспыхнули огоньки гнева!
   – Что с вами, дорогой виконт? – спросил де Сабле.
   – Ваше счастье, любезный господин де Сабле, что Оливье спит и не слышит, как вы его только что назвали. Сударь, вы отдаете себе отчет в своих словах?
   – А что я такого особенного сказал?
   – Мне повторить? Думаю, не стоит.
   – Вы обиделись за своего друга?
   – Я знаю Оливье лет десять, если не больше. Мы воевали за Францию совсем мальчишками. Подростками, можно сказать. Вот такими, как наш барабанщик.
   – Да, вы говорили. Фрондерские войны.
   – Вот именно. Как же вы можете называть миньоном человека, который сражался, и за вас, господин де Сабле, когда вы еще пешком под стол ходили?
   – Я не знал этого, виконт. Просто у меня сложилось такое впечатление. Эти кудри, эти кружева.
   Виконт этак сердито тряхнул кудрями и расправил кружево на отворотах своих светлых легких ботфорт.
   – У меня тоже кудри и кружева, так я что, выходит, тоже миньон?!
   – О нет! – воскликнул де Сабле.
   – Кудри, кудри. Мне их, кстати, никто не завивает. Сами такие, от природы. А вы думаете, мой Гримо бегает за мной со щипцами? Так, что ли?
   – О нет!
   – А кружева… Так, старые тряпки донашиваем.
   Де Сабле промолчал. Он знал что почем, и знал цену ''старым тряпкам''. Но он не хотел злить Бражелона.
   – Мальчиков из Фонтенбло мы еще кой-как пережили, но миньоны – это уж слишком!
   – Слова не скажи, – прошептал де Сабле, – Вас уже давно никто не называет мальчиками из Фонтенбло. В шторм вы все показали себя с самой лучшей стороны. Успокойтесь, виконт, я не ищу ссоры ни с вами, ни с вашим другом. Я ляпнул, не подумав. В одном только вы не совсем правы – я не настолько моложе вас, чтобы ходить пешком под стол, когда вы с вашим другом принимали участие во фрондерских войнах.
   – Я преувеличил, согласен, – смягчился виконт, – Хорошо. Будем считать, что вы ничего не сказали. Я ведь тоже не нарываюсь на ссору.
   Он протянул руку помощнику капитана. Де Сабле пожал ему руку и продолжал оправдываться:
   – Я иногда люблю пошутить. И от себя скажу, если вы обиделись, что я назвал вас добрым пастырем и сравнил с гувернером, это я не со зла! А мне показалось, что вы все-таки немного обиделись. Поверьте, виконт, я не хотел. Простите, если что не так.
   – Знаете что? – задумчиво сказал виконт, – Очень-очень давно…можно сказать… в другой жизни… и недавно – если считать по календарю, мой закадычный друг мог наделать непоправимых глупостей. Некий подлый субьект, я даже не считаю достойным в беседе с вами называть имя этого мерзавца, провоцировал моего друга на… безрассудства… Вот тогда я действительно смахивал на доброго пастыря, как вспомню свои проповеди.
   – И вам удалось спасти заблудшую овечку… я хочу сказать – вашего друга?
   – В общем-то, да. Все закончилось более-менее благополучно. Но наш недруг, или злой гений моего друга был в бешенстве, что его провокации проваливаются одна за другой, и он обозвал меня иезуитом с розгой.
   – О ком это они? – спросил Вандом, – Кто этот безрассудный друг, и кто этот негодяй? Виконт так и не назвал имена?
   – Де Сабле не настаивал. Но я-то понял сразу, о ком речь. Друг – граф де Гиш, а негодяй – де Вард. Это когда мы из Гавра в Париж путешествовали в свите принцессы. Я ж там тоже был, шнырял повсюду. Вас интересуют подробности?
   – Раз это было в другой жизни, расскажете как-нибудь в другой раз. Я почему-то так и подумал.
   – …Де Сабле рассмеялся.
   – Ну, нет, сударь! Видно, этот сукин сын вас совсем не знал! На иезуита, а тем более с розгой вы нисколько не похожи! Я не так давно знаком с вами, но уверен, что вы не из тех, кто действует иезуитскими методами!
   – О да, – сказал виконт с оттенком легкого презрения, – Иезуитский орден – это не по мне.
   – Я скорее сравнил бы вас с каким-нибудь старинным героическим тамплиером, если бы они в наше время еще существовали.
   – Весьма польщен таким сравнением, – улыбнулся виконт, – А почему, позвольте спросить?
   – По разным причинам. Но, кроме всего прочего, вы пьете как тамплиер.
   – Вот как?
   – Я хочу сказать – пьете и не пьянеете. И, если задуматься над поговоркой пить как тамплиеры, это, по-моему, не значит ''вдрызг'', а совсем другое. И во времена тамплиеров значение было противоположное современному, я уверен!
   – Да? Новая трактовка? Это даже интересно. Поясните свою мысль.
   – А вы задумайтесь. Все сходится. Тамплиеры пили вино, оно входило в их повседневный рацион, пили – но не теряли человеческого облика, пили – но всегда были готовы к бою с мусульманами и защите мирных путешественников!
   – Но не были готовы к предательству со стороны короля Франции, – сказал де Бражелон этак отрешенно.
   – Увы, – вздохнул де Сабле.
   – Увы, – повторил и виконт, – Ох уж этот урод Филипп Красивый!
   Но эту их уже дружескую беседу прервал новый возглас барона де Невиля. Он открыл глаза и пробормотал:
   – Где я?! О, дьвольщина! Мне такой сон приснился!
   Он повернулся на бок, потянулся, пробормотал:
   – У нас еще осталась выпивка, Рауль?
   – Бочка пива.
   – А п-п-покрепче?
   Бражелон переглянулся с помощником капитана. Тот прошептал:
   – А все-таки ваш друг не умеет пить по-тамплиерски.
   – Все, – сказал виконт, – Только пиво.
   – Черт! – сказал де Невиль, – Башка трещит. А кто это сказал, что я не умею пить по-тамплиерски?
   – Тебе приснилось.
   – Не-е-ет, я слышал… Это вот он сказал. Юноша!
   – Это вы мне, сударь? – обиженно спросил де Сабле, – Я что-то вас плохо понял, может, вы к вашему барабанщику изволите обращаться?
   – Нет, юноша, я обращаюсь именно к вам. Я что-то не так сказал? Разве вы девушка?
   Де Сабле начал краснеть. Такое обращение казалось помощнику капитана в лучшем случае обидным. Но барон де Невиль, похоже, завелся.
   – Рауль, старина, правда, нет ничего крепче пива?
   – Да ты и так нагрузился по самую ватерлинию, – иронически сказал старина Рауль.
   – И даже выше ватерлинии, – обиженно заметил де Сабле.
   – Вздор! – заявил де Невиль, – Но я хочу потолковать с этим мальчуганом.
   – Это вы опять мне? – не скрывая возмущения, воскликнул молодой офицер.
   – Вам, дитя мое, именно вам! А вы опять подумали, что я обращаюсь к барабанщику? Так вот, мальчик, заруби себе на носу. На своем курносом носу! Я не знаю, как пьют тамплиеры, но я знаю, как пьют мушкетеры! Я пью по-мушкетерски. Да, черт возьми, Рауль, неужели мы все выпили, и ничего не осталось?
   – Только пиво. А чем тебе пиво не нравится? Ты же сам его рекламировал Бофору.
   – Ну, пиво, так пиво.
   Оливье доплелся до бочки, нацедил себе полную кружку, даже через край. Кран он, конечно, забыл завернуть, что пришлось делать мне со всей возможной поспешностью. Но, хотя барон вроде бы спокойно пил пиво, я почувствовал, что назревает конфликт, судя по тому, как насупился де Сабле, до пробуждения барона веселый и доброжелательный. Виконт тоже это понял. Не успел Оливье открыть рот, виконт спросил его, что же все-таки ему снилось такое ужасное. Вопрос был задан как нельзя более вовремя, и барон стал перессказывать свой дурацкий сон…
   – Что же вы замолчали? – спросил Анри.
   – Анри, друг мой, я не знаю, как вам рассказывать сон барона… чтобы вас… не обидеть.
   – Барону снились какие-нибудь непристойности?
   – Вовсе нет. Но я затрудняюсь передать в своем рассказе речь господина де Невиля.
   – Почему?
   – Анри, насколько я вас знаю, вы, с вашей ангельской душой, с вашей скромностью, даже, я сказал бы, невинностью…
   – Но Ролан, какая связь между сном Оливье и моей ангельской душой?
   – Творческая дилемма, – серьезно сказал Ролан, – Или я вам рассказываю сон Оливье без купюр, так или примерно так, как он нам его рассказывал, или редактирую его для вашего восприятия. Но тогда будет не так живо, не так колоритно, не так художественно.
   – Если вы считаете, что ругательства и непристойности, которыми украсил свой пьяный бред барон де Невиль, придадут рассказу художественность, я согласен на вашу редакцию.
   – Хорошо, – согласился Ролан, – Я буду кашлять в тех местах, где Оливье выражался слишком крепко.
   – Я не замечал до этого путешествия, чтобы Оливье сквернословил, – заметил Анри де Вандом, вспомнив галантного кавалера, каким знали в высшем обществе барона де Невиля.
   – Да и я давно знаю Оливье. Можно сказать, с детства. Мы же с ним земляки. И я готов поклясться на библии, что господин де Невиль честный человек и благородный дворянин. А сегодня он перепил. Но такая беда может случиться со всяким.
   – Не со всяким, – убежденно сказал Анри, – Со мной не может! Я пью только шампанское и то понемногу.
   – А я пиво, – сказал Ролан, – Тоже немножко. Шампанское слишком дорогое вино. Вот когда напишу мемуары, издам их, заработаю кучу денег, тогда буду пить шампанское сколько захочу! Впрочем, к тому времени я, надеюсь, совершу какой-нибудь блистательный подвиг, и меня примут в мушкетеры! Д'Артаньян меня знает. Он обещал. ''Подрасти немножко, малек'', – так сказал господин Д'Артаньян, когда мы с ним возвращались из Шайо, когда туда сбежала от короля Луиза де Лавальер.
   Вандом подумал, не уточнить бы детали, но, нахмурясь, промолчал.
   – А мушкетеры пьют шампанское – хоть залейся! И денег у них немерено.
   – В этом я сомневаюсь, – скептически заметил Анри.
   – В чем? В моих словах?
   – О! В том, что вы совершите что-нибудь героическое, Ролан, я не сомневаюсь. И в том, что мемуары напишете. Я сомневаюсь в том, что господа мушкетеры сказочно богаты. Они просто создают такое впечатление. Это традиция такая. Так повелось. А сами порой без гроша за душой, но разыгрывают богатеев так умело, так по-гасконски, что сам Фуке покажется нищим рядом с людьми господина Д'Артаньяна. Но стоило ли тогда вам бежать от короля!
   – Стоило, Анри, еще как стоило! Но – вернемся к нашим баранам.
   – Давно пора, – сказал Анри, – Я сам верю в вещие сны, и мне интересно знать, что за сон такой приснился барону.
   – ''Снилось мне, – заговорил барон, наполнив пивом новую кружку и время от времени делая мощный глоток, – снилась мне вот эта самая палуба. Все вроде идет своим чередом, тихо-мирно. И вдруг, откуда не возьмись – корабль! Больше нашего! Да-да, больше, не ухмыляйтесь, юноша, я вам точно говорю! Пушки свои – кхм!- ''разэтакие'' на нас нацелили, уроды – кхм! – "разэтакие"! Наши, как увидели, столпились все у борта, а вражий корабль подошел к нам совсем близко…'' Барон отхлебнул пива и продолжал с самым серьезным видом: ''А потом вышел их начальник, в чалме, рыжебородый такой бычара…''
   – Сам Барбаросса, не иначе, – усмехнулся де Сабле.
   – Вы угадали, юноша, – важно сказал барон, – это был не кто иной, как разтакой-разэтакий сукин сын Барбаросса, главарь этой – кхм! – разтакой пиратской шайки. Он поднес рупор ко рту и заорал нам:
   – Сдавайтесь, необрезанные паписты!
   – Сдавайся сам, обрезанный ишак! – заорал я в ответ''. Мы все расхохотались, и тогда барон…''
   – Минутку, – прервал Анри барабанщика, – Что такое "необрезанный"?
   – Разве вы не знаете? – удивился Ролан.
   Анри покачал головой. Ролан фыркнул.
   – Вы скажете, что у меня нет чувства юмора, но я не понимаю, что в этом смешного, и почему вы все смеялись? Они что, нам головы хотели отрезать?
   – Нет… не головы…
   – Это опять какая-нибудь непристойность? – начал догадываться смущенный Вандом.
   – Не знаю даже как сказать… У мусульман есть обычай…
   – Я знаю: они верят в Аллаха, не едят свинину и не пьют вина. И содержат женщин по нескольку сот душ в своих гаремах. И еще какие-то особые приметы… помнится, об этом была речь. Полумесяц в виде татуировки.
   – Вожак шутил тогда, Анри, а вы так и не поняли! Что ж, объясню вам, чем отличается необрезанный папист от обрезанного ишака.
   Но, едва Ролан приступил к объяснению, как Анри де Вандом, вспыхнув до корней волос, заткнул уши указательными пальчиками и затряс головой, завопив:
   – Прекратите вашу похабщину, Ролан! Слышать ничего подобного не желаю!
   Барабанщик вытаращил глаза.
   – Да-а-а, Вандом, – только и сказал он, – Шли бы вы в монахи. Там вам самое место. Дайте обет целомудрия и ходите, потупив глазки, увидев декольтированных женщин.
   – А вы пялились на декольтированных дам?
   – Воспитанные люди не пялятся на декольте, а посматривают… украдкой. И право, было на что посмотреть! Чем больше я вас узнаю, тем больше дивлюсь на вас.
   – Чему вы дивитесь?
   – Что в наше время может быть такой агнец, как вы, Анри де Вандом.
   Анри вздохнул. Нечто подобное уже говорил герцогине де Бофор ее Шевалье.
   – Не отвлекайтесь. Возвращайтесь к повествованию.
   – ''А капитан наш стрелять по ним не мог, – продолжал барон, – Потому как, сказал капитан, это корабль-призрак. Призрак-то призрак, но этот призрак приближался с угрожающей быстротой. И эти – кхм, кхм – мусульмане издавали угрожающие вопли… Тут, дорогой Анри, я воздержусь от перессказа угроз мусульман в наш адрес, а то вы опять назовете нас всех пошляками…
   – Конечно, Ролан, – пробормотал Анри, – Мне этого не понять! Итак, вражий корабль приближался…
   – Да, – кивнул Ролан, – "Вражий корабль приближался. И мусульманские пираты уже готовились к абордажу. Тут наши лошади разнесли свои стойла и вырвались на палубу. Вот тогда я и крикнул вам всем: "По коням, ребята!" Мы в один миг взлетели в седла, и когда враги приблизились к нам на расстояние, достаточное для прыжка, корма вражьего корабля мелькнула под нашим бушпритом, мы пришпорили наших скакунов и перемахнули с нашей палубы на палубу их – кхм-кхм – посудины! Что тут началось! А рыжебородого урода я зарубил! Победа была полной. А потом откуда-то издалека я услышал, как ты сказал мне, что бой окончен''.
   – Забавная сказка, – сказал виконт снисходительно, – Какие только глупости не снятся людям!
   – Тупая сказка, – проворчал де Сабле, – Корабль-призрак, прыжки с корабля на корабль. Разве ваши лошади возьмут такой барьер! Меняйте курс, барон де Невиль, пока вы не свихнулись окончательно.
   – Молодой человек, – небрежно вымолвил де Невиль, – Чем попусту болтать, лучше бы послали своих матросов за выпивкой.
   – Не дождетесь, господин де Невиль. Пейте пиво, чем вам не выпивка?
   – Да разве это выпивка? Ну, тогда я сам пойду! Где у вас ямайский ром? – барон встал, покачиваясь.
   – Сядь, дурень! – прикрикнул Бражелон.
   Барон шмякнулся у бочки.
   – Ну, ты чего, дружище? Я тебя когда-нибудь толкал? Нет, ты скажи, я толкал тебя? А чего же ты тогда толкаешься? Я ж мог упасть и удариться головой. Ты, Бражелон, ты негодяй!
   Тут я не удержался от смеха: слова барона напоминали лепет обиженного ребенка.
   – Это похоже на ссору малышей в песочнице, господин виконт, – сказал я Бражелону, – ''Я тебя толкал?''
   – Ты! Малек! Ты! Свинья! Ну, ты, свинья, ну, ты, малек, – завелся барон.
   – Да уж, – смеясь, сказал виконт, – Ужасный ребенок. Но этот ужасный ребенок из нашей песочницы, и мы его сейчас успокоим. Мы, бяки такие, обидели нашего пай-мальчика. Но пай-мальчик будет спатеньки. Как все эти милые детки.
   – Отстань! – огрызнулся барон, – Не хочу я спать!
   – Ну что с ним делать прикажете, – вздохнул виконт, – В него словно бес вселился.
   – Так изгоните беса, виконт.
   – Боже милостивый, я только этим и занимаюсь. Но это не так-то легко. Имя им легион. Слава Богу, что Оливье пропустил мимо ушей реплику господина де Сабле насчет лошади. Я испугался, как бы Оливье не вздумал доказать, что его лошадь может взять этот барьер, – он кивнул на борт корабля.
   – Да, я видел, как вы вздрогнули. Но господин де Сабле не очень осторожен.
   – Он просто не видел пьяного мушкетера во всей красе.
   А де Сабле, как нарочно, язвительно сказал барону:
   – Барон! У меня сложилось впечатление, что ваша кормилица частенько прикладывалась к бутылке с ромом и не раз вываливала вас из вашей люльки, когда вы были младенцем. Готов биться об заклад, головой вы ударились не раз в раннем детстве.
   – Не стоит говорить такие вещи пьяному человеку, – предостерегающе заметил Рауль, но помощник капитана легкомысленно возразил:
   – Да он же ни черта не понимает!
   – Я не понимаю?! – возмутился де Невиль, – Все-то я понимаю! Я понимаю, что где-то поблизости шныряют мусульмане, и надо скорей заряжать пушки.
   – Успокойте его, виконт! Он всех переполошит!
   – Мусульман нет. Они тебе приснились.
   – Это был вещий сон! Они вот-вот появятся! Они уже близко! Они рыщут где-то неподалеку! Нутром чувствую! А что там на корме? Красный флаг? Откуда он взялся?
   – Уймись. Все на местах.
   – Они прозевают пиратов, эти тупые морские свинки!
   – Да замолчи же ты, несчастный! Все, кто нужно, на вахте. Мне не веришь, поверь профессионалу.
   – Ох, господин Рауль! Это самая тяжелая вахта в моей жизни, клянусь Нептуном!
   – Один тип Мольер забыл отразить в ''Докучных'', – пробормотал виконт, – Пьяного идиота.
   – Видно, пьяницы не так докучали Мольеру, как нам с вами, – вздохнул де Сабле.
   – Я полезу сам! – завопил де Невиль, – Вы все тут деградируете! И ты, Бражелон! Деградация полная! Ты когда-то был хорошим парнем, а сейчас ты, образно говоря, – дохлый кот! И ты, малек! Не скаль зубы, крысеныш! Все, я полез!
   – Сядь! – заорал Бражелон.
   – Я полезу… смотреть… пиратов! Уж я-то их не прозеваю, как ваши вахтенные! Я сразу заору: ''Тревога! К оружию!''
   – Сядь, тебе говорят!
   Но недаром говорится, что пьяному море по колено. Барон забрался на канаты и потянулся к вантам.
   – Вот, – сказал он, показывая на верхнюю смотровую площадку грот-мачты, – Туда полезу мусульман смотреть.
   – Это неминуемая смерть, – прошептал де Сабле.
   – Мы его не пустим, – сказал виконт, – Держите его!
   Но даже втроем нам было не удержать разбушевавшегося барона.
   – Слюнтяи! – завопил де Невиль, – Убирайтесь к дьяволу! Я полезу на верхотуру! Не мешайте! Чего пристали!
   Де Сабле окончательно потерял самообладание.
   – Гром и молния! – выкрикнул помощник капитана, – Слезай с вантов, пьяный ублюдок!
   Де Невиль разинул рот. Бражелон зажмурился. Я так и сел на канаты – зная пылкий нрав барона, я понимал, что добром это не кончится. Барон спрыгнул на палубу, схватил де Сабле за его кружевное жабо, встряхнул изо всей силы и швырнул на канаты.
   – Ах ты, щенок! – прорычал барон, – Да я тебя приколю к мачте! Где моя шпага?
   Тут Бражелон, опомнившись от шока, сделал мне знак, и я поспешно спрятал шпагу барона за бочку с пивом. Де Сабле поднялся, оправил свое измятое жабо и спросил виконта:
   – Что это он взбесился? Какая муха его укусила?
   – Думать надо, что говорите и кому говорите, – сердито сказал виконт, – Я же предупреждал! Стойте здесь, я постараюсь все уладить.
   А разъяренный барон все искал свою шпагу.
   – Да куда же подевалась моя шпага, черт побери! – он пнул ногой пустую корзину, та отлетела аж к борту, – Ролан! Ты мою шпагу не видел, черт бы ее взял!
   – Черт ее и взял, – только на это у меня и хватило ума.
   – Одолжи мне твою шпагу, Рауль! На пять минут! Я заколю этого сучонка и верну в целости и сохранности.
   – Вот еще! – презрительно сказал Рауль.
   – Но я… – пробормотал де Сабле, – Но он назвал меня…
   – Стойте там, где стоите и не приближайтесь к барону, – велел виконт, – Вы же понимаете, что вам нельзя драться с ним.
   – Еще бы, – промолвил помощник капитана, – Я на вахте, и я в ответе за пассажиров и экипаж, а тут – дуэль! После подписанного всеми нами приказа! Но он хотел лезть на салинг, а я отвечаю за его безопасность. Если бы он разбился – а он наверняка разбился бы – что я сказал бы в свое оправдание? Кто меня стал бы слушать?
   – Я тоже за него в ответе, – вздохнул виконт, – И еще – он мой друг.
   – Ну, дай же мне шпагу, если ты мне друг! – орал де Невиль.
   – Ни в коем случае, – и виконт добавил крепкое словечко, – Господин де Сабле погорячился.
   – Я научу вежливости эту морскую свинку! Я ему не кто-нибудь! Я барон де Невиль! Потомок Делателя Королей, потомок Анны Невиль, самих Ланкастеров! В моем гербе – роза, а не полоса! Как он посмел!
   – В данном контексте ''ублюдок'' не означает ''бастард'', а всего лишь ''дурак'' или что-то подобное. Господин де Сабле и не думал задеть честь благородных Ланкастеров. Не стойте как истукан, Сабле, подтвердите мои слова!
   – Вы меня не поняли, потомок Ланкастеров, – сказал де Сабле, – Я назвал вас ублюдком, но мог бы назвать негодяем, сволочью, придурком – такие вот синонимы. Вас устраивает мое объяснение?
   – П-правда? Рауль, это можно считать объяснением?
   – Ну, мне-то ты можешь поверить? Ты у нас вообще божественного происхождения.
   – Ага, сын Вакха, – прошептал де Сабле.
   – Тс! – цыкнул виконт, – В бой идут последние резервы.