Алексеева Марина. Пираты Короля-Солнца(ч1-5,по главу19)

   Воззвал к Марии Робин Гуд
   И вновь исполнен сил,
   И, сзади нанеся удар,
   Он Гая уложил.
   Схватил он голову врага.
   Воткнул на длинный лук:
   ''Ты был изменником всю жизнь,
   И кончил быть им вдруг''.
   Второй мой выстрел был более удачный – расстояние меньше, а желудь больше.
   – Тоже в спину? – спросил Вандом.
   – Хуже, – сказал Ролан, – Для де Варда хуже. Мой желудь угодил ему в…, извините, Вандом,…задницу! Де Вард так и подпрыгнул! А Поль: "Дай, дай стрельнуть хоть разок по этому козлу!" Мог ли я отказать молодому маркизу де Шатильону в такой пустячной просьбе? Поль де Шатильон стрельнул – и попал! Де Вард тупо озирался. За этим занятием де Варда и застали вы, господин виконт и господин Д'Артаньян. Хотя вы вроде посочувствовали де Варду, мне и Полю ваше сочувствие показалось неискренним. Но мы-то уже знали, что де Вард уезжает с Бекингемом, когда еще такой случай представится! Остальное вам известно, господин виконт. Д'Артаньян решил узнать, кто ''покушался'' на де Варда. Вы выразили согласие. Велев Полю затаиться в кустах, я решил отвлечь ваше внимание и пополз на пузе к ограде, с тем, чтобы пролезть между прутьями, а тем временем и Поль скроется. Но я переоценил свои силы, и вскоре вы меня обнаружили в зарослях лопухов и крапивы. И представили гасконцу. Вот, Анри, почему меня так ценит Д'Артаньян!
   – Лучше всех прошлое лето в Фонтенбло провел Ролан де Линьет, – заметил Рауль, – А кстати, где ваша почта, шевалье де Вандом?
   Рауль задал этот вопрос с самыми добрыми намерениями. Он собирался поступить со второй бутылкой так же как с первой – зашвырнуть подальше в море, куда слабосильный паж не докинет. Хотя он и считал все это ребячеством, затея пажа и барабанщика его немного развлекла. Даже читать письмо Вандома он не собирался. Умный и любопытный Ролан мог случайно в частном письме выдать лишнюю информацию. Что же до плаксы и неженки Вандома, этот малый наверняка писал какую-нибудь слащавую тошнотворную чушь, которая не стоила внимания.
   Анри де Вандом, сжав горлышко бутылки, обдумывал свои дальнейшие действия. Если сейчас поставить бутылку на бочку, взять пистолет и повторить действие Ролана… ''Мне не попасть с такого расстояния. Я так давно не стреляла из пистолета… Деградация полная, как говорит Оливье. Но я могу подойти поближе. И, если Ролан отказался от помощи Рауля, я-то не откажусь! Пусть сам направит мою руку! А он и не предложит помощь, после отказа барабанщика. А сама я просить не буду. И вообще… Стрелять по бутылкам – уже не оригинально. Ролану принадлежит первенство. И то, Ролан взял идею у Атоса. А свое что-то не придумывается. Не хочется повторяться. А, может, все-таки попробовать стрельнуть по бутылке? С близкого расстояния и с помощью Пирата?''
   – Маленький Вандом во "мгле колебаний", – дурашливо сказал Рауль.
   Ролан расхохотался. Анри, уже двинувшийся к бочке, замер на месте.
   – Ну, вы сказанули, сударь! ''Мгла колебаний'' – это надо же такое придумать! Бьюсь об заклад, только ваша голова могла родить такое хитрозагадочное выражение!
   – А вот и нет, не моя! Цитата, маленький Вандом, всего лишь цитата! – засмеялся Пиратский Вожак.
   – Автор – Вийон! Я угадал? – спросил Ролан, называя любимого поэта Пиратов.
   – Холодно, малек, холодно. Автор – некая образованная, обходительная и милая девица… / Он хотел добавить ''и добродетельная'', но прикусил язычок. Сейчас Рауль не мог дословно припомнить длинную книжную фразу, с которой обратилась к нему Луиза на их последнем свидании, но ''мгла колебаний'' прочно засела в его сознании. И он удивлялся самому себе, то, что вспоминалось с болью и отчаянием, теперь казалось смешным /.
   Злополучная мгла колебаний развеяла сомнения Анри де Вандома. Подобных навороченных выражений в письме Анжелики де Бофор не было. Она выражала свои чувства простыми словами, хотя, наверно, преувеличила ''черную меланхолию''. Прочтет письмо, только посмеется… Или… поможет отыскать Шевалье? Но как же она могла забыть о своем зароке? О том, что письмо подписано ее настоящим именем!
   Рауль протянул руку. Анри вообразил, что Рауль требует от него письмо, прыгнул на канаты, с которых де Невиль собирался забираться на ванты, размахнулся – и швырнул в море свое послание.
   – Вот, – торжествующе сказал Вандом, – Ныряйте сами, если хотите!
   – Я не такой дурак.
   – А вдруг я выдал важную военную тайну?
   – Вы? – усмехнулся Бражелон, – В письме смазливой гризетке – важная военная тайна?! Полноте, маленький Вандом, не смешите меня!
   – Гризетке?! – завопил Вандом, – Вы за кого меня принимаете!!!
   – Ну, фрейлине, один черт. Вообще это не мое дело.
   – Вообще это не ваше дело! Ф-ф-фрейлине?! Сентиментальные письма ф-ф-ф-р-р-р-ейлинам – это скорей по вашей части, сударь!
   – Может, я и перегрелся на солнце, но не настолько, чтобы писать сентиментальные письма фрейлинам.
   – Анри! – упрекнул друга Ролан, – Помолчал бы ты, а?
   Спору нет, второе письмо было более важным для наших героев. И, стоило Раулю проявить настойчивость и завладеть письмом мнимого пажа, инкогнито герцогини де Бофор было бы раскрыто. Но он не проявил никакого любопытства к корреспонденции Анри де Вандома, считая пажа личностью слишком незначительной, чтобы знать что-то важное. И вторая бутылка, покачивалась на волнах, уносимая все дальше от корабля с большими белыми парусами, то есть, иначе говоря, письмо удалялось от своего адресата. А Рауль, убедившись, что все в порядке, отправился по своим делам, насвистывая фрондерскую песенку, хотя последняя фраза вредного пажа его порядком взбесила.
 

7. УСЛОВИЯ ПАРИ.

 
   – Вы меня удивляете и даже возмущаете, господин де Вандом! – заявил барабанщик.
   – Чем это? – печально спросил Анри.
   – Зачем это вы говорили такие гадости?
   – Какие гадости?
   – Э… о фрейлинах. Я удивляюсь, как вас виконт не убил на месте!
   – Он первый заговорил о фрейлинах! Да плевать я хотел на этих шлюх! Еще обвинения будут?
   – Будут! Вы паж или кто? Вы как себя ведете с начальством? То есть… с Вожаком!
   ''Или кто, – усмехнулся Анри, – Вот именно ''или кто''. О Роланчик, Роланчик, если бы ты знал, как ты близок к истине, и как трудно гордой избалованной принцессе играть роль беззащитного пажа''. Но меньше всего мнимый паж хотел поссориться с барабанщиком, единственным обитателем столь густонаселенного объекта как ''Корона'', с которым в силу обстоятельств могла общаться юная герцогиня. Анжелика де Бофор чувствовала себя самым несчастным, одиноким и заброшенным существом на корабле. Герцог де Бофор был в центре внимания и мельком перемигивался с ней, а так большую часть проводил со своими на полуюте или в капитанском салоне. Разгул Пиратов приводил девушку в ужас. Все оказалось не так просто, как представлялось раньше Бофорочке, обожающей приключения, переодевания и розыгрыши. Она не будет своим парнем в этой пиратской шайке.
   Наивная Анжелика прежде идеализировала подобную публику. Галантные и очаровательные дворяне, какими были прежде ее знакомые в обществе милых дам, превратились в настоящих разбойников! Могла ли она раньше подумать о том, что Оливье, красавец, рыцарь, изящный кавалер, дойдет до такой жизни? Предоставленные сами себе Пираты ругались, пили, играли в карты и рассказывали непристойные истории. Шайка повес внушала ей ужас, и она не могла на равных по правилам игры пить с ними ни по-тамплиерски, ни по-мушкетерски.
   А Ролан чувствовал себя как рыба в воде в обществе Пиратов. Когда эти ужасные господа горланили свои дикие песни, Ролан отбивал ритм на своем барабане. С лютней и гитарой это уже был целый оркестр! Но песни были подстать певцам. А она привыкла к нежным балладам. И музыкальное сопровождение не уступало содержанию – резкие, отрывистые гитарные аккорды и нервный, тревожный ритм роланова барабана. Правда, порой они и Ролана выпроваживали. Пока сия публика спала или когда месса Бахуса была в разгаре, барабанщик писал свои мемуары или беседовал со своим новым другом Вандомом. А именно барабанщик был единственным, кому она / кроме Бофора / могла бы довериться в чрезвычайных обстоятельствах. Но Бофорочка не считала нужным даже Ролана посвятить в свою тайну. Но, если бы все-таки пришлось, она доверилась бы только барабанщику. Разочаровавшись в молодых дворянах, герцогиня де Бофор, до которой долетали обрывки чудовищных Пиратских историй, в которых было больше похвальбы, чем правды, перешла к другой крайности. Ей стало страшно за себя, и теперь она вообразила, что любой из компании, собирающейся на шканцах, узнав, что она – женщина, вернее, девушка – начнет к ней приставать, и даже – что казалось ей хуже смерти! – применит силу, домогаясь ее любви…Об этом она и подумать боялась. В любом случае от такой опасной публики надо было держаться подальше.
   Все это усугубляло грусть печальной и одинокой Бофорочки. Все были заняты, все в компании, но она-то, дочь Бофора – тоже важная персона, не знала, куда себя деть, где приклонить голову.
   Счастливый мечтатель Ролан этого не понимал! Вот и сейчас он набросился на мнимого пажа с упреками, защищая своего кумира. Скорее невольно, чем сознательно, но де Бражелон отнимал у бедного пажа его единственного друга. И Анри ревновал на этот раз своего дружка-барабанщика к виконту. Во время путешествия Анри привязался к мальчику и полюбил как своего младшего брата. Ролан был слишком молод, чтобы на равных участвовать в оргиях этих разбойников. Это недолго, Ролан подрастет и будет таким же головорезом и повесой как все они. У будущего мушкетера многообещающие задатки. Ролановы развлечения в Фонтенбло говорят сами за себя. Но пока он был единственным обществом, достойным переодетой герцогини.
   – Я очень сожалею, – тихо сказал Анри.
   – Наконец-то, – заметил Ролан.
   – Вы меня не так поняли, Ролан. Я очень сожалею, что втянул вас в эту авантюру. Я надеялся, что мы подружимся. Там, в Тулоне, где я познакомился с вами, вы мне казались таким несчастным и одиноким, и я, поддавшись естественному чувству сострадания, помог вам. Но – ни одно доброе дело не остается безнаказанным! Спасибо, господин барабанщик! Кто я такой? Бедный паж, на которого никто не обращает внимания…
   Анри де Вандому стало до слез жалко себя. И слезы опять покатились по его щекам.
   – Да что вы ноете, Анри? – спросил мальчик, – Прекратите свое нытье! Вдруг увидят? Если вам не стыдно за себя, не будьте настолько эгоистом. А скажут, что я довел вас до слез!
   После того как Ролан слово в слово повторил фразу Рауля, паж заплакал в три ручья.
   – Вы даже фразы Бражелона повторяете, как попугай! Вот вы какой, Ролан! Конечно, для вашей карьеры дружба с адъютантом важнее.
   – Не смейте так говорить, я не карьерист!
   – Я же вижу, как вы подлизываетесь к виконту! Смотреть тошно!
   – А я вижу, как вы задираете виконта! Тоже тошно смотреть!
   – Я больше не буду, – сказал Анри де Вандом, – Я поразмыслил и понял, что вел себя очень глупо.
   – Вот и слава Богу! – искренне сказал Ролан, – Но почему же вы плачете, в таком случае?
   – Почему я плачу? – всхлипнул Анри, – Я разочаровался в человечестве!
   – Сильно сказано!
   Счастливые минуты доверия и признательности остались в прошлом. А в настоящем – злые, отталкивающие слова. Как она старалась помочь Ролану, с каким самоотверженным энтузиазмом, рискуя прослыть наивной идеалисткой, оправдывала все действия Рауля, спорила с герцогом. И вот итог – эти господа с цветущим видом расхаживают по кораблю, и совсем-то они не похожи на несчастненьких, которым нужна чья-то помощь, сочувствие, доброе слово. Но за все хорошее она получила суровый урок. Родной отец обозвал ее сегодня ''зареванной лахудрой''.
   – Увы! Люди такие лицемеры! Я и не думал, что они такие…
   – Я вас не понимаю, Анри! С чего вы взяли, что все кругом лицемеры?
   Анри вздохнул.
   – Вы помните, какой свинятник мы тут обнаружили? Бутылки, кожура, обглоданные кости…
   – Ну, вы прямо как девчонка! Могло быть и хуже! – сказал Ролан.
   – Куда же хуже? Хуже, по-моему, некуда! Мы с вами, Ролан, дворяне, убирали апельсиновые корки, все эти чудовищные объедки, потому что… я не мог видеть такую мерзость!
   – Ну и что? – пожал плечами Ролан, – Вы полагаете, мы уронили свое достоинство?
   – Я не о том. Вы помните, как красиво и поэтично начиналось наше плаванье?
   – Как я могу помнить – я спал в сундуке. Вы о визите Шевретты?
   – Могли ли мы тогда подумать, в какой хлев превратится палуба, усыпанная цветами? Если бы Шевретта увидела оставленный Пиратами свинюшник…
   – При даме – свинюшник? О нет! Но здесь нет дам.
   – Вот! – вскричал Анри, – Теперь я знаю, что мужчинам нельзя верить. Может, когда и были благородные рыцари, но все они остались в далеком прошлом. В Столетней войне и крестовых походах. А сейчас, предоставленные сами себе, эти ужасные люди…
   – Глупо, – сказал Ролан, – Рыдать, словно настал конец света из-за пары обглоданных костей и апельсиновой кожуры.
   – И еще, – сказал Анри, вытирая слезы, – Все мы, в сущности, пираты. И это уже не игра.
   – С чего вы взяли?
   – А разве нет?
   – А разве да?
   – Ну, подумайте, Ролан, ради чего Бофор велел поднять красный флаг на корме?
   – Бить мусульман.
   – Зачем их бить? Что вам лично, бретонцу, сделали мусульмане?
   – А вы не знаете? Отобрать обратно все наши сокровища, которые они награбили. Мусульманские государства всегда грабежом промышляют, общеизвестный факт.
   – Наши?!
   – Ну… не только наши. Испанские. Английские.
   – Вот у вора дубинку украл.
   – Что за чушь! Надо же их проучить.
   – А потом кому достанутся сокровища?
   – Королю. Адмиралу.
   – Вам не приходило в голову, что главное сокровище – люди? А что выиграют простые люди в этой войне? Матросы? Простые солдаты?
   – Ну,… им тоже что-то достанется. Призовые деньги, так, кажется.
   – Боюсь, что большинству достанется смерть.
   – Всех не убьют. А кому-то повезет. Но, если думать об этом день и ночь, так и спятить недолго. Я стараюсь не думать, и вам то же советую. Лучше бы вы дома сидели.
   – Война из-за сокровищ – грязная война!
   – Не только из-за сокровищ. Грабежи нашего цветущего побережья должны прекратиться раз и навсегда!
   – Я слышал, о чем болтают солдаты.
   – И я слышал. Все как помешались на сокровищах.
   – Вот видите! И еще называют это Девятым Крестовым Походом! Не нравится мне вся эта затея.
   – Зачем же вы поехали?
   – Черт попутал.
   – Плохое у вас настроение, друг мой.
   – Куда хуже. Ролан, но разве я не прав?
   – Отчасти. Просто я вспомнил, что Шевретта привезла Бофору какие-то важные бумаги. Они могут изменить весь характер войны.
   – Как так?
   – Я говорю только то, что слышал. Я же был совсем рядом. Я и сам не понимаю, в чем суть.
   – Что же могло быть в этих бумагах? – удивился Анри.
   – Говорю же вам – не знаю! Какая-то важная тайна. Но скоро, наверно, мы все узнаем. Вы же знаете, что Шевретта тайны просто обожает. Она без тайн жить не может, прекрасная графиня!
   – Мне от этих тайн ни жарко, ни холодно.
   – Вам – конечно. Но тем, кто замешан в ее тайны, и жарко, и холодно. Да какие у вас могут быть тайны, Анри, дорогой мой!
   Паж возмущенно охнул.
   – И у Бофора нет тайн, вы полагаете?
   – У Бофора? О нет! Милейший герцог тоже любит тайны. Вот эти секретные бумаги Шевретты – одна из них.
   – Это их общая политическая тайна, это не в счет.
   – А что в счет?
   Анри загадочно улыбнулся.
   ''Самая главная тайна Бофора – это я!''
   Ролан взглянул на приятеля, но не стал наседать с расспросами. Барабанщик был смышленым мальчиком и не раз замечал переглядки и перемигивания пажа и адмирала. Ролан сделал именно тот вывод, которого боялась герцогиня де Бофор. Хотя внешнее сходство пажа с адмиралом и вызывающее поведение с важными персонами утвердили Ролана в его предположениях. И Ролан, желая поднять настроение друга, затянул буканьерскую песенку:
   – Грести на галерах, болтаться в петле -
   Удел буканьеров на этой земле…
   Но мы – буканьеры! Нет выше карьеры…
   – Прекратите! – воскликнул Анри, – Что за ужасы! Каторжники, повешенные! В песне, что пели моряки, таких слов не было!
   – Да она очень длинная, буканьерская песенка, – сказал Ролан, – Все куплеты просто невозможно запомнить. Вы меня перебили, а ведь дальше речь пойдет о том, как буканьеры идут на любой риск, чтобы выручить своих. Конечно, при Шевретте моряки исполняли песенку с купюрами. Но после шторма мы имели удовольствие услышать все ее куплеты. Даже этот:
   – Красотка-креолка, ты мне отдалась.
   Морская помолвка, минутная страсть…
   – Боже мой! – ахнул Анри.
   – Ну вот, забыл, – вздохнул мальчик, – Вы меня сбили… Смысл в том, что буканьер обрюхатил креолку и…,кажется, так -
   Родится девчонка – пойдет по рукам,
   Родится мальчишка – в пираты отдам…
   А дальше я забыл! Вспомню, допою!
   – Не напрягайте свою память, дорогой Ролан. Скажите, вы вдумывались в смысл буканьерской песни? Вы… отождествляли себя с ее… лирическим героем?
   – Я просто пел! Чтобы развеселить вас!
   – А стали бы вы петь буканьерскую песню вашей матери? И сестре?
   – Ни в коем случае! – сказал Ролан, – Но вы мне не мать и не сестра, вы мой друг, разве нет?
   – Спасибо. Вы очень подняли мое настроение вашими галерниками, повешенными и креолками в интересном положении.
   Ролан пожал плечами.
   – Куда хотел залезть де Невиль? – вдруг спросил Анри.
   Барабанщик указал ему на салинг. Анри, задрав голову, посмотрел ввысь.
   – Сумасшедший, – прошептал он.
   – Не такой уж и сумасшедший, – сказал Ролан, – Матросы-то залезают.
   – На то они и матросы, – возразил паж.
   – А чем мы хуже? – пробормотал барабанщик, – Идея! – воскликнул он.
   – Что вы задумали?
   – Великолепная идея! Вы скучаете, Анри, вам грустно, вы даже плакали. Предлагаю бесподобное приключение. ''Завтрак на грот-мачте''. На салинге!
   Вандом с ужасом посмотрел на барабанщика.
   – Что? – спросил он.
   – Вот так когда-то и на Атоса в Ла-Рошели смотрели.
   – При чем тут Атос?
   – Вы знаете про ''Завтрак под пулями''?
   – Кто этого не знает?
   Будущий мушкетер толкнул приятеля локтем.
   – Ну какой же вы недогадливый! У мушкетеров был завтрак под пулями, у нас будет завтрак… на грот-мачте! Я предлагаю вам приключение, героическое морское приключение, а вы на меня смотрите как на безумца. Мы всем докажем, чего мы стоим! Ну, решайтесь же, Анри, мальчишка вы или нет, черт побери! Вы хотели доказать свою храбрость!
   Ролан еще что-то говорил. На современный молодежный жаргон слова Ролана можно было бы перевести как ''слабо''. Да, трус на салинг не полезет! Анри решился. Глаза Вандома вспыхнули.
   – Я не сдрейфил, Ролан! Мы докажем! – Анри пожал руку барабанщику, – Мы докажем и морякам, и капитану, и адмиралу, и сыну Атоса – всем им! Но я все-таки уточню ваш план. Вы очень хотите есть?
   – Нет. Вообще не хочу.
   – Давайте лучше – наперегонки. Не сидеть и лопать, а просто забраться – и сразу вниз. Кто быстрее?
   – Принято! – воскликнул Ролан.
   Паж и барабанщик ударили по рукам.
   – А на что спорим, Анри? У вас есть деньги?
   – Нет.
   – У меня тоже.
   – Давайте на желание.
   – Давайте. Ваше условие?
   – Если вы, Ролан, выиграете, я буду сшивать все листы ваших мемуаров, что вы еще изволите написать, так, как сделал это с вашей последней главой. И, если этого мало, стащу для вас еще пачку бумаги.
   – Идет! – радостно сказал Ролан, – Ну, а я чем могу быть вам полезен? Что я должен сделать, если вы выиграете наше состязание?
   – Вы? И вы еще спрашиваете? Паж Короля-Солнца?
   – Вчера – паж, сегодня – барабанщик, завтра – мушкетер.
   – Безусловно, – кивнул Анри, – С каких пор вы при Дворе?
   – Когда король женился на Марии-Терезии.
   – То, что надо! Вы напишете еще одну главу мемуаров. Лично для меня.
   – О чем?
   – О событиях при Дворе Короля-Солнца. До тех пор, как вы удрали к нашему герцогу.
   – Зачем вам это надо?
   – Мне нужна информация.
   – Зачем, о ком и о чем?
   – Об интригах, дуэлях, романах.
   – Тьфу! Тоска! И все-таки зачем?
   – Какой вы настырный!
   – Вы еще настырнее!
   ''А ведь я тоже бывший придворный'', – вспомнила Бофорочка грустные слова Шевалье де Сен-Дени и решила любой ценой вытрясти из пажа хронику событий Двора Короля-Солнца. Если Ролан изложит ей все события, о которых она имела очень смутное представление по беседам с отцом и сжатому и не очень-то понятному рассказу де Невиля, она все-таки вычислит, кто скрывается под таинственным псевдонимом ''Шевалье де Сен-Дени''. А этот неизвестный господин, подумала Бофорочка, печально улыбаясь, тоже, как Бофор и Шевретта, обожает тайны…
   – Хроника Двора Людовика XIV? Вам?
   – Да, мне.
   – Я похож на чокнутого?
   – Похож. Разве здравомыслящий человек предложит ''Завтрак на грот-мачте''?
   – Скажем иначе. Я похож на предателя?
   – Нет. Кого вы предаете?
   – Если я вам выложу хронику Двора, я дам вам оружие против нашего Вожака.
   – Он как-то скомпрометировал себя при Дворе?
   – Не он, а особа, которую он любит.
   – Все еще любит?
   – Кто его знает! А вы еще издеваться начнете…
   – Я не из-за него вас допрашиваю. Мое бутылочное письмо…Ваша "Хроника" может, имеет отношение к тому, кому мое письмо адресовано.
   – Вашему таинственному другу?
   – Да.
   – Это правда?
   – Клянусь вам!
   – Тогда я согласен! Ваше условие принято! Итак, Вандом – пора! Поспешим, пока никто не явился мешать нам.
   Отступать было поздно.
   – Раз, два, три! – скомандовал Ролан.
 

ЭПИЗОД 26. ФРАНЦУЗСКИЙ ЭКСТРИМ.

 

8. ФОРС-МАЖОР. МОЛИТВА БАРАБАНЩИКА.

 
   О, не надо было принимать вызов Ролана! Но Анри де Вандом так хотел казаться настоящим мальчишкой, смелым морским волком, так хотел доказать всем, что он не трус. Он так хотел, чтобы его все уважали. К малышу де Линьету многие относились почти как к равному, а пажа Анри никто всерьез не воспринимал. Бедный Вандом принял участие в глупой авантюре, надеясь, что после этого приключения он завоюет авторитет у Пиратов Короля-Солнца, и даже их лихой Вожак, Бражелон, в особенности Бражелон будет после этой отчаянной выходки относиться к нему с должным уважением.
   А теперь Анри застрял на салинге грот-мачты и боится пошевелиться. Стоящий у основания мачты Ролан с тревогой смотрел на крохотную фигурку своего приятеля.
   – Вандом! – закричал барабанщик, сложив ладони рупором, – Вандом! Слезайте, пожалуйста!
   Несчастный Вандом не отзывался. Паж Бофора казался Ролану похожим на игрушечных солдатиков, с которыми он еще не так давно забавлялся. Анри вцепился в мачту, обнял ее обеими руками, и – это видел даже стоящий внизу Ролан – его била дрожь.
   – Перебирайся обратно на ванты! – кричал Ролан, – Не бойся! Ну что же ты, Анри…
   Анри замотал головой. Ролан решил, что Анри не знает, что такое ванты или забыл с перепугу и не понял, куда ему лезть. Он опять заорал как можно громче:
   – Анри! Лезь на лестницы! У тебя получится! Смелее!
   Вандом не ответил. Похоже, он молился. Медлить было нельзя. Не может же этот бедолага торчать на такой верхотуре! Сам он, конечно, пажа не снимет, это было ясно: он не удержит Анри. Надо звать на помощь. Ему попадет, но не бросать же в беде Вандома!
   – Держитесь, Анри! – опять закричал Ролан, – Я позову кого-нибудь!
   А кого? Капитана? Вожака? Того и другого? Ролан зажмурился, вытянул указательные пальцы. Так! И Ролан помчался за помощью.
   – Сударь! – взмолился Ролан, – Помогите! Скорее! Беда!
   – Что там еще? – спросил Рауль.
   Ролан перевел дух.
   – Человек за бортом? – иронически спросил Рауль.
   – Не смейтесь, господин виконт! Действительно, беда с Вандомом. Вернее, может случиться беда. Стал бы я вас беспокоить! Его надо скорее снять с мачты!
   – С какой еще мачты?
   – С грот-мачты, господин виконт! Он там застрял и слезать боится.
   – Где застрял Вандом?
   – На салинге!
   – Ты не путаешь? Ведь мы дальше марсовой площадки не забирались.
   – А Вандом забрался. Хорош бы я был, если бы перепутал марс и салинг! Самая верхняя площадка!
   – Как он так оказался? – все еще не понимал Рауль.
   – Залез.
   – Маленький Вандом залез на салинг? Невероятно!
   – Почему бы и нет? Почему бы Вандому не залезть на салинг? Чем он хуже других?
   – На него это не похоже.
   – Вы его еще не знаете! Вы думаете, если он такой хорошенький и аккуратненький, то он миньон какой-нибудь? Ничуть не бывало! Анри де Вандом отличный малый! Бежим же, сударь! Надо спасать Вандома!
   – Я никуда не побегу, пока господин сочинитель не соизволит объяснить, как отличный малый Анри де Вандом оказался на салинге грот-мачты. Ведь это немалая высота.
   Рауль не верил своим ушам и решил, что барабанщик его разыгрывает. Они сговорились, он, как последний дурак, побежит спасать Вандома, а нарвется на какое-нибудь ''хи-хи, мы только шутили,… обманули дурака…''
   – Немалая? Ужасная! П'сят метров!
   – Пятьдесят семь и шесть, – уточнил Рауль.
   Ролан, охваченный тревогой, даже забыл о своих мемуарах и потянул Рауля за рукав.
   – Бежим же, – взмолился Ролан, – Пожалуйста!
   – Это правда?
   – Истинная правда!
   – И все-таки, какой черт понес Вандома на мачту?
   – Этот черт я, – сокрушенно сказал Ролан, – Мы поспорили, кто быстрее доберется до этого самого салинга.