Марко Джон. Праведники Меча

   Награ остановился у самого лагеря. Один из трийских всадников с высоты своего коня заметил приближающуюся троицу. Секунду он сидел неподвижно, изумленно взирая на странное зрелище, потом окликнул своих товарищей и вытянул палец. Навстречу пришельцам направились всадники, а за ними — отряд пеших воинов.
   — Вы молчите, — приказал Награ. — Меня они знают. Я буду говорить за вас.
   — Хорошая мысль, — суховато отозвался Джал.
   Нарский священник подошел к своему коню и подвешенному у седлу луку. Трийцы подскакали с обнаженными клинками и зверскими лицами. Награ не сдвинулся с места.
   — Нарен! — воскликнул первый всадник. — Нджакк на налин джай!
   Подскакав галопом, он спрыгнул с коня и закричал на Нагру. Алазариан ничего не смог уловить из его криков, как и из хладнокровного ответа Нагры. Воины окружили их со всех сторон, словно петля виселицы. Рука Алазариана невольно легла на рукоять кинжала. Джал стремительно вытянул руку и схватил его за запястье.
   — Даже не думай! — прошептал он. — Не шевелись.
   Пока Награ спорил о чем-то с трийцами, Алазариан позволил себе обвести взглядом окруживших их воинов. Они были одеты в серые куртки, перетянутые угольно-черными кушаками, и при каждом было оружие с двумя клинками — Фалгер называл его жиктаром. Однако больше всего его удивила татуировка на щеке каждого воина. Будто выжженное клеймо: черная птица, такая же, как та, что трепетала на стягах над лагерем. Алазариан решил, что это ворон. Вдруг ему показалось, что зря он сюда приехал — не только в лагерь, но и вообще в Люсел-Лор. Интересно, где сейчас Бьяджио?
   А потом из лагеря выскочил еще один человек. Он был неимоверно худ, лицо у него было испуганное, щеки ввалились, волосы сбились в колтуны. Человек поспешно заковылял к ним, и Алазариан вдруг с ужасом понял, что он вовсе не триец.
   — Бог мой! — воскликнул Джал. — Кто это?
   — Грач, — ответил Награ. — Хорошо. Он нам поможет.
   — Грач? — переспросил Алазариан. — Кто он такой?
   Воины прекратили свой спор, а странное создание пробилось мимо них и остановилось перед Джалом. Глаза у него расширились, рот изумленно открылся.
   — Матерь Божья сладчайшая! — воскликнул он. — Вы — нарцы!
   Алазариан с Джалом недоуменно переглянулись.
   — Да, — подтвердил Джал. — Мы — нарцы. А ты кто?
   Мужчина упал перед Джалом на колени и схватил его за руку. Испытывая глубокую брезгливость, Джал попытался вырваться из его цепких пальцев.
   — Молю вас, заберите меня с собой! Помогите мне выбраться отсюда!
   — Кто ты, к черту, такой? — вопросил Джал.
   Ему удалось отнять руку, но тощий обхватил его за ноги.
   — Пожалуйста! — заверещал он. — Возьмите меня от этих дикарей!
   — Награ, кто это? — настойчиво спросил Алазариан.
   — Это Грач, — повторил искусник. Он несильно лягнул тощего, чтобы тот выпустил ноги Джала. — Встань, пес. У нас дело к твоему хозяину.
   — Нет! Выслушайте меня, пожалуйста! — Он отпустил ноги Джала только для того, чтобы схватить его за пояс. — Вы должны меня отсюда вызволить. Вы должны забрать меня с собой! Помогите мне, черт подери, пожалуйста...
   Джал стремительно повернулся к Нагре.
   — Что это значит? Кто этот человек?
   — Это Грач. Раб.
   — Раб? — переспросил Алазариан. — Нарец?
   — Военачальник взял его в плен во время...
   — Я нарец! — завопил Грач. — Я застрял здесь во время войны. Пракстин-Тар держит меня в рабстве. Но я не раб! Я нарец!
   — Ясное дело, — огрызнулся Джал. Алазариан увидел по его лицу, что его переполняет гнев. Не обращая внимания на воинов, он набросился на Нагру. — Что за дьявол этот Пракстин-Тар? Превращать человека в раба...
   — Ха cap! — рявкнул главный воин.
   Он ткнул Джала жиктаром, заставляя замолчать. Награ шагнул вперед и гневно отвел жиктар в сторону.
   — Ишэй! — зашипел он на воина. — Пракстин-Тар джитра мико!
   Они снова принялись о чем-то спорить. Грач ухватился за ногу Алазариана и стал слушать, испуганно сопя. Похоже, услышанное его поразило. Он недоверчиво посмотрел на Алазариана.
   — Вы ищете Пракстин-Тара? — спросил он.
   — Ты их понимаешь? Грач кивнул.
   — Я знаю их мерзкий язык, почти весь. Но зачем? Вам надо отсюда бежать! Уходите немедленно, пока искусник вас еще может защитить. Возьмите меня с собой!
   — Мы не можем, — ответил Джал. — У нас к военачальнику дело.
   — Дело? — возмутился Грач. — Какого дьявола... Алазариан наклонился к нему и прошептал:
   — Грач, ты можешь перевести — объяснить нам, что они говорят?
   — Юноша, это безумие. Вам надо уходить, сейчас же!
   — Ш-ш, — успокоил его Алазариан. Воины пристально наблюдали за ним. — Что они говорят?
   Грач досадливо вздохнул и прислушался.
   — Искусник хочет отвести вас к Пракстин-Тару, — объяснил он и, прикусив губу, попытался разобрать остальной разговор. — Он говорит, что вы нужны Пракстин-Тару, что это очень важно. — Он изумленно взглянул на Алазариана. — Слушай, это он о тебе так говорит?
   — Прекрати задавать вопросы! — прошипел Джал. — Что еще они говорят?
   — Трудно понять, — ответил Грач. Он наклонил голову. — Они вам не доверяют.
   — Заставь их послушаться, Награ! — попросил Джал. — Нам необходимо говорить с военачальником!
   Один из воинов ударил Джала ногой, так что священник растянулся в пыли. Алазариан поспешно подбежал к своему спутнику. Джал плюнул воину под ноги, намереваясь занять боевую стойку.
   — Нет! — приказал Награ, предупреждающе поднимая руку. — Не двигайся, Джал Роб! Ничего не делай.
   — Сукин сын! — прорычал Джал, с трудом сдерживая ярость. — Хочешь драки, трийская шваль?
   — Молчать! — взревел Награ.
   Стремительно повернувшись к ударившему Джала воину, он сгреб его за грудки и стал с силой трясти, яростно поливая трийской бранью. Воин уронил свой жиктар и виновато воздел руки. Награ усмехнулся и оттолкнул его, а потом повернулся к Грачу.
   — Ты отведешь нас к своему хозяину, раб! — приказал он, а потом махнул рукой в сторону воинов. — А если кто-нибудь из этих еретиков попробует нас остановить, ты скажешь Пракстин-Тару, что сегодня они лишили его великого благодеяния. И тогда Пракстин-Тар их убьет.
   Он повторил то же самое по трийски.
   Все воины поспешно опустили жиктары. Алазариан помог Грачу встать.
   — Награ, — неуверенно прошептал он, — они тебя послушают?
   Искусник расправил свои шафрановые одеяния.
   — Они меня знают. Я могу немного влиять на военачальника. — Он снова махнул рукой Грачу. — Эй, ты! Веди нас к Пракстин-Тару.
   Грач повиновался.
   — Сюда, — пригласил он. — Пракстин-Тар сейчас со своим отрядом.
   Но когда они прошли всего несколько шагов, раб схватил Алазариана за локоть и прошептал:
   — Помоги мне, юноша! Забери меня отсюда! Алазариан вырвал руку.
   — Сначала мне надо поговорить с военачальником.
   — Военачальник не станет тебя слушать! Ты должен мне помочь...
   Награ отвесил Грачу оплеуху.
   — Молчи, нарец. Мы здесь не ради тебя, жалкое существо.
   Алазариан был неприятно поражен. Похоже, Награ питал к нарцам такое же презрение, как и воины Пракстин-Тара. Он приотстал на шаг, отстраняясь от Грача, и пошел рядом с Джалом. Раб вел их в самый центр лагеря. Верховые воины ехали по обе стороны от них с презрением на лицах. Воины и рабы смотрели на странную процессию с изумлением. Трийские ребятишки выглядывали из-за материнских юбок, а женщины с усталыми лицами поднимали на них гневные взгляды от корыт с бельем. Их серые глаза были почти безжизненны. Рабыни? Алазариан решил, что это вполне возможно. Он уже почувствовал жестокость Пракстин-Тара и не сомневался, что военачальник способен обращать в рабство и женщин.
   Наконец Грач остановился и указал рукой на группу радостно кричащих людей.
   — Пракстин-Тар там, — сказал он Нагре. — В середине. Смотрите.
   Несколько десятков мужчин стояли кругом и выкрикивали комментарии по поводу чего-то, что происходило в центре. Алазариан услышал радостные крики и что-то вроде рычания зверя. Награ протолкался сквозь толпу зрителей, отталкивая воинов в сторону. Алазариан и Джал двигались следом. Внутри круга оказалась разъяренная кошка, огромная, как тигр, и белая, как снег. Пасть зверя скалилась в гневном рыке, обнажая ряды острых, как бритва, зубов. Обнажив клыки и зарываясь когтями в грязь, животное присело, готовясь к прыжку и следя желтыми глазами за своим мучителем. Тот кружил вокруг кошки, вооруженный только веревочным арканом. Мужчина двигался с легкостью и изяществом танцора, медленно, почти не дыша. На нем был пепельно-серый костюм воинов Пракстин-Тара, но куртка была изорвана в клочья, а на обнажившейся груди видны были кровоточившие раны от когтей.
   — Это он, — сказал Грач у них за спинами. — Пракстин-Тар.
   — Что он делает? — спросил Джал. Грач ухмыльнулся: — Показывает, чего он стоит.
   Награ со вздохом покачал головой.
   — Вот человек, который хочет умереть.
   Они стали смотреть, как Пракстин-Тар подбирается к готовой к броску кошке (Алазариан решил, что это — снежный барс). Известные людоеды, снежные барсы служили завидной добычей охотникам, стремящимся добыть ценную шкуру, но остальные старались держаться от них подальше. Похоже, Пракстин-Тар к «остальным» не относился. Алазариан смотрел, как военачальник дожидается нападения зверя, медленно перемещая руки с арканом взад-вперед. Барс настороженно наблюдал за ним, а потом, раскрыв пасть, разразился мощным рыком. По лбу военачальника текли струйки пота, капая на грудь. Он начал раскручивать над головой аркан. Барс снова зарычал и сделал молниеносный выпад лапой. Пракстин-Тар отпрянул. Толпа воинов захохотала.
   — Я не понимаю, — сказал Алазариан. — Что он делает?
   — Показывает себя, — объяснил Награ. — Пракстин-Тар уже много месяцев пытается взять Фалиндар, и у него не получается. Возможно, он хочет доказать своим воинам, что по-прежнему силен.
   — Как глупо! — заметил Джал.
   — Но он же погибнет! — воскликнул Алазариан. Награ коротко рассмеялся:
   — Сомневаюсь. Не успел Алазариан возразить искуснику, как Пракстин-Тар перешел в наступление. Он бросился к барсу, держа петлю обеими руками. Кошка увернулась и стремительно выбросила лапу, ударив военачальника по руке. Пракстин-Тар яростно взвыл. Кровь потекла из глубокой царапины, однако человек не стал отступать. Его длинные руки свернулись, словно два змея, захватив барса, на которого он навалился. Человек и барс, сплетясь в клубок, покатились по кругу, налетая на поспешно отскакивающих зрителей. Толпа приветственно закричала, Пракстин-Тар взревел. Он лежал на спине, прижимая кошку к груди, и старался удержать бьющегося зверя, который замахивался лапами и щелкал клыками. Пракстин-Тар перекатился, ругаясь и хрипя, попытался набросить веревку на шею барсу. Его руки оказались рядом с челюстями зверя, и зубы впились ему в ладонь. Опять брызнула кровь. Пракстин-Тар выпустил веревку и передавил горло барса локтем, навалился на зверя всем телом. Барс прекратил дергаться. Выпучив глаза, он пытался дышать. Воины совершенно обезумели. Окровавленный и выбившийся из сил Пракстин-Тар не разжимал рук. Все жилы на его шее напряглись. Однако он не убил барса. Не слышно было хруста ломающихся костей, он не свернул кошке голову. Неспешно, в чудовищном напряжении сил, военачальник дожидался, чтобы животное потеряло сознание. Прошла еще минута — и глаза барса закрылись. Голова упала в пыль, животное лежало неподвижно.
   — Он сдох? — в ужасе спросил Алазариан. Чувствуя себя в толпе в безопасности, Грач хмуро посмотрел на Пракстин-Тара.
   — Пракстин-Тар никогда их не убивает. Он просто их укрощает.
   — Ты хочешь сказать, что он часто этим занимается? — вопросил Джал. — Не верю!
   — Вы очень многому откажетесь верить. Не надо было вам приезжать сюда.
   Стоя на коленях рядом с неподвижным барсом, Пракстин-Тар морщился, осматривая свои раны. А потом он запрокинул голову и завопил, грозя небу кулаком. Его люди топали ногами, распевая хвалебный гимн. Несколько человек бросились к барсу, надели на него ошейник и намордник. Военачальник с трудом поднялся на ноги. Он был покрыт кровью и потом, куртка, свисала с плеч лохмотьями. Его грудь пестрела глубокими царапинами, кровь из них капала ему на живот и ноги. Он заковылял куда-то, стараясь не наступать на правую ногу и пряча раненую кисть под мышку. И тем не менее на его лице играла совершенно удивительная улыбка, словно боль ничего не значила, а обожание воинов могло залечить любые раны.
   Тут он увидел посторонних. На секунду он нахмурился, скользя взглядом по странной группе, вопросительно посмотрел на Грача, потом на Нагру. Когда его взгляд наконец остановился на Алазариане, юноша почувствовал, что у него сжимается сердце. Хмурый взгляд Пракстин-Тара был похож на мощную дрель и проникал в самое сердце. Военачальник с трудом захромал к ним и, протянув раненую руку, прорычал по трийски:
   — Ниншаса кис?
   — Ишэй, Пракстин-Тар, — ответил Грач. Раб поспешно упал перед военачальником на колени, отвешивая ему униженный поклон. — Инэй нуалака.
   Тут разговор взял на себя Награ. Заслонив Грача, он встал перед военачальником. Искусник говорил быстро и без страха, прибегнув к такому же презрительному тону, каким он обращался к воинам. К глубокому изумлению Алазариана, Пракстин-Тар выслушал дрола. При этом лицо военачальника ясно показало, насколько он потрясен, и он снова устремил взгляд на Алазариана и Джала.
   — Что он говорит? — прошептал Джал и подтолкнул Грача носком сапога. — Можешь перевести?
   — Ш-ш! — испуганно прошипел раб. Алазариан ничего не понимал. Слушая объяснения Нагры, Пракстин-Тар продолжал пристально смотреть на юношу.
   — Они говорят обо мне! — догадался он. — Грач, что они говорят? Пожалуйста, скажи мне!
   Грач помедлил было, но Джал снова пнул его, заставив послушаться.
   — Искусник говорит, что вы путешественники, — тихо начал переводить Грач. — Он говорит, что вы приехали из Нара и что у вас дело к... — тут Грач резко повернулся к ним. — К' Шакалу?
   — Продолжай! — попросил Алазариан. — О чем еще они говорят?
   Грач внимательно вслушался.
   — Э-э... Этот жрец здесь уже бывал. Пракстин-Тар его знает, но он разгневан. — Нарец снова замялся. — Я не понимаю. Они говорят о тебе, юноша. По-моему, это какие-то религиозные бредни. Я не могу понять.
   — Продолжай! — прошептал Алазариан.
   Пракстин— Тар изумленно взирал на него. Пока Награ продолжал говорить, взгляд военачальника скользил по Алазариану. Тот старался не шевелиться.
   — Пракстин-Тар ему не верит, — добавил Грач. — Все это какая-то бессмыслица!
   — Да, конечно, — согласился Алазариан. — Грач, говори мне все, слово в слово. Ты можешь это сделать?
   — Но это же чушь...
   — Сделай, как я тебя прошу.
   Грач вздохнул. Награ все говорил. Нарец с трудом подыскивал слова для перевода.
   — Он утверждает, что это правда, — сказал Награ, указывая на Алазариана. — Ты искал связующее звено с небесами, Пракстин-Тар. Ну так вот оно, перед тобой!
   Пракстин— Тар расхохотался.
   — А ты видел эти чудеса?
   — Не видел, — ответил Награ. — Но юноша говорит честно. Я верю его словам.
   Тут Грач резко повернулся к Алазариану:
   — Каким словам?
   — Переводи дальше, — попросил Алазариан вместо ответа. — Пожалуйста!
   Раб снова начал передавать разговор.
   — Ха! — презрительно бросил Пракстин-Тар. — Как ты смеешь отнимать у меня время на такие глупости? Если бы ты не был искусником, я бы тебя убил.
   — Дай ему доказать свою правдивость, — потребовал Награ. — Юноша — целитель. Вот почему я привел его сюда.
   Пракстин— Тар недоуменно перевел взгляд на свою окровавленную руку.
   — Ради этого? — спросил он. — Эти раны пустяк. И эти царапины мне перевяжет мой собственный лекарь.
   — Не ради тебя, заносчивый ты дурень! Кринион все еще при смерти, так ведь?
   Лицо Пракстин-Тара стало страшным.
   — При чем тут он?
   — Мальчик может его исцелить. Он владеет магией Тарна. Он говорит, что может вернуть Криниону жизнь.
   Пракстин— Тар что-то прорычал, а потом оттолкнул Грача с такой силой, что раб рухнул на землю. Военачальник схватил Алазариана за шиворот и притянул к себе, так что их носы почти соприкоснулись.
   — Что он говорит? — встревожено спросил Алазариан. — Награ? Чего он хочет?
   Пракстин— Тар злобно оскалился и, выкрикивая что-то непонятное, начал трясти юношу. Награ схватил Пракстин-Тара за плечо, резко заставил повернуться и отвесил ему звонкую пощечину. Изумленные зрители ахнули. Пракстин-Тар побагровел от ярости, занес руку над головой Нагры -и замер неподвижно. Рука его дрожала от напряжения. Награ стоял, не шевелясь. Грач поспешно поднялся из грязи. Его хозяин и искусник снова обменивались какими-то словесными ударами. Поспешно встав рядом с Алазарианом, нарец начал переводить.
   — Пракстин-Тар намерен тебя убить, юноша, — объявил Грач. — Я же говорил вам, чтобы вы сюда не ходили! И тут в груди Алазариана что-то оборвалось.
   — Но я же целитель! — заявил он. Он шагнул вперед, отбросив руку Джала, пытавшегося его задержать. Ткнув военачальника пальцем в грудь, он сказал: — Хочешь меня убить? Действуй. Мой собственный отец тоже хочет меня убить! Почему бы тебе не оказать ему услугу?
   — Алазариан, — воскликнул Джал, — отойди от него!
   — Но если ты убьешь меня, Пракстин-Тар, ты убьешь и собственного сына. Потому что, хочешь — верь, а хочешь — нет, но я действительно целитель. Я не хотел им гать, я не могу это объяснить, но так уж это получилось. Ну, так что ты решаешь?
   С окровавленного лица на него смотрели пылающие глаза. Пракстин-Тар тяжело дышал, и на секунду Алазариану показалось, что он действительно сейчас умрет. Но тут снова раздался голос Нагры, успокаивавшего военачальника.
   — Искусник просит Пракстин-Тара тебе поверить, — объяснил Грач. — Он говорит, что если у тебя есть сила, как ты утверждаешь, ты исцелишь Криниона. И тогда военачальник должен пропустить тебя к Шакалу.
   — А если он не исцелит Криниона? — спросил Джал.
   — Тогда он прикажет всех вас убить. Даже Harpy. Награ требовал от Пракстин-Тара решения.
   — Он спрашивает, согласен ли военачальник на эти условия, — перевел Грач.
   Пракстин— Тар продолжал изучающе смотреть на Алазариана. На его лице читалась искренняя боль и зажглась робкая искра надежды. Наконец военачальник дал свой ответ. Награ широко улыбнулся.
   — Он согласен, — объявил Награ. А потом его лицо снова стало серьезным. — Надеюсь, ты не лгал, юный Алазариан.
   Алазариан прошел за Пракстин-Таром и рабом в глубину лагеря, к шатру, который оказался больше других, — к желтой палатке, растянутой толстыми веревками и украшенной гербом Рийна — вороном. Джал и Награ шли следом. Тысячи любопытных глаз следили за Алазарианом, но никто не заговорил с ним и не пошевелился. Казалось, даже ветер стих. Алазариан сжал пальцы, пытаясь представить себе, что ждет его внутри. Он уже очень давно не пользовался своими странными способностями и не исключал возможность неудачи. Умирать ему не хотелось, и он не сомневался, что военачальник исполнит свою угрозу и убьет его. А он, Алазариан, даже не знает, насколько сильно болен Кринион.
   Ответ на этот вопрос он получил почти сразу же. Как только Пракстин-Тар провел их в палатку, Алазариан ощутил запах болезни. Это была чудовищная, неопрятная вонь: от мочи, пота и сладковатой крови. На постели из подушек он увидел молодого человека, обернутого бинтами и компрессами. Даже Джал, которому, как сознавал Алазариан, нередко приходилось видеть смерть, ахнул от вони и ужасающего зрелища. Тонкая струйка дыма поднималась от благовоний, курившихся на маленьком алтаре. Запах их не помогал очистить воздух. Над Кринионом сидел какой-то триец. Изумленный неожиданным вторжением, он сразу же встал. Увидев Пракстин-Тара, триец поспешно бросился к своему господину и принялся хлопотать вокруг него.. Пракстин-Тар его бесцеремонно оттолкнул.
   — Это Валтув, — объяснил Грач. — Лекарь Пракстин-Тара. А это... — он указал на неподвижную фигуру, обернутую бинтами, -... Кринион.
   — Ему стало хуже, — встревожено заметил Награ. Искусник опустился на колени рядом с Кринионом и всмотрелся в его лицо. — Он очень плох. — С этими словами он положил руку на шею молодого воина, проверяя его пульс. — Жизнь в нем еле теплится.
   — Он спит и не приходит в себя, — сказал Грач. — Зараза овладела его телом, он скоро умрет.
   — Умрет? — повторил за ним Пракстин-Тар. — Уйша ка умрет!
   Как это ни удивительно, но при этом он посмотрел на Алазариана, и его запавшие глаза отразили глубокую тревогу. Когда он заговорил, Алазариан не уловил ни одного слова, но смысл их был совершенно ясен.
   — Пракстин-Тар просит, чтобы ты прибег к своей магии, — сказал Награ. — Он просит тебя исцелить его сына. Алазариан невесело улыбнулся.
   — Я попробую, — пообещал он, а потом повернулся к Джалу: — Ты за меня не помолишься? Мне помощь пригодилась бы.
   — Я? Ну, не знаю. Я хочу сказать — это же магия! Я...
   — Джал, пожалуйста...
   Джал Роб еще немного поколебался.
   — Ну... ладно.
   Священник опустился на колени рядом с Кринионом. Он закрыл глаза, сжал руки и начал молитву на древненарском языке, моля Бога спасти Криниона и даровать Алазариану его таинственную силу. Закончив, Джал протянул руку к Алазариану и пригласил его встать на колени рядом с ним. Когда Алазариан устроился рядом, Джал подался ближе и прошептал ему на ухо:
   — Ты действительно сможешь это сделать?
   На этот вопрос Алазариан сам не знал ответа. Он несколько раз глубоко вздохнул, стараясь очистить разум. На него упала тень Пракстин-Тара, заслонившая тусклый свет свечей. Юноша поднял дрожащие руки и остановил их над неподвижным Кринионом. Рядом с ним замер Джал. Тихое дыхание Нагры слышалось за спиной.
   «Я могу это сделать, — сказал себе Алазариан. — У меня есть сила:...»
   Укротив свой страх, он положил руки на тело Криниона, ощутив под повязками тепло и слабую искру жизни. Вонь от крови и гноя стала ощущаться сильнее, а от запаха травы и благовоний закружилась голова. Алазариан закрыл глаза, стараясь справиться с волной этих ощущений, пытаясь отыскать сущность человека, лежащего у его ног. В то же мгновение его окружил смертный холод, и он оказался во власти болезни Криниона. Наступила тьма и ощущение того, что он плывет — без разума и тела.
   «Потерялся в море, — подумал Алазариан. — Кринион потерялся в море...»
   Алазариан запустил свои пальцы глубже, прямо в больную плоть. Под ногтями он ощутил теплоту крови. Он позволил ей течь в себя, сливаться с собой, и вскоре он уже плыл вместе с Кринионом в том же море темноты. Перед его мысленным взором встал Кринион: он смеялся, потом плакал, потом кричал от боли. Все тело Алазариана сотрясалось от смертной муки. Не открывая глаз, он тихо застонал. Ему на плечо легла ладонь Джала — сильная и дружеская.
   — Я здесь, мальчик, — сказал священник. Казалось, его голос относится откуда-то издалека. — Излечи его, Алазариан. Ты можешь.
   «Я могу! — завопил Алазариан. — Кринион, я тебя вижу. Возвращайся!»
   Всей силой своей воли Алазариан звал Криниона обратно в тело. Обломки целой жизни падали из черного неба, словно капли дождя, складываясь в образ молодого трийца...
   — У меня получается! — ахнул Алазариан. — Я это чувствую!
   — Боже! — прошептал Джал. — У тебя действительно получается!
   Алазариан не осмеливался открыть глаза. Наполняющая его сила достигла пика. Странная смесь воли и магии текла по телу Криниона с кровью, очищая ее, сжигая заразу. Это было невыносимо, как океан огня, но это помогало!
   Алазариан открыл глаза, медленно, с трудом. Веки его затрепетали. Ему казалось, что он на грани обморока. Пальцы у него свело в крючья, и они по-прежнему впивались в тело Криниона. Слезы жгли ему глаза, мысли беспомощно разбегались.
   — Джал, — с трудом выдавил он, — что ты видишь? Ответа не было. Алазариан отчаянно встряхнул головой и чуть было не задохнулся.
   — Скажи мне, Джал! Что ты видишь? Голос Джала звучал бледно.
   — Я виду чудо.
   Глаза Алазариана постепенно обретали способность смотреть, и он сумел смутно увидеть Криниона. Молодого воина окружал ореол — слабый, едва различимый. Поначалу Алазариан был не уверен в том, что для остальных это свечение заметно, но потом он перевел взгляд на Джала и увидел изумленное лицо священника.
   — Клянусь Страстями Господними! — воскликнул Джал, поспешно осеняя себя крестным знамением.
   Награ отшатнулся, чуть не упав от потрясения, а пепельно-серый Грач мог только таращиться.
   Пракстин— Тар подошел ближе. Его рот открылся от изумления, и он потянулся к ореолу, словно это была далекая радуга. Когда его пальцы погрузились в золотистый свет, военачальник Рийна отчаянно застонал. У его ног тело Криниона, которое только что казалось таким хрупким, обрело жизненную силу. Ровное сердцебиение словно наполняло шатер, гулкое, как барабанная дробь. Признаки отравления исчезли, сменившись ангельским спокойствием. Повязки по-прежнему были в пятнах крови и гноя, но жуткая вонь пропала, сменившись запахом весенней свежести и ароматом цветов. Джал вдруг расхохотался. ' -Я чувствую запах сирени! Боже, Алазариан, это настоящее чудо! Самое настоящее, подлинное чудо!