Алексеева Марина. Пираты Короля-Солнца(ч1-5,по главу19)

   И еще: как бы ни повернулись дела, этот парень не из тех, кто просит помилования. Но другого бы и не полюбила моя дочь. Невеселая картина, вздохнул герцог. Попав в такую заваруху, я счел бы себя обреченным. Правда, ищейки Людовика еще не начали охоту на Шевалье де Сен-Дени. Может, и не начнут вовсе? Дай-то Бог! А если все же начнут? ''Государственный преступник, оскорбление величества и прочая…'' Бофор похолодел от мысли, которая могла прийти в голову любому в подобной ситуации. Он поставил себя на место Рауля и пришел к неутешительному выводу. Что делал бы я, Бофор, на месте Рауля? Разве я стал бы связываться с влюбленной молоденькой девушкой? Навряд ли. Но ищеек короля я уж постарался бы оставить с носом. Как их оставить с носом? Как не дать себя затравить, окружить, поймать? Что за пакость лезет в голову! Эта пакость – вещь обычная, когда думаешь о себе. Я лично, я, безбашенный Бофор, полез бы в самую гущу, в самое пекло. Чтобы потом не попасться в лапы судей и палачей Людовика. Но это только в том случае, если бы знал наверняка, что все кончено.
   А наш герой, похоже и в ус не дует! Или только делает вид, что все нипочем? Смотри, герцог, хорошенько за своим героем. Может, он поспешил сделать такой же вывод. И полезет под пули в поисках героической смерти. Такая вот ситуация. Я очень хорошо понимаю тебя, Рауль! Но я поклялся, что ты вернешься живым и невредимым. И я сдержу свою клятву. И Анжелика. Она не собирается мириться с нашими самыми, казалось бы, безысходными ситуациями.
   А потом Бофор сказал самому себе еще и то, что до сих пор боялся высказать. Девочка чуть не погибла. А где же был ты сам, отважный герцог де Бофор? Почему сам не полез за дочкой – показал бы пример перетрусившему экипажу? ''В вашей жизни чрезмерной была только храбрость'' – сказал бы сейчас то же про него граф де Ла Фер? ''Да не струсил я, – возразил герцог самому себе, – И, видя, что никто не собирается лезть на мачту, я почти решился… Но я не верил в свои силы… Да, я когда-то ловко управился с веревочной лестницей. Правда, сейчас и не припомню, какой высоты была башня Венсенского замка. Столько лет прошло.
   Таже мало не показалось. Но я сам был тогда другой – молодой, ловкий, проворный. А сейчас я уже устал… И все же я, видит бог, попробовал бы спасти девочку… Да, несолидно адмиралу карабкаться по вантам. Но не это меня останавливало. Не те годы, не та сила, не та ловкость. Хотя, надеюсь, я далеко не старик. Но в этот момент вызвался Рауль. И сделал то, что я уже не могу сделать.
   Бофор не испытывал зависти к своему молодому и энергичному адъютанту. Но с понятной грустью герцог признался себе, что молодость его, Бофора, все же ушла безвозвратно. И не так далек тот день, когда он должен будет уступить дорогу молодежи. Таким, как его геройские мальчики, Пираты Короля-Солнца и их лидер, его адъютант, виконт де Бражелон, который рано или поздно, сделается полковником, а то и маршалом Франции, если только не погибнет в африканской войне. А этого он, герцог, не допустит!
 

ЭПИЗОД 28. БУМАГИ ОТЦОВ СВЯТОЙ ТРОИЦЫ.

 

13. ЧЕСТНЕЙШИЙ ЧЕЛОВЕК ФРАНЦИИ.

 
   – Я не сплю, – сказала Бофорочка, – Можете шуметь, мой герцог.
   Бофор, стараясь не разбудить дочь, ходил по каюте на цыпочках.
   – Ты давно проснулась? – мягко спросил герцог.
   – Не знаю. Минут двадцать назад, наверно.
   Она открыла глаза, вздохнула и печально произнесла:
   – Доброе утро, монсеньор.
   – Доброе, малышка, – ответил герцог таким же ласковым тоном.
   – Отец, вы говорите со мной таким странным голосом! Вы говорили так, когда я болела в раннем детстве. Вчера вы совсем не так говорили…
   Теперь вздохнул Бофор.
   – А я, – печально продолжала Анжелика, – Вовсе не заслуживаю такого снисходительного отношения со стороны вашей светлости. У меня было достаточно времени подумать обо всем… Я подумала – и ужаснулась. Вы, может, меня и простите, но я себя никогда не прощу. Я доставила вам всем столько хлопот.
   – Хлопот, – усмехнулся герцог, – Хлопоты – не то слово!
   – Понимаю, – покорно кивнула Анжелика, – Понимаю и не оправдываюсь, потому что моему поступку нет оправданий. Я только прошу вас поверить, что больше это не повторится.
   – Надеюсь, – пробормотал герцог, – Что ты больше не захочешь забираться на салинг.
   – О никогда! – сказала дочь адмирала, – Никогда! Вы верите?
   Вместо ответа герцог поцеловал Анжелику в лоб.
   – Все! – решительно сказала она, – Никаких вантов, никаких выбленок, никаких марсовых площадок!
   – Да, малютка, ты получила хороший урок.
   Она опять вздохнула.
   – Вы думаете, меня совесть не мучает? Я только прошу вас, не ругайте Ролана. Он, наверно, тоже мучается из-за всего этого переполоха. Случись что с нами – Ролан не смог бы жить после этого. Он такой.
   – А ведь это его идея? – спросил герцог.
   – На этот вопрос, монсеньор, позвольте вам не отвечать.
   – Понимаю, – вздохнул Бофор, – Мое воспитание. Я учил тебя презирать доносчиков, теперь пожинаю плоды. Да это, собственнно, не так и важно.
   – Конечно, – кивнула Анжелика, – Это не важно.
   Она казалась очень грустной и испуганной. Вспоминая вчерашние признания дочки, герцог приступил к сложнейшей задаче – утешать влюбленную девчонку. Герцог / в который раз! / пожалел, что судьба ему послала девочку, а не мальчика. ''С мальчишкой я скорее бы договорился. Но невинной девочке не скажешь всего того, что я сказал бы своему сыну''. Герцог де Бофор, как и барабанщик Ролан, был вынужден прибегать к купюрам в разговоре с Анжеликой.
   Герцог сказал своей печальной влюбленной девочке слова, которые стали формулой утешения, за которые его, наверно, высмеяли бы острословы литературных салонов. Но в адмиральской каюте не было никого, кроме его дочери.
   – Все будет хорошо, – сказал Бофор смущенно. И девочка улыбнулась – она поверила ему. Банальнейшая фраза оказалась самой нужной в их диалоге. Малышка ждала от отца именно этих слов. ''А и правильно, – подумал герцог, – Банальная фраза обретает новый смысл, и для моей отчаявшейся малышки она звучит как впервые! Хотя я сам столько раз говорил это и женщинам и друзьям в минуты опасности. И это срабатывало. И Рауль туда же – ладно, я, косноязычный. И он изрек вроде ту же фразу. И это сработало. Так всегда будут повторять – все будет хорошо. Как заклинание. Как волшебную формулу надежды''.
   – Вы правда так думаете? – спросила Анжелика, и в ее глазах загорелась надежда.
   Бофору очень хотелось, чтобы все было хорошо.
   – Правда, – сказал он, – Ты мне веришь?
   – О да! – воскликнула девочка, обнимая отца, – Недаром же королева называла вас самым честным человеком во Франции! Я верю вам как Богу!
   Честнейший человек Франции пробормотал что-то невнятное и погладил девочку по голове.
   – Ты будешь счастлива, моя дочурка, моя крошка, моя малышка… Подожди… Я твоего Шевалье де Сен-Дени из-под земли достану. Успокойся. Клянусь тебе, с ним не случилось никакой беды!
   – Это точно?
   – Абсолютно! – заверил герцог.
   – Но почему он не дал о себе знать? Исчез – и все!
   – Куда он денется! – пробормотал герцог.
   – Как это куда?
   ''Ах да, он ей что-то наплел про Китай''.
   – Малышка, как я сказал, так и будет! Даже если бы твой Шевалье был на Луне, я его и оттуда достал бы, поверь! Наберись терпения.
   – Я буду ждать, сколько вы скажете, раз вы обещали, – послушно сказала Анжелика, – Но сейчас мне кажется, что я придумала эту любовь. Он не любил меня, раз смог так легко расстаться со мной.
   – Это не совсем так, дитя мое. Бывают в жизни ситуации, когда мужчина вынужден покинуть любимую. Сколько раз это было в моей жизни! И, раз ты сделала выбор, смирись с этим. Прими это как должное.
   – Насколько я поняла вас, отец, мой любимый выполняет какое-то важное поручение за пределами Франции? – спросила Анжелика.
   – Да-да, ты права! – с чистейшей совестью подтвердил честнейший человек Франции, – Готов в этом поклясться, дочурка, всеми святыми и самим Христом.
   Бофор говорил так убедительно, что Анжелика доверчиво улыбнулась и спросила:
   – Но почему – в Китай?! Какой у нашей страны интерес в Китае?
   ''А я почем знаю? – ухмыльнулся Бофор, – С чего этот болван приплел Китай? Следы заметал? Ну, назвал бы Японию на худой конец – сегуны, самураи, бусидо… Все же я напряг бы свои извилины и что-нибудь наплел ей. О каких-нибудь ниндзя в черных масках и технологии восточных единоборств. Но – Китай! Вот олух!''
   – А с чего вы вдруг заговорили о Китае?
   – А… я просто приглашала его с нами… В этот наш Девятый Крестовый Поход.
   ''Ну понятно, ляпнул первое, что пришло в глупую голову!''
   – Малышка, есть такое избитое, но верное выражение: ''Так надо''.
   – Кому надо? Королю? Его король в Китай послал? К этим… китайским… апельсинам…
   – Мандаринам, – поправил Бофор.
   – Все одно – цитрусовые, -пошутила она, – Мандарины, апельсины, лимоны… Король?
   ''Король? Очень сомневаюсь. Пылкий Шевалье наверняка выпалил что-нибудь неуважительное в адрес христианнейшего короля''.
   Бофор, измученный настойчивыми вопросами дочери, назвал первое имя, что пришло в голову:
   – Конде!
   – Конде?! – вытаращила глаза Анжелика, – Но что нужно Конде в Китае?
   Герцог чувствовал, что зашел в тупик. И правда, что нужно Конде в Китае? Как смеялся бы принц Конде над олухом Бофором, если бы узнал, что, по словам герцога, он, герой Рокруа и прочих баталий, посылает своего эмиссара… в Китай! Но что понимают девчонки в геополитике? Врать так врать, решил честнейший человек Франции.
   – Государственная тайна, – важно сказал Бофор.
   – Жаль, – вздохнула Анжелика, – Что же вы раньше молчали? Я расспросила бы Господина принца или его сына, мальчишку-Энгиенчика.
   – Энгиенчик дал бы тебе исчерпывающую информацию, – фыркнул Бофор.
   ''Представляю, какими идиотами выглядели бы мы в глазах принца, если бы она спросила его о Китае!''
   – Еще ничего не потеряно, – заявила Бофорочка, – Я могу расспросить Сержа или Рауля. Они наверняка знают все окружение Конде.
   ''Из огня да в полымя'', – подумал герцог.
   – Они тебе ничего не скажут. И не смей ничего спрашивать!
   – Почему?
   – Потому что… потому… Это, повторяю, государственная тайна! Ты скомпрометируешь своего Шевалье этими бестолковыми расспросами.
   – Но они не могут предать!
   – Конечно, не могут. Но их нельзя спрашивать.
   – Почему? – опять спросила она.
   ''Она меня в угол загнала. Но – врать так врать. Больше мне ничего не придумать. О малышка, как же ты меня достала!''
   – Ни ''малыш Энгиенчик'', родной сын Конде, ни Серж и Рауль ничего не знают о тайной миссии твоего Шевалье. Ты мне обещала ждать – и все! Ты можешь провалить все дело, – добавил герцог таинственно. Похоже, он убедил девочку.
   – А если, – заикнулась Бофорочка, – Я уже проводила разведку боем?
   – Вот так? И что ты успела разнюхать? Удалось добыть языка? – расхохотался герцог.
   – ''Язык'', монсеньор, оказался очень злоязычным, и разведка боем меня только запутала.
   – Поясни, – сказал Бофор, – Что-то я тебя не очень понимаю.
   – На мой вопрос о Шевалье де Сен-Дени, папочка, Рауль сказал следующее: ''Это прожженный авантюрист, за плечами которого накопилось преизрядное количество всяких художеств''.
   ''Молодец, честный малый!'' – подумал герцог и захохотал.
   – Ну вот, вы смеетесь! – обиделась Бофорочка.
   – Честно говоря, я не знаю, смеяться или плакать. Но лучше все-таки… смеяться… Ха! Не переживай! Он… хороший. Он… очень хороший, твой Шевалье.
   – И я того же мнения, – сказала Бофорочка.
   – И, умоляю, больше не заводи с моими Пиратами разговоров на эту тему.
   – Слушаю и повинуюсь, – по-восточному сказала Бофорочка.
   – Во-во, – ухмыльнулся адмирал, – ''Поистине, Аллах, знающий, мудрый!''
   – Ой! – пискнула герцогиня, – Только, ради Бога, Коран не цитируйте! Я очень боюсь одного этого слова ''Аллах''. Сразу представляются страшные мусульмане!
   – Волков бояться – в лес не ходить! – заявил герцог.
   – Мусульман бояться – в Средиземноморье не плавать! – в тон ему ответила дочь, – Но я все равно боюсь.
   – Со мной? – спросил Бофор, – Со мной не бойся никого, ни Драгут-реиса, ни Барбароссу!
   – Даже с вами, мой герцог! Последователи Драгут-реиса и Барбароссы – такие жестокие живодеры!
   – Не думай ты об этих уродах! Не твоя это забота! Думай лучше о своем красавчике!
   – О красавчике? – спросила девушка, – Я даже лицо его не видела. Он же не снял маску, как я его ни просила.
   ''Хоть на это ума хватило''.
   – И влюбилась без памяти, – вздохнул Бофор, – Вот и пойми душу женщины!
   – Но вы-то сами, отец, вы видели его лицо без маски, раз назвали красавчиком? – с любопытством спросила Анжелика.
   – Да, – усмехнулся Бофор, – Не раз имел удовольствие любоваться твоим героем.
   – Ваша характеристика соответствует действительности?
   – Если ты потребуешь, чтобы я нарисовал словесный портрет твоего незнакомца, я сразу отказываюсь.
   – Жаль, – вздохнула Бофорочка.
   – Не волнуйся, ты не будешь разочарована.
   – Дай Бог, – опять вздохнула она.
   – Черт возьми! – сорвался герцог, – Но что я должен сказать еще, чтобы ты прекратила свое нытье!
   – Я не знаю, – пролепетала она.
   – Меня бесит твой кислый вид! Ты же никогда такой не была!
   – Увы! Монсеньор, на то есть причины.
   Герцог схватился за голову.
   – Я с ума сойду с тобой! Хорошо! Я знаю, как тебя успокоить! Какой сегодня день?
   – Среда.
   – Вот. На среду сон верный. Мне снилось, что мы победили. И ты наконец встретила своего Шевалье. На тебе было твое любимое платье… цвета морской войны…
   – Цвета морской волны.
   – Волны, конечно, а я как сказал?
   – Вы сказали ''войны''.
   – Это я оговорился. Итак, на тебе было платье цвета морской волны с вышитыми якорями…
   Она бежала в этом своем платье цвета морской волны по полю битвы, и Бофор сказал своему лохматому и чумазому адъютанту:
   – Вот и пришло ваше время!
   Рауль соскочил с лошади и побежал к Анжелике. Они обнялись крепко-крепко. Последовавший за этим поцелуй был долог и нежен.
   – Да, – сказал герцог, – Именно так все и было. Черный дым над горами развеялся. Твой любимый обнимал тебя очень крепко, ваши уста слились, и солдаты, вся моя армия, любовались вами. И над минаретом развевалось знамя победы. И мы уже собирались праздновать нашу победу.
   – А подробнее? – спросила Бофорочка, – Как он оказался в Алжире?
   – Так и оказался, – пробормотал Бофор, – Авантюристы, такой народ – сегодня здесь, завтра там.
   – И мы стали праздновать победу?
   – Да, – вздохнул герцог, – И мы стали праздновать победу.
   – Почему же вы так тяжело вздохнули?
   – Просто так, – ответил Бофор, – Правда, просто так…
   Сон на этом не окончился. Бофор в подзорную трубу разглядел на высокой скале притаившегося ассасина. Араб держал в руках старинный арбалет и целилися в Анжелику и Рауля. Герцог хотел закричать, но крик замер в горле. Во сне всегда так – хочешь крикнуть и не можешь. И тогда Бофор сделал отчаянный рывок. Он закрыл собой влюбленных и свалился на песок.
   – Монсеньор! – закричал Рауль.
   – Отец! – вскрикула Анжелика.
   Два выстрела прогремели одновременно. Рауль выхватил мушкет у стоявшего неподалеку солдата. Оливье выстрелил вторым, через несколько секунд после Рауля. Убийца свалился в пропасть.
   – Скорее врача! – крикнул Рауль, – Герцог ранен!
   – Врач не поможет, – сказал герцог, – Я убит. Эти мошенники стреляют отравленными стрелами. Дай руку, дочка. И ты дай руку, виконт. Береги ее, пожалуйста… Не обижай. У нее больше никого не осталось на свете…
   – Монсеньор, клянусь вам… Но, может, еще не поздно…
   – Поздно, дети мои, поздно.
   Герцог соединил руки влюбленных и устало вздохнул.
   – Будьте счастливы…
   – Вам снилось еще что-то? – настойчиво спросила дочь.
   – Дорогая моя! Ну скажи, разве не забываем мы свои сны, едва успев проснуться? Да, что-то еще снилось, но хоть убей, не могу припомнить! А тебе мало того, что мы победили, и ты нашла свою любовь? Больше меня не пытай, я все забыл! Ты слишком многого хочешь! Хватит с меня мелодрам! Сыт по горло сентиментальностями! Пора заняться реальными делами!
   – Вы правы, монсеньор, а я только отвлекаю вас. Помните, в Тулоне я говорила, что не представляю себе ваши обязанности – обязанности главнокомандующего.
   – Ну и что?
   – Я была неправа. Я подумала о ваших обязанностях… и вот что мне пришло на ум… Но… я, наверно, зря отвлекаю вас от ваших дел. Вы и так уделяете мне слишком много внимания.
   – Черт возьми, я пока еще могу уделять тебе внимание. Так что же ты придумала, моя юная амазонка, дева-воительница!
   – Не получается из меня амазонка и дева-воительница, – сказала Бофорочка, – Я слишком слабая и трусливая.
   – И не стремись в амазонки. Воевать предоставь нам. На то мы и мужчины. Не женское это дело. Почудили, и будет! И так уже вся эскадра судачит о приключении на салинге! Шутка сказать – военный корабль! Флагман королевского флота – и вдруг такое.
   – Линейный, с во-до-из-ме-ще-нием 2100 тонн, – торжественно сказала дочь адмирала, – А еще… о реальных делах и обязанностях главнокомандующего… Можно спросить?
   – Спрашивай…
   – Какая государственная тайна заключена в бумагах Шевретты?
   – В каких бумагах?
   – Вы их не читали? Или не хотите отвечать?
   – Черт возьми! Я совсем забыл о них!
   – А ведь там какая-то важная информация.
   – Это тебе на салинге поведал мой адъютант?
   – Нет, не он. Ролан-барабанщик нечаянно услышал конец вашего разговора с Шевреттой.
   – Я забыл, Анжелика, честное слово, я забыл. Устами младенцев глаголет истина. Конечно, надо разобраться в бумагах милейшей графини. Спасибо, что напомнила.
   Бофор взглянул на часы.
   – Сейчас рановато, но через пару часов я пошлю к Раулю за этими бумагами. Ты не выполнишь мое поручение?
   – Сказать Раулю, чтобы принес вам бумаги Шевретты? С удовольствием, монсеньор! Я же и поблагодарить его толком не успела…
   – Да подожди ты, куда вскочила! Говорят тебе – рано!
   – Боже мой! Но я же должна привести себя в порядок!
   … Когда молоденькая девушка охорашивается перед зеркалом, время летит для юной особы незаметно. Герцог залюбовался дочерью. Она обернулась, поймала задумчивый взгляд отца и спросила:
   – Как я выгляжу?
   Вместо ответа Бофор показал большой палец.
   – Ты прелестна, моя малышка.
   – Есть в кого быть прелестной! – гордо ответила адмиральская дочка.
   ''Есть для кого быть прелестной'', – усмехнулся адмирал.
   Теперь на часы взглянула Бофорочка.
   – Еще рано, да?
   – Говорят тебе рано, мадемуазель Торопыга!
   Бофорочка вздохнула и уселась у иллюминатора, подперев щеки кулачками. В дверь постучали.
   – Кто там еще? – спросил герцог.
   – Монсеньор, извините – я решился побеспокоить вас так рано.
   – О, легок на помине! Заходи, виконт!
   Вошел Бражелон, элегантный, нарядный, с большим пакетом в руках. Он поклонился герцогу и добродушно кивнул Анри.
   – Господин виконт, – прошептала Бофорочка, вставая.
   – Я как раз хотел послать за тобой Вандома. Но я думал, ты еще спишь.
   – Я вам не помешал, монсеньор?
   – Говорю же, ты как раз кстати! Мы с Анри тоже ранние пташки. Дело в том, что мне нужны документы, которые привезла твоя матушка. А что это за пакет у тебя?
   – Это и есть те самые бумаги. Взгляните, монсеньор.
   Бофор взял пакет и многозначительно взглянул на Вандома.
   – Господин виконт, я вам очень признателен, – промолвил Анри, – Все, что я пережил вчера, не выразить словами. А сейчас, монсеньор герцог, с вашего разрешения, я поднимусь на верхнюю палубу. Можно?
   – И даже нужно, – сказал герцог, – Мы тут сами разберемся. Садись сюда, мой дорогой, – он указал на стул возле иллюминатора, – и давай смотреть твои бумаги.
   – Извольте, монсеньор, – Рауль вынул из пакета первый лист и протянул адмиралу. Герцог пробежал документ глазами.
   – Ого! – воскликнул Бофор, – Ай да графиня! Это серьезно!
   – Не то слово! – кивнул Рауль, – Но это еще не все!
 

14. ЧЕСТНЕЙШИЙ ЧЕЛОВЕК ФРАНЦИИ.

 
   / Продолжение /
   – Насколько я понимаю испанский, мой милый виконт, это план крепости Джиджелли.
   – Совершенно верно, монсеньор. К сожалению, план прошлого века.
   – И то хорошо! – заявил герцог, – У нас и такого не было. Вернее, был, но очень тупой.
   Бражелон вздохнул и пожал плечами.
   – Понимаю, – сказал герцог, – Я пытался добыть информацию. Но эти болваны-чиновники ни черта не знают. А король заявил: на месте разберетесь. К счастью, наша милая Шевретта оказалась более предусмотрительной. И как только она ухитрилась добыть эти бумаги, удивляюсь! Впрочем – не удивляюсь, вспомнив испанских друзей твоей матушки.
   – В архивах Мадридского двора существовал, по всей видимости, не один план мусульманской цитадели… Матушка взяла более современный, полагая, что он представляет наибольший интерес для нас. Ведь крепость строили испанцы. И то, монсеньор, за это время мусульмане наверняка не раз ее перестраивали. ''Это для Аллаха легко!'' Но главное – тайные коммуникации, подземные ходы – вот этой информацией мы, к сожалению, не располагаем.
   – Да, – вздохнул герцог,- И все же, дружок, я очень благодарен твоей матушке за этот план. Уже есть над чем подумать.
   – Как-то зашел разговор, – заметил виконт, – Если бы у нас было время, можно было бы подготовить разведчиков и раздобыть необходимые нам сведения.
   – Что? – изумился герцог, – Послать ТУДА наших людей?
   – Переодетых, разумеется, – сказал Рауль.
   – Не для того ли вы под пивком лепечете по-арабски?
   – И кое-что уже усвоили. Арабский – один из самых простых языков. Вот только обленившийся народ, и я в том числе, никак не может взяться за арабскую письменность. Один Гугенот ценой поистине героических усилий упрямо выводит эти закорючки.
   – Неужели вы серьезно замышляли проникнуть в крепость?
   – Почему бы и нет?
   – Чушь! Думать забудьте! И Пиратам своим скажи – пусть даже не помышляют!
   – Как знать, монсеньор…
   – Это не удивительные приключения, как, может быть, кое-кто из вас воображает! Это – смертельная опасность и жестокие пытки в случае провала. Вам это ясно?
   – Увы! – вздохнул виконт, – В таком деле могут участвовать люди убежденные, я сказал бы, отчаянные.
   – Навряд ли такие нашлись бы.
   – Если поискать, может, и нашлись бы.
   – Вроде тебя, что ли? И твоих бесшабашных пиратов?
   – Я не очень силен в арабском. А в остальном – если прикажете, я готов. В случае чего немым прикинулся бы.
   – Какие бы невероятные планы вы не придумывали, без меня ничего не предпринимайте.
   – Это еще пока не план. Это даже не идея. И навряд ли наши фантастические замыслы заслуживают внимания вашей светлости.
   – Мой друг, ты отступаешь?
   – А я и не наступал, монсеньор. Мало ли о чем болтают люди, не обращайте внимания на нашу похвальбу. В непринужденной беседе…
   – Меня не проведешь – вы все-таки что-то замышляете. Весьма опасное.
   – Вовсе нет, монсеньор! Взгляните лучше на остальные документы.
   Бофор отложил план крепости, взял второй лист из пакета.
   – Что за дьявольщина? – буркнул герцог, – Да это же латынь! – и он выругался по-солдатски.
   – Она самая, монсеньор, – сказал Рауль, слегка улыбнувшись.
   – А ты знаешь латынь, виконт?
   – Более менее. Перевести вам?
   – Переводи.
   – Этот документ представляет собой не что иное, как декларацию Отцов Святой Троицы. Святые Отцы обращаются к монархам христианских держав Европы – к христианнейшему… королю… Франции…
   – Побыстрее можешь? Я и сам вижу, хоть и не знаток латыни – королю Франции Людовику Четырнадцатому…
   – … к католическому величеству Филиппу Четвертому, королю Испании, к королю Англии Карлу Второму, к правительствам Венеции, Голландии, Италии, Польши… К Великому Магистру Мальтийского Ордена… и так далее, тут еще много, я сокращу, монсеньор, с вашего позволения.
   – Сокращай, сокращай, самую суть!
   – Самая суть, монсеньор, заключается в том, что Святые Отцы, с давних пор занимающиеся выкупом невольников, призывают христианские державы и рыцарские организации сплотиться и оказать им помощь в борьбе против мусульманского террора в Средиземноморье и странах Магриба по отношению к христианам. Вот здесь, монсеньор, списки погибших. Далее Святые Отцы приводят конкретные факты. Тут, можно сказать, вся Европа. На родине этих людей считают пропавшими без вести. И вот еще что, монсеньор… этих несчастных… их не просто убили.
   – Понимаю, – Бофор нахмурился.
   – Мне… переводить? – спросил Рауль тихо.
   – Переводи.
   – Все?
   – Все!
   – Здесь рассказывается о восстании рабов-христиан в городе Алжире, столице так называемого Алжирского регентства. Невольники составили тайное общество. Пятьдесят смельчаков переоделись в женское платье и, закрыв лица вуалями, со спрятанным под одеждой оружием вошли в город с разных сторон, подошли к касбе, захватили врасплох часовых и заперлись в этой цитадели. Они призывали присоединиться к ним местное население, чтобы свергнуть в Алжире власть турок. Если бы повстанцы нашли среди местных решительных товарищей, судьба Алжира изменилась бы, владычество турок было бы уничтожено. Но жители Алжира, беспечные и трусливые, заперлись в своих домах и не откликнулись на призыв повстанцев.