Кликин Михаил Геннадьевич. Малыш и Буйвол

   — Уж лучше подниматься самим, — пробурчал Буйвол, почесывая переносицу. — Чем вот так вот… Вслепую… Ничего не понимая…
   — Как глисты в кишке! — хохотнул Малыш. Буйвол перевернулся на спину, приподнялся на локтях, исподлобья глянул в сторону друга — заметно было, что такое сравнение ему не понравилось.
   Когда просохла одежда и вещи, путники стали собираться. Пока Малыш натягивал тетиву и складывал в колчан стрелы, Буйвол вернулся в пещеру и набрал свежей воды во фляжки. Шалрой, ожидая, когда наемники будут готовы, отошел в сторону. Он стоял неподвижно, смешной и нелепый из-за своей бесформенной шляпы на макушке, и с тоской смотрел куда-то вдаль.
   Солнце клонилось к закату.
   Еды не осталось. А идти предстояло целых два дня.
   Встретит ли их хоть кто-нибудь?
   Буйвол заметно хромал. И это беспокоило Малыша.
   — Ты в порядке? — в очередной раз спросил он. Буйвол не ответил. Ему надоел этот вопрос.
   Горы остались позади. Скалистые хребты тянулись справа и слева. Далеко впереди парили над горизонтом вечные ледники неприступных вершин, колыхались в дымке раскаленного воздуха, словно миражи.
   Мертвая Котловина была окружена горной цепью.
   — Как вы здесь живете? — пробормотал Буйвол, утирая со лба пот.
   Солнце только начало подниматься к зениту, а жара стояла невыносимая.
   — Мы привыкли, — отозвался Шалрой.
   — Ни одного лесочка, — сказал Малыш.
   — Почему же? Есть. — Шалрой махнул рукой на север. — Там. Около гор. Настоящие леса.
   — А реки здесь есть?
   — Ручьи. Но летом они обычно пересыхают. А нынче даже в колодцах вода кончилась.
   — Сушь, — сказал Буйвол.
   — Мы привыкли, — повторил пастух.
   Горячий ветер гнал пыль по земле, закручивал вихри. Неровный шар перекатиполя, подпрыгивая, прокатился перед людьми И застрял в кусте высохшего чертополоха.
   — А где тебя подстрелили? — спросил Малыш. — Покажешь нам это место?
   — Оно в стороне. Не хочу делать крюк.
   — Торопишься?
   — Да.
   Шалрою было страшно. И по мере приближения к родным местам тревога его росла. Дурные предчувствия одолевали пастуха.
   — Большая ли деревня у вас? — спросил Малыш.
   — Больше двадцати дворов. И стадо большое было.
   — А людей сколько?
   — Сколько скотины, столько и людей.
   — Жарко! — выдохнул Буйвол, из-под руки глянув на белое солнце.
   — Мы привыкли…
   Буйвол хромал. Малыш с тревогой поглядывал на друга.
   — Ты в порядке? — не выдержав, вновь спросил он. Буйвол промолчал. Потом вдруг улыбнулся широко и ответил:
   — Я привык.
   За день они дважды делали короткие привалы.
   Первый раз отдохнули в тени безлистной акации на берегу безводного ручья. Грязь на пересохшем дне растрескалась, расслоилась тонкими пластинками. Когда уже собрались уходить, Малыш без всякой цели перебежал на другой берег и вернулся — листики высохшей грязи хрустели под ногами, словно льдинки ломались.
   Второй раз отдыхали под открытым небом. Покрасневшее солнце уже опускалось к горам, было не так жарко. Воды оставалось совсем немного, потому решили идти ночью. Малыш и Буйвол дремали, Шалрою не спалось — тревожные мысли не давали. Когда стемнело, пастух разбудил наемников, и они тронулись дальше.
 
   Шли всю ночь. Утром, ненадолго остановившись, допили воду.
   — Теперь совсем рядом, — сказал Шалрой, и сердце его заколотилось сильней. — Совсем рядом… — негромко повторил он.
   Выгоревшая степь выглядела точно так же, что и час назад, день назад. Непонятно было, как ориентируется здесь пастух, но Малыш и Буйвол уточнять не стали. Родные места знаешь сердцем.
   Из-за гор поднималось алое солнце, опухшее, неровное, словно бы помятое. Воздух был неподвижен. В сухой траве неуверенно стрекотали цикады, затихая, когда рядом проходили люди.
   — Благодать, — сказал Малыш.
   Буйвол выразительно хмыкнул и почесал переносицу. Воды не было. А поднимающееся солнце снова наливалось жаром.
   Деревню было видно издалека — небольшие дома с низкими покатыми крышами, лабиринты изгородей на огородах, несколько высоких деревьев с побуревшими редкими кронами. Шалрой не отрываясь смотрел вперед, он надеялся разглядеть там хоть какое-то движение, какой-нибудь признак, что деревня жива. Пока он ничего не видел. И невольно ускорял шаг.
   — Погоди, — окрикнул пастуха прихрамывающий Буйвол. — Не гони.
   Шалрой остановился, обернулся.
   — Я не был дома почти две декады, — голос его чуть дрожал. — Может, там… Может, там уже никого нет?
   — Если там никого нет, тогда тем более незачем спешить, — заметил Буйвол.
   — Будем осмотрительны, — сказал Малыш.
   — Да, — Шалрой кивнул. — Хорошо. Я понимаю.
   Дальше они шли не торопясь. Плечом к плечу. Молча. Вглядываясь в далекую деревню.
   Малыш больше не улыбался. Лицо его закаменело. Глаза превратились в узкие щелочки.
   — Видишь что-нибудь? — спросил Буйвол.
   — Куры, — ответил лучник.
   До первых огородов было никак не меньше двух километров. Полчаса ходу.
   — Человек… — негромко сказал Малыш и, помолчав какое-то время, уточнил: — Женщина.
   Через десять минут Буйвол подтвердил:
   — Вижу.
   — Это Риша, — неуверенно сказал Шалрой. — Кажется, это она.
   Малыш остановился.
   — Что? — насторожился Буйвол.
   — Не знаю… Собак не видно… У вас же есть собаки?
   — Да, — ответил Шалрой. — Как же без них.
   — Собак не вижу. И не слышу… Подождем…
   — Подождем, — согласился Буйвол.
   Шалрой спорить не стал. Он вдруг вспомнил чужака — вора и убийцу, — его кривую ухмылку, прищур глаз. И его слова: “…потом я начну искать тебя, меченый…”
   Они стояли долго. Солнце пекло им головы, жарило плечи, но они не замечали этого. Им хотелось есть и пить, но они об этом забыли. Они пристально следили за деревней.
   Какая-то женщина вышла из крайнего дома, направилась на дальнюю сторону селения, скрылась из вида. Поднимая пыль, распугивая кур, в сторону огородов пробежали два мальчика. Открылось окно, кто-то выглянул на улицу. В тени дерева уселся старик…
   — Вроде бы все спокойно, — наконец сказал Малыш. — Только вот собак не видать.
   — Ну так что? — спросил Буйвол. — Идем?
   — Пошли.
   Никто не вышел их встречать. Напротив, люди, которые были на улице, завидя приближающихся чужаков, попрятались в домах. Только старик, что сидел, прислонившись к стволу сохнущего тополя, не двинулся с места.
   — Неужели это ты, Шалрой? — проскрежетал он, когда его еще никто не мог слышать. — А мы-то думали, что больше никогда тебя не увидим…
   Путники шли мимо домов по пыльной дороге, которую следовало назвать тропой. Малыш озирался. Буйвол смотрел прямо. Шалрой хмурился. Он чувствовал, что что-то изменилось. Собак действительно не было. Что это должно означать? Неужели?..
   — Они были здесь?
   Старик, что сидел под деревом, тяжело поднялся, вышел на дорогу, обнял Шалроя, отстранился, сказал негромко, качая головой:
   — Твой отец…
   — Я знаю. И Харим. И Рахель.
   — Мы нашли их. Но тебя там не было.
   — Я выжил.
   — Те люди… Они были здесь.
   — Были? Когда?
   — Семь дней назад. Пришли и перестреляли всех собак. Сильно избили Наерха и Тарума. Убили Руата, он заступился за свою жену. Они издевались над ней.
   Шалрой побледнел.
   — Айхия! Что с ней?
   — Она спряталась. И прячется сейчас.
   — Где? Где она?
   — Дома.
   — С ней все в порядке?
   — Да… Все в порядке. С ней… Но не с нами… Не с нами… Так что нам теперь делать, Шалрой?
   — Я не знаю… Но, может быть, знают они, — Шалрой мотнул головой в сторону Малыша и Буйвола, молчаливо ждущих, когда на них обратят внимание.
   — Они? — Старик посмотрел на чужаков, словно только что их заметил. — Кто это?
   — Они помогут нам.
   — Ты нанял воинов?
   — Да.
   — Зачем? Чтобы отомстить?
   — Нет. Не только. Чтобы вернуть стадо.
   — Вернуть стадо… — задумчиво повторил старик. Помолчал. Посмотрел на небо. И сказал:
   — Тогда пойдемте. Поговорим.
   Старика звали Халтет. Был он худ и беззуб. Босые ноги его обросли коростой. Желто-черные ногти выпирали, словно крошащиеся камни. Его крючковатый нос был сворочен набок. Угол иссохшего рта подрагивал. Заскорузлые пальцы постоянно искали что-то в серой спутанной бороде.
   Старик был безобразен.
   Но дома у него было чисто.
   На окнах висели льняные занавески, кровати были аккуратно убраны, на столе — скатерть, на полу — многоцветные тряпичные дорожки, на стенах — широкие доски с затейливой резьбой и соломенные циновки.
   Халтет был старостой деревни. И вся деревня следила за порядком в его доме…
   Старик принимал гостей. Все сидели за накрытым столом, пили травяной настой, хорошо утоляющий жажду, ели холодную кашу из проращенных пшеничных зерен. Меч Буйвола и лук Малыша остались у порога, как того требовали приличия, вместе с пропыленной обувью. Без оружия гости чувствовали себя как-то неуверенно. Тем более что они знали — враг близок.
   Халтет рассказал им, как, поджав хвосты, прибежали в деревню овчарки. Как встревожившись долгим отсутствием Мирха, отца Шалроя, пятеро селян отправились к пастухам. Как они издалека заметили пирующих стервятников, как нашли три тела, похороненные под обломками досок, и чужие боевые стрелы. Забрав убитых, они вернулись в деревню с плохими новостями. А вскоре пришли чужаки. Их было много, человек пятнадцать. Их предводитель ехал верхом на лошади, что когда-то принадлежала Мирху. Он громко смеялся, а в глазах у него была злоба. Чужаки гоняли кур и людей. Они искали человека с отстреленным ухом. Они забирали хлеб и овощи. Они забрали последних лошадей. А потом ушли к горам, пообещав вернуться. И они возвращались. Трижды. Приходили небольшими отрядами по пять-шесть человек. И снова спрашивали про человека с отстреленным ухом. Снова требовали еды.
   — Откуда они приходили? — спросил Буйвол. — С какой стороны?
   — С востока.
   — Сколько верховых? — поинтересовался Малыш.
   — У них три лошади. Наши лошади.
   — Чем вооружены? — спросил Буйвол.
   — Мечи и луки. Ножи и дубины.
   — Когда они были в последний раз?
   — Три дня назад. Мы напуганы. Мы стараемся не выходить из домов.
   — Они опять придут, — уверенно сказал Малыш. — Скоро.
   Буйвол кивнул:
   — Пять или шесть человек. Половина банды.
   — Но вас только двое, — сказал старик. — Что вы собираетесь делать?
   — Ничего, — хмыкнул Буйвол.
   — Ничего?
   — Ничего особенного, — сказал Малыш. — Когда они появятся, мы их просто убьем.
   Халтет долго качал головой.
   — Плохо… — бормотал старик. — Плохо… Земля не родит, вода ушла, солнце печет… Кровь не напоит почву… Будет только хуже…
   — Вы хотите получить назад свое стадо? — Буйвол нахмурился.
   — Да, — сказал Шалрой.
   — Мы вернем его вам…
   Они сидели еще долго. Пили настой и ели кашу. Малыш и Буйвол невольно косились на порог, на свое оружие. Шалрой несколько раз рассказывал о нападении, о том, что он увидел, очнувшись, и как отправился в большой мир, за горный хребет, как смеялись над ним воины, к которым он обращался за помощью. Халтет кивал, вздыхал, тер слезящиеся глаза.
   — Без скотины зиму мы не переживем, — говорил Шалрой.
   — Не переживем, — соглашался Халтет. — А уйти из деревни никто не захочет. — Не захочет никто…
   Когда кончилась каша, кончились и разговоры. Поблагодарив хозяина, подобрав оружие, обувшись, Малыш и Буйвол вышли на улицу. Их сопровождали Халтет и Шалрой.
   На дороге молча стояли собравшиеся селяне. Они смотрели на двух воинов, на пастуха и старосту. Они понимали, что привычная спокойная жизнь закончилась.
   Большой мир пришел в Мертвую Котловину.

Глава 5

   Они поселились у Шалроя.
   Дом пастуха стоял на восточной окраине деревни. Сразу за ним начиналась выгоревшая ровная степь, и тянулась она до самых предгорий. Лишь одно крохотное оконце в пустой прихожей выходило на восточную сторону. И днем воины поочередно дежурили возле него, сидя на шатком табурете и обозревая скучный ландшафт. На улицу они старались не выходить.
   Малышу и Буйволу отдали небольшую комнатку, тесную, но чистую и светлую. Мебели было немного — грубо сколоченный стол, рассохшийся неустойчивый стул, широкая лавка, на которой спал Малыш и прочная жесткая кровать, которую занял Буйвол.
   Шалрой жил с племянницей, ее звали Айхия. Других родственников у пастуха не осталось.
   Ели два раза в день, в большой комнате, все вместе. Пища была скромная, но никто не жаловался, все понимали — настали трудные времена и неизвестно еще, что будет потом. Так что продукты необходимо беречь. На черный день. На самый черный…
   Частенько наведывался Халтет, иногда приводил с собой кого-нибудь из селян. Разговаривали больше о своем, крестьянском. Но не только. Осторожно высказывались — а вдруг ушли нехорошие люди? Может, они и не вернутся больше? И сами говорили — вернутся. Придут. Если не сегодня, значит, завтра. Не завтра, так послезавтра… Негромко рассказывали новости — вроде бы меж собой говорили, но на самом деле сообщали для присутствующих воинов — рано утром мальчишки бегали к пересохшей старице, видели там следы копыт. Риша ходила к старому колодцу, вода в нем еще чистая, и далеко-далеко видела пыльную тучу. Уж не коров ли перегоняли? А Фарук ночью зачем-то влез на дерево и с высоты разглядел костры. Там, на востоке…
   Малыш и Буйвол переглядывались. Оба думали об одном и том же — может, нет смысла дожидаться врага здесь? Не пора ли направиться на восток, к лагерю Чета Весельчака?
   — Они придут, — говорил Халтет. — Совсем скоро.
   И все соглашались со стариком.
   Все чувствовали — Чет должен прийти.
   Обязательно…
   Айхия, племянница Шалроя, постоянно была чем-то занята — то она сосредоточенно процеживала через тряпицу грязную воду, то тщательно вытирала в доме пыль, то растапливала на улице земляную печь, собираясь готовить лепешки из остатков муки. Ей некогда было отдыхать — она накрывала на стол, кормила кур, бегала на колодец, выбивала матрацы, протрясала постельное белье, точила ножи… Ее босые пятки мелькали словно солнечные зайчики. Она была повсюду, но нигде не задерживалась надолго.
   Ей было девятнадцать лет. Давно бы пора уже выйти замуж, тем более что и женихи находились, но Шалрой не хотел отпускать от себя племянницу. И дело было совсем не в том, что Айхия вела все хозяйство. Нет. Просто он любил ее, как родную дочь. А еще ему было страшно вдруг остаться одному в осиротевшем доме. Так что женихи, те, что потерпеливей, ждали.
   Айхия же и не помышляла о замужестве. Она во всем слушалась дядю, и любила его, как родного отца.
   Черноволосая, смуглая, улыбчивая, крепкая и ладная — она обращала на себя внимание, но тут же ускользала, не давая как следует себя рассмотреть…
   — Айхия! — окликнул Буйвол пробегающую мимо девушку. Она тотчас встала, повернула голову, улыбнулась.
   — Принеси мне попить, пожалуйста. — Буйвол хмурился, отчего-то смущаясь своей вежливости.
   — Сейчас, — девушка убежала, а воин снова уставился в маленькое окошко, наблюдая за безжизненной степью. Там ветер крутил пыльные вихри, и, прыгая, катились к предгорьям шары перекатиполя.
   Малыш где-то на улице. Должно быть, снова занимается своим луком, смазывает тетиву жиром — ей нельзя сохнуть, в который раз сортирует стрелы, ровняет оперение, оттачивает наконечники. Шалрой рано утром куда-то ушел, не сказав ни слова гостям. Наверное, Айхия знает, куда он направился. Да и важно ли это?
   Айхия вернулась, принесла ковш с водой. Буйвол повернулся к девушке, залюбовался.
   Важно!
   — Спасибо, — поблагодарил он, выпив мутную воду, и снова смутился, нахмурился. — А куда Шалрой ушел?
   — Они с Хенимом и Фаруком пошли на старый колодец. Там вода свежая, вкусная.
   — Это далеко?
   — К обеду должны воротиться.
   — Понятно… — Буйвол не знал, что еще сказать. И нахмурился еще сильней.
   Девушка улыбнулась, выхватила из рук воина опустевший ковш, скользнула в открытую дверь.
   — Айхия! — крикнул Буйвол. Она замерла, оглянулась:
   — Что?
   — Нет… Ничего… Просто… Я не напился…
   Девушка рассмеялась:
   — Подожди немного, скоро вкусную воду принесут.
   Она скрылась в дверном проеме, продолжая смеяться. И Буйвол вдруг заметил, что слушает ее смех, затаив дыхание. И рассердился на себя. Он стиснул зубы, потер нос, фыркнул, мотнул головой.
   За окном горячий ветер гнал по степи пыль.
   Где-то там был враг.
   Обреченная деревня жила в постоянном страхе, ожидая нападения.
   А совсем рядом, за стеной, беззаботно смеялась красивая девушка.
   И Буйвол не видел в этом никакого несоответствия.
   — Не кажется ли тебе, что надо как-то поднять дух у крестьян? — спросил Малыш сразу после позднего обеда, который по обыкновению был совмещен с ужином.
   — Что? — не понял Буйвол.
   — Они тут все словно дыхание затаили. Попрятались. Носа из дома не высунут. Скучно же.
   — И что?
   — Может, потренируемся сегодня?
   — Посреди деревни?
   — Ага. Прямо на дороге.
   — У всех на виду? — рассеянно уточнил Буйвол и подумал об Айхии.
   — Ну да.
   — Мы же собирались быть незаметными.
   — Ну, мало ли что мы собирались…
   Они сидели в своей комнатушке. Малыш должен был заступить на скучный пост возле маленького окошка, а Буйвол собирался немного поспать.
   — И когда?
   — Да прямо сейчас! — Малыш взял на руки колчан, провел ладонью по оперению стрел. — Идем?
   Буйвол колебался. Он не выспался этой ночью, его мучил один и тот же неприятный сон — в голове звучал чей-то голос, и серая тень ходила кругами во мраке. Он просыпался, и не мог понять, кончился ли сон. Казалось, что отзвуки голоса все еще слышатся И тьма вокруг колыхалась словно живая.
   — Пошли, пошли! Хватит лодырничать! — Малыш ухватил Друга за рукав, легонько потянул за собой. — Пора размяться, кровь разогнать!
   Буйвол зевнул.
   — Может, завтра?
   — Нет, сегодня! Сейчас!
   — Тебе просто не хочется сидеть у окна.
   — А тебе не хочется оторвать свою задницу от кровати! Совсем обленился!
   — Ладно! — вдруг рявкнул Буйвол, делая вид, что разъярился. — Хорошо! Я иду! — Он, хлопнув себя по бедрам, поднялся рывком, повел могучими плечами.
   — Повеселим народ! — Малыш подхватил лук, забросил колчан за спину, хрустнул пальцами, сцепив их в замок. — Ну-ка, растревожим это болото, друг!
   — Сегодня я буду быстрей тебя!
   — Никогда!
   — Посмотрим!
   Они расшумелись, их громкие голоса были слышны во всем доме, хотя комнатная дверь была закрыта. Постороннему человеку показалось бы, что бойцы ссорятся. Но они всего лишь весело подначивали друг друга.
   — На тебе слишком много мяса!
   — Да я придавлю тебя одним пальцем!
   — Не успеешь!
   — Посмотрим!
   — У тебя никогда не получалось опередить меня!
   — Просто твои правила нечестны!
   — И никогда не получится!
   — Сейчас проверим!
   — Один на один!
   — Лицом к лицу!
   — Как обычно!
   В дверь осторожно постучали.
   — Мы выходим! — крикнул Малыш.
   В комнату заглянул встревоженный Шалрой. Скользнул взглядом по лицам гостей, понял, что они ссорятся не всерьез, улыбнулся им неуверенно и исчез, прикрыв дверь. Направился на кухню успокаивать племянницу.
   Малыш и Буйвол, не прекращая перепалку, толкаясь, вышли из комнаты. В прихожей они дружно посмотрели налево — на кривой табурет возле окна, где сейчас должен был сидеть Малыш. На шум выглянула Айхия, они улыбнулись ей, она улыбнулась в ответ и тут же спряталась за дверью.
   — Хватит болтать! — Буйвол сгреб Малыша и поволок на улицу. — Тебе не надо было меня злить!
   — Пусти! — Малыш пытался вырваться из его лап, но Буйвол держал крепко и отпустил друга, лишь когда они оказались на дороге. Посреди деревни. У всех на виду.
   Отдуваясь, искоса поглядывая друг на друга, бойцы разошлись. Сбросили оружие на пыльную траву. Стали разминаться. Малыш крутил руками, словно ветряная мельница крыльями, раскачивался из стороны в сторону, прогибался, скручивался, приседал, подпрыгивал. Буйвол аккуратно мял мышцы сильными пальцами, словно вылепливал себя из глины.
   Вышли из дома Шалрой и Айхия, присели в тени, стали с интересом следить за гостями. А воины косились в их сторону. И Малыш все быстрей размахивал руками — воздух гудел от его движений, а Буйвол, рисуясь, поигрывал мощными мышцами — словно тяжелые каменные шары перекатывались под рубахой.
   Открылось окно в доме напротив, показалось старушечье лицо. Из-за сараев прибежал чумазый пацаненок, сел на обочине дороги, в двух шагах от Буйвола.
   — Посторонись, парень, — сказал ему воин, и мальчишка сделал вид, что подвинулся.
   Где-то громко хлопнула дверь. Скрипнуло, открываясь, еще одно окно.
   Буйвол взялся за меч. Вытянул клинок из ножен, словно случайно пустил солнечный зайчик в сторону Айхии. Встал в боевую позицию, выставив правую ногу вперед, держа меч обоими руками. Медленно повел клинок, разрезая воздух. Чуть присел. Отвел меч за спину. Замер. И вдруг взорвался серией блоков и ударов — словно клубок молний опутал его фигуру. Немногочисленные зрители невольно ахнули. Буйвол сдержал улыбку.
   Малыш послюнявил палец, поднял над головой, пробуя ветер. Потом достал из колчана стрелу, покатал ее в ладонях, проверяя балансировку, дунул на оперение. Наложил на тетиву, нацелился в небо. Свистнув, стрела легко скользнула ввысь и растворилась в блеклой синеве. Малыш, пршцурясь, долго смотрел ей вслед. Селяне, задрав головы, раскрыв рты, так же смотрели в небо, гадая, что будет дальше… И вот стрела вновь показалась — темный стремительный росчерк. Тотчас щелкнула тетива, и вторая стрела, неуловимо быстрым движением выхваченная из колчана, ушла к возвращающейся первой. Они столкнулись и переломились, упали в седую крону тополя, застряли там. Мальчуган, что сидел на обочине, сорвался с места, побежал к дереву, намереваясь лезть за стрелами, запутавшимися в ветвях. Настоящими, боевыми стрелами! Пусть и поломанными… Но его опередили другие пацанята — двое уже взобрались на самую нижнюю ветвь и, подбадривая друг друга окриками, лезли дальше.
   — Что происходит? — Старый Халтет ковылял от своего дома, шаркая босыми ногами, поднимая пыль.
   — Нам надо размяться! — крикнул ему Малыш.
   Буйвол бешено вращал меч над головой. Пел рассекаемый воздух.
   Малыш жонглировал стрелами — выдергивал из колчана, бросал на тетиву, стрелял вверх, сначала невысоко, потом все выше и выше, подхватывая падающие стрелы, снова выпуская их в воздух, и успевая выхватывать из колчана новые. Четыре стрелы кувыркались в небе… Пять… Шесть…
   Буйвол перехватил меч.
   Малыш упустил одну стрелу — порыв ветра отнес ее слишком далеко в сторону, и лучник не смог ее поймать. Но она не долетела до земли — Буйвол перерубил ее мечом.
   — Не порти мои стрелы! — крикнул товарищу Малыш. — Их и так немного.
   — Ты чуть меня не подстрелил! — рявкнул запыхавшийся Буйвол.
   — Ну так что? Проверим друг друга на скорость?
   — Давай!
   Буйвол очертил клинком в воздухе замысловатую фигуру, точным движением вогнал меч в ножны, остановился, огляделся.
   Народу прибыло.
   Селяне близко не подходили, они стояли возле своих домов небольшими группами, глазели, переговаривались. Шалрой разговаривал с кем-то незнакомым, часто кивал, улыбался.
   Айхия сидела рядом с дядей, в разговоре участия не принимала, но тоже кивала и так же улыбалась. Халтет обходил людей, что-то негромко втолковывал им, показывая на бойцов. А пацаны уже сняли с тополя сломанные стрелы и теперь рвали их из рук друг у друга.
   — Начнем?
   — Начнем!
   Малыш достал из колчана все стрелы, кроме одной. Сегодня утром он отбраковал ее, снял с нее наконечник и, чтоб отличать от других, перевернул оперением вниз. Теперь же он вернул ее в нормальное положение, а остальные стрелы сложил на обочине дороги. Состроив страшную мину, погрозил пацанам, предупредил — эти не трогайте!
   Буйвол массировал запястья и исподлобья следил за приготовлениями товарища.
   Малыш поправил колчан с единственной стрелой, опустил его низко, к самому бедру, под правую руку. Похлопал по нему ладонью. Кивнул удовлетворенно.
   Буйвол чуть расставил ноги, воткнул мыски сапог в землю, укрепился. Коснулся пальцами рукояти меча, ухмыльнулся.
   Они стояли в четырех шагах друг от друга. Слишком близко для стрельбы из лука, слишком далеко для удара мечом. Условия для обоих были одинаково неудобны. Выиграть состязание должен был самый быстрый.
   Раньше всегда побеждал Малыш.
   — Я готов, — объявил Буйвол, разведя руки в стороны. Малыш взял в левую руку лук, опустил его, кивнул:
   — Я тоже…
   Селяне прекратили все разговоры. Они, не понимая толком, что сейчас происходит на дороге, с любопытством разглядывали застывших воинов.
   Состязание началось.
   Малыш и Буйвол пристально следил друг за другом. Кто первым схватится за оружие? Левая рука Буйвола замерла возле рукояти меча. Правая рука Малыша зависла над единственной стрелой в колчане. Лица бойцов закаменели, только прищуренные глаза жили.
   Невесть откуда взявшееся посреди деревни перекатиполе ткнулось в ногу Буйволу, но боец этого не заметил.
   Ветер дунул пылью в лицо Малышу, но стрелок не моргнул.
   Четыре шага.
   Если мечник нападает первым, он открывается.