Страница:
карту и сунула ее под мышку.
Они быстро пошли к самому капитальному сооружению во веем лагере. Это
одноэтажное бревенчатое здание было складом основных припасов -- пищи,
топлива, оружия, динамита, то есть всего того, что нуждалось в защите от
превратностей погоды, от разграбления животными и особенно от людей. В этом
здании размещался и административный центр, где Макинтайр хранил всю
касающуюся объекта документацию, откуда держал радиосвязь со своим
работодателем и где проводил ежедневные совещания с подчиненными.
Дженна оказалась права. Подходя с Макинтайром к зданию, она увидела,
что Алистер Драммонд обогнал их. Никто не знал точно, сколько ему лет, но,
по слухам, он уже разменял девятый десяток, хотя, если не считать
чрезвычайно морщинистых рук, выглядел он лет на двадцать моложе: кожа лица в
результате косметической хирургии была неестественно гладкой.
Собственно говоря, слухи были основой известности Драммонда. Каким
состоянием он располагает? Насколько велико его влияние на премьера
Китайской Народной Республики? Какую роль он сыграл в арабском нефтяном
эмбарго 1973 года? А в нашумевшем инциденте с поставками оружия, известном
как "скандал Иран-контрас"? Правда ли, что в свои зрелые годы он был
любовником Ингрид Бергман, Марлен Дитрих и Мэрилин Монро? А в более позднее
время -- какие отношения связывают его с известной оперной дивой Марией
Томес, с которой его часто видят вместе? Имея на своем счету шесть разводов,
проводя большее количество дней в году в личном самолете, чем в особняках и
виллах, принадлежащих ему на территории одиннадцати стран, поставив
фармацевтическую часть своей финансовой империи на службу научным
исследованиям в области борьбы со СПИДом, находясь на дружеской ноге со
всеми русскими, британскими и американскими лидерами начиная с 40-х годов,
Алистер Драммонд продемонстрировал такое сочетание невиданного успеха с
беззастенчивой саморекламой, которое создало ему сильно преувеличенный
имидж, выделявший его даже в кругу мировых знаменитостей. Окружавшие
Драммонда слухи и тайны сделали этого человека сплавом противоречий,
допускающим самые разные толкования. Например, финансирование исследований в
области СПИДа. Что им двигало -- гуманные соображения или расчет на
баснословную прибыль? А может, и то и другое? Здесь была загадка большой
притягательности, и потому каждой, кому доводилось с ним общаться, никогда
уже не мог его забыть, независимо от того, что Драммонд пускал в ход при
встрече -- заранее просчитанное обаяние или безжалостное давление.
Я-то уж определенно не забуду его, подумала Дженна, как наверняка не
забуду и работу здесь. Во время coбеседования относительно возможной ее
работы на объекте Драммонд оценил ее волосы медового цвета, высокую крепкую
грудь, аккуратные и тоже крепкие бедра и своим скрипучим голосом, от
которого ее бросало в нервную дрожь, предложил ей работу, и это предложение
прозвучало, как приглашение к сексу. А может, это и было приглашением к
сексу. Возможно, Драммонд и рассматривал как проституток всех, кого нанимал
на работу. Но как проституток высокого класса, подумала Дженна. Хотя
Драммонд, несомненно, был самым неприятным сукиным сыном, с которым ей
приходилось иметь дело, он в то же время был и весьма щедрым хозяином.
Сумма, которую она должна была получить за эту работу, равнялась тому, что
она заработала на десяти последних стройках, вместе взятых. Но так и должно
быть. Ибо этот проект -- сплошное непотребство, а раз уж ей приходится
продавать дьяволу свою профессиональную душу, то она постарается получить за
нее подороже.
Как только они с Макинтайром вошли в офис, взгляд Дженны сразу
устремился к Драммонду, которого окружала группа бригадиров, а он уже
обрушивал на них град вопросов и распоряжений. Он так быстро взял на себя
руководство, что даже в английском шерстяном костюме в синюю полоску,
который резко контрастировал с пропотевшей, заскорузлой от въевшейся грязи
измятой одеждой окружавших его бригадиров, он казался на своем месте, в
своей стихии. В противоположность этому стоявший рядом с Драммондом хорошо
одетый светловолосый человек явно чувствовал себя не в своей тарелке в столь
примитивной обстановке. Его звали Реймонд, а холодное выражение глаз
предупреждало Дженну о том, что приятные черты лица не следует принимать за
отражение его сущности. У нее создалось впечатление, что Реймонд
по-настоящему ощущал себя в своей стихии лишь тогда, когда причинял
кому-нибудь боль.
Господи, куда же этоя впуталась?
-- Нет, -- выговаривал Драммонд одному из мастеров. Голос его, несмотря
на хрупкость, звучал властно. -- Нет. Вам разъяснили правила до того, как вы
дали согласие здесь работать. Вы подписали документ, по которому взяли на
себя определенные обязательства. Ни при каких обстоятельствах ни вам, ни
кому бы то ни было из членов вашей бригады не разрешается выходить за
пределы лагеря до завершения всех работ. Я очень щедро плачу всем за
семидневную рабочую неделю и ожидаю максимальной отдачи за свои деньги.
Женщины? Полностью исключается. Никому постороннему находиться в лагере не
разрешается. Пользоваться двусторонней радиосвязью для частных переговоров?
Не может быть и речи. Все, что здесь происходит, это мое дело, и я не хочу,
чтобы ваши люди говорили о моих делах с посторонними. Вам известно мое
требование секретности. Этот лагерь является закрытым во всех мыслимых
отношениях. Прошу больше этого вопроса не поднимать.
Драммонд отвернулся от группы бригадиров, показывая, что разговор
окончен, и заметил Дженну и Макинтайра, которые вошли и остановились у
открытой двери.
-- Прекрасно, мне надо поговорить с вами обоими. -- Он сделал знак
Реймонду, чтобы тот выпроводил бригадиров, потом жестом пригласил Дженну и
Макинтайра подойти ближе. -- Нашли?
Дженна и Макинтайр отвели глаза в сторону.
-- Не знаю, зачем я задал этот вопрос, -- вздохнул Драммонд. -- Если бы
нашли, то все эти идиоты истерически вопили бы об этом. Не смогли бы
удержаться. Это значит, что они все еще ничего не подозревают, -- сказал
Драммонд. -- Так ли это?
Макинтайр откашлялся.
-- Да. Это так.
Выпроводив бригадиров, Реймонд вернулся в офис, закрыл дверь и
прислонился к ней, скрестив руки на груди, холодно оглядывая Дженну. Она
ощутила на себе его высокомерный взгляд.
-- Я недоволен, очень недоволен вами, -- раздраженно заявил Драммонд.
-- Я дал вам всю необходимую информацию. Задача не должна быть такой уж
трудной. Вы получили фактически все инструкции о том, как следует
действовать, шаг за шагом. Но вы все еще ничего не нашли.
Макинтайр что-то пробурчал.
-- Что такое? -- Драммонд свирепо посмотрел на него. -- Черт побери,
парень, говори вслух. Бормочешь себе под нос, чтобы я подумал, будто плохо
слышу, а?
-- Я ничего такого не...
-- Не надо извиняться. Я ненавижу нытиков. Может, из-за этого ты до сих
пор и топчешься на месте. Решительности не хватает, чтобы направить работу в
нужное русло.
-- Инструкции были не так конкретны, как вы говорите, -- вмешалась
Дженна.
-- Да? -- Старик резко повернулся к ней. -- Вы, по крайней мере, не
бормочете. Но я что-то не помню, чтобы я спрашивал ваше мнение.
-- Если бы меня нужно было спрашивать, то это значило бы, что я не
очень хороший работник, не так ли?
-- Отличный ответ. -- Драммонд внимательно посмотрел на нее. --
Продолжайте.
-- Туманный и, возможно, ошибочный перевод лично я не назвала бы
подробной инструкцией.
Драммонд ощетинился.
-- Перевод не ошибочный. Лучшим экспертам за максимальное
вознаграждение было поручено расшифровать этот текст.
-- Но даже эксперты понимают не все символы майя.
-- А вы сами в достаточной степени компетентны, чтобы разбираться в
этом?
-- Вы, наверное, забыли.
-- Я ничего не забываю.
-- Я не только геодезист, -- продолжала Дженна. -- Я
геодезист-археолог. Моя специальность -- составлять планы площадок вроде
этой. Может, я и не умею переводить символы майя, но знаю нескольких
человек, которые умеют, и они первые признают, что в этой области знаний
предстоит еще очень и очень многое сделать.
-- Может быть, и так. А может быть, вы просто ищете оправданий плохой
работе. Может быть, мне следует нанять кого-нибудь еще, а гонорар этого
человека удержать из вашего.
Паника охватила Дженну и притушила ее гнев. Остановись. Держи свое
мнение при себе. Не зли его.
-- Работайте больше, -- бросил Драммонд. -- Прекратите оправдываться.
Перевод такой, что лучше не бывает. И суть его ясна. То, что мы ищем,
находится здесь. Почему же вы не можете этого найти?
-- Топографически Юкатан не очень разнообразен, -- попыталась объяснить
Дженна. -- Место, описываемое в тексте, может быть где угодно. Кроме того,
район геологически нестабилен. За тысячу лет, прошедших со времени описания
ландшафта, землетрясения могли стереть с лица земли некоторые из ориентиров,
которые мы ищем.
Драммонд нахмурился и снова повернулся к Макинтайру.
-- У меня нет времени на проволочки. Нужно расчистить джунгли, но ваши
люди даже не приблизились к тому, что уже должны были сделать к этому
времени. Вы вышли из графика.
-- График составлен без учета саботажа, -- заявил Макинтайр.
Драммонд дернул головой.
-- Какой еще саботаж?
-- Кто-то портит бульдозеры и тягачи. Подсыпает песок в топливные баки.
Рвет шланги радиаторов. Режет шины.
Драммонд побелел от злости.
-- Почему мне ничего не сказали?
-- Думали, что сами справимся с этой проблемой, не беспокоя вас.
Отремонтировали машины и поставили охрану.
-- И что же?
-- Поставив охрану у машин, мы неизбежно сократили число людей, ведущих
наблюдение за границами лагеря. Следующей же ночью было украдено много
инструмента.
Испорчен запас воды. Продырявлены бочки с запасом топлива. Вот почему
мы храним бочки здесь. На случай непредвиденных обстоятельств. Вертолеты
работают сверхурочно, подвозя запчасти для машин и то, что нужно для
пополнения запасов, вместо переброски нового оборудования.
-- Пополнением запасов проблемы не решить! -- резко перебил его
Драммонд. -- Найдите тех, кто занимается вредительством. Что вы скажете о
бригадирах, которые явились с жалобами? Может, кто-то хочет таким способом
добиться приостановки работ, чтобы провести субботу с воскресеньем в Мериде
и напиться?
-- Мы подумали об этом, -- ответил Макинтайр. -- Нет. Люди, конечно,
устали и ворчат, но они также горят желанием кончить работу досрочно и
получить премию. Никто из них не сделает ничего такого, из-за чего бы им
пришлось остаться здесь еще на какое-то время.
-- Тогда кто же?
-- Местные жители, -- сказала Дженна. -- Майя. Драммонд был явно
поражен услышанным.
-- Вы хотите сказать, что горстка невежественных индейцев способна
переиграть вас и парализовать работы на объекте?
-- Их может быть больше, чем вы думаете. А что касается их невежества,
то мы сейчас находимся на заднем дворе, у них, а не у себя. Они знают эту
территорию намного лучше, чем мы.
-- Это все отговорки.
-- Я уверена, что они из джунглей следят за каждым нашим шагом, --
настаивала Дженна, -- и сильно подозреваю, что это место имеет для них
культовое значение, что их приводит в ярость то, чем мы тут занимаемся.
-- Суеверия и глупости. Я поражен, что вы позволяете подобной
бессмыслице мешать осуществлению проекта. -- Драммонд нахмурился. -- Но вы
подали мне идею. Вы правы. Это действительно их задний двор. -- Он обратился
к светловолосому человеку, который стоял, прислонившись спиной к закрытой
двери: -- Реймонд, как ты насчет того, чтобы прогуляться на охоту?
-- Это было бы чудесно, мистер Драммонд.
-- Начальник охраны позаботится о подходящей экипировке для тебя. --
Драммонд повернулся к Дженне. -- Где живут эти туземцы? Их деревня отмечена
на карте, над которой вы работаете?
-- Деревня? -- спросила Дженни. -- Мне хватило проблем со съемкой самой
площадки. Со всех сторон нас окружает девственный лес. Там нет никаких
дорог. Туда нельзя просто так пойти побродить. Сразу же заблудишься, если не
хуже. Какая там деревня! Мы не видели ни одного туземца, не говоря уже о
деревне.
-- Но вы все-таки уверены, что это все делают они? -- Драммонд взглянул
на своего помощника. -- Реймонд, найди их. И останови.
-- Слушаюсь, сэр. -- Реймонд открыл дверь.
-- Постой, Реймонд...
-- Да, сэр?
-- Поскольку это их задний двор и они знают его досконально, мне нужен
хотя бы один туземец, который будет в состоянии говорить. Ты доставишь его в
лагерь для допроса. Может, он знает, где найти то, что мы ищем.
Когда Реймонд вышел, появился запыхавшийся человек в синей летной
форме. На кармане куртки у него было написано красными буквами:
"ДРАММОНД ИНДАСТРИЗ".
-- Сэр, вас вызывают по вертолетному радио.
-- Переключите, я поговорю отсюда. Макинтайр, какой частотой вы
пользуетесь?
Макинтайр сообщил пилоту частоту, и тот заспешил обратно.
Драммонд обратил внимание на карту, которую Дженна держала под мышкой:
-- Покажите, что вам удалось сделать. Дженна развернула карту на столе.
-- Нет, нет, нет, -- сказал Драммонд.
-- Что тут не так? Я все сделала скрупулезно. Дважды проверила
каждую...
-- Вот именно. Вы все сделали слишком скрупулезно. А я ведь вам сказал
вполне определенно: мне нужна такая карта, которая покажется убедительной
мексиканским властям. -- Подведя ее к двери, Драммонд кивнул на площадку, на
царящую на ней суету, на рабочих, расчищающих участок от деревьев.
Выйдя под яростные лучи солнца из тени комнаты, Дженна прикрыла
козырьком ладони глаза и внимательно посмотрела туда, куда показывал
Драммонд. По мере того как срубались и уволакивались на костры все новые и
новые деревья, как ножи бульдозеров выкорчевывали все новые и новые кусты, а
то, что казалось холмами, все отчетливее превращалось в пирамиды, храмы и
дворцы -- наследие некогда великой империи майя, -- сердце Дженны билось все
сильнее.
-- От этого зависит слишком многое, -- властно произнес Драммонд. --
Ваша карта не может...
Неожиданно его перебил трескучий, прерываемый помехами голос,
раздавшийся из приемника.
-- Вас вызывают, -- сообщил Макинтайр.
Скрэмблер работает?
Макинтайр кивнул.
-- Просто поверните выключатель.
-- Подождите здесь. Я быстро.
Когда Драммонд вошел в дом и закрыл за собой дверь, оставив Дженну и
Макинтайра снаружи, Дженна покачала головой с чувством разочарования,
замешательства и горечи.
-- Вот сукин сын.
-- Говори тише, -- предостерег Макинтайр. -- Он может услышать.
Дженна поняла, что Макинтайр прав. При всем шуме, создаваемом
механизмами и людьми, она стояла достаточно близко к двери, чтобы ее можно
было услышать изнутри.
Но по той же самой логике...
Дверь неплотно прилегала к грубо отесанной раме. Дженна слышала
отрывочные куски разговора.
-- ... Найдите эту женщину. Если Дельгадо узнает, что она больше не...
пропало. Все. Найдите ее. Используйте любые средства давления. Мне
наплевать, что вам придется... Убейте его, если...
Дженна быстро отступила дальше от двери и присоединилась к Макинтайру,
чувствуя себя отвратительно, но стараясь казаться просто хорошим
подчиненным, терпеливо ожидающим босса.
Драммонд рывком открыл дверь и выскочил наружу. Казалось, его окутывало
какое-то темное облако, хотя солнечные лучи ярко высвечивали его белые
волосы и отражались от стекол очков. Он собирался продолжить словесную атаку
на Дженну, но заметил что-то слева от себя, и его настроение на короткое
время явно улучшилось.
Проследив за его взглядом, Дженна увидела Реймонда, который как раз
входил в джунгли. Он был одет для ходьбы по лесу, а в руке нес винтовку.
Даже на расстоянии было видно, как он возбужден.
Затем надтреснутый, но властный голос Драммонда опять завладел ее
вниманием.
-- Вы переусердствовали. Ваша карта чересчур точна и подробна. Мне не
надо, чтобы мексиканские власти ясно представляли себе масштабы и значение
этой находки. Ваша карта должна ее представить второстепенной и
незначительной, не заслуживающей чрезмерного внимания -- чем-то, что не
покажется невосполнимой утратой. -- Драммонд показал на величественные
храмы, на дворцы, украшенные высеченными на них иероглифами, и на высокую
ступенчатую пирамиду, где гигантские змеиные головы охраняли подножия
широких лестниц, поднимавшихся с каждой ее стороны. -- Потому что через
десять дней все это должно быть сровнено с землей. Вы меня слышите,
Макинтайр? -- Он свирепо уставился на прораба. -- Приказ был вам известен.
График был вам понятен. Используйте бульдозеры. Используйте кувалды.
Используйте динамит. Если надо, рвите собственными ногтями. Через десять
дней мое оборудование должно быть смонтировано, а все это должно исчезнуть.
Снесите все. Раскидайте обломки. Вывезите на самосвалах. Спустите в
скважины. Удалите с помощью вертолетов. Мне все равно, как вы это сделаете.
Мне надо, чтобы этого здесь не было!
Квартира для встреч находилась на третьем этаже. Еще одна квартира в
еще одном обширном жилом комплексе, где Бьюкенену легко было не привлекать к
себе внимания. Приехав в Вашингтон из Флориды, он воспользовался
телефоном-автоматом, чтобы доложиться своему куратору, как он делал на
разных остановках по всему пути следования поезда. Мужской голос сказал ему,
что он должен сидеть на ступенях лестницы Библиотеки конгресса в три часа
пополудни. Точно в это время мужчина средних лет в синем блейзере и серых
брюках остановился возле него и нагнулся, чтобы завязать шнурок на правом
ботинке. Когда он ушел, Бьюкенен зажал в кулаке маленький конвертик, который
этот человек незаметно ему подсунул. Посидев еще минут пять, Бьюкенен вошел
в здание библиотеки, нашел мужской туалет и закрылся в кабинке. Там он
вскрыл конверт, вынул оттуда ключ и прочитал записку, содержавшую имя и
фамилию, некоторые биографические данные, адрес в Александрии и номер
квартиры. Бумага, на которой была написана записка, и сам конверт были
совершенно необычными. Он бросил их в унитаз и посмотрел, как они
растворяются. В справочном отделе библиотеки он воспользовался
путеводителем, чтобы узнать, какие крупные улицы проходят поблизости от той
квартиры в Александрии, и в тот же вечер, без нескольких минут шесть, он
вышел из такси за несколько кварталов от нужного ему дома и прошел остаток
пути пешком, по привычке приняв меры, чтобы оторваться от возможных
провожатых.
Как ему сообщили, его теперь зовут Дон Колтон. Предполагается, что он
пишет для журнала путешествий. Подобная роль служит отличным прикрытием,
думал Бьюкенен, поскольку такой писатель должен много передвигаться и часто
отсутствовать, так что соседям не покажется необычным то, что они его совсем
не видят. Однако, поскольку руководители Бьюкенена не могли за недостатком
времени подогнать это прикрытие в точности по его мерке, он автоматически
посчитал, что эта роль будет временной -- нечто вроде многоцелевой
"безразмерной" личины, которую руководство держало на случай
чрезвычайных обстоятельств. Под ней он пробудет лишь до своего следующего
назначения -- бог знает куда и бог знает в качестве кого.
Он не стал пользоваться лифтом, а поднялся на третий этаж по пожарной
лестнице. Поскольку большинство людей все-таки предпочитают лифт, на
лестнице он меньше рисковал кого-нибудь встретить. Он оказался в бетонном
коридоре, освещенном лампами дневного света. Как он и надеялся, здесь не
было ни души, потому что жильцы уже вернулись с работы. Ведущие в квартиры
двери были расположены по обе стороны коридора. Идя по толстой зеленой
ковровой дорожке, он слышал звуки музыки из-за одной двери, голоса из-за
другой. Дойдя до двери с номером 327, он воспользовался переданным ему
ключом и вошел в квартиру.
Он включил свет, осмотрел то, что представляло собой одновременно и
жилую комнату и кухню, запер дверь, проверил шкафы, заглянул в ванную и
спальню, стараясь не оказываться против окон, потом выключил свет, задернул
шторы и опять включил свет и лишь теперь повалился на диван. Он в
безопасности. Пока.
В квартире была атмосфера гостиничного номера -- все чисто, но
утилитарно и безлико. В одном из углов комнаты был оборудован мини-офис:
письменный стол, система подготовки текстов, принтер и модем. Несколько
номеров журнала, для которого он якобы писал, лежали на кофейном столике, и,
просмотрев их содержание, Бьюкенен обнаружил статьи, подписанные его
теперешним псевдонимом, -- еще одно подтверждение тому, что Дон Колтон был
запасным вариантом "общего назначения". Совершенно очевидно, что
журналы готовились заблаговременно, не именно для него, а вообще для любого
оперативника, которому могло понадобиться прикрытие такого типа. Дон Колтон
-- по крайней мере, этот Дон Колтон -- здесь долго не задержится.
И все же Бьюкенену надо было сделать свою интерпретацию роли Колтона
максимально правдоподобной, и первое, что необходимо было сделать для этого,
-- прочитать статьи, которые он написал. Но на середине второго очерка -- о
Таити -- он вдруг обнаружил, что прошло целых два часа. Он нахмурился. Чтобы
прочитать несколько страничек, ему не должно было потребоваться столько
времени. Неужели он заснул? Головная боль -- а она так и не прошла с тех
пор, как он получил этот удар по голове в Канкуне, -- усилилась, и он удивил
сам себя тем, что его больше не волновала эта роль писателя, пишущего о
путешествиях. Он тяжело поднялся и перешел в кухню, которую от жилой комнаты
отделяла лишь стойка, и налил себе выпить из бутылки виски, стоявшей рядом с
холодильником вместе с бутылками джина и рома. Добавив в стакан лед и воду,
он подумал, что хорошо бы принять душ. Завтра ему надо будет решить, что
делать со сменой одежды. Вещи, которые он нашел в стенном шкафу в спальне,
оказались ему малы. Но он не мог уйти из квартиры, не установив контакта с
кем следовало. И в эту минуту зазвонил телефон.
Звонок заставил его вздрогнуть.
Он резко повернулся и посмотрел на телефон, стоявший на столике возле
дивана. Раздался еще один звонок. Он понемножку отхлебывал виски, давая
своим нервам время успокоиться. Телефон зазвонил в третий раз. Он ненавидел
телефоны. Щурясь, он вернулся в жилую часть комнаты и снял трубку, не дав
телефону прозвонить в четвертый раз.
-- Алло. -- Он постарался, чтобы его голос прозвучал нейтрально!
-- Дон! -- воскликнул жизнерадостный мужской голос. -- Это Алан! Я не
был уверен, что ты уже вернулся! Ну как ты, чертяка?
-- Хорошо, -- отозвался Бьюкенен. -- Отлично.
-- Поездка прошла нормально?
-- Последняя ее часть.
-- Да, из твоих открыток я понял, что вначале возникли кое-какие
проблемы. Но ничего такого, с чем бы ты не справился, верно ведь?
-- Верно, -- эхом откликнулся Бьюкенен.
-- Ну, это действительно прекрасно. Слушай, приятель, я понимаю, что
уже поздновато, но мы не виделись я не знаю сколько времени. Что скажешь? Ты
уже поужинал? Может, встретимся?
-- Нет, -- сказал Бьюкенен, -- я еще не ужинал.
-- Ну, тогда я подскочу к тебе, ладно?
-- Ладно, давай.
-- Чудненько, Дон. Просто не терпится тебя увидеть. Буду у тебя через
пятнадцать минут. А ты пока подумай, где бы ты хотел поужинать.
-- Да все равно где, лишь бы не было слишком людно. Ну и, может, чтобы
там играл пианист.
-- Дон, ты прямо читаешь мои мысли, честное слово!
-- До встречи. -- Бьюкенен положил трубку и потер виски. Упоминание
звонившим человеком открыток, а мм самим пианиста как раз и было тем паролем
и отзывом, о которых ему сообщалось в уничтоженной им записке. Скоро он
начнет докладывать о содеянном.
В очередной раз.
Боль в висках не утихала. Он подумал, что надо бы умыться, но сначала
допил свой стакан виски.
Пятнадцать минут спустя, точно в назначенное время, в дверь позвонили.
Бьюкенен посмотрел в дверной глазок и увидел мужчину лет сорока,
внушительной комплекции, с короткой стрижкой, в пиджаке спортивного покроя в
коричневую клетку. Услышанный по телефону голос был Бьюкенену незнаком,
поэтому он не удивился, что никогда раньше не видел этого человека, если
принять, что голос в телефонной трубке принадлежал ему. Все же Бьюкенен
надеялся, что придет один из кураторов, с которыми ему уже приходилось иметь
дело. И так у него в жизни разнообразия хоть отбавляй.
Он осторожно открыл дверь, так как не мог быть абсолютно уверен, что
это действительно его связник. Но пришедший немедленно рассеял все его
подозрения, когда заговорил все тем же жизнерадостным тоном, который
Бьюкенен сразу узнал.
-- Дон, ты выглядишь просто чудесно. В открытках ты не писал, что
сбросил вес.
-- У меня что-то было не так с пищеварением. Проходи, Алан. Я подумал,
может, не стоит никуда выходить. Что-то нет настроения слушать пианиста.
-- Как хочешь.
Алан -- это, несомненно, был его псевдоним -- держал в руке
металлический кейс и ждал, пока Бьюкенен запрет дверь. После того как это
было сделано, манера поведения его изменилась, словно у сошедшего со сцены
актера, которому уже не надо играть роль. Он заговорил деловым тоном:
Они быстро пошли к самому капитальному сооружению во веем лагере. Это
одноэтажное бревенчатое здание было складом основных припасов -- пищи,
топлива, оружия, динамита, то есть всего того, что нуждалось в защите от
превратностей погоды, от разграбления животными и особенно от людей. В этом
здании размещался и административный центр, где Макинтайр хранил всю
касающуюся объекта документацию, откуда держал радиосвязь со своим
работодателем и где проводил ежедневные совещания с подчиненными.
Дженна оказалась права. Подходя с Макинтайром к зданию, она увидела,
что Алистер Драммонд обогнал их. Никто не знал точно, сколько ему лет, но,
по слухам, он уже разменял девятый десяток, хотя, если не считать
чрезвычайно морщинистых рук, выглядел он лет на двадцать моложе: кожа лица в
результате косметической хирургии была неестественно гладкой.
Собственно говоря, слухи были основой известности Драммонда. Каким
состоянием он располагает? Насколько велико его влияние на премьера
Китайской Народной Республики? Какую роль он сыграл в арабском нефтяном
эмбарго 1973 года? А в нашумевшем инциденте с поставками оружия, известном
как "скандал Иран-контрас"? Правда ли, что в свои зрелые годы он был
любовником Ингрид Бергман, Марлен Дитрих и Мэрилин Монро? А в более позднее
время -- какие отношения связывают его с известной оперной дивой Марией
Томес, с которой его часто видят вместе? Имея на своем счету шесть разводов,
проводя большее количество дней в году в личном самолете, чем в особняках и
виллах, принадлежащих ему на территории одиннадцати стран, поставив
фармацевтическую часть своей финансовой империи на службу научным
исследованиям в области борьбы со СПИДом, находясь на дружеской ноге со
всеми русскими, британскими и американскими лидерами начиная с 40-х годов,
Алистер Драммонд продемонстрировал такое сочетание невиданного успеха с
беззастенчивой саморекламой, которое создало ему сильно преувеличенный
имидж, выделявший его даже в кругу мировых знаменитостей. Окружавшие
Драммонда слухи и тайны сделали этого человека сплавом противоречий,
допускающим самые разные толкования. Например, финансирование исследований в
области СПИДа. Что им двигало -- гуманные соображения или расчет на
баснословную прибыль? А может, и то и другое? Здесь была загадка большой
притягательности, и потому каждой, кому доводилось с ним общаться, никогда
уже не мог его забыть, независимо от того, что Драммонд пускал в ход при
встрече -- заранее просчитанное обаяние или безжалостное давление.
Я-то уж определенно не забуду его, подумала Дженна, как наверняка не
забуду и работу здесь. Во время coбеседования относительно возможной ее
работы на объекте Драммонд оценил ее волосы медового цвета, высокую крепкую
грудь, аккуратные и тоже крепкие бедра и своим скрипучим голосом, от
которого ее бросало в нервную дрожь, предложил ей работу, и это предложение
прозвучало, как приглашение к сексу. А может, это и было приглашением к
сексу. Возможно, Драммонд и рассматривал как проституток всех, кого нанимал
на работу. Но как проституток высокого класса, подумала Дженна. Хотя
Драммонд, несомненно, был самым неприятным сукиным сыном, с которым ей
приходилось иметь дело, он в то же время был и весьма щедрым хозяином.
Сумма, которую она должна была получить за эту работу, равнялась тому, что
она заработала на десяти последних стройках, вместе взятых. Но так и должно
быть. Ибо этот проект -- сплошное непотребство, а раз уж ей приходится
продавать дьяволу свою профессиональную душу, то она постарается получить за
нее подороже.
Как только они с Макинтайром вошли в офис, взгляд Дженны сразу
устремился к Драммонду, которого окружала группа бригадиров, а он уже
обрушивал на них град вопросов и распоряжений. Он так быстро взял на себя
руководство, что даже в английском шерстяном костюме в синюю полоску,
который резко контрастировал с пропотевшей, заскорузлой от въевшейся грязи
измятой одеждой окружавших его бригадиров, он казался на своем месте, в
своей стихии. В противоположность этому стоявший рядом с Драммондом хорошо
одетый светловолосый человек явно чувствовал себя не в своей тарелке в столь
примитивной обстановке. Его звали Реймонд, а холодное выражение глаз
предупреждало Дженну о том, что приятные черты лица не следует принимать за
отражение его сущности. У нее создалось впечатление, что Реймонд
по-настоящему ощущал себя в своей стихии лишь тогда, когда причинял
кому-нибудь боль.
Господи, куда же этоя впуталась?
-- Нет, -- выговаривал Драммонд одному из мастеров. Голос его, несмотря
на хрупкость, звучал властно. -- Нет. Вам разъяснили правила до того, как вы
дали согласие здесь работать. Вы подписали документ, по которому взяли на
себя определенные обязательства. Ни при каких обстоятельствах ни вам, ни
кому бы то ни было из членов вашей бригады не разрешается выходить за
пределы лагеря до завершения всех работ. Я очень щедро плачу всем за
семидневную рабочую неделю и ожидаю максимальной отдачи за свои деньги.
Женщины? Полностью исключается. Никому постороннему находиться в лагере не
разрешается. Пользоваться двусторонней радиосвязью для частных переговоров?
Не может быть и речи. Все, что здесь происходит, это мое дело, и я не хочу,
чтобы ваши люди говорили о моих делах с посторонними. Вам известно мое
требование секретности. Этот лагерь является закрытым во всех мыслимых
отношениях. Прошу больше этого вопроса не поднимать.
Драммонд отвернулся от группы бригадиров, показывая, что разговор
окончен, и заметил Дженну и Макинтайра, которые вошли и остановились у
открытой двери.
-- Прекрасно, мне надо поговорить с вами обоими. -- Он сделал знак
Реймонду, чтобы тот выпроводил бригадиров, потом жестом пригласил Дженну и
Макинтайра подойти ближе. -- Нашли?
Дженна и Макинтайр отвели глаза в сторону.
-- Не знаю, зачем я задал этот вопрос, -- вздохнул Драммонд. -- Если бы
нашли, то все эти идиоты истерически вопили бы об этом. Не смогли бы
удержаться. Это значит, что они все еще ничего не подозревают, -- сказал
Драммонд. -- Так ли это?
Макинтайр откашлялся.
-- Да. Это так.
Выпроводив бригадиров, Реймонд вернулся в офис, закрыл дверь и
прислонился к ней, скрестив руки на груди, холодно оглядывая Дженну. Она
ощутила на себе его высокомерный взгляд.
-- Я недоволен, очень недоволен вами, -- раздраженно заявил Драммонд.
-- Я дал вам всю необходимую информацию. Задача не должна быть такой уж
трудной. Вы получили фактически все инструкции о том, как следует
действовать, шаг за шагом. Но вы все еще ничего не нашли.
Макинтайр что-то пробурчал.
-- Что такое? -- Драммонд свирепо посмотрел на него. -- Черт побери,
парень, говори вслух. Бормочешь себе под нос, чтобы я подумал, будто плохо
слышу, а?
-- Я ничего такого не...
-- Не надо извиняться. Я ненавижу нытиков. Может, из-за этого ты до сих
пор и топчешься на месте. Решительности не хватает, чтобы направить работу в
нужное русло.
-- Инструкции были не так конкретны, как вы говорите, -- вмешалась
Дженна.
-- Да? -- Старик резко повернулся к ней. -- Вы, по крайней мере, не
бормочете. Но я что-то не помню, чтобы я спрашивал ваше мнение.
-- Если бы меня нужно было спрашивать, то это значило бы, что я не
очень хороший работник, не так ли?
-- Отличный ответ. -- Драммонд внимательно посмотрел на нее. --
Продолжайте.
-- Туманный и, возможно, ошибочный перевод лично я не назвала бы
подробной инструкцией.
Драммонд ощетинился.
-- Перевод не ошибочный. Лучшим экспертам за максимальное
вознаграждение было поручено расшифровать этот текст.
-- Но даже эксперты понимают не все символы майя.
-- А вы сами в достаточной степени компетентны, чтобы разбираться в
этом?
-- Вы, наверное, забыли.
-- Я ничего не забываю.
-- Я не только геодезист, -- продолжала Дженна. -- Я
геодезист-археолог. Моя специальность -- составлять планы площадок вроде
этой. Может, я и не умею переводить символы майя, но знаю нескольких
человек, которые умеют, и они первые признают, что в этой области знаний
предстоит еще очень и очень многое сделать.
-- Может быть, и так. А может быть, вы просто ищете оправданий плохой
работе. Может быть, мне следует нанять кого-нибудь еще, а гонорар этого
человека удержать из вашего.
Паника охватила Дженну и притушила ее гнев. Остановись. Держи свое
мнение при себе. Не зли его.
-- Работайте больше, -- бросил Драммонд. -- Прекратите оправдываться.
Перевод такой, что лучше не бывает. И суть его ясна. То, что мы ищем,
находится здесь. Почему же вы не можете этого найти?
-- Топографически Юкатан не очень разнообразен, -- попыталась объяснить
Дженна. -- Место, описываемое в тексте, может быть где угодно. Кроме того,
район геологически нестабилен. За тысячу лет, прошедших со времени описания
ландшафта, землетрясения могли стереть с лица земли некоторые из ориентиров,
которые мы ищем.
Драммонд нахмурился и снова повернулся к Макинтайру.
-- У меня нет времени на проволочки. Нужно расчистить джунгли, но ваши
люди даже не приблизились к тому, что уже должны были сделать к этому
времени. Вы вышли из графика.
-- График составлен без учета саботажа, -- заявил Макинтайр.
Драммонд дернул головой.
-- Какой еще саботаж?
-- Кто-то портит бульдозеры и тягачи. Подсыпает песок в топливные баки.
Рвет шланги радиаторов. Режет шины.
Драммонд побелел от злости.
-- Почему мне ничего не сказали?
-- Думали, что сами справимся с этой проблемой, не беспокоя вас.
Отремонтировали машины и поставили охрану.
-- И что же?
-- Поставив охрану у машин, мы неизбежно сократили число людей, ведущих
наблюдение за границами лагеря. Следующей же ночью было украдено много
инструмента.
Испорчен запас воды. Продырявлены бочки с запасом топлива. Вот почему
мы храним бочки здесь. На случай непредвиденных обстоятельств. Вертолеты
работают сверхурочно, подвозя запчасти для машин и то, что нужно для
пополнения запасов, вместо переброски нового оборудования.
-- Пополнением запасов проблемы не решить! -- резко перебил его
Драммонд. -- Найдите тех, кто занимается вредительством. Что вы скажете о
бригадирах, которые явились с жалобами? Может, кто-то хочет таким способом
добиться приостановки работ, чтобы провести субботу с воскресеньем в Мериде
и напиться?
-- Мы подумали об этом, -- ответил Макинтайр. -- Нет. Люди, конечно,
устали и ворчат, но они также горят желанием кончить работу досрочно и
получить премию. Никто из них не сделает ничего такого, из-за чего бы им
пришлось остаться здесь еще на какое-то время.
-- Тогда кто же?
-- Местные жители, -- сказала Дженна. -- Майя. Драммонд был явно
поражен услышанным.
-- Вы хотите сказать, что горстка невежественных индейцев способна
переиграть вас и парализовать работы на объекте?
-- Их может быть больше, чем вы думаете. А что касается их невежества,
то мы сейчас находимся на заднем дворе, у них, а не у себя. Они знают эту
территорию намного лучше, чем мы.
-- Это все отговорки.
-- Я уверена, что они из джунглей следят за каждым нашим шагом, --
настаивала Дженна, -- и сильно подозреваю, что это место имеет для них
культовое значение, что их приводит в ярость то, чем мы тут занимаемся.
-- Суеверия и глупости. Я поражен, что вы позволяете подобной
бессмыслице мешать осуществлению проекта. -- Драммонд нахмурился. -- Но вы
подали мне идею. Вы правы. Это действительно их задний двор. -- Он обратился
к светловолосому человеку, который стоял, прислонившись спиной к закрытой
двери: -- Реймонд, как ты насчет того, чтобы прогуляться на охоту?
-- Это было бы чудесно, мистер Драммонд.
-- Начальник охраны позаботится о подходящей экипировке для тебя. --
Драммонд повернулся к Дженне. -- Где живут эти туземцы? Их деревня отмечена
на карте, над которой вы работаете?
-- Деревня? -- спросила Дженни. -- Мне хватило проблем со съемкой самой
площадки. Со всех сторон нас окружает девственный лес. Там нет никаких
дорог. Туда нельзя просто так пойти побродить. Сразу же заблудишься, если не
хуже. Какая там деревня! Мы не видели ни одного туземца, не говоря уже о
деревне.
-- Но вы все-таки уверены, что это все делают они? -- Драммонд взглянул
на своего помощника. -- Реймонд, найди их. И останови.
-- Слушаюсь, сэр. -- Реймонд открыл дверь.
-- Постой, Реймонд...
-- Да, сэр?
-- Поскольку это их задний двор и они знают его досконально, мне нужен
хотя бы один туземец, который будет в состоянии говорить. Ты доставишь его в
лагерь для допроса. Может, он знает, где найти то, что мы ищем.
Когда Реймонд вышел, появился запыхавшийся человек в синей летной
форме. На кармане куртки у него было написано красными буквами:
"ДРАММОНД ИНДАСТРИЗ".
-- Сэр, вас вызывают по вертолетному радио.
-- Переключите, я поговорю отсюда. Макинтайр, какой частотой вы
пользуетесь?
Макинтайр сообщил пилоту частоту, и тот заспешил обратно.
Драммонд обратил внимание на карту, которую Дженна держала под мышкой:
-- Покажите, что вам удалось сделать. Дженна развернула карту на столе.
-- Нет, нет, нет, -- сказал Драммонд.
-- Что тут не так? Я все сделала скрупулезно. Дважды проверила
каждую...
-- Вот именно. Вы все сделали слишком скрупулезно. А я ведь вам сказал
вполне определенно: мне нужна такая карта, которая покажется убедительной
мексиканским властям. -- Подведя ее к двери, Драммонд кивнул на площадку, на
царящую на ней суету, на рабочих, расчищающих участок от деревьев.
Выйдя под яростные лучи солнца из тени комнаты, Дженна прикрыла
козырьком ладони глаза и внимательно посмотрела туда, куда показывал
Драммонд. По мере того как срубались и уволакивались на костры все новые и
новые деревья, как ножи бульдозеров выкорчевывали все новые и новые кусты, а
то, что казалось холмами, все отчетливее превращалось в пирамиды, храмы и
дворцы -- наследие некогда великой империи майя, -- сердце Дженны билось все
сильнее.
-- От этого зависит слишком многое, -- властно произнес Драммонд. --
Ваша карта не может...
Неожиданно его перебил трескучий, прерываемый помехами голос,
раздавшийся из приемника.
-- Вас вызывают, -- сообщил Макинтайр.
Скрэмблер работает?
Макинтайр кивнул.
-- Просто поверните выключатель.
-- Подождите здесь. Я быстро.
Когда Драммонд вошел в дом и закрыл за собой дверь, оставив Дженну и
Макинтайра снаружи, Дженна покачала головой с чувством разочарования,
замешательства и горечи.
-- Вот сукин сын.
-- Говори тише, -- предостерег Макинтайр. -- Он может услышать.
Дженна поняла, что Макинтайр прав. При всем шуме, создаваемом
механизмами и людьми, она стояла достаточно близко к двери, чтобы ее можно
было услышать изнутри.
Но по той же самой логике...
Дверь неплотно прилегала к грубо отесанной раме. Дженна слышала
отрывочные куски разговора.
-- ... Найдите эту женщину. Если Дельгадо узнает, что она больше не...
пропало. Все. Найдите ее. Используйте любые средства давления. Мне
наплевать, что вам придется... Убейте его, если...
Дженна быстро отступила дальше от двери и присоединилась к Макинтайру,
чувствуя себя отвратительно, но стараясь казаться просто хорошим
подчиненным, терпеливо ожидающим босса.
Драммонд рывком открыл дверь и выскочил наружу. Казалось, его окутывало
какое-то темное облако, хотя солнечные лучи ярко высвечивали его белые
волосы и отражались от стекол очков. Он собирался продолжить словесную атаку
на Дженну, но заметил что-то слева от себя, и его настроение на короткое
время явно улучшилось.
Проследив за его взглядом, Дженна увидела Реймонда, который как раз
входил в джунгли. Он был одет для ходьбы по лесу, а в руке нес винтовку.
Даже на расстоянии было видно, как он возбужден.
Затем надтреснутый, но властный голос Драммонда опять завладел ее
вниманием.
-- Вы переусердствовали. Ваша карта чересчур точна и подробна. Мне не
надо, чтобы мексиканские власти ясно представляли себе масштабы и значение
этой находки. Ваша карта должна ее представить второстепенной и
незначительной, не заслуживающей чрезмерного внимания -- чем-то, что не
покажется невосполнимой утратой. -- Драммонд показал на величественные
храмы, на дворцы, украшенные высеченными на них иероглифами, и на высокую
ступенчатую пирамиду, где гигантские змеиные головы охраняли подножия
широких лестниц, поднимавшихся с каждой ее стороны. -- Потому что через
десять дней все это должно быть сровнено с землей. Вы меня слышите,
Макинтайр? -- Он свирепо уставился на прораба. -- Приказ был вам известен.
График был вам понятен. Используйте бульдозеры. Используйте кувалды.
Используйте динамит. Если надо, рвите собственными ногтями. Через десять
дней мое оборудование должно быть смонтировано, а все это должно исчезнуть.
Снесите все. Раскидайте обломки. Вывезите на самосвалах. Спустите в
скважины. Удалите с помощью вертолетов. Мне все равно, как вы это сделаете.
Мне надо, чтобы этого здесь не было!
Квартира для встреч находилась на третьем этаже. Еще одна квартира в
еще одном обширном жилом комплексе, где Бьюкенену легко было не привлекать к
себе внимания. Приехав в Вашингтон из Флориды, он воспользовался
телефоном-автоматом, чтобы доложиться своему куратору, как он делал на
разных остановках по всему пути следования поезда. Мужской голос сказал ему,
что он должен сидеть на ступенях лестницы Библиотеки конгресса в три часа
пополудни. Точно в это время мужчина средних лет в синем блейзере и серых
брюках остановился возле него и нагнулся, чтобы завязать шнурок на правом
ботинке. Когда он ушел, Бьюкенен зажал в кулаке маленький конвертик, который
этот человек незаметно ему подсунул. Посидев еще минут пять, Бьюкенен вошел
в здание библиотеки, нашел мужской туалет и закрылся в кабинке. Там он
вскрыл конверт, вынул оттуда ключ и прочитал записку, содержавшую имя и
фамилию, некоторые биографические данные, адрес в Александрии и номер
квартиры. Бумага, на которой была написана записка, и сам конверт были
совершенно необычными. Он бросил их в унитаз и посмотрел, как они
растворяются. В справочном отделе библиотеки он воспользовался
путеводителем, чтобы узнать, какие крупные улицы проходят поблизости от той
квартиры в Александрии, и в тот же вечер, без нескольких минут шесть, он
вышел из такси за несколько кварталов от нужного ему дома и прошел остаток
пути пешком, по привычке приняв меры, чтобы оторваться от возможных
провожатых.
Как ему сообщили, его теперь зовут Дон Колтон. Предполагается, что он
пишет для журнала путешествий. Подобная роль служит отличным прикрытием,
думал Бьюкенен, поскольку такой писатель должен много передвигаться и часто
отсутствовать, так что соседям не покажется необычным то, что они его совсем
не видят. Однако, поскольку руководители Бьюкенена не могли за недостатком
времени подогнать это прикрытие в точности по его мерке, он автоматически
посчитал, что эта роль будет временной -- нечто вроде многоцелевой
"безразмерной" личины, которую руководство держало на случай
чрезвычайных обстоятельств. Под ней он пробудет лишь до своего следующего
назначения -- бог знает куда и бог знает в качестве кого.
Он не стал пользоваться лифтом, а поднялся на третий этаж по пожарной
лестнице. Поскольку большинство людей все-таки предпочитают лифт, на
лестнице он меньше рисковал кого-нибудь встретить. Он оказался в бетонном
коридоре, освещенном лампами дневного света. Как он и надеялся, здесь не
было ни души, потому что жильцы уже вернулись с работы. Ведущие в квартиры
двери были расположены по обе стороны коридора. Идя по толстой зеленой
ковровой дорожке, он слышал звуки музыки из-за одной двери, голоса из-за
другой. Дойдя до двери с номером 327, он воспользовался переданным ему
ключом и вошел в квартиру.
Он включил свет, осмотрел то, что представляло собой одновременно и
жилую комнату и кухню, запер дверь, проверил шкафы, заглянул в ванную и
спальню, стараясь не оказываться против окон, потом выключил свет, задернул
шторы и опять включил свет и лишь теперь повалился на диван. Он в
безопасности. Пока.
В квартире была атмосфера гостиничного номера -- все чисто, но
утилитарно и безлико. В одном из углов комнаты был оборудован мини-офис:
письменный стол, система подготовки текстов, принтер и модем. Несколько
номеров журнала, для которого он якобы писал, лежали на кофейном столике, и,
просмотрев их содержание, Бьюкенен обнаружил статьи, подписанные его
теперешним псевдонимом, -- еще одно подтверждение тому, что Дон Колтон был
запасным вариантом "общего назначения". Совершенно очевидно, что
журналы готовились заблаговременно, не именно для него, а вообще для любого
оперативника, которому могло понадобиться прикрытие такого типа. Дон Колтон
-- по крайней мере, этот Дон Колтон -- здесь долго не задержится.
И все же Бьюкенену надо было сделать свою интерпретацию роли Колтона
максимально правдоподобной, и первое, что необходимо было сделать для этого,
-- прочитать статьи, которые он написал. Но на середине второго очерка -- о
Таити -- он вдруг обнаружил, что прошло целых два часа. Он нахмурился. Чтобы
прочитать несколько страничек, ему не должно было потребоваться столько
времени. Неужели он заснул? Головная боль -- а она так и не прошла с тех
пор, как он получил этот удар по голове в Канкуне, -- усилилась, и он удивил
сам себя тем, что его больше не волновала эта роль писателя, пишущего о
путешествиях. Он тяжело поднялся и перешел в кухню, которую от жилой комнаты
отделяла лишь стойка, и налил себе выпить из бутылки виски, стоявшей рядом с
холодильником вместе с бутылками джина и рома. Добавив в стакан лед и воду,
он подумал, что хорошо бы принять душ. Завтра ему надо будет решить, что
делать со сменой одежды. Вещи, которые он нашел в стенном шкафу в спальне,
оказались ему малы. Но он не мог уйти из квартиры, не установив контакта с
кем следовало. И в эту минуту зазвонил телефон.
Звонок заставил его вздрогнуть.
Он резко повернулся и посмотрел на телефон, стоявший на столике возле
дивана. Раздался еще один звонок. Он понемножку отхлебывал виски, давая
своим нервам время успокоиться. Телефон зазвонил в третий раз. Он ненавидел
телефоны. Щурясь, он вернулся в жилую часть комнаты и снял трубку, не дав
телефону прозвонить в четвертый раз.
-- Алло. -- Он постарался, чтобы его голос прозвучал нейтрально!
-- Дон! -- воскликнул жизнерадостный мужской голос. -- Это Алан! Я не
был уверен, что ты уже вернулся! Ну как ты, чертяка?
-- Хорошо, -- отозвался Бьюкенен. -- Отлично.
-- Поездка прошла нормально?
-- Последняя ее часть.
-- Да, из твоих открыток я понял, что вначале возникли кое-какие
проблемы. Но ничего такого, с чем бы ты не справился, верно ведь?
-- Верно, -- эхом откликнулся Бьюкенен.
-- Ну, это действительно прекрасно. Слушай, приятель, я понимаю, что
уже поздновато, но мы не виделись я не знаю сколько времени. Что скажешь? Ты
уже поужинал? Может, встретимся?
-- Нет, -- сказал Бьюкенен, -- я еще не ужинал.
-- Ну, тогда я подскочу к тебе, ладно?
-- Ладно, давай.
-- Чудненько, Дон. Просто не терпится тебя увидеть. Буду у тебя через
пятнадцать минут. А ты пока подумай, где бы ты хотел поужинать.
-- Да все равно где, лишь бы не было слишком людно. Ну и, может, чтобы
там играл пианист.
-- Дон, ты прямо читаешь мои мысли, честное слово!
-- До встречи. -- Бьюкенен положил трубку и потер виски. Упоминание
звонившим человеком открыток, а мм самим пианиста как раз и было тем паролем
и отзывом, о которых ему сообщалось в уничтоженной им записке. Скоро он
начнет докладывать о содеянном.
В очередной раз.
Боль в висках не утихала. Он подумал, что надо бы умыться, но сначала
допил свой стакан виски.
Пятнадцать минут спустя, точно в назначенное время, в дверь позвонили.
Бьюкенен посмотрел в дверной глазок и увидел мужчину лет сорока,
внушительной комплекции, с короткой стрижкой, в пиджаке спортивного покроя в
коричневую клетку. Услышанный по телефону голос был Бьюкенену незнаком,
поэтому он не удивился, что никогда раньше не видел этого человека, если
принять, что голос в телефонной трубке принадлежал ему. Все же Бьюкенен
надеялся, что придет один из кураторов, с которыми ему уже приходилось иметь
дело. И так у него в жизни разнообразия хоть отбавляй.
Он осторожно открыл дверь, так как не мог быть абсолютно уверен, что
это действительно его связник. Но пришедший немедленно рассеял все его
подозрения, когда заговорил все тем же жизнерадостным тоном, который
Бьюкенен сразу узнал.
-- Дон, ты выглядишь просто чудесно. В открытках ты не писал, что
сбросил вес.
-- У меня что-то было не так с пищеварением. Проходи, Алан. Я подумал,
может, не стоит никуда выходить. Что-то нет настроения слушать пианиста.
-- Как хочешь.
Алан -- это, несомненно, был его псевдоним -- держал в руке
металлический кейс и ждал, пока Бьюкенен запрет дверь. После того как это
было сделано, манера поведения его изменилась, словно у сошедшего со сцены
актера, которому уже не надо играть роль. Он заговорил деловым тоном: