Страница:
От неожиданности Алазариан вздрогнул. Удивительное дело — это оказался Пракстин-Тар. Военачальник шел к нему, променяв праздничный Фалиндар на уединенный обрыв. С явным недоумением он посмотрел на Алазариана и заговорил по трийски, задавая вопросы, которые Алазариан не понимал.
— Извини, — сказал Алазариан. — Я не понимаю, что ты спрашиваешь.
Пракстин— Тар остановился перед ним, обведя рукой окружающую их пустоту.
— А, — понял Алазариан, — ты хочешь узнать, что я здесь делаю. — Он пожал плечами. — Не знаю. Наверное, я не настроен веселиться.
Пракстин— Тар кивнул, словно понял его.
— Кэлак хига эйдо. — Он сардонически усмехнулся. — Кэлак?
— Да, — ответил Алазариан. — Кэлак. Он не желает мне помогать, Пракстин-Тар. Весь этот путь оказался напрасным. — Он опустил глаза вниз, страшно жалея себя. — Мне не следовало сюда приезжать. Я зря потратил время.
Внезапно Пракстин-Тар взял его за подбородок, поднял к себе лицо юноши, глядя ему прямо в глаза, и взгляд военачальника был полон гнева.
— Ямо та! — заявил он. — Кканан Кэлак!
— Не понимаю, — сказал Алазариан. Пракстин-Тар протянул ему руки.
— О нет! — воскликнул Алазариан. — Это ты плохо придумал.
Но Пракстин-Тар решительно встряхнул руками, требуя, чтобы Алазариан их взял. Это был единственный способ говорить, и они оба это понимали. Алазариан уступил, взял военачальника за руки и заглянул ему в глаза. Его приняли теплые объятия, без всякого гнева или жестокости. Алазариан перестал сопротивляться контакту и вскоре услышал безмолвный голос Пракстин-Тара.
— Ты тревожишься, — сказал военачальник. — Не надо. Голос был похожим на дуновение ветра, бестелесным. Алазариан сосредоточился, чтобы ответить.
— Я потерпел неудачу, — признался он. — Я напрасно потратил время, приехав сюда.
— Не напрасно! Ты был подарен нам. Мне.
— Нет. Я приехал сюда с одной целью. Я приехал за Шакалом. Но он не хочет меня слушать.
Пользуясь только мыслями, Алазариан поведал военачальнику о том, что Вэнтрану следовало возглавить трийскую армию и повести ее в Арамур, и он том, как на него рассчитывает Бьяджио. При одной мысли о нарском императоре Пракстин-Тар содрогнулся, но не отнял руки и, кивая головой, продолжал слушать бессловесный рассказ.
— Без Кэлака мира не будет. Бьяджио потерпит поражение. Начнется война. Ты понимаешь, Пракстин-Тар?
— Войну Пракстин-Тар понимает, — ответил триец. — Но тебе не нужен Кэлак.
— Нужен. Он должен был возглавить трийскую армию. Он нужен своей стране.
— Ты меня не слушаешь. Тебе не нужен Кэлак. Я пойду с тобой.
— Как? — выпалил Алазариан. — Как ты сказал?
— Я буду твоим мечом! — объявил Пракстин-Тар. — Я возглавлю моих воинов от твоего имени и выиграю для тебя эту битву.
— О нет! Ты не можешь этого сделать. Я не прошу тебя о помощи, Пракстин-Тар.
— Не отказывайся. Я тебе нужен, а ты нужен мне. Я не оставлю тебя, как не оставил бы Тарна, будь он жив. — Лицо Пракстин-Тара было совершенно серьезным. — Ты — дверь в небеса, юноша. Ты — то свидетельство, которое я искал.
— Свидетельство?
— Того, что боги существуют, что Тарн не был случайностью или капризом судьбы. Ты одарен небесами. Тебя надо охранять.
— Пракстин-Тар, я не могу допустить, чтобы ты...
— Ты не можешь мне помешать, — твердо заявил военачальник. — Это решаю я. — Его лицо смягчилось. — Пока ты не появился, я жил без надежды. Тарн показал мне иную жизнь, а потом унес ее. Я старался снова открыть эту дверь, но Лоррис и Прис со мной не разговаривали. А вот с тобой они говорят. Так что тебя надо охранять.
Спорить с военачальником было невозможно. Алазариан ощутил его убежденность: она, словно волна прилива, сметала со своего пути любое сопротивление. Пракстин-Тар посвящал ему самого себя, душу и тело. Для него дело было не в дружбе, не в любви к войне. Это было нечто святое.
— Если ты это сделаешь, то можешь погибнуть, — предостерег его Алазариан. — И твои люди тоже. Мой дед силен, и у него есть союзники. Победить его будет нелегко.
Пракстин— Тар ухмыльнулся.
— Пракстин-Тар не боится нарцев! — хвастливо объявил он. — Мы пойдем в бой, и мы победим. Я сделаю тебя королем твоей страны.
— Нет, я хочу не этого. Я делаю это не для того, чтобы получить трон. Может быть, у меня даже получится спасти моего деда.
Из горла военачальника вырвалось неодобрительное рычание.
— Излишняя чувствительность. Для победы нужна беспощадность.
— Он — мой дед, Пракстин-Тар. Я должен попытаться. Пракстин-Тар кивнул.
— Ну, если ты иначе не можешь... Но если у тебя не получится, я собственноручно его убью. Ты сможешь превратить его голову в военный трофей.
«О Боже! — подумал Алазариан. — Он тоже мясник!» И тут же он понял, что Пракстин-Тар уловил эту мысль.
— Извини, — поторопился сказать Алазариан. — Наверное, дело в том, что я не воин.
— Воины получаются из солнца и луны, — ответил военачальник. — Лоррис — это сила, гнев. Прис — это сострадание и разум. Ты больше похож на Прис.
Алазариан рассмеялся.
— Тут мой отец с тобой согласился бы. Военачальник в упор посмотрел на юношу.
— Ты спас моего сына, но еще ты спас мою душу. Я буду твоим защитником, куда бы ты ни пошел.
— Нет, Пракстин-Тар, мне не нужен раб.
— Я никому не раб, — возразил Пракстин-Тар. — Я — слуга Лорриса и Прис, как и ты сам. — Он поднял глаза на звездное небо. — Раньше мне казалось, что они призвали меня для другого, но теперь я вижу мою судьбу.
— Тогда я с радостью приму твою помощь, — сказал Алазариан. — И приношу тебе мою благодарность.
Он выпустил руки военачальника Рийна — и тут увидел, как из темноты к ним ковыляет еще один человек. Пракстин-Тар встревожено повернулся, но успокоился, узнав Джала Роба. Священник шел с трудом, словно был измучен или пьян, и когда Алазариан увидел ссадины у него на лице, то понял, что произошло что-то серьезное.
— Бог мой, Джал! — воскликнул он. — Обо что это ты так?
— Об Вэнтрана, — ответил Джал с кривой улыбкой. — Мы с ним слегка схлестнулись.
Алазариан указал на багровый синяк на скуле священника:
— Это он тебе это устроил?
— И не только это, — ответил Джал. К своему изумлению, Алазариан понял, что его спутник совсем не злится. — Вэнтран бьется, как дикий кабан.
— Но что случилось? Почему вы подрались?
— Великолепные новости, парень, — объявил Джал. Улыбка у него была широкой, как океан. — Вэнтран отправится с нами. Он присоединится к Праведникам!
— Что?! — Алазариан засмеялся, качая головой. — Боже, ну и ночка! И теперь у нас есть армия, Джал. Пракстин-Тар решил нам помочь. Он намерен вести своих воинов в Арамур, чтобы вступить там в бой.
Джал изумленно посмотрел на военачальника.
— Ты уверен? — спросил он. — Я имею в виду — он прямо так и сказал?
— Да, — спокойно подтвердил Алазариан. — Они станут нашей армией, Джал. Может быть, твои молитвы наконец-то получили ответ.
Священник осенил себя знамением.
— Благодарение Богу. — Он поднял лицо к небу и рассмеялся. — Спасибо Тебе, Господи! Я принесу Арамуру свободу во имя Твое, клянусь!
— Все получается именно так, как хотел Бьяджио, Джал, — сказал Алазариан. — Теперь мы все становимся его армией.
— Нет, — поправил его Джал, продолжая смотреть в небо. — Мы не армия Бьяджио. Мы — Праведники Меча.
37
38
— Извини, — сказал Алазариан. — Я не понимаю, что ты спрашиваешь.
Пракстин— Тар остановился перед ним, обведя рукой окружающую их пустоту.
— А, — понял Алазариан, — ты хочешь узнать, что я здесь делаю. — Он пожал плечами. — Не знаю. Наверное, я не настроен веселиться.
Пракстин— Тар кивнул, словно понял его.
— Кэлак хига эйдо. — Он сардонически усмехнулся. — Кэлак?
— Да, — ответил Алазариан. — Кэлак. Он не желает мне помогать, Пракстин-Тар. Весь этот путь оказался напрасным. — Он опустил глаза вниз, страшно жалея себя. — Мне не следовало сюда приезжать. Я зря потратил время.
Внезапно Пракстин-Тар взял его за подбородок, поднял к себе лицо юноши, глядя ему прямо в глаза, и взгляд военачальника был полон гнева.
— Ямо та! — заявил он. — Кканан Кэлак!
— Не понимаю, — сказал Алазариан. Пракстин-Тар протянул ему руки.
— О нет! — воскликнул Алазариан. — Это ты плохо придумал.
Но Пракстин-Тар решительно встряхнул руками, требуя, чтобы Алазариан их взял. Это был единственный способ говорить, и они оба это понимали. Алазариан уступил, взял военачальника за руки и заглянул ему в глаза. Его приняли теплые объятия, без всякого гнева или жестокости. Алазариан перестал сопротивляться контакту и вскоре услышал безмолвный голос Пракстин-Тара.
— Ты тревожишься, — сказал военачальник. — Не надо. Голос был похожим на дуновение ветра, бестелесным. Алазариан сосредоточился, чтобы ответить.
— Я потерпел неудачу, — признался он. — Я напрасно потратил время, приехав сюда.
— Не напрасно! Ты был подарен нам. Мне.
— Нет. Я приехал сюда с одной целью. Я приехал за Шакалом. Но он не хочет меня слушать.
Пользуясь только мыслями, Алазариан поведал военачальнику о том, что Вэнтрану следовало возглавить трийскую армию и повести ее в Арамур, и он том, как на него рассчитывает Бьяджио. При одной мысли о нарском императоре Пракстин-Тар содрогнулся, но не отнял руки и, кивая головой, продолжал слушать бессловесный рассказ.
— Без Кэлака мира не будет. Бьяджио потерпит поражение. Начнется война. Ты понимаешь, Пракстин-Тар?
— Войну Пракстин-Тар понимает, — ответил триец. — Но тебе не нужен Кэлак.
— Нужен. Он должен был возглавить трийскую армию. Он нужен своей стране.
— Ты меня не слушаешь. Тебе не нужен Кэлак. Я пойду с тобой.
— Как? — выпалил Алазариан. — Как ты сказал?
— Я буду твоим мечом! — объявил Пракстин-Тар. — Я возглавлю моих воинов от твоего имени и выиграю для тебя эту битву.
— О нет! Ты не можешь этого сделать. Я не прошу тебя о помощи, Пракстин-Тар.
— Не отказывайся. Я тебе нужен, а ты нужен мне. Я не оставлю тебя, как не оставил бы Тарна, будь он жив. — Лицо Пракстин-Тара было совершенно серьезным. — Ты — дверь в небеса, юноша. Ты — то свидетельство, которое я искал.
— Свидетельство?
— Того, что боги существуют, что Тарн не был случайностью или капризом судьбы. Ты одарен небесами. Тебя надо охранять.
— Пракстин-Тар, я не могу допустить, чтобы ты...
— Ты не можешь мне помешать, — твердо заявил военачальник. — Это решаю я. — Его лицо смягчилось. — Пока ты не появился, я жил без надежды. Тарн показал мне иную жизнь, а потом унес ее. Я старался снова открыть эту дверь, но Лоррис и Прис со мной не разговаривали. А вот с тобой они говорят. Так что тебя надо охранять.
Спорить с военачальником было невозможно. Алазариан ощутил его убежденность: она, словно волна прилива, сметала со своего пути любое сопротивление. Пракстин-Тар посвящал ему самого себя, душу и тело. Для него дело было не в дружбе, не в любви к войне. Это было нечто святое.
— Если ты это сделаешь, то можешь погибнуть, — предостерег его Алазариан. — И твои люди тоже. Мой дед силен, и у него есть союзники. Победить его будет нелегко.
Пракстин— Тар ухмыльнулся.
— Пракстин-Тар не боится нарцев! — хвастливо объявил он. — Мы пойдем в бой, и мы победим. Я сделаю тебя королем твоей страны.
— Нет, я хочу не этого. Я делаю это не для того, чтобы получить трон. Может быть, у меня даже получится спасти моего деда.
Из горла военачальника вырвалось неодобрительное рычание.
— Излишняя чувствительность. Для победы нужна беспощадность.
— Он — мой дед, Пракстин-Тар. Я должен попытаться. Пракстин-Тар кивнул.
— Ну, если ты иначе не можешь... Но если у тебя не получится, я собственноручно его убью. Ты сможешь превратить его голову в военный трофей.
«О Боже! — подумал Алазариан. — Он тоже мясник!» И тут же он понял, что Пракстин-Тар уловил эту мысль.
— Извини, — поторопился сказать Алазариан. — Наверное, дело в том, что я не воин.
— Воины получаются из солнца и луны, — ответил военачальник. — Лоррис — это сила, гнев. Прис — это сострадание и разум. Ты больше похож на Прис.
Алазариан рассмеялся.
— Тут мой отец с тобой согласился бы. Военачальник в упор посмотрел на юношу.
— Ты спас моего сына, но еще ты спас мою душу. Я буду твоим защитником, куда бы ты ни пошел.
— Нет, Пракстин-Тар, мне не нужен раб.
— Я никому не раб, — возразил Пракстин-Тар. — Я — слуга Лорриса и Прис, как и ты сам. — Он поднял глаза на звездное небо. — Раньше мне казалось, что они призвали меня для другого, но теперь я вижу мою судьбу.
— Тогда я с радостью приму твою помощь, — сказал Алазариан. — И приношу тебе мою благодарность.
Он выпустил руки военачальника Рийна — и тут увидел, как из темноты к ним ковыляет еще один человек. Пракстин-Тар встревожено повернулся, но успокоился, узнав Джала Роба. Священник шел с трудом, словно был измучен или пьян, и когда Алазариан увидел ссадины у него на лице, то понял, что произошло что-то серьезное.
— Бог мой, Джал! — воскликнул он. — Обо что это ты так?
— Об Вэнтрана, — ответил Джал с кривой улыбкой. — Мы с ним слегка схлестнулись.
Алазариан указал на багровый синяк на скуле священника:
— Это он тебе это устроил?
— И не только это, — ответил Джал. К своему изумлению, Алазариан понял, что его спутник совсем не злится. — Вэнтран бьется, как дикий кабан.
— Но что случилось? Почему вы подрались?
— Великолепные новости, парень, — объявил Джал. Улыбка у него была широкой, как океан. — Вэнтран отправится с нами. Он присоединится к Праведникам!
— Что?! — Алазариан засмеялся, качая головой. — Боже, ну и ночка! И теперь у нас есть армия, Джал. Пракстин-Тар решил нам помочь. Он намерен вести своих воинов в Арамур, чтобы вступить там в бой.
Джал изумленно посмотрел на военачальника.
— Ты уверен? — спросил он. — Я имею в виду — он прямо так и сказал?
— Да, — спокойно подтвердил Алазариан. — Они станут нашей армией, Джал. Может быть, твои молитвы наконец-то получили ответ.
Священник осенил себя знамением.
— Благодарение Богу. — Он поднял лицо к небу и рассмеялся. — Спасибо Тебе, Господи! Я принесу Арамуру свободу во имя Твое, клянусь!
— Все получается именно так, как хотел Бьяджио, Джал, — сказал Алазариан. — Теперь мы все становимся его армией.
— Нет, — поправил его Джал, продолжая смотреть в небо. — Мы не армия Бьяджио. Мы — Праведники Меча.
37
Два следующих дня Алазариан провел в постоянных переходах между Фалиндаром и лагерем Пракстин-Тара. Надо было составить планы, собрать припасы и ответить на самые разные вопросы. Пракстин-Тар произнес перед своими воинами зажигательную речь, сообщая, что они отправляются в славный поход. Он сказал им, что война будет вестись за Лорриса и Прис, в помощь их смертному посланцу Алазариану. Пракстин-Тар не стал говорить своим воинам, что они должны будут освободить Арамур или что решается вопрос о мире во всем Наре. Он просто владел толпой, словно фокусник, и поскольку воины обожали своего военачальника, они повиновались ему. Воины Рийна принялись точить жиктары и готовиться к долгому переходу на запад. Под своим знаменем с вороном и под стальным взглядом своего военачальника они готовились сражаться за своих капризных богов.
Как это ни странно, Ричиус Вэнтран спустился из своих апартаментов в Фалиндаре, чтобы проводить время с воинами Пракстин-Тара. Шакал никому не объяснял причин своего молчания, но все решили, что он тревожится за жену и ребенка, которых ему снова придется оставить. Среди воинов шли разговоры о том, что Вэнтран так и не стал трийцем, несмотря на свои чудовищные усилия добиться этого, и что его сердце по-прежнему принадлежит Арамуру, хоть он и утверждал обратное.
На совещаниях в шатре Пракстин-Тара Алазариан внимательно наблюдал за Шакалом, пытаясь понять его настроение. Даже когда обсуждались планы освобождения его родины, Вэнтран мыслями был далеко, тревожась за жену и дочь. К удивлению Алазариана, короля пытался успокоить Джал Роб. Убедив Вэнтрана присоединиться к Праведникам, Джал почти все время тенью следовал за Шакалом, заставляя его невольно улыбаться и громко обещая скорую победу.
Вэнтран добродушно терпел присутствие Джала, но Алазариан чувствовал, что король страдает.
Вечером накануне выхода Алазариан в последний раз вернулся в Фалиндар. Было еще довольно рано, и Вэнтран остался в лагере, делая последние приготовления к длинному переходу, однако Алазариан не сомневался, что на ночь Шакал вернется в крепость. И до этого Алазариан хотел поговорить с женой Вэнтрана — без посторонних. Видя, как Вэнтран разрывается между двумя мирами, Алазариан почувствовал нечто вроде озарения. Долгое путешествие и множество тревог, а также заботы последних двух дней заставили его забыть о второй части своей миссии, но теперь юноша вспомнил о своем обещании матери, и это заставило его действовать.
Он надел чистую одежду, ускользнул из лагеря незаметно для Пракстин-Тара и Джала и поехал к цитадели Фалиндара. Бронзовые ворота по-прежнему охранялись, но стражники узнали его и спокойно пропустили в крепость. Вскоре он оказался на дворе, где услужливый мальчишка триец взялся позаботиться о его коньке, получив в уплату одну только улыбку. Волнуясь перед встречей с Дьяной, Алазариан пригладил волосы и попытался вспомнить, что он собирался ей сказать. Проходя по роскошным коридорам, он вспомнил Фалгера, непокорного трийца из Экл-Ная, который просил передать привет Дьяне. Алазариан решил воспользоваться этим в качестве предлога, а потом постепенно перевести разговор на интересовавшие его вопросы. Дьяна Вэнтран показалась ему удивительно доброй женщиной, и Алазариан верил, что она не отправит его ни с чем.
С трудом припоминая, куда его вел Ричиус, Алазариан нашел дорогу в башню. Подниматься пришлось высоко, так что к концу лестницы он совсем запыхался. Когда он вышел в коридор и осмотрелся, его вдруг снова охватила тревога. Дьяны Вэнтран вообще могло не оказаться в башне. Но нет, она должна быть у себя, дожидаясь мужа. Алазариан постарался овладеть собой, сделав несколько медленных вдохов. Дьяна была его последней надеждой получить хоть какие-то ответы, и Алазариан боялся, что она не станет с ним разговаривать. Или хуже того — что ей нечего будет ему сказать.
«Спокойнее, — напомнил он себе. — Не забывай улыбаться».
Он изобразил ясную улыбку и пошел по коридору, не обращая внимания на великолепные белые камни и ряды дверей. Почти все они были открыты и за ними видны были большие уютные комнаты, однако дверь в конце коридора оказалась закрытой. Возможно, обитательницы комнаты не было на месте. Алазариан решил попытаться: подойдя к двери, он тихо постучался.
За дверью послышалось какое-то шуршание, а потом детский голос. Дверь открылась — и он увидел Длину Вэнтран. При виде него она не скрыла изумления.
— Алазариан Лет? — сказала она с неловкостью. — Извините: Ричиуса здесь нет. — Брови ее чуть сдвинулись, выдавая ее беспокойство. — Я ждала его. Я думала, это он.
— Простите меня, миледи, — вежливо сказал Алазариан, — я не хотел вас тревожить. Но на самом деле я пришел не к вашему мужу. Шакал... э-э... то есть я хотел сказать Ричиус, все еще в лагере, совещается с Пракстин-Таром. Я пришел к вам.
— Ко мне? Зачем?
— Ну, у меня есть для вас известие, миледи. Можно мне войти?
Дьяна Вэнтран пожала плечами и посторонилась, пропуская Алазариана. На полу играла Шани, перебрасывая из руки в руку маленькую деревянную фигурку. Алазариану резная фигурка напомнила русалку. Девочка посмотрела на него и захихикала.
— Триец! — объявила она. — Триец! Дьяна снова смутилась.
— Простите. Она слышала, как мы с Ричиусом говорили о вас.
— Ничего, я не обижаюсь, — сказал Алазариан. Подойдя к девочке, он присел рядом с ней на корточки, рассматривая ее светлые волосы и овальные глаза, удивляясь ее необычным чертам лица. Она не была ни наркой, ни трийкой, принадлежа к обеим расам одновременно — и в то же время ни к одной из них. — Она очень красивая девочка, — сказал он. — Она похожа на вас.
— Вы очень любезны. Хотите пить? Я могу вам что-нибудь найти.
— Нет, — отказался Алазариан. Он выпрямился. — По правде говоря, мне нужно было с вами поговорить.
— Да, вы говорили про какое-то известие. — Дьяна вопросительно посмотрела на него. — В чем оно заключается?
— Вы помните человека по имени Фалгер? — спросил он. Лицо Дьяны тут же подобрело.
— Фалгер! — откликнулась она. — А что? Вы с ним знакомы?
— По дороге в Люсел-Лор я проезжал через Экл-Най. Когда мы подъехали к городу, нам навстречу выехали всадники — трийцы. Они повели нас в старинную нарскую башню, одну из тех, которые оставили имперцы. Экл-Най населен одними беженцами. Некоторые даже пришли из этих мест, спасаясь от войны Пракстин-Тара.
— Продолжайте! — попросила Дьяна.
— Один из трийцев отвел нас в башню, к своему предводителю, — продолжил свой рассказ Алазариан. — Это был человек по имени Фалгер. Он помог нам. Он рассказал о войне, которая идет здесь, в Таттераке, и снабдил нас провизией и снаряжением. А еще он дал нам карту, чтобы мы смогли вас найти.
Дьяна кивнула:
— Это похоже на Фалгера.
— Он сказал, что знаком с вами, миледи, — с улыбкой добавил Алазариан. — Он очень живо вас помнил.
Его собеседница отвела взгляд.
— Он — хороший человек, — мягко сказала она. — Мы вместе шли в Экл-Най. Он старался обо мне заботиться.
— Он не рассказывал мне о ваших отношениях, но говорил о вас очень тепло. Я пообещал ему передать вам привет и сказать, что у него все в порядке. Мне показалось, что для него это важно.
— Очень мило с вашей стороны, что вы мне это передали, Алазариан, — сказала Дьяна. — Спасибо вам. Я часто о нем думала, но с тех пор очень многое переменилось. — Она обвела взглядом огромную комнату. — Когда-то мы с Фалгером были так бедны! А теперь — посмотрите на меня!
Алазариан послушно посмотрел. Она была поразительно красива, и он перестал удивляться, что ради нее Вэнтран бросил Арамур. Само ее присутствие кружило голову.
— Спасибо вам за то, что вы мне это сказали, — говорила тем временем Дьяна. — Если вы снова увидите Фалгера, когда придете в Экл-Най, то передайте ему мой привет. Скажите ему, что я здорова и что часто о нем думаю. И расскажите ему, что война здесь закончилась и ему ничего не грозит. Вы окажете мне такую услугу?
— С радостью, миледи. Но, по-моему, ваш друг Фалгер человек независимый. Я не уверен, что ему захочется покинуть Экл-Най.
Дьяна рассмеялась.
— В этом вы правы. Он... как это выразиться по-нарски?... Смутьян!
— Да, — согласился Алазариан. — Но я с радостью передам ему ваш привет. Или его может передать ваш муж — я не обижусь.
Одного только упоминания о Ричиусе оказалось достаточно, чтобы Дьяна помрачнела.
— Как пожелаете.
— Извините, миледи, — пролепетал Алазариан. — Наверное, мне не следовало о нем упоминать.
— Это не страшно, — ответила Дьяна. — Отъезд Ричиуса для меня не секрет. — Она прошла к дочери и села рядом с ней на пол, занявшись деревянной игрушкой Шани. Шани посмотрела на мать не без досады, явно мечтая получить игрушку обратно. — Ричиус сегодня придет сюда. Это будет последняя ночь, которую мы проведем вместе перед долгой разлукой.
Ее голос звучал отстраненно и печально. Алазариану захотелось ее утешить.
— До Арамура далеко, миледи. А первый день лета уже приближается. Чтобы успеть туда вовремя, нам надо срочно отправляться.
— Знаю, — отозвалась Дьяна. — Мне просто жаль, что все сложилось именно так, а не иначе. Простите, но мне жаль, что вы вообще сюда приехали.
Алазариан не обиделся.
— Я не виню вас за то, что вы на меня сердитесь, — сказал он. — Но боюсь, что у меня не было выбора.
— Я ни на кого не сержусь. Даже на Ричиуса. Как и у вас, у него нет выбора. Я надеялась, что этот день никогда не наступит, но Ричиус должен это сделать. Так я ему и сказала.
— Правда? А мне показалось, что вы двое... ну... поспорили из-за этого.
— О?
— Извините меня, миледи, но вашему мужу плохо. Он тревожится из-за вас и ребенка. Вы его тревожите. Я решил, что вы не дали ему своего благословения.
— Я не давала ему благословения, — уточнила Дьяна. — Я просто сказала ему, чтобы он поступал так, как ему велит долг. Вы не знаете Ричиуса, Алазариан. Вам кажется, что ему не был дорог Арамур, что он просто бросил свою страну и больше не оглядывался. Ну, так вы ошибаетесь.
— Теперь я это вижу, — признал Алазариан. — И я сожалею о том, что говорил. Ваш муж — человек хороший.
— Да, очень. Он добрый, гордый и сильный. Лучше него я никого не встречала. И сегодня я буду с ним — возможно, в последний раз.
— Это была ошибка, — прошептал Алазариан, медленно попятившись к двери. — Мне не следовало приходить сюда сегодня.
Дьяна пристально посмотрела на него.
— Вы хотели меня спросить о чем-то важном? О чем-то, что касается вас лично?
— Ну... да.
— О Ричиусе?
— Нет, сударыня. — Алазариан вздохнул. — Обо мне самом. Дьяна внимательно осмотрела его — так, что он невольно вспомнил, как его осматривал Бьяджио.
— Вы — настоящая загадка, Алазариан Лет. Мне любопытно, почему вы пришли ко мне. Фалгер вам что-то рассказал?
— Нет. Ну... вообще-то — да, рассказал. Он сказал мне, что вы были замужем за Тарном.
— Он сказал правду. Это вас интересует?
— Меня интересует Тарн, сударыня. Мне хотелось бы узнать о нем как можно больше. — Алазариан снова подошел к ней. — Когда мы встретились, я сказал, что приехал сюда за ответами, чтобы разобраться в себе самом. Вы это помните?
Дьяна молча кивнула.
— Я встречал людей, знавших Тарна, — продолжил Алазариан. — Пракстин-Тар был знаком с Тарном и ваш муж тоже. Но никто из них не смог ответить на мои вопросы. Пракстин-Тар говорит, что Тарн был загадкой. Я пробовал расспрашивать Ричиуса, но он отказывается об этом говорить.
Губы Дьяны изогнулись в улыбке.
— Ричиус редко упоминает о Тарне. Он был моим первым мужем.
— Да, сударыня. Но у меня по-прежнему остались вопросы. И я надеялся, что вы мне поможете.
— Это, скорее всего, будет трудно. Что именно вы хотите узнать?
— По правде говоря, я толком не знаю, — признался Алазариан. — Он обладал магией, да?
— О да, — подтвердила Дьяна. — Если кто-то и имел «дар небес», то именно Тарн. И, возможно, вы.
— Я не знаю, что я такое, — в том-то и проблема. Джал Роб называет это магией. Пракстин-Тар называет это «даром небес», как и вы. Но для меня это тайна.
Алазариан уселся напротив Дьяны. Его необъяснимо влекло к ней, и он вдруг забыл об этикете. Шани подползла к нему и положила ладошки ему на колени. Алазариан погладил ее шелковые волосы.
— Посмотрите на нее! — сказал он. — Она точно такая же, как я. Но она знает, кто ее родители. Она знает, кто она, и ей не приходится задавать себе вопрос, где ее дом. Я ей завидую.
— Шани — трийка, — сказала Дьяна. — Хотя половина крови у нее нарекая, мы растили ее здесь, в Люсел-Лоре. А вы выросли в Наре. Это сделало вас нарцем.
— Хотел бы я, чтобы этого было достаточно!
— Но этого достаточно. Вы — союз ваших отца и матери. Вы — Алазариан Лет.
— Но я не Алазариан Лет, понимаете? Я никогда не знал своего настоящего отца. И я не сын Лета. Он предпочел бы, чтобы я был мертв.
Протянув руку, Дьяна хотела прикоснуться к его рукаву. Алазариан поспешно отстранился. При виде его испуга ее рука замерла в воздухе.
— Вы боитесь, чтобы до вас дотрагивались? — спросила она. Алазариан почувствовал, что краснеет.
— Не боюсь, нет. Просто... ну, магия.
— Вы ею не управляете?
— Не слишком хорошо. Порой я ее боюсь.
— И это все, чего вы боитесь? — продолжала расспросы Дьяна. — Или есть что-то еще?
Алазариан нахмурился.
— Что вы имеете в виду?
— Ричиус рассказал мне о вашей матери. Он сказал, что она была хорошая, а это — высокая похвала: Ричиус не любит Гэйлов. Но он рассказал мне и о вашем отце — о человеке, которого зовут Элрад Лет. — Лицо Дьяны вдруг стало очень печальным. — Мне вас очень жаль. Я вижу, что он с вами сделал.
— Правда? — смущенно переспросил Алазариан. — Бог мой, неужели это настолько заметно?
— Да, — очень мягко подтвердила Дьяна. — Ваше страдание заметно, как плащ на плечах. В чем-то вы напоминаете мне Ричиуса: у вас в глазах все время прячется печаль. И, наверное, вы похожи и на Тарна тоже. — Она еще немного посмотрела на него и решила: — Да, на Тарна. У вас есть его сила.
— Тарн был сильным?
— Сильным, как океан. Как стихия, перед ним невозможно было устоять.
— Вы его любили?
Этот вопрос Дьяну обескуражил.
— Не уверена, — призналась она. — Я любила его так, как подданный любит своего правителя. Возможно, как сестра любит брата. Но не так, как жена любит мужа. Не так, как я люблю Ричиуса.
— Но Тарн ведь знал, кто он? — настаивал Алазариан. — Я имею в виду — он знал, что он имеет «дар небес»? Он был в этом уверен?
— Тарн утверждал, что он проклят. Да, у него был «дар небес». В этом у него сомнений не было. Он был дролом, полностью. Но вы спросили, знал ли он, кто он такой? — Дьяна покачала головой. — Не знал. Тарн был тайной даже для самого себя. Даже когда он умирал, он не понимал себя.
Этот ответ погасил в Алазариане последнюю искру надежды. Если уж Тарн не знал, кто он...
— Это невозможно! — воскликнул он. — Он же правил Люсел-Лором! Он должен был знать.
— А он не знал. Он применил свой дар для того, чтобы лишать жизни, и боги наказали его за это. Этого он так и не смог понять. Он всю свою жизнь посвятил Лоррису и Прис, а они его искалечили. После этого он прожил совсем недолго. Но он постоянно пытался себя понять. Это я знаю точно.
— Тогда я действительно зря потратил время, — сказал Алазариан. — Я приехал в поисках ответов, но их не существует. Я так и не узнаю, кто я и почему я владею магией.
— Молчи, — приказала Дьяна, — и слушай меня. Ты же еще мальчик, Алазариан. Почему тебе должны быть известны ответы на все вопросы? Тебе ведь не больше семнадцати.
— Мне шестнадцать.
— Шестнадцать? И ты хочешь знать, в чем предназначение твоей жизни? Эта загадка не так проста, как тебе кажется, Алазариан. Жизнь не дает простых ответов. — Дьяна снова потянулась к нему, и на этот раз он не отстранился. Она успокаивающе сжала ему запястье. — Не трать свою жизнь на поиски легенд. Ты одарен небом — пользуйся своим даром. Твори добро. Но не пытайся его анализировать.
— Но...
— Живи. Просто живи! — настаивала она. — Не пытайся раньше времени заглянуть в конец книги.
— Но, леди Дьяна, я хочу знать ответы! — взмолился Алазариан.
— Их нет, Алазариан. Для тебя, их пока не существует.
— Тогда что же мне делать? Дьяна тепло улыбнулась.
— Ты не слушал. Ты сам усложняешь себе жизнь, Алазариан. — Она немного отодвинулась и задумалась. — Ты пришел ко мне узнать, кто такой был Тарн. Но сам Тарн этого не знал, а он был человеком мудрым. Может быть, проживи он дольше, он получил бы ответ.
— Так вы хотите сказать, что я недостаточно взрослый, чтобы знать?
— Да, и с этим надо примириться. Сможешь?
— Не знаю, — ответил Алазариан.
Он был разочарован и раздосадован, но неожиданно Шани обхватила ручонкой его большой палец. Ее прикосновение мгновенно его успокоило.
— Мне страшно, — прошептал он.
— Это нормально, — заверила его Дьяна. — Даже Тарну было страшно.
— Правда?
— Ты даже себе представить не можешь, насколько страшно. И все-таки он добился победы в двух войнах с Наром. Неплохо для человека, не знающего ответов?
— Да, — согласился Алазариан, внезапно поняв, что она хотела ему сказать. — Да, очень неплохо. — Он встал и улыбнулся женщине и ребенку. Его переполняло чувство умиротворения. — Спасибо вам, миледи. Теперь мне надо идти. Скоро вернется ваш муж.
— У тебя больше нет вопросов?
— О, у меня десятки вопросов, миледи, — ответил Алазариан, направляясь к двери. — Но я думаю, у меня есть время, чтобы найти ответы самому.
Дьяна улыбнулась.
— До свидания, Алазариан Лет.
— До свидания, сударыня. И спасибо вам. Когда я увижусь с Фалгером, я передам ему ваш привет.
Как это ни странно, Ричиус Вэнтран спустился из своих апартаментов в Фалиндаре, чтобы проводить время с воинами Пракстин-Тара. Шакал никому не объяснял причин своего молчания, но все решили, что он тревожится за жену и ребенка, которых ему снова придется оставить. Среди воинов шли разговоры о том, что Вэнтран так и не стал трийцем, несмотря на свои чудовищные усилия добиться этого, и что его сердце по-прежнему принадлежит Арамуру, хоть он и утверждал обратное.
На совещаниях в шатре Пракстин-Тара Алазариан внимательно наблюдал за Шакалом, пытаясь понять его настроение. Даже когда обсуждались планы освобождения его родины, Вэнтран мыслями был далеко, тревожась за жену и дочь. К удивлению Алазариана, короля пытался успокоить Джал Роб. Убедив Вэнтрана присоединиться к Праведникам, Джал почти все время тенью следовал за Шакалом, заставляя его невольно улыбаться и громко обещая скорую победу.
Вэнтран добродушно терпел присутствие Джала, но Алазариан чувствовал, что король страдает.
Вечером накануне выхода Алазариан в последний раз вернулся в Фалиндар. Было еще довольно рано, и Вэнтран остался в лагере, делая последние приготовления к длинному переходу, однако Алазариан не сомневался, что на ночь Шакал вернется в крепость. И до этого Алазариан хотел поговорить с женой Вэнтрана — без посторонних. Видя, как Вэнтран разрывается между двумя мирами, Алазариан почувствовал нечто вроде озарения. Долгое путешествие и множество тревог, а также заботы последних двух дней заставили его забыть о второй части своей миссии, но теперь юноша вспомнил о своем обещании матери, и это заставило его действовать.
Он надел чистую одежду, ускользнул из лагеря незаметно для Пракстин-Тара и Джала и поехал к цитадели Фалиндара. Бронзовые ворота по-прежнему охранялись, но стражники узнали его и спокойно пропустили в крепость. Вскоре он оказался на дворе, где услужливый мальчишка триец взялся позаботиться о его коньке, получив в уплату одну только улыбку. Волнуясь перед встречей с Дьяной, Алазариан пригладил волосы и попытался вспомнить, что он собирался ей сказать. Проходя по роскошным коридорам, он вспомнил Фалгера, непокорного трийца из Экл-Ная, который просил передать привет Дьяне. Алазариан решил воспользоваться этим в качестве предлога, а потом постепенно перевести разговор на интересовавшие его вопросы. Дьяна Вэнтран показалась ему удивительно доброй женщиной, и Алазариан верил, что она не отправит его ни с чем.
С трудом припоминая, куда его вел Ричиус, Алазариан нашел дорогу в башню. Подниматься пришлось высоко, так что к концу лестницы он совсем запыхался. Когда он вышел в коридор и осмотрелся, его вдруг снова охватила тревога. Дьяны Вэнтран вообще могло не оказаться в башне. Но нет, она должна быть у себя, дожидаясь мужа. Алазариан постарался овладеть собой, сделав несколько медленных вдохов. Дьяна была его последней надеждой получить хоть какие-то ответы, и Алазариан боялся, что она не станет с ним разговаривать. Или хуже того — что ей нечего будет ему сказать.
«Спокойнее, — напомнил он себе. — Не забывай улыбаться».
Он изобразил ясную улыбку и пошел по коридору, не обращая внимания на великолепные белые камни и ряды дверей. Почти все они были открыты и за ними видны были большие уютные комнаты, однако дверь в конце коридора оказалась закрытой. Возможно, обитательницы комнаты не было на месте. Алазариан решил попытаться: подойдя к двери, он тихо постучался.
За дверью послышалось какое-то шуршание, а потом детский голос. Дверь открылась — и он увидел Длину Вэнтран. При виде него она не скрыла изумления.
— Алазариан Лет? — сказала она с неловкостью. — Извините: Ричиуса здесь нет. — Брови ее чуть сдвинулись, выдавая ее беспокойство. — Я ждала его. Я думала, это он.
— Простите меня, миледи, — вежливо сказал Алазариан, — я не хотел вас тревожить. Но на самом деле я пришел не к вашему мужу. Шакал... э-э... то есть я хотел сказать Ричиус, все еще в лагере, совещается с Пракстин-Таром. Я пришел к вам.
— Ко мне? Зачем?
— Ну, у меня есть для вас известие, миледи. Можно мне войти?
Дьяна Вэнтран пожала плечами и посторонилась, пропуская Алазариана. На полу играла Шани, перебрасывая из руки в руку маленькую деревянную фигурку. Алазариану резная фигурка напомнила русалку. Девочка посмотрела на него и захихикала.
— Триец! — объявила она. — Триец! Дьяна снова смутилась.
— Простите. Она слышала, как мы с Ричиусом говорили о вас.
— Ничего, я не обижаюсь, — сказал Алазариан. Подойдя к девочке, он присел рядом с ней на корточки, рассматривая ее светлые волосы и овальные глаза, удивляясь ее необычным чертам лица. Она не была ни наркой, ни трийкой, принадлежа к обеим расам одновременно — и в то же время ни к одной из них. — Она очень красивая девочка, — сказал он. — Она похожа на вас.
— Вы очень любезны. Хотите пить? Я могу вам что-нибудь найти.
— Нет, — отказался Алазариан. Он выпрямился. — По правде говоря, мне нужно было с вами поговорить.
— Да, вы говорили про какое-то известие. — Дьяна вопросительно посмотрела на него. — В чем оно заключается?
— Вы помните человека по имени Фалгер? — спросил он. Лицо Дьяны тут же подобрело.
— Фалгер! — откликнулась она. — А что? Вы с ним знакомы?
— По дороге в Люсел-Лор я проезжал через Экл-Най. Когда мы подъехали к городу, нам навстречу выехали всадники — трийцы. Они повели нас в старинную нарскую башню, одну из тех, которые оставили имперцы. Экл-Най населен одними беженцами. Некоторые даже пришли из этих мест, спасаясь от войны Пракстин-Тара.
— Продолжайте! — попросила Дьяна.
— Один из трийцев отвел нас в башню, к своему предводителю, — продолжил свой рассказ Алазариан. — Это был человек по имени Фалгер. Он помог нам. Он рассказал о войне, которая идет здесь, в Таттераке, и снабдил нас провизией и снаряжением. А еще он дал нам карту, чтобы мы смогли вас найти.
Дьяна кивнула:
— Это похоже на Фалгера.
— Он сказал, что знаком с вами, миледи, — с улыбкой добавил Алазариан. — Он очень живо вас помнил.
Его собеседница отвела взгляд.
— Он — хороший человек, — мягко сказала она. — Мы вместе шли в Экл-Най. Он старался обо мне заботиться.
— Он не рассказывал мне о ваших отношениях, но говорил о вас очень тепло. Я пообещал ему передать вам привет и сказать, что у него все в порядке. Мне показалось, что для него это важно.
— Очень мило с вашей стороны, что вы мне это передали, Алазариан, — сказала Дьяна. — Спасибо вам. Я часто о нем думала, но с тех пор очень многое переменилось. — Она обвела взглядом огромную комнату. — Когда-то мы с Фалгером были так бедны! А теперь — посмотрите на меня!
Алазариан послушно посмотрел. Она была поразительно красива, и он перестал удивляться, что ради нее Вэнтран бросил Арамур. Само ее присутствие кружило голову.
— Спасибо вам за то, что вы мне это сказали, — говорила тем временем Дьяна. — Если вы снова увидите Фалгера, когда придете в Экл-Най, то передайте ему мой привет. Скажите ему, что я здорова и что часто о нем думаю. И расскажите ему, что война здесь закончилась и ему ничего не грозит. Вы окажете мне такую услугу?
— С радостью, миледи. Но, по-моему, ваш друг Фалгер человек независимый. Я не уверен, что ему захочется покинуть Экл-Най.
Дьяна рассмеялась.
— В этом вы правы. Он... как это выразиться по-нарски?... Смутьян!
— Да, — согласился Алазариан. — Но я с радостью передам ему ваш привет. Или его может передать ваш муж — я не обижусь.
Одного только упоминания о Ричиусе оказалось достаточно, чтобы Дьяна помрачнела.
— Как пожелаете.
— Извините, миледи, — пролепетал Алазариан. — Наверное, мне не следовало о нем упоминать.
— Это не страшно, — ответила Дьяна. — Отъезд Ричиуса для меня не секрет. — Она прошла к дочери и села рядом с ней на пол, занявшись деревянной игрушкой Шани. Шани посмотрела на мать не без досады, явно мечтая получить игрушку обратно. — Ричиус сегодня придет сюда. Это будет последняя ночь, которую мы проведем вместе перед долгой разлукой.
Ее голос звучал отстраненно и печально. Алазариану захотелось ее утешить.
— До Арамура далеко, миледи. А первый день лета уже приближается. Чтобы успеть туда вовремя, нам надо срочно отправляться.
— Знаю, — отозвалась Дьяна. — Мне просто жаль, что все сложилось именно так, а не иначе. Простите, но мне жаль, что вы вообще сюда приехали.
Алазариан не обиделся.
— Я не виню вас за то, что вы на меня сердитесь, — сказал он. — Но боюсь, что у меня не было выбора.
— Я ни на кого не сержусь. Даже на Ричиуса. Как и у вас, у него нет выбора. Я надеялась, что этот день никогда не наступит, но Ричиус должен это сделать. Так я ему и сказала.
— Правда? А мне показалось, что вы двое... ну... поспорили из-за этого.
— О?
— Извините меня, миледи, но вашему мужу плохо. Он тревожится из-за вас и ребенка. Вы его тревожите. Я решил, что вы не дали ему своего благословения.
— Я не давала ему благословения, — уточнила Дьяна. — Я просто сказала ему, чтобы он поступал так, как ему велит долг. Вы не знаете Ричиуса, Алазариан. Вам кажется, что ему не был дорог Арамур, что он просто бросил свою страну и больше не оглядывался. Ну, так вы ошибаетесь.
— Теперь я это вижу, — признал Алазариан. — И я сожалею о том, что говорил. Ваш муж — человек хороший.
— Да, очень. Он добрый, гордый и сильный. Лучше него я никого не встречала. И сегодня я буду с ним — возможно, в последний раз.
— Это была ошибка, — прошептал Алазариан, медленно попятившись к двери. — Мне не следовало приходить сюда сегодня.
Дьяна пристально посмотрела на него.
— Вы хотели меня спросить о чем-то важном? О чем-то, что касается вас лично?
— Ну... да.
— О Ричиусе?
— Нет, сударыня. — Алазариан вздохнул. — Обо мне самом. Дьяна внимательно осмотрела его — так, что он невольно вспомнил, как его осматривал Бьяджио.
— Вы — настоящая загадка, Алазариан Лет. Мне любопытно, почему вы пришли ко мне. Фалгер вам что-то рассказал?
— Нет. Ну... вообще-то — да, рассказал. Он сказал мне, что вы были замужем за Тарном.
— Он сказал правду. Это вас интересует?
— Меня интересует Тарн, сударыня. Мне хотелось бы узнать о нем как можно больше. — Алазариан снова подошел к ней. — Когда мы встретились, я сказал, что приехал сюда за ответами, чтобы разобраться в себе самом. Вы это помните?
Дьяна молча кивнула.
— Я встречал людей, знавших Тарна, — продолжил Алазариан. — Пракстин-Тар был знаком с Тарном и ваш муж тоже. Но никто из них не смог ответить на мои вопросы. Пракстин-Тар говорит, что Тарн был загадкой. Я пробовал расспрашивать Ричиуса, но он отказывается об этом говорить.
Губы Дьяны изогнулись в улыбке.
— Ричиус редко упоминает о Тарне. Он был моим первым мужем.
— Да, сударыня. Но у меня по-прежнему остались вопросы. И я надеялся, что вы мне поможете.
— Это, скорее всего, будет трудно. Что именно вы хотите узнать?
— По правде говоря, я толком не знаю, — признался Алазариан. — Он обладал магией, да?
— О да, — подтвердила Дьяна. — Если кто-то и имел «дар небес», то именно Тарн. И, возможно, вы.
— Я не знаю, что я такое, — в том-то и проблема. Джал Роб называет это магией. Пракстин-Тар называет это «даром небес», как и вы. Но для меня это тайна.
Алазариан уселся напротив Дьяны. Его необъяснимо влекло к ней, и он вдруг забыл об этикете. Шани подползла к нему и положила ладошки ему на колени. Алазариан погладил ее шелковые волосы.
— Посмотрите на нее! — сказал он. — Она точно такая же, как я. Но она знает, кто ее родители. Она знает, кто она, и ей не приходится задавать себе вопрос, где ее дом. Я ей завидую.
— Шани — трийка, — сказала Дьяна. — Хотя половина крови у нее нарекая, мы растили ее здесь, в Люсел-Лоре. А вы выросли в Наре. Это сделало вас нарцем.
— Хотел бы я, чтобы этого было достаточно!
— Но этого достаточно. Вы — союз ваших отца и матери. Вы — Алазариан Лет.
— Но я не Алазариан Лет, понимаете? Я никогда не знал своего настоящего отца. И я не сын Лета. Он предпочел бы, чтобы я был мертв.
Протянув руку, Дьяна хотела прикоснуться к его рукаву. Алазариан поспешно отстранился. При виде его испуга ее рука замерла в воздухе.
— Вы боитесь, чтобы до вас дотрагивались? — спросила она. Алазариан почувствовал, что краснеет.
— Не боюсь, нет. Просто... ну, магия.
— Вы ею не управляете?
— Не слишком хорошо. Порой я ее боюсь.
— И это все, чего вы боитесь? — продолжала расспросы Дьяна. — Или есть что-то еще?
Алазариан нахмурился.
— Что вы имеете в виду?
— Ричиус рассказал мне о вашей матери. Он сказал, что она была хорошая, а это — высокая похвала: Ричиус не любит Гэйлов. Но он рассказал мне и о вашем отце — о человеке, которого зовут Элрад Лет. — Лицо Дьяны вдруг стало очень печальным. — Мне вас очень жаль. Я вижу, что он с вами сделал.
— Правда? — смущенно переспросил Алазариан. — Бог мой, неужели это настолько заметно?
— Да, — очень мягко подтвердила Дьяна. — Ваше страдание заметно, как плащ на плечах. В чем-то вы напоминаете мне Ричиуса: у вас в глазах все время прячется печаль. И, наверное, вы похожи и на Тарна тоже. — Она еще немного посмотрела на него и решила: — Да, на Тарна. У вас есть его сила.
— Тарн был сильным?
— Сильным, как океан. Как стихия, перед ним невозможно было устоять.
— Вы его любили?
Этот вопрос Дьяну обескуражил.
— Не уверена, — призналась она. — Я любила его так, как подданный любит своего правителя. Возможно, как сестра любит брата. Но не так, как жена любит мужа. Не так, как я люблю Ричиуса.
— Но Тарн ведь знал, кто он? — настаивал Алазариан. — Я имею в виду — он знал, что он имеет «дар небес»? Он был в этом уверен?
— Тарн утверждал, что он проклят. Да, у него был «дар небес». В этом у него сомнений не было. Он был дролом, полностью. Но вы спросили, знал ли он, кто он такой? — Дьяна покачала головой. — Не знал. Тарн был тайной даже для самого себя. Даже когда он умирал, он не понимал себя.
Этот ответ погасил в Алазариане последнюю искру надежды. Если уж Тарн не знал, кто он...
— Это невозможно! — воскликнул он. — Он же правил Люсел-Лором! Он должен был знать.
— А он не знал. Он применил свой дар для того, чтобы лишать жизни, и боги наказали его за это. Этого он так и не смог понять. Он всю свою жизнь посвятил Лоррису и Прис, а они его искалечили. После этого он прожил совсем недолго. Но он постоянно пытался себя понять. Это я знаю точно.
— Тогда я действительно зря потратил время, — сказал Алазариан. — Я приехал в поисках ответов, но их не существует. Я так и не узнаю, кто я и почему я владею магией.
— Молчи, — приказала Дьяна, — и слушай меня. Ты же еще мальчик, Алазариан. Почему тебе должны быть известны ответы на все вопросы? Тебе ведь не больше семнадцати.
— Мне шестнадцать.
— Шестнадцать? И ты хочешь знать, в чем предназначение твоей жизни? Эта загадка не так проста, как тебе кажется, Алазариан. Жизнь не дает простых ответов. — Дьяна снова потянулась к нему, и на этот раз он не отстранился. Она успокаивающе сжала ему запястье. — Не трать свою жизнь на поиски легенд. Ты одарен небом — пользуйся своим даром. Твори добро. Но не пытайся его анализировать.
— Но...
— Живи. Просто живи! — настаивала она. — Не пытайся раньше времени заглянуть в конец книги.
— Но, леди Дьяна, я хочу знать ответы! — взмолился Алазариан.
— Их нет, Алазариан. Для тебя, их пока не существует.
— Тогда что же мне делать? Дьяна тепло улыбнулась.
— Ты не слушал. Ты сам усложняешь себе жизнь, Алазариан. — Она немного отодвинулась и задумалась. — Ты пришел ко мне узнать, кто такой был Тарн. Но сам Тарн этого не знал, а он был человеком мудрым. Может быть, проживи он дольше, он получил бы ответ.
— Так вы хотите сказать, что я недостаточно взрослый, чтобы знать?
— Да, и с этим надо примириться. Сможешь?
— Не знаю, — ответил Алазариан.
Он был разочарован и раздосадован, но неожиданно Шани обхватила ручонкой его большой палец. Ее прикосновение мгновенно его успокоило.
— Мне страшно, — прошептал он.
— Это нормально, — заверила его Дьяна. — Даже Тарну было страшно.
— Правда?
— Ты даже себе представить не можешь, насколько страшно. И все-таки он добился победы в двух войнах с Наром. Неплохо для человека, не знающего ответов?
— Да, — согласился Алазариан, внезапно поняв, что она хотела ему сказать. — Да, очень неплохо. — Он встал и улыбнулся женщине и ребенку. Его переполняло чувство умиротворения. — Спасибо вам, миледи. Теперь мне надо идти. Скоро вернется ваш муж.
— У тебя больше нет вопросов?
— О, у меня десятки вопросов, миледи, — ответил Алазариан, направляясь к двери. — Но я думаю, у меня есть время, чтобы найти ответы самому.
Дьяна улыбнулась.
— До свидания, Алазариан Лет.
— До свидания, сударыня. И спасибо вам. Когда я увижусь с Фалгером, я передам ему ваш привет.
38
Касрин уселся в лодке поудобнее, любуясь, как солнце играет в воде пролива. Его тело покачивалось в такт движениям гребцов, а соленый запах моря наполнял радостью. Рядом с ним сидела Джелена, распущенные волосы падали ей на плечи золотой волной. В ее глазах сверкали озорные искорки, похожие на солнечные зайчики, а лукавая улыбка, игравшая у нее на губах, подсказывала Касрину, что задавать лишних вопросов не следует. В лодке они были одни, не считая гребцов, однако оба молчали. Касрин не стал — обнимать королеву за плечи, что сделал бы, не будь здесь свидетелей. Однако он ощущал аромат ее духов — и ему отчаянно хотелось побыть с ней, хотя бы еще один раз перед разлукой.