Кликин Михаил Геннадьевич. Малыш и Буйвол

   и монах по имени Суайох оживит Артефакт. И тогда Великий Червь Йолойон выполнит желание Локайоха. И мир изменится, потому что из всех богов останется лишь один. Единственный творец судеб, всесильный Локайох, он получит всю власть над двумя мирами… Вот что узнал я, умирая на берегу… — Монах перевел дыхание, выдержал паузу. И продолжил: — Но я не погиб, как было мне предначертано. Я очнулся оттого, что кто-то смочил мне губы водой. Надо мной склонился длинноволосый человек в странной одежде. Он что-то говорил, но я не понимал его — слова были незнакомые, и речь звучала необычно. Потом он перерезая веревки и помог мне сесть. Я, собравшись с силами, поблагодарил его, и он меня понял. Я не удивился тому, что к вечеру он свободно со мной говорил. Четыре дня мы провели на берегу Великой Реки. У него было множество странных вещей: небольшие непромокаемые мешочки, сделанные из материала, похожего на мягкое стекло; механизм на запястье, отсчитывающий время; шестиструнный музыкальный инструмент в жестком футляре. Этот человек говорил, что пришел из другого мира. Он рассказывал, что ищет свой потерянный дом, свой родной мир. Он показывал мне схемы и какие-то рисунки, спрашивал о чем-то, что я не мог понять. Часто он играл на своем инструменте — я не слышал лучшей музыки! — и пел песни на странных языках. Когда я спросил, как его зовут, он ответил не сразу, словно имен у него было много, и он выбирал, какое сейчас назвать. “Стэс, — сказал он. — Меня зовут Стэс”. Через четыре дня он ушел и унес с собой все свои странные вещи. На прощание он сказал мне: “По твоим словам, ты должен был умереть, но я тебя спас. И это значит, что ты родился заново. Ты стал свободным человеком. Теперь ты как бог — ведь ты сам хозяин своей судьбы. Подумай об этом…” И я думал. Я много думал… И решил, что сделаю все, чтобы разрушить планы Локайоха. Я, бывший монах, раб божий, обреченный на смерть, но выживший против божьей воли, решил помериться силой с творцом моей прошлой судьбы. Отомстить ему. Для этого я пришел к вам. Поэтому я прошу — отдайте камень мне, и тогда Артефакт не будет собран. Тогда Локайох не получит ничего. Тогда… — монах замолчал, не зная, что еще сказать, какие найти слова.
   — Занятная история, — сказал Малыш.
   — Мы уходим! — Буйвол вдруг поднялся. Застывшее хмурое лицо его было полно решимости. — Камень останется у меня. И никто его не получит, ни ты, ни Суайох, ни кто-то другой. Даже если сам бог придет ко мне и потребует свой камень, я плюну ему в лицо.
   — Ты не можешь! — Монах вырос под потолок. — Не можешь изменить судьбу! Для этого ты должен перестать быть собой, а это невозможно! Отдай камень мне!
   — Нет! И запомни вот что — если еще раз ты окажешься рядом со мной, я тебя убью! Пошли, Малыш! — Буйвол схватил упирающегося напарника, потащил его из-за стола.
   — Куда ты собрался? — слабо отбивался лучник. — На улице такое творится!
   — Буря нам только на руку! Кто будет в такую погоду сидеть в засаде?
   — Ты же сам говорил, что лошадям нужен отдых.
   — Они достаточно отдохнули… — Буйвол походя толкнул монаха плечом. Крикнул: — Хозяин! Мы уходим!
   Град вроде бы перестал. Громовые раскаты звучали реже и тише, но ветер никак не мог успокоиться, он бился в закрытые окна, растекаясь по стеклам водой, пробовал, крепко ли приколочены листы жести на крыше, по-разбойничьи свистел в дымоходе.
   Буйвол расплатился с подошедшим хозяином. Спросил:
   — Где наши лошади?
   — Во дворе. Я провожу.
   — Безумие какое-то, — Малыш качал головой, собирая со стола недоеденный хлеб.
   Высокий монах сник. Впервые он не знал, что делать. Он чувствовал, что проиграл свое первое сражение. Бог победил.
   — Мне понравилась твоя история, — сказал ему Малыш. — Не знаю, насколько можно тебе верить, но, если честно, мне бы хотелось, чтобы все рассказанное тобой оказалось правдой. Как тебя зовут?
   — Атэист… — Поникший монах смотрел на поспешные сборы бойцов. — Это имя дал мне Стэс.
   — Пошли, — Буйвол ухватил Малыша за руку. Хозяин уже поджидал бойцов, приоткрыв заднюю дверь. Из темного проема тянуло запахом навоза и сена. Сильный сквозняк ерошил волосы у притихших, ежащихся посетителей.
   — Вспомни обо мне, когда камни окажутся в храме Локайоха! — крикнул монах в широкую спину Буйвола. Дверь захлопнулась.
   — У тебя еще будет возможность все изменить… — упавшим голосом сказал монах. — Найди меня… Я буду где-то рядом…
   Два всадника на черных конях, закрыв лица повязками, мчались сквозь бурю и дождь. Раскисшая дорога взрывалась фонтанами брызг, куски грязи летели из-под копыт. Непроглядная пелена заволокла все — беснующийся ветер, подхватывая падающую с неба воду, длинными косыми штрихами зарисовывал мир.
   Таверна словно опустела, когда два воина ее покинули. Сразу сделалось необычайно тихо, только дождь бил в окна и ветер шумел. Вернувшийся со двора хозяин, не проронив ни звука, обошел посетителей, собрал со столов грязную посуду, унес на кухню.
   — Кто едет в Старый Город? — вдруг громко спросил высокий монах, так и не двинувшийся с места. Один человек нерешительно поднял руку.
   — Я поеду с тобой, — сказал монах.
   Вернувшись за свой стол, он обхватил голову руками и задумался.
   Пережидающие непогоду люди смотрели на него одного.

Глава 17

   Словно несомые бурей, они пролетели три селения, и только в последнем навстречу им выскочил из придорожных кустов какой-то человек с мечом в руке. Буйвол на полном скаку пнул вставшего на дороге бойца, и тот отлетел, ударился спиной о поленницу, утонул в развалившихся дровах. Он пытался выбраться, подняться на ноги, он истошно кричал, захлебываясь ветром и дождем, звал подмогу, но всадники на черных конях уже стремительно удалялись.
   Старый Город в незапамятные времена вырос на месте древней крепости, построенной на обрывистом берегу Великой Реки. Кто возвел каменные стены крепости — этого уже никто не помнил. Рассказывали разные легенды. О трех братьях, восставших против правителя-отца, но побежденных и заточенных в этой специально выстроенной крепости. О варваре-завоевателе и его армии, пришедшей в эти земли на парусных кораблях откуда-то из-за моря. Поднимаясь вверх по течению Великой Реки, орда дикарей уничтожала все на своем пути, а тем временем собравшиеся люди лихорадочно строили каменные стены, и сходились сюда дружины и ополченцы, чтобы дать последний бой и победить… Много чего рассказывали о Старом Городе, и никто не мог сказать, где кончается правда и начинается вымысел.
   Сотни путей вели в Старый Город. Тысячи караванов останавливались у стен древней крепости. Десятки тысяч людей со всех концов мира сходились в огромный город на крутом берегу Великой Реки.
   Близился вечер.
   Тучи, теряя лохмотья, ползли на запад. Дождь прекратился, унялся ветер. Низкое солнце, пробив тяжелую серую пелену снопами бледных косых лучей, ощупывало край земли у самого горизонта. Природа словно затаила дыхание, и слышно было, как почва вбирает воду, как распрямляется трава, как умытые деревья встряхивают ветвями, роняя себе под ноги свинцовые брызги.
   Малыш и Буйвол, стоя на крутом берегу Великой Реки, смотрели на далекие башни Старого Города.
   — Кажется, добрались, — сказал Буйвол.
   Внизу, под самым обрывом, медленно плыла по течению лодка, похожая на раскрытый гороховый стручок. Темная вода покрылась рябью, хотя воздух был недвижим. На противоположном покатом берегу к самой воде подступали плотно сомкнувшиеся деревья. Далеко за горизонт тянулись леса: ельники — мрачные, островерхие, иззубренные; березняки — росчерки стволов — словно проглядывающие сквозь зеленую плоть выбеленные кости. На вспучившихся холмах раскинули широкие кроны светолюбивые сосны. Темнели ровные проплешины болот, и в них словно осколки неба блестели озера.
   Здесь заканчивалась степь. За Великой Рекой начинались новые земли.
   — А ведь ты поверил ему, — сказал Малыш.
   — Кому? — Буйвол сделал вид, что не понимает.
   — Тому высокому монаху.
   Буйвол дернул головой, сказал:
   — Я решил не думать над этим.
   — Почему?
   — Потому что не знаю, чему можно верить, а чему нельзя, — раздраженно ответил Буйвол.
   — Ты поверил ему, — убежденно повторил Малыш. — Тогда почему ты сбежал?
   — Я не сбежал!
   — Отдал бы камень, и дело с концом.
   — Нет! Камень навсегда останется со мной!
   — Ладно. Пусть так… Но зачем все-таки надо было сбегать? Буйвол раздраженно почесал переносицу. Стремительно темнело. Ночь уже тянула одеяло мглы на восточный край неба, торопясь накрыть отступающие тучи.
   — Если монах говорил правду… — Буйвол говорил словно через силу. Помолчал, повторил с нажимом: — Если это правда… То ему не обязательно было забирать у нас камень. Он мог бы поступить проще.
   — Да? — Малыш заинтересовался. — И как же?
   — Он мог бы нас убить. Я на его месте поступил бы именно так.
   — Проще? — фыркнул Малыш. — Это ты называешь “проще”?
   — Да.
   — Нас многие пытались убить. Пока это ни у кого не получилось.
   — Если он говорил правду… то он особенный человек. Он способен на все…
   — Наверняка он и меч не умеет правильно держать!
   — Зачем меч, если есть яд? А иногда и одно слово может убить.
   Малыш долго смотрел другу в лицо, покачивая головой.
   — А ведь ты действительно поверил ему.
   — Нет же! — рассерженный Буйвол ударил себя в грудь. — Я больше ничему не верю!
   Гремящие слова, сорвавшись с обрыва, раскатились звоном над тихой водой. Лошади прянули ушами, фыркнули. Покосились на расшумевшихся людей. Успокоившись, снова опустили головы в мокрую сочную траву.
   — Ладно, оставим это… — Малыш махнул рукой. — Предлагаю заночевать здесь. А утром направимся в город искать нашего адресата…
   Из недалеких кустов они натаскали сухостоя. У Малыша еще оставались пакля и горючее масло, которые он обычно использовал при изготовлении зажигательных стрел. Костер занялся быстро.
   Далекий город обозначился россыпью бесчисленных желтых искорок. Такие же огоньки мерцали на черной спокойной воде Великой Реки, — не то отражения городских окон, не то отблески корабельных фонарей. Было отчетливо слышно, как где-то на реке, далеко-далеко, шумно делят свой улов рыбаки.
   Малыш и Буйвол, раздевшись, сидели у костра и жарили ломти подмокшего хлеба, нанизав их на ольховые прутья. Лошади фыркали рядом в темноте, звенели сбруей.
   — Ты ложись, — сказал Малыш. — Мне спать что-то не хочется. Я лучше посторожу. А потом меня сменишь.
   Костер постреливал углями в сторону одежды, сохнущей на воткнутых в землю кольях.
   Буйвол зевнул. Он сидел на охапке травы, подтянув к груди колени и положив на них подбородок.
   — Последнее время мне снится один и тот же сон, — поделился он с напарником. — Вокруг меня во мраке ходит серая тень, и я знаю, что это Локайох.
   — Видение того монаха, — сказал Малыш.
   — Да. Но я вижу и другое. Например, тебя. И Суайоха. И Чета Весельчака. И пастуха Шалроя, и Халтета, старосту. Они все там. Обычно они не показываются, но я чувствую, что они рядом… А помнишь Ночных Охотников?
   — Разве это забудешь?
   — В ту ночь меня разбудил Локайох.
   — Передай ему мою благодарность… Буйвол, не моргая, смотрел в огонь.
   — А еще мне снится она, — сказал он тихо. Малыш не услышал друга. Или только сделал вид.
   Ночь прошла спокойно.
   Дышали жаром угли, отгоняя тьму на полшага. Бряцали упряжью спящие лошади. Порой на реке звонко плескала рыба, и перекликались в лесах на далеком берегу ночные птицы.
   Буйвол улыбался во сне, и, глядя на эту улыбку, Малыш не мог заставить себя разбудить друга. Так и просидел он почти до самого утра, и лишь перед самым рассветом, когда от реки, клубясь, пополз на берега белесый туман, Малыш тронул напарника за плечо:
   — Смени меня.
   Буйвол открыл глаза, потянулся. Он все еще улыбался.
   — Все спокойно?
   — Да. Отбил парочку нападений, а так все тихо.
   — Ладно, спи давай…
   Малыш заснул сразу. И снова увидел знакомый сон — непроглядная тьма, горящие глаза и серая тень. Шелестели звуки, осыпались, складывались в слова:
   — Одна судьба на двоих, — размеренно говорил безликий бог. — Одна судьба-Буйвол зачарованно смотрел, как поднимается солнце. Огромный огненный шар, дрожа словно в ознобе, вспухал на линии горизонта. Жидкое пламя растекалось по небу, и горел туман на реке.
   — Посмотри, — Буйвол толкнул друга. — Посмотри только. Малыш с трудом разлепил веки.
   — Что, уже пора?
   — Посмотри, какой восход.
   — Какой такой восход? — Малыш приподнялся, зевнул широко и долго. — И ради этого ты меня разбудил?..
   Сев рядом, ежась и дружно зевая, они смотрели, как багровое солнце отрывается от земли и медленно поднимается в небо.
   — Ну, пора и нам, — сказал, вздохнув, Малыш.
   Сборы были недолгие. Прошло пять минут, и всадники продолжили свой путь.
   Черные лошади, терзая копытами землю, неслись напрямую к городу, помимо дорог, через поля и огороды, перепрыгивая канавы, перелетая через изгороди.
   Старый Город, стремительно приближаясь, рос и ширился, заслоняя собой весь мир.
   Тесные улицы пленили ветер. Каменные дома загородили небо. В оконных стеклах верхних этажей блестели осколки солнца.
   — Ну вот, мы на месте, — сказал Малыш. — И где же получатель письма? Почему он нас еще не встречает?
   Друзья шли по улице, ведя под уздцы разгоряченных, облепленных мухами лошадей. Немногочисленные прохожие — было еще рано — сторонились бойцов, жались к стенам.
   — Эй! — окликнул Буйвол ухоженного старичка, отступившего к обочине. — Где нам найти Фегранта?
   Старичок, вздрогнув, словно чего-то испугавшись, бочком прошмыгнул мимо лошади Малыша и нырнул в переулок.
   — Погоди же! Куда ты?!. Да что ж такое?!
   — Что, так и будем ходить и выкрикивать имя? — спросил Малыш. — Город большой. Управимся ли к зиме?
   Буйвол не ответил на колкость.
   Впереди скучающей разболтанной походкой вышагивал долговязый парень. По всему видно — местный. Буйвол прибавил ходу, крикнул:
   — Послушай! Эй! Мы ищем Фегранта! Говорят, его все здесь знают!
   Парень остановился, лениво повернулся, осмотрел Буйвола головы до ног, зацепился взглядом за рукоять меча. Отозвался безразлично:
   — Ну.
   — Что — “ну”? — рассердился вдруг Буйвол. — Я спрашиваю, где его найти?
   — Дома, — парень сплюнул себе под ноги.
   — Вот, это уже лучше. А где его дом?
   — А у него их несколько.
   — Как?
   — А вот так.
   — И что нам теперь делать?
   — А мне-то откуда знать?
   Над головой хлопнуло окно. Визгливый женский голос выкрикнул раздраженно:
   — Заткнитесь вы там! Люди спят!
   Буйвол вскинул голову и рявкнул во всю мощь:
   — Сама заткнись! Вставать пора!
   Растрепанная женщина в мятой ночной рубашке высунулась из окна второго этажа едва ли не полностью. Отвисшая грудь колыхалась под полупрозрачной тканью. Пухлые руки вцепились в карниз. Буйвол подумал, что она сейчас напоминает расфуфыренную курицу на насесте, и он огласил на всю улицу:
   — Курица!
   — Убирайся от моего дома! — женщина побагровела. — Бродяга безродный! Жизни от вас нет! Я сейчас мужа позову!
   — Давай, — ухмыльнулся Буйвол. — И сама выходи! Для тебя тоже кое-что найдется.
   Парень, с интересом слушающий перебранку, вдруг истерично расхохотался.
   — Курица! — выкрикнул он.
   — Прекратите! — дребезжа стеклом, распахнулось еще одно окно. Высунулось на свет перекошенное мужское лицо, бледное, заспанное, опухшее. — Перестаньте!
   — Оборванец! Откуда вы только беретесь такие? — исходила криком женщина.
   — Оттуда же, откуда и вы, — заявил Буйвол и без тени смущения громовым голосом уточнил, что именно он имел в виду. Долговязый парень, всхлипывая, сложился пополам и осел. Цветочный горшок вылетел из окна, где мелькало бледное мужское лицо. Брызнув землей, он разбился о мостовую возле ног Буйвола.
   — Эй ты там! — Малыш, до этого не вмешивавшийся в перепалку, схватился за лук. — Я не промахнусь, если что!
   — Гнать вас надо из города! Проходимцы! Отгородиться стеной!
   Еще один горшок вылетел на улицу. Буйвол подпрыгнул, поймал его и с силой запустил назад. Зазвенело разбитое стекло. Взвилась к крыше забористая ругань.
   — Ладно, пошли отсюда, — Малыш дернул товарища за рукав.
   — Не хочу! — Буйвол скалился, смотря наверх. — Здесь весело!
   — Перестань ты! Не хватало только, чтобы нас патруль забрал. Ты слышал, какие в Старом Городе казематы? Иди за мной!
   — Пусть только попробуют!
   И все же Буйвол послушался. Он погрозил на прощание окнам, обозвал еще раз дородную женщину визгливой курицей и поспешил вслед за уходящим без оглядки Малышом.
   — Эй погодите! — крикнул развеселившийся парень. — Вы отличные ребята! Я вам помогу! — Он догнал Буйвола, хлопнул его по плечу:
   — Здорово ты ее, а! Курица! Это ж надо! Курица! Точно!
   — Ты ее знаешь?
   — Еще бы! Это жена моего отца!
   Они шли по тесной улице втроем, и прохожие уступали им дорогу. Вслед все еще неслась ругань, но они делали вид, что ничего не слышат. Малыш сохранял серьезность, Буйвол улыбался, а долговязый парень, навязавшийся в помощники, безостановочно хохотал, и все хлопал Буйвола по плечу. Смирные лошади недоуменно косились на странного человека, умеющего ржать.
   — Так, значит, вы ищете Фегранта?
   — Как ты догадался? — поддел парня Малыш.
   — И зачем он вам?
   — Надо кое-что ему передать… — Буйвол прикрыл ладонью сумку. — Кстати, кто он такой?
   — Ну, можно сказать, хозяин Старого Города. Известный богатей. Тут чуть ли не половина домов ему принадлежит.
   Малыш и Буйвол переглянулись.
   Улочка взбиралась на холм, поднимаясь все круче и круче. Плоские крыши прилегающих домов словно образовывали неровные ступени, на которых был навален всякий мусор, а кое-где росли чахлые березки.
   — Скорей всего, Фегрант сейчас в своем летнем доме, — предположил парень. — Это на окраине, около реки. Туда обычно никого не пускают, но если вы говорите, что у вас к нему дело, то, быть может, меня пропустят с вами. Будет потом что рассказать. Вы же не против?
   — Нет, — сказал Буйвол.
   — Как тебя зовут? — спросил Малыш.
   — Долговязый мое прозвище. По имени меня уже никто не называет.
   — Чем занимаешься, Долговязый?
   — Болтаюсь… Жду, пока на меня кто-нибудь обратит внимание…
   Вскоре улица раздалась и превратилась в площадь. Дома отступили назад — казалось, что когда-то они карабкались по этим склонам, штурмуя холм, но однажды выбились из сил, остановились, да так и остались, вросли фундаментом в землю в нескольких шагах от цели. Крыши самых высоких строений были на одном уровне с лысой макушкой холма, и ничто не мешало обзору. Отсюда открывался величественный вид — с одной стороны крутой обрыв, на край которого страшно встать, а под ним далеко внизу Великая Река — причалы, лодки, корабли, плоты, баржи. С другой стороны — отвесная крепостная стена, сложенная из огромных валунов, увитая плющом — острые выступы, открытые смотровые площадки, тонкие шпили флагштоков, щели амбразур и головокружительной высоты башни, словно бы плывущие на фоне неба, покачивающиеся, вот-вот готовые обрушиться, но стоящие так уже много веков… А вокруг холма — бессчетные крыши, словно пестрые лоскуты: металлические, черепичные, покрытые дранкой и дерном, плоские, односкатные, украшенные резными коньками — всякие…
   Крепостные ворота были распахнуты. У входа, держа наперевес алебарды, замерли четыре охранника в латах. Их открытые лица были залиты потом и перекошены одинаковыми зверскими гримасами.
   Долговязый, попросив попутчиков подождать минуту, подошел к охранникам своей расхлябанной походкой, оглядел их перекошенные напряженные лица, непринужденно спросил:
   — Не знаете ли, где сейчас Фегрант? Охранники глядели куда-то помимо него.
   — У меня важное дело, — сказал парень. — Он ведь в летнем доме? Не так ли? Или в крепости? Эй!.. — Он помахал рукой перед глазами одного из стражников. — Ты еще жив? Не спекся еще?..
   На него не обращали внимания.
   Малыш и Буйвол, ведя за собой лошадей, подошли к воротам.
   — Парни, — сказал Малыш с неподдельным сочувствием в голосе. — Собачья у вас работа. Может, попить вам? Хорошая у вас тут вода, вкусная.
   Буйвол встряхнул запотевшую фляжку. Охранники как один скосили на нее глаза.
   — У нас письмо для Фегранта, а где его найти, не знаем, — Малыш развел руками. — Куда нам податься, ума не приложу…
   Буйвол откупорил фляжку, запрокинул голову. Кадык ходил по горлу вверх-вниз, перекачивая булькающую воду.
   — Красиво у вас тут, — Малыш помотал головой. — Только на такой работе не до красот.
   — Дай глотнуть, — проскрежетал один из стражников, покосившись на дощатую будку, прилепившуюся к каменной стене, — пока главный не видит.
   Буйвол шагнул к охраннику, сунул фляжку под шлем. Закованный в латы боец вытянул губы, поймал ими холодное гор лышко, чуть присел, опустив алебарду. Он, словно теленок, прильнувший к вымени, жадно глотал воду, а она текла по подбородку.
   — И мне, — не выдержал его сосед.
   — Спасибо. — Охранник оторвался от фляжки, благодарно кивнул Буйволу, снова опасливо глянул в сторону будки. — Работа собачья — твоя правда, — сказал он Малышу. — Ладно бы платили нормально. А так… — Он тряхнул алебардой. — Паришься тут весь день…
   Буйвол уже поил следующего стражника.
   — Так ты знаешь Фегранта? — спросил Малыш.
   — Кто же его тут не знает? — хмыкнул охранник.
   — Где он?
   — В летнем доме. Это вам надо спуститься… и туда значит… как бы объяснить-то…
   — Я знаю, — вмешался Долговязый. — Я их проведу.
   — Долговязый вас проведет, — подтвердил охранник.
   — Ты его знаешь? — кивнул Малыш на парня.
   — А кто ж его тут не знает? Болтается целыми днями. Бездельник.
   — Я жду, пока на меня кто-нибудь обратит внимание, — обиженно сказал парень.
   — Тьфу! — сверкнул глазами стражник. — Бестолочь великовозрастная, одно слово.
   Буйвол обошел всех охранников, каждого напоил из рук, освежил. Фляжка опустела.
   — Пойдем, что ли, — нетерпеливо сказал Долговязый. — Чего тут стоять с этими истуканами? — Он, не дожидаясь попутчиков, направился на противоположную сторону площади.
   — Ладно, легкой службы! — Малыш подмигнул бойцам. — И чтоб начальников пореже видеть.
   Стражники прохрипели что-то благодарственное.
   — Эй, ребята! — окликнул уходящих друзей разговорившийся воин. — Уж не письмо ли вы несете?
   — Да, — Малыш остановился, обернулся. — А ты откуда знаешь?
   — Служил я одно время у Фегранта. В охране. Вот и знаю… —казалось, что воин колеблется, хочет что-то сказать, но не знает, надо ли это говорить.
   — Так что там с письмом? — спросил Малыш. Буйвол тоже повернулся.
   — Сдается мне, ждут вас там, — неуверенно сказал стражник.
   — Наверное, ждут, — согласился Малыш. — Как же иначе…