Кликин Михаил Геннадьевич. Малыш и Буйвол

   — Ты смотри на него! Всего-то один раз отхлебнул!
   — Дальше едем без остановок. Надо спешить…
   Атэист, затаив дыхание, ждал, когда монахи лукавого Ртуайета заберутся на сани. Он надеялся, что они не станут проверять, на месте ли Артефакт, просто глянут на сверток, лежащий возле мешка.
   Поднялся борт, щелкнули замки. Хлопнул кнут, и сани дрогнули. Скользнула назад дорога, заскрежетал снег, хрустнул под копытами лед…
   И только ближе к утру, когда наверху смолкли пьяные голоса, Атэист, дождавшись крутого поворота, разжал руки и перекатился на дорогу, пропустив над собой тяжелые сани, больше похожие на крепость…
   Буйвол вроде бы и не спал, а видел сон.
   Он не мог двинуться, так как был связан. Кругом было темно, и он знал, что рядом в этой тьме находятся его друзья, такие же беспомощные, такие же слепые.
   И звучал, то приближаясь, то удаляясь, издевательский смех.
   Бог смеялся над людьми.
   И плавала кругами серая тень, постоянно меняя лики.
   Сверкали алые глаза Локайоха, укоряюще качал головой старый Халтет, неуверенно улыбалась Айхия, ехидно щурился Суайох, удивленно кривил бровь Фегрант…
   А когда тьма начала светлеть, серая тень, склонившись над кроватью, обрела новое незнакомое лицо и стала распутывать набрякшие узлы отсыревших веревок…

Глава 32

   Худой, необычайно высокий монах постучал в окно на рассвете. Он был вывалян в снегу, на его рваной одежде, на волосах намерзли куски льда. Грязное лицо его было ободрано, из ссадин сочилась темная кровь. От него сильно пахло лошадиным навозом и давно не мытым телом.
   Но глаза монаха горели торжеством.
   Он вошел в дом, кивнул приветствующим его хозяевам и больше не обращал на них внимания. Проследовав в комнату, он сел за стол, достал из-под своего рванья какую-то чудную светящуюся вещь, поставил ее перед собой. И задумался о чем-то.
   Хозяева, переглянувшись, решили ему не мешать. Уж больно странно держался этот монах. Должно быть, так держатся боги, оказавшиеся среди людей…
   Друзья хотели все забыть и потому напились. Облегчения это им не принесло.
   — Всех обманул! — Буйвол стучал кулаком по столу. Посуда, дребезжа, подпрыгивала. — Всех! Тебя, меня, монахов, даже самого Локайоха! Они ведь уже поверили, и я поверил! А потом вдруг — бац! Шиш! Всех обдурил!..
   Хозяин искоса посматривал на шумных гостей, но не решался сделать им замечание.
   — Эй, друг! — крикнул Буйвол в его сторону. — Подойди к нам!
   — Слушаю, — хозяин вытянулся возле их столика.
   — Как тебя звать?
   — Рон.
   — Люблю короткие имена! — Буйвол вновь впечатал кулак в столешницу. — Молодец!
   — Вам принести что-нибудь еще? — неуверенно спросил хозяин, не зная, для чего его подозвали.
   — Да! Принеси что-нибудь еще!
   Рон дернулся было на кухню, но тут Буйвол вспомнил, что он хотел спросить, и взревел:
   — Нет! Стой!
   — Слушаю, — голос Рона слегка дрожал.
   — Повтори, что сказали те люди!
   — Они сказали, что обязаны вам, — привычной скороговоркой выпалил хозяин. — Сказали, чтобы я о вас позаботился. Сказали, что они — ваши друзья…
   — Вот! — Буйвол грохнул по столу так, что пустая бутылка, подскочив, упала набок и скатилась на пол, разлетевшись вдребезги. Малыш, глядя себе под ноги, тупо считал осколки.
   — Вот! — вновь рявкнул Буйвол. — Наши друзья! Ты слышишь? — обратился он к напарнику. — Они — наши друзья! — Он расхохотался, мотая головой.
   В обеденном зале постоялого двора было безлюдно — всех клиентов распугали новые постояльцы, и за столом не расстающиеся с оружием. Хозяин мысленно подсчитывал убытки и горестно покачивал головой. Впрочем, особенно он не убивался — он получил достаточно денег от людей в белых одеждах. Единственное, о чем молил он своего бога, — о том, чтобы гости не задержались здесь надолго.
   — Хорошо, когда есть друзья, — задумчиво сказал Малыш, подперев голову руками и глядя в мутные глаза товарища.
   — Так я принесу вам поесть? — спросил Рон, желая как можно скорей отойти от этого стола.
   — Принеси попить, — мягко попросил его Малыш.
   — Мяса хочу! — рявкнул Буйвол и вдруг вскинул голову к потолку, приложил палец к губам, прошипел: — Тесс! Она спит!.. Ведь спит? — решил уточнить он у товарища.
   — Спит, — подтвердил Малыш. — Они все спят. Намучались.
   — А мы не спим, — Буйвол ударил себя в грудь. — Не спим! Не можем спать!
   — Тесс! — Малыш показал в потолок. И Буйвол шлепнул себя ладонью по губам, зажал рот, яростно закивал головой.
   — Три арбалета, — шепнул он сквозь пальцы. — Ничего нельзя было сделать.
   — Все были на прицеле, — сказал Малыш.
   — И Айхия.
   — Нас всех обдурили.
   — Эх, если бы у них не было арбалетов…
   — И что бы ты сделал? Их было девять человек. И возница. Пускай с тобой они не справились бы. Но они успели бы прикончить Шалроя и Хатука. И Айхию.
   — Не успели бы! Я бы не дал!
   — Они были слишком близко.
   — Это я был близко!..
   Хозяин принес блюдо с тушеным мясом и бутыль с самогоном, настоянным на можжевеловых ягодах. Поставил перед товарищами и поспешил уйти в свой угол.
   — Они не успели бы ничего понять! — снова разгорячился Буйвол, забыв о том, что наверху, в комнатах второго этажа, спят его друзья. — Я раскидал бы их всех!
   — Я и раньше замечал, — хмыкнул Малыш, — что чем больше ты выпьешь, тем хвастливей становишься.
   — Я не хвастаюсь, — насупился Буйвол. — Я говорю правду.
   — Ты говоришь глупость.
   — Если бы не арбалеты, я уложил бы их всех за одно мгновение!
   — Ты не можешь опередить меня, а говоришь, что вмиг справишься с девятью противниками… — Малыш усмехался, и Буйволу не нравилась эта усмешка. Было в ней что-то знакомое. Что-то из полузабытых снов.
   — Я поддавался тебе, — опустил глаза Буйвол.
   — Сам знаешь, что это неправда.
   — Я всегда тебе поддавался! — Буйвол вскинул голову. Взгляды товарищей встретились.
   — Врешь!
   — Я быстрей тебя!
   — Тебе ни разу не удавалось меня опередить!
   — Я просто не хотел!
   — Не мог!
   — Проверим?
   — Сейчас?
   — Да!
   Они одинаково ухмыльнулись, встали, нависли над столом, клонясь друг к другу. Они были сильно пьяны, но их ноги не дрожали, не подламывались в коленях.
   — Я готов! — объявил Малыш, поднимая лук, поправляя колчан.
   — Я тоже! — Буйвол вытянул меч из кожаной петли, отколол им длинную щепку от столешницы. Отступил назад, опрокинув лавку.
   Они, хитро посматривая друг на друга, освободили место в центре комнаты, раздвинув мебель. Хозяин, забившись в угол, испуганно следил за действиями своих гостей. Он был бы рад сейчас убежать из дома, но боялся, что движением своим привлечет их внимание. И потому он, затаив дыхание, сидел неподвижно в тени, моля бога, чтобы все поскорее закончилось.
   — По обычным правилам! — объявил Малыш, доставая стрелу, собираясь отломить наконечник.
   — Нет! — воспротивился Буйвол. — Оставь стрелу как есть!
   — Зачем?
   — Когда стрела тупая, я расслабляюсь. А я хочу, чтобы все было честно… Или ты боишься?
   — Боюсь? — Малыш хохотнул и опустил стрелу в колчан. — Я?.. Ну, как знаешь!..
   Они были слишком пьяны, чтобы реально оценивать опасность. Буйвол верил, что способен мечом отбить стрелу. А Малыш считал, что сумеет так натянуть лук, что стрела лишь пробьет одежду и слегка оцарапает кожу.
   Они разошлись, встали в четырех шагах друг от друга. Буйвол поднял голову, отметив про себя, что потолок слишком низок. Впрочем, он не собирался размахивать клинком. Он хотел лишь отбить стрелу. И легко, чтобы только пробить одежду и слегка оцарапать кожу, уколоть напарника в плечо.
   — Я готов, — развел руки Малыш.
   — Я тоже, — Буйвол сунул меч в кожаную петлю на поясе, хрустнул пальцами. На этот раз он не собирался выдергивать клинок, тянуть его вверх. Буйвол решил просто рассечь петлю, чтобы выиграть дополнительное мгновение.
   Напарники застыли, пристально следя друг за другом. Левая рука Буйвола замерла возле рукояти меча. Правая рука Малыша зависла над колчаном.
   Четыре шага.
   Если мечник нападает первым, он на миг открывается.
   Если первым атакует лучник — противник клинком может отбить стрелу или просто уклониться, и тогда вторую уже не достать. Не успеть.
   Никто не хотел ошибиться.
   Четыре шага — та самая дистанция, когда преимущества нет ни у одного, ни у другого…
   Выхватить стрелу, бросить на тетиву — нужно ничтожное мгновение.
   Рвануть меч — необходим лишь миг…
   Они выжидали.
   Они были слишком пьяны, чтобы контролировать себя.
   Они оба должны были ошибиться. Так задумал бог…
   Атэист смотрел на Исполнитель Желаний, и мучительно решал, что же он должен сейчас сделать.
   Уничтожить Локайоха? Или Ртуайета? Или всех богов вместе? Весь их мир!
   Но что тогда станет с людьми?..
   А может, не надо ничего делать? Пусть все останется как есть. Только Артефакт нужно спрятать так, чтобы боги не смогли его достать.
   А может, пожелать, чтобы Исполнитель Желаний исчез?
   Глупо! Глупо!
   Когда в твоих руках такая сила, нужно найти ей достойное применение.
   Самому стать богом?
   Но зачем? Чтобы управлять людьми?
   Нет, чтобы управлять богами!
   Перевернуть миры! Пусть люди творят судьбы богов!
   Но возможно ли такое?
   Все возможно!
   И что тогда изменится? Ничего! Одни станут творцами судеб, другие — безвольным куклами.
   Это месть, месть богам, но так не должно быть! Никогда больше!..
   Атэист яростно тер виски и проговаривал, проговаривал теснящиеся в голове мысли. Бормотал под нос, не замечая, что у дальней стены собрались хозяева дома и смотрят на него немного испуганно и удивленно.
   — Люди, как боги! — выкрикнул монах. — Творцы своих судеб!
   И боги, лишившиеся своей власти над миром людей.
   — Да!..
   Он схватил Артефакт, придвинул его к себе, не зная точно, как нужно с ним обращаться, но надеясь, что ничего сложного тут нет. Положил руки на диск, коснувшись пальцами разноцветных камней. Наклонился вперед, прислонился лбом к матовой сфере, заглянул внутрь ее.
   — Я хочу… — пробормотал он, сосредоточившись на мыслях, отрешившись от всего прочего, — чтобы люди освободились от своих судеб… Хочу, чтобы боги потеряли всю свою власть над нашим миром… Хочу, чтобы люди сами строили свои жизни…
   Артефакт угасал. Сияние его меркло, и Атэист испугался, решив, что делает что-то не так. Он еще крепче прижался лбом к матовому шару и закричал во весь голос:
   — Пусть люди станут свободны! Пусть боги потеряют власть над ними! Слышишь меня, Йолойон, Творец Миров? Вот мое желание! Исполни его! Пусть люди сами управляют своими судьбами! Этого я хочу!..
   Артефакт погас, став холодным. Но монах не выпускал его из рук и продолжал исступленно кричать:
   — Сделай так! Дай людям силу богов! Их власть!..
   Толпящиеся у стены крестьяне жались друг к другу и испуганно смотрели на безумного монаха, орущего на странный, ни на что не похожий, ни на что не годный предмет.
   — Нет… — прошептал вдруг Буйвол и медленно опустил напряженную руку. — Не стреляй…
   Малыш сглотнул вязкую слюну, чувствуя необычайную сухость в горле. Сказал негромко, пугаясь того, что они чуть было не совершили:
   — Мы же едва не убили друг друга.
   Буйвол отступил назад, опустился на скамью.
   — Я был готов тебя зарубить.
   Малыш отложил лук.
   — Я бы не сдержался, пустил бы стрелу во всю силу.
   — Как глупо!
   — Как забавно!..
   Они огляделись, словно впервые видели эту комнату. Заметили хозяина, прячущегося в углу.
   — Эй, друг, — обратился к нему Буйвол. — Мы чуть было не набедокурили, но мы все исправим.
   Хозяин замотал головой, замахал руками, пытаясь показать, что это все мелочи и не стоит обращать на них внимания. Гуляйте, веселитесь!..
   — Тебя как зовут, друг? — Буйвол потер переносицу, вспомнив, что уже, кажется, задавал этот вопрос.
   — Рон. Меня зовут Рон.
   — Мне нравятся короткие имена, — улыбнулся ему Буйвол. Сказал нерешительно: — У меня к тебе будет одна просьба.
   — Все, что угодно! — поднялся приободрившийся Рон. Буйвол помолчал. Сказал, глядя себе под ноги:
   — Там, наверху, девушка. Ты видел ее?
   — Да, конечно. Она красивая.
   — Да, красивая… Я знаю… Так вот что, друг… Я хочу… — Буйвол почувствовал, как у него загораются щеки. — Хочу, чтобы ей в комнату принесли цветы… Хочу, чтобы играла музыка, когда она проснется. Хочу, чтобы на маленьком столике рядом с ней лежали самые вкусные пирожные. Ты можешь это устроить?
   — Не знаю, — пробормотал Рон, отводя глаза в сторону. — Сейчас зима, и цветов не найти. И музыкантов в нашем селе вроде бы нет. А за пирожными надо идти на другую улицу, но я не уверен, что желудок девушки выдержит это угощение.
   — Значит, ничего не выйдет? — расстроился Буйвол.
   — А не будет ли лучше, если ты сам поднимешься туда и лично преподнесешь ей свой распустившийся цветок? — хохотнул Малыш, похабно подмигивая напарнику.
   — Ты. никогда не будешь серьезным! — вскинулся Буйвол, краснея еще больше и начиная заикаться. — Ты!.. Ты!.. Ты не понимаешь!..
   — Все я понимаю! — перебил друга Малыш, разом посерьезнев и словно бы даже постарев. — Чего уж тут не понять…
   Буйвол посмотрел на друга, и плечи его опустились. Он потер переносицу согнутым указательным пальцем и сказал мягко:
   — Смешно как получается… Ведь ее направил ко мне бог… Она — моя судьба…
   — Ты не будешь больше от нее бегать?
   — От судьбы? А разве от нее убежишь? Малыш хмыкнул:
   — Ты сильно изменился, друг.
   — Я перестал быть собой?
   — Может быть… Может быть… Они улыбнулись друг другу.
   — И что дальше? — спросил Малыш.
   — Я просто боюсь загадывать, — сказал Буйвол и посмотрел наверх. Туда, где в маленькой комнате спала его выбившаяся из сил судьба.
   …Атэист разочарованно смотрел на холодный Артефакт.
   Что изменилось?
   Как определить, исполнилось ли желание?
   Как понять, что боги потеряли власть над судьбами людей?
   Как?..
   Может, ничего не произошло? Может, все осталось как прежде?
   Во всем мире единственный человек, лишенный судьбы, — это он сам.
   И все бесполезно, все впустую!
   Или же мир все-таки изменился?
   Как понять? Как разобраться?..
   Монах, обернувшись, посмотрел на жмущихся к стене крестьян. Улыбнулся им. Сказал, видя в их глазах страх:
   — Я пойду. Уже совсем светло… Отогрелся я у вас, спасибо… Доброе дело… — Он запнулся, уцепившись за пришедшую в голову мысль. Нахмурился, потер виски ободранными пальцами.
   …единственный человек, лишенный судьбы…
   — Я пойду! — Он встал рывком, чувствуя необыкновенный прилив сил. — Пойду!.. — Он шагнул к дверям, забыв про Артефакт.
   Пусть даже ничего не изменилось! Пускай люди как и прежде рабы богов! Но один свободный человек способен все изменить!
   И для этого не нужен никакой Исполнитель Желаний!
   Все очень просто!
   Если кто-то обречен на смерть — его нужно спасти. Если кто-то собирается кого-то убить — ему необходимо помешать.
   Надо лишь вмешиваться в замыслы богов. Препятствовать их исполнению.
   И освободившихся людей будет все больше! Это как лавина — никто не сможет ее остановить.
   Даже боги.
   Все просто!
   Надо лишь что-то делать! Надо двигаться! Человек, строящий свою судьбу, не должен стоять на месте.
   Нужно идти. Идти. Идти.
   И тогда единственный человек может изменить целый мир.
   Человек — хозяин своей судьбы.
   Человек, равный богу.