Марко Джон. Праведники Меча

   — Извините, государь император. Редберн резко отпрянул.
   — Государь император?
   Бьяджио выпустил ворот Барнабина.
   — Кажется, мне все больше и больше не везет.
   — Кто ты? — вопросил старший мужчина, вставая между Бьяджио и своим принцем. — Отвечай!
   — Господин, у нас к вам дело! — взмолился Барнабин. — Клянусь, мы вам не опасны. Мы только...
   — Император? — еще раз переспросил Редберн. Теперь он смотрел на Бьяджио еще более пристально. Он шагнул вперед, отстранив своего товарища, и внимательно осмотрел незнакомца. — Я не узнаю вас, но я никогда не бывал в Черном Городе. Вы — Бьяджио?
   Бьяджио выпрямился:
   — Да, я Бьяджио.
   Пожилой горец рассмеялся.
   — О да, мы вам сразу поверили! У вас такой величественный вид, государь!
   — Молчи! — приказал Редберн, поднимая руку.
   — Редберн, брось. Ты же не веришь этой чуши!
   Принц продолжал смотреть на Бьяджио. Заглянув в его глаза, он сказал:
   — Нет, ты не он. У тебя глаза не светятся. И они зеленые, а не синие.
   — Поверьте, — сказал Бьяджио. — Я не самозванец.
   — Но ваши глаза...
   — Оставьте, Редберн. Нам с вами надо о многом поговорить.
   Через пятнадцать минут Бьяджио с принцем уже оказались наедине в кабинете Редберна, выходившем широким окном на холмы за замком. Бьяджио сидел в бархатном кресле, дав отдых ноющей спине. Долгий путь сильно утомил его. Он уже много дней не смотрелся в зеркало, но догадывался, что выглядит ужасно. Однако Редберн этого, похоже, не заметил. По правде говоря, молодой правитель не сказал почти ни слова, даже пока они довольно долго шли до кабинета. Слуги, братья и сестры принца бросали на них вопросительные взгляды, но принц отказывался им отвечать. Пока Редберн готовил чай в углу комнаты, Бьяджио наблюдал за ним, озадаченный молчанием, которое показалось ему весьма не характерным для Редберна.
   Как это ни странно, кабинет принца оказался довольно изысканным. Из него не только открывался прекрасный вид на окрестности, но и обставлен он был со вкусом, а на полках разместилась недурная коллекция хрусталя и оловянной посуды. В стоявшей на каминной полке вазе Бьяджио признал работу Алмирона, знаменитого ювелира с Кроута. На южной стене висело профессионально выполненное изображение обнаженной женщины, освещенное солнцем из окна. По грубоватому колориту и щедрым мазкам Бьяджио отнес его к криисской школе, славившейся своими талантливыми художниками. Картина выигрывала из-за соседства с великолепным гобеленом ручной работы. Пока Редберн возился в углу с чаем, Бьяджио рассматривал коллекцию. Император не рассчитывал найти в Высокогорье подобную утонченность. Однако одно указывало на истинную натуру молодого принца: все предметы были расставлены без всякой системы. Человек с настоящим вкусом никогда не собрал бы в одной комнате столько разнородных вещей.
   — У вас впечатляющая коллекция, — заметил Бьяджио. — Я поражен.
   — Вот как? — отозвался Редберн, занимаясь чаем. — Мне это приятно.
   — Правда?
   — Конечно. Теперь у вас есть возможность узнать о нас правду. Мы ведь не варвары все-таки.
   Бьяджио улыбнулся: он нащупал слабое место принца.
   — Что у вас там? Какая-то пароварка? Редберн отступил в сторону, чтобы Бьяджио смог рассмотреть аппарат, в котором он готовил чай. Серебристое устройство на столике дребезжало и шипело.
   — Это чаиварка из Дахаара! — с гордостью объявил принц. — У вас был усталый вид, так что я решил заварить в ней чай. Он получается очень вкусным. Вам случалось видеть такой прибор?
   Бьяджио много раз видел эти странные устройства, и у него даже было несколько таких. Однако вместо того, чтобы в этом признаться, он подался вперед и сказал:
   — Кажется, нет. Выглядит он непривычно.
   — Давайте я объясню вам, как он работает. — Принц снял крышку с главной емкости устройства. — Вот сюда вы заливаете воду. Ее нагревает огонь — он горит вот здесь. — Он показал на небольшое пламя, горевшее внизу, а потом на серебряный змеевик, из которого вода капала во вторую емкость, такого же размера, что и первая. — Когда вода нагревается, она проходит через чайные листья, которые кладутся вот сюда. Процесс идет медленно, и машина поддерживает самую подходящую температуру.
   — Хитроумно, — сказал Бьяджио. Энтузиазм молодого принца был довольно забавен. — Наверное, прибор очень дорогой.
   — Да, должно быть. Большую часть этих вещей собрал мой отец во время своих путешествий по империи. Он уже умер.
   — И вы бережете собранную им коллекцию?
   — Примерно так. Эти вещи представляют для меня ценность.
   — Почему?
   Редберн бросил на Бьяджио странный взгляд.
   — Что вы имеете в виду?
   — Это — имперские вещи. Мне кажется странным, что вы держите их здесь.
   — Мы тоже входим в империю, Бьяджио. Или вы в Черном Городе об этом забыли?
   — Я не хотел вас обидеть, принц Редберн. Редберн вынул из буфета две чашки и наполнил их дымящимся чаем.
   — Я знаю вас, — сказал он. — Вы — Рошанн. Вы пытаетесь меня раскусить. Ну так вы можете бросить свои игры, император. Я скажу вам все, что вы хотите знать.
   — Правда? А вот это было бы приятным разнообразием. Допросы мне надоели донельзя.
   Редберн вручил Бьяджио чашку и сел в стоявшее рядом кресло.
   — Мое недоверие к Черному Городу ни для кого не тайна, — сказал он. — И здесь, и там, откуда вы приехали. Полагаю, что вы уже об этом слышали, если считать, что вы действительно тот, за кого себя выдаете.
   — Если бы вы мне не поверили, я бы сейчас не сидел с вами здесь.
   Редберн отпил глоток чая.
   — Попробуйте.
   Бьяджио пригубил чай и нашел его великолепным.
   — Вы были правы, — признал он, изображая изумление. — Чай прекрасный. Но я тоже прав, не так ли, принц Редберн? Вы знаете, кто я.
   — Отец однажды рассказывал мне про Ренато Бьяджио. Он сказал, что у Бьяджио кожа цвета солнца и волосы, как золото.
   — Боже, до чего лестно!
   — А еще он сказал, что у Бьяджио глаза, как сапфиры. — Принц сделал еще глоток чая. — Итак? Что случилось с вашими глазами?
   — Это долгая история. И довольно личная.
   — Неужели? Ну, вы в моем доме, император. Это мой личный замок, и я уделяю вам мое личное время. Пока вы находитесь здесь, вы не божество. Я правлю Восточным Высокогорьем — один. Это ясно?
   — Как божий день, — подтвердил Бьяджио,
   — Вот и хорошо. А теперь я хочу получить ответы и не хочу, чтобы они звучали загадочно. Я предполагаю, что так называемый горец, с которым вы прибыли, — из Рошаннов. Я не люблю шпионов. В последнее время у меня с ними хлопот хватало, и, откровенно говоря, терпение мое на исходе.
   — Я плохо воспринимаю угрозы, Редберн, — предостерег его Бьяджио.
   — Да неужели? Ну а мне на это наплевать. Мы здесь, в Высокогорье, прекрасно справляемся без нарского вмешательства. У нас царит мир, и единственное, что вы могли принести, — это дурные вести. — Молодой правитель посмотрел на Бьяджио недружелюбно. — Как вам мой анализ ситуации?
   Бьяджио ухмыльнулся:
   — Надо было бы взять вас в Рошанны.
   Принц Редберн поставил чашку на ближайший столик.
   — Ваш визит — не доброе предзнаменование, Бьяджио. Нас никогда еще не посещал император. Даже Аркус за всю свою долгую жизнь ни разу не приехал в Высокогорье. И мне интересно, зачем вы здесь.
   — Позвольте мне сделать еще одну попытку проанализировать ваш характер, принц Редберн, — сказал
   Бьяджио. — Вы очень молоды. Я бы сказал, что вам еще нет даже и тридцати. Верно?
   — Мне двадцать семь.
   — Вы совсем молоды. Так что вам нелегко править Высокогорьем. Знаете, что я вижу, когда смотрю на эту комнату? Я вижу коллекцию игрушек. Вы все еще — малолетний сынок своего отца, Редберн. И отцовские сапоги вам пока еще великоваты. Ваши многочисленные сестры и братья смотрят на вас снизу вверх, ждут ваших указаний. И что же вы делаете, когда груз правления становится слишком тяжким для вас? Вы приходите сюда и готовите себе чашку чая.
   Принц Редберн медленно встал с кресла и подошел к своей драгоценной чаиварке. Словно бессознательно, он прижал ладонь к ее теплому боку.
   — У вас сейчас трудности, Редберн, — заявил Бьяджио. — С Талистаном.
   Редберн резко поднял голову.
   — Что вам об этом известно?
   — Они нарушают ваши границы. Может, засылают через реку шпионов? Но дальше будет хуже.
   — Вы проделали столь долгий путь только для того, чтобы мне об этом сказать? Блестящий анализ, государь император.
   — Это не все. — Бьяджио тоже встал и подошел к молодому правителю. — Вы — пешка, принц Редберн. Вас используют в большой игре. Вы это сознаете?
   Увидев, что Редберн замялся, Бьяджио добавил:
   — Нет, вижу, что не сознаете. Вот потому-то я сюда и приехал. Чтобы объяснить вам положение вещей.
   Он вернулся к столу, взял обе чашки и поставил их на расстоянии примерно в пол локтя друг от друга.
   — Вот это, — сказал он, постукивая по первой чашке, — Талистан. — Потом он дотронулся до второй чашки. — А вот это — Черный Город. Видите ту область, которая их разделяет? Что это, по-вашему?
   — Высокогорье?
   — Точнее говоря, ваше Высокогорье. Как бы вы добирались из Талистана в Черный Город? Я имею в виду — не по морю?
   — Существует только один путь. Чрез мою территорию.
   — Ну? И у вас есть какие-нибудь догадки, принц Редберн?
   — Только одна. Но я отказываюсь этому верить. Вы хотите сказать, что Талистан собирается захватить столицу?
   — В это так трудно поверить?
   Казалось, принц просто поражен.
   — Это невозможно!
   — Похоже, вы все-таки вели слишком замкнутый образ жизни, — проговорил Бьяджио. — Позвольте мне объяснить вам, как сейчас обстоят дела.
   И Бьяджио перешел к объяснениям. Он почти час обсуждал тонкости нарской политики. Бьяджио рассказал принцу о Талистане и о том, что у Тэссиса Гэйла много сторонников. И он рассказал ему о Черном Городе и о том, как он расколот. Устранение такого большого количества нарских правителей теперь обернулось против Бьяджио: их призраки были теперь повсюду. И хотя Редберн признал, что слышал о слабости власти Бьяджио, император не переставал изумляться тому, насколько мало осведомлен принц. Не было сомнений, что холмы Высокогорья наглухо отделили его от остальной империи. Однако когда Бьяджио объяснил Редберну, почему Талистан все время его дразнит — Гэйлу нужен политический предлог для того, чтобы вторгнуться на его территорию, — молодой правитель без труда усвоил эту идею.
   — Это выглядит разумно, — согласился он. — Мы не сделали Гэйлу ничего плохого и не заслуживаем такой ненависти. В течение многих лет мы жили относительно мирно.
   — При правлении Аркуса, — уточнил Бьяджио.
   — Верно. Когда трон заняли вы, все переменилось. Мы никогда не были особенно дружны с Талистаном, но между нашими странами существовала свободная торговля и беспрепятственный проезд. Этого больше нет.
   — Дела обстоят неважно по всему Пару, — признался Бьяджио.
   Редберн снова встал.
   — Спасибо вам за урок истории, государь император, но вы по-прежнему не сказали мне, зачем вы сюда приехали. Бьяджио улыбнулся:
   — Да, об этом я умолчал, не так ли?
   Он легко поднялся на ноги и, пройдя к чаиварке, налил себе новую чашку, задумчиво отпив глоток. Редберн смотрел на него с ироничной улыбкой. Бьяджио вдруг подумал, что молодой правитель ему нравится. Он оказался вовсе не тем варваром, каким его представляли себе многие, хотя в нем ощущалась какая-то необузданность. Спустя несколько мгновений Бьяджио снова поставил чашку и сказал:
   — Принц Редберн, мне нужна ваша помощь. Вы уже слышали о том, какую опасность представляет для вас Талистан. И вы знаете, какое сложное положение у меня самого. Но вам не известно, что в опасности вся империя. Если Талистан нападет на столицу, то в Наре начнется такая война, какой вы себе даже не представляете. Фоск встанет на сторону Талистана. Дахаар будет на моей стороне. Крииса тоже меня поддержит, но другие могут присоединиться к Гэйлу. Начнется широкомасштабная война. Можно даже сказать — мировая война. Вот почему я приехал к вам. Мы с вами должны предотвратить такое развитие событий.
   — Со мной?
   — Вы — последнее звено в очень длинной цепи, Редберн. Я много трудился, чтобы дойти до этого момента, я привел в движение немалые силы. Все зависит от этой минуты. Я каким-то образом должен убедить вас примкнуть ко мне.
   Редберн был явно ошарашен.
   — Я вас не понимаю, государь император. В чем именно я должен к вам примкнуть?
   — В ударе против Талистана.
   Эти слова словно повисли в воздухе. Редберн медленно впитал их, а потом сказал:
   — Вы это серьезно? Вы хотите, чтобы Высокогорье напало на Талистан? Но разве Гэйл не этого добивается?
   — Несомненно. Но у нас будет для него сюрприз, — пообещал Бьяджио. — Нападет на Талистан не только Высокогорье. Вы и ваше войско примете участие в тщательно спланированном вторжении. — Он снова вернулся к столу и начал расставлять на нем чашки. — Вот это — Талистан, видите? Высокогорье расположено на западе, и если отсюда будет нанесен удар, у Гэйла не будет пути к отступлению... — тут он прижал палец к крышке стола, -... кроме как в сторону Люсел-Лора. Я договорился кое с кем из моих друзей. К нам присоединятся трийцы. В первый день лета армия трийских львиных всадников, возглавляемая Ричиусом Вэнтраном, появится в Арамуре, связав силы Гэйла на восточном фронте. Одновременно подойдет нарский дредноут, который начнет бить по берегу. Теперь, если ваши люди...
   — Стоп! — крикнул Редберн, воздевая к небу руки. — Трийские львы? Ричиус Вэнтран? Да вы не в своем уме!
   — Я понимаю, что это звучит странно, но все это — часть великого союза. Вы не поверите, что мне уже пришлось перенести, чтобы этого добиться, Редберн. Клянусь вам, я не лгу.
   — О, но вы же опытнейший лжец, Бьяджио! Мой отец кое-что рассказывал мне о вас. И одно я твердо усвоил: вам нельзя доверять. Даже в этих горах мы слышали о вашем Железном круге.
   — Сейчас не время говорить об этом, Редберн. Мне нужна ваша помощь. Вы нужны всему Нару! Хоть раз в жизни высуньте голову из своего окна! Неужели вы не видите, что творится с империей? Она превратилась в пороховую бочку, и Тэссису Гэйлу осталось только поджечь фитиль! — Он отшатнулся и бессильно упал в кресло. — Молю вас, не отправляйте меня обратно с пустыми руками!
   — Вы хотите от меня невозможного. Может быть, я мало знаю о Наре, но и вы, похоже, мало знаете о Высокогорье. Мы недостаточно сильны, чтобы воевать с Талистаном.
   — Вы что — меня не слышали? Вы будете не одни. Нам помогут...
   — Я вас слышал. Это вы меня не слушаете. Потому что даже если бы мы могли выступить против Талистана, это будет избиением. Сотни моих людей погибнут. Может, и больше. — Он с жалостью посмотрел на Бьяджио. — Я слышал, что вы безумны. Теперь я склонен этому поверить. Вторгаться в Талистан — безумие. Я не отдам такого приказа. Никогда.
   — Но империя...
   — Это ваша империя, — оборвал его Редберн, — а не моя. В это мгновение Бьяджио показалось, что на его плечи упал груз всего мира.
   — Вы даже не представляете себе, что мне пришлось пройти, чтобы до вас добраться, Редберн. Но если вы откажетесь ко мне присоединиться, все было напрасно. Без вашей помощи трийцы не смогут одержать победу, а у меня собственной армии нет. — Он вздохнул, проклиная себя. — Каким я был дураком, когда надеялся, что вы сможете меня понять!
   — Не пытайтесь меня унизить, — сказал Редберн. — Я вас понимаю.
   — Ничего вы не понимаете! — вспылил Бьяджио. — Да и как вам понять? Вы — мальчишка, притворяющийся принцем. Если бы у вас была хоть капля ума, вы бы поняли, как это важно!
   Редберн побагровел.
   — Высокогорьем правлю я! Мы не пляшем здесь под вашу дудку, Бьяджио! И...
   Его тираду прервал стук в дверь. Принц стремительно обернулся к молодей женщине, остановившейся у порога.
   — Редберн? — удивленно проговорила она. Ее взгляд сразу же устремился на Бьяджио — и удивленно на нем задержался. — Что-то случилось?
   — Брина! — откликнулся Редберн. — Ты только что вернулась?
   — Да, — подтвердила женщина, но при этом она обращалась не к принцу. Вместо этого она продолжала смотреть на Бьяджио. — Минго сказал, что у тебя гость.
   Она направилась к Бьяджио, который сразу же встал, чтобы с ней поздороваться.
   — Леди, вы — родственница принца?
   — Это Брина, — сказал Редберн. — Моя сестра-близнец.
   Они были удивительно похожи друг на друга. У молодой дамы были не только такие же яркие волосы, как у брата, но и его цвет кожи, удивительно нежный, словно лепестки белой розы. На ее лице сияли зеленые глаза, губы изогнулись в сдержанной улыбке.
   — Император Бьяджио? — неуверенно спросила она.
   — Это я. — Бьяджио взял ее руку и поцеловал. — Я рад с вами познакомиться, леди Брина.
   Брина зарумянилась — но только на секунду. Она поспешно повернулась к брату.
   — Ну? В чем дело?
   — Дело, — ответил Бьяджио, — в вашем брате. — Он бросил на Редберна мрачный взгляд. — Я не отступлюсь от того, что сказал, Редберн. Вы — глупец. Талистан вас в покое не оставит. Если вы на них не нападете, они нападут на вас. И могу обещать вам — они искромсают вас на кусочки!
   — Довольно! — потребовал принц. — Не при моей сестре.
   — Редберн, — попросила Брина, — объясни мне, что происходит.
   — Мы с вашим братом обсуждали судьбу мира, леди Брина, — ответил ей Бьяджио. — И я не отступлюсь, пока не получу нужного мне ответа.
   Брина казалась удивленной. Вконец раздосадованный Редберн прошел к двери и широко ее распахнул.
   — Пожалуйста, уходите, император! — резко бросил он. — Отдыхайте и восстанавливайте силы, но об этом больше не заговаривайте. Предупреждаю вас: я не потерплю ваших разговоров о войне!
   Бьяджио направился к двери.
   — Я воспользуюсь вашим гостеприимством, — сказал он, — но не разочаруйте меня, Редберн. Нельзя, чтобы все мои усилия пропали даром.
   — Уходите!
   Заставив себя улыбнуться, Бьяджио вышел из кабинета. Дождавшись, чтобы Редберн захлопнул за ним дверь, он гневно зашагал по мощенному камнем коридору, рассыпая проклятия.
   Весь остаток дня Бьяджио спал в комнате, которую показал ему Минго. Слуга Редберна держался без прежнего нахальства и вел себя идеально вежливо, провожая императора в отведенную ему комнату — просторную спальню на втором этаже замка. Постель в комнате была занавешена пологом с белыми воланами, а из окна открывался великолепный вид на идиллический пейзаж. Однако Бьяджио не стал тратить времени на любование окрестностями. Голова у него болела от споров с принцем, а зад и ноги горели, натертые седлом. Он начал засыпать еще до того, как Минго успел закрыть дверь.
   Когда он снова проснулся, было темно. Тусклое сияние на западе подсказало ему, что солнце село сравнительно недавно. Бьяджио заставил себя встать и не сразу сообразил, что по-прежнему находится в Замке Сохатого. Последние несколько недель прошли как в тумане, и в течение этого времени ему редко приходилось просыпаться дважды в одном и том же месте. Осмотревшись, император ощутил сильный голод. Когда он жил в Черном Дворце, к его пробуждению у кровати всегда ждал завтрак. Однако прислуга Редберна снабдила его только умывальником и не зажженной лампой. Бьяджио встал, ополоснул лицо, а потом посмотрел на себя в зеркало. Оттуда на него воззрилось жуткое существо. Кожа на лице болезненно-желтая, глаза запали. Прежде шелковистая грива золотых волос болталась клочьями сена.
   — Боже, вы только на меня посмотрите...
   Но смотреть на себя не хотелось. Без снадобья, придававшего ему жизненные силы, Бьяджио постепенно старел. Отвернувшись от зеркала, он постарался забыть о том, как выглядит, и начал искать гребень. Как это ни странно, гребень нашелся на столике у кровати. Нервничая, как невеста перед свадьбой, он принялся осторожно расчесывать волосы. За этим занятием он провел почти десять минут, когда тихий стук в дверь заставил его остановиться.
   — Да! — отозвался он. — Кто там?
   Дверь медленно открылась, и на пороге возникла поразительная женщина. В руках она держала поднос с едой и дымящимся чаем. Бьяджио встал с края кровати.
   — Леди Брина! — проговорил он, адресуя ей свою самую яркую улыбку. — Какой сюрприз!
   Брина неслышно вошла в комнату. Бьяджио догадался, что ей не хотелось, чтобы ее заметили, и такая скрытность его заинтриговала.
   — Вы отдыхаете уже довольно давно, — сказала она. — Я подумала, что вы, наверное, проголодались. Если я вам помешала...
   — Ничуть, — заверил ее Бьяджио. Он принял у нее из рук поднос и осмотрел его содержимое. — О, великолепно! Вы просто прочли мои мысли, леди Брина. Я умирал с голоду.
   — По вам это заметно, — ответила она.
   Бьяджио вернулся к кровати и сел, поставив поднос себе на колени. Он не стал спрашивать, кто испек свежий хлеб или почему Брина принесла ему еду сама. Вместо этого он просто отломил себе щедрый кусок. На подносе оказалась и плошка со сливочным маслом. Взяв нож, Бьяджио намазал масло на хлеб.
   — Спасибо, что подумали обо мне, — сказал он. Украдкой посмотрев на Брину, он увидел, что она улыбается. У нее оказалась чудесная улыбка: нежная и юная.
   — Вы — император, — прямо проговорила она. — Мы должны принимать вас гостеприимно. Так приказал Редберн. У Бьяджио моментально испортилось настроение.
   — Мило с его стороны.
   Брина медленно подошла к кровати.
   — Вы судите моего брата слишком сурово, государь император. Он не может помочь вам в вашем деле.
   — В моем деле? А что вы знаете о моем деле?
   — Мы с Редберном ближе, чем вы могли бы подумать. У него нет от меня секретов.
   — Вот как? А мне показалось, что он не хотел, чтобы вы о нем слышали.
   — Он пытается меня беречь, — объяснила Брина. — Но в конце концов он мне все рассказывает. Я знаю, зачем вы здесь, император Бьяджио. Но вы не слишком хорошо знакомы с Высокогорьем. А моего брата вы вообще не знаете.
   Бьяджио принялся за кусок мяса, оказавшийся на его тарелке. Оно было слабо прожарено и из разреза начала сочиться кровь.
   — Ваш брат представляется мне большим глупцом, — заявил он. — Если бы он не стал упрямиться, а задумался над моими словами, то понял бы, что происходит. Вашему Высокогорью угрожает огромная опасность, леди Брина.
   Он отправил кусок мяса в рот и, пережевывая его, наблюдал за Бриной. Она уставилась на него и, казалось, не слышала его доводов. Как это ни странно, ее внимание не было ему неприятно.
   — Вы очень странно выглядите, — сказала она.
   — А вы очень бесцеремонны. Брина улыбнулась.
   — Просто вы совсем не такой, как я думала. — Она присмотрелась к нему еще внимательнее. — Почему у вас глаза зеленые? Я слышала, что они синие, как у всех нарских правителей.
   — Как сапфиры?
   — Так говорил мой отец. Бьяджио рассмеялся.
   — Похоже, ваш батюшка любил обо мне рассказывать! Ну так позвольте мне кое-что вам сказать: не все бывает таким, как кажется. Забудьте все, что вы обо мне слышали. Право, большей услуги вы мне оказать не смогли бы.
   Брина подошла еще ближе, усевшись почти вплотную к нему. Бьяджио с любопытством посмотрел на нее: подобная смелость его удивила.
   — Мне бы не хотелось, чтобы вы так пристально меня разглядывали, миледи. Сейчас я не слишком горжусь своей внешностью.
   — У вас очень длинные волосы, — удивленно проговорила Брина. Протянув руку, она закрутила вьющуюся прядь вокруг пальца. — Мягкие.
   Бьяджио окаменел.
   — Да... э-э... спасибо.
   — Я вас смущаю?
   — Смущаете? Миледи, я — император Нара. Я ничего не боюсь, а тем более — женщин.
   — Вот и хорошо, потому что в нашем замке очень много женщин, государь. Они видели, как вы приехали, и теперь им интересно о вас узнать. Я гадаю, что мне им говорить.
   — Говорите, что пожелаете. Они успеют на меня насмотреться, пока я буду улаживать дела с вашим братом. Я не уеду, пока мне не удастся убедить его помочь мне. Леди Брина внезапно посерьезнела.
   — Государь император, вам его не убедить. Мой брат — человек мирный. Он не хочет ссоры с Талистаном.
   — У него будет эта ссора, хочет он ее или не хочет.
   — Но он делает все, чтобы ее избежать, как вы не понимаете! Талистан его дразнит. Они пытаются вызвать его на боевые действия.
   — Да. Я потратил целый час, объясняя ему это.
   — Знаю, — согласилась Брина. — Теперь Редберн понимает, в чем дело. Но это не имеет значения. — Она опустилась рядом с Бьяджио на одно колено и умоляюще заглянула ему в глаза. — Ему страшно.
   Страшно. Бьяджио это слово было даже слишком хорошо знакомо. Он солгал Брине, утверждая, будто ничего не боится. В последнее время его страхи стали чудовищными.
   — Положение вашего брата будет только ухудшаться, — сказал он. — Я знаю, что он хочет мира с Талистаном, но мир невозможен. Гэйл будет все время на него давить, а если он не нанесет удара сам, то Талистан нападет первым. И тогда мы потеряем преимущество, которое дала бы нам внезапность.
   — Но Гэйл же будет готов! Вы сами сказали, что он на нас давит.
   — Гэйл будет ожидать вашего брата и, может быть, еще один или два клана. Он не будет ожидать, что у его берегов появится мой дредноут. И уж конечно, он не будет ожидать трийцев с их львами. — Бьяджио отставил поднос и взял Брину за руку. — Вы должны мне помочь! — потребовал он. — Вы должны убедить вашего брата присоединиться к моему выступлению.
   Брина покачала головой.