Страница:
— Целься как следует, — быстро шепнул Малыш, передавая лук и стрелы здоровяку. — Все будет нормально, — и торопливо отошел, чтобы зрители не могли потом обвинить их в сговоре.
Он встал на конце помоста, спиной к глухому забору, по верху которого торчали острые шипы. Попрыгал, проверяя доски под ногами, примеряясь к чуть пружинящему помосту. Глянул на солнце — главное, чтоб не светило в глаза. Поднял руку, давая понять, что готов.
Люди отступили еще на шаг, расширив коридор для полета стрелы. Кто знает, куда попадет трясущийся мясник, из-за глупости своей вовлеченный в спор? Зеваки перестали галдеть, закрутили головами, переводя взгляд с одного края помоста на другой — со спокойного Малыша на растерянного здоровяка. И назад — со здоровяка с луком в руках на едва заметно напрягшегося Малыша. В чем хитрость? Кто обманывает? Обманывает ли?..
— Не вздумай промазать, — угрожающе крикнул кто-то из толпы зрителей. — Мы потом тебя самого стрелами утыкаем.
— Ну же, Круглый! — подзадорил Малыш.
Здоровяк посмотрел на выстроившуюся толпу, увидел что-то в лицах людей и сник еще больше.
— Давай-давай! Не тяни! — хищно прокаркали голоса.
Он наложил стрелу, поднял лук к груди, медленно натянул тетиву. Постоял так, никуда особенно не целясь, собираясь с духом. Мотнул головой, опустил лук.
В толпе разочарованно засвистели, затопали ногами.
— Давай, сволочь! Не тяни!
Откуда-то вылетел булыжник, ударил мясника в бедро, и тот вздрогнул, дернулся было к разозленной толпе, но увидел оскаленные рожи, злые глаза и остановился, не сделав и шага. К лицу его прилила кровь, ноздри раздулись.
— Стреляй,сволочь!
Здоровяк вновь поднял лук. Прищурившись, глянул на застывшего в пятнадцати шагах Малыша. Постарался забыть, что это стоит человек. Представил, что это просто силуэт на фоне забора. Мишень, нарисованная на досках.
Он натянул тетиву, — чувствуя, как она врезается в плоть непривычных пальцев.
— Лучше целься!
Сверкнула металлом острая грань наконечника, что-то резануло его по пальцам, ожгло, содрало кожу, и он не сразу понял, что это сорвалась тетива.
Толпа ахнула. Они следили за мясником, ожидая выстрела и не успели заметить, как Малыш немного повернулся корпусом, пропуская летящую стрелу.
— Мимо! — проревели голоса. — Куда метишь, раззява?! Давай еще! Подстрели его!
Мясник послушно взял в ободранные пальцы еще одну стрелу, прицелился. Точно в плечо. Чтобы не убить. Только ранить. Ранить, чтобы это все наконец-то кончилось…
— Чего ждешь!
Стрела сорвалась, со свистом прошив воздух. И на этот раз увидели все: Малыш как-то странно дернул плечом, слегка изогнулся, коротко отмахнул рукой, не сходя с места… Стрела вонзилась в забор рядом с первой.
— В живот стреляй! В живот, дурень!
Мясник не слышал криков. Он полностью отключился от реальности. Сейчас ему действительно казалось, что перед ним не человек, а просто мишень. Безжизненный манекен, предназначенный для того, чтобы оттачивать технику стрельбы из лука. И он взял третью стрелу, последнюю. Прицелился точно в грудь. В грудь соломенного чучела. Медленно-медленно натянул тетиву, не сводя глаз с цели, видя одновременно наконечник и мишень, совмещая их… Когда-то он неплохо стрелял. Оленей. Охотился. Браконьерил. Бил. Бегущих. Не то что стоящих неподвижно… И дальше они были. Значительно дальше. Не в пятнадцати шагах. Нет…
Выгнутая дуга лука распрямилась. Тетива швырнула в воздух стрелу и несколько капель крови с ободранных пальцев.
Малыш молниеносно отступил правой ногой в сторону, качнулся корпусом вправо, немного скрутился, прогнулся…
Стальной наконечник с глухим стуком впился в толстые доски забора…
Толпа некоторое время потрясенно молчала. Затем кто-то хрипло прокричал:
— Обман! Надувательство! Они сговорились! Ну-ка, дай мне! Я попробую! Из своего лука! — Оттолкнув мясника, на его место встал человек, фигурой и движениями похожий на медведя. Потянулся за луком, что висел за плечами, уже щурясь, прикидывая расстояние, направление ветра, всматриваясь в мишень. Но тут, раздвинув толпу, к нему вышел плечистый крепыш с бычьей шеей, загородил собой полмира, властно махнул рукой:
— Убирайся. На сегодня все.
— А ты кто такой?
Проигнорировав вопрос, крепыш повернулся спиной к неудавшемуся стрелку.
— Ты закончил, Малыш? Я пришел за тобой.
— Осталась самая малость — забрать десять монет.
— Давай быстрей, и пойдем.
— Ты что-то нашел, Буйвол?
— Меня нашли. Пять тысяч серебром.
Малыш присвистнул:
— Я мигом… Эй, Круглый! Как там наш спор?
Мясник закивал, полез в карман. Он еще не совсем пришел в себя, и его руки дрожали, когда он отсчитывал монеты в ладонь Малышу.
Человек, похожий на медведя, крикнул, отступая назад:
— Нас надули! — но толпа уже расходилась, и он, бросив опасливый взгляд на Буйвола, тоже поспешил скрыться.
— Опасные игры, — покачал головой Буйвол, когда они с Малышом остались наедине.
— Ерунда. Никакой опасности. Я же вижу их глаза и руки, вижу, куда они целят, и чувствую момент, когда они пускают стрелу. У них все написано на лицах. А кроме того, я обычно немного ослабляю тетиву.
— А! — неодобрительно и едко хмыкнул Буйвол. — Тогда понятно. Тогда, конечно, никакой опасности.
— Да ладно тебе! — отмахнулся Малыш. — Как будто в первый раз… Питаться нам на что-то же надо.
— Мертвым еда не нужна.
— А я еще живой.
— Я не ругаться с тобой пришел, — Буйвол сердито потер переносицу согнутым указательным пальцем. — Есть работа.
— Это я уже понял. Какая?
— Похоже, мы нашли Чета Весельчака.
— Пять тысяч?
— Да. Уже пять тысяч.
— Кому он потребовался на этот раз?
— Все тем же.
— Монахам?
— Им самым. Служителям Локайоха.
— И где он сейчас?
— В Мертвой Котловине.
Малыш присвистнул.
— Жаркое место.
— Зато недалеко.
— А Чет не дурак. Знает, где можно спрятаться. Кстати, откуда ты узнал, что он там?
— Пойдем, я вас познакомлю…
Вдвоем они вернулись к воротам. Возле столба, закрыв лицо шляпой, вытянув ноги, дремал Шалрой.
— Это он? — хмыкнул Малыш, разглядывая спящего босяка.
— Да. Чет угнал у него стадо. И пометил, отстрелив ухо.
— Ухо? — Малыш заинтересовался, присел, заглянул Шалрою под шляпу. — Со скольких шагов?
— Не знаю.
— Как его зовут?
— Не знаю.
— Тогда буди его. Будем знакомиться…
Шалрой спал крепко и на легкие толчки не реагировал. В конце концов Буйволу надоела эта затянувшаяся возня, и он схватил пастуха за плечи, приподнял рывком, рявкнул в умиротворенное грязное лицо:
— Подъем!
Шалрой с трудом разлепил веки. В глазах его была пустота.
Буйвол отпустил пастуха, и тот упал задом на жесткую землю, больно ударившись копчиком, сдавленно охнул, окончательно пришел в себя.
— Знакомься, это мой напарник. Его зовут Малыш. А тебя как?
— Шалрой.
— Вставай, и пошли.
— Куда, господин?
— Спасать твое стадо.
— Вдвоем? — Шалрой приподнялся, отряхнул штаны, выбив из них целое облако пыли.
— Втроем.
— Их было не меньше десяти, — сказал Шалрой.
— Это я уже слышал.
— С какого расстояния он отстрелил тебе ухо? — заинтересованно спросил Малыш.
— Я плохо помню, господин.
— И хватит тебе называть нас господами, — Буйвол поморщился. — Я — сын лесоруба, он — сын ткача. Его зовут Малыш, меня — Буйвол. И больше никаких господ. Понятно?
Шалрой кивнул, не рискнув ответить вслух, ведь “господин” так и вертелось на языке.
…Вечером они оставили город, его грязные темные улицы, пропахшие вонью, помоев.
Они ушли налегке, купив три фляги пива, три каравая хлеба и три больших куска вяленого мяса. Все имущество было при них: у Буйвола — меч и мешок с провизией, у Малыша — лук со стрелами и кошель с остатками денег, у Шалроя — шляпа и посох.
Пешком они шли недолго. Вскоре их нагнала скрипучая телега. Малыш дружелюбно улыбнулся вознице, сказал несколько слов, и крестьянин, возвращающийся из города в родную деревню, натянул поводья, мотнул головой — залезайте. Он был рад попутчикам — уже смеркалось, а ехать одному в ночи было жутковато.
Шалрой почти сразу заснул, а Малыш и Буйвол разговорились с возницей. Впрочем, говорил больше Малыш. Буйвол помалкивал, слушал, смотрел по сторонам.
Старая кобыла не торопилась, ноги переставляла медленно, скрипучую телегу тащила словно через силу. Поднялась над горизонтом серая луна. Поползла ввысь, в темнеющее небо, к разгорающимся звездам. Малыш опрокинулся на спину, лег, заложив руки за голову, разглядывая далекие небесные искры, холодные, мерцающие, и все говорил, говорил… Крестьянин улыбался чему-то, сонно кивал, изредка чмокал, подгоняя лошадь, теребил вожжи. Буйвол, держась за рукоять меча, зачарованно следил, как смыкается вокруг них ночь.
Было спокойно. Тихо.
Только негромко разговаривал Малыш, не нуждаясь больше в собеседнике. И скрипела телега.
И где-то далеко-далеко в стороне кто-то подвывал — не то волк, не то собака.
Этой же ночью в город вошел высокий худой человек.
До самого утра он бродил по улицам и переулкам, и стук его посоха тревожил чуткий сон горожан. Незнакомец обошел все гостиницы. Он барабанил в запертые двери до тех пор, пока ему не открывали. Иногда ждать приходилось долго. Так долго, что в окрестных домах загорались окна, и мелькали за стеклами пятна лиц. Хозяева постоялых дворов выходили с ножами в руках, готовые дать отпор, если ночной гость окажется грабителем.
Но незнакомец лишь спрашивал, не остановились ли здесь два воина — лучник и мечник. Малыш и Буйвол — кажется, так их зовут. Может, их где-то видели? Нет? Не слышали?..
Ночной гость стоял на пороге и не собирался входить. Одет он был бедно, оружия при нем вроде бы никакого не было, но хозяева гостиниц почему-то смиренно отвечали на все его вопросы. Они чувствовали что-то необычное в этом человеке, нечто странное. Его манера держаться, разговаривать… Его осанка и взгляд… Он словно бы считал себя равным богам. Или даже нет — казалось, что он считал себя выше богов.
Это было странно, тем более что на его щеках темнели круглые монашеские клейма. Печати бога Локайоха.
Странный человек…
— Они ушли, — сказал хозяин гостиницы, что пряталась за глухим забором, по верху которого часто торчали острые шипы. — Малыш снимал у меня комнату. И Буйвол приходил, да. Впрочем, большую часть времени он проводил у Барта-Самогонщика. Малыш часто показывал свое представление. Там, на заднем дворе. Уворачивался от стрел, знаете, слышали? Нет? Это надо видеть!
— Куда они ушли? — спросил высокий человек.
— Я не знаю, — пожал плечами хозяин. Он стоял в воротах, переступая с ноги на ногу, позевывая и часто оглядываясь. Ему было неловко из-за ножа в руке, и он прятал его за спиной.
— Давно?
— Этим вечером.
— Не знаешь, куда они могли направиться?
— Не знаю. Но с ними был третий.
— Кто?
— Никогда его раньше не видел. Босяк. Не наш, пришлый. Может, кто про него что-нибудь знает?
— Хорошо… — Ночной гость кивнул и пожелал: — Легкой судьбы.
— Легкой судьбы, — откликнулся хозяин.
Высокий человек ушел. Хозяин гостиницы запер ворота и потом долго стоял возле них, уже не зевая и не оглядываясь. Он напряженно слушал, как стучит по мостовой посох. И как разносится эхо по тесным ущельям улочек. Спать ему не хотелось.
Глава 4
Он встал на конце помоста, спиной к глухому забору, по верху которого торчали острые шипы. Попрыгал, проверяя доски под ногами, примеряясь к чуть пружинящему помосту. Глянул на солнце — главное, чтоб не светило в глаза. Поднял руку, давая понять, что готов.
Люди отступили еще на шаг, расширив коридор для полета стрелы. Кто знает, куда попадет трясущийся мясник, из-за глупости своей вовлеченный в спор? Зеваки перестали галдеть, закрутили головами, переводя взгляд с одного края помоста на другой — со спокойного Малыша на растерянного здоровяка. И назад — со здоровяка с луком в руках на едва заметно напрягшегося Малыша. В чем хитрость? Кто обманывает? Обманывает ли?..
— Не вздумай промазать, — угрожающе крикнул кто-то из толпы зрителей. — Мы потом тебя самого стрелами утыкаем.
— Ну же, Круглый! — подзадорил Малыш.
Здоровяк посмотрел на выстроившуюся толпу, увидел что-то в лицах людей и сник еще больше.
— Давай-давай! Не тяни! — хищно прокаркали голоса.
Он наложил стрелу, поднял лук к груди, медленно натянул тетиву. Постоял так, никуда особенно не целясь, собираясь с духом. Мотнул головой, опустил лук.
В толпе разочарованно засвистели, затопали ногами.
— Давай, сволочь! Не тяни!
Откуда-то вылетел булыжник, ударил мясника в бедро, и тот вздрогнул, дернулся было к разозленной толпе, но увидел оскаленные рожи, злые глаза и остановился, не сделав и шага. К лицу его прилила кровь, ноздри раздулись.
— Стреляй,сволочь!
Здоровяк вновь поднял лук. Прищурившись, глянул на застывшего в пятнадцати шагах Малыша. Постарался забыть, что это стоит человек. Представил, что это просто силуэт на фоне забора. Мишень, нарисованная на досках.
Он натянул тетиву, — чувствуя, как она врезается в плоть непривычных пальцев.
— Лучше целься!
Сверкнула металлом острая грань наконечника, что-то резануло его по пальцам, ожгло, содрало кожу, и он не сразу понял, что это сорвалась тетива.
Толпа ахнула. Они следили за мясником, ожидая выстрела и не успели заметить, как Малыш немного повернулся корпусом, пропуская летящую стрелу.
— Мимо! — проревели голоса. — Куда метишь, раззява?! Давай еще! Подстрели его!
Мясник послушно взял в ободранные пальцы еще одну стрелу, прицелился. Точно в плечо. Чтобы не убить. Только ранить. Ранить, чтобы это все наконец-то кончилось…
— Чего ждешь!
Стрела сорвалась, со свистом прошив воздух. И на этот раз увидели все: Малыш как-то странно дернул плечом, слегка изогнулся, коротко отмахнул рукой, не сходя с места… Стрела вонзилась в забор рядом с первой.
— В живот стреляй! В живот, дурень!
Мясник не слышал криков. Он полностью отключился от реальности. Сейчас ему действительно казалось, что перед ним не человек, а просто мишень. Безжизненный манекен, предназначенный для того, чтобы оттачивать технику стрельбы из лука. И он взял третью стрелу, последнюю. Прицелился точно в грудь. В грудь соломенного чучела. Медленно-медленно натянул тетиву, не сводя глаз с цели, видя одновременно наконечник и мишень, совмещая их… Когда-то он неплохо стрелял. Оленей. Охотился. Браконьерил. Бил. Бегущих. Не то что стоящих неподвижно… И дальше они были. Значительно дальше. Не в пятнадцати шагах. Нет…
Выгнутая дуга лука распрямилась. Тетива швырнула в воздух стрелу и несколько капель крови с ободранных пальцев.
Малыш молниеносно отступил правой ногой в сторону, качнулся корпусом вправо, немного скрутился, прогнулся…
Стальной наконечник с глухим стуком впился в толстые доски забора…
Толпа некоторое время потрясенно молчала. Затем кто-то хрипло прокричал:
— Обман! Надувательство! Они сговорились! Ну-ка, дай мне! Я попробую! Из своего лука! — Оттолкнув мясника, на его место встал человек, фигурой и движениями похожий на медведя. Потянулся за луком, что висел за плечами, уже щурясь, прикидывая расстояние, направление ветра, всматриваясь в мишень. Но тут, раздвинув толпу, к нему вышел плечистый крепыш с бычьей шеей, загородил собой полмира, властно махнул рукой:
— Убирайся. На сегодня все.
— А ты кто такой?
Проигнорировав вопрос, крепыш повернулся спиной к неудавшемуся стрелку.
— Ты закончил, Малыш? Я пришел за тобой.
— Осталась самая малость — забрать десять монет.
— Давай быстрей, и пойдем.
— Ты что-то нашел, Буйвол?
— Меня нашли. Пять тысяч серебром.
Малыш присвистнул:
— Я мигом… Эй, Круглый! Как там наш спор?
Мясник закивал, полез в карман. Он еще не совсем пришел в себя, и его руки дрожали, когда он отсчитывал монеты в ладонь Малышу.
Человек, похожий на медведя, крикнул, отступая назад:
— Нас надули! — но толпа уже расходилась, и он, бросив опасливый взгляд на Буйвола, тоже поспешил скрыться.
— Опасные игры, — покачал головой Буйвол, когда они с Малышом остались наедине.
— Ерунда. Никакой опасности. Я же вижу их глаза и руки, вижу, куда они целят, и чувствую момент, когда они пускают стрелу. У них все написано на лицах. А кроме того, я обычно немного ослабляю тетиву.
— А! — неодобрительно и едко хмыкнул Буйвол. — Тогда понятно. Тогда, конечно, никакой опасности.
— Да ладно тебе! — отмахнулся Малыш. — Как будто в первый раз… Питаться нам на что-то же надо.
— Мертвым еда не нужна.
— А я еще живой.
— Я не ругаться с тобой пришел, — Буйвол сердито потер переносицу согнутым указательным пальцем. — Есть работа.
— Это я уже понял. Какая?
— Похоже, мы нашли Чета Весельчака.
— Пять тысяч?
— Да. Уже пять тысяч.
— Кому он потребовался на этот раз?
— Все тем же.
— Монахам?
— Им самым. Служителям Локайоха.
— И где он сейчас?
— В Мертвой Котловине.
Малыш присвистнул.
— Жаркое место.
— Зато недалеко.
— А Чет не дурак. Знает, где можно спрятаться. Кстати, откуда ты узнал, что он там?
— Пойдем, я вас познакомлю…
Вдвоем они вернулись к воротам. Возле столба, закрыв лицо шляпой, вытянув ноги, дремал Шалрой.
— Это он? — хмыкнул Малыш, разглядывая спящего босяка.
— Да. Чет угнал у него стадо. И пометил, отстрелив ухо.
— Ухо? — Малыш заинтересовался, присел, заглянул Шалрою под шляпу. — Со скольких шагов?
— Не знаю.
— Как его зовут?
— Не знаю.
— Тогда буди его. Будем знакомиться…
Шалрой спал крепко и на легкие толчки не реагировал. В конце концов Буйволу надоела эта затянувшаяся возня, и он схватил пастуха за плечи, приподнял рывком, рявкнул в умиротворенное грязное лицо:
— Подъем!
Шалрой с трудом разлепил веки. В глазах его была пустота.
Буйвол отпустил пастуха, и тот упал задом на жесткую землю, больно ударившись копчиком, сдавленно охнул, окончательно пришел в себя.
— Знакомься, это мой напарник. Его зовут Малыш. А тебя как?
— Шалрой.
— Вставай, и пошли.
— Куда, господин?
— Спасать твое стадо.
— Вдвоем? — Шалрой приподнялся, отряхнул штаны, выбив из них целое облако пыли.
— Втроем.
— Их было не меньше десяти, — сказал Шалрой.
— Это я уже слышал.
— С какого расстояния он отстрелил тебе ухо? — заинтересованно спросил Малыш.
— Я плохо помню, господин.
— И хватит тебе называть нас господами, — Буйвол поморщился. — Я — сын лесоруба, он — сын ткача. Его зовут Малыш, меня — Буйвол. И больше никаких господ. Понятно?
Шалрой кивнул, не рискнув ответить вслух, ведь “господин” так и вертелось на языке.
…Вечером они оставили город, его грязные темные улицы, пропахшие вонью, помоев.
Они ушли налегке, купив три фляги пива, три каравая хлеба и три больших куска вяленого мяса. Все имущество было при них: у Буйвола — меч и мешок с провизией, у Малыша — лук со стрелами и кошель с остатками денег, у Шалроя — шляпа и посох.
Пешком они шли недолго. Вскоре их нагнала скрипучая телега. Малыш дружелюбно улыбнулся вознице, сказал несколько слов, и крестьянин, возвращающийся из города в родную деревню, натянул поводья, мотнул головой — залезайте. Он был рад попутчикам — уже смеркалось, а ехать одному в ночи было жутковато.
Шалрой почти сразу заснул, а Малыш и Буйвол разговорились с возницей. Впрочем, говорил больше Малыш. Буйвол помалкивал, слушал, смотрел по сторонам.
Старая кобыла не торопилась, ноги переставляла медленно, скрипучую телегу тащила словно через силу. Поднялась над горизонтом серая луна. Поползла ввысь, в темнеющее небо, к разгорающимся звездам. Малыш опрокинулся на спину, лег, заложив руки за голову, разглядывая далекие небесные искры, холодные, мерцающие, и все говорил, говорил… Крестьянин улыбался чему-то, сонно кивал, изредка чмокал, подгоняя лошадь, теребил вожжи. Буйвол, держась за рукоять меча, зачарованно следил, как смыкается вокруг них ночь.
Было спокойно. Тихо.
Только негромко разговаривал Малыш, не нуждаясь больше в собеседнике. И скрипела телега.
И где-то далеко-далеко в стороне кто-то подвывал — не то волк, не то собака.
Этой же ночью в город вошел высокий худой человек.
До самого утра он бродил по улицам и переулкам, и стук его посоха тревожил чуткий сон горожан. Незнакомец обошел все гостиницы. Он барабанил в запертые двери до тех пор, пока ему не открывали. Иногда ждать приходилось долго. Так долго, что в окрестных домах загорались окна, и мелькали за стеклами пятна лиц. Хозяева постоялых дворов выходили с ножами в руках, готовые дать отпор, если ночной гость окажется грабителем.
Но незнакомец лишь спрашивал, не остановились ли здесь два воина — лучник и мечник. Малыш и Буйвол — кажется, так их зовут. Может, их где-то видели? Нет? Не слышали?..
Ночной гость стоял на пороге и не собирался входить. Одет он был бедно, оружия при нем вроде бы никакого не было, но хозяева гостиниц почему-то смиренно отвечали на все его вопросы. Они чувствовали что-то необычное в этом человеке, нечто странное. Его манера держаться, разговаривать… Его осанка и взгляд… Он словно бы считал себя равным богам. Или даже нет — казалось, что он считал себя выше богов.
Это было странно, тем более что на его щеках темнели круглые монашеские клейма. Печати бога Локайоха.
Странный человек…
— Они ушли, — сказал хозяин гостиницы, что пряталась за глухим забором, по верху которого часто торчали острые шипы. — Малыш снимал у меня комнату. И Буйвол приходил, да. Впрочем, большую часть времени он проводил у Барта-Самогонщика. Малыш часто показывал свое представление. Там, на заднем дворе. Уворачивался от стрел, знаете, слышали? Нет? Это надо видеть!
— Куда они ушли? — спросил высокий человек.
— Я не знаю, — пожал плечами хозяин. Он стоял в воротах, переступая с ноги на ногу, позевывая и часто оглядываясь. Ему было неловко из-за ножа в руке, и он прятал его за спиной.
— Давно?
— Этим вечером.
— Не знаешь, куда они могли направиться?
— Не знаю. Но с ними был третий.
— Кто?
— Никогда его раньше не видел. Босяк. Не наш, пришлый. Может, кто про него что-нибудь знает?
— Хорошо… — Ночной гость кивнул и пожелал: — Легкой судьбы.
— Легкой судьбы, — откликнулся хозяин.
Высокий человек ушел. Хозяин гостиницы запер ворота и потом долго стоял возле них, уже не зевая и не оглядываясь. Он напряженно слушал, как стучит по мостовой посох. И как разносится эхо по тесным ущельям улочек. Спать ему не хотелось.
Глава 4
Крестьянин простился с ними возле самых предгорий. Ему надо было сворачивать направо, в родную деревню, им — идти прямо, к перевалу, о котором знал лишь Шалрой.
— Спасибо тебе, друг, — сказал Малыш, спрыгнув с телеги. Крестьянин широко улыбнулся, кивнул:
— Удачной дороги вам.
Малыш взял лук, забросил колчан со стрелами за спину. Буйвол подхватил мешок с провизией. Шалрой, придерживая рукой шляпу, разглядывал горную цепь.
Солнце еще не взошло. Небо на востоке пламенело, у самого горизонта висели багровые облака — словно раздавленные рыбины с окровавленными брюхами. Со стороны гор тянуло свежестью, но день обещал быть жарким. Как обычно в эту пору.
Крестьянин легко хлестнул кобылу кнутом, прикрикнул:
— Пшла! — обернулся, помахал рукой остающимся попутчикам.
Малыш весело крикнул ему:
— Не загони животину!
Крестьянин хохотнул, помотал головой. Потом развернулся и больше уже не оглядывался.
— Куда теперь? — спросил Буйвол у Шалроя.
Пастух показал в сторону гор:
— Туда.
— Ты здесь и шел?
— Да. Но это не единственный путь в Мертвую Котловину.
— Сколько бы дорог ни было, идти можно лишь по одной, — разумно заметил Малыш.
— Я хочу есть, — сказал Буйвол и уселся на пыльной обочине.
— Неплохая мысль, — хмыкнул Малыш, опускаясь рядом… Завтрак прошел в молчании. Огонь не разводили, перекусили быстро. Буйвол выпил свое пиво и половину доли Малыша. Шалрой почти не ел — видно было, что ему кусок не лезет в горло.
Закончив трапезу, товарищи, не мешкая больше ни минуты, направились в сторону гор.
Здесь не было троп — ни человеческих, ни звериных. Только камни, лишайник и искореженные, стелющиеся по земле кусты. Здесь никогда не прекращался ветер, небо казалось темней чем обычно, и близкое солнце обжигало кожу.
Они поднялись довольно высоко, но и половина пути вверх не была пройдена. Каменистая земля вздымалась все круче, все трудней было карабкаться среди скал. Из-под ног срывались булыжники, катились по склону, подпрыгивая, крутясь, сухо стуча — словно брошенные игральные кости. Чуть в стороне, возле самого солнца, ослепительно сияли вечные ледники, напоминающие наколотые гигантские куски сахара. Шалрой обещал, что на перевале снега не будет…
Ручей они услышали издалека. Холодная вода словно кипела, в воздухе искрилась водяная пыль. Пока Буйвол наполнял пустые фляжки, Шалрой и Малыш перебрались по мокрым скользким камням на другой берег, где рос шиповник. Ягоды еще не вызрели — Малыш попробовал одну и долго отплевывался.
Когда Буйвол переходил ручей, чуть было не случилась беда. Нога соскользнула с мокрого камня, и воин свалился в ледяную воду. Его тотчас подхватил бурный поток, потащил по каменистому дну — никто ничего не успел сделать. На счастье, ручей был неглубокий, и Буйвол почти сразу сумел подняться. Он даже не замочил мешок с провизией. Продрогший, синий, он кое-как выбрался на берег. Стуча зубами и пытаясь ругаться, разулся, разделся, отжал одежду, разбросал ее по кустам, запрыгал вокруг, стараясь согреться. Шалрой, покачивая головой, считал шрамы на теле воина. Малыш посмеивался, пока не заметил, что друг слегка прихрамывает.
— Эй, с тобой все в порядке?
Буйвол слабо ругнулся:
— Конечно, нет!
— Ты хромаешь.
— Лодыжку потянул немного. Ерунда. Пройдет.
— Уверен?
— Да.
— Смотри. Идти нам еще далеко.
— Знаю.
Солнце припекало, и Буйвол постепенно отогревался.
— Вода словно ледяная! — сказал он, ежась.
— С самых вершин, — заметил Шалрой. — С ледников.
— Может, остановимся здесь? — предложил Малыш.
— Нет, — Буйвол мотнул головой и стал одеваться. — Надо торопиться.
— Покажи-ка ногу.
— Говорю — ерунда! — отмахнулся Буйвол. — Не стоит волноваться…
Но Малыш все же беспокоился.
Шалрой все дорогу молча размышлял. Он сомневался, что два бойца способны справиться с десятком бандитов. Но свои сомнения он держал при себе. Они воины, им, конечно, виднее. А он — всего лишь пастух из глухой деревни… Кто знает, на что способны его наемники… Наемники! Шалроя позабавила мысль, что у него теперь есть наемники. Но он даже не улыбнулся. Он ни на минуту не забывал об отце.
Меченый!
Саднило изуродованное ухо.
И еще сильней саднило в душе — как там в родной деревне? Нашли ли тела, которые он похоронил под обломками досок и тряпьем? Догадались ли, что произошло? А может, уже и нет деревни? Может, бандиты побывали там, разграбили и сожгли дома, поубивали всех?
Десять вооруженных человек или даже больше. Разве справятся с ними миролюбивые крестьяне? Разве хватит у них духу ткнуть вилами в брюхо живого человека?
Шалрой вспоминал отца, парней-подпасков и думал, что у него бы хватило.
Но мечи всегда быстрее вил, а стрелы летят дальше, чем брошенные топоры.
Но теперь у Шалроя были и меч, и лук. Его наемники шли за ним. Да, их всего двое. Мало. Но если потребуется, он сам возьмет вилы или топор, косу или лопату. Он встанет рядом с бойцами, со своими товарищами, и тогда их будет трое.
Трое против десяти.
В горах было сухо.
Днем припекало солнце. Постоянно хотелось пить, но воду приходилось экономить — ее и так оставалось немного, а очередной ручей, по словам Шалроя, будет еще нескоро. Ночами воздух сильно охлаждался. Костер развести было не из чего — кругом лишь камни, — и чтоб хоть чуть согреться, товарищи жались друг к другу. Спали они часа по четыре — укладывались, когда становилось темно, поднимались, как только небо начинало сереть.
Они спешили.
Буйвол по-прежнему прихрамывал, и Малыш с тревогой посматривал на товарища.
Шалрой уверенно вел их.
Они проходили по острым краям пропастей, и над их головами кружились грифы, ожидая, не сорвется ли кто-нибудь в бездну. Порой они ползли вверх по узким расселинам, где среди камней прятались ядовитые пауки и змеи. На вершинах отвесных скал, держась на безопасном удалении, наблюдали за неуклюжими людьми круторогие горные бараны. Случалось, что сверху вдруг сыпались камни, и путники замирали, вжимались в скалу, прикрывали руками головы… Однажды они встретили барса — огромную серую кошку с длинным хвостом, похожим на дубинку. Другой раз на них вышел медведь. Хищники уступали дорогу людям. А люди были готовы уступить дорогу им…
На третий день пути они увидели Мертвую Котловину.
— Родные места, — сказал Шалрой, остановившись на маленькой площадке, по правую сторону которой разверзла пасть широкая трещина, а с левой стороны возносилась к небу отвесная стена.
Малыш и Буйвол осторожно выглянули из-за плеча проводника, и у них перехватило дыхание.
Гор впереди больше не было. Была головокружительная пропасть, и серая равнина невообразимо далеко внизу, плывущая в мареве горячего воздуха.
— Мы не можем здесь спуститься, — озвучил Буйвол очевидное и отступил на шаг.
— Конечно, — согласился Шалрой.
— Тогда куда? Назад?
— Нет. В пещеру.
— Куда? — Буйвол огляделся и только сейчас заметил в скале слева узкую черную дыру, похожую на выгнившее дупло. — Туда?
— Да.
— Я не протиснусь.
— Она только кажется тесной, — сказал Шалрой. — Это потому, что все остальное здесь выглядит большим.
— Величественным, — уточнил Малыш и восторженно добавил: — Дух захватывает!..
Действительно, Буйвол без особого труда протиснулся в пещеру вслед за Шалроем и Малышом. Внутри было сумрачно. Застоявшийся воздух сильно отдавал гнилью. Под ногами было что-то скользкое — не то плесень, не то помет летучих мышей или каких-нибудь других пещерных гадов.
— Здесь безопасно? — спросил Буйвол, осторожно ощупывая руками пространство вокруг. Стены тоже были покрыты какой-то гадостью.
— Да. Но здесь нельзя спать.
— Почему? — спросил Малыш.
— Плохие сны. Очень плохие сны. Люди видят их и потом заболевают.
Буйвол хмыкнул, вытер руки об одежду, пальцами легко коснулся рукояти меча.
Они стояли, выжидая, пока глаза привыкнут к сумраку пещеры. Потом двинулись дальше. Вниз.
Видимо, этот ход когда-то давным-давно прорубила в скальных породах вода. Стены были гладкие, пещера круто шла под УКЛОН, и удержаться на ногах порой было очень трудно. Приходилось цепляться за малейшие выступы на низком потолке, упираться изо всех сил, прижиматься спиной к скользкой стене… Товарищи шли почти вслепую. Правда, иногда в стенах попадались узкие трещины, сквозь которые в кишку подземного хода сочился свет и свежий воздух. В таких местах они ненадолго останавливались, переводили дыхание. Они не боялись заблудиться — пока никаких ответвлений не встречалось. Шалрой говорил, что это единственный путь, сбиться с него невозможно, и Малыш и Буйвол ему охотно верили. Конечно, существовали другие опасности — можно было встретить какого-нибудь пещерного хищника, наступить на змею или ядовитую многоножку. Наверное, можно было задохнуться — люди тяжело дышали, воздуха не хватало. Но босой Шалрой шел уверенно, бодро постукивая посохом, ощупывая им путь перед собой… Вскоре под ногами зажурчала, заплескалась вода.
— Ее можно пить, — сказал Шалрой.
Буйвол наклонился, зачерпнул воду ладонью, понюхал, смочил губы… Вроде бы ничего.
— Дальше будет больше, — предупредил проводник.
Действительно, через какое-то время воды стало по щиколотку. Она была ледяная — у людей почти сразу онемели ноги.
Шалрой вдруг остановился. Малыш налетел на спину проводника, на него самого наткнулся Буйвол.
— Что? — одновременно спросили бойцы.
— Последний участок, — объявил Шалрой. — Делайте как я.
— Это как? — Малыш протянул руку, нашел плечо Шалроя. — Ничего же не видно.
— Садитесь на землю. Лучше лечь. Оружие возьмите в руки. Держите крепче. И ползите ногами вперед.
— В воду? — возмущенно спросил Буйвол.
— Да. Ползите вперед и берегите голову.
— Зачем?
— Это последний участок, — казалось, что Шалрой улыбается.
— Нууу… — протянул Буйвол.
— Садитесь! — Нет, Шалрой не улыбался. Он был серьезен.
— Как скажешь, — Малыш сел в обжигающе холодную воду. — Долго нам так ползти? Я боюсь замерзнуть.
Шалрой не ответил.
— Эй! — Малыш вытянул ноги, попытался нащупать ими проводника. Впереди было пусто. — Уже уполз? Эй! Ты где?.. Его нет! — Малыш обернулся к Буйволу. Ничего не было видно, но отчетливо слышалось тяжелое дыхание друга.
— Тогда идем за ним.
И они поползли. В ледяной воде. Ногами вперед.
И вдруг земля ушла из-под ног.
— Эх! — только и успел крикнуть Малыш.
Гладкое дно пещеры словно провалилось. Опрокинувшись на спины, друзья заскользили вниз, под крутой уклон. Встать было невозможно, и не за что было уцепиться, чтобы затормозить бешеное скольжение.
“… берегите голову!..”
Они стремительно неслись во тьме, в узкой каменной кишке. Ледяные брызги жалили кожу, упругий воздух забивал легкие. Они не могли кричать, не могли остановиться. Они ничего не могли сделать. И друзья лишь прижимали крепче оружие и втягивали головы в плечи. На спине холодного потока они неслись в неизвестность, и не в их силах было что-то изменить.
…Свет резанул по глазам.
Они вывалились из черной дыры, плюхнулись в крохотное озерцо, подняв фонтаны брызг. Буйвол упал на Малыша, и тот, охнув, с головой ушел под воду. И тотчас вынырнул, откашливаясь, отплевываясь, неразборчиво ругаясь.
Озерцо было неглубокое, по грудь, но друзья долго бестолково барахтались в воде, прежде чем поняли это.
Шалрой стоял на берегу и смотрел на них.
— Ты! — крикнул Буйвол, ткнув пальцем в сторону проводника. — Ты нас чуть не угробил!
— Все в порядке, — спокойно сказал Шалрой. — Это проверенный путь.
— Мог бы предупредить! — Малыш, держа над головой лук, брел к берегу.
— Вы бы, наверное, не пошли.
— Ни за что! — Разъяренный Буйвол выползал из воды.
Шалрой на всякий случай отступил на пару шагов. — Никогда больше!
Они находились в просторной пещере. Сквозь многочисленные трещины на потолке и стенах вливались внутрь потоки света. Поверхность озерца весело играла бликами, радужно искрилась водяная пыль.
— Этот источник никогда не высыхает, — сказал Шалрой. — Отсюда до дома ровно два дня пути.
Они выбрались наружу, разделись, расстелили одежду на горячих камнях.
— Никогда так больше не делай! — сказал Буйвол. Он был весь синий от холода, только многочисленные шрамы белели на коже.
— Вымокла тетива, — Малыш горестно качал головой. — И стрелы вымокли.
— Это самый короткий путь сюда, в котловину, — сказал Шалрой, словно извиняясь. — Если бы мы пошли другой дорогой, потеряли бы лишних два дня.
— Ты должен был нас предупредить! — сказал Малыш. Он вывалил стрелы из колчана, разобрал их, пересчитал, стал аккуратно поправлять оперение каждой и выкладывать на солнцепек.
— И это самый безопасный путь, — сказал Шалрой, помолчав.
— Я думал, что рухнул в пропасть, — буркнул Буйвол, вытягивая из ножен меч и внимательно осматривая клинок.
— Ничего себе — “безопасный”! — Малыш, навалившись всем телом на лук, согнул его и снял тетиву. — Я гадал, что случится скорей — оторвет мне голову или переломает ребра.
— Там гладкие стены. Ни малейшего выступа. Можно, конечно, свезти кожу, или синяк посадить, но убиться — нет.
— А как мы пойдем обратно? — подозрительно спросил Буйвол.
— Обратно есть другой путь.
— Не такой, как этот? — Буйвол лег голым животом на горячие камни, подставил мощную спину солнцу.
— Нет.
— Еще лучше? — Малыш хмыкнул — Еще веселей?
— Он дольше, — серьезно сказал Шалрой. — И тяжелей. Здесь мы спустились, не тратя сил. Там надо будет самим подниматься.
— Спасибо тебе, друг, — сказал Малыш, спрыгнув с телеги. Крестьянин широко улыбнулся, кивнул:
— Удачной дороги вам.
Малыш взял лук, забросил колчан со стрелами за спину. Буйвол подхватил мешок с провизией. Шалрой, придерживая рукой шляпу, разглядывал горную цепь.
Солнце еще не взошло. Небо на востоке пламенело, у самого горизонта висели багровые облака — словно раздавленные рыбины с окровавленными брюхами. Со стороны гор тянуло свежестью, но день обещал быть жарким. Как обычно в эту пору.
Крестьянин легко хлестнул кобылу кнутом, прикрикнул:
— Пшла! — обернулся, помахал рукой остающимся попутчикам.
Малыш весело крикнул ему:
— Не загони животину!
Крестьянин хохотнул, помотал головой. Потом развернулся и больше уже не оглядывался.
— Куда теперь? — спросил Буйвол у Шалроя.
Пастух показал в сторону гор:
— Туда.
— Ты здесь и шел?
— Да. Но это не единственный путь в Мертвую Котловину.
— Сколько бы дорог ни было, идти можно лишь по одной, — разумно заметил Малыш.
— Я хочу есть, — сказал Буйвол и уселся на пыльной обочине.
— Неплохая мысль, — хмыкнул Малыш, опускаясь рядом… Завтрак прошел в молчании. Огонь не разводили, перекусили быстро. Буйвол выпил свое пиво и половину доли Малыша. Шалрой почти не ел — видно было, что ему кусок не лезет в горло.
Закончив трапезу, товарищи, не мешкая больше ни минуты, направились в сторону гор.
Здесь не было троп — ни человеческих, ни звериных. Только камни, лишайник и искореженные, стелющиеся по земле кусты. Здесь никогда не прекращался ветер, небо казалось темней чем обычно, и близкое солнце обжигало кожу.
Они поднялись довольно высоко, но и половина пути вверх не была пройдена. Каменистая земля вздымалась все круче, все трудней было карабкаться среди скал. Из-под ног срывались булыжники, катились по склону, подпрыгивая, крутясь, сухо стуча — словно брошенные игральные кости. Чуть в стороне, возле самого солнца, ослепительно сияли вечные ледники, напоминающие наколотые гигантские куски сахара. Шалрой обещал, что на перевале снега не будет…
Ручей они услышали издалека. Холодная вода словно кипела, в воздухе искрилась водяная пыль. Пока Буйвол наполнял пустые фляжки, Шалрой и Малыш перебрались по мокрым скользким камням на другой берег, где рос шиповник. Ягоды еще не вызрели — Малыш попробовал одну и долго отплевывался.
Когда Буйвол переходил ручей, чуть было не случилась беда. Нога соскользнула с мокрого камня, и воин свалился в ледяную воду. Его тотчас подхватил бурный поток, потащил по каменистому дну — никто ничего не успел сделать. На счастье, ручей был неглубокий, и Буйвол почти сразу сумел подняться. Он даже не замочил мешок с провизией. Продрогший, синий, он кое-как выбрался на берег. Стуча зубами и пытаясь ругаться, разулся, разделся, отжал одежду, разбросал ее по кустам, запрыгал вокруг, стараясь согреться. Шалрой, покачивая головой, считал шрамы на теле воина. Малыш посмеивался, пока не заметил, что друг слегка прихрамывает.
— Эй, с тобой все в порядке?
Буйвол слабо ругнулся:
— Конечно, нет!
— Ты хромаешь.
— Лодыжку потянул немного. Ерунда. Пройдет.
— Уверен?
— Да.
— Смотри. Идти нам еще далеко.
— Знаю.
Солнце припекало, и Буйвол постепенно отогревался.
— Вода словно ледяная! — сказал он, ежась.
— С самых вершин, — заметил Шалрой. — С ледников.
— Может, остановимся здесь? — предложил Малыш.
— Нет, — Буйвол мотнул головой и стал одеваться. — Надо торопиться.
— Покажи-ка ногу.
— Говорю — ерунда! — отмахнулся Буйвол. — Не стоит волноваться…
Но Малыш все же беспокоился.
Шалрой все дорогу молча размышлял. Он сомневался, что два бойца способны справиться с десятком бандитов. Но свои сомнения он держал при себе. Они воины, им, конечно, виднее. А он — всего лишь пастух из глухой деревни… Кто знает, на что способны его наемники… Наемники! Шалроя позабавила мысль, что у него теперь есть наемники. Но он даже не улыбнулся. Он ни на минуту не забывал об отце.
Меченый!
Саднило изуродованное ухо.
И еще сильней саднило в душе — как там в родной деревне? Нашли ли тела, которые он похоронил под обломками досок и тряпьем? Догадались ли, что произошло? А может, уже и нет деревни? Может, бандиты побывали там, разграбили и сожгли дома, поубивали всех?
Десять вооруженных человек или даже больше. Разве справятся с ними миролюбивые крестьяне? Разве хватит у них духу ткнуть вилами в брюхо живого человека?
Шалрой вспоминал отца, парней-подпасков и думал, что у него бы хватило.
Но мечи всегда быстрее вил, а стрелы летят дальше, чем брошенные топоры.
Но теперь у Шалроя были и меч, и лук. Его наемники шли за ним. Да, их всего двое. Мало. Но если потребуется, он сам возьмет вилы или топор, косу или лопату. Он встанет рядом с бойцами, со своими товарищами, и тогда их будет трое.
Трое против десяти.
В горах было сухо.
Днем припекало солнце. Постоянно хотелось пить, но воду приходилось экономить — ее и так оставалось немного, а очередной ручей, по словам Шалроя, будет еще нескоро. Ночами воздух сильно охлаждался. Костер развести было не из чего — кругом лишь камни, — и чтоб хоть чуть согреться, товарищи жались друг к другу. Спали они часа по четыре — укладывались, когда становилось темно, поднимались, как только небо начинало сереть.
Они спешили.
Буйвол по-прежнему прихрамывал, и Малыш с тревогой посматривал на товарища.
Шалрой уверенно вел их.
Они проходили по острым краям пропастей, и над их головами кружились грифы, ожидая, не сорвется ли кто-нибудь в бездну. Порой они ползли вверх по узким расселинам, где среди камней прятались ядовитые пауки и змеи. На вершинах отвесных скал, держась на безопасном удалении, наблюдали за неуклюжими людьми круторогие горные бараны. Случалось, что сверху вдруг сыпались камни, и путники замирали, вжимались в скалу, прикрывали руками головы… Однажды они встретили барса — огромную серую кошку с длинным хвостом, похожим на дубинку. Другой раз на них вышел медведь. Хищники уступали дорогу людям. А люди были готовы уступить дорогу им…
На третий день пути они увидели Мертвую Котловину.
— Родные места, — сказал Шалрой, остановившись на маленькой площадке, по правую сторону которой разверзла пасть широкая трещина, а с левой стороны возносилась к небу отвесная стена.
Малыш и Буйвол осторожно выглянули из-за плеча проводника, и у них перехватило дыхание.
Гор впереди больше не было. Была головокружительная пропасть, и серая равнина невообразимо далеко внизу, плывущая в мареве горячего воздуха.
— Мы не можем здесь спуститься, — озвучил Буйвол очевидное и отступил на шаг.
— Конечно, — согласился Шалрой.
— Тогда куда? Назад?
— Нет. В пещеру.
— Куда? — Буйвол огляделся и только сейчас заметил в скале слева узкую черную дыру, похожую на выгнившее дупло. — Туда?
— Да.
— Я не протиснусь.
— Она только кажется тесной, — сказал Шалрой. — Это потому, что все остальное здесь выглядит большим.
— Величественным, — уточнил Малыш и восторженно добавил: — Дух захватывает!..
Действительно, Буйвол без особого труда протиснулся в пещеру вслед за Шалроем и Малышом. Внутри было сумрачно. Застоявшийся воздух сильно отдавал гнилью. Под ногами было что-то скользкое — не то плесень, не то помет летучих мышей или каких-нибудь других пещерных гадов.
— Здесь безопасно? — спросил Буйвол, осторожно ощупывая руками пространство вокруг. Стены тоже были покрыты какой-то гадостью.
— Да. Но здесь нельзя спать.
— Почему? — спросил Малыш.
— Плохие сны. Очень плохие сны. Люди видят их и потом заболевают.
Буйвол хмыкнул, вытер руки об одежду, пальцами легко коснулся рукояти меча.
Они стояли, выжидая, пока глаза привыкнут к сумраку пещеры. Потом двинулись дальше. Вниз.
Видимо, этот ход когда-то давным-давно прорубила в скальных породах вода. Стены были гладкие, пещера круто шла под УКЛОН, и удержаться на ногах порой было очень трудно. Приходилось цепляться за малейшие выступы на низком потолке, упираться изо всех сил, прижиматься спиной к скользкой стене… Товарищи шли почти вслепую. Правда, иногда в стенах попадались узкие трещины, сквозь которые в кишку подземного хода сочился свет и свежий воздух. В таких местах они ненадолго останавливались, переводили дыхание. Они не боялись заблудиться — пока никаких ответвлений не встречалось. Шалрой говорил, что это единственный путь, сбиться с него невозможно, и Малыш и Буйвол ему охотно верили. Конечно, существовали другие опасности — можно было встретить какого-нибудь пещерного хищника, наступить на змею или ядовитую многоножку. Наверное, можно было задохнуться — люди тяжело дышали, воздуха не хватало. Но босой Шалрой шел уверенно, бодро постукивая посохом, ощупывая им путь перед собой… Вскоре под ногами зажурчала, заплескалась вода.
— Ее можно пить, — сказал Шалрой.
Буйвол наклонился, зачерпнул воду ладонью, понюхал, смочил губы… Вроде бы ничего.
— Дальше будет больше, — предупредил проводник.
Действительно, через какое-то время воды стало по щиколотку. Она была ледяная — у людей почти сразу онемели ноги.
Шалрой вдруг остановился. Малыш налетел на спину проводника, на него самого наткнулся Буйвол.
— Что? — одновременно спросили бойцы.
— Последний участок, — объявил Шалрой. — Делайте как я.
— Это как? — Малыш протянул руку, нашел плечо Шалроя. — Ничего же не видно.
— Садитесь на землю. Лучше лечь. Оружие возьмите в руки. Держите крепче. И ползите ногами вперед.
— В воду? — возмущенно спросил Буйвол.
— Да. Ползите вперед и берегите голову.
— Зачем?
— Это последний участок, — казалось, что Шалрой улыбается.
— Нууу… — протянул Буйвол.
— Садитесь! — Нет, Шалрой не улыбался. Он был серьезен.
— Как скажешь, — Малыш сел в обжигающе холодную воду. — Долго нам так ползти? Я боюсь замерзнуть.
Шалрой не ответил.
— Эй! — Малыш вытянул ноги, попытался нащупать ими проводника. Впереди было пусто. — Уже уполз? Эй! Ты где?.. Его нет! — Малыш обернулся к Буйволу. Ничего не было видно, но отчетливо слышалось тяжелое дыхание друга.
— Тогда идем за ним.
И они поползли. В ледяной воде. Ногами вперед.
И вдруг земля ушла из-под ног.
— Эх! — только и успел крикнуть Малыш.
Гладкое дно пещеры словно провалилось. Опрокинувшись на спины, друзья заскользили вниз, под крутой уклон. Встать было невозможно, и не за что было уцепиться, чтобы затормозить бешеное скольжение.
“… берегите голову!..”
Они стремительно неслись во тьме, в узкой каменной кишке. Ледяные брызги жалили кожу, упругий воздух забивал легкие. Они не могли кричать, не могли остановиться. Они ничего не могли сделать. И друзья лишь прижимали крепче оружие и втягивали головы в плечи. На спине холодного потока они неслись в неизвестность, и не в их силах было что-то изменить.
…Свет резанул по глазам.
Они вывалились из черной дыры, плюхнулись в крохотное озерцо, подняв фонтаны брызг. Буйвол упал на Малыша, и тот, охнув, с головой ушел под воду. И тотчас вынырнул, откашливаясь, отплевываясь, неразборчиво ругаясь.
Озерцо было неглубокое, по грудь, но друзья долго бестолково барахтались в воде, прежде чем поняли это.
Шалрой стоял на берегу и смотрел на них.
— Ты! — крикнул Буйвол, ткнув пальцем в сторону проводника. — Ты нас чуть не угробил!
— Все в порядке, — спокойно сказал Шалрой. — Это проверенный путь.
— Мог бы предупредить! — Малыш, держа над головой лук, брел к берегу.
— Вы бы, наверное, не пошли.
— Ни за что! — Разъяренный Буйвол выползал из воды.
Шалрой на всякий случай отступил на пару шагов. — Никогда больше!
Они находились в просторной пещере. Сквозь многочисленные трещины на потолке и стенах вливались внутрь потоки света. Поверхность озерца весело играла бликами, радужно искрилась водяная пыль.
— Этот источник никогда не высыхает, — сказал Шалрой. — Отсюда до дома ровно два дня пути.
Они выбрались наружу, разделись, расстелили одежду на горячих камнях.
— Никогда так больше не делай! — сказал Буйвол. Он был весь синий от холода, только многочисленные шрамы белели на коже.
— Вымокла тетива, — Малыш горестно качал головой. — И стрелы вымокли.
— Это самый короткий путь сюда, в котловину, — сказал Шалрой, словно извиняясь. — Если бы мы пошли другой дорогой, потеряли бы лишних два дня.
— Ты должен был нас предупредить! — сказал Малыш. Он вывалил стрелы из колчана, разобрал их, пересчитал, стал аккуратно поправлять оперение каждой и выкладывать на солнцепек.
— И это самый безопасный путь, — сказал Шалрой, помолчав.
— Я думал, что рухнул в пропасть, — буркнул Буйвол, вытягивая из ножен меч и внимательно осматривая клинок.
— Ничего себе — “безопасный”! — Малыш, навалившись всем телом на лук, согнул его и снял тетиву. — Я гадал, что случится скорей — оторвет мне голову или переломает ребра.
— Там гладкие стены. Ни малейшего выступа. Можно, конечно, свезти кожу, или синяк посадить, но убиться — нет.
— А как мы пойдем обратно? — подозрительно спросил Буйвол.
— Обратно есть другой путь.
— Не такой, как этот? — Буйвол лег голым животом на горячие камни, подставил мощную спину солнцу.
— Нет.
— Еще лучше? — Малыш хмыкнул — Еще веселей?
— Он дольше, — серьезно сказал Шалрой. — И тяжелей. Здесь мы спустились, не тратя сил. Там надо будет самим подниматься.