Фейст Раймонд. Гнев короля демона

   Спотыкаясь, он прошел по двору и нашел свою лошадь на том месте, где он сам ее привязал. Сунув шпагу в ножны, он из последних сил взобрался в седло и, дав лошади шпоры, галопом поскакал домой.
   Луи перевязывал Ру плечо, а Карли суетилась рядом, держа в руках тазик с водой.
   - Не так уж плохо, - сказал Луи. - Кость оголена, но в конце концов это всего лишь лопатка. - Он зашил рану шелковой ниткой и иголкой из швейных принадлежностей Карли. - Очень неприятная, но ничего непоправимого. - Ру дернулся, и Луи прибавил: - Хотя, конечно, болит просто адски.
   Ру, бледный от боли и потери крови, сказал:
   - Да уж.
   - Хорошо, что артерия не задета, а то был бы ты уже покойни-ком, так что считай, тебе повезло. - Он сделал последний стежок и потянулся за куском ткани, чтобы обтереть рану. - Будем менять повязку два раза в день и следить, чтобы рана была чистая. Если она нагноится, ты сильно намаешься.
   Оба они умели перевязывать ран, так что Ру знал, что он в надеж-ных руках. Элен Джекоби сказала:
   - Мне так жаль Дункана.
   Ру сказал им, что на них с Дунканом напали бандиты. Он посмот-рел на Карли и решил, что скажет ей правду, когда все будет кончено, когда семья будет в безопасности и он сможет просить у нее прощения. Он никогда не смог бы полюбить свою жену, но теперь он знал, что их отношения намного прочнее той иллюзорной любви, которую он питал к Сильвии.
   Всю дорогу домой он клял себя за глупость. Как он мог подумать, что она его любит? Его никто никогда не любил, разве что Эрик и другие его товарищи, с которыми он служил за морем, но это была братская любовь. Он никогда не знал любви женщин, только их объятия.
   Дважды по лицу его скатились слезы, когда он вспомнил, сколько раз он мечтал, чтобы эта чудовищная сука была матерью его детей, и в его душе росла злость на себя самого.
   И Дункану он доверял... Как можно быть настолько слепым? Он позволил легкому обаянию и родственным чувствам ввести себя в за-блуждение. На самом же деле Дункан был ленив, корыстен и развра-тен. Он был истинным Эйвери, решил Ру.
   Выпив кружку воды, которую дала ему Элен, Ру сказал:
   - Луи, если со мной что-нибудь случится, я хочу, чтобы ты управ-лял "Эйвери и сыном" у Карли.
   В глазах Карли заблестели слезы.
   - Нет! - Она встала на колени перед мужем и произнесла как заклинание: - С тобой ничего не случится! - Она была в отчаянии при одной мысли о потере Ру.
   Ру улыбнулся.
   - Кое-что почти случилась этой ночью. Я не собираюсь в ближай-шее время покидать этот мир, но я видел достаточно войн, чтобы знать, что человека никто не спрашивает, когда ему лучше умереть. - Он поставил пустую кружку и схватил жену за руки. - Я говорю просто "на всякий случай", не более того.
   - Я понимаю.
   Тогда он посмотрел на Элен и сказал:
   - Я бы хотел, чтобы вы остались с нами на некоторое время. Я имею в виду, когда все закончится. Мы все будем вынуждены заново строить свой быт, и чем больше друзей будет вокруг, тем лучше для всех.
   Она улыбнулась и сказала:
   - Конечно. Вы были так добры ко мне и детям. Они относятся к вам, как к родному отцу, и я просто не знаю, как вас благодарить за все, что вы для нас сделали.
   Ру встал.
   - Я боюсь, что обе наши компании к концу войны окончательно обанкротятся.
   Элен кивнула и сказала:
   - Мы выживем. А потом мы все восстановим.
   Ру улыбнулся и посмотрел на жену, у которой до сих пор был испуганный вид.
   - Вам обеим нужно немного поспать. Мы уезжаем через несколь-ко часов, а до этого нам с Луи надо многое обсудить.
   - Ты же ранен, - сказала Карли. - Тебе необходим отдых.
   - Я отдохну в карете, обещаю тебе. Пару дней я не буду садиться в седло.
   - Очень хорошо, - сказала она, -махнув Элен, чтобы та шла наверх.
   Обе женщины проснулись, когда Ру вернулся, и на них были длин-ные ночные рубашки. Когда они поднимались по лестнице, Луи не сводил с Элен взгляда, а потом сказал:
   - Она настоящая женщина.
   Ру восхитился тому, как изящно ткань ночной рубашки обняла изгиб ее бедра, когда она поднималась по ступенькам, и сказал:
   - Я всегда так думал.
   - Так что произошло на самом деле? - спросил его друг.
   Ру посмотрел на Луи.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Я знаю, как выглядит рана, нанесенная кинжалом. Я могу даже сказать, что тебя ударили сбоку и сзади. Если бы такой удар нанес действительно бандит, ты бы здесь не сидел. - Он сел на-против Ру. - И бандиты не нападают на вооруженных людей, у которых с собой нет ничего ценного.
   - Я ездил к Эстербруку.
   Луи кивнул.
   - Ты застал Дункана с Сильвией.
   - Ты знал?
   Воин снова кивнул.
   - Конечно, я все знал. Я же не слепой и не идиот.
   - Мне сейчас кажется, что я был слепым идиотом.
   - Большинство мужчин дуреют, когда начинают думать вот этим. - Он ткнул пальцем в пах Ру. - Дункан больше года спал с этой потаскухой.
   - И ты ничего мне не сказал! Почему?
   Луи вздохнул.
   - Когда-то именно из-за женщины мне пришлось с позором поки-нуть родезийский двор. Меня сделала дураком жена одного нотабля. Я ранил его на поединке. К тому времени, когда я добрался до Крондора и был схвачен, он умер, и-меня должны были повесить за убийство. Вот тогда-то мы с тобой и оказались в одной камере. - Он кивнул своим воспоминаниям. - Я знаю, каково быть влюбленным, ослепленным красотой, знаю, как легко лишает разума нежное прикосновение и теп-лый аромат. Я знаю, что леди, которая искалечила мне жизнь, была расчетливой сукой, что после того, как я покинул ее постель, я был ей нужен не больше, чем слуга, который начистил башмаки, но даже те-перь мысль о ее теле при свечах пробуждает во мне желание. - Он закрыл глаза. - Я не могу утверждать, что, явись она сейчас, и позови меня снова разделить ее ложе, мне хватило бы мудрости сказать "нет". Некоторые люди никогда не учатся, а другие успевают поумнеть преж-де, чем станет слишком поздно. К каким из них можно отнести тебя?
   - Я больше не хочу быть таким идиотом, - ответил Ру.
   - И тем не менее ты пялишься на Элен Джекоби и думаешь, как чудно было бы найти покой в ее объятиях, склонив голову на ее пыш-ную грудь.
   Ру пристально взглянул в глаза Луи.
   - Что ты мелешь?
   Луи пожал плечами.
   - Я говирю, что любой здоровый мужчина при взгляде на нее испытывает такие желания, ведь Элен красивая женщина, от которой веет теплотой и лаской. Лично я думаю обо всех таких женщинах, хоть и держу свои мысли при себе. Но еще я говорю о том, что Руперт Эйвери ищет чего-то, чего ему не хватает для счастья.
   - Чего же?
   - Я не знаю, мой друг, - сказал Луи, поднимаясь с места. - Но этого ты не найдешь в объятиях женщины, будь то твоя жена или Сильвия Эстербрук. - Он дотронулся до головы Ру. - Это надо найти здесь, - Потом он коснулся его груди. - И здесь.
   Ру вздохнул.
   - Возможно, ты прав.
   - Я знаю, что я прав, - сказал Луи. - Кроме того, Элен по-своему опасна не меньше Сильвии.
   - Почему? - спросил Ру. - Сильвия предавала меня, она хоте-ла с помощью Дункана убить Карли и выйти замуж за меня, чтобы затем убить меня и завладеть моим состоянием. - Он бросил на Луи недобрый взгляд. - Не думаешь же ты, что Элен такая.
   - Нет, - со вздохом сказал Луи, - она опасна иначе. Она действительно тебя любит. - Повернувшись к двери, он сказал: - Когда эта война закончится, тебе лучше будет отослать ее. Можешь продолжать о ней заботиться, но дай ей уйти, Ру. А теперь я должен пойти к фургонам. Ты отдохни.
   Ру сидел один и чувствовал себя совершенно разбитым. Сил его едва хватило на то, чтобы подняться, перейти на диван в нескольких шагах от кресла и лечь ничком, чтобы не задевать плечо. Элен в него влюблена? Это просто невозможно. Он ей нравится, да. Она благодар-на ему за заботу о ней и ее детях, да. Но чтобы она его любила? Этого не может быть.
   Потом Ру захлестнула волна гнева, боли и одиночества. Он никог-да не чувствовал себя таким глупым, никчемным и ненужным. Два человека, о которых он думал, что они его любят, хотели его убить и были теперь мертвы.
   Луи сказал ему, что женщина, которой он восхищался, влюблена в него, и он должен ее отослать. Он лежал, испытывая жалость к самому себе и гнев на судьбу. Непрошеные слезы навернулись на глаза, но вскоре он заснул, а уже через несколько мгновений его разбудил Луи, сказав, что пришло время уезжать.
   Ру поднялся на нетвердые ноги и позволил Луи отвести себя под руку туда, где стояли фургоны. Ру протер глаза и обнаружил, что Карли, Элен и детишки уже сидят в карете.
   - Я дал тебе поспать до последней минуты, - сказал Луи, под-талкивая Ру к карете.
   Ру поглядел на запад и увидел восход.
   - Мы должны были выехать час назад, - сказал он.
   Луи пожал плечами.
   - У нас было много дел и мало времени. Лишний час нас не спасет, - сказал он, указав в сторону города.
   При сером свете восходящего солнца Ру увидел вдали столбы дыма. Горели дома. На северо-западе тоже были видны пожары.
   - Они близко, - сказал он.
   - Да, - сказал Луи. - Пора отправляться.
   Ру вошел в карету и потеснил Карли на сиденье. С другой стороны от нее сидел Гельмут, а Элен сидела между своими детьми. Абигайль сидела на полу между ногами Карли и напевала кукле песенку. Ру положил голову на плечо своей супруги и закрыл глаза.
   Дорога была вся в ухабах, и вряд ли ему удалось бы заснуть, но он решил просто посидеть некоторое время с закрытыми глазами. Уже проваливаясь в сон, Ру вдруг подумал о том, преуспел ли Джекоб Эстербрук на переговорах с захватчиками.
   Джекоб Эстербрук спокойно сидел за столом. Он знал, что все решит первая минута встречи с завоевателями. Если он обнаружит свой страх или какой бы то ни было намек на неуверенность или враждеб-ность, ему конец. Но если он будет спокоен и просто попросит перего-ворить с кем-нибудь из командиров, которые могли бы передать его предложения Изумрудной Королеве, его не тронут.
   Он испытал на удивление сильную скорбь, обнаружив, что его дочь убита. Он никогда особенно не любил ее, но она умела быть ему полез-ной, как и ее мать.
   Джекоб терялся в догадках, почему некоторые люди так беспокоят-ся о своих детях, но так и не понял.
   Топот копыт под окном заставил Джекоба сосредоточиться. Он продумал, что будет говорить. В коридоре послышались шаги, и двери с шумом распахнулись.
   В кабинет вошли два странно одетых воина, один с мечом и щитом, второй с луком. Волосы у них были обильно смазаны жиром, а подбо-родки украшали длинные полукруглые бороды. На щеках у них были шрамы, как показалось Джекобу ритуальные, а не заработанные в бою.
   Джекоб поднял обе руки вверх, показывая, что он безоружен, а в левом кулаке у него была зажата верительная грамота. Он полагал, что обитатели далекого континента говорят на диалекте кешийского языка, который некогда был в ходу у пиратов Горького Моря, похожем на языки Квега и Джаибона.
   - Приветствую вас, - медленно произнес Джекоб. - Я хотел бы поговорить с вашим командиром. У меня есть послание от Импера-тора Великого Кеша.
   Воины переглянулись. Лучник что-то спросил у своего товарища на языке, который не был похож ни на один известный Джекобу язык, а тот, что был с мечом, кивнул. Стрелок поднял свое оружие и выпустил стрелу, пригвоздив Джекоба к спинке его кресла.
   Прежде чем свет окончательно померк в глазах Джекоба, он уви-дел, как два человека достают из-за пояса ножи.
   Тем же утром капитан одного из многих наемных отрядов Изум-рудной Королевы подъехал к имению Эстербруков с командой в два-дцать человек. Они разделились, и пока десять солдат окружали усадьбу, восемь других вошли внутрь, оставив двоих присматривать за лошадь-ми. Все как один умирали от голода, и ничего, кроме пищи, их пока не интересовало.
   Через некоторое время один из воинов вышел из дома с выражени-ем глубокого отвращения на лице.
   - В чем дело? - спросил капитан.
   - Да эти проклятые джиканджийские каннибалы. Они там кого-то едят.
   Капитан покачал головой.
   - Я сейчас испытываю большой соблазн к ним присоединиться. - Он поглядел по сторонам. - Где Канхтук? Он говорит на их варварском наречии. Пусть прикажет им спуститься к дороге и поискать какой-нибудь нормальной еды для всех.
   Вернулись остальные, и один из наемников сказал:
   - Мы нашли кое-какую живность: цыплят, собаку и несколько лошадей!
   Другой всадник крикнул:
   - В поле пасется скотина, капитан!
   Капитан с радостным смехом слез с коня.
   - Лошади нам пригодятся. Режьте цыплят. Подожгите дом.
   Солдаты поспешили исполнить приказание. Капитан знал, что го-вядину придется отправить интенданту Королевы, но сначала он и его люди поедят курятинки. При мысли о горячем цыпленке у него свело живот. Он никогда в жизни не был так голоден.
   Когда его люди начали забивать цыплят, капитан крикнул:
   - И собаку тоже зарежьте!
   Какое счастье, что они нашли продовольствие. Как в стране, казав-шейся такой изобильной, могло быть настолько полное отсутствие какой бы то ни было еды, оставалось для него загадкой. Они находили золото и драгоценные камни, прекрасные ткани и веши редкой красоты, сло-вом, все, что обычно скрывают, и никакой еды. Всю жизнь беженцы уносили с собой золото и драгоценности, но они никогда не забирали зерно, муку, овощи и домашнюю птицу. Даже дичи в лесах было мало, будто ее специально отогнали подальше. Казалось, враги отступали, забирая с собой все съедобное. Это же бессмыслица.
   Капитан наемников сел, взяв у одного из солдат найденную в доме бутылку вина. Он пил и рассеянно спрашивал себя, долго ли еще он сможет противостоять искушению присоединиться к пиру джиканджийцев.
   Вытирая губы тыльной стороной ладони, он подумал, что еще на несколько дней можно будет забыть о голоде. В отдалении с коротким визгом умолкла собака и послышался пронзительный писк цыплят.
   ГЛАВА 18 ЗАДЕРЖКА
   Раздался грохот.
   - Ты что, собираешься взорвать весь город, Джимми? - спросил Лайл.
   Джеймс обвел взглядом всех, собравшихся в темноте склада, и спокойно сказал:
   - Возможно.
   Он посмотрел на брата при тусклом свете единственного фонаря. В течение двух дней его солдаты делали вылазки в коллекторы, собирая сведения, отмечая продвижение боев наверху и координируя оборону города. Джеймс знал, что магия демона скорее всего приведет к скоро-му вторжению захватчиков в Крондор. И вместо того чтобы всю защи-ту сосредоточить у стен города, не оставив никого внутри, он пожертвовал жизнями сотен солдат, чтобы враг, ворвавшись в Крондор после про-должительных боев, обнаружил, что сражение только началось. В перерывах между управлением обороной из своего подземного штаба и краткими моментами сна или приема пищи он получил возмож-ность получше узнать брата. С грустью думал он о том, что, дожив почти до семидесяти лет, провел со своим братом всего несколько часов. Он знал, что Лайл - убийца, профессиональный вор, контрабандист и сводник, повинный в стольких преступлениях, сколько мух слетается на навозную кучу, но в Лайле он видел самого себя, каким он стал бы, не сведи его случай много лет назад с принцем Арутой. Он рассказал Лайлу о той встрече, когда он увидел принца на улице, спасаясь от тайной полиции Джоко Рэдбурна, и о том, как позже он спас Аруте жизнь. Это событие привело к тому, что Джимми-Рука, юный вориш-ка, стал сквайром Джеймсом, а впоследствии, спустя почти пятьдесят лет, Джеймсом, герцогом Крондорским.
   Джеймс вздохнул.
   - Если б я знал, что тебе можно доверять, я бы за эти годы уже не раз воспользовался твоей помощью.
   Лайл рассмеялся:
   - Джимми, за то короткое время, что я тебя знаю - сколько? три визита за сорок лет? - я полюбил тебя как брата, коим ты и являешь-ся, но говорить о доверии? Ты шутишь.
   Джеймс тоже рассмеялся.
   - Я уж вижу. Будь у тебя возможность, ты бы повесил меня за измену и сам стал герцогом Крондорским.
   - Это вряд ли. У меня никогда не было таких устремлений.
   Послышался новый удар, и один из гвардейцев сказал:
   - Это, должно быть, заброшенный склад в районе мельницы, ниже по реке. У нас там было две сотни бочек.
   Еще до начала осады люди Джеймса прошли по всему городу, оставляя на стратегически важных участках бочонки с квегийским ог-ненным маслом.
   - Видели бы вы защиту Арменгара, - сказал Джеймс гвардейцу. - Этот город был мечтой защитника и кошмаром завоевателя. - Он сделал волнообразное движение рукой, как будто по траве ползет змея. - Не было ни одной улицы, длиннее полета стрелы, без изгиба. У всех домов нет окон на уровне улицы, везде тяжелые дубовые двери, которые запираются только изнутри, и все крыши плоские.
   Солдаты улыбнулись и закивали, а один сказал:
   - Платформы для лучников.
   - Совершенно верно, - сказал Джеймс, - так что защитники могли переходить с крыши на крышу по длинным доскам, которые они за собой убирали, а те, кто находился внизу, были постоянно под об-стрелом. Когда Мурмандамуе и его отряды вошли в город. Гай дю Бас-Тайра поджег двадцать пять тысяч бочек горючего масла...
   - Двадцать пять тысяч! - воскликнул Лайл. - Ты шутишь.
   - Нет. И когда они рванули... - Он снова сел. - Это невоз-можно описать словами. Просто представьте себе башню огня, которая поднимается до небес, и вы получите слабое представление об этом взрыве. Грохот. Я чуть Не оглох. У меня потом неделю звенело в ушах.
   В дверь постучали, и солдаты похватали оружие. Стук повторился, как и было условленно, и, притушив единственный фонарь, подпольщи-ки впустили патруль.
   Внутрь быстро протиснулись шестеро солдат в сопровождении трех гражданских жителей.
   - Околачивались тут поблизости, - сказал один из патрульных, кивнув на тех, кого они привели.
   Главарь Мошенников посмотрел на новеньких и сказал:
   - Это мои.
   - А кто ты такой? - спросил один из этих трех.
   Джеймс рассмеялся:
   - Конспирация имеет свои недостатки. - И повернувшись к трем ворам, сказал: - Это ваш главарь. Это Честный Человек.
   Троица переглянулась, и один из них сказал:
   - А ты, конечно, герцог Крондорский.
   Все присутствующие в комнате дружно рассмеялись, кроме этих троих. Одна девица из шайки Лайла растолковала им, в чем дело. Когда они поняли, что она не шутит, и когда один из тяжело вооруженных солдат подтвердил ее слова, новенькие сразу притихли. Герцог и глава Гильдии Воров, даже находясь в подвале, соединенном с коллектором, все равно были двумя самыми могущественными людьми в городе.
   Через равные промежутки времени разведывательные партии выхо-дили в город и, возвращаясь, приносили новости о боях на улицах. Защитники заставили захватчиков дорого заплатить за каждую улицу и дом, но отступление было неизбежно.
   Лайл, просидевший взаперти несколько дней, сказал:
   - Если уже ясно, что сражение проиграно, почему бы тебе не приказать своим ребятам покинуть город?
   - К сожалению, у меня нет возможности передать им такой при-каз, - без тени сожаления на лице сказал Джеймс. - И для того чтобы сработал наш план, захватчики должны думать, что мы потеряли здесь всю армию.
   - Ба, да ты просто дьявол, - сказал Лайл. - Я даже не знаю, смог бы я отправить на смерть такую уйму народу.
   - Конечно, смог бы, - будничным тоном ответил Джеймс. - Если бы твоя задача была сохранить Королевство, ты не пожалел бы города, пусть даже это город принца.
   - Что же это за план такой?
   Джеймс сказал:
   - У меня есть несколько тысяч бочек квегийского огненного масла, которое по моему приказу будет вылито в коллекторы. Рано или поздно эти ублюдки наверху начнут соображать, что часть людей скрывается внизу, в коллекторах, и, когда они начнут искать, их ждет сюрприз.
   - Несколько тысяч? - Мошенник выразительно присвистнул. - Это жуткая вещь. Огонь будет гореть прямо на поверхности воды.
   - Это еще не все, - сказал Джеймс. Он указал на цепь, доволь-но новую на вид, которая висела возле одной стены. При ней всегда находился караульный.
   - Я уже задавался вопросом, зачем она нужна.
   - Это я перенял у старого Гая дю Бас-Тайра, когда мы бежали из Арменгара. Потяни за цепь, и ты выпустишь в туннели тоненькую струйку нефти. Есть такие маленькие, изолированные стоки, трубы и кульверты...
   - Я знаю. Первые коллекторы старого города. Но их перекрыли сто лет назад, когда были построены более глубокие.
   - Так вот, они снова открыты. - Джеймс сел, прислонившись к стене. Хорошо иметь на руках схемы всех зданий и коммуникаций города. Когда эти кульверты заполнятся нефтью, ее пары начнут про-никать в большие туннели. Там они объединятся с парами квегийского масла, плавающего на поверхности, и когда все это загорится, весь город взлетит на воздух.
   - Взлетит?
   - Взорвется, - пояснил Джеймс. - Когда пыль уляжется, от Крондора не останется камня на камне.
   - Будь я проклят! - воскликнул Мошенник.
   Джеймс сказал:
   - Это мой единственный дом, коллекторы и дворец, воры и знать. Крондор место, где я родился на свет.
   - Ладно, если ты намерен здесь умереть, не мог бы ты дать мне возможность немного увеличить расстояние между мной и Крондором, прежде чем потянешь за эту цепь?
   Джеймс рассмеялся.
   - Конечно. Когда мы потянем за цепь, у нас останется около часа в запасе, пока огонь не доберется сюда. - Он пожал плечами. - Я не знаю, сколько времени у нас будет тогда. - Он указал на дверь в восточ-ной стене. - Там есть туннель, который ведет на окраину города.
   - Так ты хочешь отослать нас всех вперед, потом потянешь за цепь и помчишься что есть духу?
   Джеймс усмехнулся.
   - Ну, примерно.
   Главарь Мошенников присел рядом с братом.
   - Знаешь, я не представляю себе, как можно вылезти среди бела дня в тылу у захватчиков, но уж лучше это, чем сидеть здесь и ждать, пока ты нас изжаришь.
   Сверху раздался какой-то шум, и все подняли головы к потолку. Караульные приготовились.
   - Судя по звукам, они добрались уже до этой части города, - тихо сказал Джеймс.
   - Или кто-то ищет место, где можно спрятаться, - прошептал Лайл. - Может, это еще кто-то из моих.
   Джеймс дал знак одному из солдат, тот кивнул и, спокойно опустив щит и меч, поднялся наверх по короткой лестнице, ведущей к квадрат-ному люку. Он чуть приоткрыл крышку люка и тут же отстранился, явно изумленный увиденным.
   - Миледи, - почтительно произнес он.
   Увидев жену, Джеймс схватился за голову.
   - Что ты здесь делаешь! - закричал он.
   Гамина подняла руку.
   - Не надо говорить со мной таким тоном, Джимми.
   Но Джеймс едва владел собой от гнева.
   - Ты уже должна была быть в Даркмуре с Арутой и мальчиками. Как, дьявол тебя побери, ты здесь оказалась?
   Она была вся в грязи, а волосы ее были растрепаны и покрыты сажей.
   - Ты забыл, что Пуг дал тебе цуранский шар для перемещения. А я нет.
   - Как ты узнала, где меня искать? - спросил он, все еще пылая от ярости.
   Гамина погладила мужа по щеке:
   - Ты, старый дурень, думал, я не услышу твои мысли на таком расстоянии?
   Гнев его утих.
   - Зачем ты пришла? Ты же знаешь, что мы можем не уйти отсюда живыми.
   Глаза ее увлажнились, и она сказала:
   - Знаю. Но неужели ты думал, что я смогу без тебя жить?
   Джеймс обнял ее и прижал к груди.
   - Ты должна вернуться.
   - Нет, я не вернусь, - твердо сказала она. -Я не могу. Шар потерял силу. Мне удалось добраться только до рынка, а там я его бросила. Сюда мне пришлось идти пешком.
   Она придвинулась к нему и прошептала:
   - Если ты не можешь жить без этого проклятого города, знай, что я не могу жить без тебя.
   Джеймс молча обнимал ее. Прожив со своей женой пятьдесят лет, он знал, что ее не переспорить. Он сам решил покинуть город послед-ним, и если ему суждено умереть вместе с Крондором, это только к лучшему; он постоянно терзался из-за того, что за успех его плана жители столицы принца заплатили ужасную цену. Их никто не преду-предил заранее, не было никакой организованной эвакуации, поскольку, если бы враг думал, что в городе нечем поживиться, он обошел бы его стороной. Более того, враг должен думать, что большая часть армии Королевства разбита в Крондоре.
   Джеймс не мог вынести мысли, что столько людей гибнет, а он останется в живых. Еще в самом начале, составляя план защиты. Коро-левства, он решил, что, когда его городу придет пора умереть, он умрет вместе с ним. Но теперь он должен был уехать, поскольку Гамина не уедет без него.
   Лайл сказал:
   - Это твоя жена?
   Джеймс кивнул.
   - Это - единственная женщина, которую я любил, Лайл. - Он улыбнулся Гамине.
   Она удивленно раскрыла глаза.
   - Твой брат? - Герцог кивнул, и она сказала Лайлу: - Я слышала о вас, но не могла себе представить, какой вы.
   Сделав жене знак садиться, Джеймс сказал:
   - Впервые я с ним познакомился, когда в Таннерусе на меня напали какие-то люди, приняв за него.
   Лайл рассмеялся и сказал:
   - Это хорошая история.
   Джеймс начал рассказ о странной миссии, с которой его послал Арута, и хотя Гамина слышала его уже много раз, она сидела рядом с мужем, склонив голову ему на плечо, и не мешала ему говорить. Солда-ты и воры, прячущиеся во мраке, забыли на мгновение о своем ужасном будущем, слушая повесть о лучших днях, когда герои побеждали злоде-ев. Кроме того, думала Гамина, Лайл сказал, что это хорошая история.
   Кэлис присмотрелся. В середине Камня Жизни что-то было. Он заметил это, когда Пуг переместил Камень Жизни во времени, чтобы все могли его видеть. Кэлис почувствовал энергию внутри камня и через некоторое время смог даже ее разглядеть;
   Прислужники Оракула, оторвавшись от своих мистических уроков, подошли к нему и стали смотреть. Они поделились с ним пищей, хотя он не мог вспомнить, что они ему дали. Он был поглощен камнем.
   Кэлис расслабился и позволил своему сознанию свободно блуждать, и время от времени перед ним мелькали какие-то образы. Он видел людей, существ, очень напоминающих его отца, он видел тени сил, клубящихся позади этих образов, и именно они были прекраснее всего.