Страница:
А мне вдруг стало очень страшно. Нет, не мести де Фуа я испугался! Я боялся так запросто подойти к таким знаменитостям, я, маленький паж… А если они мне не поверят? Посмеются да прогонят, и я буду вынужден с позором удалиться.
– Мы же решили… Песня будет как пароль.
– А почему они должны поверить моей песне?
– Нашей песне, – поправила сестра, – Их тоже, Ролан. Это же наши!
– А если они мне не поверят? Нашу песню не только друзья знали. Боюсь я, ужасно боюсь, Жюльетта.
– Раньше ты никогда не произносил слово боюсь. В Доме де Линьетов не было трусов!
– Но я правда боюсь!
– Что ж, – сказала Жюльетта, этак презрительно сощурившись, – Тогда уходим. Пусть все остается на своих местах. Пусть Бофор воюет поврежденными пушками. Пусть все погибнут, потому что Ролан де Линьет струсил!
– А ты? Почему я? Почему бы тебе самой не обратиться к ним? – Жюльетта посмотрела на меня, и я понял, что она, удивленная и испуганная такой реакцией монахинь и придворных, предпочитает держаться в тени.
– Ты права, Жюльетта. В Доме де Линьетов не было трусов. Прости мне эту минутную слабость. Я просто очень разволновался, но это пройдет! Уже прошло!
– Вот и умница, Роланчик. Иди. С Богом, малыш!
– Позвать их сюда?
– Да, да! Я жду!
Ноги мои сделались как тряпочные, но я выбрался из-за столика и, стараясь держаться как можно непринужденнее, направился к Атосу и Граммону, которые продолжали свою беседу. Веселая компания рыжего парняги уже удалилась, хохоча и бряцая шпагами. Я подошел к столу, поклонился и вполголоса пропел: ''Фрондерский ветер веет над страной…" Граф и маршал переглянулись и удивленно взглянули на меня.
– И ''Фрондерский ветер'' принес к нам такого малютку? – насмешливо спросил герцог де Граммон. А граф де Ла Фер ничего не сказал, но смотрел на меня с лукавой, но добродушной улыбкой.
Тогда я вспомнил, что мне рассказывали о захвате Города вояками генерала де Фуа.
Когда фрондеры вывесили белый флаг, и Генрих Д'Орвиль заявил роялистским послам, что сдает Город армии короля, защитники Города бросали оружие, а люди де Фуа срывали с их шляп соломенные жгуты и выдирали из-за лент пучки колосьев – фрондерские знаки отличия. Де Фуа наблюдал за этим, сидя на коне, и тогда произнес фразу, которую потом повторила вся страна – кто с ненавистью и отчаянием, кто со злорадным торжеством: ''Сила солому ломит!''
А я сказал: ''Сила солому не сломит!'' Граф и маршал опять переглянулись.
– Господа, – тихо сказал я, – Простите за дерзость, что я, не имея чести быть представленным вам, осмеливаюсь отрывать ваше время, но, клянусь честью, только вещи чрезвычайной важности побудили меня обратиться к вам.
– Мы готовы вас выслушать… молодой человек, – сказал с улыбочкой граф де Ла Фер, но, кажется, смотрел на меня как на несмышленого малолетка.
– Но просим покороче, юноша, – проворчал маршал, – В одном предложении два раза слово ''честь'', ужасно, не правда ли, Атос?
– Такому ребенку можно простить, – усмехнулся Атос.
– Говорите, в чем дело, и поживее – мы спешим.
– Я буду краток. Вернее, мы будем кратки. Не угодно ли вам, господа, последовать за мной?
Опять переглядки! Ясно, господа подозревают, что я подослан, чтобы заманить их в ловушку.
– Может быть, вы сначала представитесь?
– Шевалье Ролан де Линьет, к вашим услугам!
У господ вытянулись лица – конечно, они знали нашу грустную историю.
– Этого достаточно, – сказал граф де Ла Фер и поднялся, – Я следую за вами, шевалье де Линьет.
Маршал пожал плечами и поднялся вслед за Атосом.
И, хотя Жюльетте не удалось выдать себя за виконта де Линьета, она рассказала Атосу и Граммону про подлый заговор генерала, но, в отличие от нас, фрондерские вожди встретили наше сообщение спокойно.
– Нечто подобное следовало ожидать, – сказал граф де Ла Фер, – Не знаю как насчет саботажа, но панику враги герцога пытаются посеять. Не беспокойтесь, сударь.
Хотя он назвал Жюльетту "сударь'', в глазах его блеснули лукавые огоньки, и мы поняли, что тайна разгадана.
– Вы предупредите герцога?
– Мы предупредим не герцога, мы предупредим катастрофу, – сказал Граммон, – Заглянем в Королевский Арсенал, дорогой Атос?
Атос кивнул.
– Вы сможете разобраться, в чем там дело? Ведь неисправность очень хитрая, мы не знали, к кому обратиться. Мы позвали вас на помощь наобум!
– И правильно сделали…молодые люди. Вы сделали то, что должны были сделать, а теперь наша очередь.
Так мы с Жюльеттой сорвали подлый заговор генерала де Фуа. Я, честно говоря, так и не понял, в чем была причина, что там напортачил де Фуа, чтобы пушки не стреляли. Но зато теперь я знал, где находятся бофоровские пушки, и решил забраться в одну из этих повозок и бежать на войну.
Так я и сделал!
10.О ТОМ, КАК Я ПОССОРИЛСЯ С АДЪЮТАНТОМ БОФОРА, ГОСПОДИНОМ ВИКОНТОМ ДЕ БРАЖЕЛОНОМ.
Но охрана не дремала! Я пожирал глазами повозки. Неужели мне не затаиться где-нибудь между мешками, тюками, хотя бы внизу, под колесами? И что за дотошные люди эти бофоровцы, настоящие черти! Наверно, Святой Петр так не сторожит вход в Рай, как эти стражники!
А народ все скапливался у ограждения, и я понадеялся на то, что возникнет суматоха, давка, сутолока, и я прошмыгну в порт. Но надеждам моим, видно, не суждено было сбыться, меня преследовал злой Рок! Как ни напирала толпа, стоило выйти сержанту и рявкнуть, люди шарахнулись назад, и давка возникла, но в обратную сторону. `'И какой идиот это придумал!'' – c досадой проворчал я, едва не угодив под копыта какой-то лошади.
Какие-то молодчики пробились вперед и стали совать свои пропуска. Сержант велел их пропустить.
Толпа заволновалась.
– Вам лучше отойти в сторону, барин, – посоветовал парень, сидевший на повозке с бочками вина, – Видите, какая давка, как бы вас не придавили ненароком. Эй, сержант! Пропусти, у меня есть бумага!
– Покажь! – потребовал сержант, – Чего везешь?
– Вино для его светлости! – отвечал возница, – Вот, извольте взглянуть! И бумаги в порядке.
– Ща проверим, что за вино, – буркнул сержант.
– Неужто вы будете проверять каждую бочку? – удивился парень.
– Да, будем! Таков приказ!
– Перебесились вы тут, что ли! Никогда такого не было!
– А теперь будет!
– Совсем долбанулись!
– Молчать!
– Да это…я даже не знаю, как это называется!
– Это называется произвол! – закричал я.
– Ну-ка потише, ты, мелкий! – рявкнул сержант, – Ишь, какой горластый! А ты, с бочками, проезжай сюда, если все в порядке, мы тебя пропустим.
– Но! – крикнул парень. Он подъехал на своей повозке к самому ограждению. Бофоровцы стали осматривать его повозку. Тут я проскользнул под колесами повозки и подошел к вознице.
– Слушай, милейший! – обратился я к нему, – Какую такую бумагу ты предъявил сержанту?
Парень усмехнулся.
– Да неужто вы не знаете, барин?
– Не знаю. Слышь, мужик, расскажи, будь любезен. Я ведь не местный, из Парижа. Путешествую для собственного удовольствия. Почему закрыли порт?
– Порт закрыли по приказу бофоровского адъютанта, господина виконта де Бражелона. Его светлости герцогу хотели подсунуть поврежденные пушки. Чтобы, значит, герцога и всех наших там поубивало. Говорят, не обошлось без алжирских шпионов. Вот теперь и проверяют. А еще, говорят, поступило сообщение, что враги Бофора подложили взрывчатку на его флагманский корабль, вот тот, самый большой, ''Корона'' – вот мачты торчат, видите? Теперь и мышь в порт не прошмыгнет без проверки, ясно, барин? Да завтра с утра порт откроют, вы увидите все корабли. И ярмарка будет!
– Яснее не бывает. А покажи-ка мне, приятель, твой пропуск!
– Вот, глядите, мне не жалко, у меня совесть чистая – я везу вино. Когда еще такой случай представится подзаработать! Пусть смотрят, да только поскорее, чтобы мне еще разок успеть за винцом сгонять!
Я пробежал глазами документ и успокоился. Да я сам запросто состряпаю такую бумагу! Возможно, Поль сделал бы лучше, но Поль далеко. Еще не все потеряно, Ролан!
И, поблагодарив хозяина бочек, я выбрался из толпы, насколько мог, почистил персереновский костюм, в первой же лавке раздобыл бумагу и чернила и накарябал себе пропуск на имя шевалье Ролана де Линьета и расписался за бофоровского адъютанта, господина виконта де Бражелона.
C этим пропуском я вернулся в порт. Там был все такой же сумасшедший дом! На этот раз грозный сержант разбирался с каким-то дворянином, но, уточнив по спискам его фамилию, велел пропустить.
Дворянин сказал сержанту с угрозой:
– Вы еще услышите о шевалье де Мормале! – и проехал в порт.
– Видали мы таких! – фыркнул сержант этак беспечно и мне:
– А тебе чего, мелкий? Опять ты тут ошиваешься?
– У меня есть пропуск! – закричал я, – Вот!
– Что ж ты раньше молчал?
– Я… я думал, что потерял его.
– А ну, покажь!
Я с важным видом достал свою бумагу. Сержант воззрился на мой документ, принялся вертеть и так и сяк, посмотрел на свет.
– Что-то не так, cержант? – спросил я.
– Где ты взял эту бумагу?
– Я с вами свиней не пас, сержант! Извольте не говорить мне ''ты''! Я дворянин!
– ''Шевалье де Линьет''?
– Шевалье де Линьет!!! – заорал я.
– И ваш пропуск, шевалье, подписал…
– Виконт де Бражелон. Вы что, читать не умеете?
– Нет!
– Не умеете?
– Не так наш виконт расписывается!
– Как это не так? Какая это буква? ''Б-э-э-э''!
– Нет!
– Как это не ''Бэ''?
– ''Бэ'', но виконт не так ее пишет. А ну, говори, дворянчик, где ты взял эту бумагу?
– Пропустите меня немедленно!
– Не имею права.
– Вот что, жирный боров, позови дежурного офицера, если не умеешь читать!
– Ты, мелкий, не оскорбляй королевского сержанта при исполнении служебных обязанностей!
– Позовите офицера, я требую! Месье!
Подошедший к нам офицер оказался Сержем де Фуа. Но племянник генерала не узнал меня, посмотрел свысока и спросил:
– Что у вас опять за разборка?
– Вот, сударь: фальшивый пропуск у этого малька. Говорит, сам виконт подписывал! А я же знаю, как его милость расписывается. Во всех бумагах такое навороченное ''Бэ'' с двойным колечком, а тут простое.
– Ты прав! – сказал Серж де Фуа, – Не его рука.
– Ведите меня к виконту! – потребовал я.
– Какой прыткий! – усмехнулся Серж, подумал немного и сказал:
– Что ж, пошли, разберемся.
– Господин офицер, должен ли я отдать вам мою шпагу? – спросил я Сержа, – Вы меня арестовали, надо полагать?
– Не надо полагать, – зевая сказал Серж, – Просто мне чертовски скучно, мне все надоело, все задолбало, а ты забавный малый. Идем, маленькое развлечение, развеселим господина виконта.
– За кого вы меня принимаете? Я не шут! У меня важное дело!
– Какие могут быть важные дела в твои-то годы… – опять зевнул Серж.
– Вы не выспались, сударь?
– Я же тебе говорю: тос-ка!
Виконта окружала толпа народа, со всех сторон к нему тянулись руки с прошениями, чеками и прочими документами.
– Да этому базару конца-края не будет, – буркнул Серж и, растолкав толпу, пробился к виконту:
– Гони их в шею, Рауль!
– Оставь, – отмахнулся виконт, – Ждут же люди. Эй, ты, с мукой, давай твой чек, я подпишу.
– Все, этот мукомол последний! – заявил Серж, – А ну, убирайтесь! Перерыв! Его милости нужно отдохнуть! С каких это пор ты занимаешься мукой?
– Я, cударь, отвечаю за свой товар, у меня мука высшего качества! – утверждал мукомол.
– Я знаю, – кивнул виконт.
– Ну и дела! – захохотал Серж, – Ты что-то понимаешь в муке, друг мой?
– Я? Абсолютно ничего! Но Гримо – вот он понимает. Все, ''мученик'', иди, получай деньги.
– `'Мученик''. Ну и шутник вы, ваша милость! Премного благодарен!
– Не стоит. Тебе спасибо. Ну, кто там еще?
– Никого! – закричал Серж, – Никого не пущу! Убирайтесь отсюда, вам говорят!
– Да подожди ты! Мне не трудно, их не так много осталось.
– Ах, господин виконт! Вы сама любезность! Подпишите! От вашей подписи зависит все наше благосостояние! Вот спасибо-то! Дай вам Бог здоровья, сударь!
И виконт с любезной, бесстрастной и скучающей миной подписал еще несколько бумаг, и, когда просители убрались восвояси, обернулся к нам. Сразу скажу, знаменитой черной шляпы на нем уже не было. Шляпа была светлая, с ярко-алым пером. Cерж показал мой пропуск.
– Смотри, любезный друг, какого лазутчика задержали мои люди при попытке пробраться в порт.
– И ты меня беспокоишь из-за такого пустяка? – устало спросил виконт, – Занимался бы делом, Серж!
– Я все-таки оставлю тебе этого малого. Он так настаивал на личной встрече с тобой! А кстати, забавный мальчишка.
– Нашел время забавляться!
– Все! Следую твоему разумному совету, дорогой мой, и возвращаюсь на свой пост, а ты решай, что делать с этим юным шевалье.
Серж зевнул в третий раз.
– Тоска, Рауль!
– Тоска, Серж! – вздохнул виконт и обратился ко мне:
– Пройдемте в помещение, господин лазутчик. х х х
– Ваше счастье, шевалье де Линьет, что я немного знаком с вашим братом. Вас, впрочем, я тоже встречал при Дворе, и неоднократно. Вы ведь паж короля, если мне память не изменяет?
– Вам память не изменяет, господин виконт, но я уже не паж короля.
– Сочувствую, – пробормотал виконт, – Но как вы сюда попали?
– Долго рассказывать, милостивый государь. Сюда-то я попал сравнительно легко, все затруднения начались из-за того, что вам было угодно приказать закрыть порт, а мне надо было попасть туда во что бы то ни стало!
– Зачем?
– Я скажу вам чуть позже. Меня все гнали, не пропускали, вот и пришлось пойти на хитрость, которую вы, надеюсь, мне простите! Видит Бог, я не стал бы дурачить людей, но грех не воспользоваться последним шансом.
– Грех не воспользоваться последним шансом… – задумчиво повторил виконт, – А! Кажется, я догадываюсь в чем дело! Вы проделали это путешествие, чтобы попрощаться с братом? Я очень сожалею, Ролан, что вас не пропускали. Мы были вынуждены принять меры предосторожности.
– О, я понимаю, господин виконт! Вы не сердитесь?
– Нисколько. Вашу проблему легко решить, дитя мое. Я велю позвать вашего брата, Жюля де Линьета, и вы сможете пробыть в его обществе, сколько вам будет угодно. Что с вами, де Линьет? Разве вы не этого добивались?
Тут я попался! Если Жюль меня увидит, не видать мне Африки, и придется возвращаться!
– Нет! Не надо! Не зовите Жюля, господин виконт! Умоляю вас! Братан не должен меня видеть!
– Почему? Я, право, не понимаю.
– Ах, сударь! Как же вы не понимаете? Я удрал от короля насовсем! Я хочу драться!
– С кем?
– С этими… с дикарями!
– Вы в своем уме, шевалье де Линьет?
– Да! Возьмите меня с собой, умоляю вас!
– Какой великий воин!
– Не смейтесь надо мной, пожалуйста, я могу быть, к примеру, барабанщиком!
– Отставной козы барабанщик, – проворчал виконт.
– Судар-р-рь! Если бы я не знал ваше героическое прошлое, если бы на вашем месте был какой-нибудь придворный хлыщ, я заставил бы ответить на это ужасное оскорбление так, как подобает дворянину!
Виконт расхохотался.
– Серж прав, ты действительно забавный мальчишка. Не сердитесь, шевалье, я не хотел вас обидеть. Я пошутил. Но ваши услуги нам не понадобятся, примите мои искренние извинения и…
– Простите, что перебиваю вас, но если для меня не найдется лишнего барабана, я увековечу ваш славный поход своим пером!
– Вы собираетесь сочинять сказки о войне? Вы еще забавнее, чем показались с первого взгляда.
– О нет! Почему сказки? Ваши будущие подвиги должны быть отражены на страницах…
– Романа? Хе! Еще лучше, мой юный Скюдери!
– Нет, мемуаров. Сейчас ведь все пишут мемуары. И я обязательно напишу мемуары, вот увидите! А для этого мне необходимо быть очевидцем и участником событий!
– Вы, право, сумасшедший, – покачал головой виконт, – Только писателя нам и не хватало!
Я все еще надеялся убедить этого упрямого господина и от литературы перешел к войне. Я пытался объяснить, что Двор мне смертельно надоел, и я не хочу терять шанс отличиться и покрыть свое имя славой, подобно моим предкам, участникам крестовых походов.
– Да-да, сударь, говорил я виконту, – Мои предки ходили в крестовые походы, неужели же я буду прозябать при Дворе, занимаясь гнусными интригами, в то время как цвет нашего рыцарства поднимает знамя крестоносцев и начинает борьбу с неверными! Да Жоффруа де Линьет, тот, что воевал при Людовике Святом, от ярости в гробу перевернется! Я, что ли, виноват, что родился слишком поздно? Не при Людовике Святом, а при Людовике Четырнадцатом! Но ошибку судьбы можно исправить, если меня возьмут на войну с мусульманами!
– Вот что я тебе скажу, юнец, охваченный военным психозом! Убирайся домой, учи латынь и лопай кашку, и чтобы я тебя здесь больше не видел! И нечего нюни распускать!
Я смахнул со щек слезы обиды.
– Вас не устраивает мой возраст? Да, я… молод, но что за беда! Ваш друг Д'Артаньян, теперь первая шпага Франции, был ненамного старше! А вы, сударь, вы-то сами? Вы были совсем мальчишкой, когда начали свою блистательную военную карьеру! Разве я не прав?
– Ваша лесть слишком груба, де Линьет. И разве мы начинали с такой войны?
По нескольким резким словам, сорвавшимся с уст бофоровского адъютанта, я понял, что он считает будущую войну с мусульманами очень опасной и кровавой, и именно из этих соображений отказывает мне.
– Детям Бретани ничего не страшно! – гордо сказал я,- О сударь, неужели вы откажете земляку?
– Я вам не земляк, де Линьет, – отрезал виконт, – Я всю жизнь прожил в долине Луары, возле Блуа, и в вашей Бретани был всего несколько раз по случаю.
– И тем не менее, сударь, ваше имя поминают сестры Святой Агнессы в заздравной молитве в годовщину известных вам событий.
– Скоро будут поминать в заупокойной, – проворчал виконт.
– О нет, надеюсь, не скоро, что это вы, Боже упаси! И тем не менее жители Города помнят вас и ваших людей как своих спасителей, и, более того, в Городе говорят, что вы не кто иной как…
– Меня не интересует, что болтают кумушки вашего захолустья!
– Конечно! Вас больше интересует, что болтают придворные шлюхи-фрейлины! Что ж…извините… Наши кумушки, конечно, ошибаются.
Наследник герцога де Рогана, наш таинственный сеньор не мог бы даже в шутку назвать свой Город захолустьем.
– Я, пожалуй, пойду. Еще раз извините, что побеспокоил вашу милость. Не поминайте лихом!
– И куда же ты пойдешь?
– Куда глаза глядят! Вы же сами велели убираться.
– Ты должен вернуться в Париж.
– К королю? Никогда!
– Это уж твои дела. Но здесь, с нами, тебе не место.
– Я понял, и я ухожу.
– А ну, сядь! Черт побери! Неужели мне отрывать людей от дела, когда и так каждый человек на вес золота, чтобы доставить домой этого сосунка!
– Я обойдусь без ваших провожатых! Да пустите же меня!
– Сядь, я сказал! Ты ел сегодня?
– Вам-то что?
– О! Я знаю, что делать с вами, шевалье де Линьет! Как это мне сразу не пришло в голову! Когда уйдут наши корабли, вы вернетесь в Париж с графом де Ла Фером.
– Пеший конному не товарищ. У меня нет лошади.
– У нас есть запасная. На время путешествия отец вам ее одолжит. Я даже рад, что вас сюда занесло, шевалье де Линьет – с таким собеседником как вы, будущий великий мемуарист и сочинитель исторических хроник, графу будет не так скучно в дороге.
– При всем моем огромном уважении к графу де Ла Феру, я не собираюсь играть роль шута! В Доме де Линьетов не было шутов!
– А то Жоффруа де Линьет от злости в гробу перевернется. Я вам роль шута не навязываю. Вы мне понравились, Ролан. Вы умны, отважны – трус не добрался бы до Тулона совсем один, без денег, без лошади, трус не мечтал бы о военных подвигах. И я прошу вас быть добрым спутником моему отцу. Договорились?
– Это значит – вернуться, а вернуться невозможно!
– Хорошо, упрямая башка, я тебя не выпущу отсюда.
– Попробуйте только!
Не знаю, до чего бы мы договорились, но вбежал барон де Невиль и крикнул:
– Тебя зовет граф де Ла Фер!
– А что на ''Короне''?
– Все в порядке. Ложная тревога. Взрывчатка не обнаружена!
– А крюйт-камера?
– Под охраной экипажа.
– Знал бы, кто распустил эти слухи, велел бы повесить, – пригрозил виконт, – И все с одной целью – посеять панику. Тогда отбой, Оливье. Порт можно открывать.
– Ясно, – кивнул де Невиль и удалился.
– Никуда не смей уходить, – сказал виконт, поднимаясь, – Я вас сейчас познакомлю.
– Я знаком с господином графом, – крикнул я виконту, – Даст Бог, свидимся в другой раз! – с этими словами я бросился к окну, вскочил на подоконник и был таков. Так неудачно закончилась моя беседа с господином виконтом.
11.О ТОМ, КАК Я ПОДРУЖИЛСЯ С ПАЖОМ БОФОРА,ГОСПОДИНОМ ШЕВАЛЬЕ АНРИ ДЕ ВАНДОМОМ.
Между тем открыли порт, убрали ограждения, народ хлынул со всех сторон, откуда-то появились шатры, палатки, стали продавать всякую снедь, вино, цветы, простенькие сувениры.
Народ пил, плясал, глазел на фокусников – один малый дышал огнем подобно дракону, и на него с ужасом и восхищением пялились мои тулонские ровесники, иные факелами жонглировали, а ребятня помладше окружила кукольный театр, где показывали сказку в духе времени – храбрец-солдат обращает в бегство целую шайку разбойников в чалмах и покоряет прекрасную принцессу.
Люди в военной форме были героями этой ярмарки. Народ на них бросался, едва завидев бело-синие куртки королевской гвардии, словно стая гончих на охоте Людовика XIV, их качали, угощали и цветочки им вручали.
Но я сидел в своем укрытии, проклиная свою участь. А хотелось побродить по ярмарке, поглазеть по сторонам, посмотреть пьесу, что играли уже не куклы, а живые актеры, послушать невероятно интересные песни – сто пудов, в Фонтенбло такое не услышишь, это не для нежных ушек жеманных фрейлин, они все бы в обморок попадали, начиная с тихони Лавальер!
А песни мне ужас как понравились! Матросы пели о море и дьяволе, о татуированных креолках, виселице и ударах ножа, коке, утонувшем в котле с супом, скелете, охранявшем сундук с пиратским кладом, влюбленной в капитана девице, переодевшейся юнгой.
И есть уже хотелось. А денег нет, и приходится скрываться.
Вдруг послышались шаги. Я ничком бросился на землю и затаился. У меня отчаянно забилось сердце, когда послышался знакомый звук – с таким звуком шпага вылетает из ножен. Я сжался в комочек. Кончено! Сейчас меня обнаружат – и прости-прощай Африка!
Звонкий и нежный голос, принадлежащий, по всей вероятности, человеку еще очень молодому, спросил:
– Кто здесь?
Конечно, я промолчал.
– Мусульманский шпион?
Раздался звук, напоминающий шелчок пистолета.
– Выходи или я стреляю! Сдавайся! Да здравствует Франция и Сен-Дени!
– Не стреляйте! Я свой!
– Значит, хуже, чем шпион язычников! Заговорщик! Может, новый теракт замышляешь? Бросай оружие и выходи, или я пристрелю тебя на месте, Богом клянусь!
– Я не заговорщик, сударь! Идите сами сюда!
– Сено к лошади не ходит!
– Зато Магомет идет к горе!
– А… Магомет! Я так и подумал, что ты алжирский шпион!
– Да нет же, идите сюда, не бойтесь! Я свой, свой, клянусь честью! А прячусь я здесь, за скалой, потому что…
– Почему?
– Идите сюда, я расскажу.
– Если это ловушка, учти, Бофор повесит любого, кто коснется меня хотя бы пальцем!
– Это не ловушка, сударь, слово дворянина!
– Сейчас увидим, что ты за дворянин!
Обладатель звонкого голоса в два прыжка оказался возле меня. Это был стройный юноша небольшого роста, в голубом бархатном берете с белым пером и легкой накидке, одетый в красивую форму бофоровых пажей.
Этот юноша, лучше сказать, мальчик, очень миловидный и изящный, понравился мне с первого взгляда. Паж Бофора был примерно одного роста со мной, и по годам мы, скорее всего, были ровесники. У него по плечам струились золотые локоны, а у меня из-под шляпы свисали грязные космы, паж смотрел на меня широко открытыми глазами, а я, наверно, напоминал затравленного волчонка. Паж взглянул мне в лицо и с улыбкой засунул за пояс пистолет. Все так же продолжая доверчиво улыбаться, мальчик вложил в красивые ножны свою короткую шпагу и протянул мне руку.
– Теперь я вижу, что ты друг. Но скажи, от кого ты прячешься и кто ты такой?
– Легче ответить на второй ваш вопрос, господин паж! Я шевалье Ролан де Линьет!
– Мы же решили… Песня будет как пароль.
– А почему они должны поверить моей песне?
– Нашей песне, – поправила сестра, – Их тоже, Ролан. Это же наши!
– А если они мне не поверят? Нашу песню не только друзья знали. Боюсь я, ужасно боюсь, Жюльетта.
– Раньше ты никогда не произносил слово боюсь. В Доме де Линьетов не было трусов!
– Но я правда боюсь!
– Что ж, – сказала Жюльетта, этак презрительно сощурившись, – Тогда уходим. Пусть все остается на своих местах. Пусть Бофор воюет поврежденными пушками. Пусть все погибнут, потому что Ролан де Линьет струсил!
– А ты? Почему я? Почему бы тебе самой не обратиться к ним? – Жюльетта посмотрела на меня, и я понял, что она, удивленная и испуганная такой реакцией монахинь и придворных, предпочитает держаться в тени.
– Ты права, Жюльетта. В Доме де Линьетов не было трусов. Прости мне эту минутную слабость. Я просто очень разволновался, но это пройдет! Уже прошло!
– Вот и умница, Роланчик. Иди. С Богом, малыш!
– Позвать их сюда?
– Да, да! Я жду!
Ноги мои сделались как тряпочные, но я выбрался из-за столика и, стараясь держаться как можно непринужденнее, направился к Атосу и Граммону, которые продолжали свою беседу. Веселая компания рыжего парняги уже удалилась, хохоча и бряцая шпагами. Я подошел к столу, поклонился и вполголоса пропел: ''Фрондерский ветер веет над страной…" Граф и маршал переглянулись и удивленно взглянули на меня.
– И ''Фрондерский ветер'' принес к нам такого малютку? – насмешливо спросил герцог де Граммон. А граф де Ла Фер ничего не сказал, но смотрел на меня с лукавой, но добродушной улыбкой.
Тогда я вспомнил, что мне рассказывали о захвате Города вояками генерала де Фуа.
Когда фрондеры вывесили белый флаг, и Генрих Д'Орвиль заявил роялистским послам, что сдает Город армии короля, защитники Города бросали оружие, а люди де Фуа срывали с их шляп соломенные жгуты и выдирали из-за лент пучки колосьев – фрондерские знаки отличия. Де Фуа наблюдал за этим, сидя на коне, и тогда произнес фразу, которую потом повторила вся страна – кто с ненавистью и отчаянием, кто со злорадным торжеством: ''Сила солому ломит!''
А я сказал: ''Сила солому не сломит!'' Граф и маршал опять переглянулись.
– Господа, – тихо сказал я, – Простите за дерзость, что я, не имея чести быть представленным вам, осмеливаюсь отрывать ваше время, но, клянусь честью, только вещи чрезвычайной важности побудили меня обратиться к вам.
– Мы готовы вас выслушать… молодой человек, – сказал с улыбочкой граф де Ла Фер, но, кажется, смотрел на меня как на несмышленого малолетка.
– Но просим покороче, юноша, – проворчал маршал, – В одном предложении два раза слово ''честь'', ужасно, не правда ли, Атос?
– Такому ребенку можно простить, – усмехнулся Атос.
– Говорите, в чем дело, и поживее – мы спешим.
– Я буду краток. Вернее, мы будем кратки. Не угодно ли вам, господа, последовать за мной?
Опять переглядки! Ясно, господа подозревают, что я подослан, чтобы заманить их в ловушку.
– Может быть, вы сначала представитесь?
– Шевалье Ролан де Линьет, к вашим услугам!
У господ вытянулись лица – конечно, они знали нашу грустную историю.
– Этого достаточно, – сказал граф де Ла Фер и поднялся, – Я следую за вами, шевалье де Линьет.
Маршал пожал плечами и поднялся вслед за Атосом.
И, хотя Жюльетте не удалось выдать себя за виконта де Линьета, она рассказала Атосу и Граммону про подлый заговор генерала, но, в отличие от нас, фрондерские вожди встретили наше сообщение спокойно.
– Нечто подобное следовало ожидать, – сказал граф де Ла Фер, – Не знаю как насчет саботажа, но панику враги герцога пытаются посеять. Не беспокойтесь, сударь.
Хотя он назвал Жюльетту "сударь'', в глазах его блеснули лукавые огоньки, и мы поняли, что тайна разгадана.
– Вы предупредите герцога?
– Мы предупредим не герцога, мы предупредим катастрофу, – сказал Граммон, – Заглянем в Королевский Арсенал, дорогой Атос?
Атос кивнул.
– Вы сможете разобраться, в чем там дело? Ведь неисправность очень хитрая, мы не знали, к кому обратиться. Мы позвали вас на помощь наобум!
– И правильно сделали…молодые люди. Вы сделали то, что должны были сделать, а теперь наша очередь.
Так мы с Жюльеттой сорвали подлый заговор генерала де Фуа. Я, честно говоря, так и не понял, в чем была причина, что там напортачил де Фуа, чтобы пушки не стреляли. Но зато теперь я знал, где находятся бофоровские пушки, и решил забраться в одну из этих повозок и бежать на войну.
Так я и сделал!
10.О ТОМ, КАК Я ПОССОРИЛСЯ С АДЪЮТАНТОМ БОФОРА, ГОСПОДИНОМ ВИКОНТОМ ДЕ БРАЖЕЛОНОМ.
/ Мемуары Ролана. /
Увы! В Тулоне меня ждал неприятный сюрприз: порт был закрыт! Часовые никого не пропускали, осматривали каждую повозку, и, честно говоря, я даже расплакался от досады! Забраться в такую даль, быть у самой цели – и внезапно потерпеть такое фиаско! А у меня не было ни лошади, ни еды, ни денег, даже если бы я решил вернуться. Но с какой миной я вернусь? Все откроется, надо мной будут потешаться все наши пажи, дразнить, издеваться, сочинять эпиграммы – я знал, на что способны эти ребята. Когда я представил ехидную физиономию Поля и как наяву услышал его голос: ''Героический рыцарь Ролан, победитель арабов, виват!'' – я застонал от отчаяния. ''Нет, Ролан, – сказал я себе, – Нет обратной дороги! Любой ценой надо пробраться в порт, а оттуда – на корабль!''Но охрана не дремала! Я пожирал глазами повозки. Неужели мне не затаиться где-нибудь между мешками, тюками, хотя бы внизу, под колесами? И что за дотошные люди эти бофоровцы, настоящие черти! Наверно, Святой Петр так не сторожит вход в Рай, как эти стражники!
А народ все скапливался у ограждения, и я понадеялся на то, что возникнет суматоха, давка, сутолока, и я прошмыгну в порт. Но надеждам моим, видно, не суждено было сбыться, меня преследовал злой Рок! Как ни напирала толпа, стоило выйти сержанту и рявкнуть, люди шарахнулись назад, и давка возникла, но в обратную сторону. `'И какой идиот это придумал!'' – c досадой проворчал я, едва не угодив под копыта какой-то лошади.
Какие-то молодчики пробились вперед и стали совать свои пропуска. Сержант велел их пропустить.
Толпа заволновалась.
– Вам лучше отойти в сторону, барин, – посоветовал парень, сидевший на повозке с бочками вина, – Видите, какая давка, как бы вас не придавили ненароком. Эй, сержант! Пропусти, у меня есть бумага!
– Покажь! – потребовал сержант, – Чего везешь?
– Вино для его светлости! – отвечал возница, – Вот, извольте взглянуть! И бумаги в порядке.
– Ща проверим, что за вино, – буркнул сержант.
– Неужто вы будете проверять каждую бочку? – удивился парень.
– Да, будем! Таков приказ!
– Перебесились вы тут, что ли! Никогда такого не было!
– А теперь будет!
– Совсем долбанулись!
– Молчать!
– Да это…я даже не знаю, как это называется!
– Это называется произвол! – закричал я.
– Ну-ка потише, ты, мелкий! – рявкнул сержант, – Ишь, какой горластый! А ты, с бочками, проезжай сюда, если все в порядке, мы тебя пропустим.
– Но! – крикнул парень. Он подъехал на своей повозке к самому ограждению. Бофоровцы стали осматривать его повозку. Тут я проскользнул под колесами повозки и подошел к вознице.
– Слушай, милейший! – обратился я к нему, – Какую такую бумагу ты предъявил сержанту?
Парень усмехнулся.
– Да неужто вы не знаете, барин?
– Не знаю. Слышь, мужик, расскажи, будь любезен. Я ведь не местный, из Парижа. Путешествую для собственного удовольствия. Почему закрыли порт?
– Порт закрыли по приказу бофоровского адъютанта, господина виконта де Бражелона. Его светлости герцогу хотели подсунуть поврежденные пушки. Чтобы, значит, герцога и всех наших там поубивало. Говорят, не обошлось без алжирских шпионов. Вот теперь и проверяют. А еще, говорят, поступило сообщение, что враги Бофора подложили взрывчатку на его флагманский корабль, вот тот, самый большой, ''Корона'' – вот мачты торчат, видите? Теперь и мышь в порт не прошмыгнет без проверки, ясно, барин? Да завтра с утра порт откроют, вы увидите все корабли. И ярмарка будет!
– Яснее не бывает. А покажи-ка мне, приятель, твой пропуск!
– Вот, глядите, мне не жалко, у меня совесть чистая – я везу вино. Когда еще такой случай представится подзаработать! Пусть смотрят, да только поскорее, чтобы мне еще разок успеть за винцом сгонять!
Я пробежал глазами документ и успокоился. Да я сам запросто состряпаю такую бумагу! Возможно, Поль сделал бы лучше, но Поль далеко. Еще не все потеряно, Ролан!
И, поблагодарив хозяина бочек, я выбрался из толпы, насколько мог, почистил персереновский костюм, в первой же лавке раздобыл бумагу и чернила и накарябал себе пропуск на имя шевалье Ролана де Линьета и расписался за бофоровского адъютанта, господина виконта де Бражелона.
C этим пропуском я вернулся в порт. Там был все такой же сумасшедший дом! На этот раз грозный сержант разбирался с каким-то дворянином, но, уточнив по спискам его фамилию, велел пропустить.
Дворянин сказал сержанту с угрозой:
– Вы еще услышите о шевалье де Мормале! – и проехал в порт.
– Видали мы таких! – фыркнул сержант этак беспечно и мне:
– А тебе чего, мелкий? Опять ты тут ошиваешься?
– У меня есть пропуск! – закричал я, – Вот!
– Что ж ты раньше молчал?
– Я… я думал, что потерял его.
– А ну, покажь!
Я с важным видом достал свою бумагу. Сержант воззрился на мой документ, принялся вертеть и так и сяк, посмотрел на свет.
– Что-то не так, cержант? – спросил я.
– Где ты взял эту бумагу?
– Я с вами свиней не пас, сержант! Извольте не говорить мне ''ты''! Я дворянин!
– ''Шевалье де Линьет''?
– Шевалье де Линьет!!! – заорал я.
– И ваш пропуск, шевалье, подписал…
– Виконт де Бражелон. Вы что, читать не умеете?
– Нет!
– Не умеете?
– Не так наш виконт расписывается!
– Как это не так? Какая это буква? ''Б-э-э-э''!
– Нет!
– Как это не ''Бэ''?
– ''Бэ'', но виконт не так ее пишет. А ну, говори, дворянчик, где ты взял эту бумагу?
– Пропустите меня немедленно!
– Не имею права.
– Вот что, жирный боров, позови дежурного офицера, если не умеешь читать!
– Ты, мелкий, не оскорбляй королевского сержанта при исполнении служебных обязанностей!
– Позовите офицера, я требую! Месье!
Подошедший к нам офицер оказался Сержем де Фуа. Но племянник генерала не узнал меня, посмотрел свысока и спросил:
– Что у вас опять за разборка?
– Вот, сударь: фальшивый пропуск у этого малька. Говорит, сам виконт подписывал! А я же знаю, как его милость расписывается. Во всех бумагах такое навороченное ''Бэ'' с двойным колечком, а тут простое.
– Ты прав! – сказал Серж де Фуа, – Не его рука.
– Ведите меня к виконту! – потребовал я.
– Какой прыткий! – усмехнулся Серж, подумал немного и сказал:
– Что ж, пошли, разберемся.
– Господин офицер, должен ли я отдать вам мою шпагу? – спросил я Сержа, – Вы меня арестовали, надо полагать?
– Не надо полагать, – зевая сказал Серж, – Просто мне чертовски скучно, мне все надоело, все задолбало, а ты забавный малый. Идем, маленькое развлечение, развеселим господина виконта.
– За кого вы меня принимаете? Я не шут! У меня важное дело!
– Какие могут быть важные дела в твои-то годы… – опять зевнул Серж.
– Вы не выспались, сударь?
– Я же тебе говорю: тос-ка!
Виконта окружала толпа народа, со всех сторон к нему тянулись руки с прошениями, чеками и прочими документами.
– Да этому базару конца-края не будет, – буркнул Серж и, растолкав толпу, пробился к виконту:
– Гони их в шею, Рауль!
– Оставь, – отмахнулся виконт, – Ждут же люди. Эй, ты, с мукой, давай твой чек, я подпишу.
– Все, этот мукомол последний! – заявил Серж, – А ну, убирайтесь! Перерыв! Его милости нужно отдохнуть! С каких это пор ты занимаешься мукой?
– Я, cударь, отвечаю за свой товар, у меня мука высшего качества! – утверждал мукомол.
– Я знаю, – кивнул виконт.
– Ну и дела! – захохотал Серж, – Ты что-то понимаешь в муке, друг мой?
– Я? Абсолютно ничего! Но Гримо – вот он понимает. Все, ''мученик'', иди, получай деньги.
– `'Мученик''. Ну и шутник вы, ваша милость! Премного благодарен!
– Не стоит. Тебе спасибо. Ну, кто там еще?
– Никого! – закричал Серж, – Никого не пущу! Убирайтесь отсюда, вам говорят!
– Да подожди ты! Мне не трудно, их не так много осталось.
– Ах, господин виконт! Вы сама любезность! Подпишите! От вашей подписи зависит все наше благосостояние! Вот спасибо-то! Дай вам Бог здоровья, сударь!
И виконт с любезной, бесстрастной и скучающей миной подписал еще несколько бумаг, и, когда просители убрались восвояси, обернулся к нам. Сразу скажу, знаменитой черной шляпы на нем уже не было. Шляпа была светлая, с ярко-алым пером. Cерж показал мой пропуск.
– Смотри, любезный друг, какого лазутчика задержали мои люди при попытке пробраться в порт.
– И ты меня беспокоишь из-за такого пустяка? – устало спросил виконт, – Занимался бы делом, Серж!
– Я все-таки оставлю тебе этого малого. Он так настаивал на личной встрече с тобой! А кстати, забавный мальчишка.
– Нашел время забавляться!
– Все! Следую твоему разумному совету, дорогой мой, и возвращаюсь на свой пост, а ты решай, что делать с этим юным шевалье.
Серж зевнул в третий раз.
– Тоска, Рауль!
– Тоска, Серж! – вздохнул виконт и обратился ко мне:
– Пройдемте в помещение, господин лазутчик. х х х
– Ваше счастье, шевалье де Линьет, что я немного знаком с вашим братом. Вас, впрочем, я тоже встречал при Дворе, и неоднократно. Вы ведь паж короля, если мне память не изменяет?
– Вам память не изменяет, господин виконт, но я уже не паж короля.
– Сочувствую, – пробормотал виконт, – Но как вы сюда попали?
– Долго рассказывать, милостивый государь. Сюда-то я попал сравнительно легко, все затруднения начались из-за того, что вам было угодно приказать закрыть порт, а мне надо было попасть туда во что бы то ни стало!
– Зачем?
– Я скажу вам чуть позже. Меня все гнали, не пропускали, вот и пришлось пойти на хитрость, которую вы, надеюсь, мне простите! Видит Бог, я не стал бы дурачить людей, но грех не воспользоваться последним шансом.
– Грех не воспользоваться последним шансом… – задумчиво повторил виконт, – А! Кажется, я догадываюсь в чем дело! Вы проделали это путешествие, чтобы попрощаться с братом? Я очень сожалею, Ролан, что вас не пропускали. Мы были вынуждены принять меры предосторожности.
– О, я понимаю, господин виконт! Вы не сердитесь?
– Нисколько. Вашу проблему легко решить, дитя мое. Я велю позвать вашего брата, Жюля де Линьета, и вы сможете пробыть в его обществе, сколько вам будет угодно. Что с вами, де Линьет? Разве вы не этого добивались?
Тут я попался! Если Жюль меня увидит, не видать мне Африки, и придется возвращаться!
– Нет! Не надо! Не зовите Жюля, господин виконт! Умоляю вас! Братан не должен меня видеть!
– Почему? Я, право, не понимаю.
– Ах, сударь! Как же вы не понимаете? Я удрал от короля насовсем! Я хочу драться!
– С кем?
– С этими… с дикарями!
– Вы в своем уме, шевалье де Линьет?
– Да! Возьмите меня с собой, умоляю вас!
– Какой великий воин!
– Не смейтесь надо мной, пожалуйста, я могу быть, к примеру, барабанщиком!
– Отставной козы барабанщик, – проворчал виконт.
– Судар-р-рь! Если бы я не знал ваше героическое прошлое, если бы на вашем месте был какой-нибудь придворный хлыщ, я заставил бы ответить на это ужасное оскорбление так, как подобает дворянину!
Виконт расхохотался.
– Серж прав, ты действительно забавный мальчишка. Не сердитесь, шевалье, я не хотел вас обидеть. Я пошутил. Но ваши услуги нам не понадобятся, примите мои искренние извинения и…
– Простите, что перебиваю вас, но если для меня не найдется лишнего барабана, я увековечу ваш славный поход своим пером!
– Вы собираетесь сочинять сказки о войне? Вы еще забавнее, чем показались с первого взгляда.
– О нет! Почему сказки? Ваши будущие подвиги должны быть отражены на страницах…
– Романа? Хе! Еще лучше, мой юный Скюдери!
– Нет, мемуаров. Сейчас ведь все пишут мемуары. И я обязательно напишу мемуары, вот увидите! А для этого мне необходимо быть очевидцем и участником событий!
– Вы, право, сумасшедший, – покачал головой виконт, – Только писателя нам и не хватало!
Я все еще надеялся убедить этого упрямого господина и от литературы перешел к войне. Я пытался объяснить, что Двор мне смертельно надоел, и я не хочу терять шанс отличиться и покрыть свое имя славой, подобно моим предкам, участникам крестовых походов.
– Да-да, сударь, говорил я виконту, – Мои предки ходили в крестовые походы, неужели же я буду прозябать при Дворе, занимаясь гнусными интригами, в то время как цвет нашего рыцарства поднимает знамя крестоносцев и начинает борьбу с неверными! Да Жоффруа де Линьет, тот, что воевал при Людовике Святом, от ярости в гробу перевернется! Я, что ли, виноват, что родился слишком поздно? Не при Людовике Святом, а при Людовике Четырнадцатом! Но ошибку судьбы можно исправить, если меня возьмут на войну с мусульманами!
– Вот что я тебе скажу, юнец, охваченный военным психозом! Убирайся домой, учи латынь и лопай кашку, и чтобы я тебя здесь больше не видел! И нечего нюни распускать!
Я смахнул со щек слезы обиды.
– Вас не устраивает мой возраст? Да, я… молод, но что за беда! Ваш друг Д'Артаньян, теперь первая шпага Франции, был ненамного старше! А вы, сударь, вы-то сами? Вы были совсем мальчишкой, когда начали свою блистательную военную карьеру! Разве я не прав?
– Ваша лесть слишком груба, де Линьет. И разве мы начинали с такой войны?
По нескольким резким словам, сорвавшимся с уст бофоровского адъютанта, я понял, что он считает будущую войну с мусульманами очень опасной и кровавой, и именно из этих соображений отказывает мне.
– Детям Бретани ничего не страшно! – гордо сказал я,- О сударь, неужели вы откажете земляку?
– Я вам не земляк, де Линьет, – отрезал виконт, – Я всю жизнь прожил в долине Луары, возле Блуа, и в вашей Бретани был всего несколько раз по случаю.
– И тем не менее, сударь, ваше имя поминают сестры Святой Агнессы в заздравной молитве в годовщину известных вам событий.
– Скоро будут поминать в заупокойной, – проворчал виконт.
– О нет, надеюсь, не скоро, что это вы, Боже упаси! И тем не менее жители Города помнят вас и ваших людей как своих спасителей, и, более того, в Городе говорят, что вы не кто иной как…
– Меня не интересует, что болтают кумушки вашего захолустья!
– Конечно! Вас больше интересует, что болтают придворные шлюхи-фрейлины! Что ж…извините… Наши кумушки, конечно, ошибаются.
Наследник герцога де Рогана, наш таинственный сеньор не мог бы даже в шутку назвать свой Город захолустьем.
– Я, пожалуй, пойду. Еще раз извините, что побеспокоил вашу милость. Не поминайте лихом!
– И куда же ты пойдешь?
– Куда глаза глядят! Вы же сами велели убираться.
– Ты должен вернуться в Париж.
– К королю? Никогда!
– Это уж твои дела. Но здесь, с нами, тебе не место.
– Я понял, и я ухожу.
– А ну, сядь! Черт побери! Неужели мне отрывать людей от дела, когда и так каждый человек на вес золота, чтобы доставить домой этого сосунка!
– Я обойдусь без ваших провожатых! Да пустите же меня!
– Сядь, я сказал! Ты ел сегодня?
– Вам-то что?
– О! Я знаю, что делать с вами, шевалье де Линьет! Как это мне сразу не пришло в голову! Когда уйдут наши корабли, вы вернетесь в Париж с графом де Ла Фером.
– Пеший конному не товарищ. У меня нет лошади.
– У нас есть запасная. На время путешествия отец вам ее одолжит. Я даже рад, что вас сюда занесло, шевалье де Линьет – с таким собеседником как вы, будущий великий мемуарист и сочинитель исторических хроник, графу будет не так скучно в дороге.
– При всем моем огромном уважении к графу де Ла Феру, я не собираюсь играть роль шута! В Доме де Линьетов не было шутов!
– А то Жоффруа де Линьет от злости в гробу перевернется. Я вам роль шута не навязываю. Вы мне понравились, Ролан. Вы умны, отважны – трус не добрался бы до Тулона совсем один, без денег, без лошади, трус не мечтал бы о военных подвигах. И я прошу вас быть добрым спутником моему отцу. Договорились?
– Это значит – вернуться, а вернуться невозможно!
– Хорошо, упрямая башка, я тебя не выпущу отсюда.
– Попробуйте только!
Не знаю, до чего бы мы договорились, но вбежал барон де Невиль и крикнул:
– Тебя зовет граф де Ла Фер!
– А что на ''Короне''?
– Все в порядке. Ложная тревога. Взрывчатка не обнаружена!
– А крюйт-камера?
– Под охраной экипажа.
– Знал бы, кто распустил эти слухи, велел бы повесить, – пригрозил виконт, – И все с одной целью – посеять панику. Тогда отбой, Оливье. Порт можно открывать.
– Ясно, – кивнул де Невиль и удалился.
– Никуда не смей уходить, – сказал виконт, поднимаясь, – Я вас сейчас познакомлю.
– Я знаком с господином графом, – крикнул я виконту, – Даст Бог, свидимся в другой раз! – с этими словами я бросился к окну, вскочил на подоконник и был таков. Так неудачно закончилась моя беседа с господином виконтом.
11.О ТОМ, КАК Я ПОДРУЖИЛСЯ С ПАЖОМ БОФОРА,ГОСПОДИНОМ ШЕВАЛЬЕ АНРИ ДЕ ВАНДОМОМ.
/ Мемуары Ролана./
Я перевел дух и собрался с мыслями. Теперь придется прятаться от всех! Я сидел за скалой и размышлял о своей печальной участи.Между тем открыли порт, убрали ограждения, народ хлынул со всех сторон, откуда-то появились шатры, палатки, стали продавать всякую снедь, вино, цветы, простенькие сувениры.
Народ пил, плясал, глазел на фокусников – один малый дышал огнем подобно дракону, и на него с ужасом и восхищением пялились мои тулонские ровесники, иные факелами жонглировали, а ребятня помладше окружила кукольный театр, где показывали сказку в духе времени – храбрец-солдат обращает в бегство целую шайку разбойников в чалмах и покоряет прекрасную принцессу.
Люди в военной форме были героями этой ярмарки. Народ на них бросался, едва завидев бело-синие куртки королевской гвардии, словно стая гончих на охоте Людовика XIV, их качали, угощали и цветочки им вручали.
Но я сидел в своем укрытии, проклиная свою участь. А хотелось побродить по ярмарке, поглазеть по сторонам, посмотреть пьесу, что играли уже не куклы, а живые актеры, послушать невероятно интересные песни – сто пудов, в Фонтенбло такое не услышишь, это не для нежных ушек жеманных фрейлин, они все бы в обморок попадали, начиная с тихони Лавальер!
А песни мне ужас как понравились! Матросы пели о море и дьяволе, о татуированных креолках, виселице и ударах ножа, коке, утонувшем в котле с супом, скелете, охранявшем сундук с пиратским кладом, влюбленной в капитана девице, переодевшейся юнгой.
И есть уже хотелось. А денег нет, и приходится скрываться.
Вдруг послышались шаги. Я ничком бросился на землю и затаился. У меня отчаянно забилось сердце, когда послышался знакомый звук – с таким звуком шпага вылетает из ножен. Я сжался в комочек. Кончено! Сейчас меня обнаружат – и прости-прощай Африка!
Звонкий и нежный голос, принадлежащий, по всей вероятности, человеку еще очень молодому, спросил:
– Кто здесь?
Конечно, я промолчал.
– Мусульманский шпион?
Раздался звук, напоминающий шелчок пистолета.
– Выходи или я стреляю! Сдавайся! Да здравствует Франция и Сен-Дени!
– Не стреляйте! Я свой!
– Значит, хуже, чем шпион язычников! Заговорщик! Может, новый теракт замышляешь? Бросай оружие и выходи, или я пристрелю тебя на месте, Богом клянусь!
– Я не заговорщик, сударь! Идите сами сюда!
– Сено к лошади не ходит!
– Зато Магомет идет к горе!
– А… Магомет! Я так и подумал, что ты алжирский шпион!
– Да нет же, идите сюда, не бойтесь! Я свой, свой, клянусь честью! А прячусь я здесь, за скалой, потому что…
– Почему?
– Идите сюда, я расскажу.
– Если это ловушка, учти, Бофор повесит любого, кто коснется меня хотя бы пальцем!
– Это не ловушка, сударь, слово дворянина!
– Сейчас увидим, что ты за дворянин!
Обладатель звонкого голоса в два прыжка оказался возле меня. Это был стройный юноша небольшого роста, в голубом бархатном берете с белым пером и легкой накидке, одетый в красивую форму бофоровых пажей.
Этот юноша, лучше сказать, мальчик, очень миловидный и изящный, понравился мне с первого взгляда. Паж Бофора был примерно одного роста со мной, и по годам мы, скорее всего, были ровесники. У него по плечам струились золотые локоны, а у меня из-под шляпы свисали грязные космы, паж смотрел на меня широко открытыми глазами, а я, наверно, напоминал затравленного волчонка. Паж взглянул мне в лицо и с улыбкой засунул за пояс пистолет. Все так же продолжая доверчиво улыбаться, мальчик вложил в красивые ножны свою короткую шпагу и протянул мне руку.
– Теперь я вижу, что ты друг. Но скажи, от кого ты прячешься и кто ты такой?
– Легче ответить на второй ваш вопрос, господин паж! Я шевалье Ролан де Линьет!